| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Настоящий самец, — неожиданно прокомментировала Алиса, прокравшаяся в зал за моей спиной. — Нахапал от души; считай — жизнь удалась. А вон ещё и гарем...
В самом деле, у левой стены, куда указывала подруга, сжались перепуганные женщины с детьми и девушки, не менее полутора десятков душ. Одеты они были попроще, чем старшая наложница, и на их лицах также была написана не радость от освобождения, а паника и откровенный страх. Немудрено — их мужчины, пусть и страшные, взявшие их насильно, но постепенно ставшие привычными; те, кому они готовили и стирали — оказались перебиты. Многим женщинам наверняка некуда было возвращаться — на месте их родных деревень и хуторов дымились одни пепелища; и даже тех, чьи родные остались живы, вряд ли радостно встретят дома с разбойничьим приплодом.
— Рабы заперты в западном пакгаузе, а пленники — здесь, — указала Ивет, достав тяжёлую связку ключей.
— В чем же разница? — поинтересовался я, и она без всякого выражения ответила:
— Рабы трудятся, выполняя указания барона, а пленников он предназначал на продажу или...
— Давай сюда, варначья подстилка!.. — рявкнул Герт, выхватив ключи. — ... Наслышаны, чем твой душегуб с непокорными пленными забавлялся!
— Да, — наложница мертво склонила голову. — Он использовал вон ту пилораму.
От одного взгляда на стоящую в боковом отсеке ржавую вертикальную станину, в которой были натянуты три тонких темных пильных полотна, и металлическую тележку с крепёжными винтами, размер которых позволял зажать как деревянное бревно, так и человеческое тело, меня по коже продрал мороз. Весна и Алиса за спиной синхронно сглотнули, точно подавившись.
— А это кто? — спросила принцесса, переведя взгляд на труп человека в кожаных шароварах и короткой шёлковой рубахе, перекрещённой портупеей. Он лежал на холодном каменном полу ничком, вытянув вперёд татуированные руки, а из-под головы натекла тёмная лужа. В бритом затылке зияла кровавая рана.
— Его подручный, Скрипач, — так же безэмоционально пояснила старшая наложница. — Он не хотел сдаваться, намереваясь отстреливаться отсюда. Но это бы кончилось тем, что вы просто снесли бы лесопилку из пушек. Пришлось его застрелить.
Вытащив из-за пояса браунинг, я понюхал ствол — да, свежий запах пороха. Валявшаяся на полу маленькая гильза выглядела точно так же, как те патроны, что остались в магазине пистолета.
— Последний из серьёзных бойцов? Остальные, наверное, были с атаманом в деревне.
— Это так. Ещё двое остались в вагоне, а трусы сбежали в теснину.
Грегорика кивнула и обернулась к Божидару.
— Господин староста, пошлите людей проверить здание и окрестности. Поставьте пару человек в караул со стороны ущелья.
— Сей час, господарыня! — послушно прогудел тот и повёл нескольких односельчан к воротам, ведущим на заднюю сторону лесопилки.
Герт тем временем уже успел отомкнуть замок на расположенной в правом цеху клетке, выпустив оттуда с десяток девушек и девочек. Они выглядели совсем не так, как наложницы разбойников — жалкие отрепья, исхудалые лица в кровоподтёках, потухшие взгляды. Некоторые их них не сразу поверили, что снова свободны, а одна так и осталась сидеть, крупно дрожа и забившись в уголок клетки подальше от вошедших мужчин. Наш коллега-танкист порывисто схватил за плечи одну из девушек:
— Снежанка!.. Вот видишь, я же тебя спас!..
Та залилась счастливыми слезами.
— Герт!.. Вот же не чаяла тебя увидеть! Откуда ж ты взялся?!. Скажи, взаправду всех душегубов перебили?..
— Перебили, перебили! И я им только что задал, что только щепки летели! Слыхала мою пушку?..
— Слыхала, слыхала... — крестьяночка вытерла слезы и, всхлипывая, завертела головой. — ...А Пенко, Пенко ты не видал?.. Он тоже здесь был, только нам и перемолвиться не давали, тати, грозились забить насмерть!.. Живой ли он?!.
С противоположной стороны большого зала донесли громкие голоса — там выпустили запертых рабов из подвала в левом крыле. Обросшие, грязные, пахнущие неволей крестьяне гурьбой вывалили к очагу, звеня кандалами и громко галдя. Кто-то рыдал от радости, кто-то злобно пинал труп застреленного разбойника, кто-то бросился отрывать куски мяса с остывшей на вертеле туши — видимо, разбойники не кормили рабов со вчерашнего дня.
Исхудавший юноша в полуистлевшей рубахе, с железным ошейником на шее спотыкаясь, выбежал на середину зала. В его черных глазах горела безумная надежда:
— ...Где ты, Снежанка! Снежанка!!!
Вырвавшись из рук Герта, девушка опрометью кинулась ему навстречу и повисла на шее.
— Пенко!!! Милый, ты жив!..
— Снежанка, любушка, сердце моё!..
Отвергнутый танкист застонал, закрыл лицо руками и упал на колени, а Алиса, заворожённо наблюдавшая эту сцену, проговорила:
— Вот это да!.. Я думала, такое только в синематографе бывает!
— И в дамских романах, — поддакнул я.
— А жизнь-то, оказывается, ещё интереснее и романтичнее театра...
— Ещё бы, друг Горацио.
— Иронизируй, иронизируй. Но и тут как в жизни — одним вдруг валит счастье, а другие остаются с носом.
Алиса шагнула вперёд и сочувственно похлопала Герта по плечу.
— Ну-ну, не переживай!.. В другой раз и тебе повезёт.
Тот, всхлипнув, пробурчал:
— ...Несчастливец же я!.. Сколько ж ухаживал, пряников перетаскал! Э-эх, ни в жисть её не забуду... — и вдруг замолчал, переведя глаза на Алису. Его брови начали ползти вверх, а взгляд приобрёл странное выражение. Подруга вздрогнула, быстро отдёрнула руку и на всякий случай ретировалась. Мои же глаза как раз в этот момент упали на круглую решётку в полу, прикрывающую какое-то отверстие. Наступив на неё, я всмотрелся вниз — там оказался выложенный камнем глубокий колодец диаметром около четырёх футов. Источник воды? Едва ли — ведь рядом река и сколько угодно чистой горной воды, которую проще всего доставлять по желобам. Поэтому я совсем не удивился, услыхав донёсшийся со дна колодца человеческий голос.
Откинуть решётку оказалось нетрудно — её запирал лишь небольшой замок, который поддался первому же удару найденным в чулане топором. Сбросив в колодец крепкую верёвку, на конце которой было привязано ведро, я с натугой вытащил неожиданную добычу — девушку примерно моих лет или чуть старше. Она сильно исхудала, хотя и до того, как оказалась в заключении, скорее всего, выглядела поджарой и жилистой. Пучок темных грязных волос, увязанный на затылке какой-то проволочкой, высокие ботинки с металлическими пряжками, драная холщовая куртка цвета хаки. И совершенно бесстрашный взгляд. Оказавшись наверху, она осмотрелась и задержала взгляд на Герте, который все ещё переживал крушение своих романтических надежд.
— Эй, я тебя знаю, — проговорила незнакомка хрипловатым простуженным голосом. — Видела у барона Вака.
В её гардалингве чувствовался какой-то незнакомый акцент, кажется, северный. Хм. Где-то я такое слышал... похоже говорили рыбаки из Нантакета, потомки эмигрантов из Скандинавии.
Несчастный Герт поднял голову, смерив пленницу мрачным взглядом.
— Погоди, это ж когда ватага Дагфинна Скут-Ягера проходила нашей магистралью? Дай-ка вспомню... месяца полтора как?..
— В точку, — лаконично подтвердила незнакомка.
— Так, выходит, вы тоже к Ейнаугигу попались в лапы? Туда шли или обратно?
— Обратно. Чтоб ему заплесневеть, паршивому псу, — выругалась девушка.
— Хм, — с долей сочувствия хмыкнул Герт. — И много несли?
— Мало. Это нас и сгубило.
— А где же прочие ваши?
— Скут-Ягер слишком долго запирался. К счастью, он раскололся раньше, чем дело дошло до меня.
В самом деле, на лице девушки виднелись следы побоев, губа свежерассечена — но она могла похвастаться хотя бы тем, что осталась живой. Судьба её спутников, если помнить о том, как одноглазый атаман пополнял свою коллекцию черепов, вызывала большие опасения. Герт покачал головой, оценивая выверт судьбы:
— Не слышал тогда, как тебя называли.
— Гейрскёгуль. А это кто? — северянка, в которой нетрудно было узнать резкую и самостоятельную родственницу Брунгильды — хотя бы по духу — перевела прозрачные глаза на меня.
— Либерийцы, — махнул рукой танкист. — Как там тебя, Золтан? Расскажи ей сам, коли охота.
— Слишком долгая история. Лучше в другой раз, — ответил я, оглядываясь назад. Пора было возвращаться в центральный зал, где Грегорике, как командиру нашей экспедиции, предстояло решить судьбу тех, кого мы нашли в разбойничьем лагере.
Это была непростая задача. С пленницами и рабами, которых разбойники заставляли трудиться на обустройстве лагеря и прочих тяжёлых работах, или назначали на продажу — это значит, что в Гардарике процветает торговля людьми? — проблем не возникало. Жители близлежащих деревень и хуторов, захваченные в плен бандой Ейнаугига, когда та только что пробралась в эти края — несколько месяцев назад — смогут вернуться домой или найти приют у родственников или хотя бы в Велких Домах. Но наложницы с детьми и рабы, которые попали к бандитам раньше, возможно, несколько лет назад или далеко отсюда, которым некуда возвращаться?.. Что делать с ними? Можно понять их панику и отчаяние — теперь они остались совершенно одни, лишившись своих, пусть и нелюбимых, мужчин и кормильцев. Одни они, конечно, не выживут — ведь это ущелье разбойники выбрали лишь потому, что его легко оборонять, но жить здесь невозможно, на каменистой почве и в вечной тени даже огород не развести. Оставить их в деревне? Но каково наложницам будет смотреть в глаза вдовам крестьян, убитых этой ночью? Как крестьяне отнесутся к бастардам разбойников, разоривших деревню?
Не говоря уж о том, что есть ещё и вопрос о добыче, награбленной бандой Одноглазого. Проще всего отдать её крестьянам Велких Домов. Но не появятся ли и другие желающие? Например...
Я ещё не успел додумать эту мысль, когда со стороны главных ворот донеслись возбуждённые голоса. Их легко перекрыл звучный призыв — голос Брунгильды невозможно было не узнать:
— Немирович!!! На место!
Обернувшись к Алисе и Весне, я бросил:
— К танку, живо!.. — и кинулся наружу, краем уха услышав ехидный голосок Алиски:
— ...Видала? 'К ноге!' — и он мгновенно, теряя тапки, виляя хвостом, летит на зов. Ох уж, эти мужчины!.. Ох уж, эти валькирии!..
— По-моему, Гейрскёгуль — тоже валькирия, — робко заметила Весна.
— Что, правда?!. Вот невезуха!..
Произошло именно то, чего я опасался. Получив от разведчиков известие о том, что незнакомые путешественники внезапно наголову разгромили банду Ейнаугига, и подзащитная деревня, хоть и пострадала, но пережила нападение и, мало того, отправила отряд для контратаки на логово бандитов, к которой присоединился и его взбунтовавшийся танкомастер, барон Вак Хазас решил, что пришёл его час. Штурмовать крепость разбойников самостоятельно он не собирался, но поучаствовать в дележе добычи — совсем другое дело.
Именно к этому свелись претензии барона, появившегося у ворот лесопилки во главе десятка конных дружинников.
Вак Хазас оказался широкоплечим и крепким, но сильно располневшим мужичком лет пятидесяти. Подстриженная сивая бородка не могла скрыть тройной подбородок, а брюхо едва помещалось под начищенной миланской кирасой, украшенной художественной гравировкой. Откинув забрало коллекционного шлема-салада с вытянутым назатыльником, украшенного по гребню короткой щёткой из щетины дикого вепря, он пучил налитые кровью глаза и кричал:
— Кто такие, откуда, по какому праву?! Р-р-разойтись!.. Это моя территория, я здесь блюду порядок! Посторонним вход запрещён!..
Новый староста деревни Божидар смешался под этим натиском — у него даже задрожали колени. Видимо, он воспитывался в должном почтении перед благодетелем деревни. Герт Унгер, напротив, хотя и числился дружинником барона, изрядно в нем разочаровался за время службы, и сейчас стоял напротив него с наглой ухмылкой. Конечно, мнущийся позади него пяток крестьян, которых вовсе не радовала перспектива противостояния с опытными и хорошо вооружёнными бойцами, не мог придать необходимой уверенности, но Герт прекрасно знал, на кого здесь можно положиться. Как танкист — пусть даже и самоучка, он совсем недавно имел отличную возможность оценить мастерство в стрельбе из танковой пушки, продемонстрированное Брунгильдой. И ему, и стоящей рядом Грегорике не нужно было оглядываться, чтобы увидеть, что короткому стволу трёхдюймовки придан необходимый угол склонения, и картечный заряд готов в любую секунду просвистеть над их головами и превратить оппонентов в решето.
Хотя я, сидя в полной готовности за своими рычагами в будке механика-водителя с увесистым браунингом на коленях, все же имел все основания сомневаться, что до этого дойдёт. Как бы ни пыжился барон, всем было очевидно, что применить силу против компании, вооружённой грозным трёхбашенным танком и, мало того, уничтожившей в прямом бою знаменитого душегуба Ейнаугига с его не менее знаменитым сухопутным дредноутом, он ни за что не решится. Оставалось лишь состязаться в риторике и выяснять, чья глотка более лужёная.
— Порядок вы блюдёте плохо, 'барон' Вак. Кстати, вы носите титул по праву рождения, или кто-то пожаловал его вам? — прищурившись, спросила Грегорика. Зная её, я без труда уловил презрительные нотки. Что же, неудивительно — принцесса императорского рода Тюдоров имела все основания для того, чтобы не принимать всерьёз самозванца, пыжащегося фальшивым титулом.
— Как это плохо?! Да кто ты такая, чтобы мне пенять, соплячка?..
Черт, вот это было опасно! Я едва не подпрыгнул на сидении, буквально чувствуя, как ступня Брунгильды судорожно напряглась на спусковой педали башенного орудия. Спокойствие, только спокойствие! Глупец просто не понимает, с кем имеет дело!.. Но устраивать из-за этого кровавую баню нельзя.
— Брунгильда... — проговорил я, и ларингофон отчётливо передал дрожь моего горла.
— Знаю, — вдруг донёсся сдавленный голос телохранительницы, — ... сейчас... нельзя.
— Вот и хорошо. Крепись. К тому же, если ты бабахнешь прямо над головой принцессы, у неё лопнут барабанные перепонки.
Брунгильда не ответила, но чувствовалось, что напряжение спало. Снаружи танка даже подтянулись дополнительные зрители: из-за спины Грегорики робко выглянули Алиса и Весна, к косяку ворот прислонилась освобождённая пленница, сложив мускулистые руки на груди, тесной стайкой сбились наложницы во главе с Ивет. На лицах читалось ожидание и страх — они чувствовали, что сейчас решается их судьба.
— Просто чтоб ты знал, Вак, — без особенного уважения бросил Герт. — Говоришь ты сейчас с Грегорикой Тюдор, наследной принцессой императорского дома Либерии и правнучкой императора Траяна. Лучше следи за языком.
Апоплексические щеки барона залила мертвенная бледность. Я мог без особого труда проследить испуганные мысли, прыгающие под его саладом. Конечно, барон не мог не знать имя того, кто фактически осуществлял административное управление выморочными территориями Гардарики, основав для этого Карантинную комиссию. Даже если он понятия не имел о либерийских политических перипетиях, появление в пустошах Гардарики такой значительной персоны должно было означать что-то важное. Любому идиоту становилось понятно, что вести себя в такой ситуации следует осторожно. Барон не был полным дураком, и поэтому попытался выиграть хоть немного времени для раздумий, сменив тему. Переведя поросячьи глазки на бывшего дружинника, он обрушился на него с упрёками:
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
