Бред и компания

— Куда?

— Праздновать. Или вернее поздравлять, как ты это умеешь и любишь. — Намек она поняла и судорожно сглотнула.

— Ты не посмеешь!

— Отчего же? Идея отметить была твоя, и я ее всецело поддерживаю. Люблю, знаешь ли, смешивать полезное с приятным. Заодно поговорим...

— О чем?

— Для начала, нет ли Глима в перечне твоих побед.

— Ты о моем одногруппнике? — насторожилась она.

— О профессоре Простецком, — от нее ни звука, лишь удивленный взгляд, — мастере аур... тролле-гноме из Гривии, — дал я последнюю подсказку, и выражение крайней брезгливости на лице красотки стало мне ответом. — Нет? Это хорошо...

И не давая ей прийти в себя, спросил:

— Как ты нынче относишься к наручникам? По глазам вижу, не очень положительно. Хотя помнится, мои узлы на лентах ты высоко оценила.

— Но...

— А к кляпу? — Я тащил ее, не позволяя понять причину спешки. А причина была, зудела в затылке, отдаваясь тупой болью в шею. — Конечно, с кляпом поговорить не получится, но ты в кои-то веки молча послушаешь меня. Разве не здорово?

Скосив взгляд на здания справа, посмотрел на отбрасываемые тени. Вот две наши, а вот четыре неизвестных движущихся с той же скоростью. Потрясающе, просто потрясающе! Только рукопашным уже не обойдешься, а для магического я нынче не столь беззаботен. Доцент это не самодовольный студес и даже не аспирант, рассчитывающий на дружбу с сыном декана. Ко всему прочему кураторство требует исполнения устава академии и всех букв закона 'Сильнейший не имеет права причинять слабому вред'. Вот что значит, положение обязывает, просто так уже не подерешься.

Я потянул Ричардс за собой к ближайшей таверне с номерами на ночлег. Вошел, сказал, что там невероятно грязно и, испросив разрешение, пересек их двор. Оказавшись на параллельной улице, проделал то же самое с двумя небольшими гостиницами, правда, предлог нашел другой: тонкие стены и наличие среди постояльцев малолетних детей.

Оказавшись в трех кварталах от основной хрипло сообщил красотке:

— Кажется, до кровати я не дотерплю.

Бледная она осмотрела грязную подворотню и, запинаясь, предложила:

— А да-давай все же к тебе.

— Можно, конечно, ко мне, но там точно придется использовать кляп. Преподавательское общежитие от проживающих требует тишины, — многозначительно улыбнулся, утягивая ее вниз по переулку. И вот уже она с тревогой оглянулась назад в поиске 'моральной поддержки' и темы для отвлечения разговора. И нашла:

— А с каких пор, тебя интересует общественное мнение?

Фонарный столб, стоящий как раз границе влияния стража был в каких-то десяти шагах, а потому я ответил правдиво и удивил не только ее, но и себя:

— С тех самых как получил статус куратора.

Повисло молчание, в котором неожиданно раздался горький всхлип.

— Это из-за Ниловой, я права? — вопросила красотка со слезами в голосе, а затем твердо заявила: — Конечно, права. Вы, бабники, меняетесь только ради гордых дур, которые вас и в грошь не ставят...

— Ты издеваешься? — Спросил со злобой, хотя надо признать, тема подобрана идеально. Такая и заведет с пол-оборота, и защищаться заставит.

— Я не издеваюсь, и не пыталась никогда! — она схватила меня за грудки и с отчаянием заглянула в глаза. — Я... я... только смотрела, как ты бегаешь за ней все эти месяцы и не могла понять... Чем я хуже?

— Ничем, — ответил сухо, не зная, что еще сказать. Ведь я их не сравнивал и даже не думал.

— Тогда поцелуй меня, — прошептала Пенелопа, всего лишь тембром голоса возвращая на три года назад, когда я был беззаботно влюбленным сорвиголовой.

— А как же кровать? — Ответом мне стали горячие губы с привкусом оправдая и жженой ириски.

Идиот! Расслабился, до фонаря не довел, ко всему прочему позволил отравить себя концентрированной сывороткой правды и еще какой-то дрянью. Теперь понятно, почему те двое не вступились, а она так легко согласилась уйти. Я дернулся из ее сладострастных объятий и в тот же миг услышал вопрос:

— Зачем этим утром Морг приезжал в академию?

— Кто-кто? — вопросил я сквозь нарастающий гул в голове. Идиот, как есть идиот!

— Мортимер Мог! — едва не прорычала стерва, расплываясь и дробясь на цветные круги. Желтые, красные, зеленые... — К кому он приезжал сегодня?

— А советник королевской семьи, — протянул я, с трудом концентрируясь на Ричардс, в то время как с языка уже рвется непрошеное: 'К ректору, к декану, ко мне...'

— Почему? — вопрошает, не дослушав, ее спугнули чьи-то тихие шаги.

— Златенский голову разбил... — произношу сквозь сжатые зубы, сопротивляясь из последних сил.

— Что-что? Повтори немедля!

Красотка нешуточно разозлилась и своим воплем натолкнула меня на прекрасную мысль. И я 'ответил' точь-в-точь, как она минуту назад, страстно и безжалостно. Умело отвлекая ее от расспросов и увлекая к фонарю, я думал о том, успею ли сбежать от четырех головрезов или же буду вынужден дать отпор. Мои терзания разрешил удар молнии, слабый по своей сути, он многократно усилился из-за распавшегося проклятья в заколке. Меня отшвырнуло в сторону, Рич же покрылась тонкой коркой льда, и она со звоном глыбы рухнула на землю. Представить не могу, что это было за плетение, но результат был ужасающим. Получилась снежная королева, от которой на несколько метров веет колючим холодом.

— Потрясающе! — я пытался нащупать ее пульс на шее и на запястье и всякий раз с трудом отдирал пальцы ото льда. — Хоть бы не померла...

— Она жива, — раздалось учтивое от стража, подпирающего тот самый фонарный столб. — И останется таковой, если... Вы подтащите ее к границе моего влияния, — улыбнулся каменный.

Стянув куртку, я обвязал ею запястье Рич и волоком потащил ее к столбу.

— Ты видел нападающих?

— Нет, — ответил эльф, забирая у меня ледышку вместе с курткой. Ткань примерзла намертво, пришлось опустошить заиндевевшие карманы и распрощаться с некогда удобной вещью.

— А свидетели... другие были?

— Нет.

— Что и даже квартет бандитской наружности мимо не проходил?

— Бандитский квартет был. Пробегал мимо, — радостно сообщил страж и без лишних расспросов перенеся меня и снежную королеву в лекарское крыло.

— В смысле?

— В прямом. Увидев, ваш полет, они решили скрыться.

— Так ты нападающих видел или нет? — зарычал я от усталости и бессилия.

— Нет, — ответил он с ухмылкой.

Более ничего спросить не удалось, коридор наполнился голосами, громким топотом и вздохами, в основном удивления и восхищения. И только один был преисполнен сожаления:

— Маккой, гляжу я на вас и понимаю, что Крису стоит приехать в среду, до пятницы вы можете и не дожить.

Тонкое замечание, особенно, если взять во внимание бескорыстную помощь окружающих. Первым из них оказался Златенский. Рыжий подлец со мною делил палату, а потому имел право первого слова, которым он охотно воспользовался во вторник с утра. Он заявил, что на тренировки будет ходить вся группа плетельщиков. Парни на обязательной основе, девушки по желанию. Обсудить его решение нам не удалось, студеса выписали я остался. Далее пришло очередное слезливо-романтичное письмо от Бюста. И хотя полнолуние давно прошло, мавка в крови профессора продолжала признаваться в глубоких чувствах ко мне, решительно и многословно. И только в самом низу пятого листа она вспомнила о гордости и потребовала у меня двойную клятву. А именно, не влюбляться окончательно в Нилову и не убивать в приступе ревности Златенского.

И я бы посмеялся над ее извращенной фантазией, если бы следом не пришло письмо от Морга. Советник королевской семьи витиевато интересовался моим здоровьем, обещая между строк, что мне его навсегда 'поправят', если я еще хоть раз подпущу свою любовницу к нам обоим известному объекту. На этом плохие вести иссякли, начали поступать кошмарные... Сестра сообщила о скором приезде, Оливия вспомнила о Ночи в среду, а сам Злыдень вызвался помочь мне в деле концентрации и составил расписание.

Результат его трудов я увидел в среду с утра пораньше, когда избавился от пижамы больного и переступил порог собственной комнаты А22. Просматривая внушительный список медитаций, перечеркнувших последние часы свободного времени, я чуть не взвыл. Но тут в дверь постучали, и стенания пришлось отложить. Я ожидал увидеть Криса, в крайнем случае, записку от Оливию или повестку в суд по делу о нападении на Ричардс и меня, но никак не Нилову, которая с порога начала извиняться.

— Доброе утро, куратор Моккой. Искренне прошу извинить... — в запале начала она и осеклась. Хотелось спросить, за что именно извинить, но после краткой заминки выскочка продолжила, — но нам нужно поговорить!

— О чем?

— Вначале о главном, — заявила она, протискиваясь мимо меня в комнату. — Во избежание слухов дверь лучше всего закрыть.

Я и закрыл, затем обернулся к девчонке, все еще не зная, она мне мерещится или нет. Судя по всему нет, девушки из моих видений обычно снимают с себя не только мокрый плащ, но и все остальное. Да даже если остаются в одежде, то не начинают в поисках документов нервно рыться в папке, куда больше их привлекают мои штаны.

— Как вы прошли в преподавательское общежитие?

— Связи. — Девчонка натянуто улыбнулась и, выудив из папки внушительную пачку листов, начала их раскладывать на столе: — Это ваше официальное письмо в отдел маг-практик с просьбой отсрочить закрытие наших профилей. Это ваше официальное прошение о дополнительных физ-тренировках группы. — И на мое удивленно 'что?' пояснила: — Его нужно подписать и завизировать у декана, иначе ваши занятия под благовидным предлогом будут постоянно срывать.

— Кто будет?..

— Не мы. — Уверено заявила Нилова и продолжила: — Это ваше заявление о необходимости починки эхо-порта и визора.

— Что-что? — Я даже стал ровнее. — Так это не студесы его разобрали?

— Нет, — ответила хмуро. — А это повестка в окружной суд по делу о вашем нападении на мисс Ричардс...

— Как? — волосы стали дыбом, я выхватил бумаги из ее рук, вчитался и остолбенел. — Кроссби сказал, что я могу не беспокоиться, а тут на тебе, целый иск!

— Декан Кроссби не соврал. Но едва Ричардс была из академии исключена, в мэрию пришло четыре свидетеля инцидента, — произнесла она сквозь зубы и явно нехотя. — И если вы в течение часа не подадите встречный иск, вас заочно обвинят в умышленном нанесении вреда, как вариант, из ревности.

— Да откуда вы?..

— Связи, — повторила девчонка и с мученическим видом промямлила: — К слову, если согласитесь все забыть, этот вопрос я решу сама. И в очень сжатые сроки.

— Что соглашусь?

— Забыть... Пойти на мировую.

— С кем?

— Со мной.

— С вами? — ошеломленно переспросил я, все еще думая об иске стервы Рич и возможном разбирательстве. Если родная сестрица узнает, она меня со свету сживет.

— Господи, вы что, так сильно стукнулись?! Там же было простейшее плетение... — возмутилась она и осеклась на полуслове. Я вскинул бровь и отложил бумаги, руки сами собой сложились на груди, голос стал ниже и тише.

— Что вы сказали?

— Простите, вырвалось.

— Что именно вырвалось? — Короткая пауза и ехидное уточнение: — Слова или плетение?

— Оба пункта, — пробурчала выскочка, желая провалиться сквозь землю. Затем шумно выдохнула и сжала кулаки. — Именно поэтому я и предлагаю мир. Вы забываете о плетении, я помогаю с иском.

— Потрясающе... — невольно захотелось поаплодировать, но я сдержал себя уже на первом хлопке. — И когда вы хотели сознаться?

Взгляд исподлобья и тяжелый вздох.

— Декан и страж в курсе и уже назначили наказание. А я... — небольшая заминка, — хочу... — более длительная заминка, и произнесенное с трудом: — наладить контакт с вами.

Вот это новость!

— Я так понимаю, вы против воли контакт налаживать пришли. — Еще один вздох, подтверждающий мою правоту. — Ну, и кто настоял на мире между нами?

— А вы догадайтесь, — мрачно хмыкнула Нилова.

— Златенский. — Кивнула. — И как он на вас повлиял?

— Это вас не касается, — в очередной раз огрызнулась она и поставила перед фактом: — Решайтесь, война или мир.

— А у нас до этого была война?

— Нет. Но я могу устроить для сравнения. — И решительно протянула мне руку, желая подтолкнуть к верному решению. Значит, заинтересована сама.

— Только в обмен на три вопроса, — выдвинул я свои условия и перехватил дрогнувшую девичью руку. — Я задаю, вы отвечаете.

— Только на те, что я посчитаю уместными, — потребовала Нилова, не смотря на неловкость и нервозность.

— Хорошо. Начнем с простого. Кто и зачем испортил эхо-порт в закрепленном за группой кабинете?

— Загреб Домус. Он большой почитатель Бюста... то есть профессора Безори. Действовал по ее просьбе.

— Зачем?

— Это второй вопрос, — она попыталась освободиться от моего захвата. — И хочу напомнить, что некоторые бумаги, требуют вашей срочной визы.

— Вот и поторопитесь с уточнением, — не согласился я и девчонку не отпустил. — Итак?..

— Мавка, все из-за мавки и еще каких-то добавлений в кровь. С наступлением полнолуния Безори тянуло устроить гнездо, со всеми вытекающими последствиями. Ее гнездо разрушил страж, но испорченный эхо-порт позволил бессовестно приставать к нашим парням.

— Почему не обратились к декану?

— Это второй вопрос, — непримиримо заявила она и хмыкнула: — Время, куратор, задавайте лишь те вопросы, что считаете нужными и по возможности коротко.

Ты смотри, еще и хамит между делом. Сейчас я приведу ее в чувства.

— Зачем пробралась в мою спальню со слайдером?

— На спор, — солгала и не покраснела.

— Нилова, правду немедленно, иначе я не ручаюсь за себя... — с угрозой в голосе я притянул ее к себе и схватил за подбородок.

Еще никогда обещание поцелуя не воспринималось девушками столь ужасно. Староста группы плетельщиков забилась в моих руках, попыталась дать пощечину, треснула по уху, а получив свободу, отскочила к двери и с остервенением выплюнула:

— Из-за нашего куратора, вашу мать!

— Что? — Понадеялся, что ослышался. Ну не может же выскочка быть настолько хладнокровной, почти убийцей и... И ошибся.

— Я хотела, чтобы она отстала от парней нашей группы и переключилась на вас. Изначально я думала, анонимно засыпать ее подарками, затем отправлять письма с кусочками слайда и только после сообщить, имя тайного поклонника. К этому моменту я бы нашла ее супруга или противоядие от мавки.

— А если бы не нашли? Что тогда?

— Ничего. — Самоуверенность некоторых была беспредельной. — По моим подсчетам вас в академии к этому моменту не должно было быть.

— Закончил аспирантуру экстерном или в другой столице? — проявил я неуместное любопытство, и ответом мне был непонимающий взгляд. — То есть меня не жаль совсем. В расход? — Вот тебе и Фея.

— Вас бы исключили! С вашим пристрастием к авантюрам и нарушениям предположить подобное было легко, — уверенно заявила она и отмахнулась от моего ошеломленного 'что?!'. — И не стоит обвинять меня в жестокости. Это Мэрдоку и Злыдню непомерно досталось, с вами же я перестраховывалась. Дважды. Вы не должны были меня увидеть, а слайды не должны были разлететься на всю академию...