Год возмездия. (Законы войны-3)

 — А чего ж не видно-то? Вот дадим пендосам пизды — тогда все и закончится. Хотя, нет, все только начнется.

 — Интересно, что начнется?

 — Мирная жизнь, Саша! Девочки, холодное пиво и пахлава с шаурмой на пляже.

 — Вот ты о чем. Хе-хе! Я б щас...

 — Сань, ну его в пязду, не надо о жратве.... А вообще, только Богу известно, сколько нам еще протопать придется.

 — Это да. Лишь бы сейчас из этой жопы вылезти. Знаешь, с каждым часом мне все меньше верится, что нас эвакуируют.

 — Не гони беса, ты ж, бля, замполит — должен бздохновлять наш бойцовый народ и меня в том числе на ратные подвиги. А если ты не веришь, то хреновый из тебя комиссар. На любой войне без идеи хреново. Вот ты из-за чего воюешь сейчас?

 — Ну помогаю дружественной Окраине в отражении агрессии...

 — Саша, ты эту хуйню проверяющим из штаба бригады лечи или бойцам на общегосударственной подготовке, а мне не надо. Мы с тобой уже не одно ведро говна на брудершафт выжрали, поэтому говори как есть.

 — Честно говоря, даже и не задумывался особо... Дали приказ — я выполняю.

 — Бля, ну и как ты еще справляешься со своими обязанностями?! Если сам для себя не понимаешь ради чего все ЭТО!

 — А сам-то ты за что воюешь?

 — Я? Хм. Я мщу за жену, за неродившегося ребенка... А знаешь, как бы это ни пафосно, ни банально звучало, но еще воюю за тех, у кого такая же херня произошла, а также, чтобы у других ее не случилось.

 — Знаешь, Володя, скорее всего, я дерусь за то, чтобы не пустить эту заокеанскую заразу на порог своего дома.

 — Ну вот видишь. А то 'не знаю — не знаю'. — пробурчал я, рывком сел на дно СПСа и закурил. — Самое смешное и страшное во всем этом, что мне интересно, чем же вся эта мясорубка закончится. Смешное, что в такой ситуации воспринимается это своего рода спортом. А страшное — что можно не дожить до финала. И не сколько смерть страшна...Впрочем, жизнь покажет.

29 мая 2018 г. СИЗО. Где-то под г. Рось.

'Первый!' — крикнул принимающий зоновский начкар, в ответ, наклонившись, с сумкой в руке, выскочил из 'воронка' и побежал сквозь коридор 'вованов' мужичок лет сорока. Как мне когда-то Валера объяснил, это связано с тем, чтобы подельники, которые на свободе или еще кто, не смог подстрелить зэка.

Шестым выбежал я, с сумкой, с которой ездил в отпуск — вернули все-таки, правда плеер из нее исчез. Ну не суки ли?

На процедуре оформления и приема в 'ласковые карающие руки' СИЗО останавливаться не буду — ничего интересного. Я уже мысленно готовился к встрече с сокамерниками. Во время периода подготовки, нам кое-что рассказывали на занятиях по прикладной психологии и конфликтологии. Да-да, даже такое проходили. Правда на нее уделили всего пару часов — основной упор делался на физподготовку, стрельбу и другие направления помогающие выживать в экстримальных условиях вражеского тыла. Примерный план действий я уже прикинул. Тем более, что Валера тоже много интересного рассказывал о психологии уголовников — он ведь нацгвардеец, то бишь тот же 'вован' (ВВшник) только вид слева.

Со скрипом за мной закрылась дверь камеры. В ноздри сразу ударила вонь немытых тел, дешевого курева и общая спертость воздуха, уныния и какого-то негатива. Обстановка разнообразием не отличалась: небольшое зарешеченое окно под потолком, покрашенные синей краской стены, тусклая лампочка, два ряда двухэтажных нар по обеим стенам, несколько табуретов и стол. Ну и как всегда — параша и раковина, с соответствующим запахом. Интересно, к кому попал? К уркам? Ну сейчас посмотрим.

С ближних нар повысовывались небритые морды, по которым так и хотелось зарядить чем-нибудь тяжелым. Поглядывали с интересом, оценивающе. Видимо, прикидывали, что за один тут появился, на что развести можно и так далее. Я как и раньше, был в камуфляже, только без знаков различия.

— Ну здорово, мужики! — после минутного молчания и стояния у дверей.

— Мужики в поле пашут! — хмыкнул кто-то.

— Ебать, а ты что, баба тогда?

— Ты смотри-ка, какой умный! — и с нар соскочил татуированный крепыш. — Слышь, петушок, ты чё, рамсы попутал? Ты в курсах на кого хайло раззеваешь?

— Ша, Сявый! Ну чего ты накинулся на человека? — раздался скрипучий, неприятный голос с первого этажа шконок у окна. — Ловко он тебя подъебал.

 -Таким острым языком только жопы брить. — набычившись, ответил Сявый.

Я промолчал, не нужно становиться на одну ступень с 'шестеркой'. Подошел к крайней от входа, на втором ярусе, свободной шконке, закинул туда сумку и залез туда сам. Поудобней расположился, положив свой сидор под голову. Теперь надо быть начеку ибо все самое интересное и веселое только начинается.

Вдруг подошел опять тот самый крепыш. Оперся руками на койку и наглым, не предвещающим ничего хорошего, взглядом уставился на меня.

— Слышь, фраерок, я с тобой еще базар не закончил. Ты че борзый-то такой?

— Зато я с тобой, шестерка фуфельная, базар-вокзал разводить не собираюсь. — ответил я и отвернулся к стене.

От такого ответа крепыш даже слегка растерялся. Он пару секунд молчал, очевидно не в силах заставить свой, не обезображенный интеллектом, мозг обработать оскорбление. Наконец он начал:

— Слышь, ты, хуйлан окопный...

— Рот закрой. — прервали его откуда-то снизу.

— Чего? — осекся крепыш.

— Хайло завали, тварь глухая! — уже рявкнул все тот же голос. — Сядь, прижми свой хвост, пока я его тебе вместе с жопой не оторвал!

— Да тут фраерок не по понятиям базарит... — начал оправдываться крепыш, но его снова прервали.

— Я тебе щас так побазарю, охренеешь..

В ответ Сявый промолчал, и тихо бормоча ругательства запрыгнул на свою койку. Я снова отвернулся к стене и прислушивался к тому, что творится вокруг.

Молчание продолжалось с минуту, когда скрипнули нары и все тот же голос спросил.

 — За что попал сюда, служивый?

 — Сто пятая статья УК РФ.

Зэки в ответ аж присвиснули.

 — Кого замочил-то? — спросил в ответ обладатель голоса, явно бывший в этой камере авторитетом. То, что он мог заставить любого в этой камере замолчать одним коротким приказом, говорило о многом.

 — Думаю, раз тут самая последняя шестерка знает, что я окопник и служивый, то и за что сюда попал тоже, скорее всего известно....так чего лишний треп разводить?

В ответ пахан звучно усмехнулся.

 — Что ты фронтовик по тебе за километр видно. А попал сюда явно не за то, что пендосовского 'интуриста' на перо посадил где-нибудь под Воронежем — за это сейчас награждают и усиленную пайку дают. Рассказывай, чего сиськи-то мнешь?

 — А ты что, следак или прокурор, чтобы я с тобой "по душам" о своем деле рассказывал? Мои проблемы касаются только меня.

 — Ладно, не гоношись. — снисходительно ответил пахан. — С нар-то слезь, а то днем лежать запрещается. Сейчас 'Ваня' в зрачок посмотрит — нам всем из-за тебя нагорит. Ты лучше не страдай, а к нам подсаживайся. За жизнь побазарим нашу скорбную.

 — Ладно. Коллектив подставлять не приучен. Нехорошо это. — сказал я и, спрыгнув с нар, подошел к столу. Где на скамейках сидело человек пять уголовников, видимо авторитетных, потому что по ним можно было составлять энциклопедию зэковских татуировок. Садиться сразу не стал — мало ли, может какой их закон нарушу — а, как говориться, не разведав обстановки идти на открытый конфликт пока не стоит.

Паханом оказался небольшого роста мужичок с плешивой башкой и очках в золотой оправе. Встретив его на воле — никогда бы не подумал, что этот дедуля — убийца-рецидивист с почти тридцатилетним стажем отсидки 'в местах не столь отдаленных'. Об этом я узнал конечно гораздо позже. Насчет того, что старичок 'в законе' говорили синие наколотые перстни на пальцах. Вообще, в камере насчитал девять человек. Короче говоря, если что, то придется валить насмерть — иначе затопчат. Но если зовут к столу и приглашают к разговору — то не стоит будить лихо пока оно тихо. Посмотрим, что там дальше будет.

— Слышь, Пинцет, подвинься. — бросил пахан одному из зэков, который с наглым интересом рассматривал меня. Сделав брезгливый жест рукой зэку, "главный по камере" обратился уже к вашему покорному слуге. — Не стой, солдат, садись.

Тип по кличке Пинцет торопливо передвинул задницу подальше. Чуток помедлив, осмотревшись по сторонам, ожидая какой-то подвох, уселся за стол.

 -Ну рассказывай служивый, где воевал? — спросил пахан. — У меня оба брательника воюют, один я вот, видишь, попался ни за что. Сижу вот.

 -На фронте воевал. — ответил я. При этом продолжая боковым зрением фиксировать окружающую обстановку.

 — Ну, фронт большой. — рассудил пахан, и добавил. — Да ты не стесняйся, пацанам правда интересно послушать за войну.

Он оглядел стоящих и сидящих вокруг зэков и спросил у них:

 — Правда?

 — Да! Интересно! Расскажи, солдат! — заголосили все, кроме крепыша, который, кажется, все еще не мог успокоиться.

 — Вспомнил! — крикнул один из зэков.

 — Че ты там вспомнил, Сопля? — спросил с удивлением пахан.

 — Да смотрю ебальник знакомый. А мы с ним под Севастополисом пендосов вместе мочили. Ну здорово, начальник! — протянул мне левую руку Сопля. — Или не помнишь?

 — Живой все-таки — усмехнулся я, ответив на рукопожатие. — А мы тебя как погибшего подали. Помню конечно, Пестов Михаил Григорьевич.

 — Да, живой, только вот полклешни оттяпали, коновалы херовы — ответил Сопля, продемонстрировав праваую руку, которая до локтевого сустава была ампутирована.

 — Ну теперь тебе сто лет жизни впереди, раз в той мясорубке уцелел.

 — Сто не сто, а умирать пока не тороплюсь.

 — Погоди, так ты что, в Севастополисе воевал что ли? — удивился пахан. Кажется, он и в самом деле был удивлен.

 — Приходилось.

 — И этого знаешь? — он показал на Соплю.

 — Да. Приходил ко мне боеприпасы на жратву менять.

— — Оппа! — неожиданно раздался громкий голос из угла камеры. — А мы думали он бздит, а он не бздит!

Это был тот самый Сявый. Он хлопнул в ладоши и даже изобразил что-то наподобие танца вприсядку, и повернувшись к Сопле, пошел к нему, нараспев повторяя и весело ухмыляясь:

— А мы думали он бздит, а он не бздит! Граблю не трамваем переехало калеке!

 — Ты заебал. — остановил его пахан, и снова повернувшись ко мне, спросил: — Вот оно как... а как воевал-то? Вместе с этими что ли понагнали?

 — Местный я, из Севастополиса. С самого начала там был. Потом служил в Седьмой гвардейской горнострелковой. Та что эвакуацию наших прикрывала. Сопля со своими корешами в том бою нам здорово помогли — если бы не их 'крупняк' — я бы сейчас с вами тут не разговаривал.

 — Значит он герой. — усмехнулся пахан. — А мы думали башкой он тронутый, и 'на вольтах' сидит. Не повезло тебе, солдат, много лиха хлебнул, видать. Если все, что этот контуз тут рассказывал, правда... Да и о бригаде вашей слыхал — ты, видать, счастливчик, раз оттуда выбрался.

 — Я все как было рассказывал! — крикнул Сопля таким тоном, будто был готов броситься обнимать меня, но остался сидеть на месте, зажатый с двух сторон быковатого вида уголовниками.

 — Тихо там! Тебя пока не спрашивали! — огрызнулся пахан, и так сказать опрос. — Так ты получается с Украины что ли?

 -Есть такое дело. С Херсонщины. А это играет какую-то роль?

 — Ну получается земеля ты мне, служивый... А ну-ка, пацанчики, пойдите пока покурите — обратился авторитет к остальным сидящим зэкам. — Надо мне с солдатиком с глазу на глаз перетереть.

 — Ну, а теперь в сторону лирику. — посуровел пахан, когда все остальные ушли. — Я-то чего с тобой так мирно базарю — маляву с воли получил. Очень авторитетный человек за тебя мазу потянул. Просил за тобой присмотреть как за сыном рОдным. Откуда знаешь Сома-то? Или кто у тебя с ним завязан? Фуфло мне гнать не надо — сразу почую, так что говори как есть. Сом за фраера подписываться не будет.

 — Не знаю я никакого Сома.

 — Ну, а на воле кто у тебя остался?

 — Да корефан мой Валерка — служим вместе, да командир.

 — Ладно, вижу, что не паришь. Короче, кликуха моя Отвертка, но ты можешь звать меня 'дядя Вася'. Здесь меня все знают и даю тебе зуб, что пока я на крытке, тебя никто не тронет. Но смотри,если сам залошишься или зафаршмачишься — тут уже и я тебя не отмажу.

 — Я понял, дядя Вася. Вы там, если что подсказывайте, что почем...

 — Ну иди, отдыхай, солдат Володя.

 — А откуда имя-то мое знаете? Я ведь его не называл.

 — Ты не удивляйся — пока ты еще на 'вороне' катался, мы уже все знали. Кликуху бы тебе надо подобрать подходящую. Ну посмотрим, я еще подумаю. Иди, отдыхай.

Не долго думая, отправился на свою шконяру. Заскочил на нее, улегся по-удобнее и закрыл глаза. Как говорят в Одессе: 'Таки есть за шо подумать'. Интересно, кто мог 'потянуть мазу' за меня? Или, во всяком случае, организовать, чтобы нужные люди это быстро сделали. Валерка? Вряд ли. Он хоть и косвенно был связан с зэками, но не настолько, чтобы Сом (хер его знает, что за рыба) подписался под неизвестного сидельца. Кто еще? Магашов? Шеф вообще очень интересная личность! Эдакий 'серый кардинал' и меня всегда удивляли его возможности и связи, которые использовались для решения многих вопросов. Короче говоря, скорее всего это Михалыч. Вот ведь старый хрен! Интересно, зачем это ему? Ну то, что он настоящий Командир (именно с большой буквы 'К') и своих не бросает — это всем в 'Двине' известно. Но чтобы настолько, тем более, что отмазывать не от случайного мордобоя с гражданскими на танцах и побег от патруля комендатуры — а от реального убийства. Зачем ему это надо? Устраивать мне тут 'курорт'. Хм, напрашивается весьма нескромная мысль: ведь шеф знает наш уровень подготовки и боевого опыта, а также нравы, которые царят на зонах, и для того, чтобы я 'не наломал дров, ног и рук' организовал режим благоприятствования. Чтобы, так сказать, не усугублять положение своего подчиненного перед законом и вытащить с зоны. Выглядит вполне логично, а также 'дешево и практично'. Если здесь еще что-то натворю, то реально 'будут вилы', как говорят здесь, то есть в СИЗО.

От размышлений меня отвлек подошедший Сопля. Он улыбался во весь рот — конечно же, у него немного поднялся авторитет. Хотя этого типчика это всеравно не спасает от роли 'шестерки'.

 — Спишь, командир? — спросил Пестов.

 — Есть немного. Че хотел? — сказал я, повернувшись к нему.

 — Расскажи-ка лучше, как ты из Севастополиса выбрался?

 — Долгая история.

 — А мы и не торопимся. Да, пацаны? — обратился он к остальным сидельцам. Те ответили