Возвращение к истокам

Собаки радостно махали видимыми хвостами.

Димитрий вновь приподнял шкуру, куда те незамедлительно нырнули.

Сегодняшнюю и все последующие за ней ночи лорд провёл на земле, с обезьяньими проделками, связанными с лазанием по деревьям, было покончено раз и навсегда.

По утру, в виде праздничного исключения не дозволено много насытившись, Димитрий, Хам и Хамка в брод переправились через реку и, как и говорилось ранее, повернули направо.

Высокий худощавый мужчина, с копною русых волос и двое, шедших по разные стороны от него, огромных существ, то ли волков, то ли собак, которые в холке легко доставали ему до талии. Но кто бы они на самом деле ни были, эти животные, волки ли, или собаки, но, даже приняв на себя всю ту неведомую долю мутаций, что способствовала их хамелеонству и значительному увеличению размеров, они не стали противиться своему многовековому инстинкту и даже в диких непроходимых дебрях решили примкнуть к человеку, признавая тем самым в нём своего единственного друга и хозяина.

Глава 3. Анна.

— Квокеры, квокеры идут.— Брат шагнул в комнату, шатаясь, весь в крови и тут же упал замертво.

Мать зашлась в истерике, прижимая к себе тело падшего сына, отец схватился за оружие и выскочил из дома. Анна же так и осталась стоять в дверях, не в силах заставить себя пошевелиться, лишь слёзы быстрыми струйками стекали по впалым щекам, а страх между тем всё больше сковывал её естество.

Квокеры это те же люди, но только подвергшиеся какой-то неведомой мутации. Они невероятно жестоки и не способны разговаривать на человеческом языке, что ещё больше способствует созданию преграды при попытках вызвать в них жалость, которой, к сожалению, в них на самом деле нет. Всё их общение между собой и с людьми сопровождается теперь уже знакомым многим своеобразным чвяканьем или квоканьем, это уже как хотите. Квокеры очень редко, но всё же нападают на небольшие поселения своих ближайших сородичей, людей. Они убивают, насилуют, грабят, а сами селения и деревни стирают с лица земли. Все они как один высоки ростом, совершенно безволосы и слегка уродливы. Чем-то они напоминают собой разбойников, но только в отличие от первых, вторые бывало, хоть изредка испытывали некоторую долю сострадания к своим жертвам, что квокерам было совсем несвойственно, отчего они представляли собой ещё большую угрозу для людей.

— О, Господи, Елена, дети.— Мать неожиданно резко поднялась, аккуратно опустив голову сына на пол и закрыв ему глаза.— Мы должны спасти детей.

Она невидящим взором уставилась на дочь, стоя при этом напротив открытого окна, и Анна с ужасом увидела, как из уголка материнского рта тонкой струйкой потекла кровь.

— Аннушка.— Беззвучно прошептали бледнеющие губы, и, с застывшими слезинками на щеках, женщина грузно рухнула на пол.

И только теперь девушка заметила, что вся материнская спина представляла собой кашицеобразное месиво, сплошь состоящее из крови, мяса и жил.

— Мамочка.— Анна упала на колени перед матерью и перевернула её на спину.— Мамочка.

В открытых глазах застыло непонимание и немой укор.

Девушка постаралась взять себя в руки, в этих жестоких краях детям приходилось рано взрослеть и, вырастая, становиться немного жёсткими.

— Лена, дети. Я должна помочь им.— Прошептала Анна, прикрывая матери глаза. Она поцеловала её, брата, затем сняла с его шеи фамильный медальон.

Анна уже поднималась, когда в душу её внезапно прокрался страх.

Прямо позади неё, в опасной близости, раздалось характерное квокерам квоканье.

Девушка на секунду зажмурилась, а затем, мгновенно повернувшись, открыла глаза.

Он стоял буквально в шаге от неё, довольно ухмыляясь и производя при этом своё мерзкое чмоканье. В руках квокер поигрывал какой-то штуковиной. Аня не знала, что это, но, по всей видимости, это было оружие и что-то подсказывало ей, что именно от него погибла её мать.

— Что тебе нужно от нас?— С ненавистью прошептала девушка.

— Квок.— Ухмылка по-прежнему не сходила с его уродливого лица. Он ведь прекрасно чувствовал своё превосходство над юной напуганной девушкой.— Квок.

— Убирайся отсюда ты, мерзкий ублюдок, и захвати с собой всех себе подобных.— Анна не смогла сдержать свою злобу и перешла на крик.

— Квок.

Квокер удовлетворённо хмыкнул и сделал шаг к ней навстречу.

Девушка неуверенно отступила.

— Нет, не смотри на меня так, лучше убей.— В душе Анны начала разрастаться настоящая паника. Она слышала истории о том, что, несмотря на то, что у квокеров вроде бы как имелись свои собственные самки, они всё же иногда похищали и обычных женщин, принуждая их к сожительству и издеваясь над ними. Чаще всего несчастные просто сходили с ума. Но правда это была или простые людские домыслы, Анна точно сказать не могла. Так говорили, и это было всё, что было ей известно....

Никто не знал, откуда квокеры приходят и куда возвращаются, пожиная свою кровавую жатву. Периодически многие мужчины собирались в большие группы, и прочёсывали близлежащие и дальние леса и горы, в попытках выследить квокеров и покончить с ними раз и навсегда, разбив, таким образом, их самих и их семьи. Но пока ещё ни один из таких походов не увенчался успехом, жилища квокеров никому не удавалось найти, а они между тем продолжали периодически появляться из ниоткуда, убивая, насилуя, разрушая, а затем преспокойно исчезая в никуда....

Девушка упёрлась спиною в стену, в паническом ужасе шаря глазами по сторонам, и пытаясь найти хоть какую-то лазейку для спасения. Но, похоже, никакого выхода из создавшейся ситуации у неё не было. Тогда единственное, что ей ещё оставалось, и что она незамедлительно попробовала предпринять, так это ничего не мудря, просто броситься бежать. Она и побежала, да только вот из этого, что вполне естественно, ничего не вышло.

Спустя мгновение она уже была подмята под квокающего недочеловека, который беспощадно и с животной яростью рвал на ней одежду.

Анна как можно яростнее сопротивлялась. Она кричала, она визжала, она царапалась и кусалась. Но, чего и следовало ожидать, все её попытки оказались не более чем бесполезной потерей времени.

Совершенно обессиленная она теперь просто рыдала, практически совсем прекратив своё сопротивление, как вдруг раздался скрип открываемой двери, и квокер неожиданно был отброшен в сторону, а появившийся над ними мужчина вдобавок и безжалостно выстрелил ему в живот.

— Папа.

Но тот не обращал на неё внимания. Он смотрел сейчас только на квокера, который медленно поднимался, несмотря на зияющую рану прямо в середине живота.

Отец попытался перезарядить ружьё, но патроны выпали из дрожащих рук. Тогда он смело взглянул врагу в лицо, ожидая неизбежной смерти. Всё это произошло буквально в одно мгновение, и не было времени, чтобы что-то предпринять, чтобы найти хоть какое-то решение.

И тогда Анна постаралась сосредоточиться, глядя на ноги квокера красными от слёз затуманенными глазами. Тот нагнулся, поднял своё оружие с пола и уже был готов пустить его в ход, когда неожиданно, невесть откуда взявшаяся верёвка, змеёй обвила его по рукам и ногам, крепко-накрепко стянув ступни и запястья, и он, как стоял, так плашмя и упал на деревянный пол.

Не долго думая, Анна схватила кочергу, валявшуюся возле печи, и с ненавистью опустила её на лысую голову. Один раз, второй, третий....

— За брата, за маму, за меня, за всех.— Выкрикивала она, в своей лютой ненависти не понимая, что квокер уже давно мёртв, а она по-прежнему стоит над ним, заляпанная в его же крови, и лупит его этой кочергой, лупит, лупит....

Отец схватил её за руку.

— Аня, перестань, нам надо уходить отсюда, им всем уже не поможешь.— Он бросил несчастный взгляд на жену и сына.— Попробуем пробраться к Лениному дому, если они ещё... живы, заберём их и попытаемся выбраться.

Девушка с непониманием в глазах посмотрела на отца.

— Папа?

Потом перевела взгляд на изувеченный труп лежащий у её ног, на свою руку, сжимающую кровавую кочергу и брезгливо отбросила её в сторону.

— О Боже.

— Ты воспользовалась запретной магией, Анна.— Строго проговорил отец, наконец-то решившись высказать то, что его мучило.

Анна со страхом взглянула на него.

— Папа, прости, пожалуйста, прости, я больше никогда....

— Постой,— перебил её отец,— Аннушка, прежде я был не прав. Старый болван, я лишал своих детей единственной защиты. Ты поступила верно сейчас, так поступай и впредь. Раз Бог даровал тебе этот дар, то используй его во благо, себе и ближним своим, как и завещал Господь. Сейчас ты, с помощью этого запретного дара, спасла нам обоим жизнь, а теперь пошли.

Девушка подхватила с кровати одежду, подготовленную к завтрашнему празднику, и неаккуратно свернула её на руке, в надежде вскоре переодеться, её прежняя была безвозвратно изувечена и испачкана в кровь. Да, она переоденется в чистое, но не сейчас.

Анна уже готова была выскользнуть через заднюю дверь их бедного однокомнатного жилища, когда отец остановил её, взяв за запястье.

— Анечка, я знаю, что очень часто был чересчур строг с тобой и твоим братом, и признаю это. Я только хотел сказать... прости меня, дочка. И ещё я хочу, чтобы ты знала, что я очень сильно всех вас люблю.— Он вновь непроизвольно взглянул в сторону жены и сына.— Я очень люблю тебя, доченька.

— О, папа, я никогда не обижалась на тебя и я тоже тебя очень сильно люблю.— И Анна, возможно впервые с тех самых пор как была совсем ещё маленькой девочкой, приникла к его груди.

Они постояли так несколько мгновений, наслаждаясь своим родством и близостью, затем отец отстранил её от себя.

— Нам надо идти, милая.

— Да, папа, конечно.

Окинув комнату и лежащих в ней близких людей печальным взглядом, они глубоко вздохнули и вышли наружу.

Здесь, пробираясь от дома к дому небольшими перебежками, прячась и таясь, они не раз видели жестокие сцены, но не останавливались, не из трусости, но таков был закон выживания. Насилие, смерть, жестокие пытки, крики, мольба слышались отовсюду. То были их друзья и соседи, но они старались не думать об этом, у них ведь была своя цель.

Подойдя к дому сына и брата, теперь оставленного мёртвым в их старом жилище, они остановились и прислушались. Изнутри будто бы раздавались слабые звуки борьбы и детский плач.

Они ещё живы. Слава Богу!

На лице девушки зажглась счастливая улыбка, да и её отец успел уловить этот желанный лучик надежды.

Вместе они незаметно проскользнули в дом. Квокер в нём был всего один. Что ж, это только упрощало дело.

Анна чуть не вскрикнула, споткнувшись о безжизненное тело племянника, который был немногим младше её, лежащее у неё на пути, у самого порога. Зажав рукой рот, девушка подняла взгляд выше.

Окровавленная Лена лежала на кровати, глаза широко раскрыты, губы беззвучно произносят какие-то слова. Но разве теперь разберёшь что именно. Безобразное туловище квокера нависло над её измученным телом, совершая непристойные телодвижения. В углу на полу лежала ещё одна молодая женщина, жизнь в ней уже едва теплилась. Она с трудом дышала, а из живота у неё торчал небольшой топор. Одной рукой женщина прижимала к себе крошечного ребёнка, другой как будто что-то искала, слепо водя ею по полу. Рядом, с проломленной головой, лежал мальчонка лет пяти-шести, но ей всё никак не удавалось до него дотянуться.

Второй же племянник Анны лежал в своей детской кроватке и тоже был определённо мёртв, и в этом не было никаких сомнений.

Такова была картина представшего их глазам зрелища. По-видимому, они опоздали....

Для того чтобы прийти к этому умозаключению Анне и её отцу хватило буквально нескольких секунд и, с диким рёвом ненависти, который равносильно мог принадлежать и зверю и человеку, немолодой уже мужчина с голыми руками бросился на квокера, забыв даже, что в ладонях его зажат приклад собственного ружья.

Тело лысого недочеловека было откинуто на несколько шагов в сторону и полетело к стене, где, ударившись об неё, там же и обмякло.

Девушка тут же подскочила к Елене и прикрыла её наготу простынёй. Отец её в это время бросился к мёртвым внукам, не в силах больше сдерживать слёзы.

Анна плача, провела рукой по мокрым Лениным волосам. Та, едва шевеля губами, перевела пустеющий взгляд на девушку. Скупая слеза скатилась по окровавленной щеке, и, войдя в контакт с кровью, проложила розовую сукровичную дорожку. Женщина приподняла руку, силясь что-то сказать, но та вдруг безвольно опала, дыхание её замерло, глаза так и остались открытыми, но жизнь в них медленно угасала.

Анна всхлипнула, закрыла невестке глаза и, поднявшись, тут же присела возле другой умирающей женщины.

Та посмотрела на девушку и попыталась улыбнуться.

— Анна,— прошептала она и только тут девушка узнала Ленину соседку,— Анна.

— Да, я тебя слушаю.— Анна взяла её за руку и крепко сжала холодную ладонь, наклоняясь чуть ниже, чтобы различить едва слышимый шёпот умирающей.

— Анна, спаси... её... спаси... мою девочку,— слабо попросила та,— она... это..., это... Кристина.

Девушка перевела взгляд на испуганную девочку.

— Конечно, я обязательно позабочусь о малышке.— Анна провела рукой по русым волосам крошки.

— Там... её... вещи... в... в корзине, одежда... еда... всё.

— Всё будет хорошо, я позабочусь о девочке.

Женщина вновь улыбнулась, сквозь слёзы и боль.

— Сын... мальчик... дай... его... мне. Я... хочу... умереть... с ним..., вместе... с... сыном.— Каждое слово давалось ей с огромным трудом.

Анна, плача, подняла маленького мальчика на руки и аккуратно уложила его матери на грудь.

— Сынок,— женщина провела рукой по его окровавленным волосам,— мой... сынок.

Она беззвучно расплакалась. Потом посмотрела на дочку, которая, к этому времени уже наплакавшись, забылась в беспокойном сне.

— Крис ... доченька... я... люблю... тебя. И... тебя... сынок.— Она, как смогла при нынешних обстоятельствах, крепко прижала крошечное тельце сына к себе.— А...Анечка..., береги... её..., а... я, я... буду... следить... за... вами... с... с небес. Теперь... я... умираю..., чувствую..., люблю....

Хватка её рук несколько ослабла, глаза медленно закрылись, на губах заиграла счастливая улыбка. Она умерла тихо и спокойно, укрывшись пеленой безмятежности. Наверное, теперь они уже вместе с сыном, крепко держась за руки, поднимались на небеса, оставив свои смертные тела и возносясь в своих бессмертных душах.

Анна вновь, в который уже раз за этот день, вытерла слёзы, встала и подняла спящую девочку, прижав её к груди.

— Кристина,— прошептала она,— я сделаю всё, чтобы мы с тобой выжили.

Она подняла с пола заготовленную для неудачного побега корзину, затем, подумав, сняла с матери девочки перстень.

— Прости меня, но для твоей дочери нужна будет память.

Потом, что-то вспомнив, она подошла к невестке и повесила ей на шею медальон брата.

— Это тебе, Леночка, чтобы вы быстрее встретились, там, на небесах.

Анна повернулась к отцу, что по-прежнему стоял на коленях над старшим внуком.