Семь весен мавки (общий файл)

— Прими, Господь, ее душу, — размашисто осенил крестным знаменем замершее тело Никанор, пытаясь прийти в себя. Слишком много событий для одного вечера. Парень обвел комнату пустым взглядом.

Отец девушки был бледен и молчал. Старая целительница медленно опустилась на пол, хватаясь за голову. 'На сегодня смертей достаточно...'

— Эта дуреха вернула к жизни мавку. Духи природы возвратили ей долг, — внезапно ясным голосом твердо произнесла Родослава.

'Мавка — зловещий дух воды. Является она путникам в обличье девы прекрасной и невинной, — вспомнился вдруг Никанору отрывок из когда-то заученной наизусть книги. — Но лишь обернется — всякого ужас священный охватит. Спина-то духа кожи лишена, да премерзкие сухие органы виднеются.

Сбивает с пути истинного она, затем увлекая в темный омут...'

'Вот, значит, что прижилось среди людей. Не зря Господь указал мне этот путь. Ну ничего, недолго осталось твари осквернять свет божий', — парень мысленно улыбнулся в предвкушении. Молодость и азарт играли в крови, отодвигая на задний план текущие проблемы.

— Завтра объявим общий сбор, — вслух произнес о своем решении Никанор, спускаясь с печи.

Глава 5

Дон-дон-дон — гулкий звон колокола разнесся по деревеньке, эхом отдаваясь лесу. Не понимая, что происходит, селяне выглянули со своих дворов.

— Общий сбор, общий сбор, — стуча деревянной палкой по хлипким заборчикам, пробежал мальчишка. Он определенно был страшно доволен доверенным ему поручением.

Недоуменно переговариваясь, жители подтягивались к центру поселения, где на наспех сооруженном помосте уже стоял Никанор. Рядом с ним задумчиво почесывал затылок староста.

— Кто это? — враждебный выкрик из толпы.

Святой отец обвел взглядом недовольных селян и мысленно вздохнул.

— Моя дочь умерла сегодня ночью, — первым начал бледный Молниезар. — Злой дух забрал ее.

Жители испуганно примолкли. Старшие хмурились чуть поодаль. Ссора с духом не предвещала ничего хорошего — единственное, что было ясно точно.

— Мы должны собрать дары, — уверенные слова старейших жителей деревни.

Никанор поморщился — суеверия и подобострастное преклонение не так просто было искоренить.

— Мы должны уничтожить духа! — уверенно провозгласил он, обводя взглядом толпу.

Минуту люди ошарашено молчали, затем разгорелся жаркий спор. Святому отцу оставалось лишь молча наблюдать со стороны: как чужак он не имел никакого влияния на жителей деревни. Да и попытайся парень насадить свое мнение, никто не поручился бы за его жизнь. Поэтому оставалось лишь ждать. Впрочем, какое бы ни было решение, Никанор не сомневался в собственных дальнейших действиях.

— Мы не можем все время жить в страхе!..

— Так еще сильнее богов разозлим!..

— Не должны...

— Они придут за нашими детьми!..

Мнения расходились. Более молодые были сторонниками радикальных мер, кто-то даже припомнил о русалках, мешающих рыбалке и пытающихся затащить в реку. Молодой человек слушал и запоминал: по-видимому, провести ему в деревеньке надо будет немало времени, и наладить отношения с селянами точно не помешает.

— Дядя священник, а это правда, что бог только один? — маленькая девочка подергала Никанора за подол длинных одежд. Парень не смог сдержать улыбки: правду говорят, устами детей молвит сама истина. Только он хотел сказать что-то, подлетела бледная измученная женщина и, молча подхватив ребенка на руки, тут же удалилась. Никанору оставалось только пожать плечами. Никто и не обещал, что его миссия будет простой.

Обсуждение закончилось так же быстро, как и началось. Переговариваясь, жители стали расходиться, впереди было еще много работы. Кто-то отводил взгляд, кто-то смурно сплевывал под ноги Никанору.

— Мы покажем дорогу к логову духов, — подошел на редкость задумчивый староста. — Но больше не хотим иметь с этим ничего общего.

Никанор кивнул, соглашаясь: большего он и не ждал.

Исток реки — лесное озеро. Именно там, по словам деревенских жителей, находилось обиталище премерзких духов. Как водится, где именно оно располагалось, никто четко сказать не мог — боялись. Получив от Молниезара куль с едой в дорогу, парень отправился в путь. Никанор не унывал: идти вверх по течению реки, что может быть проще. С божьей помощью, разумеется.

Стояла обманчиво чудесная летняя погода. Впрочем, святой отец не верил ни в манящее журчание кристально чистой воды, ни в радостное пение птиц, помня о том, что любое создание из монастырских книг может поджидать его под ближайшим кустом. Раздвигая упругие ветви, парень упрямо двигался вперед. Со свойственной юности пылкостью и горячностью, он освящал чуть ли не каждое дерево и куст. Все это было отнюдь не зря — на некотором отдалении от Никанора следовал леший, и святые слова прекрасно разбивали его мороки и попытки запутать тропу.

Понимая, что больше не имеет власти в собственном лесу, Елисей бросился вперед, стремясь предупредить русалок и, прежде всего, Лесану. Только поздно — все пути к отступлению уже были отрезаны. Не обнаружив мавки в озере, леший поспешил удалиться: водяным духам он уже ничем не смог бы помочь.

И вот цель совсем близко. Выбравшись на берег обманчиво спокойного лесного озера, Никанор довольно улыбнулся. Духи где-то рядом, юноша почти физически чувствовал их. Боятся... правильно. И не давая себе замешкаться, парень подошел к самой кромке воды. По поверхности пробежала легкая рябь. Даже птицы замолкли, когда Никанор, дрожа от предвкушения и наполняющей его силы, опустил в озеро святой крест. Серебро блеснуло на солнце прежде, чем кристально чистая вода с легким шипением (как показалось парню) приняла его.

Наполнив легкие воздухом, священник негромко начал молитву. Вода вскипела, озеро, казалось, сжалось и отпрянуло, сопротивляясь действию святых слов. Несколько рыбин всплыло брюхом вверх неподалеку. Одной рукой Никанор крепко держал крест, другой — осеняя царство духов крестным знаменем. Голос молодого человека крепчал, звуча все громче и увереннее.

Поднялся из ниоткуда порывистый ветер, пытаясь столкнуть парня в яростно бушующее озеро. Никанор не сдавался. Вода взмывала вверх, складываясь в жуткие фигуры, искаженные гримасами ужаса, гнева или ярости лица.

Только вот святой отец, уверенный в собственном Боге, ни капли не боялся и был как никогда спокоен. Тело его — напряжено до предела, лик — одухотворен причастностью у высшим таинствам. В победе Никанор не сомневался.

Глава 6

От духов грота не было скрыто ни прошлое, ни будущее. Впрочем, они не жаждали делиться этим знанием, изредка принимая решения, которые считали правильными. Усыпленная на несколько дней мавка как раз и являлась таким решением.

Проснулась Лесана от сосущей пустоты, внезапно нахлынувшей на ее разум. Духи грота молчали, но воздух наполняли почти осязаемые боль и тоска. Взволнованная мавка резво направилась к выходу из пещеры, но едва ее нога коснулась ранее живительной влаги, неживую плоть обожгла резкая боль. Вскрикнув скорее от неожиданности, Лесана отскочила назад.

— Что происходит?! — голос задрожал, звук отразился от стен и эхом разнесся по гроту.

— Тише, дитя, — печальный голос зазвучал в голове мавки. — Тебе пока не стоит идти туда...

— Но как же тетушки? — испугалась Лесана. — С ними все в порядке? — немного отстраненно. Мавка с недоумением рассматривала обожженную и вздувшуюся кожу на белой ноге. — Что случилось? — повторила она.

Ответом была тишина, что словно набатом била в голове. Глаза мавки расширились в понимании. Не раздумывая больше, Лесана вновь бросилась к берегу подземной реки, резко остановившись только у самой кромки воды.

— Не делай глупостей! — на несколько голосов зашуршали духи прошлых. — Не для того мы уберегли тебя от смерти верной.

— Как?! — голос Лесаны задрожал.

Впрочем, секундная растерянность мигом испарилась. Мавка выпрямилась, гордо вздернула подбородок и отстранено закончила, глядя в темную воду:

— Я должна узнать, что произошло, — казалось, кожа Лесаны светилась изнутри, когда мавка стремительно шагнула в воду.

Сначала дух не почувствовала ничего, кроме необычайной отчужденности родной стихии. Но уже через миг тело разорвала безумна боль. Неиспытанное ранее ощущение. Лесана закричала. Мавке казалось, что само ее естество выдирают из хрупкого тела, разрывают на части, заставляя изгибаться в невозможные позы. Боль накатывала волнами, словно горная река снося все на своем пути.

'Нет!' — внезапно перед глазами духа замелькали картины произошедшего днем ранее. Корчащиеся в муках русалки, кипящая вода, погибающая рыба...

'Нет!' — озеро было мертво, и это горькое понимание принесло куда больше ужаса.

— Ненавижу! — единственное слово вместе с пузырьками воздуха взметнулось к поверхности. И вдруг боль отступила.

Еще не оправившись от шока, мавка опустилась на дно подземной речки и плавно пошла вперед, одной рукой касаясь каменной стены и, словно шлейф, мерцающая голубая вода вилась за ней, обнимая, успокаивая и просто ластясь к ногам. Лицо Лесаны напоминало бездумную маску, глаза абсолютно ничего не выражали.

— Прости, детка, так было нужно, — тихий извиняющийся шепот разнесся по пустующему гроту. — Только ты сможешь нам помочь.

— Но достаточно ли она сильна?..

Лишь выйдя к деревне, Никанор ощутил, как многого для него стоило уничтожение духов. Организм парня был почти полностью обессилен. Так и не дойдя до приютившего его дома, святой отец упал у помоста, где женщины стирали белье.

Присутствие неподалеку мавки Елисей ощутил сразу. Легко определив ее местоположение, леший ступил на лесные тропы — вдруг еще куда уйти вздумает. Впрочем, его опасения оказались напрасными: Лесана и не пыталась сбежать. Она совершенно не двигалась, словно статуя замерев на небольшой поляне в окружении поваленных деревьев. Воздух так и искрил от излучаемой мавкой силы.

Елисея пугали эти необъяснимые участившиеся приступы. Вызванные более или менее сильными потрясениями, они странным образом давали водному духу новые силы.

Лесана не произнесла ни слова, и леший, понимавший причины такого состояния, не пытался пробиться через завесу отчужденности. Он просто схватил мавку в охапку, стремясь предотвратить бессмысленное уничтожение родного леса, и бросился бежать — назад, к мертвому озеру, моля Природу лишь о том, чтобы духи грота смогли остановить это безумие. Лесана не сопротивлялась, больше напоминая восковую куклу.

'Конец. Мы скоро исчезнем', — и сейчас, и после, убеждая духов Прошлых уже сейчас усыпить мавку, Елисей не мог избавиться от тяжелых мыслей. Перемены гнали вперед болезненными уколами мечей нового мира, отдавались в ушах звоном колоколов.

Четвертая весна

Глава 1

Очнувшись. Лесана долго не могла понять, где находится. Память возвращалась урывками, тело было ослаблено и ощущалось довольно-таки странно.

'Одна? Неужели все правда?' — огляделась, мысленно взывая к духам грота.

Мавку немилосердно трясло, зрение то и дело пропадало. Лесана упала на колени.

— Белава... тетушки, — попыталась позвать она. Голос слабел. 'Но ведь даже после смерти духи не уходят, навсегда оставаясь тут, в гроте!' — эта мысль придала уверенности. Полная желания хотя бы поговорить с исчезнувшими, мавка вскочила на ноги. Тетушки просто не могут не отозваться!

— Дядюшка водяной! — надрывалась Лесана, метясь по гроту. Но в ответ — лишь полное молчание.

Где, где, где... — отзывалось эхо.

— Ну почему?! — полный боли крик. В бессилии Лесана ударила кулаком о стену. Вы все еще думаете, что духи не могут чувствовать?

— Успокойся, дитя, их нет здесь, — наигранно холодный голос предшественницы, которому вторили ее сестры. — Их больше нет. И... — голос дрогнул, — память стерта из ткани мира.

Понимание произошедшего нахлынуло на мавку горячей волной. И Лесана закричала. Звонко, пронзительно, сильно. По всему ее телу стали выступать капли воды — своеобразные слезы. От крика мавки дрогнули каменные стены грота, по камню пробежала сеть трещин.

И мавка поклялась отомстить убийцам, призывая в свидетели силы природы. В деревне отец Никанор подавился завтраком.

С этой минуты была объявлена война.

Резко замолчав и как-то преобразившись, Лесана направилась к воде. Врага надо знать в лицо, так? Зачерпнула немного в ладошку, поднесла к лицу и быстро зашептала. Мавка просила воду показать прошлое, открыть свою память. И почти полностью мертвое озеро откликнулось. Сознание Лесаны наполнилось образами. Вот молодой священник читает молитву — слов не слышно, но лицо его до тошноты одухотворено. Вот уже корчатся от боли в мигом ставшей смертельно опасной воде друзья мавки.

Больше не в силах видеть ужасные картины, мавка пыталась вырваться из плена видений прошлого. Только вот вода не отпускала, показывая, запечатлевая в памяти Лесаны каждый миг произошедшей трагедии.

Священник воздел руки к небу и что-то прокричал. Выглядывающие из-за кустов крестьянские дети испуганно отшатнулись.

Наступила темнота...

И в это мгновение упавшая на колени мавка увидела свой конец. Вода навечно сохранила память о величайшем разрушении, коснувшемся ее. Живительная сила ушла из озера, оставив после себя холод и пустоту.

С того дня в деревне стали пропадать молодые юноши. Сначала один, через десяток дней — еще парочка. Уходили к реке и не возвращались. В селении начали поговаривать, что не всех дескать духов уничтожил святой отец. Да и вообще, Природа мстит за погибших детей. Никанор несколько дней ходил на редкость задумчивым. 'Наверное, где-то в лесу есть еще одно логово', — в итоге решил святой отец.

Впрочем, отправляться на поиски он пока не спешил — ждал, когда полностью сойдет снег, и земля хоть чуть-чуть подсохнет. Затем на некоторое время наступило затишье. Крестьяне, забыв о надоедливых духах, полностью ушли в хлопоты по хозяйству. Никанор же занялся восстановлением часовни.

Коварный дух дала о себе знать в середине лета. Погожим утром к Никанору пришел бледный парень. Заикаясь на каждом слове, то краснея, то бледнея, он рассказал, как ночью прелестный дух попыталась совратить его в собственном доме. Рассказал и о мокрых простынях и о луже на полу. Провожая взглядом мечтательно причмокивающего юнца, святой отец понял, что больше медлить нельзя.

На следующий день, отказавшись от помощи не особо настаивающих и старающихся держаться в стороне ребятишек (именно они рассказали в деревне об убийственной силе молитвы), святой отец отправился в лес.

Глава 2

— Что же ты, милый? — ласково ворковала девушка. — Давай, иди ко мне... — голос завораживал, белая кожа, мерцающая в свете луны — манила.

Незнакомка, казалось, совершенно не стеснялась своей наготы. Она стояла по пояс в воде и расчесывала длинные влажные волосы.