Город Ночных Крыш

— Очень! — Я провела пальцем по вышитым дымным нитям. Чем-то они были похожи на распахнутые крылья.

— Вот и люди такие же, — она наконец отошла от меня. — Красивые. Хотя бывают и уроды. Но это редко. А вот ты этого не замечаешь, живешь в себе, жизни не видишь.

Я молчала. Грубить не хотелось, а что тут еще скажешь?

— Каблук у тебя полетел? — Внезапно спросила она, отвернувшись и вроде даже не смотря на меня. — Тебе к сапожнику надо. Он здесь, на рынке, если, — тут она обернулась и кинула на меня еще один пронзительный взгляд, — не ушел никуда.

— Правда? — Обрадовалась я.

Женщина откинула покрывало-дверь и показала куда-то в сторону от рынка. На руке у нее я заметила странную татуировку-браслет — витиеватый узор, оплетающий запястье и скрывающийся под рукавом. Только не синий, а почему-то темно-рыжий.

— Во-о-он там он живет. Дойдешь как-нибудь, не помрешь по дороге.

— Спасибо! — Искренне поблагодарила я, вставая со стула. Узорчатый платок я аккуратно положила на стол. Жаль с ним расставаться, но денег у меня сейчас... Зарплату-то еще не выдали!

— Нет! — Торговка стремительно схватила платок и вложила его мне в руки. — Оставь, тебе он нужнее.

— Спасибо, — ошарашено повторила я, комкая платок и не зная, что с ним делать. — Но у меня денег сейчас нет!

— Дарю! — Она вдруг хитро улыбнулась, как умеют улыбаться только торговки. — Я же говорю — мне воздастся.

Я еще раз поблагодарила ее и пошла в указанную сторону. Женщина смотрела мне вслед насмешливым немигающим взглядом.

Странные нынче торговцы пошли... или опять Город развлекается? Я обернулась. К пестрой палатке подошел покупатель, и, судя по всему, там уже шел оживленный торг. Торговка оказалась настоящей. А интересная женщина, надо будет как-нибудь заглянуть к ней еще — вместе с Дирро. Ну, хочется мне провести его по магазинам!

На улице было жарко и душно, мне снова чудился знакомый сладковатый запах. Фиалка с медом... Я прошла по заросшей тропинке, осторожно перепрыгивая через набросанный мусор. Меня опять охватило дурное предчувствие, место смотрелось настолько заброшенным, что казалось нежилым... За углом я увидела приземистое здание с выцветшей побелкой. Лавка сапожника оказалась обыкновенной сарайкой с вылинявшей голубой дверью. Единственное окошко было заколочено, и на доске белела грубо нацарапанная надпись 'стучите'. Я уже протянула руку, когда взгляд вдруг наткнулся на цветок, прикорнувший у самого порога. Фиалка...

...А здесь странно тихо для рыночного павильона. И не видно ничего, сараюшка очень удачно находится за углом...

Но это же рынок. Тут должна шуметь жизнь.

Я поспешно отдернула руку. Точно Город развлекается. Мне вспомнился другой такой вот безобидный с виду домик. Глупая я, зря нарываюсь. Город не любит, когда ему перечат, это я уже поняла.

Сейчас увижу великого сапожника, мудреца, выдающего Истину от имени Города. Я скептически усмехнулась и постучала. Не позволю Городу больше играть с собой.

Дверь распахнулась сразу, как будто здесь только и ждали меня. Из полутьмы выступили очертания чьей-то фигуры. Сапожник оказался древним стариком, темное, как будто выдубленное лицо покрывала сеть глубоких морщин.

— Что случилось? — Голос был старческий и надтреснутый.

— Вы сапожник? — Робко спросила я. В голову не пришло ничего лучше, чем показательно потрясти пострадавшей туфлей в воздухе. Он усмехнулся и скрылся внутри, жестом пригласив меня в дом. Чувствуя себя беспомощной дурой, я шагнула за порог. В единственной комнатке царил полумрак: ставни закрыты, никакого освещения не было. Сапожник протянул руку куда-то вбок, его седые волосы чуть ли не светились в темноте.

Чиркнула спичка, и комнату осветил дрожащий огонек керосиновой лампы. В комнате заметались серые тени и затаились где-то по углам. Я продолжала топтаться на пороге. Старик невозмутимо сел на колченогий табурет и принялся набивать трубку. Я смотрела на него во все глаза. Даже при свете допотопной керосинки, здесь, в этой сараюшке, он вовсе не казался дряхлым. Из-под кустистых бровей сверкали умные голубые глаза, узкая профессорская бородка клинышком была аккуратно причесана. И этот профессор смотрел на меня внимательно и проницательно, с какой-то непонятной хитринкой. Я окончательно смутилась.

Сапожник меж тем закурил, по комнате поплыли сизые клубы дыма, сами собой складываясь в кольца. Странно, но пахли они тоже фиалкой...

— Сядь, девочка.

Я поспешно опустилась на табурет.

— Каблук поломала? — так же равнодушно продолжал старик. Я молча протянула ему туфлю.

— Мне сказали, что вы можете сделать.

— Могу! — Он осторожно взял мою обувку и принялся внимательно ее рассматривать, явно что-то прикидывая в уме. — Тут ничего сложного нет, только надо с умом подходить. Хотя, — он засмеялся, — на то я и сапожник!

— Спасибо! — Неожиданно вырвалось у меня. Сама не знаю — почему. В последнее время у меня постоянно сдают нервы.

Сапожник глянул на меня с искреннейшим удивлением, хотя хитринки в глубине его глаз все равно полыхнули синим цветом:

— Что ты вздрагиваешь? Я только сказал, что не нужно глупить. А ты часто глупишь?

— Бывает, — осторожно ответила я.

— У всех бывает, — мирно ответил сапожник, снова возвращаясь к моей туфле. — Тут работы на пять минут. Но у меня сейчас много дел, придется тебе подождать.

— Хорошо.

— До вечера, — спокойно уточнил старик, и в его глазах опять заплясали хитринки.

— Ну... — Я не знала, что ответить. Не могу же я сидеть здесь целый день!

— Вечером подойдешь, — смилостивился сапожник.

— Так я пойду? — Такое ощущение, что меня обманули. Я ждала... Города.

— Подожди, — он даже не смотрел на меня. Спокойно докурил свою трубку и выколотил пепел, потянулся куда-то за шкафчик. — Босиком собралась?

Я с благодарностью влезла в предложенные балетки. Осторожно глянула на сапожника. Тот спокойно вертел в руках чью-то туфлю, явно сломанную и явно не мою.

До чего меня Город довел.

— Спасибо, — еще раз поблагодарила я и закинула сумку на плечо. Вот теперь наконец-то могу идти домой. У меня ж еще Джилли некормленый...

— Почему люди перестают верить в сказки, когда вырастают? — Неожиданно ударил в спину старческий голос. Я обернулась. Сапожник отложил туфлю и внимательно смотрел на меня. Только хитринки из его глаз исчезли, их заменила какая-то странная усталость. — Разве не видно, что некоторые сказки прямо умоляют, чтобы их закончили?

— А бывают незаконченные сказки? — В душу заползло неприятное чувство опасности. На всякий случай я сделала стремительный шаг вперед и взялась за ручку двери.

— Испугалась? — Он криво усмехнулся и опять принялся за туфлю.

— Нет, — я невольно поежилась. Тон старика пробрал до костей своей презрительной ироничностью.

— Можно спросить?

— Спрашивай, спрашивай. Только я ничего не знаю, кроме того, что могу тебе рассказать.

— А могут ли сами люди заканчивать эти сказки?

Он засмеялся мелким смехом, блестя живыми хитринками:

— А кто ж еще их закончит? Только люди, больше некому!

— Вы знаете сказку про Падшего?

Старик опустил голову, скрывая глаза.

— Я знаю много сказок. А про Падшего знают все. Вот только не всё знают, что это незаконченная сказка.

— Да? — с замиранием сердца переспросила я.

— Да. Падший был большим, чем простой смертный, — он снова усмехнулся — на этот раз горько. — Но кому много дано, с того много и спрашивается. Жить, любить, чувствовать... Все больше, все ярче... Оттого и звался Крылатым. Вот только и хотел он слишком многого. За это и поплатился.

Я слушала с возрастающим беспокойством. По спине поползли мурашки. Дирро... Если это правда, если это то, что я думаю...

— Где же он сейчас? — Собственный голос показался мне чужим, неживым и хриплым.

— Падший-то? Умер давно, сколько лет прошло. Он же не бессмертный. Семья осталась, может, и живут где-то в городе его потомки. — Тут хитринки полыхнули таким синим огнем, что мне стало не по себе. У обычного человека таких глаз быть не может.

Вдруг комната показалась наполненной живыми серыми тенями — теми самыми, что притаились по углам. Появилась жуткая уверенность в том, что они смотрят на меня, смотрят прямо сейчас, внимательно и испытующе, словно ожидая чего-то.

— Ты найди, если хочешь.

Я вздрогнула. Голос старика пробился через толщу разыгравшегося воображения и показался странно обыденным в этой зловещей комнате.

— Что найти? — Машинально переспросила я.

— Потомков, — мягко пояснил сапожник. — Им же помощь нужна, сами не справятся.

— В чем помощь? — Я как завороженная смотрела в глаза этого странного человека и не могла наглядеться. Старый сапожник, окутанной темнотой, которая успешно скрывала его черты, стал казаться мне тем самым пророком, посланником, которого я ждала от Города. Как он говорил... Он знал, что говорил, это я могу сказать точно.

— Стать людьми, в чем же еще? — Старик снова изобразил удивление, хотя было видно, что он чем-то несказанно доволен. Наверное, тем, что я слушаю его сказки.

Хотя какие это сказки? Это жизнь, и жизнь эту я знаю на собственном опыте.

Действительно, почему люди перестают верить в сказки, когда вырастают?

— Они же сами не могут, — продолжал сапожник. — Ведь что на самом деле человек? Любовь это, вот что! Если, конечно, человек, а не свинья последняя. А вот потомки Падшего любить не могут, потому и крыльев у них нет. Вот и помоги ему, научи быть человеком.

— Ему?

— Кому ему? — Нахмурился старик, снова опуская голову.

— Вы сказали — 'ему', — взволнованно напирала я, забыв про свой страх.

— Разве? — Удивился сапожник. — Я имел в виду потомков, если ты об этом.

Хитринки исчезли, теперь в его глазах плескалось такое невинное изумление пополам с довольством, что мне стало ясно — больше он ничего не скажет. Серые тени по углам насмешливо скакнули вперед.

Туманные речи старика тем не менее многое прояснили. Что-то я уже знала от Дирро, к чему-то пришла своим умом. Дело, которое мне предстоит сделать, оказалось отнюдь не простым. Хотя что в нашей жизни по-настоящему просто? Да и в сказках тоже, если как следует вдуматься в их смысл.

Я резко встала.

— Спасибо за помощь и вообще... за сказку.

— Мне воздастся, — мирно откликнулся старик, вновь возвращаясь к отложенной туфле.

Я опять вздрогнула — который раз за это утро. Точно так же отвечала торговка с рынка. Город ждет, и теперь я почти уверена — чего.

После полумрака домика сапожника дневной свет резанул по глазам, вызывая слезы. Утренняя духота прошла, ее сменил день — ясный и чистый. Легкой походкой я пошла по тропинке к автобусной остановке. В свежих лужах отражалось весеннее солнышко. Оказывается, пока я сидела у сапожника, на улице прошел дождь!

* * *

Главка восемнадцатая. Решиться, чтобы решить.

— Покажи!

— Нет.

— Ну, покажи-и-и-и...

— Нет.

— Ну, что ты вредничаешь?! Будь мужчиной, в конце концов!

— Не-е-ет.

— Тебе жалко, что ли?

— Да.

— Ах, так! — взвизгнула и бросилась на мирно сидящего рядом Дирро, повалила того на спину, с удобством уселась сверху и, наконец, дотянулась до края его футболки, чтобы тут же стянуть ее с сопротивляющегося парня. Замерла.

Линии серо-голубого оттенка странно переплетались, образуя непонятный узор на загорелой коже парня. Краси-и-ифо!

Поцокала языком с видом ценителя, перевела взгляд на возмущенно глядящего на меня Дирро и спросила:

— И что это за фигня?!

Подавился.

— Нет, красиво, конечно, но все-таки... — пробормотала и потерла роспись — вдруг сотрется?

Парень зажмурился, блаженно потянулся. Прикосновения к рисунку явно доставляли ему удовольствие. Нить узора там, где я провела пальцем, начала мерцать мягким синим цветом.

Потомок Падшего ангела, вот кто он.

У которого первая слабость — полет.

Что же еще?..

Раньше у него была одна слабость, а теперь у него их две. Помоги ему. Укажи ему путь...

Ты слабость, ты слабость, ты слабость...

Просыпаюсь в холодном поту, в голове затихает эхо гласа Хозяина. По углам комнаты пляшут причудливые тени. Ночь. Город спит, небо затянули кучевые облака, и даже тополь не шумит за окном.

Я не буду больше спорить о любви и думать о Бесах. Я просто знаю, что любовь существует и Он тоже есть.

Теперь только осталось доказать это ему.

И, наконец, принять, что вторая слабость — я.

* * *

Главка девятнадцатая. Предпоследняя.

Опять дождь. По кому ты плачешь, небо?

Он стоял на карнизе за бортиком, как и в первую нашу встречу — на самом краю. И совсем не слышал моих шагов.

Дошла до бортика, перелезла, встала рядом. Бок о бок, я и мой личный суицидник.

Молчание.

Так кто же ты?

Демон?

Ангел?

Человек?

— Кто ты?

Теперь мы оба глядим в синюю бездну, усыпанную звездами. Я вижу, как напрягается его фигура, как сжимаются кулаки. Зверь. Такой же, как и все в этом Городе. Такой же, как и сам Город.

Не пара.

— Некоторые называют нас демонами, другие говорят — мы святые... Так кто же мы? — смотрит пристально, дожидаясь ответа. — А может, это не так уж важно? Главное, кто я для тебя?

Ему необходимо это знать, я чувствую. Вот только ответить мне нечего.

И он это понимает.

Отворачивается и уходит, чтобы больше не вернуться. Уверенный в том, что такой он мне не нужен. Он уходит, а я стою. И наблюдаю за тем, как рушится моя жизнь. Что я делаю? Что я ДЕЛАЮ?!

Так просто я его не отпущу!

Бросилась за ним, начисто забыв о мокром после дождя карнизе. И вскрикнула, когда одна нога сорвалась в пустоту. Боковым зрением замечаю, как оборачивается Дирро, как ужас искажает его лицо, как он бежит ко мне в надежде спасти...

Взмах руками — попытка обезумевшего тела удержаться на крыше, только усугубляет мое положение — вторая нога соскальзывает с мокрого шифера. Краткий миг падения... Успеваю вцепиться пальцами в скользкую водосточную трубу. Теперь только б удержаться, только бы удержаться! Но судорожно сведенные пальцы не выдерживают моего веса. Миг — и я падаю вниз.

Слышу отчаянный протяжный крик.

Зажмурить глаза. Не видеть мельтешащие перед глазами огоньки и попытаться не слышать злобно свистящий в ушах воздух. Не думать, что мне осталось жить пару секунд. Боже, а я ведь так и не успела сказать, что люблю, не успела разгадать все твои загадки, Город, ты опять обманул меня — несправедливо. Родители... Как же они? Надеюсь, выдержат, не сломаются, хотя бы в память обо мне.

А как же он? Для него не сбудется сказка... Не смогла. А все глупая случайность, рок, нелепое стечение обстоятельств.

Так не должно быть.

В голове крутятся обрывки фраз и событий: хитро усмехающийся сапожник... платок с рисунком дымчатых крыльев... пожар... нереальное лицо в зеркале, мое лицо... суицидник... а мы не ангелы...Джил... пестрая россыпь бусин...

Как страшно умирать.