2. Ну, понеслось!

Высокий брюнет с показной неловкостью замялся на пороге, сделал лицо как у Шрековского кота и виноватым голосом сообщил:

— Я весь вечер звонил тебе. Хотел извиниться.

В ответ она измучено улыбнулась и отступила назад, устало приглашая гостя войти. Ох, как же мне понравилось, что я услышал!

— Макс, входи. Ты ведь никогда у меня не был... вот и посмотришь, как я тут живу.

Макс, одернув стильную оранжевую майку, изобразил довольную улыбку и шагнул в квартиру. Заметив меня, потрясенно остановился в проходе, боком прижав к себе торт, словно папку с бумагами.

— Ой, я не спросила, ты наверно больших собак боишься? — виновато заметила Люда, ласково меня оглядывая.

Макс повернулся к ней, секунду потрясенно молчал, рассматривая выражение ее лица, под конец что-то для себя решив, игриво ответил:

— Под твоей защитой — я ничего не боюсь! — и продолжил высматривать в ее лице намек на сознательную шутку.

Да что на нее смотреть! Я едва сдержал рычание. Изучает он, знает или не знает! Да, не знает она ничего, иначе с визгом бежала бы из подворотни от тех полосатых придурков!

Людочка, столь откровенной Максовой лести рассмеялась, искоса поглядывая на покалеченный торт в его руках.

Тьфу! Максова кровь — дамский угодничек! Я равнодушно отошел и лег, откинувшись на одеяло, чтобы не смотреть на этого полосатого урода. "Джентльмен", его за ногу...

Людочка, не заметив заминки между нами, пояснила:

— А это мой защитник, сегодня вечером ко мне пристали три потешные собачки, так Волчик их одним своим видом прогнал.

— Да?! А что за собаки?! — резко спросил Макс. Вот идиот! Хоть бы вел себя естественно. Я приподнял голову. Меня спроси, "что за собаки", я расскажу! Или папашу с братцем попытай!

Людмила, не замечая нашу реакцию на ее слова, пояснила:

— Не знаю, полосатенькие такие, смешные, ласковые. Терлись, ластились, домой не отпускали, так им хотелось, чтобы их погладили.

Я видел, что от этих слов гость скрежетал зубами. Зато я на спецэффекты не размениваться не буду! Завтра же найду и отделаю "полосатеньких собачек"! Им, помнится, запрещено по городу таскаться.

— Хорошо, что твой "защитник" вмешался! — наконец закончил Макс, кивнув в мою сторону насмешливый взгляд. Еще один такой взгляд и завтра у меня получат четверо!

Ну тут, заметив свои все еще занятые руки, гость покраснел.

— Я забыл о торте... — робко признался он.

Я, накрыв нос лапой, фыркнул. А явиться ночью в чужой дом, не забыл!

Людочка расхохоталась:

— А я все ждала, когда, наконец, ты вспомнишь о гостинце.

— А что не сказала? — театрально надулся Макс, передавая сладкую "лепешку" хозяйке.

— Было очень занятно наблюдать, что ты творишь с бедным тортом, — хихикала Людмила, прикрыв рот пальчиками. — Хотя, ты даже не представляешь, как ты с ним вовремя! Я сегодня не обедала и не ужинала, а когда была в магазине, ничего не купила из еды... Да и Волчик голодный!

— Ну так! Я же как знал, что без меня тебя никто не покормит! — Макс, клоун, демонстративно задрал нос. Людмила вновь засмеялась.

Я положил голову на лапы, наблюдая за ними и, честно... даже завидуя. Моя жизнь никогда не давала возможности вот так просто расслабиться и трепаться ни о чем.

— Пошли на кухню, я чай поставлю, только беда — у меня пока одна чашка... Сэр, как вы относитесь к кофе в стакане? Могу я предложить вам пиалу?!

— Из твоих ручек — хоть корыто!

Люда "трагически" вздохнула, возвращая ему торт:

— Эх, сколько галантности зря пропадает!

Я был голоден, так как сегодня даже не завтракал, но торт этого пижона есть не собирался! Так что не пошел с ними на кухню, оставшись лежать в зале. Эта парочка, словно искушая мое терпение, тут же вернулась обратно, притащив все угощение сюда.

— Так что ты хотел, Макс? — серьезно спросила Люда, устанавливая на табурет, накрытый небольшой пластиковой скатертью, чашку и стакан с кофе. Макс все еще держал в руках свой торт и стеклянную сахарницу. Потом они пять минуть уступали друг другу чашку, жертвенно соглашаясь на стакан.

Стиснув зубы, я уже кипел от гнева, отвернувшись от предложенного Людой торта.

— Не помню... Увидел тебя и обо всем забыл! — заигрывал Макс, смиловавшись над моими нервами, и приняв наконец в руки чашку!

— Жаль, с моим начальником такого не проходит. — Кокетничая, вздохнула Людмила, помешивая сахар. — Было бы здорово! Пришел и забыл зачем, — красота!

Ага, забыл... Забудешь тут, по всему коридору аромат, напоминание о тебе... и этой гиене.

Макс улыбнулся:

— А... я вспомнил! Я хотел пригласить тебя на пляж!

— Макс, за что! Чем я тебя так обидела, что ты хочешь затащить меня в холодную воду?! — в шутливом шоке распахнув глаза, "надулась" Люда.

Я громко фыркнул, смотреть на их заигрывания было невмоготу, ей богу, как дети! Престарелые Ромео и Джульетта, блин. Я был голоден и зол. Черт меня дернул проверить, как она дошла домой! Тут еще так некстати этот "Ромео"!

Макс рассмеялся:

— Да, я забыл о сегодняшнем дожде. Ладно, уговорила, купаться не будем. Но приглашать тебя в кафе... Все равно постоянно бываем, поэтому решил соригинальничать и позвать тебя позагорать...

— Нет, не могу. — Абсолютно серьезно ответила девушка. — Мне Волчика не с кем оставить.

— Но...

— Ничего в другой раз. — Она виновато улыбнулась, переставив стакан подальше от края.

— Возьми его с собой, пусть тоже отдохнет!

Тут раздался звонок в дверь. Кого еще принесло? Я с подозрением оглядел Люду, которая как ни в чем не бывало, потянулась к своей сумке лежащей на спинке дивана.

Я поднялся, со стоном потянулся, и направился к двери встречать гостей. Макс тоже подскочил с дивана и резко спросил:

— Ты кого-то еще ждешь?!

Люда удивилась резкости его тона, но спокойно пояснила, теребя пальцами железное украшение на юбке:

— Да, я заказала пиццу, думаю Волчик очень голодный.

— Это хорошо, а то я предположил, что это те собаки в гости пожаловали... — Макс уже успокоился и "пошутил".

Кстати, я об этом тоже первым делом подумал.

Люда нахмурилась, вспоминая о каких собаках речь, потом улыбнулась и, махнув ему рукой — "садись" и направилась открывать дверь.

Я в это время ел глазами Макса. Еще бы открытым текстом сообщил об оборотнях! Прям, как нервная барышня среагировал, гиена драная! Потом отвернувшись, я быстро подбежал к двери, чтобы успеть встретить гостей первым.

Это на самом деле оказалась доставка пиццы. Макс полез было платить, но Люда быстро сунув деньги, поблагодарила и выпроводила тощего паренька разносчика.

Макс не смирившись, проворчал, возвращаясь в комнату:

— Ты меня просто унижаешь...

— Ты что, тайной отпрыск Била Гейца? Будешь пиццу? Давай кусочек, а?

— Нет, не буду, спасибо, уж за пиццу я заплатить могу, — рыкнул он, злобно на меня поглядывая. Я манерно развалился на одеяле, с удовольствием вытянув лапы, показывая все свое презрительное отношение к сосунку. Но в молчаливый диалог вмешалась Люда:

— Ладно, так и быть завтра на пляже с тебя кило мороженого! — пошла она на попятный.

— Ты пойдешь?! — удивился Макс, будто не сам приглашал. Не, ну идиот! Я с отвращением отвернулся.

— Конечно, ты только мороженое не забудь! Шоколадное... хотя любое пойдет, — мягко уточнила девушка, ища глазами, куда положить две большущие коробки, от которых волнами расходился потрясающий аромат запеченного сыра.

Макс кивнул и поднялся, собираясь уходить, его явно очень задело, что Люда не дала заплатить. Она тоже чувствовала, что гостю уже давно пора, а может и что другое, не знаю. Только Людмила молча встала с дивана, чтобы его проводить.

Макс, нахмурившись, посмотрел на меня, поцеловал хозяйку в щеку, и ушел.

Ага, а он думал, мне с ней легко! Я с довольным стоном вытянул лапы, наблюдая как суетиться Люда, возясь с пиццей. Через минуту она куда-то исчезла и появилась передо мной уже в белом махровом халатике с большой тарелкой полной горячей пиццы в руках:

— Смотри, золотко, это будет твое личное блюдо. Обожаю посуду с новогодними картинками! — пояснила девушка, устраивая тарелку на паркете перед моим носом.

Я вгляделся в тарелку, из-под куска пиццы на красном фоне весело торчали ноги деда Мороза в высоких сапогах, а каемка была из елок украшенных разноцветных шариками, связанными между собой цветным серпантином. Так, а теперь еще слюнявчик с рюшками на шею, пожалуйста. Хотелось улыбнуться, но я привычно заворчал про себя, скрывая смущение: "А специй-то сколько — на год нюха лишусь!".

Да, меня волновало ее отношение, куда легче реагировать на равнодушие, это привычно и легко, а что делать с искренней заботой?!

— Малыш, ты поешь, а я пока в душ... — потрепала меня по голове девушка.

Я слопал предложенное, и в ожидании хозяйки улегся на новом одеяле...

Наконец она появилась из ванны, благоухая шампунем, в тонкой голубой ночной рубашке с ленточками бретельками и разрезом до бедра. Склонившись надо мной, ласково спросила:

— Малыш, наелся? Пойдем, покажу, где для тебя приготовлена вода...

Я пошел за ней, пряча глаза, которые так и норовили...

Да и девушка не помогала, предложив воды она, прижала мою голову к себе и печально вздохнув, прошептала:

— Эх, малыш, если бы ты понимал...

Я вырвался, не представляя, какое еще испытание на прочность для меня она затеет...

Вернувшись в комнату, Люда включила телевизор, пощелкала пультом, нашла какой-то фильм о войне и тихо позвала меня, хлопнув рукой по дивану:

— Лапочка, иди сюда! Как хорошо, что ты здесь. Мне иногда выть хочется от того, что никого рядом нет...

Я понимал, что она разговаривает сама с собой, чем с псом, но от этого легче не стало.

Такое пристальное рассмотрение чьего-то одиночества, притом знакомого до боли, выносить куда тяжелей, чем все телесные искушения. Хотелось обнять, прижать ее к себе, согреть, чтобы навсегда изгнать горечь из ее голоса. Я влез на диван. Девушка, обхватив руками, нежно обняла мою шею, и склонила свою голову к моей.

Телевизор шумел, менялись кадры, Люда смотрела в него, но я точно знал, она ничего не видит и не слышит, погрузившись в свои мысли.

Так мы и просидели до конца фильма, потом Люда очнулась, отпустила меня, выключила все и "поцеловав на ночь", легла спать... А я еще долго валялся с закрытыми глазами, не мог уснуть... Теперь, похоже, решение избавится от Люды исчезнет вместе со всеми остальными мерами предпринятыми против нее...

* * *

Люда утром поднялась по первому писку будильника, ворча на себя, что забыла отключить его на выходные. Я недавно уснул, и просыпаться мне совсем не хотелось. Девушка тихо прошла мимо, взявшись за какие-то свои дела.

В обед нас ждал на пляже Макс, Люда сказала ему, что раньше пойти не сможет, ей для работы надо подготовить одежду на неделю. Она возилась с костюмами, а я лежал и наблюдал за ее хлопотами и, не догадываясь, сколько, оказывается, возни доставляют эти ее "деловые костюмчики".

Наконец отгладив последний серый блейзер, Люда заметила, что я пристально смотрю на нее.

— Привет, солнышко, проснулся?

Я улыбнулся, свесив язык, но с одеяла не поднялся.

— Сейчас еще капельку... и мы пойдем гулять, а еще зайдем в булочную и купим тебе что-то вкусное, такой план пойдет?

Угу, еще бы... Честно говоря, домой мне совсем не хотелось. Людочка, в темных джинсах и белой майке, с заплетенной короткой косичкой напоминала девчонку. Она влезла в розовые шлепки с кожаными бабочками и решительно двинулась к двери, но потом резко притормозила:

— Я не знаю, как тебя вести по улице. Ты умница и никого не укусишь, но ведь люди этого не знают...

Я подошел и стал с правой стороны, словно по команде "рядом". Не в курсе, что подумала Людмила, но взъерошив мне шерсть на затылке, прошептала:

— А что делать? Уверена, ошейник из ремня тебе не понравится! — и мы пошли.

Распугав на площадке для выгула весь собачник, прошлись по улице до булочной, где я смиренно сидел у входа в магазин, изображая дрессированного пса. Прохожие то и дело шептали "волк, волк", только Людмила оставалась в счастливой уверенности, что с ней всего лишь умный домашний пес.

* * *

Наконец добравшись до пляжа, мы застали там одного Макса и две семейки с подростками, которые уже вовсю играли в волейбол на песке, не смущаясь жарой и духотой после вчерашнего дождя. Как оказалось, дождь не повлиял на желание купаться у некоторых смелых индивидов, и я наблюдал за тем, как Людмила, нервно стискивая майку у шеи, сначала недоверчиво смотрела на мутную воду реки, потом с недоумением на резвящихся купальщиков.

Пахло солнцем и болотом, надеюсь, это чувствовали только мы с Максом. А вообще-то было хорошо. Одно слово "беззаботный отдых" — чего стоит! При встрече они вновь расцеловались в щеку, я отвернулся. Ну кто же так женщин целует?! Спрятав нос под лапами, скрыл насмешливо фырканье.

Видя тщетные попытки Макса подобраться "поближе" к девушке, пару раз ловил себя на том, что в моменты, когда меня покидает желание его придушить, я даже сочувствую его мукам.

— Я тебя такой оживленной еще не видел, все больше в деловых костюмах, строгая, серьезная, — внимательно оглядывая Людмилу, сообщил Макс.

Он озвучил и мои мысли, я тоже удивился. Сейчас она была трогательно мечтательной со своими розовыми бабочками на тапках.

Люда расстелила большое полосатое полотенце и, скинув майку и джинсы, надела темные очки и села загорать в цельном купальнике. На талию она повязала цветастое парео, так что в нескромности ее не упрекнул бы даже самый придирчивый зануда.

Я вытянулся рядом на песке, наслаждаясь солнцем и бездельем.

Хорошооо...

Сейчас как понравится такая жизнь, и умотаю на пару месяцев подобно Тео в теплые края. Я положил голову на голую коленку Людмилы, собираясь сладко дрыхнуть, так как Макс, так и не уломав ее окунуться, весело умчался купаться, рассыпав ледяные брызги по сторонам.

Приставив ладошку к глазам, прикусив губу, изредка качая головой, она наблюдала с берега, как Макс плывет в холодной воде на другую сторону реки.

Черт! Фыркнув, отвернулся и убрал свою голову с ее коленки. Ну сколько можно жевать свою губу? Я бы с удовольствием сделал это за нее! Тут же шумно выдохнул и засунул голову девушке под руку.

— Пушистик, тебе жарко? — озабоченно спросила Люда, переключившись с Макса на меня. Наконец-то! Вспомнила!

— Давай водички налью, а?!

Я громко вздохнул, она поняла меня правильно.

Медленно вылакал воду из одноразовой чашки. Оказывается, Людмила принесла воду и прочие припасы в рюкзаке-термосе, значит, ледяная вода на весь день обеспечена. Разумно. Но меня это не спасало от жары... Скинуть бы шкуру! И рвануть вслед за Максом!

Людмила в этот момент, оказывается, мечтала о другом. Охватив колени руками, нежно прихватив заодно и мою голову, она мечтательно прошептала, смотря вдаль невидящими глазами:

— Эх, сейчас бы взять тебя, и к маме! Я там так давно не была! — она грустно расправила мои уши, уложив их в стороны словно прическу, и грустно продолжила: