Часть 1. Пересмотр ценностей

Вероника закрыла наконец-то рот, и внимательно посмотрела на Буса. Зеленые глаза столкнулись с серыми... и буквально провалились в них. Боль... страх быть непонятым... смешивались в них с каким-то странным чувством тепла и покоя, не давая смотрящей в них сдвинуться с места...

"Хм... — мелькнуло в голове у девушки. — Неужели он не врет? Так и хочется поймать его на лжи — но ничего подобного и не видно неужели он и правда не врет?"

То, что Бус был абсолютно искренен, ей в голову почему-то не пришло. Она все еще продолжала искать в его словах какой-то подвох. Бус это понял и грустно сказал:

— Ты все еще мне не веришь, верно?

— Прости, — честно сказала Вероника. — Я пытаюсь — но не могу. Пока не могу.

— Что же мне сделать, чтобы ты мне окончательно поверила? — вцепился руками в волосы Бус. — Скажи — как, как мне завоевать твое доверие?

— Я верю, — с трудом сказала она. — Вот только мое прошлое все еще заставляет меня сопротивляться. Боюсь, мне еще долго отвыкать от ранее заученного.

— Так значит... — медленно проговорил Бус. — Значит, ты все же начинаешь мне верить?!

Вероника коротко кивнула. Однако ему хватило и этого: он сразу же схватил Веронику и, подняв её на руки и прижав к себе, поцеловал её. Вероника еще не успела ничего сказать и сделать, как он буквально уронил её на кровать и отошел к стене.

— Прости, прости! — пробормотал он, сползая вниз по стенке.

Вероника встала с кровати и подошла к нему.

— Знаешь... — тихо сказала она, опускаясь на пол рядом с ним. — Хоть прошлое и напоминает о себе... но сейчас — ты единственный близкий мне человек. Точнее, теперь я, конечно, не совсем человек, и мне придется с этим жить... Я пытаюсь верить тебе. Но если ты обманешь меня... Второго предательства я не переживу...

— Никогда, никогда! — воскликнул Бус, прикоснувшись к её лицу. — Я никогда не смогу обмануть ту, что вернула мне смысл жизни... — прошептал он, перебирая её волосы.

Затем он сунул руку в карман, и спустя секунду перед лицом Вероники появилось простое, грубо отлитое золотое кольцо безо всяких украшений — просто желтая полоска металла.

"Вот и сбылось то, о чем ты мечтала, будучи инвалидом, подруга! — подумала Вероника. — Хоть и не совсем так, как ты мечтала... Вывод: мечтать опасно. Что? Хочу ли я этого? Неважно. Согласившись, я обрету шанс на то, чтобы попытаться хоть что-то исправить. Чувствую ли я что-либо? Нет. Хотя... Не знаю... Что же делать? Улыбаться, улыбаться, только бы не выдать себя! После всего, что он для меня сделал, я просто обязана сделать его счастливым. А там, глядишь, и сама к нему привяжусь".

— Позволишь? — спросил тем временем Бус, взяв в свои руки руку девушки.

— А что мне еще остается? — улыбнулась девушка. — Прости! — добавила она, увидев, как мгновенно помрачнел Бус. — Просто больше я пока что ничего сказать тебе не смогу.

Но она все же не убрала руку, и вскоре кольцо засверкало у нее на пальце.

— Ника, я понимаю, что требую многого... — неуверенно прошептал Бус ей в ухо.

— ...Но только так другие кланы окончательно потеряют право безнаказанно убить меня, — усмехнулась она.

— Если ты не хочешь... — с мукой в голосе прошептал Бус.

— Хочу, не хочу... — пробормотала Вероника, осторожно целуя его. — Главное, чтобы ты был счастлив. Я перед тобой в огромном долгу...

Она встала и потянула его к кровати. Бус еще пытался возразить ей, пытался остановиться... Но когда она толкнула его на кровать, и еще раз поцеловала, он просто потерял голову.

Хотя не сильно он об этом и жалел...

Глава 9

Бус открыл глаза, и понял, что лежит на спине, обняв Веронику и уткнувшись лицом в её волосы. От них пахло чем-то травяным. Это было... завлекающе. Он с трудом переломил себя, и, чуть отодвинувшись, стал с улыбкой смотреть на девушку. Он до сих пор никак не мог поверить в свое счастье.

Неужели ему удалось всего за один вечер, постоянно отвлекаясь на внешние раздражители, завоевать её доверие? Или же все, что было вчера — лишь искусная игра девушки? Или же она пошла на этот шаг только потому, что у неё не оставалось выбора? Неужели он ей так противен?

Пока что их отношения находились в стадии зарождения. И по этому поводу он не мог ничего ни сказать, ни угадать; и это чрезвычайно удручало его. Нет, он не боялся, что станет посмешищем в случае её ухода от него — он боялся, что причинил ей боль, толкнув на этот путь. Он боялся, что она не то что простит его — просто не ответит взаимностью.

Оборотни по природе своей были весьма непостоянными. Но не все. И сам Бус принадлежал к этому меньшинству. Он был однолюбом, и подобные ему заключали союз раз и навсегда. И поэтому мысль, что, возможно, он обрек её на бесконечное страдание, убивала его. Он готов был грызть себе руки от этой удушающей мысли.

"Ну что, сделал, что хотел? — вилось у него в голове. — А о ней ты подумал? Как же, ты "спас её"! А не будет ли то, что ты ей предложил, хуже смерти и пыток для неё?".

Нет, нет, нет! Бус сжал зубы, пытаясь успокоиться.

Да, он навязал ей свое желание, спасая её при этом от смерти. Да, пока что не видно, чтобы она хоть как-то положительно отнеслась к этому повороту. Но, по крайней мере, ненависти в её взгляде тоже не было. Или не просматривалось. Точно он, увы, не знал.

Но одно он знал точно: впереди у них не один век совместной жизни. Он не будет удерживать её силой, нет. Но он будет изо всех сил стараться сделать так, чтобы она никогда, и ни в чем не нуждалась. Он окружит её заботой и любовью. И будет надеяться, что однажды услышит в ответ то же самое...

Бус вновь вдохнул запах её тела, и вновь притянул девушку к себе, согревая её.

* * *

Вероника сонно потянулась, не открывая глаз, и тут же ощутила, что кто-то мерно дышит ей в затылок, прижимая при этом её тушку к себе. Приоткрыв глаз, она зрительно подтвердила ощущения: её талию обвивала чья-то рука.

Первым позывом было вскочить, и броситься к углу: благо глаз при осмотре уловил стоящий в углу её меч. Как будто прочитав её мысли, рука убралась, и кто-то отодвинулся от неё.

— Проснулась? — спросил тихий голос.

Вероника вздрогнула, но тут же вспомнила то что было вчера. И предшествующие этому события. "Ну, подруга, вот и прошла первая брачная ночь!" — мелькнула на задворках сознания по-идиотски восторженная мысль. Она медленно, чтобы не сбросить еле покрывающее её одеяло, повернулась и увидела с некоторой улыбкой смотрящего на неё Буса.

— Выспалась? — мягко спросил он.

— Да вроде бы, — не раздумывая ответила она, и тут же поняла, что сказала правду: она действительно не спала так сладко, и без снов с того самого дня, когда повстречалась с отцом её теперь уже мужа.

Вот уж действительно странная штука жизнь...

— Спасибо, — внезапно, поддавшись какому-то порыву, сказала она. — Впервые за три года я спала без кошмаров. А как тебе спалось? — вежливо спросила она, увидев, как полыхнули его глаза при её прошлой фразе. Или ей это только показалось?

— Ну а как мне должно спаться рядом с любимым человеком, если не хорошо? — улыбнулся Бус. — Тебе действительно хорошо спалось? — взволнованно спросил он. — А вчера... Вчера я не сделал тебе больно? Не обидел?

Вероника вгляделась в него и внезапно поняла, что не видит лжи в его глазах. Неужели он говорит её правду? Неужели он действительно любит её, и спас её не только из-за политической выгоды? Она верила ему, но по-прежнему продолжала искать ложь в его словах, и от этой двоичности ей было как-то не по себе.

Я сделал тебе больно, да? — горько прошептал Бус. Он выглядел таким потерянным, что Вероника тут же обругала себя за чрезмерную подозрительность.

— Нет, нет! — улыбнулась она. — Просто я до сих пор не могу привыкнуть к такому положению вещей. Слишком много всего произошло за последние три дня...

— Я понимаю... — прошептал Бус и коснулся рукой её лица. — Я сделаю все, что ты пожелаешь, выполню любое твое желание, — только бы ты была счастлива! Мне больно видеть тебя грустной...

Вероника смотрела на него, и не узнавала. Сейчас перед ней лежал глубоко несчастный человек, смотревший на неё влюбленным взглядом.

— Ты меня действительно любишь? — спросила она.

— Да, — горячо сказал Бус. — Отныне, и до последнего вздоха.

С этими словами он поцеловал её, и она ответила на поцелуй. Однако, прежде чем она успела что-либо подумать, он уже оторвался от её губ.

— Извини, но мне нужно растопить печь. В доме холодно. Я не хочу, чтобы тебе было неуютно. Ты не возражаешь, если я ненадолго покину тебя?

Она отрицательно кивнула головой. Тогда Бус выскользнул из-под одеяла, и встал. Совершенно не стесняясь своей наготы, он потянулся к висевшему на стене халату. На мгновение Вероника залюбовалась им.

"Он сказал, что любит меня, и это правда, — подумала она. — Он столько для меня сделал, но я ничего к нему пока не чувствую. Смогу ли я полюбить его?".

Бус тем временем оделся и, подойдя к печи, запихнул в неё дрова и поджег их. Вероника тем временем просто смотрела на него, и о чем-то думала.

— Знаешь, — решилась наконец она. — А ведь я ничего о тебе не знаю! Равно как и о твоем клане.

— Нашем клане, — мягко поправил её Бус. — Теперь ты не только моя супруга, но и соправительница.

— Хм-м... Ладно, — протянула она. — Ты сказал "супруга"? Но ведь, насколько я знаю, у... у нас, оборотней, всегда фигурирует слово "подруга", или даже "наложница".

— У всех, кроме нашего клана! — отрезал он. — У нас, как правило, браки заключаются на всю оставшуюся жизнь, в крайнем случае — до смерти одного из супругов. Так что разводов и повторных браков у нас практически нет.

— Значит, ты мне никогда не изменишь, верно? — усмехнулась Вероника.

— Можешь даже не думать об этом, — коротко сказал он. — К тому же я однолюб.

— Выходит, мне повезло?

— По меркам оборотней — да, — натянуто улыбнулся Бус. — Кстати, гарем я тоже заводить не собираюсь, так что ты будешь единственной. И неповторимой, — добавил он, так мечтательно улыбнувшись, что Веронике стало несколько стыдно за свою черствость.

— Прости, — виновато сказала она.

— За что? — удивился Бус.

— Ты столько сделал для меня! — воскликнула Вероника. — Рисковал не только жизнью — положением и делом всей жизни ради меня! А я так и не ответила пока тебе тем же...

— Ничего! — хоть и с трудом, но улыбнулся он. — Я вполне могу подождать несколько веков.

"Но лучше бы, конечно, побыстрее!" — прочитала она в его глазах.

"Было бы неплохо, — мелькнула мысль у неё. — Не хотелось бы его мучить".

— Ну да ладно! — улыбнулась она. — Слушай, а ведь я так и не знаю тебя толком! Ты не расскажешь что-нибудь о себе?

— Боюсь, в полном объеме это будет весьма и весьма длинная история! — невесело усмехнулся Бус, закрывая дверцу печки. — Что именно ты хочешь узнать?

— Как ты жил и живешь, что тебе нравиться, чем увлекаешься? — выпалила Вероника. — Ты знаешь обо мне практически все. Должна же я знать хоть что-то о своем муже?

К удивлению Буса, последнее слово она произнесла без всякой запинки, словно свыклась с этой мыслью. Или просто притворилась?

Он встал и плюхнулся обратно на кровать.

Как скажешь, Повелительница! — ухмыльнулся он, глядя на неё. — Итак, вкратце, и обо всем.

— Родился я так давно, что не помню уже точную дату своего рождения. Да и не было в то время таких чисел... Да что там чисел — летоисчисление появилось парой тысячелетий позже! В общем, родился я в племени, которое через пару тысячелетий будет называться индоевропейцами, затем ариями, и которые затем, перевалив через Кавказ и территорию современного Китая, построят Аркаим. Я же родился тогда, когда это племя ничем еще не отличалось от таких же голозадых племен Азии и еще покрытой лесами Европы. Цивилизация-то, конечно, уже была — был уже построен Иерихон, было открыто земледелие — но пока что она была лишь на Ближнем Востоке. Даже вечно кичащийся своей древностью Китай был еще гигантским бамбуковым лесом, по которому уже шныряли мелкие, и еще пока дикие желтые человечки...

В общем, как ты уже, наверное, поняла, это было где-то шесть-семь тысячелетий назад. Точнее ничего сказать не могу. Знаю одно — в нашей местности все еще был каменный век. В детстве я даже еще успел увидеть пещерных львов! В таких условиях я прожил первые шестнадцать-семнадцать лет. Ну а затем произошло событие, в корне изменившее всю мою жизнь...

Как-то утром я вместе с еще тремя парнями пошел на охоту. Мы напали на след дикого быка, и уже предвкушали встречу с ним. Но получилось так, что мы сами стали добычей. Нагнав быка, мы увидели, что его задрал какой-то огромный волк. Убежать мы не успели — он почуял нас, и сразу же набросился. Моих соплеменников он задрал сразу, и сразу же после этого он ушел вместе с тушей быка. Я же остался лежать с развороченным брюхом.

Подбежавшие охотники отогнали гиен и понесли меня и трупы в стойбище. Там меня занесли в землянку моего рода, бросили на шкуру, и оставили умирать. Лечить меня никто и не пытался — даже сейчас врачи не смогли бы заштопать такой котлован в теле... Так я пролежал всю ночь. А на утро я, как ни в чем не бывало, вышел из землянки, абсолютно целый и невредимый! Огромная рана зажила и исчезла всего за ночь!

Естественно, племя не поняло такой шутки юмора. К тому же, на меня как-то странно отреагировали собаки, встретив таким лаем, как будто гнали зверя на охоте. Родные быстро собрали немного охотничьей хрени, и, как собаке, швырнули мне. Племя меня изгнало.

А на следующую ночь я вновь встретился с нашим папочкой, который кое-как объяснил мне, кем я теперь стал. И на долгие столетия я погрузился в кровавое безумие... Теперь люди были для меня всего лишь еще одним — и самым лакомым — блюдом в рационе. Я окончательно стал зверем.

Так прошло какое-то время. Сто лет, пятьсот, две тысячи — не могу сказать точно. Все это время я провел в шкуре зверя, даже и не помышляя превращаться в человека.

А вот он иногда возвращался к человеческому облику. Да ты и сама знаешь — он любил охотиться и в человеческом обличье. Иногда его пробивало на откровенность. Говорил он, правда, немного, и большей частью какую-то хрень, но кое-что понять было можно.

По его словам, он родился в конце последнего ледникового периода. Его племя кочевало вслед за мамонтами по окрестностям современного Забайкалья. Больше он ничего не говорил. Не хотел, или не мог — не знаю. Как я понял, его укусил не то дикий волк, не то какое-то сверхъестественное существо. Он был одним из десяти Древних — тех, чья история насчитывает более десяти тысячелетий, и кто образует Верховный Совет оборотней, решениям которого подчиняются даже главы кланов. Именно эти десять стариков-маньяков и есть материализованная в людском обличье звериная ярость и демоническая жажда убийства. Каждый из них — олицетворение того, во что превращаются забывшие о десяти людских заповедях.

С годами наш папочка собрал целую стаю таких же зверей. Мы кочевали по всей Азии, забирались даже на Кавказ и в Египет. Порой мы вырезали целые деревни. Просто так, безо всякой цели — об утолении голода не шло и речи. Кровь лилась, как вода...