Часть 1. Пересмотр ценностей

Глава 1

— Мама, мама, у этой тетеньки нога костяная, как у Бабы-Яги!!!

Маленькая девочка с плачем бросилась к матери; при этом она испуганно глядела на сидящую на скамейке девушку, об ногу которой она, собственно и споткнулась.

— Девушка, что вы себе позво... — обрушилась было мать девочки на девушку, но внезапно осеклась, когда её взгляд упал на ногу девушки.

Штанина на этой ноге задралась, и из-под неё высовывалась отдаленно напоминающая ногу металлическая конструкция.

— Извините... — пролепетала женщина.

— Ничего страшного! — натужно улыбнулась девушка и пробормотала вслед уходящим матери и дочери:

— Калекой меньше, калекой больше... Кому какое дело до чужих увечий, когда свою душонку насытить надо... Сраные аккуратисты! А ведь я за них...

Тут девушка замолкла и достала из кармана плаща металлическую фляжку и глотнула из нее. Затем она вновь откинулась на спинку скамейки и поглядела на город, раскинувшийся ниже. Зрелище и правда было красивое: последние лучи заходящего солнца красили восточную часть города в ярко-красный цвет. Однако этот свет сразу же стал кровавым.

— Что за... — девушка посмотрела в ту сторону и, взяв в руки трость, с трудом встала и пошла к выходу из парка.

* * *

— Ну, вот мы и дошли! — радостно воскликнул отец, когда вся маленькая семья остановилась у перрона. — Ещё пять минут — и должен подъехать поезд!

— Знаешь, пап, — протянула его шестнадцатилетняя дочь Вероника. — Море — это, конечно, хорошо, но разве нельзя было взять билет на дневной экспресс? Тащиться ночью через две просеки — не слишком большое удовольствие!

— Это у тебя каникулы три месяца, — хмыкнул отец. — А у меня каждый день отпуска на счету. Поверь, полдня — это не так уж и мало! Государства порой создаются и разрушаются за какие-то минуты, так что говорить о половине дня?

— Ну-ну, — пробурчала Вероника и поставила свою сумку на платформу.

Дочь и отец вели себя, как обычно, легко и непринужденно, и не заметили странного шевеления в темной массе кустов у платформы.

А между тем в самой середине этого черного пятна внезапно зажглись два зеленых огонька с черной прожилкой...

* * *

Девушка подошла к склону холма и посмотрела вниз. Солнце уже зашло и теперь ничто не напоминало о странном явлении.

— Странно... — в такт своим мыслям протянула девушка, покачивая трость в руке.

"Мда... — думала она между тем. — Целый город. Двадцать тысяч жизней. И никто не знает, что — и кто — скрывается в ночи... А тем временем мы защищаем их всех, причем даже ценой собственной жизни порой! Ведь я вполне могу погибнуть сегодня, — и никто не вспомнит обо мне...

— Я понимаю ход твоих мыслей, Вероника, — раздался внезапно голос у неё за спиной. — Но это наша работа, наше призвание!

Вероника резко обернулась и увидела стоящего в нескольких метрах от неё невысокого человека лет сорока.

* * *

Вероника посмотрела влево и увидела свет, идущий из глубин леса — поезд на всех парах подходил к станции.

— Пап, готовься к забросу меня и багажа! — весело прокричала она. — Папа? — добавила она удивленно, не дождавшись ответа.

И тут же за спиной раздался какой-то странный хрип.

Вероника удивленно обернулась и увидела, что её отец, судорожно хрипя и подергиваясь, стоит на краю платформы, а на его груди на куртке расплывается какое-то темное пятно.

Тут отец обмяк, его глаза закатились. Вероника перевела глаза на темное пятно и почувствовала, что мир стремительно уходит из-под ног.

Из его груди торчала огромная волосатая лапа.

* * *

— Добрый вечер, Тадеуш! — сказала Вероника. — Я, ведь, кажется, просила вас не лезть в мою голову! — добавила она с досадой.

— Извините меня, — улыбнулся Тадеуш. — Я не хотел. Я просто пришел...

— Сказать, что через двадцать минут начнется наш новый рабочий день... — закончила за него Вероника. — Вы, европейцы, настолько педантичны, что это порой раздражает! — шутливо добавила она (хотя в каждой шутке, как говорится, всегда есть доля правды).

— Ну а вы, русские, настолько расхлябаны, что зачастую губите дело на корню! — ворчливо буркнул Тадеуш.

"Так, обиделся, — подумала Вероника. — Европейцы странные люди. Чтобы чувствовать себя естественно в их компании, нужно родиться и вырасти, а затем умереть в Европе. Никогда не понимала наших олигархов!" — правда, тут она уже скрестила пальцы, выставив блок.

— Надеюсь, на этот раз проблем с милицией не будет? — проговорила она вслух. — А то не хотелось бы зависнуть на ночь в обезьяннике...

— Нет, на сегодня я договорился. Ты вооружена?

Вместо ответа Вероника распахнула плащ, явив миру и Тадеушу набор деревянных и серебряных кольев, и вакидзаси с изящной ручкой. Также на поясе у неё висел набор метательных ножей, а в подмышечной кобуре лежала "Гюрза".

* * *

Отец — точнее, его тело, — сдвинулся, и из-за своей жертвы показался огромный покрытый волосами человекоподобный силуэт какого-то существа. Полыхнули зеленым светом два больших глаза.

Вероника судорожно попятилась — а в следующую секунду страшный удар лапой перебросил её прямо перед подходящим к перрону поездом через полотно на противоположную сторону насыпи. Она рухнула на неё и тут же чуть не задохнулась, когда её накрыло воздушной волной от почему-то так и не остановившегося поезда. Но уже через полминуты она вздохнула свободнее: поезд прошел.

Спустя мгновение черная тень перемахнула через железнодорожное полотно и приземлилась перед Вероникой. Теперь она смогла в свете вышедшей из-за туч луны разглядеть это существо.

Оно представляло собой гибрид человеческой и волчьей фигур ростом в два с половиной метра. Под серебристой шерстью бугрились огромные мышцы, с длинных десятисантиметровых клыков волнами падала слюна.

И обладатель всего этого подходил к ней...

* * *

— Недурно, — хмыкнул Тадеуш, и с неожиданной для европейца язвительностью добавил: — Ты бы ещё гранатомет с серебряными гранатами взяла. Мне потом пришлось бы очень долго отвечать на вопросы типа: "А что это за кровавая клякса на стене?".

— Есть ещё два серпа, — словно не слыша его, спокойно сказала Вероника. — Они закреплены на поясе.

— Ну-ну, — пробурчал Тадеуш и, взяв Веронику за руку, пошел вперед, к выходу из парка. — И умоляю тебя, не дергайся! — добавил он. — Мы просто отец и дочь, прогуливающиеся по вечернему городу.

— Ну-ну... — пробурчала теперь уже Вероника, и потом уже прошептала так, чтобы не услышал собеседник: — Отец и дочь... Тогда всё закончилось хреново...

К этому моменту они вышли из парка и направлялись теперь в так называемые "злачные места".

Оттуда как раз донесся не очень громкий, но всё же отчетливый вой...

* * *

Оборотень навис над Вероникой. Его слюна залила девушке всю голень. Она исступленно попыталась лягнуть его ногой по морде, но зверь был начеку. Он тут же с неимоверной скоростью извернулся и, вцепившись девушке в ногу, как спичку, перекусил её. Вероника даже не закричала, поскольку боли как таковой практически не было. Она, практически лишенная опоры, заскользила по насыпи вниз.

И, как только обрубок, оставшийся от ноги, коснулся щебня, жуткая, всепоглощающая боль накрыла её. Казалось, что к ноге приложили раскаленную проволоку. Остальное же тело попросту онемело от болевого шока. Вероника, чувствовала, как из ноги течет кровь, унося из тела жизнь, но не могла — да и уже не хотела шевелиться или попытаться уползти. Зрение затуманилось. Однако она видела что оборотень, в момент заглотив ногу, вновь навис над ней...

И в этот момент всё опять изменилось.

В кустах, расположенных рядом с Вероникой, что-то застрекотало. И в сторону оборотня потянулось множество огненных нитей, с легкостью пробуравивших шкуру зверя. Тот взвыл и, прыгнув в кусты, скрылся из виду.

Как только зверь скрылся в кустах, к Веронике подбежал молодой — как ей показалось — человек.

— Вот черт! — ругнулся он, и тут же продолжил: — Ну да ладно. Так, девочка, слушай меня: ты хочешь жить?

Вероника слабо кивнула.

— Тогда терпи! — сказал человек и начал рыться в своей сумке...

Глава 2

След привел их к старому заброшенному складу и оборвался у дверей.

"Нехорошо, — раздался голос в голове у Вероники. — Вполне возможно, что он знал о нас, и устроил здесь засаду".

"Даже если это так, — ответила мысленно Вероника. — Даже если это так, то все равно, лишь войдя, мы сможем выяснить, так ли это".

— К несчастью, да, — вслух сказал Тадеуш.

"Зайди с черного хода, — прозвучал голос у неё в голове. — Ну а я попытаю счастья здесь".

— Удачи, учитель... — прошептала Вероника, огибая здание.

Дверь была открыта. Это насторожило её, но она все так же спокойно достала из кобуры пистолет, а затем, переложив его в левую руку, обнажила вакидзаси. После этого она, выставив вперед руку с пистолетом и отведя меч назад, вошла в здание, и тут же ударилась головой о какую-то железку. Потирая лоб, Вероника осмотрелась и поняла, что оказалась в каком-то чулане. Осмотреться не удалось: внезапно она услышала шум борьбы и тут же поспешила к источнику шума.

Зайдя в основное помещение, Вероника поняла, что опоздала: её учитель был распят на висящей на стене бороне; но зверя нигде не было видно. Первым её порывом было сломя голову броситься вперед, но тут Тадеуш приподнял голову, посмотрел на неё и качнул головой.

"Ловушка!" — мелькнуло в голове, но она всё-таки сделала шаг вперед.

Тут же перед глазами у неё мелькнула огромная лапа, выбив из руки пистолет. Вероника успела махнуть клинком по лапе, но обрушившийся практически сразу после первого удар отшвырнул её к противоположной стене, пропахав на груди глубокие кровавые борозды.

В глазах ощутимо потемнело, но сразу же прояснилось, когда она увидела нападавшего.

"Ну здравствуй, папа!" — мелькнуло в голове.

Это был тот самый зверь, что превратил её жизнь в нескончаемый кошмар.

* * *

Ярость придала её сил и прогнала боль. Уже в следующую секунду в бок оборотню полетели, один за другим, три кола. От одного зверь увернулся, но ещё два достигли цели — с такой силой они были запущены.

Бросив колья, Вероника тут же накрылась своим плащом, и вовремя: встретив препятствие, колья взорвались, осыпав находящихся в здании градом осколков. Саму Веронику спасло только то, что в подкладку её плаща были вшиты защитные стальные и кевларовые пластины.

Кое-как встав на колени и прокашлявшись, она оглядела место боя и увидела, что оборотень с развороченным боком слабо шевелится у слетевшего на пол от взрыва полумертвого Тадеуша. Она бросилась было к нему, но остановилась, увидев, что тот достал из кармана две гранаты, выдернул по очереди из каждой чеку, и зажал их в руках.

— Беги... — донесся до неё слабо слышный хрип. — Сегодня твое обучение заверша... кха-кхается... удачи тебе!..

Ещё секунду Вероника безумно смотрела на Тадеуша, а затем, глотая слезы, бросилась прочь.

Далеко она не убежала: через секунду грянул взрыв, и большой кусок стены сшиб её с ног. От удара она потеряла сознание.

...

— Здорово, капитан! Ну чё тут у вас?

— Да вот, два братка чё-то не поделили между собой. Скорее всего, они забили стрелку здесь, поссорились, и кто-то из них по дури взорвал две гранаты. Рвануло знатно. Обоих в клочья.

"О чем это они?"

— А это ещё что за деваха?

"И о ком?"

— Очевидно она была с кем-то из них.

— Шлюшка что ли?

— Ни за что не поверишь! Телохранитель!

— Иди ты!

— При ней нашли два серповидных кинжала, дюжину серебряных и деревянных кольев и короткий самурайский меч!

— А если она телохранитель, чего она не погибла вместе с ними?

— Да хер знает! Очнется эта контуженая, — допросим.

"Это они обо мне что ли? И какие "два братка"? Тадеуш же говорил, что договорился с ними!"

— Ой, бля! Так это же девка этого чокнутого!

— Чего?

— Ну этого, Тадеуша!

— Так это значит, один из этих двух — тот самый Тадеуш? Туда этому сатанюге и дорога! Всё ясно!

— Чего с девкой-то будешь делать?

— Чё, попользоваться хотел? Даже не думай! Да и с изъяном она. Вон, видишь протез? Совсем сатанисты охерели! Конечности свои в жертву приносить! Да даже если бы она целкой была, я бы её тебе, старому козлу не отдал! Я вот сейчас протоколы заполню, и оформлю её в психиатрическую лечебницу.

— Ну ты гад! А зачем в лечебницу-то? Она ж вроде нормальная!

"Чего? Я всегда была нормальной!"

— В том-то и дело, что вроде! Если человек общался с этим дохлым сатанюгой, то этот человек быстро перестает быть нормальным. Этот пидарас знал толк в окучивании идио... Ах, ты сучка!

Очнувшаяся Вероника, в ярости от услышанного, попыталась подсечь неизвестного капитана, за что сразу же получила носком ботинка по животу.

— Видишь?! Этих сатанюг вешать надо! Ну все, с такими наклонностями она вряд ли выйдет из психушки! Ты сама подписала себе приговор, девочка! Не оформляй её, сержант! Пусть гниет в лечебнице, пока не сдохнет! Авось одумается! — услышала она, а затем её потрепанное тело взяло выходной, лишив её сознания.

Глава 3

С каждым днем Вероника чувствовала, что слабеет — как телом, так и разумом. Лечебница выпивала её до дна.

Нет, она не боялась ни уколов, ни делающих её растением таблеток, ни процедурной (куда она, впрочем, не попала — но была наслышана), ни "пускания по кругу" (куда её, судя по всему, собирались отправить, как только она потеряет рассудок). Самым страшным было то, что она абсолютно не ощущала течения времени. Каждый новый день был похож на предыдущий, и непонятно было: это уже новый день, или нет. Расписание этому только способствовало.

Ровно в шесть утра её поднимали похотливые санитары. Затем, после пары уколов и клизмы следовало скудное подобие завтрака. После завтрака больных на шесть часов выводили в примыкающий к лечебнице парк на прогулку. После прогулки следовали очередные (включавшие в себя все те же уколы) процедуры и почти такой же скудный, как и завтрак, обед. После обеда следовал "тихий час", когда пациентов привязывали ремнями к кроватям и оставляли так на три-четыре часа... Затем, как вы уже, наверное, догадались, следовали очередные "процедуры" и принудительный сон (несколько кубиков хорошего снотворного)...

Время будто бы остановилось на месте; и лишь ягодицы становились всё больше похожими на решето, да каждодневная рвота от принятых таблеток давала знать, что не все лекарства безобидны. Но куда больше надвигающегося беспамятства и смерти она боялась вполне определенных намеков санитаров. Всё-таки она была девушкой, и подобные намеки не то что смущали — ужасали её... Да и санитары с каждым днем становились всё возбужденнее, совсем уже прозрачно намекая, что она им "кое-что должна". А сознание между тем все намеревалось уплыть в неведомые дали, и теперь все силы Вероники уходили на то, чтобы каждое утро, просыпаясь, прокручивать в голове основную информацию о себе...

Ну а дни между тем летели, нестерпимо долгие и ужасно короткие одновременно...

* * *

Спустя какое-то время Веронику, как обычно в это время, вывели на прогулку. Два крепыша, как всегда, выволокли её на белый свет и швырнули на скамейку.

— До встречи через пять часов сорок минут, сладенькая моя... — плотоядно прошептал ей на ухо один из санитаров, и ушел, напевая:

— Пять часов, пять часов, это много или мало...

Веронику передернуло.

— Вот и настал последний по-настоящему свободный день, сестренка! — раздался внезапно голос у неё над ухом.

Вероника вздрогнула и резко повернулась. Справа от неё на скамейке сидел парень чуть старше её.

— Что вам надо? — спросила она в первое мгновение. — Минуточку... Ты — нормальный! — дошла до неё затем.

— Да, я нормальный, — подтвердил парень. — Как и ты.

— Что?

— Я знаю о ночном мире, — тихо сказал он, а затем спросил: — Ты хочешь выйти отсюда?

— Да! — вырвалось у Вероники, прежде чем она даже успела подумать.

— Вот и отлично! — воскликнул парень, взяв её в охапку, а затем... перепрыгнул через ограждавший прилегающую к лечебнице часть парка забор, и забежал в кусты.

— Вот одежда твоего размера, — перед ней на землю упал ворох неплохой (и, что самое главное, чистой) одежды. — Вот твои документы и деньги, — на землю упали несколько "корочек" и толстая пачка денег. — А вот твои пистолет и меч...

Хотя Вероника и провела энное время в психушке, меч был пойман ещё в воздухе. Лезвие описало полукруг, но не встретило врага — всё-таки десятки уколов и таблеток сказались на реакции — и лишь рассекло воздух.

— Это ни к чему, сестренка! — раздался голос у неё за спиной.

Вероника вновь рассекла мечом воздух.

— Я не причиню тебе зла, сестренка! — донесся крик уже откуда-то из дальних кустов. — Я хочу тебе помочь! — донеслось уже совсем издалека...

Вероника злобно сплюнула, но тут же начала одеваться. Спустя минуту на этом месте уже никого не было. И вовремя: ещё через минуту забежали было санитары, но тут же бросились обратно, как будто шли по чьему-то отчетливо видимому следу...

* * *

Пять дней спустя

Вода была обжигающе горячей, но Веронику всё равно бил озноб. Несмотря на то, что от её покрасневшего тела вылил пар, она всё равно чувствовала холод, пробирающий до мозга костей.

Холод ночи, которая "подарит" ей обличие зверя.

При одной только мысли об этом Веронику вновь пробила дрожь, и она, встав под струю, постояла так ещё пару минут, а затем выключила воду. Пар рассеялся, и Вероника увидела свое тело. Тело, за которым она когда-то так ухаживала, и которое теперь ещё больше подчеркивало её изъян.

Её уродство.

Её тело было совершенно, — то, что называется "золотой серединой". Она была не низкой — но и не высокой, не полной — но и не худой, не некрасивой — но и не смазливой. Словом на её тело вкупе с прекрасными каштановыми волосами обратил бы внимание любой, даже страдающий импотенцией, мужчина, если бы не одно "но".

Там, где её красивое колено переходило в не менее прекрасную голень, начиналась металлическая, перемежавшаяся кожаными вставками, конструкция протеза.

Как она его ненавидела!

Нет, на неё, по-прежнему обращали внимание на улицах. Некоторые даже пытались познакомиться. Однако, стоило лишь им узнать о её изъяне, как они сразу же исчезали из её жизни. Порой это даже сопровождалось не столько позорной, сколько ранящей её душу бранью.

Но, несмотря на одиночество, несмотря на то, что её считали уродом, Веронику занимал лишь один вопрос.

Кто помог ей бежать из лечебницы (а точнее, просто вынес на руках), и зачем?

Одно было известно точно: обладать необходимой для такого дела силой мог только вампир.

Или оборотень.

Но зачем оборотням вытаскивать из психушки убийцу своих сородичей?

Шли дни, но ответа на этот вопрос так и не было.

Как и следов того оборотня.

* * *

Между тем, после "выхода" из лечебницы все четче и четче вырисовывалась одна большая проблема. Взглянув на следующий день после побега на календарь, Вероника с ужасом обнаружила, что провела в "желтом доме" больше трех недель.

А это значило, что до полнолуния осталось шесть дней; и если раньше Тадеушу каким-то образом удавалось блокировать с помощью зелий превращения, то теперь ей придется вкусить все плоды своего грядущего обращения.

Теперь же, выйдя из душа, Вероника как никогда остро ощутила, как утекает время — полнолуние наступало уже завтра.

Но она не собиралась сдаваться.

Даже в матовой ситуации.

Глава 4

Днем Вероника вышла из дома, и пошла в магазин. Через час она, увешанная грудой пакетов, вернулась, и провела следующие семь-восемь часов за готовкой.

Наконец, ровно в девять вечера, одетая в лучшую одежду, что была у неё, Вероника села за стол и начала с аппетитом есть. Наевшись, она выпила бокал вина и вышла на крышу своей девятиэтажки.

Было холодно: ноябрь являл миру все свои "прелести". Обняв себя руками, Вероника ступила на край крыши, и посмотрела вниз.

"Дворы... надеюсь, никто не увидит тело в ближайшие несколько часов, а там... а там будет уже поздно, — подумала она и, раскинув руки в стороны и наклонившись, полетела с закрытыми глазами вниз.

За те несколько секунд ,что длился её полет, Вероника ещё успела ощутить свой кувырок, и ветер, свистящий в ушах, и успела, открыв-таки глаза, увидеть черный асфальт, а затем...

* * *

Затем она поняла, что полет неожиданно завершился... приземлением на заботливо протянутые руки.

Повернув голову, Вероника поняла, что кто-то умудрился её поймать.

Её, упавшую с девятого этажа.

Оборотень.

Тот самый, кто зачем-то решил вытащить её из психушки.

Однако, прежде чем она смогла что-либо сказать или сделать, парень приложил палец к её губам и тихо сказал:

— Привет, сестренка!

— Какая я тебе сестренка, выблядок! — огрызнулась девушка.

— Как грубо! — усмехнулся парень, перехватывая занесенную для удара руку. — Девушка не должна так разговаривать! — Тут он... понес её обратно в дом.

В подъезде им встретилась какая-то женщина. Увидев вошедших парня и девушку, что, рыча, извивалась у него на руках, та остановилась и стала как-то странно смотреть на них.

Но, прежде чем Вероника успела что-нибудь сделать, парень спас ситуацию. Увидев, что женщина смотрит на них, он игриво подкинул её на руках и, чмокнув её в губы и расцеловав ей шею, весело крикнул женщине:

— Не желаете ли присоединиться к нам, мадам? Уверен, втроем нам будет веселее!

У женщины от этих слов перекосилось лицо.

— Извращенцы сраные! Тьфу! — плюнула она и зашла обратно к себе.

Парень между тем легко преодолел два пролета и остановился у открытой двери. Втянув ноздрями воздух, он уверенно сказал:

— Твоя, верно?

С этими словами он зашел в квартиру, опустил Веронику на пол и закрыл за собою дверь.

И почти сразу же после того, как он обернулся, ему в горло полетел кулак. Точнее, Вероника замахнулась и... и в следующую секунду она поняла, что кто-то сзади мягко, блокируя все её движения, приобнял её. Вероника дернулась, но всё было тщетно.

— Зачем надо было спасать меня? — спросила она, чувствуя, как горячее дыхание щекочет шею. — К чему эта шестидневная отсрочка?

— Как зачем? — вновь горячей волной прошло по шее чужое дыхание. — Ты должна жить, сестренка! Весь мой клан благодарен тебе за смерть нашего с тобой папочки!

* * *

Мир определенно сошел с ума. Пару секунд Вероника, обернувшись, тупо смотрела на своего собеседника, а затем не менее глупо переспросила:

— Че-чего?

— Ты не знала? — удивился парень. — Там, на том складе, вы убили того самого оборотня, что обратил тебя и — когда-то очень давно — меня. Разве твой учитель ничего не сказал тебе? — тут он посмотрел на вытянувшееся лицо Вероники и сказа: — Определенно, нет. Но ты хочешь узнать правду?

— Правда бывает разной, — внешне спокойно сказала Вероника. — Где гарантия, что именно твоя версия событий настоящая?

— Как где? — усмехнулся парень. — Истинная правда у тебя в сердце. Даже если ты ещё человек, — мягко добавил он. В конце концов, мы не так уж и отличаемся друг от друга... Ну да ладно.

Итак, моё нынешнее имя — Наум. Имени настоящего я тебе пока сказать не могу. Могу сказать лишь, что родился где-то около шести тысячелетий назад...

— Разве такое возможно? — перебила его ошеломленная Вероника.

— Разумеется! — кивнул Наум. — Наш отец был старше меня ещё, как минимум, на пару тысячелетий.

— Почему ты называешь его отцом? — внезапно спросила Вероника. — Ведь, судя по тому, что я услышала, ты не слишком-то его любил?

— В точку, — жестко ответил Наум. Ещё более трех тысячелетий назад я ушел из его клана и создал свой. Мы разошлись во взглядах, — пояснил он. — Мой отец изгнал меня из клана, когда я сказал, что мы, оборотни — лишь одна из ветвей человеческого рода, и что я не склонен рассматривать людей добычей, — спокойно сказал Наум. — Что скажешь?

— Ну и почему я должна тебе верить?

— Зачем мне врать той, что дала мне возможность спокойно жить? — усмехнулся Наум. — Да и тем более — врать сестре?

— Звучит интересно, — усмехнулась в ответ Вероника. — Но я по-прежнему не могу заставить себя поверить тебе.

— Всё может измениться, — философски заметил Наум. — О! — воскликнул он, увидев накрытый стол. — Как ты отнесешься к тому, чтобы поужинать в кампании оборотня?

— Что, никак не можешь дождаться, когда я превращусь в монстра? — внешне спокойно усмехнулась Вероника.

— Тебе не стоит так бояться этого, — серьезно сказал Наум. — Иначе ты не сможешь контролировать себя во время превращения.

— Не смогу... что?!

— Изначально ВСЕ оборотни сохраняют разум, переходя в звериное тело. Просто при превращении происходит наложение человеческой сущности на звериную, ну и, разумеется, кому-то сущность зверя кажется более притягательной, чем человечья. Это как наркотик — если не сумел (или не захотел) переломаться сразу, то уже и не сможешь. Или сможешь, но уже через пару циклов последует рецидив.

— Ты... ты говоришь это, чтобы мне было не так больно от осознания того, что я стану неуправляемым зверем? — прохрипела Вероника.

— Нет! — последовал ответ. — Уже через... — тут Наум посмотрел на часы. — Через полтора часа ты поймешь, о чем я говорю. Ну а пока... давай ужинать!

* * *

Определенно, это был самый странный ужин в жизни Вероники.

Прямо за противоположным краем стола сидел и смотрел ей в глаза оборотень.

Её единокровный брат-оборотень.

Такое могло смутить кого угодно. Тем более что Вероника не привыкла к тому, что на неё обращали внимание. И от этого она ещё больше нервничала, начиная нести несуразицу:

— Ну и что дальше?

Однако она впервые встретила такого соперника.

— Как что? Ужинать.

После такой фразы она просто... замолчала, ковыряя вилкой салат. Её "братец" тем временем ел, уплетая за обе щеки, и нахваливал еду её приготовления. Она же все продолжала ковыряться в салате.

— Наконец спустя десять-пятнадцать минут (которые, тем не менее, показались Веронике вечностью) Наум вытер салфеткой губы и налил себе вина.

— А теперь, сестренка, мы поговорим о хлебе насущном, — начал он. — Пожалуйста, выслушай меня, и не перебивай.

Сегодня тебя ждет перерождение. Как твой брат, я имею полное право помочь тебе при первом превращении. Как глава клана, я имею право предложить тебе стать его членом.

На данный момент на нашей планете среди людей живут различные сверхъестественные существа. Это ты знаешь. Однако не все из них несут людям угрозу. Я знаю, ты сейчас хочешь возразить мне, что это неправда. Да, не все эти существа не трогают людей — но и не все на них охотятся.

Твой учитель неплохо поработал. Ты тоже. Действительно, большая часть убитых вами существ несла людям смерть; но были и исключения!

— Исключений не бывает!

— Ты и учитель — сколько вы убили оборотней?

— Сто один оборотень, семьдесят вампиров, и еще сотня прочей нечисти! — гордо сказала Вероника.

— А ты знаешь, что из перечисленных тобой существ девяносто оборотней и сорок три вампира никогда не нападали на людей? — резко сказал Наум.

* * *

Реальность вторглась во внутренний идеалистический мир и дотла сожгла его.

— Я тебе не верю! — тихо сказало она.

— Тебя познакомить с родителями, супругами, детьми, друзьями тех, кого ты убила? — спокойно сказал Наум.

— Откуда ты столько об этом знаешь? — не собиралась сдаваться девушка.

— Видишь ли, сестренка... — начал Наум. — Некоторое время назад я стал инициатором одной интересной идеи, которую приняли многие другие кланы — не только оборотней... В общем, я и мой клан — тайная служба ночного мира.

— ?!

— Основная наша задача — не дать людям узнать о нас. Для этого, как говорится, все средства хороши — особенно, признаться, убил веру в нас кинематограф... Ну и, естественно, мы наказываем своих зарвавшихся сородичей. И не возражай! — воскликнул Наум, видя, что Вероника собирается разразиться гневной тирадой. — Охотники убивают лишь тех, кого упустили мы (что, впрочем, случается не так уж и часто), и слишком плодящуюся низшую нечисть. Подумай сама: на Земле живет шесть с половиной миллиардов людей. Наша численность довольно стабильна, и составляет десять-одиннадцать миллионов созданий. Вампиров, естественно, раза в полтора больше — им легче прятаться. Ну а нечисть и сама не знает своей численности, и плодится неимоверно — вот вам и работенка. Я бы сказал что наши организации создают двойной фильтр между нашими расами. Именно благодаря нам мир до сих пор считает нас вымыслом. А благодаря вам наше сообщество постоянно оздоравливается. Что скажешь теперь?

Вероника молчала. Реальность оказалась болезненной. Неужели Тадеуш и другие охотники не знали, что на самом деле являются марионетками, "косметическим средством" ночного мира? В том, что её Наум не лжет, она уже не сомневалась: слишком много нестыковок обнаруживал её острый разум на протяжении последних трех лет. К тому же она вспомнила один странный случай годичной давности, когда кто-то уничтожил целую ораву вампиров до приезда охотников; причем, судя по ранам, это определенно не могли быть охотники. Да и не никто тогда не взял на себя ответственность за это...

А вот в обретение нового родственничка почему-то верилось с трудом. Слишком уж это походило на какую-то хитроумную комбинацию...

— Это тяжело, но я... верю тебе... — услышала она тихий голос, с удивлением поняв, что говорила она сама. — А чем ты докажешь нашу кровную связь?

— А вот чем! — раздался голос у неё над головой. Оказывается, что, пока она переваривала услышанное, Наум встал из-за стола и подошел к ней. Затем он мягко помог ей встать и, обхватив её сзади руками, положил подбородок ей на плечо.

— Что... что ты делаешь?! — опешила Вероника.

— Тихо! — шикнул он... и укусил её в шею.

* * *

А в следующее мгновение входная дверь слетела с петель и со страшным грохотом ударилась о стену. Через какую-то секунду на пороге комнаты стояла очень странная парочка.

Это были оборотень и вампир.

Девушка-оборотень (теперь, без зелья, что готовил Тадеуш, Вероника просто чуяла её истинную сущность) стояла в боевой стойке метрах в двух от неё. Сзади оборотня с пистолетом в руке стоял вампир. И он, и девушка, были одеты в черные мундиры с белыми погонами. За спиной у вампира висели ножны с мечом.

— Вероника Светлова, Вы арестованы Орденом Равновесия ввиду Вашей пробудившейся ночной личности! Согласно Кодексу Ночного Мира, вам предъявляется обвинение по следующим статьям: Убийство невиновного существа нашего мира и сотрудничество с охотниками, — сказал он. — Прошу вытянуть руки вперед. Ирина, наручники! — обратился он к оборотню.

Ирина двинулась было к Веронике, как вдруг раздался голос Наума:

— Не стоит, ребята.

Не успел он договорить, как внезапно побледневшая Ирина упала на одно колено и сказала:

— Повелитель.

Глава 5

Вампир ограничился кивком, но все же сказал:

— Милорд, мы не ожидали увидеть вас здесь? Что привело вас сюда?

— Дела, Ганс, дела! — вздохнул Наум. — Но вот я не помню, чтобы вам было дано задание в этом районе...

— Мы узнали, что разыскиваемая особа, — тут Ганс кивнул в сторону Вероники, — находится здесь.

— В этом не было надобности, — отрезал Наум. — Я взял этот случай под свой личный контроль.

— Но милорд! — воскликнул Ганс. — даже тот факт, что эта девушка — ваша сестра, и что после смерти вашего отца вы номинально являетесь старшим в роду, ничего не меняет. При создании судебника нашего ордена вы ясно дали понять, что любой подобный поступок должен быть наказуем. Да и все члены нашей организации — вне зависимости от должности и ранга — одинаково ответственны перед законом!

— Я знаю, Ганс, — усмехнулся Наум. — Но я не могу разбрасываться ни родичами, ни ценными кадрами. Я укусил её. Так что теперь её участь решать мне и только мне.

Участь? Вероника хотела было открыть рот, как раздался голос вампира:

— При всем моем уважении к вам, милорд... Вы играете в опасные игры... Если вы не продумаете эту ситуацию до мелочей, то дело может дорасти до бунта против вас, как главы нашей организации...

— Я все продумал, — спокойно ответил Наум. — окончательное решение по этому делу будет оглашено мной через месяц.

Вампир хотел что-то возразить, но вдруг в разговор вмешалась Ирина.

— Это уже не главная наша проблема... — сказала она, сняв с пояса вибрировавший прибор и посмотрев на него. — Через час здесь будут бойцы из клана вашего отца.

* * *

— Это плохо, — пробормотал Наум, по-прежнему обнимая Веронику, которая и не сопротивлялась, пораженная услышанным.

— Мы выведем вас, милорд! — отрезал Ганс.

— Нет! — возразил Наум. — Это моя проблема, не ваша. Вам же я поручаю другое задание.

С этими словами он достал из кармана небольшой запечатанный свиток и передал его Гансу.

— По возвращении передайте, что в день зимнего солнцестояния я, как глава одного из кланов и глава Ордена Равновесия, созываю Совет Кланов. Всех. И вампиров, и оборотней. И самой разумной нечисти. Я хочу сообщить им некоторые свои измышления по поводу нашей судьбы.

— Но как быть с преследователями, милорд? — спросил вампир, взяв свиток. — Их около полусотни, и они от вас не отстанут. Вы можете пострадать.

— Волнуйся не обо мне! — сказал Наум. — Волнуйся о том, чтобы в целости и сохранности доставить это послание в мой замок. Этот свиток важнее даже моей жизни. В конце концов, если со мной и моей сестрой что-либо случится, Ирина автоматически становится главой клана, а ты — не только её мужем, но и заместителем. Так что побеспокойся еще и об этом.

— Уж об этом-то я всегда беспокоился, — ухмыльнулся Ганс.

— Когда не заглядывался на других женщин! — рявкнула молчавшая до сих пор Ирина.

— Но я же просто смотрел...

— Поговори мне еще! — пробурчала Ирина. — Не беспокойтесь, Повелитель — все будет сделано. До какого числа нам ждать вас в случае чего?

— Сегодня десятое ноября, — посмотрел на часы Наум. — Ждите меня до десятого декабря. Не вернемся — начинайте искать. Если найдете в живых лишь мою сестру — сразу же проводите инаугурацию! Не найдете нас до двадцатого числа — ты становишься Главой клана.

— Будет сделано, Повелитель! — поклонилась Ирина. — Пошли муженек! — уходя, крикнула она Гансу.

— Сейчас, дорогая! — сказал тот. — Надеюсь, до встречи, милорд, — пожал он руку Науму. — До встречи госпожа! — тут он, нашарив руку Вероники, поцеловал её. — Надеюсь, ваш брат сможет спасти вас от казни.

С этими словами он, подмигнув ей, вышел из квартиры.

Спустя пару секунд с лестницы донесся звук звонкого подзатыльника.

* * *

Через секунду после этого раздался еще один звук удара — это Вероника, вывернувшись из объятия Наума, ударила его в челюсть.

— Во что ты меня втравил? — закричала она.

— Не я, — последовал лаконичный ответ. — Мой отец.

— Зачем ты меня укусил? — продолжала бушевать Вероника.

— До этого ты принадлежала моему отцу и, следовательно, после смерти — его клану. Теперь же я показал, что ты — моя.

— Чё?

— Придраться они практически не имеют права — я старейший из обращенных отцом. А нынешний глава его клана моложе меня на пять веков.

— Интересно... — протянула Вероника. — А в каком смысле я теперь твоя?

— На данный момент ты — мой подчиненный и моя ученица, — отрезал Наум. — Больше я сказать ничего не смогу. Ну разве добавлю, что ты еще теперь моя преемница.

"Он определенно что-то скрывает! — подумала Вероника. — Он не только мой... братец, но и глава клана. Он интриган с тысячелетним опытом, и у него наверняка есть пара тузов в рукаве. Про джокера я вообще молчу".

Пока же Вероника впервые с момента их встречи подробно рассмотрела своего нового родича.

Наум был высок, поджар (этакая жилистая худоба), русоволос и голубоглаз. Судя по всему, в бытность свою человеком он был одним из представителей народа индоевропейской или арийской ветви. Во всяком случае, гитлеровцы, не раздумывая, назвали его чистокровным арийцем. Четко очерченные скулы, прямой нос, высокий лоб — Все эти черты лица, хоть и были весьма заурядными, образовывали в сумме весьма красивое лицо.

— И что же теперь мы будем делать? — тихо спросила она.

— Сейчас, сестренка, ты совершишь первое в своей жизни перевоплощение! — едко воскликнул Наум.

* * *

— Садись! — он пододвинул ей стул. Вероника послушно села.

Ей было очень страшно. Но больше всего её терзала душевная боль. Все, во что она верила, все, чем и ради чего она жила, за какие-то пару часов обратилось в прах. А новое бытие пока что вырисовывалось очень черным. Однако вместе с этим её ещё терзало и некое любопытство. Теперь она была членом одного из кланов оборотней, и назад уже пути не было. Да и не хотела она уже никуда возвращаться: после всего вышесказанного нечисти она по-прежнему практически не верила, охотникам — тем более. Оставалось лишь надеяться, что нового предательства — со стороны Наума — не будет. Уж слишком все это было... серьезно для розыгрыша.

— Вытяни свою правую ногу! — скомандовал тем временем Наум.

— Зачем? — удивилась девушка.

— Увидишь, — последовал ответ.

Вероника послушалась, но её нога вздрогнула, когда она поняла, что Наум, закатав штанину брюк, снимает у неё с ноги протез.

— Не надо! — дернулась было она, но тщетно. — Она противна!

— Почему? — удивился он поглаживая её голень. — нормальная красивая женская ножка. А после превращения эта конструкция — тут он кивнул в сторону отброшенного протеза — тебе больше не понадобится.

Вероника попыталась вдохнуть, но не смогла.

— Ты хочешь сказать, что после превращения я вновь стану нормальной? — она говорила это, и не узнавала собственный голос.

— Да. Хотя ты и так нормальная и очень красивая девушка! — улыбнулся Наум.

С этими словами он приподнял её, повернув спиной к себе, и сказал:

— А теперь — раздевайся!

— Что?! — опешила девушка.

— Одежда целее будет! — сказал Наум. — Должен же быть у тебя запасной комплект одежды.

— Что, вообще?

— Да.

С этими словами он расстегнул молнию на её платье

Вероника почувствовала, как заполыхали её щеки.

— Но ведь там на мне ничего больше не надето! — запротестовала она.

— Вот и хорошо, меньше мороки! — последовал ответ.

И в эту же секунду он стянул с неё платье.

Вероника думала, что дальше краснеть ей уже некуда. Она ошиблась.

— Пожалуйста, не смотри на меня! — прикрылась она руками.

— А теперь... — словно не слыша её, Наум осторожно усадил её на пол. — Теперь снимай трусики и устраивайся на ковре под окном поудобнее, — с этими словами он, взяв её одежду, вышел из комнаты. — И не забывай! — донесся из спальни его голос. — Я не только твой брат, но и владыка. А у подчиненного от начальства секретов нет!

Вероника стащила с себя последний предмет одежды и, выругавшись, уселась на ковер — спиной к дверному проему.

Глава 6

— У тебя красивая спина... — раздался через несколько секунд голос Наума.

— Что?! — Вероника повернулась было лицом к нему, но вспомнила, что к чему, покраснела и тут же отвернулась. — Ты абсолютно аморальный тип!

— Это, конечно, так, — согласился тот. — Но стоит раз двадцать обернуться, будучи застигнутым, или не успевая снять одежду — и ты поймешь, что все это мелочи...

— Ну-ну, — пробормотала девушка. — Скажи, а это больно? — вырвалось вдруг у неё.

— Через пару минут узнаешь, — лаконично ответил Наум. — Я бы, конечно, мог покопаться в своей памяти и вспомнить подробности своего первого превращения, но боюсь, это мало чем поможет, поскольку каждый ощущает это по-своему. Тебе страшно?

— Дд-а! — лязгнула зубами девушка: в квартире и так было не слишком тепло, а тут еще и из коридора поддувало. — Хотя... Наверное, я больше боюсь самого факта превращения, нежели физической его стороны. Все-таки Тадеуш три года был моим учителем...

— Эх, Тадеуш, Тадеуш... — печально пробормотал Наум. — Он никогда не называл тебе хотя бы примерного своего возраста? — вдруг спросил он.

— Нет.

— И не говорил тебе, почему он пошел по этой дороге?

— Нет, — задумчиво сказала Вероника. — Каждый раз, когда мы хотя бы немного приближались в своих беседах к этому, его лицо делалось таким, что мне становилось страшно сидеть с ним рядом, не то что спрашивать! А что?

— Ты хочешь услышать эту историю? — спросил Наум.

— Да? А откуда ты её знаешь?

— Сейчас поймешь. Итак...

* * *

— Как я уже тебе говорил, мне очень много лет. Я никогда не разделял жизненных взглядов своего... отца, и всегда старался держаться ближе к людям. Сначала, потому что еще во многом оставался человеком, потом — от одиночества... Я участвовал практически во всех войнах Древнего мира. Я был одним из тех, кто строил Аркаим... надеюсь, что те Великие еще живы... я был членом посольства арийцев, задачей которого была передача кельтам знаний о строительстве неких объектов; участвовал в осаде Трои; видел падение Рима; способствовал зарождению самурайской культуры; рубился с татарами в составе отряда Евпатия Коловрата; поднимал восстания против некоторых из Романовых; воевал за белых и сражался в составе Красной Армии против фашистов — и все это от вечного одиночества! Но, как бы я ни старался приблизится к людям, я все равно оставался нелюдем. Я заводил друзей. Но рано или поздно они умирали от старости. А я оставался все таким же молодым! Встречался с женщинами — но спустя какое-то время они уходили к тем, с кем они могли бы умереть в один день и час... И сколько бы я ни срубил голов, сколько бы ни завел друзей — я все равно рано или поздно оставался один...

Да, у меня уже через несколько веков после обращения был свой клан. Очень часто наступало такое время, когда дела клана на годы, а то и десятилетия увлекали меня. Занимая все мои мысли. Но рано или поздно все вновь становилось гладко... и пусто... А вот другие сородичи этого не ощущали. Они упивались кровью на протяжении веков. Я же стал заложником своей расы, изгоем среди подобных себе только за то, что посмел поставить под сомнения наше расовое превосходство!

Так я и существовал — до тех пор, пока не понял, что наверняка есть и другие подобные мне. Так, где-то после Столетней войны, и сформировался как таковой мой клан. Примерно тогда же, наблюдая за техническими новшествами, я решил, что люди должны забыть о нашем существовании. Так и случилось. С наступлением эпохи Просвещения все, что не поддавалось тогда научному обоснованию, перевели в разряд мифов и легенд. Попали в этот список и мы...

Но вернемся в эпоху позднего Средневековья.

Тогда я жил в Чехии — после гуситских войн та практически опустела, и я легко создал себе легенду, назвавшись дальним родственником одного из погибших баронов. Спустя какое-то время я познакомился с одним из соседей. Это был сын гусита. Его звали Тадеуш.

— Что?! — Внимательно слушавшая Вероника подняла голову и чуть повернула её.

— Ему тогда было тридцать лет, он как раз собирался жениться на одной из дочерей еще одного соседа. Её звали Катерина. Они любили друг друга.

Я стал виной всему тому, что произошло позднее. Однажды ко мне в замок приехал по какому-то делу один из новообращенных из моего клана. Он заметил Катерину с первого взгляда. Я еще в первый же день заметил что-то странное в его поведении, но я и не подумал, что он осмелится бросить мне вызов... Уезжая, он схватил девушку и обратил её. Я прибежал на место слишком поздно, и не успел помешать ему. Я попытался усмирить его, но тщетно. Мне пришлось убить его. Я вынужден был принять в свой клан Катерину. Затем, успокоив девушку, я вместе с ней отправился к Тадеушу. Я надеялся, что смогу объяснить ему ситуацию. Но я ошибался.

На дворе шел 1449 год. Вся Чехия была наводнена этими продажными папистами, за золото прощавшими страшнейших убийц. Любое отличие от естественности считалось либо происками нечистой силы, либо последствиями сговора с ней. Так получилось и в нашем случае.

Стоило мне обрисовать проблему, как Тадеуш тут же выхватил меч и, призвав стражу, набросился на меня. Вряд ли бы они смогли тогда схватить меня — сколько бы их не было — но им помог случай. Кто-то кинул мне на голову сверху здоровенный булыжник, и я на какое-то время просто отключился. Впрочем этого времени им хватило с лихвой.

Очнулся я уже в подземельях от крика Катерины. Тадеуш лично выпытывал у неё подробности сговора с дьяволом. И сколько бы она ни кричала, что ничего подобного не было; сколько бы она не рыдала, читая молитвы — он был непреклонен, продолжая выпытывать то, чего она просто не могла сказать. Проделав с ней все, что только могло развязать язык, он отправил её вместе со мной на костер. Меня он ни о чем не спрашивал вообще — да и зачем? В его глазах я был преданным слугой Сатаны...

Ты уже знаешь, что оборотни обладают хорошей регенерацией. Хорошей — но не настолько, чтобы возродиться из пепла. Тот день мог стать последним в моей уже на тот момент многовековой истории, если бы не мой клан: не дождавшись возвращения посла и прослышав про грядущее сожжение нечистой силы, Ирина отправилась во главе целого отряда бойцов мне на выручку. Они успели вовремя — еще бы минут пять, и даже способность к регенерации не спасла бы. Ирина и бойцы вытащили меня и тело Катерины из огня и сразу же ушли.

Именно с тех пор Тадеуш и стал таким. Он, конечно, подрастерял свою религиозность и свои догмы за прошедшие века, но его ненависть ко всем нелюдям и ко мне в частности не угасла. Одержимый сначала идеей истребления нечисти и еретиков, а затем просто желанием уничтожить "ублюдков и выродков человечества", как он нас называл, он сам стал оборотнем. Ему удалось создать специальный эликсир, не позволяющий человеку перекидываться в зверя, который он пил сам, и с помощью которого он зачастую нас ловил. И если бы не наш окончательно спятивший отец, мы бы с тобой встретились не в такой обстановке, а в поединке, — закончил свою речь Наум. — Можешь мне поверить. Все, что я сказал сейчас — чистая правда. Что скажешь теперь?

— Мне его жалко, — сказала Вероника. — Теперь я поняла, что за портрет висел у него в его комнате... Получается, он не добил меня тогда три года назад только потому, что я напомнила ему Катерину?

— Увы, мы уже не можем спросить у него... — вздохнул Наум — Хотя, наверное, ты права. Судя по всему, он уже давно клял себя за тот поступок... Вот что бывает, когда религиозность в человеке воспитывают далеко не религиозные люди. Если бы дело было на Руси, батюшка просто бы окрестил Катерину и смог бы добиться хотя бы компромисса, но тут... Тут индульгенции окончательно ознаменовали грядущий крах западного мира...

Вероника хотела что-то сказать о том, что она еще теперь думает о своем бывшем учителе (да и учителе ли теперь?), но не смогла.

Как раз в это мгновение наступила полночь, и как раз в это время тучи расступились, и лунный свет упал на ковер, осветив Веронику своим серебристым сиянием.

* * *

Луна была прекрасна, и в мире не было таких слов, коими можно было бы описать эту трансцендентную красоту. И в эту же секунду начались некие качественные изменения.

Сначала в голову словно вбили раскаленный добела гвоздь. Виски тотчас же заломило так, что захотелось умереть. Вероника жутко закричала.

— Первый раз — самый болезненный, — сказал Наум. — Всегда.

Вероника слышала все, что он говорил, но все слова словно просачивались сквозь мозг, не затрагивая там ничего. Да и вообще в голове уже не было мыслей — осталась только боль. Она упала на четвереньки и прогнулась. По коже прошли тысячи разрядов и, вызывая адский зуд, изо всех пор начала пробиваться шерсть. Пальцы деформировались, превращая ногти в нечто большее. Челюсти с ужасным хрустом начали также деформироваться, вытягиваясь вперед; зубы начали расти с такой скоростью, что казалось, что к челюсти подвели оголенные провода. Ноги со смачным хрустом выгнулись назад. Вероника издала некий звук; с одной стороны это было похоже на "Ах" или "Ох", а с другой — на звериное рычание. И в это мгновение, как довершающий удар гонга, раздался хруст ломающегося позвоночника. Это был конец трансформации.

Новорожденный оборотень привстал и огляделся. Комната показалась ему ужасно маленькой, и зверь обернулся к окну.

В это время Наум подошел ближе и, присев на колени, посмотрел в глаза новорожденному оборотню.

— Ты слышишь меня? — спросил он.

Оборотень навострил уши. "Чужак! Убить!" — мелькнула первая мысль. Однако в следующее мгновения рецепторы поведали мозгу, что от человека пахнет как-то знакомо. Зверь замешкался.

— Вероника, ты слышишь меня? — повторил Наум. — Ты должна собраться!

"Вероника? Что это такое?" — мелькнула первая мысль у оборотня.

"Вероника! Мое имя" — мелькнула внезапно другая мысль.

"Ты кто?" — зарычал зверь.

"Я — это ты. А ты — это я" — последовал ответ. Зверь задумался на миг. Но тут же вновь прижал уши — мысль была слишком сложна для него.

— Вероника! — вновь позвал девушку Наум. — Объединяй сознания!

"Р-р-р!!!" — ответил зверь.

И тут окончательно пришло в себя второе сознание.

Вероника моргнула. Мир виделся в слегка размытом свете. Она попыталась моргнуть еще раз, но внезапно ощутила преграду. Зверь пытался сопротивляться.

"Не сопротивляйся! — попросила Вероника. — Мы — одно целое. Мы должны жить в мире друг с другом".

Однако оборотень еще сопротивлялся, недоверчиво косясь на свое "второе я".

— У тебя почти получилось! — крикнул парень. — Еще немного!

Как будто почуяв опасность, зверь насторожился, но как раз в этот момент Вероника объединила сознания, вплетя сознание зверя в свое сознание. Зверь рыкнул — но оказалось, что его никак не притеснили! Наоборот, человеческие ощущения лишь добавили красок в мироощущение зверя. Вероника посмотрела на своего (теперь она была в этом абсолютно уверена) брата.

— У тебя получилось! — улыбнулся Наум. — А теперь попытайся вернуться обратно в человеческое тело.

"Зачем?" — ощетинилась звериная часть сознания.

"Это честно! — возразило сознание человека. — Часть времени я — человек, часть — зверь. Но прежде всего я человек, а не зверь в человеческом обличье".

Оборотень вновь зарычал, но Вероника уже сосредоточилась. В следующее мгновение по всему телу зверя пробежала дрожь. Вновь трескались и перемещались кости, рвались мышцы, исчезал волосяной покров — только теперь этот процесс протекал гораздо быстрее. Всего несколько секунд, — и Вероника осознала, что стоит на четвереньках, голая на полу.

"И не надейся, теперь я всегда буду с тобой!" — раздался рык зверя где-то далеко в голове. Зверь был спокоен. Объединение произошло.

Вероника встала и только тут, наконец, до нее дошло, что она стоит голая перед парнем.

— Оденься! — сказал ей Наум, прежде чем она даже смутилась, или сказала что-либо, и, всучив ей стопку одежды, отвернулся. — Для первого раза у тебя получилось очень даже неплохо, — сказал он. — Очень многие новообращенные не уходят дальше первого превращения. Они либо навеки остаются в зверином обличье, либо становятся кровожадными маньяками, жаждущими крови в любом теле. У тебя большая сила воли.

— Спасибо, ...брат, — тихо сказала Вероника.

— Теперь поверила? — чуть обернувшись, улыбнулся ее брат.

— Никогда не думала, что скажу эти слова оборо... — начала было она, натягивая джинсы, как её взгляд уткнулся в выскочившую из штанины правую ногу. Некоторая время она стояла неподвижно, а затем до ушей Наума донесся странный звук. Обернувшись, он не поверил своим глазам.

— Ты плачешь? — недоверчиво спросил он.

— Целых три года... — всхлипнула Вероника. — Я не виде... — тут осеклась уже она, увидев, что Наум внезапно напрягся и посмотрел на что-то (или кого-то) за её спиной.

Она обернулась, и увидела странную тень, несущуюся к ней. И в эту же секунду что-то ударило её в грудь с такой силой, что её ноги оторвались от пола, и она отлетела назад. Спустя еще секунду спина взорвалась болью, поприветствовав собой окно. Вероника успела ощутить, как один из осколков стекла легонько чиркнул её по спине, а затем она отправилась в свободное падение с высоты третьего этажа.

Глава 7

От ужасного ощущения внизу живота жутко тошнило. Останавливал только тот факт, что главной проблемой было падение с третьего этажа. Однако теперь Вероника была оборотнем, и животный инстинкт спас её.

Пролетев пару метров, зверь временно взял верх над человеком, заставив человеческое тело перекувырнуться в воздухе. Прошла еще пара секунд — и Вероника благодаря подсказке зверя свалилась в мусорный бак.

— Епс... — пробормотала она, пытаясь собрать в кучку разбегающиеся глаза. Вероника готова была поспорить, что видела уносящийся в небо венец разноцветных звезд.

Встряхнув головой, она перевалилась через борт бачка и шмякнулась на землю. Тело ныло, шок постепенно спадал, и порезы и ушибы начали явственно и ощутимо давать о себе знать. Вот только зверь внутри по-прежнему был в напряжении. И, как оказалось, не зря.

— Вай! — раздался голос у неё над ухом. — И эта цыпочка убила вашего главу?

Вероника подняла голову и увидела склонившуюся над ней здоровенную фигуру. Больше ей разглядеть не удалось: в ту же секунду незнакомец, пнув её под ребра, отправил её в непродолжительный полет до ближайшей стены.

В небо устремился новый поток разноцветных искр, и теперь они были еще ярче, и почему-то... кричали, как чайки.

"Снова полет! — подумала Вероника, почти флегматично услышав треск собственных ребер. — Мне это начинает надоедать. Ох-х!!!".

Она смачно впечаталась спиной в стену. Но зверь не спал, и приземлилась она на ноги. Теперь она смогла рассмотреть нападавшего.

Это был типичный представитель вида оборотней: шкафообразный гибрид человека и мебельного гарнитура, обремененный к тому же еще и звериной ипостасью. Все это мускульное великолепие венчала маленькая голова с необычайно умными глазами. Одного взгляда этих глаз хватало, чтобы понять, что очень опасно недооценивать умственные способности данного индивида. В бойцы брали не только сильных но и умных оборотней.

— А ты не так проста, девочка, — усмехнулся громила. — Ты начинаешь мне нравиться. Может, мне сохранить тебе жизнь? Пойдешь в мой гарем?

— Еще чего! — усмехнулась Вероника. — Я не...

Тут она осеклась, видя, как выпрыгнувший из окна Наум еще в полете умудрился вырубить громилу. Приземлившись он направился к ней.

— Цела? — взволнованно спросил он. — Он тебя ударил?

— Я не... — вновь начала она, и вновь осеклась, поскольку откуда-то сверху донесся громкий хлопок. Затем оттуда же донесся скулеж, и все затихло.

— Ну вот и все, — выдохнул Наум. — Пош...

Тут осекся уже он.

И было от чего. Перед ними стояли семеро таких же громил, как и бывший в нокауте обладатель гарема.

И естественно, все они были оборотнями.

* * *

"Финиш!" — подумала, напрягшись Вероника. Оборотни тут же встали в стойку, не сводя с неё глаз. Посмотрев на себя, она поняла, почему: она неосознанно совершила частичное превращение. Перед противниками стояла все та же хрупкая девушка.

Вот только руки у неё по локоть стали лапами, и каждый палец оканчивался громадным серповидным когтем, способным вспороть даже носорожью шкуру. Да и увиденное долетало до неё словно через мутное стекло, поскольку главным стало обоняние.

— Частичная трансформация уже в первое превращение! — воскликнул очнувшийся и встававший восьмой громила. — Блестяще! Наш клан может пополниться замечательным бойцом — или удалить наконец-то занозу из задницы всей нашей расы.

— Не выйдет, Есугэй, — холодно заметил Наум.

— Бус, брат! — воскликнул Есугэй, как будто это не его только что вырубил тот. — Ты ведь не хуже меня знаешь, что не властен над ней! Или ты решил загубить дело всей своей жизни? Так... — тут в его сторону подул ветерок, и он сделал вдох. Его глаза расширились.

— Да, — спокойно сказал Бус-Наум. — Я сделал её своей избранницей.

"Своей... Что?!" — Вероника распахнула глаза.

— Она же преступница! — воскликнул Есугэй. — Ещё два месяца назад ты сам хотел её убить!

"?!"

— У меня есть кое-какие планы на её счет. Особенно, учитывая её прежнюю... работу, — как ни в чем не бывало продолжил Бус. — Так что будь добр, отойди от моего нового преемника!

— Что?! — взревел Есугэй. — Да тебя и твой клан теперь возненавидят все!

— Каждый должен иметь шанс, — мягко сказал Бус. — Кстати, я приглашаю тебя и твой клан на съезд всех детей Ночи. В день зимнего солнцестояния я выступлю с обращением по поводу нашего существования.

— Это то, о чем я думаю? — быстро спросил Есугэй. — То, чего так и не понял наш отец?

— Да.

— Не верьте ему, мой хан! — воскликнул один из громил.

— Заткнись, нукер! — отрезал Есугэй. — Что ж, мой вечно ищущий компромисс брат, — обратился он к Бусу. — Я отпускаю тебя, и эту охотницу, которую ты так опекаешь. Только потому, что по этому вопросу наши мнения совпадают.

— Но, мой хан...

— Молчать! — рявкнул тот. — Я запрещаю вам, или кому-либо из клана нападать на них прямо или косвенно! По крайней мере, до зимнего солнцестояния... Иди, мой потерянный брат!

— Пошли, Вероника, — подтолкнул девушку Бус. — Спасибо, — проходя мимо Есугэя, он протянул ему руку.

— Ты знаешь, почему я отпускаю вас! — отрезал тот. — И извини, что я ударил твою... супругу.

"ЧТО-О-О?!!!"

— Судя по её виду, ты даже не предупредил её об этой стороне медали! — усмехнулся Есугэй.

— Вы несколько урезали мое время, отведенное на объяснения, — хмыкнул Бус и зашипел от боли — это Вероника вогнала один коготь ему в спину.

— И о чем ты меня не предупредил? — начала было она, и вновь — в который уже раз! — осеклась, почувствовав боль, и увидев торчавший в плече серебряный кинжал. Некоторое время она тупо смотрела на него, а затем чуть пошатнулось. Одновременно с этим её взгляд уловил сбоку какой-то проблеск.

— Охотники! — закричал один из громил и тут же упал, поймав затылком арбалетный болт.

— Проклятье! — рыкнул Есугэй, отбивая ладонью летящий в Веронику кинжал. —

И ты все ещё веришь ей?

— Это не она, поверь, — крикнул Бус, отбивая сразу два, предназначенные ему и Веронике, болта. — Они наверняка узнали о гибели Тадеуша и прикатили сюда, а я еще взорвал сейчас гранату...

— Теперь уже все равно! — крикнул Есугэй, выхватив два "Маузера" [2] и стреляя в ту сторону откуда прилетели кинжал и болты. Его громилы выхватили "Кедры" [3] и последовали примеру вожака. — Бегите к себе! — крикнул он, бросаясь в ту же сторону. — Мы вас прикроем!

— Ладно! — воскликнул Бус, поворачиваясь к Веронике. Та в это время как раз вытащила кинжал, и пыталась остановить кровотечение. — Попытайся с ними договориться! — крикнул он напоследок.

Затем он подхватил девушку на руки и бросился бежать.

— Отпусти меня! — шипела Вероника. — Я и сама могу пока идти!

Через пару секунд Бус опустил её на землю. За это время он успел пробежать почти сто метров.

Теперь они стояли на берегу обрыва, на дне которого текла весьма полноводная река. Обернувшись, Вероника увидела вдали оборотней, ведущих ожесточенную перестрелку с её бывшими коллегами. На ногах стояли только Есугэй и ещё двое оборотней. Еще двое, судя по всему, были серьезно ранены. Однако охотникам также приходилось нелегко: в отличие от оборотней, вооружившихся автоматическим оружием, охотники были вооружены лишь холодным оружием и арбалетами. Еще, судя по всему, у кого-то из них были пистолеты, но что могли сделать два-три пистолета против автоматных очередей?

Вероника сделала шаг назад, и неожиданно пошатнулась, почувствовав, что её платье стало мокрым и каким-то неудобным. В глазах у неё внезапно потемнело.

— Ты потеряла много крови! — воскликнул Бус. — Надо тебя перевязать.

Одной рукой он притянул девушку к себе, шаря другой в кармане в поисках бинта, как та внезапно дернулась и начла падать вниз, увлекая Буса за собой. Бус не успел найти опору, и они полетели вниз, в холодную воду...

Глава 8

Вероника потянулась и вытянулась на кровати.

Кровати?!

Она тут же вскочила и огляделась.

Она находилась в каком-то очень бедно обставленном домике, состоящем, судя по всему из одной комнаты. Из мебели в комнате были лишь стол, два стула, узкая кровать-лежанка и большой резной гардероб с зеркалом на двери. Довершала картину небольшая печка-"голландка", ютившаяся за занавеской в углу у двери.

— Что за... — растерянно пробормотала Вероника. — Черт! Ничего не помню с того момента, как...

С этими словами она скинула с себя допотопную ночнушку, в которую была облачена и, оставшись в нижнем белье, повернулась спиной к зеркалу.

В зеркале отразилась худощавая девушка с небольшим шрамом на спине. Выглядел тот так, как будто рана была нанесена не меньше месяца назад.

— Так вот ты какая, регенерация оборотней... — задумчиво пробормотала Вероника.

Донесшийся сзади скрип отвлек её от дальнейшего созерцания, заставив повернуться лицом к двери. Рука машинально поползла вниз, к поле воображаемого плаща. Спустя секунду, девушка поняла свою ошибку, и быстро пробежавшись взглядом по комнате, увидела неведомо как очутившееся на подоконнике платье, и попыталась быстро натянуть его на себя.

Едва она оделась, как дверь зловеще заскрипела.

* * *

Дверь открылась, и в комнату с охапкой дров на руках зашел Бус. Увидев стоящую у шкафа Веронику, он радостно улыбнулся.

— Наконец-то очнулась! — воскликнул он. — Признаться, ты была настолько плоха, что на мгновение я подумал, что ты умрешь?

— А что вчера...ж — начала было Вероника, но Бус её тут же перебил:

— Позавчера. Ты пробыла без сознания полтора дня. И тебе еще повезло — с таким-то ранением!

— А что позавчера случилось? — спросила ошарашенная Вероника. — Меня вроде бы ранило?

— Это еще мягко сказано! — воскликнул Бус. — Болт ударил тебе в спину, и застрял в легком. К тому же он был серебряным. Если бы не этот охотничий домик в лесу, не знаю, удалось ли бы мне тебя спасти...

— Похоже, мне вновь надо сказать тебе спасибо, — слабо улыбнулась Вероника.

— "Спасибом" сыт не... — начал было Бус, но тут его взгляд упал на Веронику, и он почему-то слегка смутился и отвернулся.

— Ты зря надела это платье, — пробормотал он.

— А что? — с подозрением спросила она.

— Оно очень сильно порвалось. Сначала стекло, потом болт, потом река... В общем, если бы ты не одела его, никакой разницы бы не было.

Теперь Вероника и сама увидела, что, действительно. Она сделала это зря.

— Черт! — вырвалось у неё. — Радуйся! Я невольно устроила, так сказать, небольшой приватный танец...

При этих словах Бус хрюкнул от смеха.

— В шкафу висит новое платье, — не оборачиваясь, сказал он. — Одень его, пожалуйста. Нам надо поговорить.

Вероника тут же открыла дверцу шкафа. Долго уговаривать её не пришлось: несмотря на все, если можно так выразиться, издержки её бывшей профессии, она была весьма стеснительной особой; и то, что она, не успев даже толком познакомиться с Бусом, успела пощеголять перед ним практически голой, ничуть её не радовал. От покраснения не спасал даже тот факт, что он являлся её кровным родичем, или, как говорили оборотни, "братом по укусу". Такого рода родственные связи ничуть не смущали оборотней, и связать свою жизнь с таким вот условным родичем было весьма почетно, и говорило о многом — особенно, учитывая большую нелюбовь оборотней к официальному закреплению связей.

Она не могла ошибиться в выборе одежды: в шкафу висело только одно черное платье весьма странного фасона.

— Что скажешь? — по-прежнему не оборачиваясь, спросил Бус.

— А что я могу сказать? — хмыкнула Вероника. — На безрыбье и рак — рыба. Вроде ничего... Правда, на мундир немного смахивает...

— А это и есть в некотором роде мундир, — усмехнулся он. — Это парадная женская форма моего клана.

— Тотальная унификация? — хмыкнула Вероника, зашнуровывая платье. — Если мне не изменяет память, твоя бывшая... преемница была одета несколько иначе...

— Так я и говорю — это парадная форма, — ответил Бус. — На собраниях с участием членов других кланов все мои подопечные одеваются одинаково.

— Конспирация?

— Нет, просто оборотни чрезвычайно ревнивы.

С этими словами Бус повернулся и посмотрел на Веронику.

— Тебе идет, — признал он.

— Возможно, — не стала спорить она. — А где мы находимся? И что случилось... позавчера?

— Как я уже сказал, тебе в спину засадили арбалетный болт, — начал Бус. — Ты почти сразу же потеряла сознание, и упала в реку. Меня в это время тоже зацепило пулей; к тому же, падая, ты ухватилась за меня. В общем, мы навернулись в реку. Течение там неплохое, нас расцепило, и я поймал тебя лишь на выходе реки из городской черты. Ты захлебывалась кровью, и была очень плоха: болт при падении обломился, и серебряный наконечник застрял у тебя в легком. На счастье, я обнаружил, что нахожусь недалеко от этого домика. Я тут жил в течение последней недели, пока приглядывал за тобой. Я принес тебя сюда, вытащил наконечник, и заштопал тебя. Вот, собственно, и все.

— Итак... — задумчиво протянула Вероника. — Ты помог мне сохранить человеческий облик, спас от присланных убийц и даже от собственного клана, вылечил меня. Но ради чего? Объяснишь?

— А что, у меня есть другой выход? — усмехнулся Бус. — Не думаю.

— Братец, пожалуйста, не зли меня, — прошипела Вероника. — Мне очень интересно, в какой же переплет ты меня втянул.

— Не я, а мой отец и Тадеуш, — начал Бус. — Стой, стой! — крикнул он, заметив её нехорошее выражение лица. — Я все расскажу. Тем более, что я прав. И это действительно так.

Итак, моя дражайшая сестренка, в свете последних событий и твоей прошлой... профессии у тебя есть три выхода.

— Выход первый — убить себя, избавив нашу расу от такого... позора, — флегматично протянул Наум. — Но ты ведь не доставишь им такого удовольствия, верно? — с улыбкой продолжив он, глядя на неё, в гневе раздувающую ноздри.

— Перечисляй дальше, братец! — рыкнула Вероника.

— Хорошо. Выход два — мы оставляем все как есть. Последствия? Волки останутся сытыми, овцы — целыми, а вот твоя голова и организует эту самую идиллию. Состоится межклановый суд, который, естественно, приговорит тебя к смерти. Я поделать с этим ничего не смогу, максимум — оправдаю тебя по нескольким из пунктов. Но твоя заспиртованная тушка все равно пропишется в нашей Кунсткамере вместе с парой клочков Тадеуша и останками других великих, но плохо кончивших охотников. Зато все кланы — как вампиров, так и оборотней — вздохнут спокойно.

— И что же мешает тебе так поступить, братец? — с издевкой спросила Вероника. — Или Наум?

— Зови меня Бусом, — сказал он. — Так меня звали еще в бытность мою человеком. Но что-то я отвлекся. Ты ведь хочешь узнать о третьем пути?

— А что мне ещё остается? — вздохнула Вероника. — С двумя озвученными я уже не согласна. Может, хоть этот будет придется мне по душе?

— Сейчас увидишь, — усмехнулся Бус. — Итак, дверь номер три не ведет к твоей смерти, оставляя все кланы в дураках.

— Заманчиво! — присвистнула она. — А в чем тут подвох?

— Ты все правильно поняла, — вновь усмехнулся Бус. — Подвох в том, что я уже ступил на этот путь, и тебе только остается согласиться с ним.

— А если я не соглашусь? — хмыкнула Вероника.

— Может, сначала выслушаешь меня? — с еле сдерживаемым спокойствием сказал Бус, и сразу же, не дав ей высказаться, продолжил: — Итак, в этом случае все жаждущие твоей головы останутся с носом, поскольку, во-первых, на совете я изложу один очень интересный план, который в случае его выполнения полностью обезопасит тебя и повысит в глазах других меня; а во-вторых, все останутся с носом потому, что я уже назвал тебя своей преемницей. Но сестра и преемница — это всего лишь кричащий, но очень шаткий статус: некоторые главы кланов меняют наследников каждый год, вызывая ужасающие братоубийственные войны. И поэтому я назвал тебя не только своей сестрой и наследницей, но и своей супругой...

— ЧТО?!!!

— ...И объявил об этом всем кланам... Теперь ты физически не можешь отказаться, поскольку в противном случае я вынужден буду либо собственноручно убить тебя, либо выдать тебя кланам...

* * *

Вероника почувствовала, что её как будто бросили в свободное падение, и с каждым мгновением земля становится все ближе и ближе.

"Какого хрена он решил все за меня!" — истерично вспыхнула в мозгу первая мысль.

"Набить морду! — пробежало следом. — Немедленно!".

"А может, дослушать сначала до конца?" — робко предложило здравомыслие.

Однако оно осталось в явном меньшинстве.

— Как. Ты. Посмел. Решать. За меня?!! — взревела она, бросаясь с кулаками на Буса.

* * *

Веронике удалось добиться определенных успехов — она успела съездить Бусу по физиономии. Она занесла руку вновь, но тщетно: на этот раз Бус был готов. Он схватил её за руки, и повернув спиной к себе, лишил её свободы движения. Она попыталась лягнуть его затылком, или ударить по пальцам ног, но Бус увернулся и потащил ей обратно к кровати.

Все это время Вероника молчала, но при последнем его действии её прорвало.

— Что, решил вступить в права супруга?! — истерически спросила она, безуспешно пытаясь извернуться и укусить его.

Однако Бус молчал. Так же молча он подтащил её к кровати и начал вытаскивать из брюк ремень. Глаза Вероники несколько округлились, и она закричала еще сильнее. Дальнейшее повергло её в еще большее удивление.

Вытащив ремень, Бус привязал им руки девушки к спинке кровати. Затем он повернулся и вышел в прихожую, откуда сразу же раздался какой-то грохот. Вероника извернулась, попытавшись разорвать ремень, но, прежде чем тот начал трещать, вернувшийся Бус привязал к кровати и ноги девушки. Затем он достал из кармана пузырек, достал шприц и, набрав оттуда какой-то жидкости, ввел содержимое шприца девушке в вену. Затем он вынул из кармана платок, скрутил его и буквально заткнул им девушке рот.

— Какая тишина! — мечтательно воскликнул он. — Что скажешь?

Вероника протестующее замычала и задергалась.

— Будешь молчать, если я вытащу кляп?

Вероника закивала головой.

— Только учти: вякнешь что-то не по теме — возвращаю его на место! — пригрозил Бус, вынимая кляп.

Вероника шумно отдышалась.

— Это так у оборотней проходят свадьбы? — устало спросила она.

— Что? — удивился Бус, а затем расхохотался.

— Неужели т-ты подумала, что я хочу тебя из... изнасиловать? — выговорил он сквозь смех.

— А что, разве нет? — удивилась уже она.

— Нет, конечно! — рассмеялся он. — Просто ты была несколько не в себе. Надеюсь, сейчас ты все же выслушаешь меня?

— А потом меня развяжешь? — вырвалось у неё. — И что за дрянь ты мне вколол?

— Конечно! Что за дрянь? Как, ты не узнаешь то, чем Тадеуш пичкал тебя на протяжении трех лет? Ну так что? Ты готова слушать?

— Тогда придется, — вздохнула девушка. — Излагай.

— Если бы ты была рядовым охотником, то мне достаточно было бы просто признать тебя своей наследницей, — излагал Бус, развязывая веревки. — Но, к несчастью, за эти три года Тадеуш сделал из тебя настоящего мастера охоты. И теперь, даже когда я признал тебя наследницей, тебе все равно грозит опасность. Практически в каждом клане есть павшие от твоих рук, и далеко не все из них заслуживали смерти. Даже твое раскаяние не изменит положения.

— И поэтому ты решил жениться на мне? — внешне спокойно сказала Вероника. — Чтобы не терять перспективного оборотня?

— И это тоже. Но ты не просто перспективный член моего клана — хоть я и имею на тебя некие планы. Прежде всего, ты — моя сестра по укусу, одна из тех немногих, кого не прельщают убийства людей. Кроме того, ты мне очень нравишься. Я полюбил тебя с нашей первой встречи.

Эта новость явно ошарашила девушку. Она хотела что-то сказать, но так и застыла с открытым ртом.

— Впервые я увидел тебя полгода назад, — взволнованно продолжил Бус. Теперь от его невозмутимости не осталось и следа. Перед ней стоял взволнованный человек, с трудом и — кто бы мог подумать! — стеснением признаваясь ей в своих чувствах. — Тогда я узнал, что Тадеуш взял себе ученика, и решил встретиться с ним и попытаться поговорить. Но я не успел: к тому времени, как я напал на ваш след, вы совершили уже столько убийств, что мне волей-неволей следовало вас уничтожить — ведь я сам, создав свой клан, написал в кодексе нашего Ордена, что в подобных случаях перешедшие грань охотники приговариваются, как и безумные вампиры и оборотни, к смерти. Но... когда я увидел тебя... я просто не смог причинить тебе вред. Достаточно было один раз заглянуть тебе в глаза...

— Но ведь я тебя не видела... — растерянно сказала Вероника.

— Зато я видел тебя. После того случая я на время скрылся. Чтобы привести свои мысли в порядок и осмыслить произошедшее. Ну а спустя пять месяцев я узнал о смерти отца, и сразу же начал разыскивать тебя. Мне очень повезло — как я узнал из разговоров медперсонала той лечебницы, опоздай я хотя бы на пару дней — и ты превратилась бы в растение. За неделю, оставшуюся до превращения, санитары успели бы тобой... попользоваться, а затем, после превращения, они пустили бы тебя на опыты в какую-то их лабораторию...

— И ты после первого же взгляда понял, что влюбился в меня? — с натянутой улыбкой спросила Вероника.

— Не веришь? — с грустью спросил Бус. — Скажи, ты когда-нибудь влюблялась?

Девушка отрицательно покачала головой.

— Где-то через полтора года я поняла, что Тадеуш нравится мне не только как учитель и наставник, но и как мужчина... — глядя на печь, тихо сказала она. — Но он всегда относился ко мне, как к дочери...

— Вот видишь! — улыбнулся Бус. — Тебе просто не с чем сравнить

— Прошу тебя, — скривившись, сказала Вероника. — Оставим эту тему. Продолжай, пожалуйста.

— О чем ты... — нахмурился Бус. — А... В общем, пока ты отходила от больницы, я наблюдал за тобой, и все размышлял, как же мне вытащить тебя из того болота, куда ты сама себя засадила по незнанию и упертости учителя. Женитьба на тебе была единственным вариантом, где ты оставалась в живых. Поэтому я и укусил тебя: таким образом я показал всем, что ты — моя. А что не сказал сразу... Прости. Позавчера, когда я подходил к твоему дому, мне сообщили, что другие кланы уже вычислили, где ты живешь. Я... У меня просто не было времени, чтобы подготовить тебя к этому. А когда я увидел тебя, стоящую на крыше, я чуть не сошел с ума... Скажи, — спросил он с мукой в голосе. — Я понимаю, что поступил весьма гнусно... Но я прошу понять и меня. Я не прошу простить, нет — да и вряд ли это возможно — я просто прошу тебя понять меня...

Вероника закрыла наконец-то рот, и внимательно посмотрела на Буса. Зеленые глаза столкнулись с серыми... и буквально провалились в них. Боль... страх быть непонятым... смешивались в них с каким-то странным чувством тепла и покоя, не давая смотрящей в них сдвинуться с места...

"Хм... — мелькнуло в голове у девушки. — Неужели он не врет? Так и хочется поймать его на лжи — но ничего подобного и не видно неужели он и правда не врет?"

То, что Бус был абсолютно искренен, ей в голову почему-то не пришло. Она все еще продолжала искать в его словах какой-то подвох. Бус это понял и грустно сказал:

— Ты все еще мне не веришь, верно?

— Прости, — честно сказала Вероника. — Я пытаюсь — но не могу. Пока не могу.

— Что же мне сделать, чтобы ты мне окончательно поверила? — вцепился руками в волосы Бус. — Скажи — как, как мне завоевать твое доверие?

— Я верю, — с трудом сказала она. — Вот только мое прошлое все еще заставляет меня сопротивляться. Боюсь, мне еще долго отвыкать от ранее заученного.

— Так значит... — медленно проговорил Бус. — Значит, ты все же начинаешь мне верить?!

Вероника коротко кивнула. Однако ему хватило и этого: он сразу же схватил Веронику и, подняв её на руки и прижав к себе, поцеловал её. Вероника еще не успела ничего сказать и сделать, как он буквально уронил её на кровать и отошел к стене.

— Прости, прости! — пробормотал он, сползая вниз по стенке.

Вероника встала с кровати и подошла к нему.

— Знаешь... — тихо сказала она, опускаясь на пол рядом с ним. — Хоть прошлое и напоминает о себе... но сейчас — ты единственный близкий мне человек. Точнее, теперь я, конечно, не совсем человек, и мне придется с этим жить... Я пытаюсь верить тебе. Но если ты обманешь меня... Второго предательства я не переживу...

— Никогда, никогда! — воскликнул Бус, прикоснувшись к её лицу. — Я никогда не смогу обмануть ту, что вернула мне смысл жизни... — прошептал он, перебирая её волосы.

Затем он сунул руку в карман, и спустя секунду перед лицом Вероники появилось простое, грубо отлитое золотое кольцо безо всяких украшений — просто желтая полоска металла.

"Вот и сбылось то, о чем ты мечтала, будучи инвалидом, подруга! — подумала Вероника. — Хоть и не совсем так, как ты мечтала... Вывод: мечтать опасно. Что? Хочу ли я этого? Неважно. Согласившись, я обрету шанс на то, чтобы попытаться хоть что-то исправить. Чувствую ли я что-либо? Нет. Хотя... Не знаю... Что же делать? Улыбаться, улыбаться, только бы не выдать себя! После всего, что он для меня сделал, я просто обязана сделать его счастливым. А там, глядишь, и сама к нему привяжусь".

— Позволишь? — спросил тем временем Бус, взяв в свои руки руку девушки.

— А что мне еще остается? — улыбнулась девушка. — Прости! — добавила она, увидев, как мгновенно помрачнел Бус. — Просто больше я пока что ничего сказать тебе не смогу.

Но она все же не убрала руку, и вскоре кольцо засверкало у нее на пальце.

— Ника, я понимаю, что требую многого... — неуверенно прошептал Бус ей в ухо.

— ...Но только так другие кланы окончательно потеряют право безнаказанно убить меня, — усмехнулась она.

— Если ты не хочешь... — с мукой в голосе прошептал Бус.

— Хочу, не хочу... — пробормотала Вероника, осторожно целуя его. — Главное, чтобы ты был счастлив. Я перед тобой в огромном долгу...

Она встала и потянула его к кровати. Бус еще пытался возразить ей, пытался остановиться... Но когда она толкнула его на кровать, и еще раз поцеловала, он просто потерял голову.

Хотя не сильно он об этом и жалел...

Глава 9

Бус открыл глаза, и понял, что лежит на спине, обняв Веронику и уткнувшись лицом в её волосы. От них пахло чем-то травяным. Это было... завлекающе. Он с трудом переломил себя, и, чуть отодвинувшись, стал с улыбкой смотреть на девушку. Он до сих пор никак не мог поверить в свое счастье.

Неужели ему удалось всего за один вечер, постоянно отвлекаясь на внешние раздражители, завоевать её доверие? Или же все, что было вчера — лишь искусная игра девушки? Или же она пошла на этот шаг только потому, что у неё не оставалось выбора? Неужели он ей так противен?

Пока что их отношения находились в стадии зарождения. И по этому поводу он не мог ничего ни сказать, ни угадать; и это чрезвычайно удручало его. Нет, он не боялся, что станет посмешищем в случае её ухода от него — он боялся, что причинил ей боль, толкнув на этот путь. Он боялся, что она не то что простит его — просто не ответит взаимностью.

Оборотни по природе своей были весьма непостоянными. Но не все. И сам Бус принадлежал к этому меньшинству. Он был однолюбом, и подобные ему заключали союз раз и навсегда. И поэтому мысль, что, возможно, он обрек её на бесконечное страдание, убивала его. Он готов был грызть себе руки от этой удушающей мысли.

"Ну что, сделал, что хотел? — вилось у него в голове. — А о ней ты подумал? Как же, ты "спас её"! А не будет ли то, что ты ей предложил, хуже смерти и пыток для неё?".

Нет, нет, нет! Бус сжал зубы, пытаясь успокоиться.

Да, он навязал ей свое желание, спасая её при этом от смерти. Да, пока что не видно, чтобы она хоть как-то положительно отнеслась к этому повороту. Но, по крайней мере, ненависти в её взгляде тоже не было. Или не просматривалось. Точно он, увы, не знал.

Но одно он знал точно: впереди у них не один век совместной жизни. Он не будет удерживать её силой, нет. Но он будет изо всех сил стараться сделать так, чтобы она никогда, и ни в чем не нуждалась. Он окружит её заботой и любовью. И будет надеяться, что однажды услышит в ответ то же самое...

Бус вновь вдохнул запах её тела, и вновь притянул девушку к себе, согревая её.

* * *

Вероника сонно потянулась, не открывая глаз, и тут же ощутила, что кто-то мерно дышит ей в затылок, прижимая при этом её тушку к себе. Приоткрыв глаз, она зрительно подтвердила ощущения: её талию обвивала чья-то рука.

Первым позывом было вскочить, и броситься к углу: благо глаз при осмотре уловил стоящий в углу её меч. Как будто прочитав её мысли, рука убралась, и кто-то отодвинулся от неё.

— Проснулась? — спросил тихий голос.

Вероника вздрогнула, но тут же вспомнила то что было вчера. И предшествующие этому события. "Ну, подруга, вот и прошла первая брачная ночь!" — мелькнула на задворках сознания по-идиотски восторженная мысль. Она медленно, чтобы не сбросить еле покрывающее её одеяло, повернулась и увидела с некоторой улыбкой смотрящего на неё Буса.

— Выспалась? — мягко спросил он.

— Да вроде бы, — не раздумывая ответила она, и тут же поняла, что сказала правду: она действительно не спала так сладко, и без снов с того самого дня, когда повстречалась с отцом её теперь уже мужа.

Вот уж действительно странная штука жизнь...

— Спасибо, — внезапно, поддавшись какому-то порыву, сказала она. — Впервые за три года я спала без кошмаров. А как тебе спалось? — вежливо спросила она, увидев, как полыхнули его глаза при её прошлой фразе. Или ей это только показалось?

— Ну а как мне должно спаться рядом с любимым человеком, если не хорошо? — улыбнулся Бус. — Тебе действительно хорошо спалось? — взволнованно спросил он. — А вчера... Вчера я не сделал тебе больно? Не обидел?

Вероника вгляделась в него и внезапно поняла, что не видит лжи в его глазах. Неужели он говорит её правду? Неужели он действительно любит её, и спас её не только из-за политической выгоды? Она верила ему, но по-прежнему продолжала искать ложь в его словах, и от этой двоичности ей было как-то не по себе.

Я сделал тебе больно, да? — горько прошептал Бус. Он выглядел таким потерянным, что Вероника тут же обругала себя за чрезмерную подозрительность.

— Нет, нет! — улыбнулась она. — Просто я до сих пор не могу привыкнуть к такому положению вещей. Слишком много всего произошло за последние три дня...

— Я понимаю... — прошептал Бус и коснулся рукой её лица. — Я сделаю все, что ты пожелаешь, выполню любое твое желание, — только бы ты была счастлива! Мне больно видеть тебя грустной...

Вероника смотрела на него, и не узнавала. Сейчас перед ней лежал глубоко несчастный человек, смотревший на неё влюбленным взглядом.

— Ты меня действительно любишь? — спросила она.

— Да, — горячо сказал Бус. — Отныне, и до последнего вздоха.

С этими словами он поцеловал её, и она ответила на поцелуй. Однако, прежде чем она успела что-либо подумать, он уже оторвался от её губ.

— Извини, но мне нужно растопить печь. В доме холодно. Я не хочу, чтобы тебе было неуютно. Ты не возражаешь, если я ненадолго покину тебя?

Она отрицательно кивнула головой. Тогда Бус выскользнул из-под одеяла, и встал. Совершенно не стесняясь своей наготы, он потянулся к висевшему на стене халату. На мгновение Вероника залюбовалась им.

"Он сказал, что любит меня, и это правда, — подумала она. — Он столько для меня сделал, но я ничего к нему пока не чувствую. Смогу ли я полюбить его?".

Бус тем временем оделся и, подойдя к печи, запихнул в неё дрова и поджег их. Вероника тем временем просто смотрела на него, и о чем-то думала.

— Знаешь, — решилась наконец она. — А ведь я ничего о тебе не знаю! Равно как и о твоем клане.

— Нашем клане, — мягко поправил её Бус. — Теперь ты не только моя супруга, но и соправительница.

— Хм-м... Ладно, — протянула она. — Ты сказал "супруга"? Но ведь, насколько я знаю, у... у нас, оборотней, всегда фигурирует слово "подруга", или даже "наложница".

— У всех, кроме нашего клана! — отрезал он. — У нас, как правило, браки заключаются на всю оставшуюся жизнь, в крайнем случае — до смерти одного из супругов. Так что разводов и повторных браков у нас практически нет.

— Значит, ты мне никогда не изменишь, верно? — усмехнулась Вероника.

— Можешь даже не думать об этом, — коротко сказал он. — К тому же я однолюб.

— Выходит, мне повезло?

— По меркам оборотней — да, — натянуто улыбнулся Бус. — Кстати, гарем я тоже заводить не собираюсь, так что ты будешь единственной. И неповторимой, — добавил он, так мечтательно улыбнувшись, что Веронике стало несколько стыдно за свою черствость.

— Прости, — виновато сказала она.

— За что? — удивился Бус.

— Ты столько сделал для меня! — воскликнула Вероника. — Рисковал не только жизнью — положением и делом всей жизни ради меня! А я так и не ответила пока тебе тем же...

— Ничего! — хоть и с трудом, но улыбнулся он. — Я вполне могу подождать несколько веков.

"Но лучше бы, конечно, побыстрее!" — прочитала она в его глазах.

"Было бы неплохо, — мелькнула мысль у неё. — Не хотелось бы его мучить".

— Ну да ладно! — улыбнулась она. — Слушай, а ведь я так и не знаю тебя толком! Ты не расскажешь что-нибудь о себе?

— Боюсь, в полном объеме это будет весьма и весьма длинная история! — невесело усмехнулся Бус, закрывая дверцу печки. — Что именно ты хочешь узнать?

— Как ты жил и живешь, что тебе нравиться, чем увлекаешься? — выпалила Вероника. — Ты знаешь обо мне практически все. Должна же я знать хоть что-то о своем муже?

К удивлению Буса, последнее слово она произнесла без всякой запинки, словно свыклась с этой мыслью. Или просто притворилась?

Он встал и плюхнулся обратно на кровать.

Как скажешь, Повелительница! — ухмыльнулся он, глядя на неё. — Итак, вкратце, и обо всем.

— Родился я так давно, что не помню уже точную дату своего рождения. Да и не было в то время таких чисел... Да что там чисел — летоисчисление появилось парой тысячелетий позже! В общем, родился я в племени, которое через пару тысячелетий будет называться индоевропейцами, затем ариями, и которые затем, перевалив через Кавказ и территорию современного Китая, построят Аркаим. Я же родился тогда, когда это племя ничем еще не отличалось от таких же голозадых племен Азии и еще покрытой лесами Европы. Цивилизация-то, конечно, уже была — был уже построен Иерихон, было открыто земледелие — но пока что она была лишь на Ближнем Востоке. Даже вечно кичащийся своей древностью Китай был еще гигантским бамбуковым лесом, по которому уже шныряли мелкие, и еще пока дикие желтые человечки...

В общем, как ты уже, наверное, поняла, это было где-то шесть-семь тысячелетий назад. Точнее ничего сказать не могу. Знаю одно — в нашей местности все еще был каменный век. В детстве я даже еще успел увидеть пещерных львов! В таких условиях я прожил первые шестнадцать-семнадцать лет. Ну а затем произошло событие, в корне изменившее всю мою жизнь...

Как-то утром я вместе с еще тремя парнями пошел на охоту. Мы напали на след дикого быка, и уже предвкушали встречу с ним. Но получилось так, что мы сами стали добычей. Нагнав быка, мы увидели, что его задрал какой-то огромный волк. Убежать мы не успели — он почуял нас, и сразу же набросился. Моих соплеменников он задрал сразу, и сразу же после этого он ушел вместе с тушей быка. Я же остался лежать с развороченным брюхом.

Подбежавшие охотники отогнали гиен и понесли меня и трупы в стойбище. Там меня занесли в землянку моего рода, бросили на шкуру, и оставили умирать. Лечить меня никто и не пытался — даже сейчас врачи не смогли бы заштопать такой котлован в теле... Так я пролежал всю ночь. А на утро я, как ни в чем не бывало, вышел из землянки, абсолютно целый и невредимый! Огромная рана зажила и исчезла всего за ночь!

Естественно, племя не поняло такой шутки юмора. К тому же, на меня как-то странно отреагировали собаки, встретив таким лаем, как будто гнали зверя на охоте. Родные быстро собрали немного охотничьей хрени, и, как собаке, швырнули мне. Племя меня изгнало.

А на следующую ночь я вновь встретился с нашим папочкой, который кое-как объяснил мне, кем я теперь стал. И на долгие столетия я погрузился в кровавое безумие... Теперь люди были для меня всего лишь еще одним — и самым лакомым — блюдом в рационе. Я окончательно стал зверем.

Так прошло какое-то время. Сто лет, пятьсот, две тысячи — не могу сказать точно. Все это время я провел в шкуре зверя, даже и не помышляя превращаться в человека.

А вот он иногда возвращался к человеческому облику. Да ты и сама знаешь — он любил охотиться и в человеческом обличье. Иногда его пробивало на откровенность. Говорил он, правда, немного, и большей частью какую-то хрень, но кое-что понять было можно.

По его словам, он родился в конце последнего ледникового периода. Его племя кочевало вслед за мамонтами по окрестностям современного Забайкалья. Больше он ничего не говорил. Не хотел, или не мог — не знаю. Как я понял, его укусил не то дикий волк, не то какое-то сверхъестественное существо. Он был одним из десяти Древних — тех, чья история насчитывает более десяти тысячелетий, и кто образует Верховный Совет оборотней, решениям которого подчиняются даже главы кланов. Именно эти десять стариков-маньяков и есть материализованная в людском обличье звериная ярость и демоническая жажда убийства. Каждый из них — олицетворение того, во что превращаются забывшие о десяти людских заповедях.

С годами наш папочка собрал целую стаю таких же зверей. Мы кочевали по всей Азии, забирались даже на Кавказ и в Египет. Порой мы вырезали целые деревни. Просто так, безо всякой цели — об утолении голода не шло и речи. Кровь лилась, как вода...

Но однажды... Во время охоты мы напали на один шумерский караван. Стражники и рабы пытались отбить нашу атаку, но разве могут два десятка человек противостоять дюжине тварей размером с медведя? Естественно, не прошло и минуты. Как они все были мертвы. Пока члены стаи рвали последних стражников, я заглянул в закрытый паланкин, и увидел сидевшую там женщину.

Не знаю, не могу даже описать, что тогда случилось со мной. Могу сказать одно: едва взглянув на неё, я словно вновь обрел разум. Может это случилось потому, что она была так похожа на одну девушку из моего поселения, на которой я должен был жениться. А может, потому, что она считалась прекраснейшей из живших в то время женщин... Так я вновь обрел человеческий облик.

Именно в тот день и в этом месте я отказался от такого существования, вступив в бой со стаей...

Вероника слушала, не отрываясь. За эти несколько дней, проведенных вместе с Бусом, она уже привыкла видеть его цинично-веселым человеком (если, конечно, данное обращение применимо к оборотню), который был, в отличие от ему подобных, нормальным. Но она никогда не задавалась вопросом, какой ценой далась ему эта нормальность. Она пережила превращение довольно легко, а разум — во многом благодаря зельям Тадеуша — с самого начала оставался при ней. Теперь она видела человека, пережившего множество горестей и, что самое главное, раскаивающегося в них. Она вдруг с удивлением почувствовала, что какая-то часть её переживает за него.

"Неужели я начинаю влюбляться в него? — подумала она. — Пожалуй, это было бы лучшим выходом. Тем более — в свете традиций его клана..."

— ...Мне удалось убить четверых оборотней, и подранить одного. — продолжал тем временем Бус. — Но, пока я дрался со стаей, отец добрался до неё. Я услышал её крик, увидел, что отец уже порвал её, и тут... тут я внезапно, впервые за долгие годы, вновь стал человеком.

Пока я приходил в себя от этого, стая вновь набросилась на меня. Теперь, в теле человека, я стал гораздо слабее, и не мог противостоять им. Но, на свое счастье, я успел подхватить клинок одного из мертвых охранников. Но даже с клинком я был слабее и медленнее восьми оборотней. Я еще успел серьезно ранить одного из них, как упал, успев взглянуть перед этим на свои кишки.

Но мне повезло и тут. Едва я упал, как к месту трагедии прискакал целый отряд солдат. Как оказалось, её муж, справедливо опасаясь нападения разбойников, послал вслед за женой свою личную охрану. Он не учел лишь одного — что на караван нападут оборотни, и охрана просто не успеет вовремя... Так что единственное, что им удалось, так это отогнать оставшихся зверей, и добить подранков. Она же... она умирала.

Когда я, подполз, волоча свои внутренности по песку, она уже агонизировала, захлебываясь собственной кровью. Даже хваленая регенерация уже не смогла бы помочь ей. Она еще успела прошептать что-то на своем языке, и затем отошла. Стражники сразу же после её слов подобрали её тело и меня, и повезли в столицу. По прибытии меня, показав правителю, затащили в какую-то каморку умирать. Но, как ты, наверное, уже поняла, я выжил. Выжил, хотя сам не хотел этого...

Правитель очень удивился этому, но, словно выполняя какую-то просьбу, не убил меня. Наоборот — он послал своих слуг, и они обучили меня шумерскому языку и обычаям. После этого я вновь предстал перед правителем.

Оказалось, он и правда выполнял просьбу — просьбу жены, которую я не смог защитить. Умирая, она назвала меня своим защитником, а затем прошептала, обращаясь ко мне, что прощает меня, и чтобы я не допустил повторения такой ситуации. Когда я услышал это, я зарыдал. Никогда еще жертва не прощала своих мучителей, и никто и никогда еще не мог нас понять. А она смогла...

И тогда, встав перед ним на колени, я поклялся, что везде, всюду, в любое время — где бы я ни оказался, и какой бы выбор ни стоял передо мной — я не допущу подобного. Так я стал убивать себе подобных.

Много позже, встретившись с одним из апостолов, я понял, что был не прав. И тогда я поставил перед собой цель не только не допустить кровопролития, но и доказать людям, что оборотни — всего лишь еще одна раса, а оборотням — что они вовсе не венец творения, и что вполне можно совмещать звериное и человеческое сознания. Но самым большим потрясением для меня оказалось то, что нашего с тобой отца укусил вовсе не зверь, а сам дьявол, чтобы еще более принизить человечество, чтобы еще более смущать их души.

Вероника ощутила, как её челюсть медленно падает на одеяло.

— Но разве... разве оборотни — не биологическая мутация?

Бус расхохотался.

— Неужели ты всерьез веришь в эти атеистические бредни? — спросил он. — Запомни: все, что я только что сказал насчет появления оборотней — правда. Хотя, конечно, приведенный тобой термин тоже верен. Но более уместным будет термин "биологическая мутация дьявольского происхождения".

— Но ведь тогда получается, что охотники существуют не зря? — внезапно спросила она.

— Да, — отчетливо сказал Бус.

— А как же тогда твои рассуждения о твоем клане?

— Путь к спасению есть у каждого, — убежденно ответил он. — И все, что происходит с тобой на жизненном пути — лишь посланные тебе испытания. Одни из них испытывают твердость твоих убеждений, другие склоняют тебя ко тьме, а третьи — приводят тебя на сторону тьмы. Но разве нельзя оттуда вырваться? Свет есть — или был — в душе у каждого. Главное — не погасить в себе этот свет, и не потерять при этом душу. Я верю, что после смерти мне воздастся по заслугам, — прошептал он. — За все то, что я сотворил. Но я надеюсь, что среди этих поступков будет хотя бы один добрый. Хотя бы один.

С этими словами уткнулся ей в колени, и обхватил её руками.

— Я постоянно боюсь, что мое прошлое перевешивает настоящее, — прошептал он, прижимаясь к её ногам. — Что мое раскаяние слишком запоздало. Это терзает меня все эти годы. Но я по-прежнему смею надеяться на искупление. Я надеюсь, что меня примут Там. Я надеюсь... — тут Бус поднял голову, и с мольбой посмотрел на неё.

Я тоже верю, — прошептала она, гладя его по голове. — Теперь верю...

Глава 10

Спустя пару минут Бус со вздохом отстранился. Но перед тем, как он встал, Вероника успела ощутить на своих губах его поцелуй.

— Спасибо, — прошептал он, прижавшись на миг лбом к её губам. — Уже одно твое присутствие несет свет...

Но затем он встал и вышел в коридор. Спустя минуту он вернулся, держа в руках ворох какой-то одежды.

— Извини, что не даю тебе немного расслабиться, — вздохнул он. — Но нам пора.

— Уже? — вырвалось у неё. Она с удивлением поймала себя на мысли, что она была бы счастлива остаться навсегда здесь, в этой избушке; остаться здесь... и с ним. И как она успела привязаться к своему бывшему врагу всего за каких-то четыре дня?

— Что, хочется остаться? — понимающе улыбнулся Бус. — Увы. Вынужден тебя огорчить. Высшее руководство клана — к которому, кстати, относишься и ты — практически не имеет личной жизни. Максимум, что удается выкроить — вот такие сумбурные несколько дней. Такова плата за власть, дорогая!.. К тому же становиться опасно!

— ?!

— Мы пробыли здесь четыре дня, Ника! — воскликнул Бус. — Что такое? — забеспокоился он, увидев, как изменилось её лицо при последних словах.

— Ничего... — с усилием сказала Вероника. — Просто отец всегда звал меня так... Ничего, ничего! Я просто отвыкла от этого...

— Так вот, — продолжил несколько помрачневший Бус. — Мы пробыли здесь четыре дня. К тому же я прожил здесь неделю до этого. Учитывая то, что практически все кланы жаждут нашей с тобой смерти, оставаться здесь дальше глупо и опасно. К тому же все окрестные оборотни наверняка уже наслышаны о последней нашей с братом стычке, которая закончилась нападением охотников. Есугэй нас не выдаст — не тот характер, он скорее вызовет на дуэль, чем убьет исподтишка. Но вот представитель других кланов заморочками по части чести не страдают. Особенно — учитывая твое славное боевое прошлое, и мою персону в целом, которая у всех, словно заноза в заднице. Так что одевайся! — с этими словами он бросил свертки на свободный край кровати.

— Что это?

— Это наша с тобой походная форма, так сказать, — вновь усмехнулся он. — Так, это тебе!

С этими словами он кинул ей штаны и длинную хламиду, похожую китель.

— Это боевая форма, — пояснил он. — Зимний утепленный вариант. Китель сделан по той же схеме, что и твой старый плащ. И не спрашивай меня, откуда я это знаю! Твой плащик уже стал байкой оборотней. Они даже думали усилить бойцов специальным бронебойными патронами и гарпунами... Но что-то я отвлекся. Короче, китель усилен кевларовыми вставками; жизненно важные органы к тому же прикрывают небольшие титановые кольчужные вставки. По защищенности этот китель вполне способен потягаться с бронежилетами президентской охраны!

— Интригующе... — признала Вероника. — Хмм... Весит тоже интригующе! А почему штаны такие тяжелые. Кольчужные? Да-а, таскать на себе двенадцать-пятнадцать килограммов — это не шутки!

— Учитывая нашу с тобой природу, это не очень-то и много, — хмыкнул Бус, разворачивая свою одежду. Его вариант практически ничем не отличался от её, разве что неким подобием белых погон на черном сукне кителя.

— Это что погоны?

— Ага, — довольно ухмыльнулся Бус. — Большой, во весь погон, коготь на белом поле принадлежит верховному Правителю моего клана — то есть мне. Да, кстати, как только мы доберемся до моего замка, и я подпишу приказ, ты тоже будешь носить такие.

— Вот так просто принизишь свою власть?

Почему принизишь? Просто разделю, так сказать, власть. К тому же, вряд ли ты будешь особо перечить мне, не так ли? Все-таки я... несколько старше и опытней. Да и вряд ли ты предпочтешь тихое и мирное существование в клане, верно? Так что я таким образом убиваю сразу трех зайцев: даю понять клану, кто заменит меня в случае чего, назначаю тебя на ответственный пост, предполагающий обширную военную деятельность — и одновременно держу тебя рядом!

— А ты тот еще интриган, однако! — усмехнулась Вероника.

— Ага, — весело согласился Бус. — А еще собственник и просто муж, желающий видеть свою жену живой и здоровой. А не в виде чучела в музее охотников, или на стене в замке одного из кланов. Одевайся.

Вероника взяла в руки одежду, но вставать не стала.

— Бус, д-дорогой, — с трудом ворочая языком, пробормотала она. — Ты не мог бы отвернуться?

— И не подумаю! — усмехнулся тот. — Вот что я называю женским ханжеством! Значит, спать со мной, лежать со мной под одним одеялом, глазеть на меня, пока я одеваюсь, тебе можно, а мне — нет?! Стыдливость, Ника, это, конечно, хорошо. Но не для оборотня! Да и ночью ты была совсем не стыдливой... — нахально усмехнулся Бус. — И не советую медлить! — добавил он. — Еще минута — и я сам одену тебя!

Скрипя зубами, Вероника откинула одеяло, и встала. Раздался восхищенный присвист. Разъяренная, она обернулась — и осеклась, стоило лишь ей увидеть теплую икорку в серых глазах. К тому же он уже тоже стоял абсолютно голый.

— Что, нравится? — усмехнулся Бус, поймав направленный... кое-куда взгляд Вероники, отчего та слегка покраснела. — Значит, тебе на меня глазеть можно? Так что не лишай меня такого удовольствия! Ведь все равно никто, кроме меня, тебя такой не увидит! Дорогая, ты прекрасна! А вот это сделает тебя лишь красивее! — с этими словами он кинул ей небольшой сверток, а сам отвернулся, и начал одеваться.

Она развернула сверток. Там лежало черное нижнее белье.

"Его осведомленность меня пугает! — подумала она. — Хотя... Наверняка он успел рассмотреть все еще тогда, когда вылавливал меня из реки".

Она тоже начала одеваться. Одежда оказалась весьма удобной. Форма явно была продумана до мелочей. Под наглухо закрытый, с высоким стоячим воротником, китель надевалась мягкая льняная рубашка. Штаны же, несмотря на всю свою "кольчужность", были очень теплыми — в таких замерзнуть было весьма и весьма проблематично.

Застегнув горловую пуговицу кителя, она повернулась к уже ожидавшему её Бусу.

— Хм... — задумчиво пробормотал он. — Надо сказать, форма красит не только мужчин... Да, кстати: я забрал из той квартиры кое-какое твое барахло, так что держи!

Он протянул ей пояс с кобурой.

— Спасибо! — улыбнулась Вероника. — А меч?

— Увы, но эта подробность слишком узнаваема, поэтому мне пришлось отдать твой меч одной из групп.

— Групп?

— Другие кланы никогда не пройдут мимо, и наверняка попытаются поймать нас. Поэтому из этого леса выйдут четыре одинаковых пары вместо одной. Наши дублеры пойдут известными дорогами и поедут автостопом; мы же пойдем через лес.

— Но это же вологодские леса! — воскликнула Вероника. — Тут заблудиться легче и быстрее, чем поймать простуду!

— Нам просто надо выйти из поля зрения кланов. Это всего-то километров тридцать! — "обрадовал" её Бус.

У Вероники не нашлось слов, чтобы ответить.

— Безопасность требует жертв! — нанес добивающий удар Бус. — Ну а чтобы тебе спалось крепче, я позаботился о предмете твоего внимания. Держи! — он протянул ей деревянную трость.

Вероника взяла трость. Та оказалась неожиданно тяжелой; к тому же странная черная полоска пересекала её где-то в отношении 1:2,2.

— Решил в слепого поиграть? — Она по наитию слегка провернула рукоять трости, — и вытащила из неё вполне приличной длины клинок.

— Сикоми-дзуэ [4]! — пояснил Бус. — Меч в трости. Незаметен в быту, и к тому же сделан из отличнейшей стали.

— Решил в Затойчи [5] поиграть? — хмыкнула Вероника. — Ну-ну.

— А почему бы и нет? Ты и сама всегда ходила с вакидзаси [6]! — хмыкнул он.

— Ни один меч не спасет от пули, — сказала она. — Даже оборотня.

— Зато покрошит всех в ближнем бою, на расстоянии руки от противника, куда я допрыгну, — пожал плечами Бус. — А на случай обстрела у нас есть китель и плащ с броневставками, и наша живучесть. К тому же, огнестрельное оружие будет и у нас.

— Уел! — признала Вероника.

— Держи! — он протянул ей высокие, до колен, кожаные сапоги.

— Стильные сапожки!

— А то! Да, вот и плащик! Изнутри к подкладке подшиты ножны для четырех стилетов, сзади, остривем вверх подвешены два кола. Держи рюкзак! Там наша провизия и еще кое-что по мелочи. Сам я понесу боеприпасы.

Вероника, надела плащ, а затем, крякнув, взяла свой рюкзак.

— А что у нас из огнестрельного? — поинтересовалась она.

-А тебе что, "Гюрзы" мало? — ехидно спросил Бус.

— Что-нибудь автоматическое не помешает, — спокойно ответила Вероника.

— Ты ведь неплохо стреляешь? — внезапно спросил у не Бус.

— Да не жаловались вроде, — пожала она плечами.

— Отлично! — удовлетворенно произнес он, заглядывая под кровать, и шаря там. — Это тебе! — с этими словами он протянул ей снайперскую винтовку.

— ВСК-94 [7]? — хмыкнула Вероника. — А если на видимое расстояние подойдем?

— Держи "Вереск" [8], — он протянул ей пистолет-пулемет. — А я, пожалуй, возьму "калаш". — Не обижайся! — быстро добавил он. — Я и так тебя нагрузил. В любом случае я бы постарался, чтобы ты была как можно дальше. Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

— Хитрюга! — прошипела Вероника, наблюдая, как Бус пристегивает пояс с двумя кобурами. — Слушай, а ты случайно веком не ошибся? — ехидно спросила она, увидев, что торчит из кобур.

— Иногда я бываю жутким ретроманом, — тяжело вздохнул он. — Но меня оправдывает то, что я зарядил эти "Маузеры" специальными патронами. Теперь из этих старичков можно спокойно дырявить бронежилеты на расстоянии до ста метров.

Вероника невольно захлопнула рот.

* * *

Спустя пару минут они вышли из дома.

— Нам туда! — указал Бус на северо-запад. — Нам надо дойти до берега Кубенского озера. Там нас заберет вертолет. Если будем идти средним шагом, то как раз к полуночи дойдем до места. Выдержишь?

— Пожалуй, — пожала она плечами.

— Тогда вперед! — воскликнул он, и свернул куда-то за угол сторожки. Вероника последовала за ним. Обогнув угол, она поняла, что за странный равномерный шум доносился до неё вчера.

Сторожка стояла на самой опушке густого леса.

— Почти романтическая прогулка по готически мрачному, но все же красивому осеннему лесу! — провозгласил Бус, отстукивая тростью ритм. — К черту море, к черту курорты! Что может быть лучшим началом медового месяца?

Впервые за последние несколько часов Вероника не смогла ничего ответить.

Глава 11

По мнению Вероники, выросшей в средней полосе, этот лес был несколько странным. Несмотря на более чем солидный возраст росших в нем елей, здесь практически не было бурелома; а устилавший поверхность земли многосантиметровый ковер опавшей хвои обеспечивал подлеску свободу от поросли. Несмотря на не странно теплое для конца ноября солнце, здесь было довольно прохладно, что, впрочем, не портило удовольствие от ходьбы. Если бы не висящее на ней оружие и трость в руках, это вполне можно было бы назвать прогулкой.

Они прошли уже около десяти километров, когда с той стороны, откуда они шли, до них донесся гулкий звук взрыва.

— Накрыли? — спросила Вероника.

— Да, — просто ответил Бус. — Сторожки больше нет. А жаль. Мы бы...

Однако что могли "они бы", он не договорил, внезапно прервавшись и вслушиваясь в неторопливый гул елового леса.

— Вертолет! — выдохнул он. — И наверняка с какими-нибудь тепловизорами, или датчиками движения!

— Прячемся? — предложила Вероника.

— Бесполезно, — покачал Бус головой. — Надо его сбить!

— Чем? — хмыкнула Вероника. — Думаешь из подствольника достать? Или будешь из маузеров палить?

— Да нет, — Бус почему-то был спокоен. — Хорошо, что мы прошли ровно треть пути. Я сейчас!

С этими словами он подбежал к одиноко высившемуся среди елей дубу, и, покопавшись в листве, извлек оттуда...

— "Стрела-2" [9]? — ахнула Вероника. — Ты что, и это просчитал?

— Естественно!

С этими словами он протянул ей один тубус.

— Стреляла когда-нибудь из подобного?

— Да, из "Стингера" [10] пару раз!

— Значит, сможешь! Можешь поднять?

— Почти! — пропыхтела Вероника. — Взвали-ка мне его на плечо!

Бус схватил левой рукой тубус, и аккуратно опустил его ей на плечо. Вероника невольно охнула: даже качку-спецназовцу не так легко орудовать пятнадцатикилограммовым монстром. Стрекот вертолета тем временем уже жужжал где-то совсем рядом, заставляя голову вибрировать.

— Включила? А теперь раз, два... ПЛИ! — заорал Бус.

— Вероника увидела вылетающий из-за деревьев метрах в шестидесяти вертолет, и выстрелила почти в одно время с Бусом.

Ракеты преодолели эти шестьдесят метров почти мгновенно. Пилот вертолета не успел даже испугаться, как он и его машина исчезли в огненной вспышке.

— Готово! — выдохнул Бус. — Теперь они вряд ли выпустят еще один вертолет.

— Думаешь? — засомневалась Вероника. — Что им мешает выслать еще один вертолет, и проутюжить квадрат, в котором мы сбили машину? Или, скажем, пригнать к опушке леса пару "Градов"?

— У страха глаза велики, — хмыкнул Бус. — А вдруг у нас еще ПЗРК завалялись? А северные кланы не так богаты на технику, да и не жалуют они её особо... А "Градов" у них и в помине нет. Иначе их самих давно бы проутюжили военные.

— Тогда как они нас будут ловить?

— По старинке, — оскалился Бус. — Сейчас они отойдут от шока, высчитают примерный вектор нашего движения, посмотрят карту, прикинут наш дальнейший маршрут — и забросят в паре километров отсюда ударный отряд. Где-то с полсотни суровых дяденек с оружием и когтями построятся цепью. И пойдут прочесывать лес. А где-нибудь у озера устроят засаду.

— И как же мы пройдем?

— Просто. Нам надо двигаться как можно быстрее, опередить ударную группу, найти и выкосить засаду, и самим занять их место. А там как повезет. Либо мы задержим группу до подлета вертушек нашего клана, либо попытаемся положить их всех.

— Рискованно!

— Есть немного, — признал Бус. — Но иного пути нет. Если мы зашкеримся в этом лесу — который, кстати, не так уж и велик, — то тогда враг точно либо разведет военных на пару "Градов", либо подвезёт минометы.

— Ты и тут все просчитал... — покачала головой Вероника.

— Я Повелитель клана, который хотят уничтожить не только люди, но и мои собраться, — хмыкнул он. — Мне по статусу положено. Кстати! — тут он ухмыльнулся. — Умение предвидеть последствия своих действий будет одним из основных предметов в твоем обучении!

— И ты, разумеется, будешь моим учителем? — с улыбкой спросила Вероника.

— Конечно! — вновь ухмыльнулся Бус. — В свободное от... хм, других занятий время.

Вероника слегка покраснела. "И какого черта я про это спросила? — подумала она. — Хотя, с другой стороны, надо же мне узнать его поближе, чтобы привыкнуть к нему".

— Знаешь, ты так мило краснеешь... — улыбнулся Бус. — Мне это очень нравится. Это возбуждает...

Вероника покраснела ещё больше. Бус захохотал.

* * *

— Двадцать километров! — объявил Бус спустя еще три часа. — Пора раздавать подарки!

С этими словами он зашел в находившуюся чуть впереди дубовую рощу. Вероника же скинула рюкзак и, вытянув со стоном наслаждения ноги, опустилась на поваленное дерево. Она огляделась. Уже почти полностью стемнело: в шесть часов в ноябре уже царит вечер. Находиться в вечернем осеннем лесу было одновременно и страшно, и странно, и интересно: в сизой вечерней мгле деревья казались какими-то диковинными созданиями. Лиственные же деревья с их устремленными в небо голыми ветвями вообще были похожи на оживший сон Иеронима Босха. Вероника невольно поежилась.

Спустя минуту вернулся и Бус. Увидев его груз, Вероника, пившая воду из фляжки, поперхнулась: он нес целый ворох больших, явно волчьих и медвежьих капканов.

— С этим — и против группы спецназа оборотней? — прокашлявшись, прохрипела она.

— В сочетании с минным полем и несколькими растяжками это будет очень и очень неплохо! — пропыхтел Бус.

— Каким еще минным полем? — Вероника вновь чуть не поперхнулась водой.

— На котором мы находимся, — хладнокровно ответил он. Сейчас я расставлю капканы, поставлю растяжки, и активирую мины.

Вероника прикрыла открывшийся рот, и достала из кармана шоколадку, смотря, как её муж бегает по лесу, расставляя капканы и растяжки.

— Ну вот и все! — удовлетворенно сказал, наконец, Бус. — Отдохнула?

— Вероника утвердительно кивнула головой и протянула ему большой бутерброд.

— Спаибо! — пробурчал тот, вгрызаясь в него. — Шейшас нам фадо ихти бфыстфей. Фможешь?

— Попробую, — пожала она плечами.

— Тогда пошли!

И снова началось странствие по буро-красной от перегнивающей хвои земле...

* * *

К тому моменту, как в лесу стало окончательно темно, они прошли еще километра три. Когда они остановились на привал, луна уже стояла в зените, освещая лес мягким серебристым светом.

Вероника устало опустилась на поваленное дерево.

— Прости, но я больше не могу, — устало сказала она, глядя на окружавшую их небольшую рощицу молодых елочек. — Эта луна сводит меня с ума...

— Что чувствуешь? — поинтересовался Бус.

— Мурашки по всему телу... — поежилась она. — К тому же вот уже пару часов я чую, как где-то поблизости в лесу шныряет большой жирный заяц... — она собиралась сказать еще что-то, как где-то вдали раздались один за другим несколько гулких звуков.

— Все, теперь мы можем спокойно устроиться на ночь! — усмехнулся Бус. — Теперь, пока не рассветет, они не двинутся с места.

— Почему ты так думаешь? — выдохнула Вероника. — А как же знаменито ночное зрение оборотней?

— Оно, конечно, существует, и оно очень хорошо работает, — признал Бус. — Но не настолько. К тому же вряд ли их настолько много, чтобы их командир мог разбрасываться жизнями. Некоторые из поставленных там мин уникальны. Их даже днем с огнем не увидеть! Так что успокойся, и доставай провизию! — усмехнулся он, отходя в сторону.

— А ты?

— Пойду наломаю лапника, — пояснил он.

Спустя пару минут он вернулся, волоча за собой целую кучу лапника, и пару сухих веток. Вероника к тому времени уже разложила на пакете половину всей их провизии.

— Вижу, время ты зря не теряла! — усмехнулся он, расстилая лапник на земле, и накрывая его своим кителем.

Вероника последовала его примеру.

— Молодец! — похвалил он её. — Читаешь мои мысли! — с этими словами он опять скрылся в темноте. Вернувшись с охапкой сухих веток, он развел костер. Они молча поужинали.

— Ну а теперь можно и поспать! — улыбнулся Бус, похлопав себя по животу. — Прошу! — указал он на импровизированную постель.

Вероника молча сняла с себя оружие, приставила его к своеобразной пирамиде из веток с оружием Буса, а затем все так же молча улеглась. Спустя пару минут, подложив толстые ветки в костер, рядом с ней на постель опустился и он.

— Не спится? — нежно спросил он, видя открытые глаза Вероники.

Та несколько секунд лежала молча, а затем резко повернулась к нему лицом, и спросила:

— А ты уверен, что они тоже устроят привал?

— Железобетонно! — успокоил её Бус, накрывая их обоих вытащенным из рюкзака пледом. — Иначе взрывов было бы на порядок больше.

— Тогда я постараюсь уснуть, — улыбнулась она, прижавшись к нему. — Никогда ещё не чувствовала себя настолько спокойно, как сейчас с тобой... — задумчиво прошептала она.

Бус молча обнял её.

— А я спокоен лишь, когда ты рядом со мной... — прошептал он, смотря на мгновенно уснувшую у него в объятиях девушку. — Впервые за последние несколько тысячелетий...

* * *

Спустя несколько часов Буса разбудило бренчание его наручных часов. Часто моргая, он потряс за плечо Веронику.

— Что, пора? — мгновенно проснувшись, спросила она.

— Шесть часов. Уже достаточно рассвело.

Они встали и, ежась от утренней свежести, быстро надели плащи и экипировку. Спустя пять минут лишь погасшие угли и куча лапника напоминали о том, что на этом месте была стоянка...

Они около часа шли вперед, жуя на ходу бутерброды, как, наконец, Бус не остановился.

— Остановка!

— Изменения в планах? Мы сядем и будем дожидаться группу зачистки? — ехидно спросила Вероника.

— Нет, — спокойно ответил он. — До берега где-то полтора километра. Сейчас мы оставим здесь все ненужные вещи, и пойдем устраивать свою зачистку на побережье. Снимаем рюкзаки!

Вероника послушалась и опустила свой рюкзак на хвойную подстилку. Бус сделал то же самое. Расшнуровав свой, Бус достал оттуда два разгрузочных жилета.

— Держи!— протянул он ей один. — Плащи мы тоже оставим здесь, так что переложи оружие в него.

Вероника скинула плащ и, надев жилет поверх кителя, сунула стилеты, ножи и колья в специальные чехлы на поясе, к которому прикрепила и кобуру с пистолетом. Пистолет-пулемет она закинула за спину. Винтовка пока ещё лежала на земле.

Бус тем временем тоже надел свой жилет и теперь раскладывал магазины на несколько кучек.

— Это тебе, — протянул он ей три кучки разных обойм, оставив две кучки себе.

Вероника быстро распределила патроны по карманам жилета. Затем она попрыгала на месте, чтобы убедиться в том, что все закреплено, и ничего не лязгает и не громыхает. Спустя пару секунд её примеру последовал и Бус.

— Итак, план следующий, — сказал он. — Сейчас ты прощупаешь винтовкой ближайшую территорию, а затем, когда мы вычислим хотя бы одного из этой команды, ты закрепишься и начнешь свой сезон охоты.

— А ты? — вырвалось у Вероники.

— Рано или поздно они поймут, что теперь охота ведется на них, и попрячутся один глуше другого. Тогда в дело вступаю я. Я прочесываю дальнюю территорию на предмет оставшихся мерзавцев, а ты подбираешься чуть ближе и прикрываешь меня сзади. Если успеем вычислить всех казачков до подхода первой группы, занимаем их места для засады.

— А если не успеем?

— Тогда получится не очень хорошо. В этом случае мы стараемся найти более-менее укрепленное место как можно ближе если не у берега, то где-нибудь у опушки, и отстреливаемся до подхода моих бойцов.

— Сможем продержаться в таком случае? А что еще остается? Только если совершить частичное превращение и уйти по верхушкам деревьев, но, во-первых, ты вряд ли выдержишь такой темп и такую продолжительность трансформации, а во-вторых, среди наших преследователей тоже наверняка нет новичков. Так что, в любом случае при неудачном отстреле мы огребем по полной программе... — невесело усмехнулся Бус, убирая клинок в особый чехол на спине.

Вероника последовала его примеру.

— Ну, начинаем! — выдохнул он.

Вероника подняла винтовку, и, приникнув к прицелу, двинулась вперед. Пройдя таким манером около семисот-восьмисот метров, она подняла руку и остановилась.

— Что? — раздался тихий шепот Буса.

Вместо ответа она приложила палец к губам и кивнула в сторону довольно большой ямы, образованной падением дерева. Сама корневая часть дерева лежала рядом, образуя вместе с парой молодых ёлочек весьма неплохое прикрытие.

— Понял, — на пределе слышимости прошептал Бус.

Она опустилась на колени, а затем заползла в яму. Спустя мгновение рядом с ней улегся и Бус.

— Пока что вижу одного, — очень тихо сказала Вероника. — В трехстах метрах впереди, в кустах бересклета. Вооружен СВД [11], просматривает вон тот участок, — она ткнула пальцем в остатки дороги, по которой они пришли сюда, и которая, очевидно, выходила прямо к берегу. — Но он расположился так, как будто... Да, точно! По бокам от него — метрах в тридцати, — еще по два снайпера. Ого, еще два над ними, в кронах елей... Судя по всему, это первая линия... Да, точно: за ними есть молодой ельник, — там явно кто-то есть, скорее всего, несколько автоматчиков.

— Итого только снайперов пятеро, — подытожил Бус. — И ещё с десяток стрелков. Подобраться бы вплотную... Ты можешь снять снайперов так, чтобы ни они, ни автоматчики ничего не заподозрили?

— Не знаю! — призналась она. — О тех снайперах, что шарятся по кустам, можешь забыть — с ними проблем не будет. А вот с древолазами труднее. Как бы они не попадали... А пока они живы, ты не сможешь подобраться вплотную. Да и ещё кое-что тревожит...

— Что, дорогая?

— Судя по тому, что я вижу сейчас, их всего около пятнадцати. Вполне возможно, что это лишь половина от всей группы. И тогда... — Он внезапно осекся, услышав отдаленный грохот. — И те почти наверняка уже разобрались с минами...

— Что будем делать?

— Рискнем, — усмехнулся Бус, протягивая ей наушники с микрофоном. — Это твои. Увидишь что-либо новое — говори. В каком порядке будешь отстреливать снайперов?

— Их укрытия образуют трапецию, направленную меньшим основанием вверх, — начала Вероника. — Сначала я убираю трех любителей потусоваться в кустиках. Ты тем временем ползешь вон той канавой к крайнему левому лежбищу, и занимаешь место убитого. Я же послежу за нашими птичками.

— Рискованно!

— Да. Но если я выстрелю в верхних, то они, скорее всего, упадут на землю.

— Понятно. Что затем?

— Как только ты занимаешь лежбище, мы одновременно открываем огонь по ставшимся. Ты снимаешь наших пташек, а я пройдусь очередью по ельнику. Если кто-нибудь переживет это, то тебе представится отличная возможность поиграть в ниндзя. Если же там есть еще одна группа...

— Что? — быстро спросил Бус.

— Тогда быстро прячься в укрытие, и попытайся выжить, пока я не отыщу их схроны.

С этими словами она, поддавшись какому-то странному порыву, поцеловала его.

— Будь осторожнее! — улыбнулась она. — Мне пока что не очень-то хочется стать главой клана.

— Я вернусь, дорогая! — улыбнулся он, отползая назад. — Хотя бы для того, чтобы тебе было кого пилить в старости...

— Которой не будет до скончания времен... — пробормотала Вероника. — Ну-ну...

Она вновь приникла к прицелу.

— Ты готов? — дунула она в микрофон.

— Готов к труду и обороне! — раздалось у неё в ухе. — Хотя я бы предпочел баталию в спальне...

Вероника покраснела и чуть не шевельнула винтовкой. Выругавшись про себя, она медленно припала к прицелу, и медленно сосчитала до десяти.

— Итак, охота на оборотней началась! — усмехнулась она, нажав на курок.

Раздался сухой щелчок. Спустя полминуты с интервалом в двадцать секунд раздались ещё два подобных звука.

— Подлесок чист! — отчеканила Вероника, наводя винтовку на левого древолаза. — Твой выход, дорогой!

— Понял. Ползу, — наигранно флегматично ответил Бус. — Только не дай им изрешетить мою задницу!

— Разумеется! — хмыкнула Вероника. — Лучше я исполосую её ногтями! — вырвалось у неё, прежде, чем она поняла, что за мысль она только что выдала.

Метрах в десяти от неё раздался негромкий треск, к счастью, не замеченный врагом: это, впервые за все время их знакомство, Бусу изменило его хладнокровие.

* * *

Прошло целых десять минут, прежде чем Бусу удалось доползти до цели. За это время Вероника раз пятьдесят покрывалась холодным потом, видя движение винтовки одного из оставшихся противников. К счастью, всякий раз тревога оказывалась ложной: канава была практически не заметна даже вблизи, а Бус хорошо маскировался.

Наконец, в наушнике раздался его немного усталый шепот:

— Я на месте. Начинай отсчет.

— Поняла! — ответила Вероника, вставляя увеличенный магазин на тридцать патронов. — Десять, девять, восемь, — она перевела прицел на ельник. — Семь, шесть, пять, четыре, три, два, один... Пли!

Она дала длинную, на полмагазина очередь по ельнику. Одновременно с этим раздались один за другим два выстрела из АК.

— Пташки готовы, — раздался голос Буса. — А вот в ельнике кто-то еще остался... Пойду посмотрю!

Вероника с замиранием сердца видела, глядя в прицел, как он, отбросив автомат и выхватывая на ходу меч, ринулся вперед, полосуя клинком трех оставшихся в живых автоматчиков. Все было кончено за каких-то пять секунд.

Внезапно под ногой у Буса взметнулся вверх фонтанчик сухой хвои. С громким матерным криком тот, метнув куда-то вперед меч, метнулся за старую сосну. Вероника почти мгновенно нацелила винтовку на тот участок леса, откуда предположительно прилетела пуля, но почти сразу же увидела прислонившуюся к стволу старой ели фигуру в маскировочном камуфляже. В груди у той торчала рукоятка меча.

— Бус, ты жив? — крикнула она в микрофон.

— Да, все в порядке! Ну что там? — раздалось в наушнике.

— Он готов. Ты проткнул его мечом! — с облегчением выдохнула Вероника.

— Видишь кого-нибудь ещё?

— Пока нет! Притворись мертвым! — скомандовала она.

Присмотревшись, она увидела, как Бус скрючился и упал. Спустя минуту откуда-то сзади и справа выскочили еще две закамуфлированные фигуры.

"А вот и вторая полоса!" — мелькнуло в голове у неё.

Она хладнокровно всадила пулю в голову первой фигуре. Вторая обернулась, вскинув винтовку, но тут же получила выстрел в затылок от "ожившего" Буса.

— Вот и все! — раздался его голос. — Судя по всему, убитый тобой и был командиром. Можешь подходить.

* * *

Подойдя ближе, Вероника увидела стоящего у кучи трупов Буса и бросилась ему на шею. Что самое странное, её это ничуть не ужаснуло.

— Молодец! — чмокнул он её в нос. — Ну а теперь на надо как можно быстрее перетащить этих жмуриков к берегу.

— Зачем?

— Увидишь! — подмигнул он ей.

Она послушалась и молча помогла ему.

Перетащив все трупы — их оказалось ровно пятнадцать — на берег, они усадили их кругом вокруг пары коряг, очевидно изображающих еще два трупа?

— Ты что, думаешь, они купятся на это? — ядовито спросила Вероника.

— Даже если и не купятся, то подойдут поближе, — пропыхтел Бус, доставая из валяющейся рядом лодки боеприпасы противника. — Ого! У них был даже ПК [12]! Странно, что в группе засады не было ни одного пулеметчика...

Затем он достал из лодки пару мин, и несколько гранат и тротиловых шашек. Из всего этого он устроил некое подобие минного поля перед кругом мертвецов.

— Вот и все! Хорошо, что успели! — выдохнул он. — У нас осталось всего пять-десять минут. Я, пока трахался со взрывчаткой, настроился на их частоту. Они обеспокоены, что нет связи с этой группой, но сваливают все на купание одной из раций в озере.

— У них есть потери?

— Судя по всему, в этой группе было ровно тридцать бойцов, — мрачно ответил Бус. — На минах подорвалось всего восемь бойцов, еще трех им пришлось добить.

— Одиннадцать выбыло, девятнадцать осталось, — подытожила Вероника. — Фактически, пока что расклад вничью. Что будем делать?

— Вон там, — тут Бус ткнул пальцем в сторону берега, — там заросли всякого тростника. Заляжешь в них. Когда они выйдут на побережье — во всяком случае, хотя бы часть группы — я подрежу их из ПК. Ты же отслеживаешь тех, кто останется на опушке, и пытаешься как можно больше уменьшить их численность. Дальше действуем по обстоятельствам.

— А где затаишься ты?

— Вон за той корягой, — Бус указал на поваленную ветром старую ель. — Ну, на позиции!

— Только будь осторожен! — крикнула на бегу Вероника.

— Как скажешь! — раздалось в ответ в микрофоне.

* * *

Они скрылись вовремя: едва Вероника "обжила" свою огневую точку, как из леса донеслись громкие крики. Спустя еще пару минут на опушке показались первые бойцы. Вывода Буса оказались верны: их действительно осталось девятнадцать. Вероника ясно видела, как они, увидев сидящих кругом товарищей и уловив их неподвижность, засовещались. Спустя минуту отборной брани они заметили лодку, которую Бус отправил перед их приходом в свободное плавание. Обнаружив лодку, они быстро перебросились парой слов. После этого четырнадцать человек высыпало на побережье. Но они не стали подходить к трупам. Вместо этого они, обойдя трупы чуть левее, подбежали к самому берегу, выстрелили по лодке и двух "Стингеров".

Когда лодка взлетела на воздух, двое из них, ликуя от радости, подошли слишком близко к трупам. Раздался взрыв. Оставшиеся двенадцать быстро подняли автоматы и сбились в кучу. В следующее мгновение Бус открыл огонь.

Его выстрел оказался необычайно удачным ввиду скученности противника: одной очередью ему удалось уничтожить девятерых. Одновременно с этим открыла огонь и Вероника. Её успехи были несколько скромнее: из оставшихся в лесу пятерых она убила двоих и ранила еще одного. Развить успех далее ни ей. Ни Бусу не удалось: оставшимся в живых на берегу троим бойцам удалось вернуться в лес, откуда они, обнаружив огневые точки противника, открыли огонь по ним.

Веронике отвели всего двоих, но и этого ей хватило. Огонь противника был настолько плотен, что ей сразу же пришлось плюхнуться в лужу. Чтобы оказаться ниже уровня земли. единственное, что ей удалось, так это полоснуть противника очередью из "Вереска" — что, впрочем, не принесло успеха.

У Буса дела тоже шли неважно: шквальный огонь противника повредил ПК, и теперь он без особого успеха отстреливался из автомата. Ему удавалось не выпускать противника на берег, но один из трех противостоящих ему бойцов успешно обходил его по опушке. Положение Буса становилось все эфемернее...

У Вероники дела шли ещё хуже. Огонь противника внезапно прекратился. Она выпустила еще одну очередь по опушке, как внезапно на песок всего в каких-то двух метрах от лужи плюхнулись две лимонки. Вероника дикими глазами посмотрела на них, и тут же с головой нырнула в не такую уж и глубокую лужу. В следующее мгновение она услышала отдаленный гул, и тут же почувствовала острую боль в области голени. Она, перевернувшись в воде, всплыла, но по-прежнему оставалась неподвижной. Спустя несколько секунд к луже подбежали два амбала.

— Наконец-то эта сучка сдохла! — в сердцах сказал один из амбалов, вынимая опустевший магазин. — Выстрели ей в голову на всякий случай! — бросил он напарнику.

Его товарищ подошел к самому краю лужи, и вскинул автомат. Раздался выстрел.

— Вот так! — воскликнул первый амбал, но тут же осекся, видя, что его товарищ упал.

Он полез в карман за полным магазином, достал его, вставил, но не успел передернуть затвор: в ту же самую секунду, как его рука легла на затвор, остро отточенный клинок из первоклассной стали, провернувшись вокруг своей оси, снес ему голову. Тело дернулось, и медленно опало, заливая белый песок кровью.

— Готов... — прошептала Вероника. Она окончательно выползла из лужи и упала на спину, рыская по карманам жилета в поисках бинта. Совершенно спонтанно она просила взгляд в сторону поваленного дерева и тут же забыла про бинт, ища рукой свой пистолет-пулемет...

* * *

Бус, увидев, что Вероника внезапно замолчала, обезумел. Забыв о том, что его атакуют с двух сторон, он вскинул автомат, дав очередь по лесу. В следующее мгновение он увидел, как кусты бузины, стоявшие на самой границе леса и берега озера, зашевелились, и оттуда выпала изломанная фигура.

— Готов... — внезапно раздался тихий голос в ухе.

Бус закричал от радости. Она жива! Его жена, его любимая женщина жива! По-прежнему крича от радости, он обернулся и дал ещё одну очередь по подбегавшим к нему двум оборотням.

Точнее, попытался дать. Но раздался лишь сухой щелчок. Магазин был пуст.

Бус потянулся к поясным кобурам, понимая, что все равно не успеет выстрелить: его противники уже подбегали к упавшему дереву. Вот они вскочили на ствол и занесли автоматы...

Раздалась очередь. Но не по Бусу.

Вместо этого Бус увидел, как оба его противника дернулись, как от удара током, и упали. Он наконец-то вытащил из кобуры свой "Маузер" и, облокотившись на сухой ствол, выстрелил каждому из трупов в голову.

Подняв голову, он увидел торчащую из камыша голову Вероники.

— Ты в порядке? — раздался у него в ухе её голос.

Боже, какая музыка...

— Любимая... — прохрипел он. — Ты спасла меня... Я в порядке.

И упал обратно за ствол. Спустя пару минут к нему прихромала Вероника.

— Ты ранена? — он встревоженно приподнялся на руках.

— Пустяки... — отмахнулась Вероника. — Слегка поцарапало ногу осколком...

Она опустилась на песок рядом с ним. Он прижал её к себе.

— Я так испугался за тебя... — улыбнулся он.

— Я тоже... — она действительно улыбнулась в ответ, или ему это только показалось?

Он еще крепче прижал её к себе. Внезапно вдали раздался какой-то странный звук. Бус прислушался и внезапно улыбнулся.

— Слышишь? Это за нами!

— Точно? — нахмурилась Вероника.

— Точно!

С этими словами Бус вынул из кармана сигнальный факел и, запалив его, кинул в сторону.

Спустя десять секунд откуда-то слева из-за леса выскочил Ка-60 [13]. Бус и Вероника по-прежнему лежали, наблюдая за его подлетом.

Наконец, вертолет сел метрах в двадцати от них. Из него сразу же выпрыгнули двенадцать бойцов в таких же кителях, какие были надеты на них двоих. Десять бойцов сразу же заняли круговую оборону вокруг вертолета. Двое подбежали к поваленной ели. Вероника сразу же узнала их. Это были Ганс и Ирина.

— Милорд, миледи, вы целы! — облегченно воскликнула Ирина. — Вы в порядке?

— Практически, — ответил Бус.

Он поднялся и помог встать Веронике.

— Я думаю, нам пора! — улыбнулся он. — Ирина, Ганс, вам понравилось стоять у руля?

Ганс и Ирина переглянулись и, молча возведя глаза к небу, повели их к вертолету. Бус буквально забросил Веронику в вертолет, и запрыгнул следом. Затем в вертолет вновь загрузились бойцы. Каждый из них с одинаковой почтительностью кивал сначала Бусу, затем — Веронике.

— Домой, милорд? — высунулся из-за сиденья первый пилот.

— Тикумо, и ты здесь? — радостно воскликнул Бус. — Да! Конечно, домой!

— Как скажете, милорд!

Вертолет медленно поднялся и полетел над озером. Вероника сидела и смотрела в иллюминатор, глядя, как только недавно взошедшее солнце красит воды озера каким-то багровым цветом. Её голова покоилась на плече у Буса.

"Вот и произошло переосмысление жизненных ценностей, подруга!" — мелькнуло у неё в голове. Но она сразу же отмела эту мысль на задворки сознания, наслаждаясь покоем и ощущением близкого человека рядом. Теперь она отчетливо поняла, что за эти сумбурные четыре дня умудрилась влюбиться в своего мужа.

Но, как ни странно, это не испугало её. Вместо этого она мягко улыбнулась, глядя на утреннее небо, по которому летел вертолет, увозивший её в новую жизнь...

[1] Самозарядный Пистолет Сердюкова (РГ055, 'Гюрза') — российский пистолет для сил специального назначения под патрон повышенной эффективности.

[2] "Маузер К96" — немецкий самозарядный пистолет, разработанный в 1896 году. В России "маузер" стал, благодаря кино и литературе, неотъемлемой частью образа чекиста или комиссара эпохи Гражданской войны, наряду с кожаной курткой и алым нагрудным бантом.

[3] ПП-91 "Кедр" (Конструкция Евгения Драгунова) — пистолет-пулемёт, разработанный в начале 1990-х годов по заказу МВД СССР. Находится на вооружении практически всех силовых структур России, в том числе спецподразделений МВД РФ, ФСКН, ФСИН. Также используется ведомственной охраной, фельдегерской службой и инкассаторами.

[4] Сикоми-дзуэ — буквально переводится, как "Меч в трости" (яп.) — японский меч, замаскированный вместе с ножнами под дорожную трость.

[5] Затойчи (яп. ??? Дзато:ити) — Герой одного из произведений Кана Симодзавы, по мотивам которого были сняты 26 фильмов с Синтаро Кацу, 1 фильм с Такэси Китано, и 1 фильм с Шинго Катори в главной роли. Неизменно помогает бедным и несчастным.

[6] Вакидзаси — японский короткий (длина лезвия от 30 до 60 см) меч. Носился в паре с катаной.

[7] ВСК-94 (Войсковой Снайперский Комплекс) — российская снайперская винтовка.

[8] СР-2 "Вереск" — российский пистолет-пулемет.

[9] "Стрела-2" — переносной зенитный ракетный комплекс, принятый на вооружение ВС СССР в 1967 году. Предназначен для поражения воздушных целей на средних, малых высотах, а также низколетящих. Боевой пуск производится с плеча, а также с боевых и транспортных машин. Состоит из зенитной управляемой ракеты c тепловой головкой самонаведения, источника питания и пускового механизма. В походном положении переносится на плечевом ремне за спиной стрелка-оператора. Вес — около 15 кг.

[10] FIM-92 "Стингер" (англ. FIM-92 Stinger — Жало) — американский переносной зенитно-ракетный комплекс (ПЗРК), предназначенный для поражения низколетящих воздушных целей (самолётов, вертолётов, БПЛА). Принят на вооружение в 1981 году. Один из наиболее распространённых ПЗРК, состоящий на вооружении 30 государств. Количество произведённых ракет "Стингер" превысило 70 тысяч штук, число подтверждённых ЛА, сбитых ПЗРК "Стингер" составляет 270. Вес — в пределах 16 кг.

[11] СВД (7,62-мм снайперская винтовка Драгунова) — снайперская винтовка, разработанная в 1958 — 1963 годах группой конструкторов под руководством Евгения Драгунова.

[12] ПК — пулемет Калашникова ручной.

[13] Ка-60 (названный в ОКБ им. Камова "Касатка") — российский средний многоцелевой военно-транспортный вертолёт.