Ходящий-далеко-во-времени (общий файл; пишется)

Когда первое ошеломление прошло, Младший заметил, что самих построек не так уж много. На город не похоже, скорее — крепость. Или небольшой замок. По меркам Древних небольшой, конечно. И чем ближе к противоположному краю долины, тем выше арки и башни, а самую высокую — ажурную и узкую — венчал белый шпиль. Игла, прошивающая небо. Прямо перед ней нависала над площадью широкая открытая площадка, когда-то поддерживаемая четырьмя квадратными башнями-столбами, в две трети высоты от главной. Сейчас опор осталось всего три, и сама терраса осыпалась, точно от нее отрезали — или, скорее, открошили — неровный ломоть. "Крошки" устилали широкую площадь у подножия башен неровными глыбами и кусками серебристо-серого камня. Под этими обломками и скрывался дальний конец дороги.

Что-то подсказывало Шойвенгу, что проход к Кругу придется искать именно там.

Дождь припустил снова, тихо шурша и укрывая руины серым маревом. Тэрго тряхнул мокрой гривой и бодро зацокал вниз по каменной мостовой. Других звуков над долиной не было.

Когда они добрались до первых развалин, Шойвенг перевел коня на шаг, осматриваясь на ходу и выискивая подходящее место для стоянки. Жеребца придется на время оставить, как и большую часть поклажи. Так что нужно удобное укрытие, желательно с крышей и зарослями травы неподалеку. Кто знает, сколько времени придется провести в Круге — день, может, больше. Негоже, чтоб животина совсем уж впроголодь сидела, пока ждет хозяина.

Наконец, возле самой площади нужное нашлось. Когда-то, наверное, само здание было много больше, но сейчас от него остался только просторный зал на первом этаже. И то — частично. Но две стены и часть потолка устояли под натиском времени, так что сохранился целый угол, а значит, можно спрятаться и от дождя, и от ветра. Каменный пол уже давно скрылся под слоем земли, так что везде, где доставал солнечный свет, древние плиты устилала трава — не слишком сочная и мягкая, но заморить червячка для Тэрго сойдет.

Довольный, Шойвенг, принялся за обустройство стоянки. О том, что скоро придется лезть в развалины, а то и под землю, он старался не думать. И потому долго и прилежно размышлял, стреноживать коня или привязать — тот был приучен и к тому, и к другому, но путы любил меньше. И все-таки Младший выбрал путы — все-таки лучше, чтобы жеребец мог двигаться более-менее свободно. И от души накормил. Заодно и сам перекусил. С собой много брать не стал: если путь к Кругу найдется не сразу или окажется сложным, лучше вернуться и, подготовившись, повторить попытку. Но фонарь и масло к нему проверил дважды — темноты он не любил страшно. И это еще слабо сказано... Потому и надеялся, что доберется до Прорицающих — чем или кем бы они ни были — с первого раза.

Когда он двинулся к развалинам под главной башней, дождь давно прекратился. Тучи стали светлее, и кое-где в прорехах между ними уже виднелись бледно-голубые клочки неба. Но тишина никуда не делась: ни птичьих голосов, ни шуршания мелких лесных зверюшек, ни стрекота насекомых. Только шаги Младшего по серебристым плитам глухо отдавались меж обломками, и ветер шумел в кронах деревьев поодаль.

Поначалу идти получалось быстро — мелкие камни почти не мешали, а крупные легко обходились. А вот когда он подобрался ближе к трем башням, стало сложнее. Местами глыбы настолько перегораживали путь, что приходилось карабкаться, обдирая в кровь ногти. Камень Древних оказался скользким как масло. И едва-едва теплым. Шойвенг специально проверил, прижав голое запястье к серой поверхности — точно, крупные обломки излучали слабое тепло. И чем больше глыба, тем ощутимей. Мелкие же вели себя как обычные камни.

С трудом добравшись до середины площади, Младший присел на камень отдышаться. Отсюда башни главной постройки казались исполинскими. И только одиночная — ажурная — над ними по-прежнему будто летела ввысь. Слабая косая тень от нее падала на скальный отрог позади, и Шойвенг только сейчас заметил, что камень там тоже неестественного происхождения. Подошва отрога — да, привычно темная, серая. А вот дальше и склоны, и террасы такого же серебристого цвета, как и другие здешние сооружения. Интересно, зачем Древним понадобилось достраивать или переделывать горы?

В задумчивости Шойвенг опустил взгляд на кончики сапог. На мокрую лесную грязь налипла серебристая каменная крошка. Конечно, оставалась вероятность, что Изначальным просто не нравился вид из окон, но другие-то холмы и отроги в долине не тронуты. Нет, скорее всего, Круг Прорицающих укрыт не в самой башне, а в толще гор. В пещерах.

Младший забарабанил пальцами по теплому камню. Может, брат прав, и глупость все это? Он ведь идет наугад... Может, там и нет никакого Круга. Кто его знает, сколько замков понастроили Древние с такими шпилями. Илма говорила, что рядом верховья Северной, а ему ничего подобного не встретилось по дороге. Реку он миновал давно, и с тех под даже ручейков встречал мало. И ни один не был похож на реку, стекавшую с гор.

Шойвенгу стало жарко: ему вдруг показалось, что это себялюбие и желание выбраться из осажденного дворца, где поселились горе и болезнь, погнали его в путь. Может, это просто упрямство и страх, а вовсе не стремление помочь родным? Страх перед смертью близких, перед риском поражения... А иначе почему он бросил брата одного? Да, вещи Древних реальны, но велик ли шанс, что он действительно сможет найти то, за чем двинулся в путь? Возможно, этой верой в чудо и в то, что именно ему предназначено стать таким же, как Хорсбро Основатель, следовало пожертвовать и прислушаться к словам Астанойра.

Ради Иштарилана многие шли на жерты: брат не ушел в море, хотя с детства бредил кораблями и далекими путешествиями, Вейр уступил невесту своему другу-императору, а отец... Отец хотел сам управлять страной, без оглядки на жрецов, и ради этого собирался вернуться к древнему обычаю, когда правитель одновременно был и Верховным тай-илем. Но отказался от замысла ради спокойствия и мира в Иштарилане. А теперь замаливал нанесенные богам обиды. Хотя, скорее, не им, а жрецам, с горечью подумал Шойвенг.

Мысль о самодовольстве жрецов и нынешней униженности отца вернула решимость. Пусть шансов мало! Но если есть хотя бы один из тысячи — он обязан попытаться!

Младший стиснул кулаки и двинулся дальше. Конечно, под землю лезть страшно... Только вот выбора нет. Если Круг под землей, значит, ему туда.

Даже если ради этого придется преодолеть детские страхи.

Когда башни-опоры оказались совсем близко, стало заметно, что место, где, вероятнее всего, когда-то располагались створки ворот, наглухо завалено обломками. А вот северо-западная часть сохранилась гораздо лучше. Туда-то Шойвенг и направился, с трудом отыскивая узкие проходы в каменных дебрях. Все чаще под ноги сыпались мелкие камушки, а некоторые глыбы опасно раскачивались, так что он вздохнул с облегчением, когда самый заваленный участок остался позади. Младший выбрался к западу от сооружения. Здесь обломков почти не было, и до основания северо-западной башни он дошагал сравнительно быстро.

И встал. Удобных проломов не просматривалось, а ближайшее окно маячило на высоте примерно четырех-пяти его ростов. Зато по стене карабкался то ли плющ, то еще какая-то лиана. Шойвенг подергал за ветви — вроде крепко. Придется рискнуть. Он снял плащ, убрал в сумку, передвинул поклажу так, чтобы не мешала взбираться, и осторожно полез.

Но опасался он зря — плющ за стену держался намертво, и путь наверх оказался легче, чем виделось с земли. Дотянуться до широкого оконного проема — не бойницы ,к счастью — тоже труда не составило. И спустя недолгое время Младший уже стоял в просторной комнате. Оставалось найти дорогу к центральной части здания. Вряд ли Круг Прорицающих стоит где-нибудь на отшибе... Чутье подсказывало, что и для Древних это был важный артефакт. А значит, путь к нему точно пролегает где-то в парадной части здания. Такие вот нехитрые соображения.

Уходить в сумрак неизвестности, в блуждания по незнакомым темным коридорам не хотелось все больше. Оттягивая решительный момент, Шойвенг обошел комнату, осматриваясь и отмечая детали. Ни мебели, ни дверей, если они и были, не сохранилось. Остался только камень. Гладкие стены, пол, невысокий помост возле правой стены и дверной проем напротив окна. Ничего примечательного, если не считать того, что в кладке не просматривались зазоры между камнями, точно замок подняли из сплошного монолита. Наконец Младший вернулся к дверному проему. За ним было темнее, но не настолько, чтобы зажигать фонарь. Глупо же! Шойвенг постарался себя успокоить: все у него под рукой, если станет совсем темно, то зажечь светильник — мгновенное дело... В конце концов, ему не десять лет, чтобы пугаться темноты! Злость подействовала — липкий комок в животе стал намного меньше. Можно двигаться дальше.

Выйдя из комнаты, Младший оказался на узкой площадке, от которой начинались лестницы — вверх и вниз. Перила тоже не сохранились, и лестницы одним краем обрывались в темную бездну. Шойвенг сглотнул, невольно коснувшись стены, — и едва не отшатнулся. От его руки по гладкому камню разбежался голубоватый огонь, освещая ступени и пространство вокруг примерно на три шага в обе стороны. Младший отнял пальцы — и свет стал бледнеть, хотя и медленно. Интересно... Вспомнилось, что Огнежар тоже откликался на прикосновение. Наверное, так Древние освещали свои жилища, и эти устройства еще действуют. Шойвенгу стало спокойней, но, спускаясь, стену он пока больше не трогал.

Лестница привела его в огромный зал без окон, занимавший, видимо, все внутреннее пространство первого этажа. Здесь голубые отсветы стали совсем слабыми, но зато разбежались по стенам и вверх, и вниз, освещая пустоту и заброшенность главного помещения башни. Пыль, копившаяся столетиями, лежала нетронутой. Ни одного следа — даже животные сюда не забредали. Только медленно разрушались каменные плиты, превращалось в труху дерево и рассыпался ржавью металл. Повторяя квадратный рисунок основания, в центральной части подпирали потолок выщербленные колонны, а в восточном углу зиял чернотой проход. Если Шойвенг правильно помнил расположение всего здания, то вел он как раз к башне со шпилем. А высокий проем в южной стене — это либо к соседней башне-опоре, либо к главным воротам. Значит, выбираем восток.

По сравнению со слабым светом в зале чернота в коридоре казалась непроглядной. Младший сделал несколько осторожных шагов вдоль стены, касаясь ее кончиками пальцев. Но сияния не появилось. Только вперед убегало гулкое эхо шагов — стук каблуков о каменный пол. Неровный, кстати, пол. Как будто в трещинах или выбоинах. Шойвенг, ощутив, как разрастается внутри липкий комок страха, остановился. Надо или светильник доставать, или... Он сжал виски ладонями, торопливо размышляя. Пока можно справиться с паникой, масло стоит поберечь, а потому... Он быстро закатал рукава повыше и прижался к гладкому камню стены всей поверхностью кожи от ладоней до локтей. На мгновение руки обожгло холодом, но после пришло слабое тепло, такое же, как и у глыб на площади, а следом — медленно-медленно — в толще стены появилось знакомое голубоватое сияние. Только его силы едва хватало на полшага. Да, так идти не получится — слишком высоко свет, куда ступать, все равно не видно. Но на каждую задачу есть решение, и Шойвенг сел на пол — стаскивать сапоги и закатывать штаны до колен. Когда есть дело, которое требуется выполнить прямо сейчас, до паники не дойдет — это он знал по опыту.

Босые ноги нестерпимо жгло холодом. Он шел довольно долго и, по всем расчетам, уже глубоко забрался под рукотворный горный отрог, который видел позади замка Изначальных. Здесь стены были совсем не такими гладкими, как в коридорах башен. Здесь они змеились трещинами, время от времени сыпались мелкой каменной крошкой и откликались на прикосновение голой кожи — Шойвенг время от времени прижимался к ним голенью, чтобы пробудить свет — все хуже и хуже. А теперь вот исчезло и тепло. Младший в раздумье остановился: кажется, он добрался до тех мест, где вмешательство древних строителей в дело природы совсем прекратилось. Или же их творения не выдержали груза времени и за столетия пришли в негодность. Как бы то ни было, пора доставать фонарь, если он хочет продвинуться дальше. И обуваться, с облегчением подумал Шойвенг.

Он быстро раскатал штанины, наслаждаясь тем, что теперь между холодом подземного коридора и телом появилась преграда, обулся и, нарочно затягивая время, сделал глоток из фляжки, прежде чем лезть в сумку за светильником. Сумрак подземных коридоров стал привычным, и детский страх темноты отступил. И Шойвенгу это нравилось. Вода освежила пересохшее горло и напомнила о том, что последний раз он пил еще под открытым небом, жмурясь на слабое солнце. Сейчас, на поверхности, наверное, уже ночь. Если его не подводило чутье, то на блуждания по руинам Древних у него ушло несколько часов: главный коридор, к которому его вывел путь из башни, оказался завален, так что пришлось возвращаться и пробовать другую дорогу. К счастью, в конце концов он обнаружил проход в нужную сторону и, миновав место обвала, вышел к высоким воротам. Затейливые решетчатые створки из похожего на серебро металла, украшенные лозами не никогда не виданных Шойвенгом цветов и забавными хохлатыми птицами, потускнели от времени. Когда-то ворота замыкал тяжелый замок, но теперь они стояли распахнутые и кое-где погнутые так, будто кто-то выдавил решетку изнутри. Это немного беспокоило, но Младший предпочел думать, что обратно сбежавший — кто бы это ни был — возвращаться не стал.

Воспоминание о погнутых решетках подстегнуло утихший было страх и заставило Шойвенга поторопиться со светильником.

Яркий огонек масляного фонаря разогнал темноту, и сын императора убедился: рукотворный проход кончился. Вернее, он незаметно перешел в природный подземный лаз, вероятнее всего, проточенный водой тысячелетия назад. Несмотря на широту лаза и слабый сквозняк, пробегавший вдоль стен, Шойвенг почувствовал себя заключенным в каменный мешок. Или скорее кишку. Ему стало нехорошо от мысли о неподъемных толщах горной породы, нависавших сейчас над его головой. Он напряженно прислушался, боясь, что вот-вот до его уха донесется едва ощутимый слабый треск, который, как он знал из книг, предвосхищает обвалы в шахтах. Но вокруг стояла полная тишина. Покой подземелья нарушало только его напряженное дыхание.

Младший зажмурился, медленно собрал пальцы свободной руки в кулак, вобрал поглубже в грудь сухой и безжизненный воздух пещер, выше поднял фонарь и только тогда открыл глаза. И сделал шаг. Потом еще один... и еще... и еще. Постепенно дыхание выровнялось, паника унялась, и дальше он продвигался почти также быстро, как в полуразрушенном замке Древних.

Может быть, даже быстрее.

Ему пришло в голову, что стоит считать шаги — если не дорогу запомнить, так хоть время измерить. Но он сбился примерно на двух тысячах и больше не пытался: мрак, сжимавший круг света со всех сторон, давил и запутывал — мгновения стали тягучими, как масло, как смола на полуденном солнце, как мед... Шойвенгу вдруг остро захотелось медовых лепешек, которыми его угощала Чуйиль. Еще до смерти мамы, до болезни... До всего. Он стиснул зубы и прищурился— не хватало здесь разреветься, как маленькому. Он найдет Круг и все исправит. Все, что можно.