Кукла Советника

Тем вечером мы стали на привал позже обычного. Вдали виднелись огни шахтерских поселков, а значит, к концу недели мы доберемся до замка. Солдаты стреноживали коней, и, принюхиваясь к запаху надоевшей похлебки, мечтали о куске мяса. Жирном таком, поджаристом. Капитан ставил охранный контур, последний в нашем путешествии, женщины ушли собирать лед к замерзшей реке, я растирала спину Звездочета, рассказывая, какой он красивый и умный. Жеребец согласно фыркал. Все как обычно.

...Кроме Тимара, который, скособочившись, чтобы не давить на больную ногу, грел руки у костра. Красный камень перстня на среднем пальце рассыпал розовые блики.

— Скоро уже будем дома, — мечтательно протянул парень, прихромав ко мне. — Как же я соскучился по ванне... И нога болит, спасу нет.

— А что будет со мной, господин?

— Да что с тобой будет, — махнул рукой паж. — Хуже, чем в княжеском замке, точно не станет. Подкормят, работу несложную дадут, может, в пансион отправят.

— А что такое флер? — спросила я, не слишком надеясь на ответ.

— Флер... Как бы тебе объяснить... Привлекательность, наверное. Вырастешь — красоткой будешь, — щелкнул он меня по кончику носа. — Давай ужинать и спать, завтра тяжелый день.

— Хорошо, господин, — кивнула я.

Тоже мне, счастье! 'Красоткой будешь!' Знаю я, что бывает с красотками... При воспоминании о ночи в графских покоях меня передернуло. Лучше бы я мальчиком была! Или уродом... Хотя, нет. Уродом быть не хочу, лучше просто мальчишкой.

Замечтавшись, я не заметила вытянутой ноги Тимара, споткнулась о нее, и не удержавшись, шлепнулась в снег, вывалив кашу на пажа.

— Дура неуклюжая! — рявкнул парень, отряхивая разварившуюся перловку со штанов. За ухо поднял меня с земли, выдернул хворостину из кучи веток для костра и потащил за валуны.

— Простите! — пыталась я заглянуть в усталые глаза. — Простите, господин, я не хотела!

— Криворукая мартышка! Ты хоть иногда смотришь, куда прешь?!

Тимар толкнул меня в снег, свистнула хворостина. Тихо вскрикнув, я закрылась руками и заплакала. Он же знает, что я не виновата, сам выставил ногу, когда я уже сделала шаг! Но сказать это вслух не осмелилась.

А потом поняла, что боли нет. Все еще ругаясь, Тимар порол каменную стену, закрывавшую нашу стоянку от ледяного ветра, спускавшегося в низину.

Подмигнув и приложив палец к губам, парень швырнул плетку в снег.

— Без ужина останешься! — гаркнул он напоследок и зашагал к костру.

— Господин, каша еще есть, — неуклюже, от вороха натянутой одежды, поклонилась служанка.

Тимар брезгливо поджал губы.

— Еще я объедками не ужинал, — фыркнул он. — Дай мне сыру и хлеба.

Отряхивая снег, я вышла к костру.

Броккс, тот самый возница, с которым я ехала в начале, протянул мне кусок разваренной оленины, но не успела я поднести его ко рту, как в лицо ударил тяжелый снежок.

— Я сказал, без ужина.

Понурившись, я ушла к саням. Спать с этим предателем не хотелось, лучше мерзнуть среди сундуков. Завернулась в ставшую уже родной шкуру, отвернулась от костра, вглядываясь в темноту. Далеко впереди мигала яркая цепочка огней, в ноздри упрямо лез запах разваренной в мясном бульоне перловки. Может, еще раз прощения попросить?

Не стану. Вряд ли меня будут голодом морить, если столько везли. Но почему же Тимар не хочет, чтобы я ужинала именно сегодня?

Ответ я узнала утром, когда из двадцати семи человек в живых остались только я и паж.

Ночью шел ледяной дождь, стучал по пологу, укрывавшему графское добро и меня в санях, и теперь я с ужасом смотрела на покрытые прозрачной корочкой лица служанок, солдат, возниц. Кони, уже пришедшие в себя от ночного зелья, храпели и ржали, звеня удилами. Тимар рылся в сундуках, сгребая в одну сумку документы и драгоценности.

— Почему?! — не выдержав, налетела я на него. — За что ты их убил?!

Парень схватил меня за кисти, не позволяя царапаться, прижал к животу. Я кричала и билась в его руках, пока не кончились силы. Потом затихла, всхлипывая.

— Я должен был это сделать, — тихо сказал Тимар, гладя меня по волосам. — Они знали, кто на самом деле убил господина Стефана.

— Это все, — задохнулась я, — все из-за меня?!..

Я почувствовала, как паж кивнул.

— Из-за флера?

— Нет. Хотя, и из-за него тоже. Ничто не должно запятнать репутацию рода Виоре. Если правда выплывет, господин Раду не отмоется. Можно интриговать, можно убивать врагов, можно пытать пленных, но развлекаться с маленькими девочками на виду у послов Арааса — это пахнет безумием. А кто поручится, что оно не наследственное?.. Человека, подозреваемого в сумасшествии, никогда не допустят в Совет Четырех.

— Это не безумие, а флер...

— Флер не простуда, его по соплям не распознаешь, — со смешком протянул мне какую-то тряпку Тимар. — Высморкайся. Так вот, увидеть флер может только очень сильный маг. Княжеский бы не смог. Успокоилась?

Я замотала головой, вцепившись в его пояс. Солнце встало, и видеть блестящие от подтаивающего льда лица трупов было страшно.

— Просто не смотри на них.

Тимар закинул сумку за спину, приволакивая ногу, пошел ко вторым саням. Вытащил оттуда мешок с вяленым мясом, бросил к нему несколько сухарей. Я шла за парнем, уткнувшись лицом в его плащ.

— Помоги, — попросил паж. — Ты распутывай лошадей, я буду привязывать их к веревке. Нельзя их бросать.

— Их не нужно напоить?

— Некогда, — махнул головой парень. — Охранный контур я ставить не умею, не доберемся до людей к ночи — нас сожрут.

Вот уж, порадовал.

— Господин?

— Что?

— Почему вы мне все рассказали?

— Потому что ты умная девочка, и не будешь болтать.

Тимар навьючил сумки на Звездочета, посадил меня на коня. Кряхтя, сам забрался в седло и тронул поводья, ориентируясь на столбы сизо-черного дыма угольных шахт. Сунул мне кусок мяса.

— Господин?.. — Спросила я, спрятав еду в рукав.

— Да?

— А что такое Араас?

— Империя, с которой мы только-только начали завязывать дипломатические отношения, — ответил Тимар, и пояснил. — Таких, как лорд Стефан, там оскопляют. Представляешь, какой был бы скандал, узнай послы о выходке близкого друга князя?

Я понятливо кивнула.

— Господин?

— О боги, ну что еще?

— А сколько вам лет?

— Семнадцать. Еще вопросы будут?

— Нет, простите...

9

До охранного контура вокруг бараков с шахтерами мы добрались вовремя. Влетели на пустую уже улицу, освещенную скупым светом масляных фонарей, оставив за спиной двух умертвий, привязавшихся к нам — с ума сойти! — в середине дня. Мерзкие твари, казалось, совсем не двигали конечностями, избегали освещенных участков, и, тем не менее, не отставали. А когда мы проезжали короткий, всего в пару десятков шагов, тоннель, прорубленный в скале, сзади раздался торжествующий визг и противное хлюпанье.

Наша упряжка стала короче на двух лошадей.

Помню, коней даже не требовалось погонять, они летели чуть ли не быстрее нагруженного нами Звездочета — их удерживала только веревка, скрепляющая уздечки, и остатки доверия к людям.

— Может, отстанут, — пробормотал Тимар.

Но когда кони снова завизжали, а веревка натянулась, бессильно выругался.

Я сидела, вцепившись в гриву Звездочета скрюченными от сырого ветра пальцами. Местами кожа стала синюшной, но боли я не чувствовала, понимая, что, если начну падать, Тимар при всем желании меня не удержит. И даже если я не расшибусь о камни, то остановка будет смерти подобна. С каждым гаснущим лучом умертвия двигались все быстрее, становились все нахальнее.

Я не сразу поняла, что безумная гонка, наконец, закончилась — только полыхнуло зеленым за спиной, да разнесся противный запах паленых волос — одно из умертвий собрало себя из женщины.

Тяжело дышащий Тимар отпустил поводья, позволил коню перейти на шаг.

Впереди зазвонил, забил колокол, и обманчиво-тихая деревушка вдруг ощетинилась копьями и арбалетами.

— Кто такие? — вышла из полумрака темная фигура.

— Тимар Орейо, оруженосец лорда Стефана. С подопечной. — Чуть сдвинул рукав, и на запястье мигнула серебряным татуировка Младшего Рода.

Говоривший сразу сбавил тон.

— Добро пожаловать, господин Орейо. Ужин? Постель?

— И корм лошадям, — кивнул парень. Спешился.

Капитан гарнизона, он же управляющий, дал отмашку, отпуская солдат. Несколько человек сразу подошли к лошадям, кто-то побежал вперед с приказом об ужине.

-Я могу спросить, где остальной отряд?

— На нас напали хлады. Выжить удалось только мне и Ли... И Лауре.

— Хлады? — поразился управляющий. Даже остановился, приподняв факел. В желтовато-красном свете я разглядела высокий лоб над крючковатым носом.

Тимар презрительно скривился.

— Капитан, у вас на дороге умертвия маршируют! Будьте уверены, я обо всем доложу виконту, а стоимость трех лошадей, которых они заели, будет вычтена из вашего жалования!

После такой отповеди с нами больше никто не заговаривал.

Жена, а может, и любовница капитана встретила нас на пороге двухэтажного дома, рассыпалась в приветствиях, но, натолкнувшись на суровый взгляд мужа, замолчала. Полила нам на руки горячей воды, расставила на столе тарелки с холодным мясом и рагу, лепешки. Сидр для Тимара и чиар для меня.

— Прикажете приготовить госпоже отдельную комнату?

Я замотала головой, и Тимар, устало улыбнувшись, отказался.

Излишней чистоплотностью я тогда не страдала, и уснула, едва голова коснулась подушки. Вымывшийся в тазу Тимар покачал головой и подоткнул вокруг меня одеяло.

— Дикарка, — не то послышалось, не то приснилось мне.

Той ночью ко мне впервые пришел граф.

— Здравствуй, Ли-и-ира. — И тяжелое дыхание, переходящее в хрип.

Я сижу в углу спальни, прямо под открытым окном, и морозный ветер развевает передо мной тонкие газовые занавески.

— Ли-и-ира-а-а... Где ты, малышка...

Его ноги не двигаются, но граф перемещается по комнате, сжимая в руке серебряную лилию. Я вижу распахнутую дверь за его спиной, понимаю, что надо бежать, прямо сейчас, пока он стоит в пол оборота и смотрит на кровать, больше похожую на алтарь для отпевания мертвых. Но ноги не слушаются, я не могу даже пошевелиться, а он все ближе, ближе, ближе...

— Ли-и-ира-а-а...

Я проснулась от собственных воплей, перебудив весь дом.

Подскочивший Тимар, выхватив кинжал, стоял в боевой стойке, выискивая опасность, хлипкая дверь тряслась от стука, а я, сорвав голос, продолжала сипеть, не понимая, где сон, а где явь.

Не помню, что говорил Тимар взволнованным хозяевам, как успокаивал меня, как тряс, будто куклу, заставляя вынырнуть из липких объятий кошмара. Ужас не прошел, просто в какой-то момент я начала соображать, что подо мной не пол, а постель, перед носом не туманные гардины, а побледневшие веснушки Тимара, графа нет, он мертв, а я жива. И даже его умертвие меня не достанет, потому что тело уже отпели.

— Прости, — прошептала я, вцепившись в руку парня.

Он даже не заметил, что я обратилась к нему на 'ты', гладил по волосам, вытирал слезы ладонью, чуть жестковатой от мозолей.

— Что тебе приснилось?

— Он.

Тимар как-то сразу понял, кого я имела в виду.

— Он больше ничего тебе не сделает. — Паж сжал мое лицо между ладонями. — Понимаешь? Ни-че-го. Он умер, его больше нет. Не плачь, маленькая.

Я кивала, соглашаясь с ним, и комок в горле таял, позволяя дышать, а не хватать воздух, как вытащенной на берег рыбе.

Утром жена управляющего заварила мне какой-то успокаивающий сбор, пахнущий полынью. Горький до ужаса. Я хлебнула, и отставила, скривившись. Тимар прыснул, увидев мою перекошенную физиономию, и, наверняка из вредности, заставил все выпить, и даже в дорогу попросил приготовить эту настойку. А потом, помявшись, спросил, нет ли чего обезболивающего.

— Дальше дорога будет безопасной.

Звездочет шел неторопливой рысью, Тимар покачивался в седле, а я, завернутая вместо облезлой шкуры в плащ, разглядывала окрестности. Мне, привыкшей к скалам вокруг княжеского замка, было странно наблюдать холмы и низины. Горы тоже были, но вдалеке. Они окаймляли долину — не то защищали ее, не то, наоборот, брали в кольцо. Снег превратился в грязь, чавкающую под ногами коней и колесами встречных повозок. Мы проезжали мимо хуторов и шахтерских деревень, я даже видела стены городов. Ночевали в домах рыцарей, свободных от службы, либо у отслуживших уже ветеранов, получивших хлебную должность, и везде нас встречали если не с радушием, то с почтением точно. Иногда дарили подарки, сопровождая их просьбой замолвить словечко перед новым графом Йарра. К моменту, когда на рукотворном холме показался замок, у меня было два новых платья, туфли, три пары сапог, новый плащ и две куклы. Тимар предпочитал принимать подарки в денежном эквиваленте.

— Ну как тебе? — спросил юноша, придержав поводья. — Жуткая безвкусица, правда?

Я замычала, пытаясь подобрать слова. Замок больше походил не на крепость, а на мятный пряник, облитый сусальным золотом. Белые колонны, увенчанные капителями, воздушные арки, нагромождение мостиков и декоративных зубцов, мраморная облицовка, даже рва не было — вместо него навесной мост шел над узким ручьем, местами покрытым пористым льдом.

Но намечающиеся перемены были уже на лицо: визжали пилы, уничтожая парк, лазали по стенам рабочие, сбивая молотками наляпистые украшения и обрывая плети плюща; слева, в стороне от подъездной дороги, громоздились камни для возведения крепостной стены.

Где-то там, в этом пока еще пряничном домике живет маг с изменчивым прищуром узких глаз и его господин, так ненавидевший родного брата, что пощадил убившую его девчонку. 'Ну ладно, пусть живет'.

— Мне страшно, — призналась я Тимару.

— Не бойся, — щелкнул меня по носу парень. — Все самое страшное позади. Пошел! — толкнул он коленями Звездочета, посылая его в галоп.

Я подставила лицо почти по-весенне теплому ветру, загадав: если первым, кого мы встретим, проехав ажурный мост, будет мужчина, то все будет хорошо. Честно говоря, хотела подкузьмить судьбу — ну кого еще, как ни стражу мы увидим у караулки? В крайнем случае, рабочих, роющих котлован для фундамента стены.

Внезапно Тимар натянул поводья, заставив Звездочета перейти на шаг вдоль обочины. Я удивилась — обычно дорогу уступали нам.

Выбивая копытами комья земли, навстречу неслась кавалькада всадников — вороные кони, развевающиеся за спинами плащи. Они даже не притормозили около нас, лишь мазнули равнодушными взглядами. А потом у скакавшего впереди свалился капюшон, и длинные рыжие волосы заструились роскошной волной, как хвост огневки.

10

Три года спустя

— Лаура, Синтия, Рина, Эли — на вас спальни для гостей. Убрать чехлы, проветрить комнаты, принести чистое белье, развесить гобелены, портьеры выбить. Ковры внесете последними. Комнаты, на дверных ручках которых я привязала пряжу — для леди, туда ковры помягче и цветы в вазы. Все понятно?

Мы синхронно кивнули.

— Тогда за работу! До приезда князя осталось всего ничего! — Госпожа Миара, наша экономка, ушла, позванивая ключами на поясе.