Практическая некромантия

— За Рябиновскую Резню практиканта казнили, — меланхолично напомнил я (кажется, слово в слово повторив давнюю Данекову реплику), — Но у меня ты до казни можешь не дожить. Мне как раз нужно пару человеческих жертвоприношений для диссера.

— Учитель, я ничего такого не думал.

— Думал, — отрезал я, — И очень громко.

— Как???

— У вас не было курса "Введение в телепатию"?

Данек наморщил лоб. Ясно, прошли и забыли.

— Но вы же не телепат.

Я подумал — не ответить ли умнику профессиональным "хрустальным" взглядом, но вовремя понял, что это глупо. Лучше быстренько сотворить иллюзию "нефритовых глаз": мы уже подходили к кладбищу. У ограды переминался с ноги на ногу градоначальник, рядом ошивались два стражника. Сотник отсутствовал.

— Могилу не разрывали? — деловито осведомился я, — Ладно, показывайте ваш склеп.

Плохо. Неужели я устал настолько, что меня всерьёз пробивает на телепатию? Я практически не контролирую этот процесс, расход волшебной силы может оказаться огромным. Внимательно приглядевшись к градоначальнику я понял, что истощение мне пока не грозит: его мысли были ещё громче Данековых — любой телепат поймал бы их, не затратив ни микрониса. Сказалось полнолуние: в такое время многие процессы текут неестественно. Наверное, боги творили полнолуние с большого похмелья и не заботились о закономерностях, и теперь неопределённость с определённостью сплетаются в узоры с ирксова ковра, и горит невидимая свеча, заставляя скакать тени на стенах.

Первый Общественный Склеп напомнил мне ратушу — на фоне многочисленных деревянных кенлимских гнутых крестов и редких каменных плит массивное сооружение смотрелось не хуже, чем помянутое здание городской администрации на фоне жилых домов. Склеп построили в складчину несколько зажиточных купцов и чиновников, пожелавших хоть в смерти уподобиться столичным богачам (сооружение персональных усыпальниц показалось занятием непрактичным, ибо дорого). Пока мы шли по тропинке к центру кладбища, градоначальник сообщил, что склеп ежегодно освящается, что построен он из священного чёрного гранита, дверь выкрашена краской на святой воде и окована серебром, а на полу и потолке начерчены охранные знаки. Мне стало как-то не по себе. Если строители не подворовывали, а сбир не ленился, то склеп превратился в чёрный ящик пятой-шестой категории. Внутри у нас, вероятно, лежит скелет убийцы, к тому же, погибшего мучительной смертью. Спрашивается, что там обитает? Два последних предложения я произнёс вслух, адресуя задачку практиканту.

— Тиляк? — с надеждой спросил практикант.

— Вряд ли. Лучше соберись. Забыл, что я твою четвёрку на балл снижу?

— Э-э... нет, не забыл. Может, лунный последыш?

— Этот действительно может.

Градоначальник слушал нашу беседу с возрастающей тревогой. Разумеется, в присутствии обычного заказчика ни один маг не позволит себе такое поведение, но бесплатно работать на власти мы не любим. Особенно после того, как власти понаставят крестов на пентаграмму. Может, попросить его войти первым? Ведь милые люди, опять же, все свои...

— Рискнёшь, Данек?

Данек закатил глаза, проверяя резерв. Сунул руку в карман, достал витой медный браслет, повертел его в пальцах. По браслету побежали цветные искры. Амулет? Индикатор резерва? Артефакт-проводник? Нет, на проводник не похож.

— Рискну, — решил практикант.

Всё-таки, индикатор резерва — амулет вряд ли был бы небрежно сунут обратно в карман. Умение точно оценивать свои силы, переводя интуитивные "устал", "устал, но только физически", "устал, но немного", "в форме", "не в форме" в нисы и килонисы приходит не сразу, иногда — после десятилетий практики, и около половины школьников используют для числовой оценки своего запаса магические приборы.

По контуру двери склепа возникло золотое свечение. Непросвещённый наблюдатель не сумел бы понять, где его источник — внутри или снаружи. Стражники начали дрожать. Градоначальник попытался за них спрятаться. Свечение налилось нефритовой зеленью, дверь скрежетнула и медленно открылась наружу. Что-то завыло. Похоже, у Данека была пятёрка по деловым отношениям. Я, конечно, натура прозаическая, но тоже понимаю — красиво! Хотя сам не стал бы тратить нисы на иллюзию.

Свечение втянулось внутрь склепа, и практикант переступил порог. Из непроницаемой (явная иллюзия) тьмы прозвучал ужасающий грохот (магического происхождения), потом послышался вой (той же природы) и, наконец, из проёма стремительно вылетел серебристый фантом, растворившийся среди крестов.

— Учитель, всё чисто! — доложил практикант.

Мы вошли в склеп.

Похоже, строители халтурили, а сбир ленился. Ящик-то образовался, но в нескольких местах имелись щели, сквозь которые утекла лишняя некроэнергия, так что, необходимость предварять допрос очисткой местности исчезла, и я занялся обдумыванием насущной проблемы по имени "градоначальник".

Проще всего допрашивать свежий труп, у которого сохранились мозг и голосовые связки. Хуже обстоят дела с полусгнившим, способным удержать мел или перо. Конечно, при необходимости можно получить информацию и у скелета, но форма передачи будет невербальной. Поток мыслей и образов окажется доступным только некроманту, ведущему обряд, и магам-зрителям, получившим "подключение" (при наличии оных). Можно подключить и зрителей-немагов, но нет никакой гарантии, что обычный человек не попытается влезть в обряд. Помешать не помешает, пережить не переживёт. Ещё можно создать иллюзию на основе полученной информации, но не факт, что информация окажется образной. Вызов духа исключён...

— Учитель, по-моему, он... не того.

Данек смотрел в каменный саркофаг сквозь прослойку лилового воздуха, по форме напоминающую земляную грушу. Я не без труда опознал в этой кляксе "глаз Эльси".

— Не чего?

— Не того... не ушёл.

— Убери око, — я начертил в воздухе круг, мысленно читая заклинание, и на месте лиловой кляксы возникла нежно-зелёная двояковыпуклая линза правильной формы. Теперь и я видел серебристый нимб вокруг черепа. Ящик работал! Хотя...

Я щёлкнул пальцами, настраивая фокус. Эфин! В смысле — или шутка эфина, или галлюцинация. "Нимб" принадлежал остаточной личности.

Когда человек умирает, его дух обычно отделяется от тела весь и сразу. Но иногда этого не происходит — могут помешать колебания эфина, при медленной мучительной смерти уход растягивается, некоторые предсмертные проклятия вызывают разрыв души (собственной)... В таких случаях первой улетучивается личность-Я. Оставшееся привидение обладает всей памятью, оно способно мыслить и принимать решения, но это уже не тот человек и не душа того человека, а злобный призрак, способный, к примеру, запросто слопать души всех, кого любил (или не любил — это для них не имеет значения) исходник. Если разрушение прекратится на данной стадии, в одиннадцати из тринадцати случаев такому призраку присваивается вторая категория опасности, ещё в одном — первая. Если же разрушение не прекратится, вслед за "я" уйдёт способность мыслить и принимать решения, и оставшийся сгусток воспоминаний будет опасен лишь для сильно впечатлительных натур. Иногда можно наблюдать и другие комбинации, но в скелете купца, похоже, застряло именно "я" — несусветная редкость. Плюс остаточная память костей... да мне повезло! Покрепче связать призрак и кости — стандартный механизм создания некростражей, заставить призрак отвечать на задаваемые костям вопросы — задачка для восьмикурсника.

Я достал мел и начал чертить на полу тетраграмму. Опасливое выражение лица градоначальника быстро сменилось изумлённым — видимо, вспомнил очередную басню. Народные суеверия прочно увязывают любые магические действия (не только некромантию) с пентаграммой. В реальной практике для вызова духов используется круг, для работы со стихиями — треугольник, в магии разума — гексаграмма, в природной — гептаграмма. Пятилучевая звезда применяется для концентрации энергии, например, при жертвоприношениях. Четырёхлучевой пользуются маги едва ли не всех специальностей (от провидцев до травников), но только начиная с третьей (редко — с четвёртой) степени. Бывали попытки пристроить к делу восьми— и девятилучевые звёзды, но из этого ничего не вышло, и слава Неопределённости: удовольствие ниже среднего — рисовать девятилучевую звезду в полевых условиях.

Всего необходимого инвентаря при мне не было (я не взял его в Верхний Жалец), готовить составы на тридцати девяти травах и десятке-другом нерастительных компонентов я откровенно поленился, ограничившись лишь необходимым, и теперь предстояло расплачиваться чистой силой. Поэтому я твёрдо решил экономить на эффектах. Градоначальник и так своё получит. Начертив звезду, я достал из кармана пакетик с пеплом (полено сосновое — 1 штука, веточки берёзы — 4 штуки, пергамент — 400 см2) и насыпал четыре горки напротив лучей. Добавил по угольку, зажёг от факела лучину и попытался заставить это безобразие дымиться. В идеале вокруг звезды надо развести шестнадцать мини-костров и дождаться, пока останется едва тлеющий пепел, но я сильно сомневаюсь, что сумею найти в радиусе сорока вёрст рогатый орех, ветки которого требуется жечь, или алмаз в сорок две ранхи3, который в процессе подготовки должен лежать в центре тетраграммы и собирать свет. Наконец пепел задымился, я погасил лучину и прочёл первое заклинание, включая звезду. Слабое свечение было первым и последним внешним эффектом — кажется, один из стражников перекрестился, но я заставил себя не обращать внимания на окружающих. Звезда включена, теперь — связать с объектом воздействия. Тут пришлось помучиться, выложив тройной номинал. Подготовка завершилась, началась собственно некромантия: привязка "Я" к костям, вызов его в центр звезды и допрос. Ох, и влетело бы мне, если бы градоначальник знал, что я собираюсь сделать или что чувствует "Я", оказавшись внутри трупа, особенно такого... Но просвещать его я не намеревался.

— Рок!

В центре звезды на миг замер бледно-серебристый уменьшенный вчетверо голый человек. Миг истёк — и призрак со стоном метнулся вперёд, но был отброшен границей и закружился на месте.

— Помогите мне помогите мне он меня съел помогите мне ОН МЕНЯ СЪЕЛ! Он же съел меня, съел, съел...

Монотонное бормотание сменилось плачем и криками. Голос всё время менялся, делаясь то выше, то ниже, и иногда переходя в визг.

Представляю, как бы я мучился, если бы мне пришлось допрашивать куцые остатки духа купца. Но я говорил со скелетом — "Я" было рупором, обязанным отвечать и перемежавшим ответ стонами истерзанной души, навсегда застрявшей в миге гибели. Или — чем эфин не шутит — в каком-то моменте после?

— Отвечай правдиво и без утайки: убивал ли ты когда-нибудь людей?

— ...он съел меня, этот зверь съел, глодал мои кости, я убивал людей, я... ох, больно...

Призрак кружил по тетраграмме, натыкаясь на невидимые границы или увязая в них; иногда он принимался кидаться туда-сюда, снова и снова не замечая ни границ, ни ударов о них.

— Скольких ты убил?

"Я" могло бы сказать "не помню", кости ответили "шестнадцать", но чтобы услышать число, пришлось переждать долгие стенания "я". Допрос сильно затянулся — ответы трупа, который не мог солгать или смолчать, приходилось выуживать из бесконечного плача души, постоянно повторяемого "он меня съел", стонов и воя. Я расспросил о каждой жертве, стараясь запомнить как можно больше, и лишь под конец — больше для формы — поинтересовался, как он умер.

— Съел меня, всё съел, всё, мысли мясо память съел, съел, съел, уснуть нельзя... я кости, я кости... рыжий пёс влез в окно, ел меня живым, и мёртвым ел, а я чувствовал и живым, и мёртвым, я кооости...

Мерзавец. Без вариантов. Бывают безумцы, неспособные осознать, что происходит. Бывают уроды, неспособные отличить хорошее от плохого. Этот был сравнительно умён, расчётлив и хладнокровен — ему просто нравилось убивать молодых женщин. Если бы я был юным идеалистом или поборником справедливости из Жёлтого Легиона, я (вероятно) попробовал бы разорвать связь "Я" и костей. Я не стал этого делать. Пусть всё идёт как идёт. Я вернул остатки души Рока обратно в череп, запечатал коридор между звездой и саркофагом и потушил звезду. Руки мелко дрожали. Обряд не только слопал половину моего запаса волшебной силы — он ещё и измотал меня физически. Стирал тетраграмму я на автомате, не думая. Под конец до меня стали доходить звуки из внешнего мира. Звуки были... хм... какая скотина так выражается в присутствии подростка?!

Я наконец повернулся к дверям. Один стражник стоял на коленях рядом с лужей рвоты и сжимал ладонями уши. Второй изогнулся в неестественной позе, странно растопырив руки и ноги — Данек держал его стихийным заклинанием. Этот второй стражник и был источником нецензурных выражений. Градоначальник оказался крепче, чем я предполагал — он, правда, сильно побледнел и был вынужден опереться на один из саркофагов, но я ожидал или обморока, или воплей.

— Данмис, отпусти стражника. Что он сделал?

— Хотел "остановить это", — отрапортовал Данек, — Учитель, а как Вы...

Проснулся я ближе к обеду — и, разумеется, испытал на себе все прелести полуденных пробуждений, а именно туман в голове и сонливость. Умывание холодной водой не спасло, я подумал, что, возможно, меня выручит длительная прогулка на свежем воздухе.

В обеденном зале сидели практиканты. Похоже, тоже свежевыползшие из комнат. Я не испытывал особого голода и решил перекусить по возвращении. Стоило мне переступить порог постоялого двора, как я увидел в десятке метров худую рыжеволосую женщину.

Я потёр глаза. Нет, не мерещится — Леэка спускалась с веранды "Златокрылки". Здесь точно поработала магия! О заклинаниях, не позволяющих найти человека, когда ищешь, но дающих возможность случайно с ним встретиться, когда забудешь о поиске, я не слышал. Значит, какое-то проклятие. Интересно, на ней или на мне?

— Добрый день, господин некромант!

— Приветствую, госпожа абиолог. Куда-то собрались?

Я сразу обратил внимание на то, что Леэка переоделась в простой чёрный костюм — кажется, тот, что был на ней при нашей первой встрече. А вот дорожную сумку за плечами волшебницы заметил не сразу. Хорошая такая сумка, увесистая.

Оказалось, что я очень своевременно решил пройтись. Абиолог "собралась" домой, в свою глухую деревушку — как там её, Камышовка..? Новую партию кошмаров с рефреном "Что ж ты, гад, не извинился?" я смотреть не хотел.

И я извинился.

Правда, Леэка не обратила внимания на мой выпад в адрес Общей школы. И забыла его через минуту после нашего расставания. Она, оказывается, в тот момент больше думала о том, не слетать ли на крышу ратуши. Не слетала. Зато, теперь, когда я напомнил и заострил внимание... короче, извиняться пришлось долго и обстоятельно. И ещё сказать "Спасибо" за то, что Леэка не состоит в Ордене Кувшинки и Стрелолиста, члены которого торжественно обещали вступаться за доброе имя общих школ всюду, где на него покусятся, вне зависимости от личности и магических способностей покусившегося.