Практическая некромантия

Практическая некромантия

Лежал себе труп, лежал, никого не трогал. Встал и пошёл.

Рассказ, написанный Шелар Онельской для стенгазеты.

Труп лежал посреди улицы чуть в стороне от жёлтого пятна, рождённого фонарём. Молодая женщина в тёмном платье, нелепо раскинувшая руки — словно ей вздумалось прилечь отдохнуть прямо посреди мостовой. Зеваки толпились поодаль, но самые смелые рискнули подойти ближе — одинокий стражник и не думал их отгонять.

— Уже седьмая, с Венковицы-то.

— Ишь, как порезали...

— Совсем молоденькая...

Какая-то рыжая девица в чёрных штанах и куртке целеустремлённо протолкалась вплотную к телу, присела на корточки. Окинула взглядом труп, уделяя равное внимание рваным ранам на груди и бледному лицу. Остроухая собака с хитрой лисьей мордочкой подалась чуть вперёд. Покрутила головой, повела ушами.

— След! — негромко велела девица.

Собака понюхала воздух.

— Есть!

Стражник скользнул взглядом по девице. Странно, а где собака? Может, померещилась? Или убежала? Девица встала, уступая место приезжему столичному колдуну. И то сказать, двенадцать девок за полгода распотрошили. Не иначе нечисть завелась, человек на эдакое не способен...

Сначала я посмотрел на живых. Труп от меня не убежит, а свидетели способны. Светлоглазая рыжая незнакомка встала с корточек, отошла, уступая мне место. Знакомая убитой? Вряд ли, судя по ехидной усмешке. Разве что враг...

— Скажите, господин маг, Вы умеете допрашивать кости?

Я рефлекторно кивнул, лишь затем подумал "Странный вопрос" и приблизился к трупу. Двенадцатое убийство за полгода, второе — за эту неделю. Зверски хотелось спать...

Я прикрыл глаза и попытался подцепить нить следа. Практически на ощупь: дара видеть следы эмоций у меня не было. Истончающаяся нить скользила, будто натёртая конопляным маслом. Сумасшедший.

— Господин маг!

Нить дрогнула.

— Господин маг!!!

След вырвался из рук и умчался неизвестно куда, оставив меня практически ни с чем — на соседней улице.

Я медленно повернул голову. Затем поднялся с корточек. Открыл глаза. Сотник начал переминаться с ноги на ногу.

— Господин маг, Вы что-нибудь обнаружили?

У меня не возникло желания впечатать его в стену. Я же не стихийник. К счастью для сотника, я не стал реализовывать своих чёрных замыслов.

— Её убил человек. Полагаю, сумасшедший. Это всё.

Сотник пробормотал что-то нелестное про магов, неспособных видеть дальше собственной руки.

— Я шёл по следу, но Вы его оборвали, — я дружелюбно улыбнулся, — Могу, впрочем, допросить покойную. Если родня согласится.

Кажется, его безмерно осчастливил мой уход.

Наконец-то мне удалось проспать всю ночь. Ни стража, ни посыльные от градоначальника, ни мои подопечные меня не беспокоили. Правда, перед рассветом приснились давешний труп и рыжая красотка с ехидной усмешкой. Толпы зевак не было.

— Есть!

— Что-нибудь обнаружила?

— Ты умеешь допрашивать кости?

Эхо разнесло её вопрос по пустынной улице. Я проснулся. Осмотрелся, обнаружил, что наступили предрассветные сумерки, уткнулся в подушку и снова заснул.

Не успел я позавтракать, как явился посыльный от градоначальника. Я сверкнул на него глазами, и подойти ко мне он не рискнул. Топтался в дверях, гадая, кто страшнее — голодный маг или взбешенный градоначальник. Наконец, я сжалился и спросил, что ему нужно. Оказалось, меня вызывали в ратушу. Это начало раздражать — градоначальник постоянно напоминал о том, что я в городе уже ... день (число менялось), а результатов нет. Будто в этом я виноват...

После девятого трупа градоначальник и сотник местной стражи, посовещавшись, заключили, что убийства совершает нечисть. О чём и доложили в столицу, неосмотрительно написав "завелась у нас нежисть, людей до смерти грызёт". Вот и мучаюсь.

Верхнежалецкая ратуша была уникальным памятником архитектуры прошлого царствования. Восьмиугольная остроконечная крыша, венчавшая семиэтажный ящик, просматривалась и за десять вёрст. Крыша была выкрашена в цвета висского королевского дома (зелёный и жёлтый) и облагорожена изображениями гербов да скульптурными композициями, слабо различимыми в силу высоты. К её проектированию привлекались лучшие архитекторы; знаменитые скульпторы и живописцы приложили руки и кисточки к практической реализации. Но мало кто из верхнежаличан стал бы топать десять вёрст, чтобы полюбоваться ратушей, вблизи же чудо-крышу созерцать не хотелось в силу неминуемости взгляда на уродство, кое располагалось между ней и мостовой. Помянутый семиэтажный "ящик" до третьего этажа был каменным. Дальше начинался рыжий кирпич. Зелёная штукатурка обрывалась на средине третьего этажа — лезть выше никто не согласился. Слюдяные прямоугольники окон довершали удручающую правильность здания. Дверной проём был обезображен массивной лепниной, расположившейся по периметру. Не знаю, чей горячечный бред породил подобного монстра. В довершение всего, для установки крыши привлекли ирксов — люди не соглашались работать на такой высоте, — и местное население до сих пор верило, что ратуша проклята ( ирксов часто принимали за нечисть — не то из-за снежно-белой кожи, не то из-за алых радужек).

Градоначальники традиционно обитали на седьмом этаже — дабы просителей отваживать — но сегодня меня встретили едва ли не у порога:

— Убийство у нас, господин маг, — сказал градоначальник.

"Тринадцатое", — подумал я.

— ...Душегуба сумасшедшего пусть стража ищет, — продолжил он, — а вот кто на Подречной купца загрыз... то уж точно по вашей части! От купца-то одни косточки остались.

Я мысленно перебирал известную мне нежить. Любителей человеческого мяса было мало.

— Могу я осмотреть останки?

Градоначальник сам взялся меня сопровождать. Полагаю, из любопытства.

У роскошного по здешним меркам двухэтажного особняка дрожала в оцеплении стража. Зевак не было вообще — обычному человеку улица показалась бы вымершей, но я следов массовой смерти не ощущал. Вот в доме — да, остаточным ужасом тянуло до самых ворот. А домик-то и вправду неплох... "купец", видно, сам с товаром не ездил.

Предсмертный ужас вёл как по нитке. Первый этаж налево, дверь, теперь направо. Здесь.

— Э-э... кости там, — ткнув пальцем в дверной проём справа от меня, произнес сотник, ожидавший нас, как я запоздало вспомнил, у порога.

Я не ответил. Внимательно оглядел ковёр на полу, стены и мебель. Пятна крови. И много что-то крови. Видимо, купец умирал долго, метался по комнате... но почему тогда мебель в идеальном порядке? Ужаса тоже было много. Страх смерти смешался со страхом перед... чем-то. Так густо, что я продолжал улавливать обе эмоции, хотя, обычно ощущаю лишь непосредственный смертный ужас. Нечисть, ясно. Вопрос в том, какая, — нечисть не человек, эмоциональных следов не оставляет. Посмотрим на кости.

Кости лежали кучно. Пожирание трупа состоялось на месте, без растаскивания. Чуть в стороне горкой валялся целёхонький кишечник — похоже, неизвестное мне существо им побрезговало, — а так, даже суставы пожёваны. Аккуратность существа мне не нравилась. Не то, чтобы это свидетельствовало о какой-то особой опасности... просто я о таком не слышал. Закрыть глаза... сосредоточиться... Эфин! След нечисти был, но я не то, что идентифицировать — я пройти по нему не мог. Нечисть была живее живой, чуть ли не на уровне оборотня. Значит, разобраться по следам не удастся.

— Живые свидетели есть?

— Жена слышала крики... но спускаться не стала, наоборот — стол к двери придвинула, — сказал сотник, — И в уме повредилась.

— Мне требуется разрешение на допрос, — я кивнул на кости.

— Вы что, господин маг, хотите покойника поднять? Да как у вас язык повернулся!...

— Сколько ещё таких скелетов вы готовы хоронить?

— Вот что, господин маг. Найдёте нечисть — хорошо, а если она в лес убежала — тоже неплохо. А Рок хорошим человеком был, и надругательств я не допущу.

Я снова посмотрел на скелет, прикидывая, не украсть ли фалангу пальца или позвонок. Допросить их не удастся, но дух вызвать — милое дело. Потом взглянул на изрядно побледневших градоначальника с сотником, сказал "Передумаете — обращайтесь" и ушёл. Тьфу. Религиозные люди уверены, что поднятие твоего трупа обрекает тебя на преисподнюю независимо от заслуг, нерелигиозные — что поднятие трупа причиняет боль духу. Один ушлый некромант на этом защитился — поднял две сотни трупов, потом вызвал соответствующих духов. От одного пришлось удирать: покойный маг первой степени с лёгкостью вылетел из круга и попытался проучить нахала, вздумавшего пробраться в Большую Науку по его, мага, костям. Дух долго гонял некроманта по всей лаборатории, забрал пару артефактов и ушёл, потушив за собой все свечи. В результате, однако, факт полного отсутствия связи между трупом и самочувствием призрака был сочтён доказанным.

Вспомнилась давешняя рыжая незнакомка. "Вы умеете допрашивать кости...". Ой идиот! Она предвидела?! Но... откуда? Что она могла знать за несколько часов до убийства? Вот кого нужно найти. Но сначала надо чем-то занять практикантов.

ЧП, изменившее подход Высшей Школы к летней практике, приключилось два года назад. Трое третьекурсников в ознакомительном порядке были отправлены в глухую висскую деревеньку на образцово-показательное разоблачение ведьмы-шарлатанки. Руководителем практики был назначен недавний аспирант. По прибытии он отправился прямиком к домику шарлатанки (на окраине села), не озаботившись разговором с местными. Увешанная оберегами "ведьма" сортировала сенообразные травы во дворе. Маг пожаловался на головную боль и попросил лекарство. Из дома был незамедлительно вынесен травяной отвар; "ведьма" пробормотала положенное количество нелепых стишков и вручила отвар заказчику, пообещав, что через пять минут боль снимет. Маг просканировал чашку, убедился, что отвар иван-чая и черничного листа безопасен, принял лекарство и стал ждать. "Ведьма", тем временем, сообщила аудитории, что на бедного парня наложили мощную порчу, от которой может спасти лишь ползание задом наперёд по ближайшему заливному лугу без штанов в тулупе на голое тело с последующим битьём земных поклонов и просьбой "простить дурные помыслы" всем, о ком плохо думал. Собравшиеся полдеревни дружно шушукались и всем видом являли воплощённое предвкушение.

Через пять минут на лице мага появились синюшные пятна. Свести их своими силами не удалось; столичные целители развели руками. Директор Школы сам отправился в деревню выяснять, в чём дело. "Шарлатанка" оказалась выпускницей Высшей Магической Школы, почуявшей приезд "разоблачителей" за пять вёрст и успевшей соответственно подготовиться. Зелье содержало каплю нектара крапчатой орхидеи и красный иероглиф "тарантул". Молодому преподавателю пришлось вернуться в деревушку, ползать по заснеженному лугу и кланяться — выдать противоядие на других условиях вредная ведьма отказывалась.

После этого случая школа стала искать руководителей практики среди лучших магов. Я имел глупость согласиться не глядя. Захотелось совершить доброе дело (идиот!). Мне предложили на выбор одного четверокурсника (полного мага) или троих обычных пятикурсников. Мы с четверокурсником посмотрели друг на друга и удивились одновременно. Я — поскольку парень был стихийником, он — поскольку сразу определил мой профиль.

— Э... я, вообще-то, не умею даже зомби поднимать, — неуверенно сообщил школьник.

После чего мне выдали троих пятикурсников средней тупости. На третий день я раскаялся в сделанном выборе. Умный стихийник, по крайней мере, не станет вызывать духов на постоялом дворе. Сейчас некстати вспомнилось, что мальчик худо-бедно умел "читать" эмоциональные следы любой категории. В том числе — оставленные сумасшедшими.

К моему приходу практиканты как раз выползли на завтрак. Лично я заказал обед.

— Как прошла ночь? — осведомился я, наблюдая за третьей попыткой Ринеты поднять веки. Считать зевки не хотелось.

Практиканты смущённо потупились. Похоже, мерзавцы воспользовались моей усталостью. Ладно, в случае чего заставлю ликвидировать последствия самостоятельно.

— Значит так, каникулы кончились. Будем тянуть билеты или предоставите мне самому распределить задания?

— Билеты! — сказала Ринетка.

— Имейте совесть... — хором взвыли парни.

Я даже не стал задавать риторических вопросов о природе совести. Молча положил на стол три прямоугольных квадратика и в ернулся к жареному цыплёнку. Надо отметить, готовили здесь неплохо. Три минуты прошли в непрерывном скулении — Данек и Шиару пытались объяснить, какой я нехороший. Будто я сам не знаю. Ринетка водила пальцем над тарелкой. Стремительный выпад — скорость показалась мне более подходящей для урока фехтования — и в пальцах девушки смялся один из квадратиков. Я отложил вилку:

— Итак?

Шиару нехотя взял одну из оставшихся бумажек. Данек, глядя на меня с демонстративной укоризной, забрал оставшуюся.

— Ринета?

— Номер три.

— Определить самую тёмную точку города, выяснить её тип и причины образования. Данмис?

— Второй...

— Осмотреть четыре городских кладбища. Найти самое буйное и самое тихое методом сканирования. Выяснить точку зрения местного населения. Шиару, билет номер один — осмотреть город и установить тип некроактивности. Есть вопросы по билетам?

Вопросов по билетам не было. Расширившиеся от ужаса глаза к таковым не относились.

— Результаты должны быть самое позднее через две недели. Город небольшой.

— Но учитель...

— Это нечестно...

— Мы не проходили...

— Все остальные занимаются практической некромантией!

— Это же практика, мы должны практиковаться, а не сидеть за расчётами!

— И какой же смысл вы вкладываете в понятие "практиковаться"? Поднимать зомби можно уже в четыре года, к пятому курсу это должно получаться у вас автоматически. А вот одним иероглифом умертвить улицу без теоретической подготовки не удастся.

Нормальный ученик тотчас спросил бы "А Вы умеете умерщвлять улицу одним иероглифом?". Нормальный сердитый ученик непременно пожелал бы узнать, сколько людей на улице и сколько заклинаний на них спустили перед иероглифом. Мои оболтусы попытались поскулить на тему "Но мы же не умеем". Вернее, не "попытались", а очень даже успешно поскулили, но я проигнорировал очередную порцию нытья. Применять к ним магию, наверное, непедагогично. Да и бесполезно — у некоторых учеников жалобы в крови, они ноют всегда и везде. Иногда это помогает, обычно — вредит, раздражая преподавателя, но регулярность прогулок по граблям не снижается.

Первой сдалась Ринетка — самая благоразумная из этой троицы. Не знаю, с чем это связано: во всём, что не касается споров с учителем, а именно, в идиотских выходках и ускоренном избавлении от лишнего умственного багажа, она не уступает парням. К концу обеда Шиару и Данек тоже осознали, что уговоры бесполезны. Когда они сгинули, я несколько минут понаслаждался тишиной, а затем попытался составить план собственных действий.

Ловить загадочную нечисть я не собирался. Можно ведь нарваться и на такую, которую берут одно-два особо малоизвестных заклинания. А вот женщину, предсказавшую мне допрос костей, следовало разыскать. Как? Увы, я был ограничен в возможностях — практически на уровне человека: я мог бродить по городу, расспрашивать людей и наблюдать. Ну, ещё тосковать по приписываемому магам всесилию. Или ругать себя за глупость — надо было брать в подопечные мальчишку. Получить полного мага ученику труднее, чем совершеннолетнему выпускнику, наверняка парень нашёл бы себе более достойное занятие, чем запугивание других постояльцев привидениями. Хотя, кажется, угроза отработки каждого медяка, уплаченного рассерженному хозяину "Жёлтого коршуна", ударным трудом на кухне оного заведения, всё же подействовала на новоявленных светочей некромантии.

Первым делом я отыскал и расспросил стражника, дежурившего у трупа. Он ничего интересного сообщить не мог. Да, рыжую он заметил. Пришла, села на корточки, посмотрела на тело, ни до чего не дотрагиваясь. Вроде, сказала что-то... что именно, стражник не вспомнил. Куда она девалась потом, он тоже не заметил, увлекшись наблюдением за действиями столичного мага и его последующей ссорой с сотником. Были ли среди зевак знакомые лица? Были.

Вооружившись списком свидетелей, я отправился на место преступления: все названные проживали в его окрестностях. К сожалению, моей незнакомки не было ни в списке, ни в их памяти — её или не заметили, или сразу позабыли. Правда, я почти не надеялся на то, что она окажется горожанкой, привлечённой толпой у соседнего дома. Но всё равно жаль.

Заодно я заглянул в корчму, находившуюся ближе всего к месту нахождения трупа.

— Рыжая? С косой? В штанах и куртке? Забегала давеча, воды спросила с травками.

— А что за травки, не припомните?

— Подбел с ясником, мы других не подаём.

— А потом что?

— Да ничего. Воды выпила, Ланцу кривому глаз выбила и ушла.

— Что ж он теперь, совсем ослеп? — из вежливости посочувствовал я.

— Кто ослеп? Ланц?!

Да, не стоило мне уточнять. Пятнадцать минут мне рассказывали, при каких обстоятельствах Ланц получил прозвище "Кривой", ещё пятнадцать минут описывали, как он стал соответствовать общепринятому смыслу своего прозвища. Рассказ был пространным, и половину я пропустил мимо ушей, обдумывая дальнейшие действия. Итак, след затерялся. Можно ли считать незнакомку местной? Наверное, нет. В столице, конечно, на такую и двух раз не взглянул бы, но Верхний Жалец — городок небольшой, и любительницу разгуливать в мужском платье и калечить наглых завсегдатаев корчмы здесь знали бы все и каждый, если не в лицо, то по слухам.

Плохо дело. Приезжих в Верхнем Жальце не слишком много, но и не настолько мало, чтобы каждый из них становился предметом всеобщего обсуждения. Эфин, не могу же я осматривать постоялые дворы! Во-первых, бросается в глаза, во-вторых, на это не одна неделя уйдёт, в-третьих, не всюду захотят поделиться информацией.

Думай, некромант. Она просто проходила мимо. Куда и откуда она могла идти?

А кто её знает.

Я честно шатался по городу остаток дня. Идей не было.

Снова снилась пустая улица. Незнакомка склонилась над трупом, внимательно приглядываясь к одной из ран.

— Есть!

— Что ты обнаружила?

Мне достался презрительный взгляд.

— Сам смотри. Если что — допросишь кости.

Эхо, отражение смеха от стен.

Проснулся я совершенно разбитым: не выспался, мышцы затекли. Приподнял голову, посмотрел в окно. Небо затянуло серыми тучами. Дурацкий сон. Не узнала бы Миэлина — она почему-то ревнует к каждой тени и очень тонко чувствует появление подходящих теней... ах, да, мы с Миной и так не разговариваем. Может, пора сделать вид, что воспринял её требование убираться всерьёз?

Устыдившись такого допущения, я не стал развивать тему.

Сразу после завтрака я отправился изучать северную часть города, в которой и происходили преступления. Если честно, я не представлял, что искать. Но думать на ходу оказалось удобнее. Рыжая незнакомка мне не встретилась, зато, попались на глаза все практиканты по очереди. Ринета честно и тупо пялилась на верхний правый угол постамента памятника Вену Первому Триждыбитому. Шиару прогуливался по улице Стекольщиков, делая вид, будто анализирует некроактивность. По-моему, парень считал булыжники в мостовой. Данмис "тайком" крался в направлении кладбища ?4, "пряча" под курткой бледно-зелёный стержень, чем-то очень похожий на Жезл Эвильты, аксессуар, весьма полезный при встречах с нежитью низших уровней. Наивный, он думает, что я не сумею определить, какой метод он использовал при анализе.

Но, эфин меня накрой, откуда она могла знать про кости? Как известно, "чистых" предсказаний в мире нет — даже эфин не позволит им возникнуть. Увидеть чью-то смерть от рук уличных бандитов можно не раньше, чем и банда, и жертва решат пойти одним переулком. Гадание позволяет узнавать события из более далёкого будущего, чем предвидение, но для гадания нужно хорошо знать объект или иметь его вещи. К тому же, гадание даёт лишь контур общей картины и занимает много времени. Так что, магию разума можно исключить — уж работающего-то провидца я мигом почувствую за версту-полторы, такие силовые возмущения ощущаются не одни сутки, а гадание слишком ресурсоёмко.

И всё же, она предвидела.

А что, если и двенадцать женщин, и купец Рок — одних зубов дело? На улице твари мешали доужинать случайные прохожие, вот она и решила заявиться домой. Ведь раны у всех жертв — обширные, рваные...

Тогда незнакомка знала, с кем мы имеем дело? Откуда? Видела? Или... сумела определить?

Пустая улица. Тихо-тихо. У ног незнакомки — то ли труп, то ли кукла. Женщина лишь склонила голову — словно не нуждалась в детальном осмотре, словно видела знакомые симптомы...

— Есть.

— Что?

— Характерные признаки. Здесь был...

Эхо, имя тает.

С утра меня изловил сотник. Поинтересовался, как успехи. А я поинтересовался, не появилось ли ещё парочки скелетов. И не поймали ли сумасшедшего.

Неужели они до сих пор не знают, что маг и борьба с преступностью — не те вещи, которые стоит совмещать?

"...А почему я так вцепился в эту мысль?" — подумал я после третьей попытки нащупать след нечисти у места двенадцатого убийства, — "Во-первых, чем объяснить то, что все жертвы — женщины, а съели мужчину при наличии в доме жены? Во-вторых, неужели бедная тварюшка полгода голодала? В-третьих, такие раны и ножом можно нанести".

Но как-то они связаны? Или вся связь заключена в рыжей провидице, проходившей мимо... Эфин, но провидицу я бы почувствовал! При такой абсолютной силе она должна маяком сверкать!

Наверное, придётся-таки пройтись по корчмам. И начну я с северо-запада.

...В свою комнату я вернулся за полночь. Упал и уснул.

Взгляд скользнул мимо трупа, пересёк улицу, уткнулся в проход между заборами...

— Есть.

— Что?

— След есть.

Исчезающее эхо. Исчезает и тает город. Я кожей чувствую колебания эфина. Закрываю глаза — сверкающий силуэт сидит на островной манер, согнув колени. Синие молнии, видимые лишь сквозь веки, пляшут над нашими головами.

— Ты умеешь допрашивать кости? — спрашивает провидица.

Эхо сметает дома.

Голова болела. Сколько я спал, час или полтора?

Оказалось — час пятнадцать. Светало. Я выполз из-под одеяла и поплёлся умываться. Потом несколько минут любовался чётким отпечатком рукояти кинжала на животе. Наверное, зря я забыл раздеться.

Надевая запасную рубашку, я поймал себя на том, что гадаю, каким будет оттенок следующего кошмара. Эмоциональная окраска снов не менялась — разочарование, чувство безысходности, тоска... короче, надо что-то делать. Может, не спать?

Брр, а если она уехала из города? Кого я расспрашивать буду? Как стану ловить проклятую нечисть? Не послать ли в столицу запрос на абиолога? Но летом все порядочные абиологи в разъезде, а непорядочные смыслят в нечисти ещё меньше, чем я.

Весь день я бродил по городу. Безрезультатно. Такое впечатление, что моя незнакомка материализовалась возле трупа, прошлась до "Ирксовой головы", выпила отвара подбела с ясником, выбила глаз задире Ланцу и дематериализовалась за дверями корчмы, не утруждая себя прогулками по улицам. А говорят — в маленьких городах все на виду!

...Продремать удалось от силы часок — разбудил привычный кошмар, рыжая зеленоглазая незнакомка сидела у трупа. Покойница казалась странно знакомой, я пригляделся и покрылся холодным потом: у моих ног лежала Мина.

— Есть!

— Что?

— Подозреваемый, господин маг. Надеюсь, Вы умеете допрашивать кости? А то ведь в королевской темнице со скуки умереть недолго...

Я открыл глаза. Лунный свет заливал комнату.

Заснуть во второй раз не удалось, я оделся, поплескал в лицо водой и вышёл на улицу. Может, пробежаться по линиям? Или просто пройтись... Удача — она как эфин, законов не имеет.

Дуракам всегда везёт. Но мои попытки скосить под идиота (конкретно — методичное обследование серых линий) успехом не увенчались. На постоялый двор я вернулся к рассвету следующего дня — естественно, ничего полезного не узнал, зато, чувствовал себя премерзко. Не успел я войти, как меня окликнули:

— Доброе утро, господин маг...

Я повернулся. Сотник — попятился.

— Г-господин маг, тут на Гончарной н-нежисть завелась, на чердаке воет... извести бы.

— Показывай, — вздохнул я.

Дом, в котором "завелась" очередная "нежисть", я определил издалека: все его обитатели выстроились у калитки, явно не желая находиться под одной крышей с нечистой силой. Сотник успел сказать, что семья состоит из пяти человек (муж, жена, старшая дочь и сыновья-близнецы), что "нежисть" безобразничает шестую или седьмую ночь и что кроме воя имеет место перемещение домашней утвари. Улучшению моего настроения болтовня начальника верхнежалецкой стражи не способствовала.

Я остановился у калитки. Сотник представил меня как "столичного мага" — до чего же надоело это словосочетание! Местные пялились с ужасом. Да, понимаю. Глаза с красными прожилками, лицо худое и бледное, как у иркса, волосы двое суток, как не расчёсывались. Вылитый некромант.

— Ну, некромант, — мрачно бросил я, — А вы кого ждали? Травника?

Мысли я читаю плохо. Практически не читаю, но иногда на меня снисходит. При усталости или с похмелья.

Я посмотрел на дом. А, где наша не пропадала... С рук соскользнула жёлтая дымка "сканирующего тумана". Так... и так... ясно.

— У вас тут морняк, лжеманка и привидение. Кого извести?

— П-привидение? — заикаясь, завёл глава семейства.

— Я бы на вашем месте начал с морняка, — небрежно перебил я, — Всё-таки, зубы, когти...

— Дядя колдун, а почему он нас не кушает? — резонно спросил один из близнецов, худенький, болезненного вида мальчик лет восьми. Хороший мальчик.

— Морняк питается жизненной силой, — серьёзно ответил я, — Крови и мяса не ест.

Н-да, всё в соответствии с учебником по деловым отношениям — 1) сказать заказчику, кто у него поселился; 2) объяснить, чем это грозит; 3) переждать вопли и слёзы ("А Роничек-то всю зиму болел!.."); 4) с невинным видом спросить "Что с нежитью-то делать?". Невинный вид у меня не получался. Вой и слёзы тоже надоели. Обсуждать оплату не было настроения.

...Маг набивал себе цену. Ажета — дура набитая! — приняла угрозы всерьёз и разревелась, но Дорк был человек обстоятельный. Сейчас жена притихнет, тогда и сговоримся об оплате. Ну, хоть видно, что колдун настоящий, не соврал свояк, — ишь как жёлтым туманом против ветра весь двор накрыл! Морду-то белой глиной натереть кто хошь сумеет...

Но маг не стал ждать, пока Ажета притихнет. Он молча поднялся на крыльцо и вошёл в дом.

Что-то брякнуло, что-то звякнуло. Что-то сверкнуло жёлтым. Что-то снова брякнуло.

Маг, пошатываясь, вышел из дома. В левой руке он держал опаленный череп — навроде человеческого, но с малыми рожками на лбу и острыми зубками. Правой колдун за шкирку тащил толстого серого зверя чуть крупнее кошки с уродливой сплюснутой мордой. Из-под нижней губы торчали клыки; серо-жёлтые глаза слабо светились.

— Там ещё привидение... ерунда, на чердаке воет, ухват иногда роняет и метлу переставляет... мелочи всё...

И маг побрёл прочь, подметая улицу хвостом загадочной нечисти.

Спать. Надо поспать. Чего он опять хочет? Какое ещё привидение?

О, вот идут мои балбесы.

— Хотели практику? Ты накладываешь на череп заклятие сохранения. Ты добиваешь морняка. А ты идёшь с сотником изгонять привидение. Без отмены основных заданий. Спокойной ночи...

Выспался я превосходно. Никакое нервное перенапряжение не заставляло проснуться через полтора часа; никакая скотина не пыталась будить. Под вечер, правда, объявился традиционный сон, рыжая незнакомка в обнимку с морняком и двумя привидениями распевала "Могилушку". Возможно, это была реакция на давешнее идиотское предположение о том, что рыжая и есть наша загадочная нечисть. Мне снова предложили допросить кости (чтобы выведать у негодяйского скелета три последних строчки пятого куплета). Кажется, я даже успел согласиться до пробуждения. Но допрос начать точно не успел.

Под окном пели "Могилушку". Я встал... ага, практиканты ужинают на свежем воздухе. Приведя себя в порядок, я отправился выяснять, как у них дела.

— ...вот я слышал, что однажды практикант-стихийник треть города затопил. И ничего ему не было.

— За Рябиновскую Резню практиканта казнили, — возразил Данмис.

— Что ещё за резня? — спросил Шиару.

— В Рябинове молодой маг с восьмого курса поднял всех воров и убийц с трёх городских кладбищ и велел им убивать себе подобных. На спор.

— И что?

— Погибли градоначальник, три десятника городской стражи и некоторое количество уличных бандитов.

— Радикальное решение проблемы городской преступности, — сказала Ринета.

— А как их потом назад загнали?

— Магией, — бросил я.

Мертвецов вернул в могилы сам практикант, но я не рискнул сказать об этом троице моих подопечных: поднять два десятка зомби они могли, уложить трупы на место — нет, а у меня и так забот хватало.

— А Шелар Онельская с Эльтой Лоис на девятом курсе учинили поединок на кладбищах, и ничего им не сделали... — Шиару продолжал отстаивать не то теорию ограниченной ответственности, не то теорию неограниченной безответственности школьников-практикантов.

— Побоялись, — сказала Ринета.

— Шелар из знатной семьи, а Эльта уже тогда считалась "придворным магом Р'Такки в командировке", — вторил Данмис.

— Я надеюсь, спор начался не с сообщения об упущенном морняке? — уточнил я.

Как ни странно, утреннее задание было выполнено: на череп наложили чары сохранения, из морняка набили чучело, привидение уговорили переселиться в ратушу. А вот основную задачу ребята почему-то старались не поминать.

— &;nbsp;Вопросы появились? — намекнул я.

В жизни не поверю, что они точно знают, как выполнить задания.

Практиканты, однако, восприняли мою фразу как предложение возобновить нытьё. Конечно, у них есть вопросы! Как это делать? Ничего не понятно! Они такого не проходили! Как мне не стыдно!

— Чего вы не проходили? — вкрадчиво поинтересовался я.

— Ничего!

— Заткнись ты! Облачного сканирования! Его только на седьмом курсе прохо-одят!

А, это уже что-то конкретное. Хотя, есть и другие способы поиска тёмных точек. Я предложил на выбор — или попытаться выйти по линии, желательно, левитируя, или поучиться сканировать, не дожидаясь второго триместра седьмого курса. В последнем случае могу показать, как это делается.

— Выйти п-по линии?

— Конечно. Вспоминайте строение чёрных полей.

Ринета наморщила лоб. На её лице медленно проступало осмысленное выражение.

У Данмиса и Шиару вопросов не было. Ну-ну.

Я решил отправиться на ночную прогулку. Во-первых, спать всё равно не хотелось; во-вторых, по каким-то улицам по-прежнему разгуливает сумасшедший убийца. В-третьих, вдруг мне повезёт, и я наткнусь на интересную нежить? Собственного мага в Верхнем Жальце нет, плановые рейды не проводятся, и в таком городке можно встретить что угодно — от мощнейших пластов с нулевым эфином до некрооборотня малого синеглазого. Зон нулевого эфина я что-то не наблюдал (единственной нежитью, которой нипочём отсутствие эфина, являются привидения, ни морняк, ни лжеманка не протянули бы в "тихом месте" и получаса), надеюсь, наблюдать некрооборотня тоже не придётся, но какого-нибудь неупокойничка попроще изловить хотелось бы.

Ну и в-четвёртых, "надежда умирает, но труп её встаёт" — рассчитывать на случайную встречу с рыжей незнакомкой было глупо, но поскольку рассчитывать на неслучайную стало попросту бессмысленно, где-то на дне мерцала такая мыслишка — "авось...".

Маршрута я не выбирал. Ноги сами несли на северо-восток, к полутрущобным Крапивникам и откровенно трущобному Заречью. Возможно, я неосознанно стремился к темноте — прочь от фонарей, полутеней, ночи, превращённой в сумерки...

Эти улицы встретили тишиной. Я поднял голову, полюбовался звёздным небом и неспешно побрёл куда глаза глядят. Стараясь не задумываться о вечном, но и не особо озираясь. Грабителей я не опасался, нежити тоже, а нечисть предпочитает естественные ландшафты, на худой конец — деревни, городских тварей очень мало, и они сравнительно неопасны.

У заброшенной развалюхи на перекрестье Гнилого ската и Нетоплянки за мной увязался тощий крылокот: сперва бежал в трёх лодках позади, посверкивая глазами, потом догнал и пошёл у левой ноги, поминутно озираясь по сторонам. Я бросил в него голубую руну распознавания. Удивительно, но кот оказался котом. Я остановился, сел на корточки и попытался его погладить. Кот шипел, уклонялся, отворачивал морду, но от меня не отходил. Интересно... Никогда не держал домашних животных, даже своей лошади у меня не было с тех пор, как я поступил в Школу, так что, в их привычках я ничего не смыслю, но вряд ли крылокоты отличаются какой-то особой любовью к магам. Напрашивался вывод о том, что зверёк кого-то здорово боится. С моих пальцев сбежали тонкие струйки жёлтого тумана. "Хоть бы не полная улица некрооборотней", — угрюмые дома пялились тёмными провалами окон, некоторые перекошенные лачуги и вовсе подходили для образцово-показательного "мёртвого города". Кот продолжал жаться к моим коленям.

Завитушки тумана подобрались к домам, замерли дрожащими паутинками. Я сплёл пальцы правой руки, и в них возник светящийся значок — красная руна поиска, теперь действительно руна ("руна распознавания" на самом деле — иероглиф "шень", или "окно"). Кот заинтересованно следил за странной бабочкой, даже попытался поймать её лапой, когда она скользнула вдоль паутинки, но не преуспел, а бежать следом, наверное, побоялся.

Первый дом — пошла... чисто. Второй... третий... Четвёртый я взял на заметку. Затем откликнулись шестой, седьмой и девятый. Руна поиска не определяет вид нежити; ломиться в обитаемый дом или сканировать его среди ночи (до полуночи оставались считанные минуты) я не собирался. Подвернись мне нежилая лачуга — другое дело, но здесь таких не наблюдалось. Попробовать выманить нежить на улицу? Вернуться утром? Уйти на поиски других таких домов? Наверняка они есть.

От размышлений меня отвлёк кот. Он шипел, выгибал спину и поднимал хвост трубой, глядя в дальний конец улицы. Я повернул голову, ничего не увидел, встал на ноги и нарисовал в воздухе иероглиф "сова". Ничего — только кот, дрожащий у моих ног.

Острое ощущение присутствия нежити возникло внезапно — а через секунду-две посреди улицы возникла и сама нежить, призрачный зверь, похожий на волка или ирксскую лайку. Шерсть мерцала голубоватым серебром, за которым угадывалась плотная тёмная масса; глаза без зрачков горели двумя алыми звёздами. На миг я опешил, тщетно пытаясь сообразить, что это, — а потом понял, что при жизни зверь как две капли дистиллированной воды походил на картинку из учебника "Общая абиология" за третий курс. Оборотень-волк. Надо же, никогда не слышал об оборотнях-призраках. Считается, что их просто не бывает. Все попытки вызвать дух оборотня проваливались с блеском, треском, дымом, грохотом, эфин-колебаниями и жертвами из числа вызывающих; зомбировать труп — хоть звериную, хоть человеческую ипостась — не научились за триста с лишним лет исследований; самопроизвольного возникновения нежити оборотневого происхождения до сих пор не наблюдалось (во всяком случае, таковое не было отражено в архивах, магических трактатах, религиозных "циклах" и народных сказках).

Оборотень вряд ли тяготился своей раритетностью. Оскалившись, он широкими прыжками помчался прямо на меня. На сложные заклинания времени не было, бить "волной покоя" или "сон-травой" не хотелось, я запустил распознавашку и взлетел. Ого, так я и думал — "полупризрак", вполне материальная тварюга, загрызть может, сожрать некуда. Чтобы изловить для исследований, можно применить сеть Алесты. Я развёл руки, сплёл пальцы в сложном жесте... С этим заклинанием одна проблема — сеть плетётся несколько минут. Только бы он не вздумал удрать...

Он не вздумал: рявкнул на так некстати улизнувшего человека и прыгнул вперёд, сшибая лапой не столь ценную, но всё же существенную добычу. А я совсем забыл про кота. Слова "сон-травы" прозвучали быстрее, чем я сообразил, какую глупость совершаю.

На землю упали две кости и клок шерсти. Дрожащий кот тоненько скулил. Я раньше не представлял, что они способны издавать такие звуки.

— Что же ты не взлетел, дурень? — спросил я у зверя, вновь садясь рядом на корточки, — Такую редкость упустили...

Словно поняв мои слова, кот развернул крылья. Вернее, два огрызка с потрёпанными краями, больше похожих на истлевшие половые тряпки. Левое, к тому же, было сломано. Ох, не проболтаться бы... засмеют. Даже практиканты засмеют, и будут правы. Некромант, спасающий бродячих животных, да ещё ценой уничтожения редкой нежити, которую мог бы поймать, — это герой всех анекдотов на ближайшее столетие.

Я собрал остатки оборотня (два ребра, позвонок, клык и кусок засохшей шкуры), сложил их в карман куртки (за неимением мешка) и отправился на постоялый двор. Кот жалобно мяукал мне вслед. Ну и эфин с ним.

Он догнал меня лишь на соседней улице. Бег дался ему тяжело, он подволакивал лапу и махал остатками крыльев, пытаясь удержать равновесие. И тогда я совершил очередную глупость. Голубой "колодец", заклинание восстановления, белое "облако". Кот удивлённо развернул два целёхоньких крыла — по-моему, зелёного цвета. Я пошатнулся. Заклинания лечения давались мне с неимоверным трудом, чистой силы на них уходило в пять-шесть раз больше требуемого, но для некроманта я ещё считался мастером этих самых заклинаний. В большинстве своём мы способны исцелить две-три царапины, на четвёртую силы уже не хватает. Приходится использовать свои методы избавления от ран — более простые, столь же надёжные и с маленьким побочным эффектом: однажды, глядя в зеркало, ты задумываешься, на каком основании вчера сказал новому знакомому "Да человек я!".

Кот улетел. Я напомнил себе, что здесь ещё полно нежити, а значит, устраиваться на ночлег под забором опасно, и продолжил путь к вожделенной постели. Поначалу меня слегка качало и водило зигзагами, потом удалось выровнять траекторию.

Снилась мерзость. Двое мальчишек мучили кота, руками разрывая нефритовые крылья. Стая призрачных оборотней гонялась за мной по всем Крапивникам. Свернув в очередной проулок, я неожиданно оказался у знакомого трупа. Выскочившие следом оборотни мгновенно перестали светиться, обрели серый цвет, уплотнились и обзавелись зрачками. Незнакомка склонила голову набок, осмотрела нашу компанию и растворилась в воздухе, даже не предложив мне допросить кости. Оборотни остались, под их рычание я и проснулся. Оказалось — зря: в общей зале меня уже караулил сотник. В Крапивниках, видите ли, кого-то съели, а потом что-то сверкало, визжало, завывало и гремело. Так и хотелось напустить на него практикантов — мои бездельники с их ограниченной ответственностью вмиг поднимут всех покойников в радиусе трёх вёрст от места происшествия (других методов опроса свидетелей они и не знают), а потом что-нибудь соврут. Но практиканты разбежались, да ещё некстати вспомнилось о том, кому придётся возвращать покойников в исходное состояние, и я отправился вслед за сотником осматривать место происшествия.

Осмотр занял три минуты. "Съеденный" оказался лишь слегка надкушен; след нежити легко читался и принадлежал (по моей оценке) давешнему умертвию. А вот жалобы на "что-то светящееся" затянулись надолго: чуть ли не вся Нетоплянка видела, как в полночь над улицей летал упырь, разбрасывавший молнии. После перекрёстного допроса с пристрастием число страдавших бессонницей сократилось до единицы. Однако, количество гнусно перешло в качество — если верить рассказу единственного свидетеля, стаи упырей носились над Нетоплянкой в обрамлении иллюминации, коей должен был позавидовать новогодний фейерверк на стреленской Дворцовой площади.

Неужели моя "сон-трава", несколько туманных фиолетовых лепестков, превратилась в "полымя на всё небо, да молоньи лётают"?

Но шутки шутками, а взбудораженную толпу требовалось как-то успокоить. Казалось, лёгкого толчка хватит, чтобы горожане пошли громить чей-нибудь дом как потенциальное "вурдалачье логово" или, наоборот, предались безудержной панике. Сотник хмуро созерцал встревоженных сограждан, потом не без надежды покосился на меня (я легонько пожал плечами) и, наконец, разразился краткой речью. Вскоре я понял, что надо было сразу заткнуть ему рот парой иероглифов, ибо после речи вся улица пришла в твёрдую уверенность, что приезжий колдун (то есть, я) за пять минут изведёт упыря. К несчастью, толика моей вины в случившемся не позволила послать всех к Спящим. Признаваться в любви к ночным полётам я побоялся, пришлось устраивать образцово-показательный экзорцизм на глазах у трёх десятков горожан. Жёлтый туман накрыл отмеченные ночью дома. Как я и предполагал, обреталась там мелочь — мерки, Никогда-Не-Жившие, сравнительно безвредные призрачные эмоциональные паразиты. На моё счастье, в одном из домов всё же нашёлся подходящий упырь — лжеманка, которую удалось отловить за ожидаемые пять минут. По предъявлении "упырь" был торжественно предан публичному сожжению.

— А как же он летал, если крыльев у него нет? — люблю детей. И не только в качестве компонента "Эликсира Трёх Жизней", как большинство коллег. Иногда их замечательная наблюдательность оказывается удивительно уместной. Возможно, не задай девочка вопрос теперь, к вечеру он возник бы у взрослых, и неизвестно, какие слухи в результате полетели бы по городу.

— Они ночью отрастают, — пояснил я.

— Так быстро?

— Это нежить, она может за мгновение полностью изменить внешность.

— Дядя колдун, а где остальные упыри?

— А остальные упыри с самого начала были кое в чьей голове, — я недобро покосился на очевидца, — От вранья исцелить не могу, поищите травника.

Задерживать меня не стали. Настырного ребёнка удержали за ухо — дабы не связывался с колдуном; прочие и сами уяснили это несложное правило. Сейчас горожан больше интересовала возможность отпраздновать уничтожение упыря в ближайшей корчме.

Отделаться от сотника удалось только к обеду. Жалобы на "нежисть" поступали со всех концов города, и мне предлагалось их проверить. Я долго объяснял, что если бы все эти жалобы были обоснованными, то от города ничего не осталось бы ещё в прошлом столетии, а потом плюнул и назвал сумму гонорара за каждую голову и размеры компенсации за ложный вызов. Столичные расценки повергли моего собеседника в ужас, он застыл аки памятник Вену Первому, чем я подло воспользовался — ускорил шаг и пару раз свернул. Хотят идейного борца с нежитью — пусть выписывают боевого мага из Жёлтого Легиона, а некроманту альтруизм по Статуту не положен, по неписаным правилам противопоказан и по моему скромному, но очень для меня значимому мнению позволителен раз в десять лет (для разностороннего развития). К тому же, бескорыстная помощь может создать опасное общественное мнение, способное в будущем повредить моим коллегам, работающим по найму.

Сейчас я вознамерился осмотреть юго-восточную часть города. Просто потому, что ещё не осматривал. Подумалось, что я брожу по улицам с упорством пьяницы, тянущегося к последней бутыли с остатками самогона. Безрезультатность поиска перетекала в его бессмысленность; мне почти хотелось, чтобы появился ещё один труп — он же ещё один шанс пройти по следу. Дело было не в требованиях градоначальника: в распоряжении Совета Неопределённых значилось "...содействовать в искоренении нежити", а ни сумасшедший убийца, ни тварь, сожравшая купца Рока, не являлись таковой, так что, при желании я мог послать верхнежалецкое руководство к Спящим и уйти любоваться розами у ограды кладбища ?2. Но эти сны... Почему-то мне казалось, что единственный способ от них избавиться — найти ту женщину и поговорить с ней, определившись раз и навсегда.

В свою комнату я вернулся исполненным решимости прекратить поиски. Сколько можно гоняться за миражом? Она давно уехала, а я валяю дурака.

Пустая улица, залитая туманом до средины голени. Я не вижу трупа, не чувствую присутствия смерти. Рыжая незнакомка стоит, скрестив руки на груди, и смотрит мне прямо в глаза.

— Есть!

— Что?

— Работа для тебя есть. И много. А ты шатаешься по городу, стражу пугаешь...

Твёрдое намерение кончать с ерундой испарилось вместе со сном. Солнце ещё не взошло, луна уже спряталась. Было ясно, что уснуть повторно без использования травок или заклинаний не удастся.

Последующие два дня я провёл в блужданиях по городу. Работать по специальности, к счастью, не пришлось, но я всё равно чувствовал себя безмерно уставшим: лишённые смысла поиски способны доконать кого угодно, а еженощные кошмары не способствуют бодрости и скорому восстановлению сил. На второй день, не то отчаявшись, не то просто спятив, я применил поисковое заклинание "след в памяти" — единственное, для которого не нужны ни имя, ни вещи объекта. Наверное, я всё-таки сошёл с ума: магия разума требует огромных затрат чистой силы. Запас самого слабого телепата раза в полтора выше моего, другое дело — область применения: телепаты практически не способны произнести ни боевого, ни стихийного, ни бытового заклинания. Номинально моего запаса на Ищущего хватало. Но номинал, минимальная цена заклинания, доступна лишь специалистам в соответствующей области, а мои скромные и неразвитые таланты в магии разума вели к удвоению расхода силы. Хорошо, что рядом был забор, и я успел за него ухватиться! Ищущий так и не возник. Правильно. Дуракам не должно везти.

...Ужинать было лень, я поднялся к себе, устало сел на кровать и несколько минут не шевелился. Потом спохватился — усну в одежде, и снова придётся приводить её в порядок. Глотнув воды прямо из стоявшего у изголовья кувшина, я отстегнул кинжал, положил его рядом с кувшином, встал, открыл сумку с травами, нашёл пакетик "Антидот ?37", съел два листика зверобоя, закусил лепестком шиповника с иероглифом "ветер", взял горсть цветков ромашки из другого пакетика и наложил на себя парочку очищающих заклинаний. Сон как ветром сдуло. Ну-с, что у нас в кувшинчике? Ой, как неуклюже. Ой, как бездарно! Ой, какая порочная идея! Неужели они думают, что семидесятилетний некромант застесняется зелёных полос на лице?

Наверное, ребятам нечего делать. Что ж, завтра утром проверим, чего они достигли.

— ...Тип 12-ань, — отрапортовал Шиару.

— Неужели? Как я понимаю, ответ был выдуман шесть с половиной минут назад? — сдача практики осуществлялась в полевых условиях, сейчас мы направлялись к кладбищу ?3, заявленному Данеком как "самое спокойное", а по ходу я проверял первый билет.

— Я почти две недели работал!

— Выкладки покажи.

— Ну... э-э...

— Эфин-тип города?

— Ну, как бы...

— Я имел в виду — назвать эфин-тип, а не проиллюстрировать его.

— Стабильный!

— Мы говорим о типе города или о типе местности? — ядовито поинтересовался я, — Ты надеешься, что я такое засчитаю?

Вообще-то, на слове "такое" следовало сделать ударение. Путать тип города с типом местности! Даже первокурсник... да о чём я, две трети обывателей знают: эфин местности бывает только стабильным, нестабильным и нулевым, а классификация типов городов отражает то, как постройки влияют на местность, и при ней используются словечки типа "незначительный", "слабый", "сильный", "подавляющий"... их, конечно, полтора десятка, но подмену терминологии это не оправдывает.

Остаток пути прошёл в молчании. Данек настраивался на допрос, Шиару дулся, Ринетка хмурилась.

Кладбище мне не нравилось. С виду — вполне обычное, но интуитивно... Что-то здесь не так. Я прикрыл глаза, и ощущение неправильности усилилось. Нежить — и нежить одной из высочайших категорий опасности, тиляк или вессер, да ещё и не в единственном экземпляре. Засечь её можно лишь с помощью сканирования — категории опасности с третьей по первую даются только "разумным тварям и нежити, с коими невозможно договориться", и разумности этих существ хватает, чтобы скрыться от наблюдателя. Неужели оно действительно самое тихое? Впрочем, ах, да, мы же гениальные маги, учитель — невежда рассеянный, так что, мы две-три ночи понаблюдаем... а времени не хватит — учителя отравим, чтобы затянуть...

— Неверно, — констатировал я, — Это не самое спокойное кладбище. Сколько здесь эфин-нестабильных мертвецов?

— Пять.

— Ты сканировал? — я нахмурился. Для виду, поскольку всё уже понял.

— У меня не получается! Как вы можете...

— Ну, у тебя же нет вопросов.

— Э-э... а как их сканировать? Я не умею!

— Это следовало сказать полторы недели назад.

На объяснение и демонстрацию ушло полчаса. Затем мы с практикантами отправились проверять билет номер три — по утверждению Ринеты темнейшая точка города находилась чуть ли не напротив ратуши. Данек и Шиару изображали плакальщиков на похоронах князя Р'Такки — корчили скорбные рожи и скулили вполголоса.

...На создание "облака" я затратил семнадцать секунд. Ну что ж... неверно.

— Тип точки?

— Тёмный смерч, — отрапортовала Ринета, — Девять исходящих.

По крайней мере, зачатки разума у практикантки есть: узел типа "смерч", десять исходящих (одна — так и быть, слишком слабая для школьницы).

— Это узел, но не главный, — сказал я.

Ринета меня определённо радовала! Не теряя времени, она сорвала с пояса фляжку и сделала глоток какого-то зелья. Затем из кармана куртки появился небольшой флакон, заполненный наполовину. Мне показалось, что я узнаю запах "зелья чёткого зрения" (сверхдоза мяты и изрядное количество лаванды — один из немногих случаев, когда ароматические травки нужны для дела, а не повышения цены ради). Девушка выпила всё содержимое флакона, вернула пустую склянку в карман и уверенно помчалась по линии на другой конец города. Скорость бега навела меня на мысль о магических стимуляторах — возможно, во фляге находилась "настойка на трёх ветрах" или "крыло стрижа" (вряд ли практикантка умеет варить "Легконожку" — не с её тягой к безделью). Определённо, зачатки самостоятельности у неё есть, использование подручных средств на уровне полного мага.

Мне действительно кажется, что полный маг в школе выделяется по использованию подручных средств, а не по силе и количеству освоенных заклинаний. Самый лучший ученик, способный движением пальца повесить учителя на люстру в актовом зале и за полчаса усмирить кладбище второй категории в полном соответствии с "Каноном Успения" остаётся учеником, даже выучив четверть школьной библиотеки. Лишь когда вместо канона успения пойдут стихийные заклинания, для мелких пакостей станет использоваться высшая некромантия, а для сражений с врагами и нечистью — порча, когда описанные в учебнике артефакты подменятся зельем, роспись на ведомости окажется просто росписью, узорчик на куртке — просто узорчиком, а пластырь на щеке — обычным пластырем, существо можно будет назвать магом.

Я, например, "полного" в школе так и не получил. Хотя, крут был безмерно.

Итак, Ринета отправилась за полюсом, а я попытался ещё раз объяснить двоим бестолковым бездельникам основы эфиноведения. И внушить, что интуитивный некромант — это очень-очень много читавший и практиковавшийся некромант, а интуитивными в обычном смысле бывают только провидцы с телепатами.

Ринета вернулась к ужину, мы как раз собрались на общей веранде постоялого двора, намереваясь перекусить на свежем воздухе. Вернее, собрались Данек и Шиару, а меня привлекла попытка последнего магическим путём внести в обстановку дополнительный элемент освещения: меньше всего мне хотелось отвечать перед градоначальником за разгром на одной из лучших улиц Верхнего Жальца (чего стоят два самых дорогих постоялых двора, расположенных наискосок-напротив!). Кстати, освещение и так было вполне приличным: во-первых, близилось полнолуние, во-вторых, в городе регулярно взимался знаменитый "фонарный налог", причём, средства действительно шли на фонари. Правда, хватало их лишь на центральные улицы.

— Нашла! — падая на скамейку, выдохнула практикантка, — Тёмный перекрёсток, две линии, вторая категория. Или первая.

— Или третья, — предположил я, — Где?

— На северо-востоке. Одна линия из центрального смерча, а вторая... я сначала думала, тоже из смерча, но там неподалёку камень, она чуть-чуть ну... отклонилась, и второй вошла линия со стороны поля битвы.

— Похоже на правду. Начинай писать отчёт, только не забудь о причинах образования.

В это время принесли наш ужин, и я счёл учебный день завершённым. Пусть практиканты сами думают о своих ошибках и советуются друг с другом — мне хотелось в кои-то веки спокойно посидеть за столом, полюбоваться фонарями (на улице Двух Дубов они действительно красивые, разноформенные и разноцветные), помечтать (только не о вечном)... Впрочем, помечтать мне не дали: Ринета вдруг заметно побледнела и съёжилась.

— Привидение увидела? — ехидно спросил Данек.

— Т-там В-вирeна, — дрогнувшим голосом отвечала практикантка.

— Что ещё за Вирена?

Ринета глубоко вдохнула, успокаиваясь.

— Маг, вон на веранде "Златокрылки" с краю сидит. Стерва ещё та! Помнишь, на пятом курсе учитель Лассар в синих пятнах ходил?

— Это когда он ведьму разоблачал?

— Угу. Я была в той группе. Когда эти пятна вылезли, Лассар перепугался, застеснялся, стал их сводить, ну, и на нас замёл. Мы только решили отдохнуть — так эта абиологичка заявила, что "развлекающихся практикантов на своей территории не потерпит", так что, надо нас к делу пристроить. Протащила по всем пустошам, искупала во всех болотах, комаров откормила на год вперёд, пиявок на два, потом руки исколотые полгода заживали. Мне её эфинские зелья до сих пор снятся!

— На кой некроманту зелья, вы что — травники?

— Потому, что она так захотела, — отрезала девушка, — Я ж говорю, злющая стерва. Гоняла как первокурсников...

Я с интересом повернул голову, чтобы посмотреть на легендарную злобную ведьму, от которой так досталось бедному Лассару.

"Абиологичка", говорите?

Нет, я не вскочил. И не побежал. Я медленно поднялся, спокойным, размеренным шагом спустился с одной веранды и поднялся на другую, оказавшись рядом с женщиной из моих снов.

Сейчас она показалась ещё моложе. Хотя у мага не так-то просто определить возраст по внешнему виду, худощавой светлокожей девушке могло быть и двадцать, и восемьдесят. Насчёт двадцати я сомневался, насчёт восьмидесяти, впрочем, тоже: улыбочка с прошлой встречи ("Коллега, Вы любите сидеть в луже?") не могла принадлежать недавней выпускнице, нынешнее выражение лица наводило на мысль о любознательном подростке. На глазок... тридцать? Тридцать пять? Я сразу обратил внимание на глаза — бледно-голубые, цвета ночного снега в полнолуние. А во сне мне казалось, что зелёные...

— Добрый вечер, госпожа абиолог.

— Добрый вечер, господин некромант.

У меня что, на лбу написано? Хотя... она же сразу заговорила о допросе костей. Может, и написано.

— Нельзя ли получить у Вас профессиональную консультацию?

— Да Вы садитесь...

Я сел. Честно говоря, до сих пор казалось, что она вот-вот растворится в воздухе.

— У Вас ученики убежали, — сообщила она.

— Не ученики, практиканты, — поправил я, — Если бы они были моими учениками, я бы сам себя закопал.

Практиканты действительно "убежали" — я ещё заметил малиновую куртку Данека, исчезающую за углом. Но сейчас они меня не заботили.

— Откуда Вы знали, что купец умрёт? — ляпнул я. Плохо. Такие манеры позволительны только во сне, наяву за них... например, открыто сыплют сушёное-толчёное содержимое бумажного пакетика в только что поставленный перед тобой стакан.

— Какой купец, господин некромант? — терпеливым тоном (больше подходящим для общения с тяжелобольными) осведомилась абиолог, — Вы пейте, не бойтесь.

"Чтобы потом трупные пятна повылазили?" — подумал я, — "Нет уж... спасибо".

— Тот, от которого остались одни кости. Вы ведь знали.

— О купце? Впервые слышу.

— А о костях?

— О костях знала. От трупа шли два следа, более старый и тонкий эмоциональный след человека, а по нему — ясный чёткий след нечисти. Я предполагаю, что это был гигантский шурш, а он оставляет одни кости.

— Простите, кто?

— Гигантский шурш. Он же рыжий хохотун. Или стозуб.

— Никогда не слышал, — мысленно я порадовался, что не пытался самостоятельно отыскать редкую тварь. Она ещё и гигантская? — Почему Вы не сказали этого там?

— А зачем?

— Попытались бы его обезвредить. Он ведь потом человека загрыз!

Мне продемонстрировали крайнюю степень показного изумления. Я ещё раз порадовался, что не наткнулся на тварь во время своих прогулок.

— Для магии практически неуязвим. Есть пара заклинаний, но они сложные, требуют больших сил и действуют не наверняка. Моего запаса просто не хватит. А что касается человека... спасать мерзкого убийцу?

— А если этот Ваш шурш пошёл по следу случайного свидетеля?

— Там не было следов случайных свидетелей. Что ж Вы кости-то не допросили, господин некромант?

— Власти не позволили. То есть, по-вашему, этот купец и есть сумасшедший убийца..?

— Господин некромант, ну откуда мне знать, о каком купце вы говорите? И потом, сумасшедший... хотя, да, след был сомнительным. Я ведь здесь проездом, и знакомых из числа стражников у меня нет.

— Проездом? Вторую неделю?

— На отдыхе, — поправилась абиолог, — И не вторую, а третью.

— Отдых? Здесь? В этой дыре?!

— Больших городов я не люблю.

Я обнаружил, что держу в руке стакан и, кажется, успел сделать глоток или два, не почувствовав вкуса. Потом внимательно посмотрел на собеседницу и целеустремлённо допил зелье. Человек, который может себе позволить куртку из эшеньской замши (и не худшего сорта), не должен отдыхать в Верхнем Жальце!

— Вас так поразило моё желание выспаться? — удивилась абиолог.

— Но почему именно Верхний Жалец? Почему не острова, не Белые Холмы, не Берег Бабочек... не Город Бликов, наконец? Почему некроактивная дыра с гробом вместо ратуши?

Меня одарили ещё одной улыбкой на грани насмешки. Хотя, сон в Белых Холмах... дневной, что ли? Я вдруг осознал абсурдность разговора. Эфин, что со мной творится?

— Извините, я отвлёкся от темы. Вы не расскажете мне про шурша?

— Если угодно... Гигантский шурш — зверовидная лесная нечисть. Разумом не обладает, но причисляется ко второй категории опасности. Точнее, причислялся триста лет назад — считается, что он вымер. Принадлежит к семейству псевдоплутовые. Мех желтовато-оранжевый, глаза коричневые, иногда возникает светящаяся красная окантовка зрачка. Когти позволяют лазить по деревьям. Морда похожа на лисью, семьдесят восемь зубов. Хвост...

— Стоп. Мне казалось, что псевдоплутовые — это мелкая нечисть, паразиты...

— Так и есть. А Вы что, подумали, что "гигантский"...

— Ну да, — виновато сказал я.

— Он размером с лисицу. Кроме людей, ест коренья, ягоды и мелких грызунов. Нюх на эмоциональные следы, хитрость, прекрасная реакция, неуязвимость к магии... впрочем, о ней я говорила. Отличается своеобразным поэтапным способом человекоедения, обычно начинает с конечностей, и лишь когда ему надоедает сопротивление жертвы... а надоедает оно не сразу... убивает. Как правило, тоже не с одного укуса.

— Теперь понятно, почему там было столько крови, — заключил я, — Спасибо, госпожа Вирена.

— Не стоит благодарности, господин некромант. Спокойной ночи.

Мне действительно ужасно хотелось спать. Действие зелья? Не пойти бы трупными пятнами... Мысль была вялой, я читал её со стороны, словно чужую. Ноги не заплетались, я спокойно дошёл до своей комнаты, разделся и умылся, но сознание вело себя так, словно я уже сплю: кроме этих простых действий я ничего не обдумывал, не думал, что надо что-то обдумать и даже не корил себя за то, что выпил неизвестное зелье в обществе незнакомой волшебницы.

Я проснулся и понял, что что-то не так.

А потом понял, что. Мне не снился любимый кошмар.

Самочувствие было на удивление хорошим. Задним числом я сообразил, что вкус зелья напоминал растворимый сбор ?12, вечером я просто не сумел на нём сосредоточиться. Хуже того — кажется, я проявил недюжинный кретинизм и редкостную невежливость. Да и ситуация в целом оказалась глупейшей: полторы недели шататься по канавам в поисках преуспевающей коллеги, снявшей комнату на постоялом дворе напротив...

За умыванием в голове окончательно прояснилось, и я понял, что некоторые важные вопросы остались незаданными. Например — как существо размером с лисицу ухитрилось слопать целого человека в один присест? Или их стая? И возможны ли новые жертвы?

Вопреки моим опасениям, госпожа Вирена нашлась моментально. Похоже, мне удалось достичь уровня дурости, при котором начинает везти: едва переступив порог "Жёлтого коршуна", я увидел, как абиологичка спускается с обеденной веранды "Златокрылки". Дневной свет не пошёл ей на пользу: во сне она казалась стройной, вчера вечером — худой, сейчас — откровенно тощей, кожа да кости. На щеке белела полоска шрама, явно недавнего и не до конца залеченного.

— Доброе утро, госпожа Вирена!

— Доброе утро, господин некромант. Можете называть меня Виреной, но учтите: имя не настоящее. Ринета Ясенко просто не в курсе.

Да, зря Ринетка вчера чуть ли не под стол пряталась.

Оказалось, что абиолог отправляется на прогулку, и я нахально набился в сопровождающие. Надо же было как следует её расспросить. Начал я с имени:

— ...Леэка, — с восточным акцентом растягивая "э", отвечала волшебница, — Можно Лека.

Я даже задумался — она действительно с востока (тогда "Леэка", вероятно, имя, данное при рождении), или, всё-таки, из здешних краёв (тогда это облагороженный вариант первоначального имени, той же Леки). Потом мне пришло в голову, что Леэка обладает удивительным даром сбивать меня с мысли и уничтожать нить разговора.

— Госпожа Леэка, я хотел узнать...

Мои опасения не подтвердились. Гигантский шурш, как и его мелкие сородичи, никогда не бывал замечен в стае. Что до его аномального аппетита, здесь специальная литература отмалчивалась. Да, шурши съедали людей целиком, оставляя лишь кости и (иногда) кишечник с желудком. Результаты вскрытия пойманной нечисти ничего не дали, а натурные эксперименты ставить не удавалось, поскольку любую отличную от человечины пищу шурш ест в количестве, приличествующем его размерам. Леэка полагала, что новых жертв в Верхнем Жальце не будет — если только нечисть не свихнулась окончательно и не решила сменить место обитания.

— Думаете, он просто пробегал мимо?

— Думаю, — беспечно отвечала Леэка.

Мы как раз шли мимо ратуши. Леэка не знала занимательной истории её создания, и я счёл своим священным долгом просветить собеседницу.

— ...Но хоть крыша получилась красивая?

— По слухам — да, а лично я её не рассматривал.

— А почему? В смысле — почему не рассмотрели?

— Как? — я выразительно поднял голову.

— Вы не умеете левитировать? — с преувеличенным испугом воскликнула Леэка.

— А что, Четвёртый закон Элoдиса1 уже не действует? — слегка язвительно ответил я.

— "Шерский каскад".

— Вы имеете в виду это новое заклинание князя Ясеня Эш Вирен? Разве человек может его применить?

— Каскадную левитацию назвали шерской по расе изобретателя, а не по расе применяющих, — укоризненно заметила Леэка.

— Почему-то считается, что по расе применяющих. А Вы когда-нибудь ей пользовались?

— Да, приходилось. За полтора номинала.

Я попытался вспомнить, какой у каскада номинал. Не вспомнил: я не только не знал этого заклинания, я его никогда не видел ни в действии, ни на бумаге. Надо бы не забыть по возвращении в Стреленск зайти в Центральную библиотеку. Дожил, некромант, — абиологи издеваются! И правильно делают, что вдвойне обидно. Хотя, Леэка для абиолога необычная — интересуется боевыми заклинаниями, одновременно живёт в глуши и пребывает в курсе новейших открытий, владеет изрядным состоянием и отдыхает в мелких городках... Некоторые пункты списка удивляют сочетанием, некоторые странны сами по себе — например, по-настоящему богатых абиологов мне доселе не попадалось.

Я подумал, что, кажется, снова повёл себя по-идиотски. Увы, мне не было суждено исправиться: на заборчике, мимо которого мы как раз проходили, сидел Данмис Премудрый собственной персоной. Выглядел он прелюбопытно — что-то среднее между "после недельной попойки в "Синем Осле"" и "после двух дней летом на солнцепёке без холодильного заклинания".

— Либо Ринета нарушила рецептуру, либо этот славный молодой человек перепутал три ложки с тремя чашками, — констатировала Леэка.

Я протёр глаза. Данек никуда не делся.

— Ты отправился сканировать кладбище среди ночи и решил замаскироваться, чтобы приняли за своего? Исполнение хорошее, но идея никуда не годилась с самого начала.

— Больше похоже на передозировку божьего пальца, — возразила Леэка.

— Это сиффская орхидея, что ли? Она же только в яды идёт...

— Не только. В смеси с толчёными мухоморами и листьями ясника даёт временное усиление заклинаний некрокласса. Правда, потом... — Леэка раскрытой ладонью указала на Данека, — Конечно, если соблюсти умеренность, последействие наступит через сутки-двое и проявится в виде обычной слабости.

— Данек?

Данек вяло поднял глаза, но ничего не сказал.

— Данек, ты действительно перебрал зелья?

Данек неопределённо шевельнул головой и промычал что-то среднее между утверждением и отрицанием.

— Общая школа, первый курс! Впрочем, тебе идёт, а размножаться при твоих умственных способностях нельзя, нечего идиотов плодить. Почему до сих пор не в постели?

— Сил нет...

Я посмотрел на Леэку, собираясь извиниться и отвести этого придурка на постоялый двор, но оказалось, что волшебницы рядом нет. Я даже не заметил, как она исчезла! Ладно, первоочередная задача — дотащить придурка до кровати. С учётом его состояния, можно не церемониться и использовать простейший телекинез: сопротивляться мальчишка не сможет.

Путь до улицы Двух Дубов ознаменовался встречей с сотником, попытавшимся со мной заговорить. Я поставил Данмиса на мостовую (практикант шатался, но худо-бедно сохранял вертикальное положение) и вежливо спросил, чего хотят городские власти. Если власти чего-то и хотели, у них не достало мужества сформулировать свои пожелания.

Сбросив Данека на кровать, я наложил на него общее очищающее заклинание и заглянул к Ринете. Девушка строчила отчёт. Я (на всякий случай) выяснил, какие зелья собирались использовать два лентяя, и пошёл смешивать противоядие от "Глазастой гармошки" (она же "Коктейль Эльси ?2"). Это зелье позволяет предсказать дополнительные вопросы преподавателя или, в худшем случае, их тематику — детальность зависит от способностей ученика в магии разума, но с моих подопечных станется вообразить, что их может компенсировать увеличение дозы. Забавнее всего то, что меня "гармошкой" не взять даже полноценному провидцу — защита была "просто так, на всякий случай" поставлена пятьдесят пять лет назад, после самой первой сессии, ознаменовавшейся использованием свежеизобретённого коктейля. Помню, сдавали мы этику и философию магии...

...Главное — не забыть поблагодарить Леэку. Кажется, я понял, почему Ринетке хватает ума задавать вопросы и не давить на несуществующую жалость.

К ужину Данек несколько отошёл — по крайней мере, смог внятно разговаривать и самостоятельно перемещаться. Я не без удивления узнал, что парень кое-как просканировал два кладбища. Возвратился из города Шиару; судя по посеревшим зрачкам, он не столько исследовал некроактивность, сколько пытался прийти в чувство после заучивания методички, осуществлённого ночью или утром с использованием "зелья памяти". Этот обошёлся без передозировок, он всего лишь совершил Первую Главную Ошибку Школьника. Зубрёжку следует растягивать на несколько дней, а то и недель, чтобы учить до тридцати двух страниц в сутки, регулярно принимая зелье. Только в этом случае ты останешься в состоянии анализировать выученное. Если же попытаться разом осилить сотню страниц (как то практикуют очень многие в канун экзамена), рассудок отправится баиньки, и тебя завалит любой дополнительный вопрос, начинающийся со слова "Как", даже "Как вскипятить воду".

В оставшиеся полтора суток парни изо всех сил старались носиться по городу; Ринета неспешно писала отчёт. Утром второго дня все трое ощутили сильное недомогание (слабость, боль в висках и глазах, колебания температуры между 209 и 2112, звон в ушах, видения) и предложили перенести сдачу практики. В ответ я предложил противоядие от "гармошки" — как я и рассчитывал, зелье было выпито в устрашающих дозах, стакан на каждого. Шиару немедленно попытался симулировать тяжёлое отравление, я пообещал, что из уважения к его плохому самочувствию выслушаю его отчёт в первую очередь. Через несколько секунд троица унеслась готовиться. К обеду спустилась только Ринетка.

— ...А Вы уже помирились с госпожой Виреной? Лучше помиритесь, она и на архимага может порчу наслать.

— С какой стати ей насылать на меня порчу? Мы не враги и не ссорились.

— А Данек сказал, что Вы прохаживались насчёт Общей школы, — неуверенно произнесла практикантка.

— И что?

— Так она из Общей школы! Я когда была в Жабинке на практике, Вилька тоже ляпнул, она его головой в болото окунула!

Неужели мне предстоит снова искать Леэку? По закону подлости потрачу ещё две недели. Не на это ли рассчитывает Ринета? Отчётик-то не дописан, хоть она и делает вид, что всё в порядке. Нет уж, раз я всё ещё не синий, поиски можно отложить на завтра. Кстати, сначала я был уверен, что абиолог училась там же, где и я сам — в Высшей.

И вот, настал светлый миг сдачи практики.

Со стороны мы, наверное, выглядели живописно. Нормальным мог показаться только я, некромант с пятидесятилетним стажем, которому полагалось бы пугать окружающих мертвенной бледностью, скелетоподобностью, красными радужками, свистящим голосом и прочими милыми последствиями неудачных магических экспериментов. Мои подопечные являли собой наглядное пособие для урока на тему "Разовые зелья и последствия их неверного применения". У всех троих дрожали руки (у Ринеты меньше — имея несколько дней на написание отчёта, она прибегла к "Скорописцу" лишь под конец). Шесть глаз были снабжены красивой зелёной окантовкой благодаря "глазастой гармошке"; некоторая замороженность движений являлась обязательным последствием противоядия. На мертвенно-бледной коже Данека местами наблюдались голубые пятна; на щеке красовалась внушительная царапина. Шиару до сих пор перемещался на ощупь — осветление зрачков вызвало естественное ухудшение зрения. К тому же, у парня возникли явные проблемы с координацией. В процессе сдачи выяснилось, что умственные способности также подверглись воздействию зелий. Ринета никак не могла сосредоточиться — налицо была повышенная непереносимость "гармошки". Шиару так и не сумел правильно определить тип некроактивности — вызубрив всю методичку и весь учебник, он перестал соображать. Данек думал по пять минут над простейшими вопросами.

— Отвратительно, — резюмировал я под конец, — отчёты не готовы. В ответах ошибки. Облик указывает на приём всех "экзаменационных" зелий, какие только найдутся. Ни один уважающий себя учитель Общей школы не поставит больше единицы ученику, по уши накачавшемуся зельями, тем более, сверх дозы. Ваше счастье, что я сегодня добрый. Отчёты переделать, даю два дня. Оценка на балл ниже, а увижу следы "Скорописца" — поставлю единицы, и практику не зачтут. И спрашивать я ещё буду.

Поднявшийся вой заставил бы вторично умереть всех баньши Мерцающих холмов. От зависти. Мне не хотелось ни спорить с практикантами, ни тратить на них волшебную силу, хотя, ста одиннадцати нисов хватило бы, чтобы они замолчали на сутки, а двадцати четырёх — навсегда. Я сказал "Теряете время" и ушёл искать Леэку — надо же было извиниться. Выпускники Общих школ, добившиеся успехов в магии, относятся к порицанию своих учебных заведений достаточно болезненно — например, последняя дуэль между Шелар Онельской и Тинславом Рудоярским, когда два взрослых разумных архимага чуть не разнесли в пыль и Старосбирово кладбище, и примыкающую Старосбирову улицу, случилась из-за необдуманной фразы "глупость, достойная Общей школы".

Как ни странно, Леэка ещё не вернулась в свою комнату в "Златокрылке". Я и не думал, что она любит гулять по ночам — сама же говорила, что приехала спать. Ждать я не стал из-за практикантов. А собственная ночная прогулка ничего не дала.

Наверное, Леэка изобрела и испытала на себе заклятие ненаходимости. Я безуспешно пытался застать её на постоялом дворе; я по два часа ожидал под дверью её комнаты; я бродил по окрестностям улицы Двух Дубов — но в лучшем случае узнавал, что она "Вот-вот только ушла". Ещё и приплачивал, чтобы о моих визитах её не уведомляли — интуиция подсказывала, что волшебница меня засмеёт. Единственным более-менее интересным событием этих двух дней оказалась встреча с сотником, имевшим наглость спросить, как идёт расследование. Я изложил текущую версию, присовокупив предложение для верности разговорить купцов скелет. Как ни странно, мне поверили — кажется, даже вариант с допросом скелета перестал вызывать омерзение.

О том, что скелет действительно придётся допрашивать, я узнал на следующее утро. Я как раз собирался начать допрос практикантов, мы успели рассесться на веранде "Коршуна", когда явился сотник. Выяснилось, что градоначальник не очень-то мне верит. Этот Рок слыл милейшим человеком, и если я ошибся, извинениями отделаться не удастся. Заняться мертвецом мне предлагалось "незамедлительно" — этой ночью. Я спросил "Почему не сейчас?" (практиканты с надеждой уставились на сотника), на меня высыпали ворох местных суеверий, я понял, что проще пойти на поводу у заказчика, чем заниматься бесплатным просвещением, и вернулся к насущной проблеме — сдаче практики.

— Учитель, неужели Вы собираетесь допрашивать голые кости? А можно посмотреть?

— Собираюсь. Возможно, я позволю вам присутствовать, но сначала вам предстоит защитить отчёты, — отвечал я, — Начнём по порядку. Итак, Шиару...

На этот раз результаты допроса, по крайней мере, позволяли мне выставить положительные отметки: погрешности укладывались в пределы, допущенные методичкой "Об оценке знаний", отчёты выглядели более-менее пристойно, нестандартная внешность практикантов могла быть обоснована при помощи стандартной отмазки "ночей не сплю, кушать забываю, нервы никуда". Сопровождать меня на кладбище я разрешил только Данмису и Ринете — оценка Шиару колебалась между двойкой с плюсом и тройкой с минусом, высшая некромантия ему пока ни к чему. Ринета, однако, пойти не смогла — действительно не спала прошлой ночью, так что, мы отправились вдвоём с Данеком. По дороге я зачитал школьнику список запретов — главным было традиционное "не вмешиваться в обряд". Лицо у Данека стало на удивление печальным — похоже, парень всерьёз рассчитывал, что я приглашу его ассистировать. Поразмыслив, я придумал ему занятие:

— Одно исключение. При обряде, скорее всего, будут присутствовать посторонние. Я могу поручиться за их реакцию — она будет худшей из возможных. Твоя задача: при необходимости сдержать зрителей, не прибегая к заклинаниям, способным вступить в резонанс с моими или помешать им.

— Как можно помешать заклинаниям высшей некромантии?!

— Только прямым ударом. Вот с резонансом хуже. Обычный "мёртвый глаз" в нужный момент — и ты поднял всё кладбище.

Данек не сумел скрыть вспыхнувшего интереса. Эфин, это даже не первый курс Общей Школы! Неужели их чувства юмора и понимания магии только на это и хватает? Ах, всё кладбище подняли, ах, полгорода затопили, ах, в сто шестой попытались вызвать дух Рэна Соото, ах, случайно вывели новый вид нечисти, твари оказались бессмертными людоедами, размножающимися почкованием, гы-гы-гы...

— За Рябиновскую Резню практиканта казнили, — меланхолично напомнил я (кажется, слово в слово повторив давнюю Данекову реплику), — Но у меня ты до казни можешь не дожить. Мне как раз нужно пару человеческих жертвоприношений для диссера.

— Учитель, я ничего такого не думал.

— Думал, — отрезал я, — И очень громко.

— Как???

— У вас не было курса "Введение в телепатию"?

Данек наморщил лоб. Ясно, прошли и забыли.

— Но вы же не телепат.

Я подумал — не ответить ли умнику профессиональным "хрустальным" взглядом, но вовремя понял, что это глупо. Лучше быстренько сотворить иллюзию "нефритовых глаз": мы уже подходили к кладбищу. У ограды переминался с ноги на ногу градоначальник, рядом ошивались два стражника. Сотник отсутствовал.

— Могилу не разрывали? — деловито осведомился я, — Ладно, показывайте ваш склеп.

Плохо. Неужели я устал настолько, что меня всерьёз пробивает на телепатию? Я практически не контролирую этот процесс, расход волшебной силы может оказаться огромным. Внимательно приглядевшись к градоначальнику я понял, что истощение мне пока не грозит: его мысли были ещё громче Данековых — любой телепат поймал бы их, не затратив ни микрониса. Сказалось полнолуние: в такое время многие процессы текут неестественно. Наверное, боги творили полнолуние с большого похмелья и не заботились о закономерностях, и теперь неопределённость с определённостью сплетаются в узоры с ирксова ковра, и горит невидимая свеча, заставляя скакать тени на стенах.

Первый Общественный Склеп напомнил мне ратушу — на фоне многочисленных деревянных кенлимских гнутых крестов и редких каменных плит массивное сооружение смотрелось не хуже, чем помянутое здание городской администрации на фоне жилых домов. Склеп построили в складчину несколько зажиточных купцов и чиновников, пожелавших хоть в смерти уподобиться столичным богачам (сооружение персональных усыпальниц показалось занятием непрактичным, ибо дорого). Пока мы шли по тропинке к центру кладбища, градоначальник сообщил, что склеп ежегодно освящается, что построен он из священного чёрного гранита, дверь выкрашена краской на святой воде и окована серебром, а на полу и потолке начерчены охранные знаки. Мне стало как-то не по себе. Если строители не подворовывали, а сбир не ленился, то склеп превратился в чёрный ящик пятой-шестой категории. Внутри у нас, вероятно, лежит скелет убийцы, к тому же, погибшего мучительной смертью. Спрашивается, что там обитает? Два последних предложения я произнёс вслух, адресуя задачку практиканту.

— Тиляк? — с надеждой спросил практикант.

— Вряд ли. Лучше соберись. Забыл, что я твою четвёрку на балл снижу?

— Э-э... нет, не забыл. Может, лунный последыш?

— Этот действительно может.

Градоначальник слушал нашу беседу с возрастающей тревогой. Разумеется, в присутствии обычного заказчика ни один маг не позволит себе такое поведение, но бесплатно работать на власти мы не любим. Особенно после того, как власти понаставят крестов на пентаграмму. Может, попросить его войти первым? Ведь милые люди, опять же, все свои...

— Рискнёшь, Данек?

Данек закатил глаза, проверяя резерв. Сунул руку в карман, достал витой медный браслет, повертел его в пальцах. По браслету побежали цветные искры. Амулет? Индикатор резерва? Артефакт-проводник? Нет, на проводник не похож.

— Рискну, — решил практикант.

Всё-таки, индикатор резерва — амулет вряд ли был бы небрежно сунут обратно в карман. Умение точно оценивать свои силы, переводя интуитивные "устал", "устал, но только физически", "устал, но немного", "в форме", "не в форме" в нисы и килонисы приходит не сразу, иногда — после десятилетий практики, и около половины школьников используют для числовой оценки своего запаса магические приборы.

По контуру двери склепа возникло золотое свечение. Непросвещённый наблюдатель не сумел бы понять, где его источник — внутри или снаружи. Стражники начали дрожать. Градоначальник попытался за них спрятаться. Свечение налилось нефритовой зеленью, дверь скрежетнула и медленно открылась наружу. Что-то завыло. Похоже, у Данека была пятёрка по деловым отношениям. Я, конечно, натура прозаическая, но тоже понимаю — красиво! Хотя сам не стал бы тратить нисы на иллюзию.

Свечение втянулось внутрь склепа, и практикант переступил порог. Из непроницаемой (явная иллюзия) тьмы прозвучал ужасающий грохот (магического происхождения), потом послышался вой (той же природы) и, наконец, из проёма стремительно вылетел серебристый фантом, растворившийся среди крестов.

— Учитель, всё чисто! — доложил практикант.

Мы вошли в склеп.

Похоже, строители халтурили, а сбир ленился. Ящик-то образовался, но в нескольких местах имелись щели, сквозь которые утекла лишняя некроэнергия, так что, необходимость предварять допрос очисткой местности исчезла, и я занялся обдумыванием насущной проблемы по имени "градоначальник".

Проще всего допрашивать свежий труп, у которого сохранились мозг и голосовые связки. Хуже обстоят дела с полусгнившим, способным удержать мел или перо. Конечно, при необходимости можно получить информацию и у скелета, но форма передачи будет невербальной. Поток мыслей и образов окажется доступным только некроманту, ведущему обряд, и магам-зрителям, получившим "подключение" (при наличии оных). Можно подключить и зрителей-немагов, но нет никакой гарантии, что обычный человек не попытается влезть в обряд. Помешать не помешает, пережить не переживёт. Ещё можно создать иллюзию на основе полученной информации, но не факт, что информация окажется образной. Вызов духа исключён...

— Учитель, по-моему, он... не того.

Данек смотрел в каменный саркофаг сквозь прослойку лилового воздуха, по форме напоминающую земляную грушу. Я не без труда опознал в этой кляксе "глаз Эльси".

— Не чего?

— Не того... не ушёл.

— Убери око, — я начертил в воздухе круг, мысленно читая заклинание, и на месте лиловой кляксы возникла нежно-зелёная двояковыпуклая линза правильной формы. Теперь и я видел серебристый нимб вокруг черепа. Ящик работал! Хотя...

Я щёлкнул пальцами, настраивая фокус. Эфин! В смысле — или шутка эфина, или галлюцинация. "Нимб" принадлежал остаточной личности.

Когда человек умирает, его дух обычно отделяется от тела весь и сразу. Но иногда этого не происходит — могут помешать колебания эфина, при медленной мучительной смерти уход растягивается, некоторые предсмертные проклятия вызывают разрыв души (собственной)... В таких случаях первой улетучивается личность-Я. Оставшееся привидение обладает всей памятью, оно способно мыслить и принимать решения, но это уже не тот человек и не душа того человека, а злобный призрак, способный, к примеру, запросто слопать души всех, кого любил (или не любил — это для них не имеет значения) исходник. Если разрушение прекратится на данной стадии, в одиннадцати из тринадцати случаев такому призраку присваивается вторая категория опасности, ещё в одном — первая. Если же разрушение не прекратится, вслед за "я" уйдёт способность мыслить и принимать решения, и оставшийся сгусток воспоминаний будет опасен лишь для сильно впечатлительных натур. Иногда можно наблюдать и другие комбинации, но в скелете купца, похоже, застряло именно "я" — несусветная редкость. Плюс остаточная память костей... да мне повезло! Покрепче связать призрак и кости — стандартный механизм создания некростражей, заставить призрак отвечать на задаваемые костям вопросы — задачка для восьмикурсника.

Я достал мел и начал чертить на полу тетраграмму. Опасливое выражение лица градоначальника быстро сменилось изумлённым — видимо, вспомнил очередную басню. Народные суеверия прочно увязывают любые магические действия (не только некромантию) с пентаграммой. В реальной практике для вызова духов используется круг, для работы со стихиями — треугольник, в магии разума — гексаграмма, в природной — гептаграмма. Пятилучевая звезда применяется для концентрации энергии, например, при жертвоприношениях. Четырёхлучевой пользуются маги едва ли не всех специальностей (от провидцев до травников), но только начиная с третьей (редко — с четвёртой) степени. Бывали попытки пристроить к делу восьми— и девятилучевые звёзды, но из этого ничего не вышло, и слава Неопределённости: удовольствие ниже среднего — рисовать девятилучевую звезду в полевых условиях.

Всего необходимого инвентаря при мне не было (я не взял его в Верхний Жалец), готовить составы на тридцати девяти травах и десятке-другом нерастительных компонентов я откровенно поленился, ограничившись лишь необходимым, и теперь предстояло расплачиваться чистой силой. Поэтому я твёрдо решил экономить на эффектах. Градоначальник и так своё получит. Начертив звезду, я достал из кармана пакетик с пеплом (полено сосновое — 1 штука, веточки берёзы — 4 штуки, пергамент — 400 см2) и насыпал четыре горки напротив лучей. Добавил по угольку, зажёг от факела лучину и попытался заставить это безобразие дымиться. В идеале вокруг звезды надо развести шестнадцать мини-костров и дождаться, пока останется едва тлеющий пепел, но я сильно сомневаюсь, что сумею найти в радиусе сорока вёрст рогатый орех, ветки которого требуется жечь, или алмаз в сорок две ранхи3, который в процессе подготовки должен лежать в центре тетраграммы и собирать свет. Наконец пепел задымился, я погасил лучину и прочёл первое заклинание, включая звезду. Слабое свечение было первым и последним внешним эффектом — кажется, один из стражников перекрестился, но я заставил себя не обращать внимания на окружающих. Звезда включена, теперь — связать с объектом воздействия. Тут пришлось помучиться, выложив тройной номинал. Подготовка завершилась, началась собственно некромантия: привязка "Я" к костям, вызов его в центр звезды и допрос. Ох, и влетело бы мне, если бы градоначальник знал, что я собираюсь сделать или что чувствует "Я", оказавшись внутри трупа, особенно такого... Но просвещать его я не намеревался.

— Рок!

В центре звезды на миг замер бледно-серебристый уменьшенный вчетверо голый человек. Миг истёк — и призрак со стоном метнулся вперёд, но был отброшен границей и закружился на месте.

— Помогите мне помогите мне он меня съел помогите мне ОН МЕНЯ СЪЕЛ! Он же съел меня, съел, съел...

Монотонное бормотание сменилось плачем и криками. Голос всё время менялся, делаясь то выше, то ниже, и иногда переходя в визг.

Представляю, как бы я мучился, если бы мне пришлось допрашивать куцые остатки духа купца. Но я говорил со скелетом — "Я" было рупором, обязанным отвечать и перемежавшим ответ стонами истерзанной души, навсегда застрявшей в миге гибели. Или — чем эфин не шутит — в каком-то моменте после?

— Отвечай правдиво и без утайки: убивал ли ты когда-нибудь людей?

— ...он съел меня, этот зверь съел, глодал мои кости, я убивал людей, я... ох, больно...

Призрак кружил по тетраграмме, натыкаясь на невидимые границы или увязая в них; иногда он принимался кидаться туда-сюда, снова и снова не замечая ни границ, ни ударов о них.

— Скольких ты убил?

"Я" могло бы сказать "не помню", кости ответили "шестнадцать", но чтобы услышать число, пришлось переждать долгие стенания "я". Допрос сильно затянулся — ответы трупа, который не мог солгать или смолчать, приходилось выуживать из бесконечного плача души, постоянно повторяемого "он меня съел", стонов и воя. Я расспросил о каждой жертве, стараясь запомнить как можно больше, и лишь под конец — больше для формы — поинтересовался, как он умер.

— Съел меня, всё съел, всё, мысли мясо память съел, съел, съел, уснуть нельзя... я кости, я кости... рыжий пёс влез в окно, ел меня живым, и мёртвым ел, а я чувствовал и живым, и мёртвым, я кооости...

Мерзавец. Без вариантов. Бывают безумцы, неспособные осознать, что происходит. Бывают уроды, неспособные отличить хорошее от плохого. Этот был сравнительно умён, расчётлив и хладнокровен — ему просто нравилось убивать молодых женщин. Если бы я был юным идеалистом или поборником справедливости из Жёлтого Легиона, я (вероятно) попробовал бы разорвать связь "Я" и костей. Я не стал этого делать. Пусть всё идёт как идёт. Я вернул остатки души Рока обратно в череп, запечатал коридор между звездой и саркофагом и потушил звезду. Руки мелко дрожали. Обряд не только слопал половину моего запаса волшебной силы — он ещё и измотал меня физически. Стирал тетраграмму я на автомате, не думая. Под конец до меня стали доходить звуки из внешнего мира. Звуки были... хм... какая скотина так выражается в присутствии подростка?!

Я наконец повернулся к дверям. Один стражник стоял на коленях рядом с лужей рвоты и сжимал ладонями уши. Второй изогнулся в неестественной позе, странно растопырив руки и ноги — Данек держал его стихийным заклинанием. Этот второй стражник и был источником нецензурных выражений. Градоначальник оказался крепче, чем я предполагал — он, правда, сильно побледнел и был вынужден опереться на один из саркофагов, но я ожидал или обморока, или воплей.

— Данмис, отпусти стражника. Что он сделал?

— Хотел "остановить это", — отрапортовал Данек, — Учитель, а как Вы...

Проснулся я ближе к обеду — и, разумеется, испытал на себе все прелести полуденных пробуждений, а именно туман в голове и сонливость. Умывание холодной водой не спасло, я подумал, что, возможно, меня выручит длительная прогулка на свежем воздухе.

В обеденном зале сидели практиканты. Похоже, тоже свежевыползшие из комнат. Я не испытывал особого голода и решил перекусить по возвращении. Стоило мне переступить порог постоялого двора, как я увидел в десятке метров худую рыжеволосую женщину.

Я потёр глаза. Нет, не мерещится — Леэка спускалась с веранды "Златокрылки". Здесь точно поработала магия! О заклинаниях, не позволяющих найти человека, когда ищешь, но дающих возможность случайно с ним встретиться, когда забудешь о поиске, я не слышал. Значит, какое-то проклятие. Интересно, на ней или на мне?

— Добрый день, господин некромант!

— Приветствую, госпожа абиолог. Куда-то собрались?

Я сразу обратил внимание на то, что Леэка переоделась в простой чёрный костюм — кажется, тот, что был на ней при нашей первой встрече. А вот дорожную сумку за плечами волшебницы заметил не сразу. Хорошая такая сумка, увесистая.

Оказалось, что я очень своевременно решил пройтись. Абиолог "собралась" домой, в свою глухую деревушку — как там её, Камышовка..? Новую партию кошмаров с рефреном "Что ж ты, гад, не извинился?" я смотреть не хотел.

И я извинился.

Правда, Леэка не обратила внимания на мой выпад в адрес Общей школы. И забыла его через минуту после нашего расставания. Она, оказывается, в тот момент больше думала о том, не слетать ли на крышу ратуши. Не слетала. Зато, теперь, когда я напомнил и заострил внимание... короче, извиняться пришлось долго и обстоятельно. И ещё сказать "Спасибо" за то, что Леэка не состоит в Ордене Кувшинки и Стрелолиста, члены которого торжественно обещали вступаться за доброе имя общих школ всюду, где на него покусятся, вне зависимости от личности и магических способностей покусившегося.

Потом я рассказал о допросе скелета. В общих чертах. Потом обнаружил, что мы стоим у самой кромки леса, но впереди нет и тени дороги.

— ...А где Ваша лошадь? — спохватился я.

— У меня её нет. До моей деревни неделя пешего пути, а верхом нужно делать крюк через Стреленск.

— Неделя? — усомнился я. Леса здесь неплохие, а к востоку — вообще малопроходимые.

Леэка только улыбнулась.

— Пока, некромант!

— Про... подождите, я совсем забыл! При нашей первой встрече... ну, возле трупа... Что такого Вы поняли, когда смотрели на тело? Что такого там было?

— Глагол.

— Что?

Она не ответила. Повернулась к лесу и бесшумно пошла прочь.

Глагол?

Лека неспешно — и быстро — шла к лесу.

Рыжая собака бежала у её левой ноги.

Я готов был поклясться, что собака улыбается в семьдесят восемь зубов.

"Есть!"

Что ж — а меня не казнили за Рябиновскую Резню. Побоялись, что встану...

Земля дрогнула. Я резко повернулся к городу, над которым занялось бирюзовое зарево.

Тиляк побери этих практикантов! 1Четвёртый закон Элодиса, или закон левитации Элодиса. "При классической левитации на высоту более 9,6 м номинальный расход волшебной силы прямо пропорционален кубу высоты; при стихийной левитации номинальный расход волшебной силы не зависит от высоты".

235,3 и 38,1 градусов Цельсия

3около 70 каратов