Деформация

— Если остановлюсь...

— Крис, я знаю коды!

В голосе Псионика послышалось раздражение, и Крис невольно восхитился прикованным к креслу инвалидом. Когда-то у них был единый, невидимый начальник, царь и Бог — жесткий управленец с машинальной точностью выдававший координаты жертв. И они убивали. Ученых, политиков, особо любознательных детей и их родителей. Экстрагентам не требовалось знать, кто именно ведет их по траектории от одной красной точки к другой, достаточно было приказа.

Крис не испытывал ненависти к бывшему кукловоду. Но четкий контраст, порожденный новым вождем юнцов, заставил уважать Псионика. Только тот, кто не рискует понапрасну воинами, может именоваться королем и не бояться революций.

Воевать с такими — удовольствие.

Еще тусклое утреннее солнце робко прощупывало покореженные стены. Под ногами хрустело бетонное крошево, скрежещущий звук разносился в безветренном воздухе.

— У тебя чудовищная интуиция, — кивнул Крису Псионик. — Все мы бегали по пансионам, но этот — действительно безопасен. Надеюсь, никто не против, что я присяду?

Собирая полами легкого плаща пыль, Псионик проковылял к валяющейся батарее центрального отопления и, морщась, сел. Вытянул протез, чтобы успокоить мышцы на стыке. Обычно к новым конечностям люди привыкали быстро, искусственно выращенные ткани крепились резиновыми ободами, почти срастались с живой плотью. Но бывший экстрагент не захотел тратиться на биотехнологии. По собственному царству удобнее передвигаться в кресле, а для редких вылазок достаточно возможностей механики. Только стоять долго на протезе мучительно — стянутое ремнями бедро и без того ноет.

— В пансионах никогда жучков не ставили, — снисходительно изрек Крис, садясь напротив Псионика. Его пальцы продолжали комкать воздух, выключать электротон Вериз не собирался.

Псионик взял всего троих охранников: двое мальчишек и Бэлла встали грамотно — разносторонним треугольником — хоть один, да успеет среагировать. Окси тоже со счетов сбрасывать не стоит, расстояние от стены до Криса она пролетит за миг.

— Ну какой ты умный! — всплеснул руками Псионик. — Ушел от девяток, наколол целую структуру безголовых идиотов, бегающих за экстрагентами, словно тупые шавки по наводке кинолога. Крис, да ты — гений! Воистину! Потому что только гении могут быть такими непроходимыми придурками, зацикленными на одной задаче.

— Морали читать своим молокососам будешь, — спокойно оборвал Крис, стараясь держать себя в руках.

На оскорбление никто не отреагировал. Хорошая дрессировка.

— Крис, — уже без издевки продолжил Псионик. — Ты думаешь, мы выряжаемся в это барахло, чтобы круче выглядеть? — он подергал полы плаща и смачно сплюнул. — Чушь. Встроенная в ткань электроника передает камерам слежения скорректированное изображение. И сейчас я для них шикарная блондинка с вот такенными сиськами, Денни похож на Круза Монсье в "Плавающем доме", а ты, кстати — негр. Все чинно, никакого расизма, сплошная политкорректность. Потому что любой балаган должен соответствовать представлению об идеальном, счастливом обществе.

— Что-то я не пойму к чему ты клонишь.

— Все ты понимаешь, Крис. И Окси понимает, только открещивается. Всеобщее спокойствие и благосостояние — искусственно созданная инфраструктура. Да не о том сейчас. Крис, — Псионик подался вперед, оперся о здоровую ногу, — ты никогда не задумывался, откуда зимой появляются мухи? Сидишь себе спокойно с пивом перед плазмой, смотришь какую-нибудь чушь, типа "Муравьи атакуют", часть сто двадцать пятая. Вот очередной мутантище с усами, стреляющими лазером, завалил очередного ротозея. Ты хмыкаешь, переключаешь программу или подходишь к окну посмотреть, как снег падает, и ясно понимаешь, что на самом деле таких муравьев не существует. Тебе наплевать на этих муравьев, потому что они — выдумка. И это правильно. Показали гипертрофированную угрозу, ты ее послушно проглотил. И вдруг слышишь: "бззззззззз". Под потолком летает муха. Обычная такая, крылатая, живая муха. Зимой. На что угодно готов спорить, что ты решишь, будто она недавно вылупилась из яйца, оставленного здесь залетной мамашей. Ведь откуда еще зимой взяться мухе? На самом же деле, их выращивают. И выпускают в домах, приклеив к спинам нано-камеры. Им, — Псионик ткнул пальцем в окно, где вдали виднелся Указующий Перст, — мало единой сети лайверов. Кстати, вы оба молодцы, первым делом перепрограммировали игрушку, это правильно. Но даже в сортире за вами наблюдают мухи, крысы, комары.

— Не верю, — Окси отделилась от стены, которую подпирала во время монолога Псионика, и принялась ходить по комнате. — Зачем тратить столько технологий и сил на слежку? Люди не хотят воевать. Им и так хорошо. Пси, извини, но ты заигрался.

— Это не я заигрался, а у тебя способность к борьбе атрофировалась, как и у всех остальных.

— Ну и что? Мне нравится просто жить. Понимаешь? Работать, а потом приходить домой и смотреть "Муравьи атакуют". Это лучше, чем придумывать себе противников, потому что других развлечений, кроме войны не знаешь.

Крис не вмешивался. Даже если Окси сама пришла к Псионику, его планов она не разделяла. От постоянного движения пальцы начали ныть, но отключаться еще рано. Крис уже собирался поторопить инвалида, устроившего перепалку взглядов с подругой.

— Я не придумываю врагов, Окси, — твердо произнес Псионик. — Его зовут "Тайлер".

— Давно хотел набить морду основателю бойцовского клуба.

— Не получится, Крис. Создатель "Тайлера" уничтожен. В отличие от самого вируса.

— Так это вирус?

— Именно, — Псионик поерзал на батарее, удобнее укладывая протез. Он явно устал сидеть на ребристом железе. — Интеллектуальный червь, перестраивающий любую систему под задачи саморазрушения. Грубо говоря, он меняет приоритеты. И вы можете представить, что произойдет, попади "Тайлер" в сеть техносфер. Говоришь, что вода в ванной слишком горячая, а техносфера заботливо увеличивает градус, посчитав команду диктовкой системы, а не твоего подсознания, истинного Я. Или...

— Хватит! Пси, чего ты от нас хочешь?

Окси подошла к Крису сзади, и он это позволил. Коснулся безымянного пальца. Ради борьбы с вирусом экстрагент-технарь не стал бы вылавливать оперативников. Значит, в деле замешаны люди. Причем — не безобидные. О спокойном существовании можно забыть в любом случае.

— Для начала я хотел бы извиниться, — сказал Псионик, наблюдая за зарождением хрупкого единства. — Крис, наши методы могут показаться подлыми, но в сознании привести тебя в штаб не было возможности. Поэтому не воспринимай Бэллу, как врага, вам еще вместе работать. А теперь скажи, что ты знаешь о нано-фипах?

— Ничего.

— Я так и думал. Окси покажи свой, пожалуйста, — Псионик дождался, пока она вынет кисет с боксом, и продолжил: — Это сверхтонкая пленка, записывающая мысли носителя. Такие есть только у агентов и экстрагентов. Думаю, ты не шибко расстроишься, узнав, что своего лишился. Если интересно, он лежит в нашей лаборатории. Нано-фипы создавались, как способ отследить действия погибших оперативников, узнать лица предателей. И вылавливают нас не ради избавления от бывших солдатов. Один из экстрагентов видел код "Тайлера" и до сих пор не известно, кто именно. Создатель вируса покончил с собой, как только понял, что написал вместо искусственного интеллекта. Он уничтожил исходники и подробно описал опасность в предсмертной записке с просьбой найти того экстрагента. Я не видел текста, но раз охота продолжается, цель властям неизвестна.

— А тебе? — спросила Окси.

— Это Влад. Последний из оставшихся, кроме тех, кто собрался здесь.

— Погоди, — остановил Крис. — Хочешь сказать, что остальных переловили?

— Да.

— Зашибись.

— Крис, агенты ищут код, чтобы держать его про запас. Эдакая замена ядерной кнопке. Мы должны его уничтожить. Я без вас Влада не достану. Вы без меня его не найдете. Ну так что?

Доверия к Псионику Крис не испытывал, но радужная перспектива вернуться в знакомые по историческим материалам времена ядерной угрозы, пусть и со сменой декораций, не хотелось. Земля снова уходила из-под ног. Заставляла принять боевую стойку, расчищать путь к заслуженному отдыху кулаками и пулями. Крис обернулся, в упор глядя на Окси. Эта сдалась. Знакомое выражение лица — грудью на амбразуры, с ножом против танка во имя спасения человечества лишь бы загладить вину за веселое детство с пистолетом в руках. Вот дура. Может, она еще и в Бога верит? Крис бы не удивился.

Большой палец коснулся мизинца, заставив Псионика тихо выругаться.

— Попридержи шавок, чтоб костюм мне не испортили, — сказал Крис, поднимаясь. — А ты, Окси, купи себе пудру. Синяк замазать.

Солнце стало припекать, но куртку Крис не снял. Если она и вправду камуфляжная, пренебрегать подарками судьбы не стоит. Ему еще искать машину, выбираться из города.

— "Тайлер" создан Веренцевым, — крикнул Псионик, и Крис вздрогнул.

Славка Веренцев. Худющий молчаливый мальчишка с мозгами гения и лицом иконописного Христа. Вечно немытые кудри по пояс, сутулая спина перед экраном, музыкальные пальцы, стучащие по клавиатуре — таким запомнился Крису младший брат Анны, той самой, которую обещал защищать брошенному умирать другу. Он не нашел ее, вернувшись с последнего задания на другом краю страны. И теперь понял почему.

— Его сестру даже не пытали, — добавил уже тише Псионик. — Вырезали мозг, подключили к машинам и долго рыскали в уголках памяти, потому что свой Вячеслав размазал по стенам...

— Хватит.

Крис не смог представить распластанное на операционном столе тело. Воспоминания крутились русской рулеткой, выхватывали кадры редких коротких каникул. Маленькие душные бары, речной берег, темный зал кинотеатра. Всегда вчетвером. Олег и Анна держатся за руки, Крис покупает на всех поп-корн, Славка не выпускает из рук ноутбук, даже валяясь на пляже, скептически ухмыляется при разговорах о предстоящей свадьбе. Вот только война кончится, и...

— Как Влад увидел код? — не оборачиваясь спросил Крис.

— Понятия не имею, — признался Псионик. — Но других кандидатур не осталось.

Криса это уже не волновало. Отключив электротон, он стянул блок-перчатку.

— Надеюсь, у тебя, Эйнштейн, есть план.

4. БЕС ПРОШЛОГО.

Фред Рантер ненавидел Россию. Расползшаяся на две трети континента страна вызывала в орденоносном капитане девятого отдела международной контроль-службы чувство брезгливости. Рантер ненавидел Россию так же, как прикосновение чужих пальцев к его клавиатуре. Но если жирные отпечатки потных рук с клавиш можно стереть влажной антибактериальной салфеткой, то от следов грязной страны не избавиться. Капитан бесился от необходимости есть за одним столом с русскими, спать на принесенных русским персоналом простынях, дышать воздухом, который каждую секунду впитывает выдыхаемую русскими вонь.

Этот народ на протяжении веков доказывал свою неприспособленность к нормальной жизни. Поколения лентяев и честолюбцев с рождения воспитывались в ненависти к власти, какой бы она ни была, но при этом организованной толпой ходили на выборы и ставили галочки напротив одной единственно рекомендованной фамилии.

Русские — народ, в котором бунтует лишь интеллигенция. На словах, не желая касаться рычагов управления. И каждый мнит себя гением, оправдывая свою беспомощность в работе нежеланием заниматься ею всю жизнь. Россия — страна трутней, ноющих от тщедушного бессилья превратить хобби в работу и наоборот. А те единицы действительно талантливых засранцев, которым удается воплотить замыслы, непременно становятся занозой в задницах сограждан или объектом завистливых насмешек.

Рантер ненавидел русских даже сильнее, чем руководство контроль-службы, отправившее его в страну неудачников. Осторожность сыграла с Фредом злую шутку — он столь тщательно скрывал презрение к дружественному народу, что иные кандидатуры на длительную командировку были отметены, как недостаточно лояльные. И теперь капитан корпел над делом "Ноль-ноль-восемьдесят восемь" о вирусе "Тайлер" усерднее, чем обычно. Ему не терпелось вернуться на родину.

Фред одернул безукоризненно сшитый пиджак, поправил воротник бежевой сорочки и, подтянув галстук, набрал код на коммуникаторе. Тут же небольшой — в пятнадцать дюймов — дисплей показал недовольную физиономию агента Бринева.

— Капитан! — и без того высокий голос агента походил на писк включенного без оперативной памяти компьютера. — Они ушли!

Рантер подавил приступ гнева, отвернулся от дисплея, чтобы подчиненный не увидел глубокого успокаивающего вдоха. Врожденная корректность не позволяла показывать собеседнику борьбу эмоций.

— Что значит ушли? — сухо спросил капитан. — У вас есть данные. Запросите поиск по всем параметрам через глобальную сеть. Выставите в программе распознавания лиц большую погрешность, сканируйте данные всех городских камер, а не только в исходном квадрате. Разве я должен учить вас работать?

— Капитан, мы прошерстили все сети. Их лайверы деактивированы, запрос по биологическим параметрам дал нулевые результаты, поиск во всех базах данных заходит в тупик. Капитан, — волнение Бринева достигло стадии раскрасневшихся щек, — они словно никогда не существовали.

Под столом треснул стило — державшие его пальцы Рантера сжались в кулак, но на лице капитана не дрогнул ни один мускул.

— Продолжайте поиск, — отчеканил он, обрывая связь.

Бесшумный кондиционер работал на полную мощность, но и он не спасал от духоты. Жаркие щупальца лета заползали под дорогой костюм, раздражающе трепали по загривку. Их хотелось содрать, как защитную пленку новокупленного экрана, чтобы увидеть в полной мере глубину красок. Но не выходило.

На родине избавиться от чрезмерного волнения проще. Стоит распахнуть окно, и тревога уходит. Аккуратные здания, спешащие по делам люди, ароматы изысканного парфюма и невероятная зелень ухоженной травы газонов. Здесь же даже стебли источают пыльный запах неопрятности. Что уж говорить о людях.

Рантер скривил нос, вспомнив сальные волосы и пятна пота на майке молодящейся женщины, набивавшейся вчера в ночные спутницы. Проституция изжила себя, как профессия, но Россия чудесным образом осталась страной разврата, где готовы задрать юбку ради удовольствия.

Минуту Рантер переводил взгляд с одного экрана нижней линейки на другой, послушный тачпад прокручивал страницы двух досье. Оксана Ленская и Крис Вериз — парочка мамонтов, встретившаяся по иронии судьбы. Фред помнил, как ликовали агенты, узнав о единении целей, полагая, что проще уничтожить стадо в совокупности, нежели по одиночке. Вот только у Фреда была иная точка зрения, которую он не высказывал на всеобщий суд. Русские не любят неожиданностей. И не умеют их просчитывать.

Дверь без стука отворилась. Подобная бесцеремонность позволялась лишь Тому Прайду — единственному иностранцу в отделе, за исключением самого Фреда. Этому долговязому, аккуратному и пунктуальному, как сам Рантер, агенту, капитан доверял.