Спустя немного времени, Иван заглянул через плечо отца. На "их" рисунке, рядом с ползущим человеком, появилась карета, запряженная тройкой разудалых коней, несущихся вперед. Их гривы развивались, копыта высекали искры. В карете ехал очень строгий человек, задравший нос выше бровей.

... Впереди, двигавшихся ожидала ужасная пропасть с остроконечными камнями.

У Вани по спине побежали мурашки:

— Папа, ты хочешь сказать, что тот, который на карете, разобьется быстрее, чем этот с ведром ?

— Конечно. Ты же видишь с какой скоростью его жизнь несет.

Тот, который с ведром, будет еще с нетерпением спрашивать у прохожих: далеко ли до бездны; а то и пытаться подтащить ее к себе.

— Папа, — возразил сын, — так не бывает в жизни. Тот, кто богат, тот больше счастлив, и жизнь у него длинная и счастливая...

— Глуп ты еще сынок, по возрасту. Ну, не расстраивайся: подрастешь — поумнеешь, — обнадежил отец.

Конечно, счастливую жизнь прожить каждый хочет, только гирю с ноги убрать и подняться из грязи — дело судьбоносное, непредугаданное. И не часами счастливое время измеряется, а иными единицами. Тут как во сне: заснул — проснулся, время вышло. А постный день может тянуться бесконечно долго...

И иной год — за десять счесть можно, а жизнь — за грош...

Тогда Иван не поверил отцу...

* * *

В подвале нашего дома стоит двигатель коммунизма. Это не шутка — так оно и есть. Не верящие могут заткнуть уши. Во время строительства нашего дома в подвалах затерялся и забылся трактор. Кинулись его, когда дом сверстался уже до пятого этажа.

Чтобы избежать неприятности момента, трактор был списан со счетов общества, как пострадавший в битве за улучшение благосостояния народа.

Возникла даже идея наградить, замурованный в подвалах трактор, орденом, а тракториста почетной грамотой.

Но тракториста разыскали в лечебном заведении, ведущем борьбу с алкоголизмом, и идея скончалась без лишнего шума в тиши кабинетов с кожаными диванами.

...В тех же закоулках расположился и коммунизм, готовый принять в свои объятия, обезумевших от счастья познать внеземную благодать народы.

* * *

Выбор выборов.

Приближались очередные выборы.

Гетман жалостно глядел на голодный народ и решительно предложил жене накормить страдальцев.

Жена страстно желала накормить народ своего мужа, но женские дела отобрали свободное место в голове, и она забыла сварить обед народу.

Народ молча сглотнул слюну, не зная обязанностей жена Гетмана.

Жена клятвенно заверила себя, что на следующей неделе, поближе к выборам нового Гетмана, сварит суп для народа. ...Если вовремя подвезут кости для бульона.

Кости предполагалось подвезти кошачьи, так как крупные рогатые и без рогатые животные вымерли в условиях кризиса мысли.

Гетману очень не хотелось идти на встречу с пенсионерами. Но не идти он не мог. Обязывал не только регламент, а главное, количество этих жалких, скандальных, сварливых, измочаленных жизнью, обездоленных людей, проживающих в государстве.

"Они государству ничего не должны — чего же они еще хотят? " — так рассуждал Гетман в то время, когда его советники готовили многозначительную речь. Речь не давала ответов ни на один из наболевших вопросов, но должна была поразить аудиторию своей замысловатой мудростью, и начиналась она так:

"Я не могу рассчитывать на тех к кому обращены мои слова, что им понятна станет суть бессмысленно расставленных предметов..."

...Но перед Гетманом собрались не романтичные юнцы и даже не люди живущие перспективой, а народ, ценой убийственных усилий поднявший из руин то, что нынешние сквозь пальцы уронили...

...Мужчина, в морщинах с весеннюю борозду и угадываемыми нарушениями памяти обратился к Гетману с вопросом:

" Будьте так добры пан-Гетман, напомните-ка нам, какие меры вы обещали принять по выходу страны из кризиса и следования ее, то есть всех нас, по пути развития и прогресса пять лет назад? ...И благодаря ли этим мерам мы сейчас оказались в нашем нынешнем положении, или же потому, что эти меры приняты не были?

Гетман почесал тело ниже спины и уверенно ответил:

— Вы же тоже, наверное, давали обещания, например, вышей жене, улучшить кое-какие показатели. И что же, есть результат? Я рекомендую вам, искать причину в жене — пусть чувствует себя виноватой.

С иной стороны, вы можете ругать синоптиков, но портит, портит-то показатели сама природа... А что с нее взять?

* * *

...В этом доме живет моя жена. Этот дом найти очень просто.

Представьте себе пирамиду из кастрюль разного размера.

Как бы вы ее составили?

Если вы увидите пирамиду, в основании которой расположена самая мелкая кастрюлька, а далее следуют в полном хаосе все остальные — то, это дом моей жены.

Если вы откроете кухонный шкаф, и на вашу голову свалится кофемолка, мясорубка или просто пакет соли — то знайте, вы в доме моей жены.

Если вы нечаянно обраните носовой платок, галстук или кулек с семечками в коридоре уходя, а зайдя через неделю застанете пропажу на прежнем месте, знайте, что в этом доме вы были неделю назад и хозяйка за это время не поменялась.

Я прослушал праздничную речь (она была произнесена в День независимости) кандидата в Гетманы и был растроган глубиной поднятых проблем и смелостью предлагаемых решений.

Я поделился своими впечатлениями с женой, на что она предложила сравнить сегодняшнюю речь с речью пятилетней давности, накануне предыдущих выборов.

Мне стало стыдно за свою наивную неосмотрительность, и я сник в своем заблуждении.

Если у меня спросят за кого я буду голосовать на выборах — я скажу, не задумываясь: за свою жену. ...Потому что, когда я у нее спрашиваю: упадет ли мне на голову что-либо, если я открою дверку шкафа?

...И она всегда отвечает честно : " Да, упадет".

"Ну, почему же обязательно должно упасть?" — спрашиваю я.

"Если 30 лет на голову из шкафа обязательно что-то падало, то почему оно же не должно упасть на 31год?"...

Мне стыдно за свою наивность, мне стыдно за свою страну.

Я решил не ходить на выборы: может быть, если не открывать створку шкафа из него ничего и не выпадет?...

* * *

— Ну, что, сукины дети, последнее пропили ?! — так приветствовал

Гетман Больной Совет, собравшийся для одобрения благих намерений главы державы.

Очередной юбилей ознаменовавший десятилетие независимости прогрохотал с помпой и оставил в головах шумный треск от выпитого.

— Утерли нос кой-кому, — и Гетман вытер руку о штаны.

На руке находилась влага, прокапавшая с гетманского носа. Белоснежный платок оставался нетронутым в кармане пиджака из экономии.

Министр экономики держался за голову, не зная, что быстрее развалится—

его дело или голова. Мечты его сводились к одному, как бы побыстрее

перейти на новую должность и избавиться от головной боли.

Члены Большого Совета облепили его телами, не давая осесть наземь.

... Никто из них не хотел поменяться с ним местами.

* * *

Жизнь тети Груши заключалась в общении. Поэтому, никого не удивило,

когда рабочие прорубили окно ее спальни, преобразовав его во входные с улицы двери. Так зародилось кафе "Под грушей".

Объемистые груши над дверью, напоминающие тела натурщиц времен итальянского Ренессанса, появились позже.

Дети заглядывались на них, воображая невесть что. Это "невесть что"

изобразил пьяница и развратник Колька по кличке "Слон", у которого на такие проделки руки стояли...

Так зарождалась экономика страны, которой правил Гетман.

Тетя Груша прошла за короткий исторический срок рэкет, угрозы, пьяные драки, потери, страхи, разорения, превращения мебели в рухлядь по три раза на год; наглого вида типов, вернувшихся с хорошей добычей, и столь же наглых лысых типов, только жаждущих о такой добыче...

Рядом с тетей Грушей соседствовали те, кто не прорубил в свою спальню двери с улицы.

Они в душе презирали тетю Грушу, но регулярно ходили к ней одалживать деньги. Возвращать одолженные деньги было трудно, и потому они не торопились возвращаться.

После очередного своего разорения тетя Груша стала одалживать деньги под залог.

Ее стали презирать в душе больше, но отток средств, стал меньше.

Министр экономики знал тетю Грушу лично, поскольку неоднократно оказывался утром в ее постели, совершенно не помня, каким образом это происходило. ... Но понял твердо, что законы экономики, терзавшие хозяйство тети Груши, надо уважать и стараться не повторять. ...Хотя бы больше трех раз. И в поздние вечера откровений, он приглашал ее на должность управляющей, твердо уясняя себе во хмелю, что за одного битого двух небитых дают.

Однако, очередное утреннее пробуждение под тетиным пуховым одеялом и полное отсутствие воспоминаний о проведенном накануне вечере, не позволяло свершиться обещанному.

Ды...к вот одна из причин, почему экономика страны не стала экономной.

... Не слышу ответа прогундосил Гетман ехидно.

Члены Высшего Совета зашуршали по карманам.

— ...О чем разговор, еще не здохли, ... то есть не вмерла...

Еще теплитца водка в грелках.

А как же, ...чтоб мы сала не нашли, ... — засуетились кругом.

— Ну, а если еще не все просрали, тогда на повестке два вопроса: первый— экономика, и второй — опохмелиться. Экономика лежит в крестах, и что с ней делать — шут ее знает...

— Не опохмелившись, ни за что не подымим, — подал версию советник Гетмана.

— Эт... точно, — закивали все толкаясь животами.

— Поступило предложение начать со второго вопроса. ... Если возражений нет, прошу официантов подать подносы, — и Гетман указательным пальцем лихо убрал соплю из-под носа.

— Вот это государственный подход, — сказал министр экономики, хотя по состоянию дел, не смел права на голос. Да и голос выдавал непорядок в механизме.

— Согласно правилам воспитания характера и психики ребенка, ему не след указывать на бесконечные промахи, а находить возможность хвалить вопреки смыслу, дабы в нем положительные эмоции преобладали над негативными, — так после третьей рюмки провозгласил министр образования, и все подивились какой он умный.

— Эта экономика меня совсем задрала, — всхлипывал в углу министр экономики. — Я ее в одну сторону тащу. А она копытами в другую загребает.

Ему сочувственно поддакивали и обещали помочь, но под столом крутили дульки, что бы ни дай бог, на этой должности следующим не очутиться...

Жаловаться на время было не совсем разумно. Это категория важная, но совершенно бессовестная... К тому же любой физик мог бы подтвердить: говно плывет, а золото тонет, что полностью соответствует и жизненной реальности.

* * *

— Экономика — экономикой, а жить то надо, — сказала жена министра экономики, взгромоздясь на шофера своего мужа.

Она очень уважала своего мужа, но с шофером ей больше нравилось возиться. Да и толку от него было больше...

Шофер с содроганием думал во время акта, что произойдет с ним, если министр узнает... А ведь обязательно наврут... или глупая случайность подножку поставит.

...И он дрожал мелкой дрожью, приводя тем самым жену министра экономики в сексуальный трепет.

Жена, в отличие от шофера, была абсолютно спокойна, совершая свой проступок. ... так как знала. Каким органом можно было бы воздействовать на мужа, что бы заткнуть ему рот, честь, достоинство и гордость. Этот орган был язык. ... А у него уши. В которые она вложила бы при случае все гадости и мерзости, подтасовки, предательства, злоупотребления, воровство, халатность, низость которые он совершал, находясь на столь ответственном посту.

Результат требовали свыше — а его дело ответ держать. Так что, никакие оправдания, в случае чего... никак... Так что мелкую зыбь шофера жена воспринимала, как неистовство желания. Она не замечала, что с нее пот лил струями, а бледный партнер озяб от мыслей.

* * *

Ну, какой Гетман не хочет, чтобы его народ жил хорошо?!

Каждый.

Но не каждый знает, как этого достичь.

Темный народец думает, что это просто. А поди, попробуй, ляг на мое место. ...Раздерут-растянут в разные стороны, голову запудрят так, что мозги паром изойдут. Не живешь, а только и ждешь, что где-то, что-то обвалится. И к тому же, все в голове держать надо: кто, кого, куда, откуда.

А запишешь что, так настырные журналисты тут же в своих блокнотиках отметят, а если как найдут эту же путерянную бумажку — вот тебе и улика. А что зне запишешь сразу, не сделаешь пометку, так оно из головы сразу же в осадок и выпадает. Тужишься -тужишься, а вспомнить ничего не можешь, даже о чем, вообще, записано было. Вот оно странное свойство головы...

Кругом одни недоброжелатели. Я их жму, они пищат, но гадят. ...Гадят и пищат. Как тут быть, чтоб все умолкло...

...Такие мысли бились в голове у Гетмана не находя выхода, как муха, попавшая между окон.

Экономика, треск вокруг, сельское хозяйство, воры, коррупция, финансы, долги, теневая экономика, черная магия, организованные преступники, дурацкие законы и "не склеивающиеся" Указы, подхалимы, ночные кошмары — все смешалось, спуталось, изовралось.

В тиши кабинета Гетман думал о смерти. ...О том времени, когда ему придется оставить власть другому. И то, и другое равноценно...

* * *

Смерть равняет царя с нищим и восстанавливает высшую справедливость на земле. Она не слушает доводов, не льстится деньгами, не размягчается вином.

...Но, обелиски неимоверных размеров по своей стоимости, предназначались для взора нищих духом и разумом — чтоб не помышляли о равенстве даже после смерти. Это — завораживающая игра живых и мертвых. Но всегда победит в ней — ....

* * *

Катя не думала о смерти, а верила в любовь.

Гетман отлюбил свое и думал о вечности, ...как бы в ней запечатлеться.

Он очень хотел быть любимым своим народом. Но народ смотрел волком на дела гетманские и тем вносил смуту в его душу и чувство сомнения в правильности своих дел. Но по иному Гетман делать не умел, хотя очень хотел. Но учиться было не у кого, да и поздно, да и мысль уже не та...

Дела были откровенно плохи. Он чувствовал это, знал, но верить в это было очень обидно.

Гетману очень не нравился тот народ, который ему достался. Последующие поколения могли бы полюбить его покрепче. ...Только надо этим поколениям, о себе чем ни будь напомнить, ...тогда.

Он знал, что терять ему в жизни ни так много , как многие думают, и решил врезаться в вечность таким монолитом, чтобы никто и никогда даже в мыслях не посмел бы попробоавть осквернить... Это должно было быть что-то такое, чтобы потомки могли видеть и помнить и замирать в трепетном волнении...

Он решил не говорить об этой своей тайне даже жене. Ведь женщина что — осмеет, разболтает, а как только отвернешься — наровит всякую идею себе прибрать.

Проект Обелиска было поручено разработать в великой тайне мастеру своего дела, осужденному на вечное заключение в тюрьму, за преступление перед законом, которое в ту пору иным законом было отменено, как преступление. Но заключенному мастеру об этом специально забыли сказать.

1234567

Предыдущая глава

↓ Содержание ↓