Человек-львёнок

— Нет, я зову его Падлой.

На меня вдруг попёр высокий дядя, совершенно не желающий отойти в сторону. Чтобы увернуться от пешехода трамвайного типа, мне пришлось исполнить обводку баскетболистам на зависть. Тот словно и мира не замечает — на моё мнение о нём даже не обернулся.

Ганс продолжает пародировать грозовую тучу:

— Это... да святые угодники! Нас же будут дразнить даже первоши! Зачем так гробить свою жизнь?

— Повторяю: мы уже не можем...

— Да я знаю, — не дослушал рыжеволосый. — Мог бы отказаться — не жаловался бы.

Жаль, что его не уберегает простое такое словечко "наплевать". Я вот удачно себя обманываю, что мне наплевать на последствия!

— Так когда мы начнём?

— Завтра...

— Чёрт, — устало выдавил из недр себя Ганс. — Вот прямо завтра?

— В девять часов мы должны собраться у "Далёвера".

— Чёрт. А я так хотел вздремнуть до полудня. Нет, уже в девять придётся тащить рюкзак... И мы на все два месяца?

— Даже не думай! В крайнем случае — три недели. Я больше не вынесу.

Самый разгар дня. Солнце светит. Приятная прохлада. Гансу до всего этого нет дела. Понимаю. Я, по большому счёту, втянул его в клубок дистиллированного безумия. Боюсь, когда он начнёт замечать плюсы, пройдёт много времени. Очень много времени.

Спасает природная толстокожесть Ганса: он не нытик, не неженка, не истерик. На него можно положиться.

— Как твои родители? — я сунул в зубы последнюю сигарету и выкинул пустую пачку. — Не будут против?

— Если не говорить про троллей, — усмехнулся Ганс. Меня несказанно обрадовало, что он нашёл в себе силы шутить. — А твои?

— Да мои, вроде как, думают, что я давно женат. Они меня не контролируют, ничего не запрещают. Знают, что их пацан не накосячит.

— Так ведь он накосячил! — с наигранным упрёком произнёс лучший друг.

За это сразу получил дружеский тычок.

Мы решили всё как следует обдумать в парке, до которого от дома Петера как раз недалеко. Забираться глубоко не стали, приземлившись на первой же скамейке. Ганс в своём стиле развалился, заняв место троих — я скромно пристроился с краю.

Место отличное: спину прикрывает плотная стена клёнов, а впереди предстал взору мерцающий блин пруда, похожий на растёкшееся расплавленное стекло. Погода летняя, но не такая уж и жаркая, чтобы согнать в воду десятков пять жителей (в пруду разрешено резвиться без ограничений).

Окурок предательски оттолкнулся от края урны и прыгнул за её пределы. Под собственные ругательства я полез подбирать чёртов мусор. Воспитание никогда не было моей ахиллесовой пятой.

— Как думаешь, этот Петер правда верит в троллей?

— Что? — вопрос Ганса застал меня врасплох. — А, ты про троллей. Как сказать, редко попрёшься через сотню миль за троллями, в которых не веришь. По-моему, Йохана с его рассудком слукавила.

— А нам расхлёбывать.

— Да брось! Он же не буйный. И что толку от его... увлечённости? Постоим за спиной, когда он будет про троллей спрашивать, с видом, будто мы готовим доклад о фольклоре. Нам подскажут, каких блаженных навестить. Посидим у них, попьём чаю, послушаем, как вон та здоровая глыба ещё вчера была троллем, но утром окаменела! — воспроизведённый мною кривой старческий голос заставил друга улыбнуться.

Не к слову будет сказано, но ещё в школе меня втянули в творческую группу, где я долгое время только носил декорации да сидел за аппаратурой, а в последние годы внезапно стал старушкой Гретой, звездой комедийных постановок. В первую очередь зрителям нравился мой ломаный охающий говор.

Люблю эту страницу своей жизни: когда нужно рассказать что-нибудь уморительное о себе, сразу вспоминается старушка Грета. Удобно заводить знакомства.

— А если Петер потащит нас в лес с неделю караулить какую-нибудь пещеру, где точно сидит тролль?

— Возьмёшь его под мышку и потащишь внутрь, чтоб время не тратить. Нападёт тролль — бросишь Петера, он-то, скорее всего, медленнее бегает. Короче, относись к этим троллям как к поводу, а целью будет просто прошвырнуться по провинции, повидать чудиков, похлестать грог с бородатыми сельчанами и их пышнотелыми дочурками!

— Последнее — не для меня, а так... меня это почти заинтересовало.

— Зря ты отказываешься от дочурок — мы Йохане не расскажем...

— Да иди ты! — мне почти не больно прилетело сумкой. Радует, что такие, как мы с Гансом, в них ничего толком не носим.

Мы для виду обменялись ударами, но стоило применить ноги, как оба мы остались с грязными штанинами. Пришлось бороться с бурыми пятнами.

Есть ещё дела поважнее:

— Так, я, значит, возьму фотоаппарат, а ты захвати диктофон — не зря ж я его тебе подарил.

Да, на Дни Рождения мы обмениваемся редкостной ерундятиной.

— А заряжать как? — усомнился Ганс.

— Ну, — развёл я руками, — там, конечно, глушь, но не на лошадях же они до сих пор ездят и дровами запасаются. Электричество с батарейками найдём.

— Тогда придётся ещё расчехлить наши заначки, как думаешь?

— Не исключено...

— А как иначе ты протянешь на чужбине? Там, где есть электричество, уже не особо ведутся на деревянные бусы, Лен. Ты, кстати, особо не тратился?

На первых курсах мы нашли хорошую работёнку в магазинчике рыболовных снастей. Проработали там два года (исключая, как раз, летние сезоны, когда хозяин обязан давать нам принудительный отпуск и брать на подработку своих племянников). Мы, если честно, не в обиде, так как не для того лето и создано.

В скряжничестве владельца тоже не обвинишь — заначки у каждого из нас солидные, потому как тратить мы умеем... Или просто вовремя оказываемся там, где пахнет халявой.

Между прочим, тот самый легендарный Олин — сын богатенького хозяина фитнесс-клуба, так что на его даче всё бесплатное от воздуха до икры. Нет, до икры он не доводит траты отцовских денег, просто к слову пришлось.

— Не, мои миллионы в порядке. Потратим побольше на грог.

— Ты хоть знаешь, что такое грог? Трындишь о нём...

— Грог — это... ну, горячее... во всех смыслах.

— Всё с Вами ясно, Леонард. Ладно, пойдём на чёртово колесо лечиться.

Ганс называет это лечением. Громко сказано, но у него боязнь высоты. Не паника и истерика уже на втором этаже, но чувствует он себя неуютно. Вычитал в интернете, что с этим можно справиться, если много и часто кататься на чёртовом колесе.

Этим и занимаемся, нередко наворачивая по пять-шесть кругов зараз. Опять замёрзну...

Глава 3

Неизвестный

В предыдущей серии "Сыграем в мафию": у него здесь неплохо... ...Приветствую от лица Адама Ренджилла... ...Так Вы выйдете к нам?... ...Собираетесь выводить Мафию на новый уровень?... ...Мафия сегодня будет представлена всего одним человеком... ...А теперь ночь наступает — город засыпает... ...звук выстрела.

Тёмный экран. Новая серия.

Свет вспыхнул, электричество словно вылилось из ламп и ударило ветвистыми молниями! Сперва люди заметались в тесных клетках стульев, не веря в услышанное, но со временем им удалось осознать чудовищность произошедшего. В центре замедляет вращение револьвер, на одном из стульев распласталась мёртвая Зебра. Голова упала так, что шляпка закрывает кошмар пулевого отверстия. Кровь, заливающая чёрный костюм, не даёт надежд молящимся об ошибке, о жестоком розыгрыше, но не убийстве.

У женщин на такие случаи припасён крик, у мужчин — матершина. Ими игроки и воспользовались. Многие, особенно те, кто сидел близко к Зебре, повскакивали со своих мест. Кондор второпях грохнулся на четвереньки и в этой позе отскочил до самой стены.

Наплевав на интеллигентность, Рысь склонилась направо, чувствуя подступающую рвоту. У медведя начался нервный тик.

— Матерь Господня! — мерзко завизжала Пиранья. — Матерь Господня! Матерь Господня!

— Что это ещё такое? — пожалуй, единственная сохранила здравость рассудка Барракуда. — Господин ведущий, это что же, мы играем насмерть? Я не понимаю, как можно!

— Её убили! Убили! Нас всех перебьют! — свалилась в бездну истерик Черепаха.

— Сука, ты заткнёшься? — не зная, что ещё делать, принялся орать на блондинку Дикобраз. Его пальцы с чудовищной силой вонзились в короткие волосы.

Держа дистанцию с трупом, тринадцать посаженных в банку пауков продолжали кричать, ругаться, бороться с напавшей немотой, трястись и пытаться хоть до кого-то докричаться.

И тут динамики проявили свою тёмную сторону: после Чайковского они окатили комнату непереносимым звоном, гудящим в самом сознании. Плетью погонщика он стеганул игроков, заставил закрыть уши руками и сжаться в надежде уберечься от звуков самого дьявола.

Но пощада наступила сразу после тишины. Сыгравший роль судейского молотка, звон исчез до следующего взрыва беспорядка. Игроки уже молча принялись отстраняться от трупа.

— Прошу занять свои места, — дохнул холодом голос Адама.

Надломленная воля людей послушалась, люди потянулись к стульям. Разве что мужчины не пожелали садиться по соседству с мёртвым телом.

— Дикобраз, Кондор и Летучая мышь, — буквально взревел, возмущённый непослушанием, ведущий, — немедленно займите свои места!

Это подействовало, правда, Кондор, особенно впечатлённый гибелью женщины, тёрся у стула дольше остальных. Ведущий решил этим воспользоваться:

— Коль уж вам не сидится, мистер Кондор, подойдите, пожалуйста, к Зебре. Живее!

Вопль Адама Ренджилла заставил мужчину вздрогнуть. Тот с огромной неохотой двинулся мелкими шажками к трупу, тяжело дыша и обильно потея. Ему понадобилось значительное время, чтобы добраться до убитой.

— Достаньте её карту и покажите всем. Крышка открыта.

Неестественно заламывая руки, дабы обогнуть женщину, Кондор дотянулся до застеклённого углубления, рывком открыл крышку и выдернул карту, тотчас отпрыгнув подальше. Рука с картонкой взметнулась вверх, мужчина обвёл игроков взглядом.

Сам он ознакомился с белой картой последним.

— Мирный житель, — объявил ведущий уже спокойнее. — Спасибо, мистер Кондор. Теперь положите карту поближе к Зебре и займите своё место. Да скорее Вы!

Закончив отыгрывать роль мальчика на побегушках, Кондор тяжело грохнулся на своё место. Естественно, его взгляд, как и взгляды многих, постоянно прыгал на Зебру. Сердца у всех не на месте.

Яркий лампы высвечивают каждый угол, но менее мрачной комната от этого не стала.

— Кстати говоря, день наступает — город просыпается. Думаю, эту фразу вам можно и не говорить: когда пробуждаться, вы и так поймёте.

— Вы — мерзкий убийца, отпустите нас! — взвыла Барракуда. Она единственная, кто сохранил боевой настрой. Даже строивший из себя дона Карлеоно Медведь сжался перепуганным щенком.

— Не смейте называть ведущего мерзким убийцей! Вы даже не представляете, чем рискуете!

— Мы сообщим на Вас в полицию!

Адам Ренджилл умолк, а когда его голос вернулся, он оказался пропитан спокойствием:

— Следите за моими словами: у меня в усадьбе находится устройство, глушащее все сигналы, что только существуют в природе. Отсюда вы не сможете позвонить, не сможете послать письмо, не сможете послать гонца. Единственная ваша возможность сообщить в полицию — это закончить игру и выбраться отсюда. В случае победы я вас честно отпущу.

— Тогда мы разметём это место на камни! — спустил с цепей свою деревенскую ярость Дикобраз. — Думаете, запутали нас, и мы не сможем найти вашу усадьбу?

— Боюсь, это будет бессмысленно.

Подзадоренные возмущением товарищей, стали роптать и другие игроки. Громче всех загомонила Пантера:

— Ваши связи Вам не помогут! Мы найдём способы вас посадить! Слышите? Не вздумайте даже мысли допустить, что останетесь безнаказанным!

Что-то подобное начали верещать и остальные. Медведь с Лягушкой вспомнили, что и своими связями могут похвастаться, Анаконда стала вопить обзывательства в адрес ведущего, а Пиранья стала обещать личное мщение.

Адаму всё это надоело, и вместо его молчания заговорил чудовищный звон. У него прекрасно получается налаживать тишину и порядок. Прижав людей к столешнице, он стих через минуту. Игроки почувствовали себя прокрученными через мясорубку.

И эффектный голос ведущего, тонко высекающий искры, тронул ободранные уши:

— Я могу разве что оставить это без внимания. Скоро сами поймёте почему. Итак, дамы и господа, я уточню правила: игрок, выбранный мафией или судом граждан, будет убит. Как вы видите, на столе лежит револьвер. Мадам Барракуда, к Вам он лежит ближе всех, возьмите его.

Ближе всех... эта фраза выстрелила, привлекая внимание игроков... Та самая убийца? Или ведущий намеренно склоняет их так думать.

Та, понимая, к чему всё идёт, с трудом сглотнула толстый ком и протянула руку к оружию. Её пальцы на секунду затряслись, но она силой воли подавила эту слабость. Такие женщины, как она, всю жизнь посвящают войне со своими слабостями.

— Проверьте барабан.

— Я не умею обращаться с оружием.

Медведь, словно подсёк зубастую рыбину, незаметно потряс кулачком под столом — Лягушка скосил глаза, глядя на сей жест.

— Мистер Дикобраз, Вы в состоянии сладить со Смитом и Вессеном?

— Да, господин ведущий, — пробасил присмиревший здоровяк.

— Мадам Барракуда, передайте револьвер мистеру Дикобразу. Спасибо. Прошу Вас.

Ловко сработав толстыми пальцами, бывалый стрелок выкинул барабан, взглянув на пять пустых ячеек. Вытащив стреляную гильзу, он нахмурившись пуще обычного, раскрутил магазин и с характерным щелчком засадил его на место. После этого опустил оружие на столешницу и окружил его локтями.

— Прекрасный экземпляр, господин ведущий, — себе под нос похвалил он револьвер.

— Благодарю, мистер Дикобраз. На центр стола, прошу Вас.

Здоровяк послушно двинул оружие.

— Спасибо. Как вы поняли, патронов к оружию нет — они будут по одному выдаваться на случаи казни осуждённого и мафии во время ночного убийства. Предупреждаю сразу, казнить друг друга вы будете сами.

Холодок пробежался меж рёбер собравшихся. Каждый представил, как ему уже через час предстоит пустить пулю в лоб менее удачному товарищу. Или получить её...

— Да, мистер Слон, вы как-то спрашивали о награде, — ехидно завещал голос Адама. — Остаться в живых, как вам награда? Ею даже делиться не придётся — каждый получит сполна.

Весельчак со времени убийства, кажется, так и не поднял взгляда. Поражённый, он обхватил голову, совсем перестав интересоваться происходящим вокруг.

— Мистер Слон, Вы с нами?

— Да, я... я...

— Поскорее приходите в себя. Я же продолжу с правилами. Мафия, как я уже говорил, представлен одним человеком и я даже могу назвать его имя — Адам Ренджилл.

— Несложно было догадаться, — с незатухающей злобой бросила Анаконда.

— Вы правы, мисс. В этот самый момент я сижу с вами за столом и играю роль мафии. Карта мне попала не случайно — всё подстроено. Понятное дело, сейчас вы слышите не мой голос — я поверенный, говорящий от лица своего хозяина. Надеюсь, вам очевидно, что и полом, и возрастом, и характером я могу сильно отличаться от хозяина. Можете быть уверены только в одном: я не Зебра.