-Да ,не весело тогда было, помню мы с такой осторожностью пошли дальше, что уставали раз в семь сильнее чем в расхлябанной и скользкой глинистой местности. Гоблины нас тогда напугали изрядно — вернувшись из воспоминаний, проговорил Гарри — я, кстати, до сих пор гадаю, что потребовалось той банде от поезда? Ведь та ветка соединяет просто два дварфовских поселения, по ней ходят такие вот небольшие составы. Причем крайне редко, и товары в таких поездах ценными бывают еще реже. Скорее всего, ехали уважаемые гномы на праздник к родне, везли подарки, дорогие, разумеется, но гоблинам то они нафига?
— Да леший их знает, я думаю, гоблинов кто-то купил именно из-за какого-то "уважаемого" гнома, или раритета в багаже, но покупать на такое гоблу, не самое разумное, можно было тех же дерро, ренегатов долбанных, или хотя бы хобов. Дороже немного, а толку больше — Пак покачал головой, выказывая свое недоумение — Ты мне скажи, Гарик, ну зачем вы все рветесь к месту нашего крушения? Там что, мёдом намазано? Ты, Мэрри, Светки, даже Рок, и тот, хотите пойти проверить. Мы же точно так и не узнали где это место, точно не узнали, что там за "аномалия", как Мышка называет местные проклятья и чудеса, зато точно знаем, что около места аварии, в том самом "кладбище нашего мира" толпы безумцев, одичавших, бросающихся на всех и их потомки, совсем уже потерявшие человеческий облик. Чего вам не хватает? Ведь нормально живем, всё у нас есть. Найдем мы другой вариант, найдем мы денег, Гарик.
Гарри огляделся, действительно, по местным меркам ребята очень хорошо устроились. У них был небольшой, но свой трактирчик, очень полюбившийся уже многим путникам и аборигенам, уважение соседей и не только, хорошая еда, свежий воздух, но не хватало чего-то, всем , даже ворчащему Паку. Чего-то особенного, чего-то из старой жизни. Не только за золотом ребята собирались к Поезду.
Георгий Орех.
Шеф оказался очень неплохим психологом. Выслушав мой доклад, он улыбнулся и сделал несколько прогнозов, на девяносто процентов сбывшихся.
— Из тех, кого ты перечислил, нам не по пути только с "неформалами" — сказал тогда он — остальные любо вольются в нашу группу, либо будут на нас завязаны.
И действительно, почти сразу так и пошло. Мы только распотрошили багажный и почтовый вагоны, отсортировав имущество и начав делать из велосипедов телеги для перевозки провизии, как к нам начали подходить небольшие группки, по большей части никчемных людей. Из первых, присоединившихся к нам, только восемь человек оказались полезными своими навыками. Первыми к нам подкатила группа, выжившая в вагоне-ресторане, это были торговцы средней руки, они предложили свою помощь, и мы ей воспользовались, грузчики и носильщики были всегда нужны. Я никогда не любил напыщенных хозяев трех-четырех ларьков на рынке, считающих себя бизнесменами. Для порядка они повозмущались, но потом стали выполнять свои новые обязанности как миленькие, уж очень они хотели выжить. Следующими была компания мужиков и теток ушедших в обратном направлении. Они вернулись, сообщив, что там прохода нет, и никогда не было. Растерянные они тут же попали под раздачу, и были приняты в нашу разрастающуюся группу. Они оказались потолковее, хоть и без особых специальностей, только один был заядлым охотником, и потребовал вернуть ему его оружие, которой перевозилось в багажном вагоне. Ружье и патроны ему вернули, и потом ни разу не пожалели. Никита Иваныч оказался не только хорошим стрелком, он на самом деле хорошо знал повадки животных, даже не знал, понимал. Живность в этих краях сильно отличалась от привычной, но его это совсем не смущало. Именно он научил еще нескольких парней ставить капканы и силки, и благодаря нему у нас было свежее мясо, но об этом попозже. В общем, к моменту нашего выхода на край обрыва, группа разрослась неимоверно. Неформалы тоже подтянулись к обрыву, а мужики с телегой и туристы уже были там. Туристы меня тогда удивили.
Оказавшись на краю обрыва, и поняв, что спуск есть, но узкий и очень длинный, они начали распаковывать свои рюкзаки. Зачем я не сразу понял, а когда понял, то был ошарашен. Я никак не ожидал увидеть у туристов доспехи. Крепкие парни деловито стали переодеваться, натягивая стеганые куртки и железную справу, правда проверяя как в ней ходить. Если что-то смущало, они это не надевали. А их девушки связывали вынутые из рюкзаков фалы. На мой вопрос:
— " Ребят, вы с кем воевать собрались?" здоровяк, бывший у них за главного сказал:
— Это всё, проще тащить на себе, а про воевать, спасибо, что напомнил.
Под всеобщим недоумевающим взглядом они достали из чехлов мечи, топоры, наконечники для копий, арбалеты и луки и стали их готовить. Что-то точить, что-то подтягивать, подгонять на себе для переноски и так далее. Своими действиями они не давали никому спускаться, заняв подход к узкому карнизу, довольно круто идущему вниз на небольшое плато, дальше было более широкое и пологое место для спуска, потом опять карниз вдоль отвесной стены, площадка и стена метров в восемь высотой отвесно спускающаяся до дна. Никто не спешил, все смотрели, как будут спускать эти самые "туристы", которых кто-то сзади назвал "реконструкторы". "Бля, да это же реконструкторы с Омска", проговорил кто-то, будто эти слова всё объясняли. Для себя я мысленно поделил группу в доспехах на две части, европейцев и азиатов. Европейцев было больше, и их одежда ,если можно так сказать, выглядела дороже, Азиаты, в длинный халатах подбитых пластинами, казались потасканными, и занимали вторые роли в общей группе. Много позже я узнал, что раньше ребята занимались реконструкцией Золотой Орды, потом поссорились со своими единомышленниками из других городов и вышли из состава объединения, решив заняться аналогичным отрезком времени, но в западной Европе. Но снаряжение осталось, и новичкам на первое время давали старое "ордынское", пока они не обзаведутся своим. Одевшись и вооружившись, ребята обвязались веревкой, оставив нескольких крупных парней наверху, и пошли, без рюкзаков, по карнизу. Сначала трое парней, потом, когда тройка была уже на площадке, пошли девушки, через двух чередованные с парнями для страховки. Три парня остались с рюкзаками и стали стравливать их на фалах вниз, а потом и сами прошли по карнизу. Эта тройка доспехов не надевала, и прошла довольно легко. Дальше они шли так же, лишь на последней площадке остановились вбить железнодорожный костыль в камень. Через этот костыль кинули вниз веревку, по обоим концам которой и спускались путешественники, а потом одним рывком веревка ушла вниз и расползлась по рюкзакам. Сверху раздались аплодисменты, и народ примерно так же стал спускаться. Откуда взялись веревки, я так и не понял, но их было много, очень много. Люди шли по карнизам, вещи, в сумках и тележках, стравливались вниз, гомон, визги, не обошлось и без неприятного. Пара алкашей не удержала свой груз, и тележка полетела вниз, сбив троих человек в пропасть и утянув одного из аликов за собой, но в остальном всё прошло вполне нормально. Трупы уже никого не смущали, почти все кто спустился вниз, участвовали в уборке тел вокруг поезда и в нем.
Егор Фомич, произнес тогда проникновенную речь, а сотрудники РЖД раздали всем желающим ( учитывая наши недовольные рожи и оружие желающими оказались все) полиэтиленовые плащи и перчатки. Люди собрали останки в огромные мусорные мешки и даже вытерли кровь, и так уже окровавленными вещами, шторами из коридоров, коврами и тому подобным. Процедура была неприятной, но, сделав ее, и сложив мешки с останками и тела в пустом почтовом вагоне, люди почувствовали, что выполнили какой то последний долг перед умершими. Лучших способов захоронить их в этих условиях не было. Сейчас, вспоминая поезд, стоящий пустым в этой пещере, я ужасаюсь запаху исходящему из довольно герметичного вагона.
Еще когда спускались "туристы", я всё же буду называть их так, я заметил одну странность, но не придал ей значения. Всем свойственны такие вещи, что-то заметить, отметить в мозгу и тут же забыть, будучи занятым другим абсолютно делом. Зато когда они спустились, и начался общий спуск, мое внимание вернулось к замеченному объекту. Вернулось оно не само, помогла пара ребят, оказавшихся промышленными альпинистами, у которых с собой было снаряжение для подъема и спуска, вполне годное и в данных условиях. Они сначала обратились к Егору Федоровичу, но тот отослал их ко мне. Их появление разгрузило мой мозг, я перестал присматриваться к спуску, отдав его под их руководство. Возможно, только из-за их помощи жертв почти удалось избежать. Отстранившись от спуска, я стал оглядывать с высоты местность ,прикидывая направление движения группы ,и манеру этого движения. Вот тут-то мое сознание стало мутнеть. Долина внизу, поросшая мелким редким лесом, была крайне странной, как и скалы вокруг. Странности были сугубо рукотворными. Например, из одной скалы, вернее с одной скалы. На долину смотрел небольшой, метров в сорок, кораблик. Он, как и наш поезд, врос в скалу, и стоял на ее склоне, слегка наклонившись, выступая уродливым прыщем. Стоял он давно, изрядно проржавел, что было видно и без бинокля, но я всё же вооружился оптикой. Корабль располагался более удачно для спуска, и был, судя по расцветке, не отечественным судном гражданского, скорее всего пассажирского назначения. Чем-то вроде небольшого речного круизного парохода годов так семидесятых. Следом взгляд зацепился на паровоз с огромной красной звездой на морде, вышедшем из фильмов про гражданскую войну, за огромный боинг, лежащий на брюхе с зажатыми между скал крыльями ... в леске, приглядевшись, можно было заметить и останки более старых транспортных средств из нашего мира.
"Бермудский Треугольник, какой-то" — промелькнуло в моей голове.
Я переключился ан другую сторону долины, там виднелось большое озеро. Ну как сказать большое, не Байкал, но все же. На вскидку, оно было километров в двадцать пять длиной и довольно широким. Между долиной и озером лежал лесок, довольно густой, сверху почти не просматривающийся, состоящий преимущественно из хвойных пород деревьев. Пытаясь наметить маршрут к озеру, как минимум давшему нам бы воду, я не заметил подошедшего шефа.
— Самолет видел? — спросил он негромко, но я чуть не слетел в пропасть.
— Егор Фомич, побойтесь бога — возмутился я, и отметил что у моего работодателя в руках подзорная труба, гораздо мощнее моего довольно неплохого бинокля — видел, и самолет, и корабль, и паровоз.
— Я знаю этот самолет, Георгий, очень хорошо знаю, и ты знаешь — ошарашил меня шеф — это наш самолет, пропавший в урагане семь лет назад.
Я тут же схватился за бинокль и стал рассматривать самолет. Действительно, ан его хвостовой части можно было разглядеть логотип компании принадлежавшей Егору Федоровичу. А так, как мы потеряли всего один самолет, то это мог быть только он. На самолете совершались срочные перевозки специалистов для смежных предприятий и попутно платные перевозки всех, кто хотел, причем недорого, так как самолет при любом заполнение вылетал бы. Но в один прекрасный момент самолет исчез. Исчез с полным брюхом пассажиров, из которых Егора Фомича, кроме экипажа, волновали только трое. Остальные были частниками, полетевшими на зимние каникулы в Калининград, купив путевки в турфирме того же Егора Федоровича, которая формально была собственностью совсем других людей. Был жуткий скандал, но никто никого не обвинял, самолет неожиданно накрыло грозой, которую никто не ожидал, и он исчез с радаров и из радио эфира ,не успев передать ни одного сигнала.
— Не удивлюсь ,что и остальные "объекты" тут, это пропавшие без вести в катастрофах — добавил бывший депутат, и продолжил — к самолету и кораблю не пойдем, сразу надо идти к воде.
Я прикинул, шеф говорил то же, что я думал, но надо выяснить, почему он так решил. Мне просто не хотелось иди туда, и я считал что туда всегда успеем, а что думал босс?
— Why not, сhief? — вырвалась у меня фраза, заученная когда-то.
— Бикоз — улыбаясь, ответил босс, но все же снизошел до пояснений — ты смотрел на сами объекты, а я вокруг. Там никто не ходил очень давно, но всё же видны останки погибших, скелеты, обрывки одежды и тому подобное, а в отдалении от аварийных точек видны шевеления, и я свершено не хочу знать, кто там шевелится, хотя и предполагаю что это безумцы, спасшиеся с транспорта. Ты посмотри. Тут вся долина и скалы по ее периметру просто утыканы такими памятниками. Будто все пропавшие без вести попадали сюда. Я посмотрел по стенам скал, образующих чашу долины, действительно, на плато. В самих скалах, в разломах, торчали частично вплавленные в камень различные транспортные средства. Машины, автобусы, самолеты разных размеров и годов, суда, вертолеты, даже троллейбус лежал на боку у одной из скал. Возле некоторых были видны попытки обустроить жилье, у некоторых были горы останков, возле некоторых было девственно чисто. А в поросшей леском долине действительно постоянно перемещались группы человекообразных тварей. Я мысленно порадовался, что первыми спустились "туристы", всё же почти три десятка крепких парней в доспехах, пусть и с топорами, они вполне смогут обеспечить прикрытие остальным спускающимся, буде у тварей желание напасть. Хотя уверенности не было, это сейчас хлопцы в латах и кольчугах смотрелись браво. А как они в бою себя поведут? Я лично не знал, да и сами они, скорее всего, не знали. Пришлось делать поправку в маршруте, учесть тварей. Получился довольно сложный, но более безопасный, по крайней мере, до леса, путь.
Гарик.
Распивающие чай Гарик и Пак умудрились разбудить и остальных. Недовольные, друзья подтянулись в комнату Гарика. Выспаться то они успели, но вот вставать не хотелось, а бормотание в соседней комнате не давало покоя привыкшим к постоянному стрему людям.
— Неймется вам — проворчал своим хриплым голосом Рокки, и взял свою кружку. Свити тут же налила своему мужу чай и села рядышком, прижимаясь к нему. Гарик поискал глазами свою пассию, и в очередной раз отметил ее беззаботность. Проснувшаяся Мэри сидела на окне, уже успев открыть его, не мало не смущаясь своей крайне малой, по местным меркам ,одежды и заплетала неизменные косы. Короткая ночная рубашка из запасов, взятых в поезде, колыхалась на утреннем ветру, то прижимаясь к пышной груди, и заманчиво обрисовывая ее округлости с затвердевшими от прохлады сосками, то отстранялась от тела, давая опять же любоваться им, но уже на просвет тонкой, нежно сиреневой ткани, украшенной по всем краям тончайшим кружевом. В утреннем свету Мэрри казалась выходцем из иного мира, не будь она рыжей, ее бы приняли за фею, благо подобных созданий в мире встречалось не мало, пока не мало. Заметив пристальный взгляд Гарика, девушка послала ему воздушный поцелуй и скорчила умилительную рожицу. Они оба страдали от невозможности проводить ночи вместе. Гарри слишком часто попросту не спал ночью, по своим новым профессиональным обязанностям, а те ночи, когда спал, его мучили кошмары. Поэтому Мэрри спала рядышком, за тоненькой ширмой, в своей небольшой комнатке. Мышка с Паком постоянно, то ругались, то мирились, поэтому на всякий случай у них были две комнаты, с дверью соединявшей их. Вообще, ребята хорошо устроились, помогли навыки, приобретенные в детстве и удачные обстоятельства. Как выяснилось еще на одном из первых привалов, почти все ребята обладали отличным музыкальным слухом и умели играть ан разных инструментах, и более того, эти инструменты, у них были. Пакость ехал на свадьбу, и вез с собой два своих инструмента, губную гармошку и банджо. У готки Свитти, девушки утонченной, за хрупкими плечами была музыкальная школа по классу скрипки, и скрипка всегда была с ней, именно в игре на скрипке Свити искала свое вдохновение, прежде чем приступить к новому рисунку, будь то граффити на машине или татуировка. Рокки обладал сильным мужественным голосом ,и неплохо играл на гитаре, не сравнимо с Паком или Свити, но достаточно хорошо для посиделок у костра. Мышка замечательно играла на флейте, а возить с собой тоненькую легкую трубочку ей никогда не было сложно, и сейчас чехол с флейтой был у нее с собой. Умея играть на поперечной флейте, Мышка говорила, что спокойно сыграет и на продольной, и не врала, практически любой духовой инструмент оживал под ее дыханием. Задорная и непоседливая Мерри, знала огромное количество забавных песенок. Её звонкий голос мог перекрыть любой гвалт, а кроме того оно была невероятно ритмичной, и чудесно справлялась с простыми ударными, помогая своему пению бубном, самодельными погремушками или стуком ладошек по чему-нибудь пустотелому. Только Гарик совершенно не был приспособлен к музыке. У него был отличный слух критика, но он никогда не мог связать его с пением или игрой. Воспроизведение было не его, зато любую лажу он слышал тут же. Как эти умения помогли устроить жизнь? Поначалу никак. Поначалу как раз Гарик и нашел свое призвание в новом мире...
