Подарочек из прошлого

Быстро собралась, накрасила губы, подвела глаза. Эффект был получен совсем неплохой. Несколько движений руки — и моё лицо из довольно симпатичного плавно превращается в красивое. Хотя, несмотря на явно положительный результат, я не люблю использовать 'штукатурку'. Парадокс, самый дорогой макияж — тот, с которым женщина смотрится природной.

Через балкон я уже выбиралась легко, словно через дверь. Не прошло и минуты, как мне в лицо ударил неповторимый запах летней ночи.

* * *

'Орион' выглядел полной противоположностью 'Сапфиру'. Качественная вывеска, оригинальная отделка, вышибала с высокоинтеллектуальным лицом, — всё это указывало на более высокий ранг заведения. Впрочем, место было выбрано не очень удачно, да и вывеска была не шикарной. Кажется, тут собирался народ, деньги у которого водились, но их количество не зашкаливало. Когда я приготовилась к длительному спору с 'привратником' по поводу внешнего вида и возраста, он просто молча взял деньги за проход и впустил, правда, забыв отдать сдачу. Наверно, 'Орион' относится к категории заведений, где трудно не войти, а выйти.

Я вошла внутрь, и прорисовалось много общего с 'Сапфиром'. Нет полуголых девиц на подиуме, потолки повыше, почище и не так мерзко пахнет. А так — один в один.

Я осторожно лавировала среди танцующих тел, выискивая особей примерно моего возраста и желательно противоположного пола. В мире мало неразговорчивых парней, просто есть много неопытных девчонок, считающих их таковыми. Скоро я нашла то, что искала — в дальнем конце зала подпирал стенку парень с несчастным лицом и волосами расцветки 'под попугая'. Жуть, конечно, но для моей затеи как раз годится. Я быстрым, лёгким и стремительным шагом подошла к 'попугаю' и поинтересовалась:

— Что же ты такой красавчик — и один? Потанцуешь со мной?

'Красавчик' поднял на меня взгляд, и увиденное его явно впечатлило. Тем не менее, он натянул на лицо маску обречённости и таинственности (старый как мир трюк — разные идиотки любят таинственных, несчастных и недоступных).

— Извини, но всё в этом мире повернулось против меня. Сегодня я просто не способен танцевать.

При других обстоятельствах этот типчик у меня бы пошёл по крайне типичному для нашей страны адресу, но мне было банально лень идти ещё к кому-то. Потому я надула губки и подбавила в глаза слёз:

— Парень меня оставил, не пришёл. Теперь и ты танцевать не хочешь. Посмотри, мы две одинокие, всеми забытые души в этом зале! Мы просто должны быть сегодня вместе!

На последних предложениях я подбавила в голос мощности и писклявости, так что, несмотря на грохочущую музыку, к нам стали поворачиваться. 'Попугай', сообразив, что нарвался на истеричку и она теперь не отвянет, смирился с неизбежным.

— Ну, лады! Давай потанцуем чуть-чуть.

Мы влились в ряды танцующих, и я тут же атаковала кавалера вопросами:

— А ты часто здесь бываешь?

— Считай что каждую неделю.

Я хмыкнула про себя. Однако, парень небеден.

— Мне подруга, Лика, недавно почему-то звонить перестала. Если ты часто бываешь, то должен знать её — весьма заметная личность.

— Если это та, о ком я думаю, то точнее не скажешь. Не видел Ликусю уже дня три. А тебя вообще никогда не замечал. Ты кто такая будешь?

Проигнорировав неприятные вопросы, я продолжила ненавязчивый допрос:

— А когда ты видел её в последний раз, с кем она была? Может, у неё какой-то новый парень?

— Ты же Ликина подруга! Неужели ты не знаешь, что у этой девки, что не день, то новый парень? Но давай всё же сменим тему. Эту цыпочку здесь обсуждать небезопасно. Сама наверняка слышала, у неё дела с Цветовой. На неприятности нарваться совсем никому не хочется.

— Цветова? Кто это?

— О-о-о, да ты, я вижу, тут впервые. Все, кто сюда частенько заходит, хорошо знают владелицу заведения.

Возможно, я удосужилась бы ещё что-то спросить, но тут меня буквально обжёг чей-то взгляд. Не злобный, не завистливый, но изучающий. Одновременно с тем пронзительно затрезвонил мобильный телефон.

Спешно отыскивая его в сумочке, я параллельно повернулась, стараясь увидеть человека, столь пристально смотревшего на меня. Я нашла глазами парня, наблюдавшего за мной с другого конца зала. Эти зелёные глаза трудно не узнать. Он-то что тут делает?

Марк, до этого смотревший на меня с изобилием непонятных эмоций, двинулся сквозь толпу. В сумке продолжал надрываться мобильный. Ну не вовремя! Кому это по ночам не спится? Могу усыпить совершенно бесплатно и почти без вмешательства хирургии.

Как ни противилось моё подсознание, я направилась в противоположную Марку сторону, параллельно оттолкнув удивлённо выдавшего что-то вроде 'Истеричка!' 'попугая'. Проталкиваясь сквозь толпу и чувствуя спиной взгляд, я приметила дверь с табличкой: 'Вход только для персонала'. Не заморачиваясь высокой моралью, я нырнула внутрь. Если что, совру что-нибудь.

За дверью обнаружился коротенький неосвещённый коридор с тремя дверьми. Одна из них была приоткрыта, и из неё лился блеклый свет. Помещение, в которое я попала, находилось около колонок, потому уши буквально закладывало от дикого грохота. Я выудила телефон. Высветился номер маман. И как это я сразу не догадалась? Ну, кто ещё способен позвонить в настолько неподходящее время?!

Я вздохнула и нажала на кнопку.

— Алло. Привет, мамочка! — проорала я.

— Лина, как я рада тебя слышать! Как у тебя дела?

— Всё в норме, — ответила я, но мой голос утонул в грохоте музыки.

— Что это за жуткий шум? Ты сейчас вообще где? Я ничего не слышу!

— На дискотеке!

Несмотря на то, что мама ничего не слышала, последняя моя фраза была локаторами уловлена отменно.

— Какая дискотека? Ты в курсе, который час?!! Вас в этом лагере что, совсем не контролируют? Учти, мне внуки не нужны! Я сейчас же звоню туда и жалуюсь!

Я представила себе живописное личико мамочки, когда ей сообщат, что в лагере меня нет. Вышло очень смешно, но, по правде, чревато последствиями.

— Не надо, дискотека уже кончается.

— Кончается?! Но музыка и не думает утихать.

— Мы уже расходимся! У нас тут просто праздник.

— Какой ещё праздник?

Дверь, которая была приоткрыта, отошла в сторону ещё больше. Я увидела изящные пальцы, сжавшие дверную ручку. Внимание невольно привлёк необычный маникюр — чёрный меч на красном фоне. Из-за музыки голосов я не слышала, но разговор явно подходил к концу. Не вовремя же маман решила отправиться по стопам великого Макаренко!

— Что за праздник? День морской селёдки, естественно! Вот сейчас нам представят виновницу торжества, и тогда мы пойдём баиньки! — рявкнула я и прервала разговор. Дверь резко распахнулась, но я уже мухой метнулась к ближайшему входу и рванула на себя ручку. Конечно, логичней было бы вернуться в главный зал. Но я, например, разбираюсь в механике куда лучше, чем в логике. В общем, хорошо, что одна из дверей в коридорчике оказалась незапертой...

Я тупо уставилась на бабушку благостного вида, флегматично покуривавшую трубку. Немая сцена продлилась около минуты. За это время я успела вполне сносно (в полутёмной комнате было плохо видно) рассмотреть бабку. Старая, в поношенной одежде. Лицо абсолютно не запоминающееся, из тех, что сразу после встречи выветриваются из памяти. Единственное, что выпадало из общей картины — глаза. Они были своеобразными — бесцветными и блеклыми, они казались абсолютно мертвыми. Моя не в меру активная интуиция вместе с моим не в меру больным воображением мне подсказали, что, даже истекай я кровью на её глазах, она не стала б мне помогать.

— Какая птичка! Ты за товаром пришла? Или, может, должок чей возвращаешь? И не упомнишь, к кому на неделе парнишек отправляешь. Старость — не радость...

Голос у бабульки был мягкий и мелодичный, как у тех добреньких старушек, что тихо пекут внукам пирожки. Но мне он почему-то совсем не понравился. Стоп... Товар? О чём речь, хотела бы я знать?

— Я пока выбираю, — ляпнула я первое, что пришло в голову, стараясь говорить неоднозначным тоном, чтоб было непонятно, шучу я или говорю серьёзно.

— Даже так, — протянула бабулька, разглядывая меня, как редкий минерал или полезное ископаемое. Видимо, результат ей понравился, поскольку она продолжила:

— Сегодня как обычно — травка, кока, героин. Эксклюзив же у нас только по заказу. Ну что, птичка, будешь заказывать? Ты всё же не похожа на тех, кто живёт банальностями.

Если б у меня в тот момент что-то было во рту, я б наверняка подавилась. Всегда презирала тех, кто зарабатывает на наркоте. Впрочем, после случая в 'Сапфире' сочувствия к тем, кто её употребляет, тоже заметно поубавилось. С пониманием надо относиться к тем, кто того достоин.

— А сама-то что куришь? — как можно хладнокровнее поинтересовалась я у карги. Бесцветные глаза глянули насмешливо и оценивающе, а трубка оказалась перед самым моим носом:

— А ты затянись и угадай!

Наверно, у меня на лице отразилось слишком много отвращения, да и отшатнулась я слишком явно...

— Не дёргайся, птичка. Обыкновенный табак, качественный. Никакой дури.

— Что же, так мало платят? — с напускной издёвкой спросила я.

— Э, птичка, платят-то достаточно, но мне внука ещё учить. Жить-то надо. К чему мне себя травить и в растение превращать?

— А на других тебе, значит, наплевать? Пусть делают, что хотят? — зло спросила я. Эмоции перевесили здравый смысл (как, впрочем, и всегда).

— Золотые слова, птичка! Что хотят! Я никого не заставляю. Мы все выбираем, птичка. Так или иначе, хорошо или плохо — выбираем. Вот и они своё решили, а я всего лишь выживаю.

— Ну и рекламу же вы устроили! Теперь не хочу покупать! — отчасти мстительно сказала я, ожидая вспышки негодования со стороны старой торговки.

— А ты и так бы не купила, птичка. По глазкам высокомерным сразу видно. Да и отшатнулась, как от проказы. Зачем пришла-то? О ком-то из родных поговорить? Подзаработать хочешь?

— Нет.

— Ну и вали отсюда.

Самое интересное заключалось в том, что голос совсем не поменялся, не стал грубее или злее. Я отвернулась. Первое побуждение напугать её до полусмерти, как Анну, мгновенно прошло. Должно быть, причиной тому были равнодушно-мёртвые глаза. За весь разговор они ожили лишь раз — в тот момент, когда женщина вспомнила про внука. И то мимолётно.

Твоя душа погибает, старуха. Она уже почти мертва. Равнодушие — не яркое чувство, а серость, болезнь. На больных не злятся. Ты в конечном итоге наказала себя сама...

Дверь тихо хлопнула за моей спиной.

* * *

В основном зале ничего не изменилось. До меня только дошло, что с доброй бабусей я общалась не больше 5 минут. Внимательно глядя по сторонам, чтоб случайно не нарваться на кого-то знакомого (Марка там какого-то, или 'попугая') я пошла по залу. Следующими 'жертвами' были избраны несколько подростков, старательно старавшиеся подчеркнуть своим видом, что они куда старше шестнадцати. Видимо, за определённую суму денег вышибала на входе отнесся к этому факту с доверием.

Как назло, только я подошла к ним, как из колонок полилась модная в этом месяце мелодия молодой группы ('Нелюбимая, но тебя люблю, нежеланная, но тебя я жду, приди ко мне...' и т. д.; короче, одна из тех песенок, где в слова не вникает никто, включая исполнителей, а музыка состоит из вечно повторяющихся трёх нот припева). Вся молодёжь, разбившись на пары, смылась танцевать. У стойки осталась стоять лишь личность с вытравленными волосами, флегматично посасывающая 'Лонгер' с помощью трубочки. Я посмотрела на явно не обременённое высоким IQ лицо и вздохнула. Ну что поделаешь?

— Извини, не могла б ты мне подсказать, где можно найти Лику?

— О, ещё одна конкретно бахнутая культурой! И где Лика столько таких нарыла?!

Язык у девочки, как не крути, заплетался конкретно. Видно, маленькая бутылочка была не первой и даже не второй. И что прикажете ей говорить? В детстве книг я читала много, а со сверстниками общалась маловато. Ладно, попробуем так...

— До тебя что, доходит, как до жирафа — на третьи сутки? Я попросила тебя сказать, что ты знаешь о Лике, а свою оценку моих способностей оставь, пожалуйста, при себе.

До девочкиных извилин благополучно достигла лишь малая часть информации — это явно было видно по гениальному выражению лица. Я хотела было прервать разговор слепого с глухим, но тут очередной глоток активизировал мыслительные процессы девицы, и она выдала:

— Да не знаю я, где эта потаскушка! Тот культурный тоже всё про неё выспрашивал! И красавчик тот черноглазый тоже Лику искал! Одна я не нужна никому!

— А что, её еще кто-то искал? — осторожно спросила я.

— Да те парни!

— Какие? — поинтересовалась я, собрав терпение в кучку и мысленно сосчитав до десяти. Но, к сожалению, в этот момент нашему глубокомысленному разговору суждено было прерваться. Пока мы трепались, песня о великой и вечной любви благополучно кончилась, и компания моей собеседницы стала медленно сходиться. Первой подскочила стильно одетая изящная девушка с лёгким макияжем. Видимо, она слышала начало разговора, поскольку мгновенно встряла:

— Милая, хватит уже! Я думаю, что пить тебе уже достаточно — язычок без костей!

— Вообще-то мы разговариваем, и у вас я ничего не спрашивала. Ваша подруга хотела мне рассказать...

— Ничего она не хотела! Что, не видишь — она пьяна и несёт непонятно что, — резко ответила подошедшая. Я уже хотела попробовать повлиять на девчонок магией, но, во-первых, подтянулась их компания, а во-вторых, я ещё не освоила технику влияния на людей настолько хорошо. Потому я вежливо кивнула и отошла в сторону, чувствуя спиной неприязненный взгляд новой знакомой. Потом к ней подошёл симпатичный и явно небедный парень, приглашая на танец. Она мгновенно пошла за ним, цокая здоровенными каблучками на дорогих туфельках.

Вообще каблуки — прогрессивное изобретение человечества. Их можно приспособить ко многим делам: ломать ноги свои и чужие; завлекать парней своих и чужих; выколоть кому-то глаз (можно что-то другое); в общем, спектр применения весьма обширный. Но до того, что сотворила я, думаю, не додумался никто. Ну не хотела я, честное (почти) слово! Я просто от чистого женского сердца пожелала, чтоб у неё подломился каблук. Ну не могла же я подумать (почти), что это подействует! Причём на оба сразу! Нагленькая прима рухнула под ноги своему кавалеру, тот перецепился и грохнулся прямо на неё (предел мечтаний; девица должна меня благодарить; интересно, он её не раздавил?). Некоторые пары не заметили неожиданного препятствия и тоже навернулись...

Короче, скоро я смогла созерцать малое подобие египетской пирамиды из весьма необычного материала. Я собралась было по привычке пожурить себя, а потом махнула на это благородное дело рукой — в конце-концов, ни маман, ни Алики не заметно в радиусе метров сорока. А уж когда до моего пытливого мозга дошло, что наглая девица сейчас погребена где-то в самом низу этой 'горки', на лице невольно возникла дерзкая усмешка.

* * *

Я ещё у многих спрашивала о Лике, но везде получала неприятный ответ. Никто не знал о ней ничего — или не хотел знать.