Закуси горе луковицей

Инструктор бросил Некрасову верёвку и тот, перебирая по ней руками, быстро подтащил тележку к площадке.

— Ну, как? — полюбопытствовал инструктор. — Какие ощущения?

— Лучше не спрашивай, — ответил тот. — Раньше я чувствовал себя в воде чуть ли не дельфином, а сейчас — чем-то вроде бочонка, не способного ни нырять, ни управлять собой.

Наблюдая за тем, как он вытирается полотенцем, одевается, Зоя вдруг подумала: 'Если бы нам было суждено встретиться до Чечни, вероятно, мы были бы счастливы с ним. Но сейчас... сейчас это совершенно невозможно. Жаль его. Хороший он парень'.

А потом они снова блуждали по самым безлюдным аллеям, ели фрукты и разговаривали, так, ни о чём. И, очевидно, оба думали о счастье — каждый о своём.

Как только ослабевшее солнце стало сползать с истомлён-ного зноем небосвода, Зоя отправилась на пляж. Решила здесь и дождаться Дениса. Расположившись на своём обжитом месте, осмотрелась.

Возле самой воды на мокром песке сидела белокурая девчушка, вся голенькая, с покрасневшими плечиками. Она немного боялась её холодных прикосновений, и каждый раз, когда набегающая волна подступала к ней, девочка, икая и замирающе смеясь, пыталась поймать её. А волна всё время обманывала малышку, оставляя в её ладошках только несколько песчинок и зелёных ниточек водорослей.

Вблизи Зои на стареньком голубоватом пледе с книгой в руках сидела хрупкая девушка. На её коже не было и следа от прикосновения южного солнца. Спутанные волосы были темны от влаги. Она читала. На её по-детски продолговатом личике блуждала улыбка. От всего её вида веяло провинциальным простодушием и безмятежностью. Судя по широко разостланному пледу, она кого-то ожидала, наверно, родителей.

Вдоль берега, монументально бронзовея парусами и крыльями вьющихся над ними чаек, легко покачиваясь на волнах, проплывали три яхты. Кто-то с нескрываемой завистью произнёс: к регате готовятся. Зоя повернулась на голос. На топчане, высоко задрав голову, стоит крупный подросток и неотрывно смотрит вслед парусникам. Рядом сидят его родители — очень упитанная пара — и режутся в карты.

— Ма-ам, можно я немного пробегу по берегу, понаблюдаю за спортсменами?

— Нельзя. Вдруг что случится.

— Да не случится. Мам, я быстро.

— Нельзя, — ещё более категорично повторила мать. — Тут маньяков повсюду полно. Вот не станет нас, тогда и бегай куда захочешь.

— Владик, слушайся маму, она у нас мудрая женщина. Учись лучше в дурака играть.

Мальчик понурился, вяло махнул рукой, присел, отвернулся и тут же удивлённо вытянул шею. За ним, метрах в пятнадцати, огибая отдыхающих, в его направлении двигался отряд малышей.

Они шли гуськом: впереди два мальчугана, годика по три, за ними — чуть постарше их, девочка. Все в панамках, трусиках и сандалиях, в руке у каждого по стаканчику с мороженым, на худеньком плечике девочки — детская сумочка. Они шли не спеша, с любопытством посматривая по сторонам; чуть приостановились у играющих в карты, подошли к Зое. 'О-о! А мальчишки-то похожи друг на друга, как два маковых зёрнышка', — отметила она. Близнецы — оба смуглые, пухлощёкие, с добрыми и, как ей показалось, уже многое понимающими чёрными глазками.

Видя её радостное изумление, девочка улыбнулась и слегка поклонилась ей.

— Здрав-ствуй-те, — бережно и певуче выговаривая каждый слог, поздоровалась она. Её колокольчиковое приветствие тотчас отозвалось в Зоиной душе.

— Здравствуй, миленькая.

И только Зоя хотела порасспросить её об их родителях, как мальчишки восторженно завопили: 'Мама!' — И бросились к её читающей соседке. Они оба с двух сторон крепко прильнули к ней.

'Мама? — изумилась Зоя. — Вот не думала, что я способна так ошибиться'.

Девочка была более сдержанна, но и она с большой нежно-стью поцеловала свою мать и ласково провела ладошкой по её лицу.

Зоя заметила, что все, кто находился по соседству с ними, отложили свои занятия и с интересом наблюдали за этой встречей.

— Ну что, мои хорошие, — юная мамаша коснулась каждого, — выспались?

Мальчишки, продолжая улыбаться, согласно закивали.

— Алёнка, меня не трудно было найти?

— Совсем не трудно, — ответила девочка.

— А пирожки, что я оставила для вас, съели?

— Я съел, — чуть-чуть подпрыгнул один мальчуган, — а Данька...

— Стоп-стоп, — прервала его молодая женщина. — Тимка, какой у нас уговор?

Мальчик смешно наморщил нос.

— Не ябедничать.

— Молодец, — чмокнула она ребёнка и тут же обернулась к другому.

— А ты, Данилка, съел?

— Кусочек съел, а ещё кусочек собачке отдал, — пожал он плечиком.

— Какой собачке?

— Когда мы шли, — стала пояснять девочка, — из двора выбежала большая собака и гавкнула на нас. Ребята немножко струсили, а я взяла их за руки и сказала: 'Мы её не боимся'. А она подошла к нам и понюхала Данькин пирожок. Стоит и не уходит. Тогда Данька взял и скормил его собаке.

— Она была такая серьёзная, — стал оправдываться мальчик, — а я угостил её, и она хвостом завиляла.

Женщина взъерошила его чубчик, склонила к себе его головёнку и поцеловала.

— А ты, Данька, у нас храбрец. Всё ты правильно сделал, сынуля. Ведь если собака повиляла тебе хвостом, то это значит, что вы с ней уже немного подружились. И ты, Алёнка, у меня умница. Я вас люблю, — произнесла она самым искренним и естественным тоном. И, словно огромный букет цветов, сгребла своих ребятишек в охапку.

И все они засмеялись. Их безотчётная радость каким-то образом коснулась и Зоиной души.

— Мам, можно мы искупаемся? — спросила девочка.

— А кто будет мороженое доедать? Я, что ли, за вас отдуваться стану?

— Ты, мамуля, ты, — засмеялись они, поддразнивая её.

— Ну, ладно, так уж и быть, давайте. Только ты, доченька, присматривай за ними. А вы, ребята, слушайтесь сестру. Уговор?

— Уговор, — радостно подтвердили они.

И только тут мальчишки отлепились от своей матери, вручили ей свои стаканчики с мороженым, сбросили сандалики и, повизгивая от нетерпения, наперегонки побежали к воде.

У Зои от жалости к себе даже сердце защемило. 'Боже, как они её любят!' И тут у неё возникло настойчивое желание пообщаться с этой молодой матерью. Как только она взглянула в сторону Зои, та спросила её:

— Извините, вы не боитесь отпускать детей одних?

— Я что, так похожа на идиотку? — с полуулыбкой спросила женщина.

— Ну что вы? Но вдруг что-нибудь случится?

— На всякую беду страха не напасёшься. И потом, они ведь не каждый сам по себе, а все вместе. Да и я недалеко. Если кто-нибудь нахлебается воды, уж будьте уверены — откачаю.

— Вы — отважная женщина, я бы так не смогла, — сказала Зоя и передвинулась к соседке поближе. — Всё-таки на воде очень опасно.

— Да, опасно. Но если с раннего детства не научить человека осторожности и решительности, ему придётся учиться этому во взрослой жизни и ещё долгое время находиться в опасности. Или я не права? — улыбнулась мамаша.

— С этим не поспоришь. Но мне кажется, дети должны чувствовать себя защищёнными, — возразила Зоя.

— А они так себя и чувствуют. Можете убедиться, — указала она на них рукой. — У нас с мужем на процесс воспитания детей одна точка зрения. Во-первых, не занянчивать их. Бабушка постоянно напоминает нам: засиженное яйцо — всегда болтун, занянченное дитя — оболтус. И мы согласны с ней. Во-вторых, стараться научить своих детей быть самостоятельными и счастливыми при любых обстоятельствах. Ну, а всему остальному в любой нормальной семье дети учатся сами.

— У вас с мужем редкое единодушие.

— Так это ж естественно. Какая же это семья без единодушия? Прежде чем выйти замуж, я выпытала у своего Славки всё, что меня интересовало. Мне нужны были полная ясность и согласие по важным для меня вопросам. Спорить можно с женихами, а с мужьями нужно жить душа в душу, так бабушка говорила. Согласны?

— Как тут не согласишься?.. У вас очень славные ребята.

Молодая женщина смущённо улыбнулась.

— Да. Я и сама от них без ума.

— Вы, наверно, сюда к родным приехали? — полюбопытствовала Зоя.

Та отрицательно покачала головой.

— Нет. У нас никого здесь, даже знакомых нет.

— Тогда, может быть, познакомимся?

— Давайте, — оживилась женщина. — Меня зовут Наташа.

— Очень приятно. А меня — Зоя, — тепло улыбнулась ей девушка. — Вы здесь всей семьёй отдыхаете?

— Нет. Муж уехал на вахту — он у меня нефтяник, а мы — сюда.

— Наташа, как он мог отпустить вас одних?

— Да он и знать не знает, что мы здесь, — щурясь от солнца, сказала Наташа. — Вчера вечером я достала деньги, что Славка нам на две недели оставил, и спрашиваю ребят: 'Что б нам такое совершить интересное, сумасбродное?' Алёнка вдруг возьми да и скажи: 'А поедем на море'. Мальчишки так и заорали от радости: 'На море! На море!' Спрашиваю: 'Когда?' Данька говорит: 'Сейчас'. Говорю им: 'А если в кассах билетов не будет, что тогда?' Алёнка в ответ: 'Тогда купим сладостей и вернёмся домой'. — 'Ну, что ж, — говорю им, — полчаса на сборы'. Нам было всё равно, куда ехать, и вот мы здесь. Так что, кто не рискует, тот и в море не купается.

— Наташа, сегодня вы уже не первый раз удивляете меня. К сожалению, за всю свою жизнь я не совершила ни одного приличного сумасбродства. По случайной прихоти я могу лишь приобрести какую-нибудь пустяковину. А вот ввязаться в настоящее приключение — никогда.

— Зоя, у вас ещё ничего не потеряно, нужен только настрой и хоть какая-то определённая цель.

— Наташа, так разве ваш приезд не бесцельное путешествие?

— Конечно, нет. Я хочу приучить их к мысли, — повела она головой в сторону своих ребятишек, — что расстояние — самое пустяковое препятствие из возможных. Пусть привыкают быть гражданами мира.

Зоя смотрела на эту юную женщину с ярко-алыми губами, измазанными в мороженом, и думала: 'Странное дело, эта девочка по всем приметам гораздо легкомысленнее, чем я. Однако, чувствую, что она прозорливее и опытнее меня. То, что я принимаю за беспечность, она находит ответственностью перед будущим детей. Очевидно, материнство делает её такой'.

Желая продолжить общение, Зоя спросила:

— Наташа, а вот если честно, троих малышей очень трудно растить?

Женщина коротко взглянула на неё, чуть помедлила с ответом.

— Первые месяцы — очень. Ведь ещё и у самой проблем полно, да и малышам нужно время привыкнуть к этой беспокойной оглушительной жизни, а потом... потом полегче. Близняшки мои, конечно, недёшево мне достались, но зато, когда я их родила, счастлива была безмерно. А у вас пока нет детей, я правильно поняла?

— Да, правильно. Но, признаюсь, мысли о них в последние дни меня просто одолевают. Здесь вокруг столько ребятни. Так что вы уж простите мне моё невольное любопытство.

— Ничего-ничего, о своих детях я люблю поговорить. Ведь учить их всему, что знаешь, и видеть, как отзывается в них каждое сказанное тобой слово, страшно интересно. Я уверена, процесс воспитания — это такое же творчество, как занятие живописью или скульптурой.

— Вы усматриваете в них что-то общее?

— Ну конечно! Я как-то уже размышляла над этим. Вот, к примеру, художник, набрасывая эскиз, старается увидеть в нём свою законченную картину. И я тоже, обучая своих малышей, пытаюсь представить их в будущем достойными и воспитанными людьми. Или, скажем, скульптор. Он во что бы то ни стало добивается совершенства формы своей скульптуры. А что делаю я? Да почти то же самое. Только я работаю с душой ребёнка. Я в каком-то смысле тоже вылепливаю её, стараюсь придать ей совершенный вид. Вы согласны со мной?

— Да. Довольно убедительно. У вас гуманитарное образование?

— Нет, что вы, только среднее. Со Славкой я познакомилась сразу же после окончания восьмого. Он был студентом, сдавал сессию за второй курс. И вдруг мы влюбились, и сразу же стали думать о свадьбе. Через три года я получила аттестат, а он — диплом инженера, и как только мне исполнилось восемнадцать, мы подали заявление в загс.

— А что родители?

— Мама, в общем-то, была против этого. Говорила, а вдруг у вас семьи не получится, кому ты тогда без образования нужна будешь? Настаивала: отучись в институте, а потом и вяжи себя по рукам и ногам. А я думаю: 'Нет уж, я себя знаю: захочу получить специальность — получу, а вот любовь упущу — всю жизнь буду жалеть'. На моей стороне только бабушка была. Заявила маме: лучше капля счастья, чем бочка мудрости.

— А знаете, Наташа, видимо, она права.

Женщина открыто и по-доброму улыбнулась.

— Конечно, права, во всяком случае, в отношении меня.

— А вот и граждане мира бегут, — кивнула Зоя в сторону приближающихся детишек.

Малыши примчались мокрыми и слегка озябшими. Мальчишки тут же растянулись на пледе.

— Ну, как, ребята, понравилось вам море? — заботливо вытирая им спинки, спросила их Наталья.

— Оно хорошее, — сказал один из мальчишек, — только горькое.

— Горькое-прегорькое, — добавил другой. — И никакое оно не чёрное.

— Вот глупые! Море весёлое, оно со всеми играет, — возразила им девочка. — Если бы оно было сладким, как лимонад, то его бы уже давно выпили отдыхающие, всё-всё до капельки.

Наталья, придерживая головку девочки, одним ловким движением уложила её между братьями на плед, нависла над ними. И, тормоша их всех, стала щекотать и приговаривать: 'Ах вы мои умники-разумники! Море им сладкое подавай! Да чтобы оно было чёрное-чёрное, да густое, как чернила! Так, Тимка? Так, Данилка?' Ребятишки хохотали.

В какой-то момент Зоя перестала слышать их, ушла в себя, в свои мысли. 'Если бы я не приехала сюда и не встретила всех этих людей, то могла бы так и не узнать, насколько я устала от одиночества, от этой правильной, стерильной и, вместе с тем, достаточно глупой жизни. Целыми месяцами со мной ничего нового не происходит, словно пространство, в котором я живу, законсервировано. Нет, так дальше жить нельзя! Теперь я знаю, что мне нужно. Я хочу детей, семейного уюта, заботы, вот такого же, как у Наташки, суматошного счастья. Боже, как же мне холодно жить!'

Внутренний холодок этого внезапного отчаяния растаял не сразу. Тонкая струйка песка, поддетого чьей-то обувью, мягко осыпалась на ногу. Зоя подняла голову. Перед ней стоял улыбающийся Денис.

— Привет, зайка. Давно загораешь?

— Привет. Да уж порядочно.

Денис присел на край лежака. Девушка вопросительно взглянула на него.

— Ну, как съездил?

— С ожидаемым результатом.

— Какие-то тайные дела?

— Личные. Но могу посвятить. Может быть, прогуляемся?

— Давай.

Уходя, Зоя по-детски помахала рукой Наташе. Денис с удивлением посмотрел на неё.

— Откуда ты знаешь этих детей?

Зоя улыбнулась.

— С детьми я пока не знакома, а попрощалась я с их матерью.

— Эта пигалица троих родила? — опешил он.

— Да, это её дети, — едва ли не с вызовом подтвердила Зоя.

— Диагноз ясен, — усмехнулся Денис.

Девушка с повышенным вниманием взглянула на него.

— Что ты имеешь в виду?

Он неловко замялся.