"Она редко пользуется магией на кухне, — подумал Фло, глядя, как рядом с тарелкой появилась ложка и стакан чая. — Мама явно не в духе. А это очень плохо"!

Уже дожевывая отбивную мармуна, Фло почему-то вспомнил слова Парадамоники:

"У тебя в сумке может быть что ни будь повкуснее найдётся?"

А вслед за этим, перед глазами возникли две волосатые крысы, кипящие в котле.

Фло поморщился, чувствуя, как аппетит куда-то пропадает, а про себя подумал:

"Да забудь ты об этой шайке! Ты же решил больше с ними не встречаться!"

-Что ты морщишься? — спросила Кшенжара. Стоя перед раковинной, она пыталась разделить две смёрзшиеся половинки курицы. — Не вкусно, что ли?

-Почему? Вкусно, — пробубнил Фло с набитым ртом. Он недоумевал: как его мать умудряется видеть то, что происходит у неё за спиной. — Просто, камешек попался.

-Какой камешек? — вздохнула Кшенжара. Половинки курицы неожиданно разлепились. И если бы Кшенжара вовремя не выставила магический барьер, то одна из этих половинок улетела бы за раковину, где было не очень то чисто. — Я всё мясо промыла. Не может там быть никаких камней.

-Я сказал "камешек", а не "камень" — обиделся Фло.

"Уж тебе ли сейчас возмущаться и обижаться? — раздался тонкий голосок в сознании Фло. — Сиди тише воды, ниже травы! Пока не началось!"

За окном вновь полил дождь. Правда, не такой сильный, как прежде.

Тем временем, на кухню, переваливаясь с ноги на ногу, вошла Грендж. Она что-то задумчиво бубнила себе под нос, сделав при этом самое серьёзное выражение лица. Брови хмурые, а нижняя губа выпячена наружу. В одной руке она несла пустую бутылочку, а в другой, схватив за заднюю лапу, волокла по полу свою любимую игрушку — сопилу, набитую толи опилками, толи ещё чем-то мягким. Фло уже давно горел желанием посмотреть — что у этой игрушки внутри. В академии, от ребят, он слышал, что подобные игрушки набиваю веществом, которое горит как фейерверк, если его бросить в костёр. Фло был не прочь проверить правоту их слов, но понимал, что при этом рисковал тремя вещами. Во-первых — это грозный выговор от отца. Во-вторых — тихие, но очень нудные нотации от матери. А в-третьих (и это самое страшное) услышать дикие нечеловеческие вопли Грендж. Благодаря этим трем причинам, сопила всё ещё была цела.

Грендж подошла к печи, со всего размаху уселась на пол, отставила в сторону бутылочку, и сосредоточенно, со знанием дела, принялась колотить игрушку головой об кафельный пол. Каждый удар она сопровождала словом, значение которого было известно только ей одной:

-Дака! Дака!

Фло с улыбкой наблюдал за этим странным ритуалом, пережевывая остатки мяса. А потом обратился к сестре, тоном заправского учителя:

-Так нельзя делать! Голова у игрушки оторвётся! Она плакать будет!

"А я, наконец-то, узнаю — что у неё в нутрии", — про себя добавил он.

Грендж оставила истязания над бедной сопилой, и подняла на брата огромные удивлённые глаза.

-Отоётся? Пакает?

-Да, — улыбнулся Фло. — Это плохо! Знаешь, что бывает с плохими девочками?

Грендж так и не узнала — что с этими девочками бывает, потому что Кшенжара всё-таки сорвалась. Хотя, к ней это слово вряд ли было применимо. Когда человек срывается, то обычно это сопровождается криками. А иногда и воплями. Но Кшенжара никогда и не на кого не кричала.

В любом случае, то состояние, в котором она сейчас пребывала, можно было назвать срывом.

Оставив в покое курицу, Кшенжара обернулась к Фло, вытерла руки об фартук и спросила:

-А знаешь — что бывает с плохими мальчиками? С мальчиками, которые не хотят учиться, курят в туалетах, занимаются незаконной магией и неизвестно зачем шляются по Нижнему Городу? Знаешь?

Фло вытаращил на мать удивлённые глаза. Это было настолько неожиданным заявлением, что он даже не сразу понял, о чём идет речь. А, разобравшись — что к чему — испугался. На самом деле испугался. В горле пересохло, и по этому голос его прозвучал как-то сдавленно:

-О чём это ты, мам?

Кшенжара нервно улыбнулась и села за стол, напротив сына.

-Та прекрасно знаешь — о чём это я. И хватит разыгрывать из себя невинного ангела. Сегодня шутки кончились.

Фло с вздохом опустил взгляд. По всему было видно, что шутки, действительно, кончились. А следующая фраза матери ошарашила его словно молния.

-Тебя, Фло, хотят отправить к Зеркалу Прощения.

В нутрии у него сперва всё похолодело, а потом обдало жаром. В голове загудело, словно его кто-то только что-то со всей силы огрел тяжелым мешком с песком. Все последующие слова матери до Фло доходили с трудом. Её голос доносился откуда-то из далека, словно их разделяло не три метра кухонного стола, а огромная река. И плачь матери, и рёв Грендж — всё было таким далёким.

-Доигрался, Фло, — сквозь слёзы причитала Кшенжара. — Ты думал, что тебе вечно всё будет сходить с рук? Думал — твои выходки будут терпеть бесконечно? Может быть, твои дружки с Нижнего города, и терпели бы. Но не в обществе, в котором мы живём. Наши законы были созданы сотни тысяч лет назад самыми великими волшебниками, среди которых были друиды. И то — что эти законы действуют и поныне, лишь подтверждает их правоту и силу. Люди не могут их нарушать, вот так просто и надеяться на безнаказанность. Когда-то всякому терпению приходит конец.... Сегодня наступил конец терпению Шелера и Великих Магистров.

Услыхав о Великих Магистрах, Фло понял, что всё более чем серьёзно. Если в дело вмешиваются эти четверо, то помощи ждать уже неоткуда. Фло влип по самые уши, и теперь сам дьявол не сможет ему помочь!

Пару минут на кухне царила полная тишина. Мать перестала плакать; Грендж прекратила реветь. Лишь дождь тихонько стучал по темным стёклам. Каждый думал о своём.

-Когда? — спросил Фло, наконец.

Кшенжара пожала плечами.

-Не знаю. Завтра будет "разбор". Там скажут. Но, думаю, надолго они откладывать не станут. Уж больно серьёзное это дело.

Фло вздохнул и взглянул на сестрёнку. Может быть ему и показалось, но в её заплаканных глазах читался упрёк. Как будто бы она говорила: "Что ж ты, Фло? Ведь ты мой старший брат. Должен мне пример подавать, а ты вон чего вытворяешь!"

Фло это не понравилось. Он отвёл взгляд и спросил:

-Мама, что мне делать?

Кшенжара грустно улыбнулась.

-Думаешь, у тебя есть выбор? Тебе придётся отправиться к Зеркалу, как это не прискорбно.

"Тебе придётся отправиться к Зеркалу". Слышать эти слова из уст родной матери было дико. И страшно. Почему она не пытается защитить Фло? Почему подбодрить подбодрить?

"Потому что ничего уже изменить нельзя"! — сам себе ответил Фло.

-Раз так, — проглотив вставший в горле комок, неуверенно проговорил Фло. — Раз так, то я отправлюсь к Зеркалу. Отправлюсь, и получу это чёртово прошение! Получу, всем на зло! Ты, мама, ещё будешь мной гордиться! Обещаю!

Кшенжара снова улыбнулась. Но на этот раз совсем не грустно. Так может улыбаться только мать, которая искренне и беззаветно любит свое непутевое чадо.

-Хотелось бы верить тебе, — тихо проговорила она.

Со вздохом поднявшись из-за стола, она подняла на руки Грендж. Та бросила короткий взгляд на Фло и уткнулась матери лицом в грудь.

Кшенжара тоже взглянула на Фло и добавила, неожиданно ласковым голосом:

-А пока, ложись спать. Завтра будет трудный день.

* * *

Уже лёжа в своей кровати, в полно темноте слушая, как монотонно стучит дождь, Фло подумал, что его мать, всё-таки, самая лучшая мать на свете. Удивительно, но раньше он этого почему-то не замечал.

-Клянусь, — тихо проговорил Фло, смахнув с глаз накатившуюся слезу. — Клянусь, что больше никогда не заставлю её плакать!

И не смотря на все переживанья сегодняшнего дня, он сразу же крепко уснул. Лишь прошептал напоследок:

-Обещаю!

Часов в десять утра, в отличном настроение и в полном неведенье, в дом Раусов с работы вернулся глава семейства — Гио. Даже сонный вид не мог скрыть радости на его лице. Прямо с порога он принялся рассказывать о том, какую прекрасную рекламу он со своими коллегами сегодня ночью придумал.

-Увидав её, наверное, только последний идиот не захочет купить утилизатор "Прок"! — в захлёб кричал Гио, снимая куртку. Он был слишком увлечён рассказом о своём очередном шедевре, чтоб заметить кислое выражение лица жены и сына. К тому же последний, вместо того, чтоб сидеть за партой в Академии, сейчас находился дома.

-Честное слово! — продолжал Гио, усаживаясь за стол, где его уже ждал завтрак. — Мне даже самому захотелось купить этот утилизатор! Хотя он и похож больше на низкокачественное садовое ведро! Не чета, конечно, нашему "Онгузеру"! Но рекламка получилась что надо! Пальчики оближешь!

Он весело хохотнул, шевеля своими усами-стрелками, и действительно облизал указательный палец, которым случайно залез в миску с мендоговым вареньем.

Этим утром за столом весёлыми были лишь Гио, без умолка вещающий о своих трудовых подвигах, да Грендж, которая, сидя на своём высоком стульчике, с поразительной меткостью швыряла свой омлет в хлебницу. Кшенжара и Фло грустно ковырялись вилками в тарелках. Казалось, что слова Гио доходят до них лишь на уровне подсознания.

-За такую работу, наверняка премию дадут! — не унимался Гио, пережевывая омлет. Его усы-стрелки по очереди подымались и опускались, словно вёсла гребца. В любое другое время это здорово позабавило бы Фло. Но, только не сегодня.

— Немного, конечно! Но, думаю, на маленький семейный праздник хватит! Может, в закусочную Драков сходим! Мы уж давненько ни куда все вместе не выбирались!

Гио некоторое время молча жевал, самодовольно улыбаясь. Когда же с завтраком было покончено, он весело подмигнул Фло и сказал свою самую любимую фразу:

-Твой отец — гений! С таким отцом с голоду не помрёшь! Знаешь почему? Потому что я самый любящий отец в мире!

Он хотел ещё чего-то сказать, но вдруг нахмурился, от чего его густые брови угрожающе нависли над глазами. Вытерев рот салфеткой, Гио спросил:

-Эй, парень, а ты, почему не в Академии? Сегодня, вроде, никакого праздника нет. Или я так заработался, что не заметил, как наступили выходные?

Ответом ему была тишина.

И только тут Гио, наконец-то, обратил внимание на мрачный вид жены и печальное подавленное состояние сына. Брови его нахмурились еще сильнее, а усы настороженно замерли в горизонтальном положении.

-Что случилось, — поинтересовался он. С его лица разом слетела сонливость, а из головы вылетели утилизаторы "Прок".

Гио бросил короткий взгляд на Грендж, словно ожидая, хотя бы от неё, каких ни будь объяснений, а потом вновь уставился на сына.

-Фло! — строго произнёс он, на пол тона повышая голос.

Фло тут же перестал ковыряться вилкой в тарелке и взглядом затравленного зверя, покосился на отца.

-Ну-ка, расскажи мне — что у вас произошло, — попросил Гио заискивающим тоном.

И Фло рассказал.

Тут-то всё и началось.

В отличие от Кшенжары, Гио не обладал хладнокровным спокойствием и уравновешенностью. И потому, позабыв о том, что он самый любящий отец в мире, Гио принялся орать на сына, не брезгуя при этом употреблять неприличные слова (хотя, после каждого и добавлял "Прошу прощения"). Он то срывался на дикий крик, то тихо и ласково спрашивал: "Какую ошибку мы допустили в твоём воспитании?". То кричал, что Фло опозорил его, чуть ли не на всю страну, то вздымал руки к потолку и интересовался у богов, за что они послали ему такое наказание (в лице их сына Фло).

Он метался по кухне, слово дикий зверь, не останавливаясь ни на секунду. За это утро Гио умудрился вспомнить всех своих отцов, матерей, дедушек и бабушек аж до десятого колена, клятвенно утверждая, что среди них не было ни одного, кто так низко пал бы в глазах общества.

-Ну, правда, твой прадед отсидел три года на Ссыльных Островах. Да и то по страшному недоразумению!

И, как сообщил Гио: все эти самые дедушки и бабушки, в данный момент, наверное, в гробу переворачиваются, услыхав такую новость.

Наконец — когда его крики постепенно сошли на нет — Гио устало опустился на стул, и поинтересовался у сына:

-И как же вы, молодой человек, намерены выкручиваться из сложившейся ситуации?

Фло пожал плечами и горестно вздохнул:

-Как полагается. Пойду к Зеркалу. Другого выхода нет.

Гио хохотнул.

-Посмотрите — какой смельчак нашелся! Ты хоть отдаешь себе отчет в том, на сколько это опасно?! Понимаешь, что можешь не вернуться?!

-Понимаю, — кивнул в ответ Фло.

И тут Кшенжара сочла нужным вмешаться в разговор мужчин:

-Ладно, Гио, хватит. Фло и так уже себя наказал. Криками ты всё равно ничего не исправишь. Только травмируешь его ещё больше.

Гио весь как-то скис, сокрушенно покачал головой и согласился:

-Да. Пожалуй, ты права, Кшен. Права, как всегда.

Взглянув на Фло печальными глазами, он добавил:

-По крайней мере, тебе предоставляется уникальная возможность стать настоящим мужчиной. Таким, как твой отец.

Больше Фло ни кто не упрекнул. Дома, по крайней мере.

"Разбор" был назначен на четыре часа дня, когда занятия в Академии уже заканчивались.

В три Кшенжара отвела Грендж Лисиоппе Ворзак, вечно грустной своей подружке, которую никто никогда не видел с улыбкой на лице. А пол четвёртого Раусы, с тяжёлым сердцем погрузились в автомобиль, и направились в Академию.

За время всего полёта никто не проронил ни слова. В кабине царила полная тишина, если не считать пчелиного жужжания двигателя и доносившегося из радиоприёмника голоса популярного гелионского певца, певшего о своей несчастной любви к девушке с далёкого острова Оган.

Проходил "разбор" в учительской комнате. Как всегда. Кроме учительских столов и стола Шелера, сегодня в комнате стояло ещё пять кресел. Два с права от Шелера и три слева.

Когда семейство Раусов вошло в учительскую, все преподаватели уже были на месте. Явилась даже Шеридорана, с болезненным выражением лица. Пустовало лишь два стола. Один для Спака, а второй....

Фло обвёл взглядом учителей и понял, что второй пустующий стол принадлежал Аиву. Сегодня его не было.

Этот факт несколько опечалил Фло. Физрук был единственным преподавателем, которого он любил. И если уж от кого-то и стоило ждать помощи, так это от Аива. На прежних разборах он частенько заступался за Фло.