Великолепная четверка

-"Дудки" — ответил Комиссар Вилкат, заканчивая крепить верёвку -"Он у нас военнопленный, к нему женевская конвенция применяется, а не четвертование"

-"Осквернение могил всегда осквернение" — Бохаец покачал предпоследней фляжкой у уха, в тщетной надежде услышать плеск и прицепил на пояс.

-"Он исполнял приказ!"

-"Исполнение преступного приказа не является оправданием!"

-"Интересно" — Сэй задумчиво поглядел на спорщиков, потом перевёл взгляд на покрытое тьмой кладбище -"Если полицаи нас поймают, женевскую конвенцию соблюдать станут, или нет?"

-"Это как раз неинтересно. Интересно другое" — не нащупавший очередной фляжки Бохаец стрельнул у Сэя сигару и продолжил — "Сегодня утром Ариец бургундским похмелялся, теперь дедушку Карла Смелого вспомнил. Никак по Жанне д' Арк соскучился. Небось жалеет, что мы во Францию не отправились. Ничего, отдохнём в Древнем Риме и сразу в Компьень. Трахнешь ты свою рыжую воительницу."

-"Мы тебе поможем" — крикнул снизу закончивший свою чёрную работу Комиссар Вилкат.

-"Свечку держать будем..." — с наслаждением выдыхая огромный клуб дыма добавил Сэй.

-"Зачем свечку" — с деланным недоумением спросил Бохаец -"Просто мы Жанну держать будем, пока ты её будешь... ну ты понял."

-"Только в миссионерской позиции" — давясь от смеха веско добавил Сэй — "Если хочешь перепробовать с ней всю камасутру, то мы тебе на круглосуточное дежурство не нанимались, связывай кожаными ремнями"

-"И наручники не забудь"

-"С бриллиантами, в меху"

-"Хорош зубоскалить пошляки" — крикнул снизу Комиссар Вилкат, словесно поддерживая начинающего закипать Арийца.

И добавил обращаясь персонально к Бохайцу, сопровождая слова перелетевшим через плечо монгола клубком шнура.

-"Тяни давай".

Бохаец демонстративно поплевал на потрёпанные перчатки, нагнулся, ухватился за свободную часть шнура, оглянулся назад убедиться, что не сверзнется с ограды и разогнулся. Шнур перехватил Ариец и, вцепившись в один из многочисленных узлов, потянул груз на себя.

Снизу раздался дикий рёв, который обычно издаёт человек испытывающий сильную физическую боль. Он исходил от полицая отчаянно дёргавшегося на верёвке. Обвязывающий гроб Комиссар Вилкат бросил работу и бросился к полицаю, на ходу доставая из кобуры верный маузер. Оказывается политрук мало знакомый со стропальными работами не нашёл ничего лучшего, чем закрепить карабин за наручники. Оказавшийся на импровизированной дыбе полицай пришёл в себя и громко сообщил об этом всем в радиусе пары километров. Даже с ослабленным шнуром он продолжал оглашать окрестности, пока гуманный Комиссар не погрузил его в беспамятство посредством рукоятки маузера.

-"Статья сто семнадцать, пункт два в. До семи лет" — со скорбным лицом произнёс Сэй.

Бохаец посмотрел на Арийца, на Алека, машинально проверил ширинку своих брюк, наконец обратился к Комиссару.

-"Артур! Сэй тут говорит, что ты этого полицая изнасиловал"

-"Что!? Бохаец, придурок. Ты щас за базар ответишь."

-"Сам придурок. Сэй ясно сказал..."

-"Бохаец, ты не придурок, ты ископаемое. Реликтовый ящер. Динозавр недовымерший." — прервал комбрига Сэй. -"Сто семнадцатая уже давно не изнасилование, а истязание. Пункт два — в означает, что в отношении лица в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга. (Сэй не совсем верно назвал пункт статьи. На самом деле искомая статья два — д. А статья два — в это истязание женщины заведомо для виновного находящегося в состоянии беременности.)"

-"Задолбали со своими переименованиями" — проворчал Бохаец — "Сколько можно?"

-"Столько, сколько нужно. На ту сторону его верёвке спускать будем, или просто спихнём?"

-"Я Вам спихну" — донёсся снизу грозный окрик Комиссара Вилката — "Я Вас за Женевскую конвенцию самих спихну"

Ариец ответил, что в следующий раз лично займётся подготовкой японских снайперов действующих на Халхин Голе. Причём на всех мишенях будет будёновка и комиссарская форма. Вилкат выразил сомнение, что лица арийской и бохайской национальностей смогут кого нибудь научить, будучи зажаренными в своих танках японскими огнемётчиками, а формулу напалма он, комиссар передаст по дипломатическим каналам. Конец взаимному обмену страшными пророчествами положил Сэй пригрозившийся нарушить сто двадцать первую статью путём "Умышленного причинения вреда здоровью" всем трём высоким договаривающимся сторонам (Сэй спутал сто одиннадцатую и сто двадцать первую статьи. На текущий момент ст. 121 — Заражение венерической болезнью) и подкрепил угрозу подзатыльником Бохайцу.

Бохаец, читавший недавно одну из повестей [как там эту писательницу],а потому отлично знавший содержание сто двадцать первой статьи заподозрил Сэя в садомазопрелюдии и попытался отодвинуться от непредсказуемого юриста, но не учтя собственной крупногабаритности столкнул со стены Арийца. Последний приземлился довольно удачно, но на гроб с вождём мирового пролетариата. Пожеланиям в отношении загробной жизни покойного могла позавидовать освенцимская секция гестапо.

Совещались Сэй с Бохайцем разбежавшись по стене на расстояние плевка, но совместное решение было выработано. Полицая не мудрствуя лукаво привязали за берц и спустили вниз головой, уложив рядом с гробом.

С дальнейшей транспортировкой тоже возникли проблемы. Простой в своих поступках Бохаец молча взял полицая за ноги и поволок к дороге, но был остановлен очередным окриком Комиссара Вилката о соблюдении Женевской Конвенции.

-"Если хочешь я его за наручники потащу" — ехидно предложил монголоид.

-"Не надо повторять комиссарских перегибов" — ответил раскуривающий погасшую сигару Сэй.

-"Да на гроб его положите" — устало посоветовал Ариец, ещё переводящий дух после после своего олимпийского прыжка -"Зараз двоих и унесём".

-"Верная идея" — поддержал Сэй -"Только привязать надо, чтобы не соскользнул"

Привязывание помогло мало. Полицай всё время съезжал с лакированной покатой крышки гроба в левую сторону, при этом его берцы больно били Бохайца в правое ухо. Не пройдя и полусотни шагов экс-комбриг объявил забастовку до тех пор, пока пленник не будет зафиксирован намертво, либо приведён в мёртвое состояние и оставлен на месте.

Комиссар Вилкат напирал на соблюдение Женевской конвенции и категорически возражал против второго варианта. Сэй молча выпускал клубы ароматного дыма, за которыми, несмотря на тьму была видна его глумливая ухмылка.

-"Да, блин! Снять крышку и бросить его на дохлятину" — предложил компромиссный вариант Ариец.

На том, несмотря на фанатичные возражения Вилката, и порешили. Оглушенного полицая уложили прямо на Ленина лицом вниз и привязали. Сверху водрузили крышку. Траурная процессия с гробом из которого торчали обутые в берцы ноги снова двинулась к уже близкому, но такому недостижимому шоссе.

Низкорослый Комиссар Вилкат, придерживавший гроб за передний правый угол мучился не имея возможности принять вес на плечо и вынужденный поддерживать свою сторону груза на весу руками, что было совсем нелегко. Наконец он догадался стать на цыпочки и заскользил походкой любимого Мариса Лиепы. Через минуту ему под ноги попал камень. Комиссар споткнулся, подвернул ногу и начал падать. Стремясь удержать равновесие он пальцами вцепился в крышку, превозмогая боль от впивающихся под кожу осколков лака и медленно входящей под ноготь занозы. Попытка устоять не увенчалась успехом, сила земного притяжения неудержимо потянула Вилката к земле и Комиссар в последней попытке удержаться подтянулся на крышке. Опирающийся на крепкие плечи Арийца и Сэя гроб повернулся по диагонали в их руках и въехал противоположным краем в подбородок Бохайцу, который собирался едко прокомментировать эквилибристику политрука. Между тем гроб продолжил вращаться и нагуталиненый берц полицая пролетел всего в нескольких миллиметрах от носа Сэя. Оторопевший юрист выронил галогеновый фонарь, которым освещал дорогу и отскочил в сторону. Падающий гроб выскочил из рук Арийца и больно ударил его при падении по спине. Танкист ойкнул, развернулся и увидел, как прикусивший язык Бохаец плюётся кровью и ругательствами.

Комиссар осторожно поднимался с трав, одновременно ощупывая дёрн на предмет слетевшей будёновки. Найдя её он с кряхтеньем поднялся, опираясь о последнюю явку вождя. Стоявший как раз за спиной Комиссара Сэй как раз размышлял над дилеммой дать или не дать пинка Артуру за этот косяк и как к подобному насилию отнесётся Уголовный Кодекс. Пока он раздумывал как свои переквалифицировать действия со статьи "Враг народа" в раздел "Необходимая самооборона" Вилкат ухитрился приять вертикальное положение и замысел утратил актуальность.

Между тем слева Бохаец всё ещё продолжал плеваться кровью и что то бормотать.

-"Чего чего ?"— переспросил его превратившийся в слух Ариец.

-"Шашуум бум шешашем шишашишом"

-"Это как" — не понял ни слова Сэй.

Полусогнутый и опёршийся ладонями о колени Бохаец наконец закончил отплёвываться и под сочувствующими взглядами Арийца и Сэя распрямил спину. При этом он ударился макушкой о низкую ветку, что не прибавило ему настроения. С ненавистью посмотрев на перевёрнутый гроб, он несколько раз сильно топнул сапогом по тёмному днищу, из под которого торчали широко разведённые ноги омоновца в берцах, между которых удобно примостились обутые в туфли конечности вождя мирового пролетариата. От тяжёлых ударов, неровно стоящий гроб закачался как шлюпка на волнах. Нога комбрига задела фонарь и тот осветил его плотно слившихся постояльцев. Бохаец наконец поднял глаза и перевёл взгляд на Комиссара. Христианской любви и смирения в них не прибавилось и Ариец на всякий случай заслонил Вилката своей спиной, а Сэй ногой откинул валявшийся на траве ППШ в сторону от покачивающегося гроба.

-"Сейчас будем вешать коммунистов" — монгол наконец выдал членораздельную фразу.

-"Сам дурак" — из за спины Арийца голос литовца звучал несколько приглушённо, вдобавок Комиссар был смущён случившимся и испытывал некоторый дискомфорт.

Взгляд брошенный Сэем на комбрига хоть и был мимолётен, но юрист понял, что толстяка сейчас не остановить и Вилкат ответит по полной.

-"Чёрт, не вовремя то как" — простонал Сэй, глядя в усыпанное звёздами небо, как будто прося помощи у высших сил.

Возможно небеса поражённые внезапной мольбой закоренелого атеиста решили ему и в самом деле помочь, а может Люцифер раздосадованный обращением потенциального клиента к конкурирующей организации срочно предоставил ему свои услуги. Но, так или иначе, со стороны покачивающегося гроба раздались вопли о помощи, перемешанные повторяющимися непонятными по смыслу фразами: "Я мужик!", "Нет!" и "Не трогайте меня!!!".

Комиссар с тревогою глянул на близкое уже шоссе, по — видимому опасаясь, что столь высокие децибелы привлекут внимание путан или запоздалого пешехода. К удаче прохиндеев близость кладбища помешала сутенёрам открыть прибыльную точку, поскольку ночная и самая урожайная смена девочек просто боялась работать рядом с покойниками, а прохожих зоне видимости не было. Ковыляющие выкидыши отечественного автопрома и проносящиеся болиды германского производства крики не интересовали. Для этого те были недостаточно громкими. Между тем вопли продолжались.

-"Это который из них орёт?" — устало спросил Сэй, поправляя портупею, болтавшуюся на его худом теле.

-"Наверное, всё-таки полицай" — ответил Ариец, поднимая с земли фонарь, в отсвете которого его глаза сверкнули золотом — "Вождь — дохлый уже, так громко не будет".

Вилкат, прятавшийся за его спиной, укоризненно глянул на защитника, но покинуть какое никакое прикрытие от бохайского пьяного бешенства не решился. Между тем обсуждение криков продолжилось.

-"И чего ему орать?" — снова спросил Сэй

-"В самом деле, чего орать?" — подтвердил Ариец — "Всего то: ночь, кладбище, мертвец, его фанаты"

-"Думаешь — он испугался?" — непрерывное курение сигар сегодня несколько затормозило мысли Сэя.

-"Скорее спятил" — Бохаец несколько восстановил подвижность языка десятком хороших глотков из фляжки и теперь завинчивал крышку, недобро поглядывая на видневшуюся из за спины Арийца будёновку.

Прав не был ни тот ни другой. Просто очнувшийся и увидевший на себе Ленина, да ещё в столь многообещающей позиции молодой полицай мгновенно вспомнил произошедшую с ним, ещё учащимся христианской гимназии историю. Когда на требование господина директора выбросить на помойку старые портреты Ленина, учитель труда ответил отказом и был разумеется немедленно уволен. В тесноте слабоосвещённого гроба, лежащий под такой знакомой мумией полицай мгновенно вспомнил ответ старика, ветерана вьетнамской войны:

-"Ленин ещё будет. И всех Вас поимеет"

Теперь он понял, что пророчество начало сбываться, правда почему то не с директором, а с ним.

На коротко время полицай высунул из гроба голову и увидел в галогеновом свете четверых вооруженных подельников, одетых в знакомую по фото из учебника истории форму. После этого он скрылся в гробу, видимо предпочтя одиночного партнёра групповому изнасилованию.

-"Ваш выход, сэр" — Сэй церемонно повернулся к Комиссару и простёр левую руку в сторону гроба — "Танец с маузерами, точнее с маузером, точнее с его рукояткой"

-"Бохаец, стоять" — крикнул Ариец — "Твою мать, у всех косяки бывают"

-"Ни с места" — подтверди Сэй, грудью заслоняя политрука от монгольской агрессии — "Сам не ангел"

Бохаец шумно засопел, но смирился. В наступившей тишине было слышно, как щелкнула застёжка кобуры, что-то прошуршало и раздался виноватый голос Комиссара:

-"Не могу, голова его внутри гроба, бить неудобно"

-"Вот, блин" — ёмко прокомментировал Ариец и скинул со спины вещмешок — "Сейчас помогу" — добавил он, распутывая старомодные завязки.

Из его недр бала извлечена сумка санинструктора и появилась склянка с хлороформом.

-"Бохаец, за волосы башку его вытащи" — попросил Ариец поливая бинт и тут же добавил, спохватившись — "Ленина, не полицая"

Комиссар предусмотрительно отступил на другую сторону гроба, давая место Бохайцу, который несмотря на укусы, которые он перенёс стоически, выполнил порученное дело.

-"Готово" — произнёс через пару минут Ариец, отбрасывая бинт — "Потащили"

Дальнейший путь до припаркованного "Урала" прошёл без приключений и травм.

Какая — то глава.

Утро летнего дня было ясным, как предрекал интернет, и только что миновавший ворота такого родного ДКЖД на своей бронированной "Тойоте" Бохаец болезненно поморщился, получив в глаз хук солнечным зайчиком от зеркала заднего вида. Места на парковке уже были заняты автомобилями Сэя с Комиссаром прибывшими ранее, а его собственную площадку прочно оккупировали штабеля со шлакоблоками и мешки со строительной смесью.

-"Ну Комиссар, прораб, блин перестройки" — беззлобно ругнулся бывший комбат и направил эксклюзивное детище японского автопрома в небольшой просвет между деревьями.

Раздался удар, скрежет металла по камню и звон осыпающегося на асфальт стекла. На звуки из сторожки выскочил один из охранников, в лёгких камуфляжных шортах дополненных светлой футболкой и подбежал к машине Бохайца, как раз для того, чтобы растянуться на асфальте, будучи сбитым сдавшим назад броневиком. Бронзовая статуя изображавшая Селевка указывающего мечом на Азию продолжала покачиваться после тесного контакта постамента с бампером бохайского автомобиля. Чтобы не раздавить упавшего охранника толстяк снова рванул вперёд. Второй удар оказался последним. Тонны позеленевшей бронзы рухнули с пьедестала. Меч статуи работы великого [вставить имя скульптора] с лёгкостью пронзил "пуленепробиваемую" крышу и скрылся внутри салона. Стоявшие у открытого окна, Комиссар с Сэем замерли. Перед глазами Вилката мгновенно возникло разрубленное тело толстяка и он, в волнении, с силой сжал рукоятку верного маузера. Совсем другая мысль посетила многоопытного юриста