Хозяин перекрестка

Именно эта злость толкала меня на ночные улицы, по которым я ходил вплоть до самого рассвета, надеясь отыскать этого гребанного Хозяина, чтобы он перед тем, как сдохнуть, сказал мне, почему моя любимая должна была умереть! Я метался по темным переулкам, бродил по пустынным дворам, исследовал все места, где мы проходили в те дни, когда я увлеченно расспрашивал Антона о Перекрестках, но результатов не было. Я даже целый день пытался дежурить в том круглосуточном ресторанчике, который мы с ним частенько посещали, пока меня вежливо не попросили удалиться. Именно тогда я понял, что все бесполезно. Он же видящий, поэтому ему не составит труда избегать встречи со мной хоть целую вечность.

И тогда злость ушла, но на ее место пришла боль. Я все также бесцельно ходил по городу, пытаясь забыться, пытаясь найти утешение в толпе, которая меня окружала, но ничего не получалось. Я узнавал места, где мы с Лизой наслаждались общением, или сидели за столиками ресторанов, узнавал те бульвары, где мы гуляли, держась за руки... Спасаясь от всего этого, я забрел в ту часть города, где не бывал ранее, но и это не принесло облегчения. Теперь на смену боли пришла пустота и тоска, разъедающая изнутри. Я бесцельно шатался по улицам, не чувствуя ничего и желая лишь поскорее закончить это бессмысленное существование, поэтому обрадовался, услышав из подворотни, мимо которой проходил, нахальный прокуренный голос, который сказал:

— Эй, мужик, закурить есть?

Обернувшись на звук, я увидел компанию гопников, которая неспешно подходила ко мне, зажимая в кольцо. Но я и не думал убегать, а с легкой улыбкой смотрел на приближение мужика звероватого вида, поигрывающего заточкой.

— Так есть закурить? — повторил он свой вопрос.

— Нет, — ответил я и улыбнулся.

— Ну, тогда ты попал, мужик. Гони живо бабло и мобилу, тогда уйдешь на своих двоих, а не то...

— Что? — спросил я, не дождавшись продолжения.

— Порежем тут на ремни! — просветил вожак.

— Давай режь! — сделал я шаг к нему.

— Лютый, да он псих, — сказал кто-то из гопников. — Может ну его на фиг!

— Заткни пасть! — рявкнул Лютый. — Мужик, не зли меня!

В ответ я сделал еще один шаг к вожаку и распахнул куртку на груди.

— Ты будешь, резать, или все дальше клювом щелкать собрался?

— Слушай, да ты совсем страх потерял!

Лютый надвинулся на меня, крепко сжимая в руке заточку, но я вдруг отчетливо понял — он не ударит. Просто не ударит и все тут. Поэтому даже если я постараюсь его разозлить, максимум, что он сделает — двинет мне в челюсть. Откуда ко мне пришло это знание, я так и не понял, но оно было не одно. Внезапно перед моим взглядом пронеслись картинки, напоминающие ускоренную перемотку в фильме, где Лютый был главным действующим лицом. Поэтому я стер с лица улыбку, посмотрел в глаза вожаку и сказал:

— Сегодня ты умрешь. Под утро, в кровати одного из своих дружков. И смерть твоя будет не от пули или ножа. Нет, ты во сне захлебнешься своей блевотиной — достойная смерть для такого как ты. И я не хочу ничего менять, так как все те, кого ты мучил и грабил все эти годы, требуют мести и сегодня ее получат.

— Лютый, гадом буду, псих это! — снова сказал один из гопников. — Не связывайся ты с ним, а то еще покусает!

Вожак презрительно сплюнул мне под ноги, а потом бросив: "За мной!", повел свою кодлу на поиски приключений. И они их найдут, почему-то понял я. Спустя два часа троих заберет наряд милиции, а те, которые сумеют удрать, будут с горя нажираться на одной из хаз, после чего Лютый уже не проснется, а в десять часов эта квартира содрогнется от милицейских сапог, потому что те трое решат сдать своих подельников, с которыми они обчищали ларек. Все это промелькнуло у меня в голове, не оставив ни единой мысли, только пустоту.

Я все так же слонялся по темным улицам, надеясь, что найду то, что поможет мне прекратить эту пытку. И через несколько часов удача повернулась ко мне лицом. Я остановился у одного из тополей, росших по краям дороги, и стал ждать. Я знал, что ровно через десять минут здесь на скорости под восемьдесят километров в час промчится грузовик с досками. И водитель не сможет свернуть, или затормозить, когда я выскочу перед ним. Я стоял в темноте и смотрел на дорогу, отсчитывая минуты. Десять... девять... восемь...

И тут знакомый голос сзади меня произнес:

— Ты хорошо подумал?

10

Мне не нужно было оборачиваться, чтобы увидеть Антона. Мне вообще не хотелось его видеть. Прошла злость, исчезла ненависть, поэтому мне даже не хотелось с ним разговаривать. Мне уже было все равно, но чтобы не оставлять незаконченных дел, я все же спросил, едва пошевелив губами и не издавая ни звука, ведь все равно Хозяин знает, что я хочу спросить:

— Почему?

— Потому что так было правильно, — донесся ответ.

— Но кому она мешала? Разве от ее жизни был какой-то вред?

— Нет, но в этом случае, как ты и говорил, на весах была с одной стороны жизнь девушки, а с другой — жизни десятков тысяч людей.

— Этого не может быть!

— Но ты же знаешь, что я прав.

Наверняка это было странно наблюдать со стороны — стоят два человека у темной дороги и молчат, но мне было абсолютно на все наплевать. Осталось семь минут.

— Прости меня, — донеслось от Антона. — Я знал, что инициация проходит нелегко, но не предполагал, что все обернется вот так.

— А разве ты сам это не почувствовал на себе?

— Мои родители умерли у меня на глазах, но я никогда не помышлял о смерти, а я ведь очень их любил...

— Ты не понимаешь. Ты наслаждался любовью много лет, ты любил и был любимым, а мне достался всего лишь жалкий месяц. Разве это справедливо? Разве это правильно?!

Ночная тишина ничем не нарушалась. Осталось шесть минут.

— Да, я считал, что поступаю правильно, сохраняя десятки тысяч жизней, но именно сейчас я уже ничего не могу сделать. Все зависит от тебя.

— Я знаю.

— И что ты будешь делать?

— То, что задумал.

— Но ведь это неправильно!

— А мне насрать!

Осталось пять минут.

— Сергей, послушай, это еще не конец жизни. Она продолжается.

— Нет, она закончилась в тот самый миг, когда умерла Лиза.

— Но ведь ты можешь не допустить подобного в будущем, спасти еще множество жизней...

— Зачем?

— Потому что это твой долг!

— Я никому и ничего не должен!

— Но ведь ты обладаешь уникальными способностями. Еще ни один видящий не имел такого огромного потенциала! Совет предполагает, что ты можешь стать первым, кто сможет обходиться без Перекрестков долгое время. Возможно, ты даже сможешь пользоваться чужими...

Четыре минуты.

— Почему ты молчишь?

— Я жду.

— Но ведь это глупо — обрывать свою жизнь в самом начале!

— Нет, глупо влачить существование с пустотой внутри.

— Это все пройдет, я тоже ощущал подобное. Мне понадобился всего год, чтобы привыкнуть.

— Ты привык. Это многое изменило?

— Да, я живу нормально, хорошо справляюсь со своими обязанностями...

— Нет, ты всего лишь существуешь. Один, без друзей, без врагов. Ты смотришь чужие судьбы и описываешь их в своих книгах, а знаешь, почему тебе это так нравится? Ты просто завидуешь обычным людям, ведь у них есть то, что никогда не будешь иметь ты — жизнь и чувства. Обычные человеческие чувства, которые и дают людям стремление жить.

Три минуты.

— Хорошо, пусть так, но ведь Хозяева помогают людям. И ты тоже можешь помогать им.

— Зачем?

— Чтобы они были счастливы.

— Не вижу смысла. Вы делаете свою работу, но рай на земле все никак не наступит. Так может быть, вам пора ее прекратить?

— Нет, это невозможно!

— Почему? Ведь люди когда-то прекрасно обходились без вас.

— Если мы перестанем поддерживать Перекрестки, множество людей погибнет.

— Но может быть, остальные заживут лучше?

Две минуты.

— Сергей, подумай о своих друзьях. Ведь ты всегда им помогал, а сейчас сможешь делать это намного плодотворнее.

— А заодно увидеть, когда и как они умрут? Видеть все потайные уголки их душ? Разочароваться в них за то, что они не идеальны? Ведь именно это произошло с тобой, не так ли?

— Но ведь без тебя им будет плохо, они будут оплакивать тебя.

— Переживут.

— Но ведь ты сам можешь сделать их лучше!

— Они нравились мне такими, какими были всегда.

Одна минута.

— Сергей, подумай о Лизе. Она не желала бы тебе такого конца!

— Я о ней и думаю.

— Но ведь еще никто не смог сказать, что там, на той стороне. Может быть, там есть другой мир. Лучше, совершеннее, куда попадают все те, кого мы любили здесь. Быть может наша жизнь — всего лишь один этап из многих. Так почему бы тебе не пройти этот путь до конца, ведь итог все равно один и тот же?

Вдали показался отблеск фар приближающегося грузовика, и послышался едва различимый шум мотора.

— Зачем? Ради кого?

— Ради людей. Тысяч людей, которые нуждаются в твоей помощи.

— Мне они безразличны.

— Но ведь среди них твои друзья, приятели, просто знакомые, родители Лизы...

— Не важно. Моя смерть ничего не изменит.

— Ты ошибаешься! Вспомни тех девушек, которые остались живы только благодаря тебе! Вспомни ребенка, которого ты спас!

— Это было твоей работой, и ты с ней справился.

— Но ведь это может быть и твоей работой. Почему ты не хочешь немного задержаться здесь, прежде чем встретиться в ином мире со своей любимой? Разве тысячи жизней не стоят этого?

Грузовик показался на дороге. Большой, темный. Он мог принести облегчение моей измученной душе. Он мог заглушить боль... Но я вдруг посмотрел на шофера, мужичка-работягу тридцати двух лет, и понял, что после того, как я брошусь под колеса, он попадет в тюрьму, где через пять месяцев покончит с собой, не вынеся издевательств сокамерников.

— Пожалуйста, Сергей, не бросай меня...

Это уже больше похоже на шепот. Значит, у Антона тоже силы подходят к концу. Все эти годы он сражался с самим собой, усмиряя чувства, давя в себе все то человеческое, которое позволяло ему оставаться собой, хотя бы частично. И в тот момент, когда встретил меня, он вдруг вспомнил, что такое дружба, что такое настоящие чувства и теперь банально боится вновь остаться один. Один в целом мире людей. Я вдруг ощутил, что если сейчас меня не станет, Антон последует за мной, ведь и тот пятый Хозяин Перекрестка в нашем городе покончил с жизнью именно потому, что остался один. Он годами помогал другим, менял их судьбы в лучшую сторону, но когда наступила старость, не стал долго сопротивляться соблазну прервать эту пустоту. Так может быть все это неправильно? Может быть, и не нужна эта пустота, чтобы оставаться видящими? Может быть, ее можно чем-то заполнить?..

Грузовик промчался мимо, обдав нас парами дизеля, а я все стоял и думал о том, что поведал Антон. Если я действительно являюсь началом новой эры в этом мире, то может смогу, наконец, дать Хозяевам то, что они хотят? Эту самую банальную и обыденную жизнь. И кто знает, что может из этого выйти, ведь так далеко в будущее я смотреть еще не научился...

Мы еще долго стояли в ночи, думая каждый о своем, но когда небо начало светлеть, Антон очнулся, подошел и положил свою руку мне на плечо. И в предрассветной тишине прозвучали его слова:

— Пойдем, я покажу тебе твой Перекресток.