"На грани"

— Можно в долг, — шепнула ему Диана, поглаживая по бедру. — Ну, давай же...

И игра продолжилась.

Леонида Стас снова увидел только вечером следующего дня у дверей собственного кабинета. Тот выглядел изрядно помятым и взъерошенным, а в глазах отчетливо плескалась паника. Заметив Лазарева, он, как подпаленный, кинулся к нему.

— Что произошло? — пронзительный голос заставил Стаса поморщиться, и он, ухватив Махова за локоть, быстро впихнул в кабинет, пока происходящее не стало привлекать внимание.

— А я уж думал, куда это вы запропастились, — издевательски улыбнулся он, и Леонид бросил на него ненавидящий взгляд.

— Это все вы подстроили, да? — процедил он, сжимая кулаки в бессильной злобе. — На меня повесили долг! На меня, следователя прокуратуры! А когда я попытался послать их к черту, показали фотографии! Там я пьяный, с какой-то шалавой! И с картами! Да меня ж за это... А еще они забрали мои документы! Угрожали моей семье!

Он обхватил голову руками и, всхлипнув, опустился на стул. Стас спокойно вытащил из шкафа стакан и, плеснув в него воды, протянул Леониду.

— На, выпей и подбери нюни, — холодно сказал он, и Леонид поднял голову, затравлено глядя на него снизу вверх. — Дурак ты. Вчера мог бы заработать и неплохо, если бы не кочевряжился и не строил из себя святую невинность. Взял бы денег, и все были бы довольны. А теперь...

— Чего вы хотите? — тут же встрепенулся тот. — Чтобы я закрыл дело? Этого вы хотите?

— Хочу, — кротко согласился Стас. — А так же я хочу первым узнать, если относительно Артемьева или кого-то еще из моего отдела начнется проверка. Все понятно?

— Понятно, — обреченно выдохнул тот и закрыл лицо руками. — А с долгом?..

— С долгом я разберусь, — успокоил его Стас, и следак заметно повеселел. — А вот фотографии, не обессудь, приберегу пока. Вдруг ты снова принципиальным сделаешься...

— Вот из-за таких уродов у нас вся милиция прогнила, — Леонид посмотрел на него с ненавистью. — Нелюди, б-бандюганы... выродки.

Стас, наклонившись, осторожно вынул у него из рук стакан и, выдержав паузу, сильно сжал в кулаке. Леонид ахнул: прямо ему на колени брызнули осколки, из разрезанной ладони закапала кровь. Зрелище было кошмарным, особенно если учесть, что несколько осколков так и остались в ране. Стас, казалось, не замечал этого, в его глазах замерло поистине безумное выражение, делавшее радужку почти прозрачной.

— Кажется, надо было привести в действие самый первый план, — жутковато улыбаясь, сказал он, держа руку, из которой все еще сочилась кровь, прямо перед лицом побледневшего Леонида. — Нет человека — нет проблемы. А? Как ты думаешь, еще не поздно? Такая гнида, как ты не заслуживает жизни. Ты же под своих копаешь, падла, да еще и с удовольствием. Может, отдать тебя этим ребятам? Они ж с Кавказа, у них разговор короткий.

— Не надо! — Леонид быстро замотал головой. — Хорошо, я все сделаю, как договорились! Только... уберите... уберите это!

— Это? — Стас поднес окровавленную руку ближе, и следак сдавленно ойкнул, а потом прижал ладонь ко рту, борясь с тошнотой. Стас выпрямился и отошел к столу.

— Свободен, — отрывисто бросил он, а когда обернулся, Леонида в кабинете уже не было. Стас усмехнулся. Он быстро вынул застрявшие в ладони куски стекла, а затем здоровой рукой выудил из кармана телефон.

— Баграт, — сказал он, когда ему ответили. — Считай, что за следующий месяц ты мне ничего не должен. И рассчитайся с ребятами. Все, до связи.

Нажав отбой, он странно улыбнулся, чувствуя, как разбегается по крови особое, острое предвкушение. Теперь у него был железный повод потребовать у Кости объяснений. А потом, может быть, и благодарности.

Заметно сникший Махов сообщил ему все, что знал, только вот информации оказалось немного. По всему выходило, что под Артемьева копал кто-то из своих, из отдела, и это не радовало. Подобная грызня не могла привести ни к чему хорошему, да знать, что рядом работает человек, способный на подобные вещи, было неприятно. Сегодня ему помешал Артемьев, а завтра кто? Следовало разобраться в этом деле — уже исходя из собственных шкурных интересов. Крысятничество требовалось давить в зародыше.

В кабинете, кроме Кости, оказалась еще и Маша, задержавшаяся дольше, чем обычно. Стас бросил на девушку всего один взгляд, и та, правильно оценив ситуацию, быстро засобиралась домой. Пока она спешно запихивала свои вещи в сумочку, оба мужчины молча разглядывали друг друга, обоюдно пытаясь прочитать мысли другого. Каковы были успехи Кости на этом поприще, Стас мог только догадываться, но сам он нисколько не продвинулся в догадках. Лицо Артемьева было все так же непроницаемо, только в глазах затаилось некое незнакомое выражение. Ожидание? Предвкушение? Понимание? Стас не смог подобрать правильного слова и это его взбесило.

— Чему улыбаешься? — недовольно поинтересовался он, когда за Машей закрылась дверь, и губы Кости дрогнули в едва уловимой усмешке. — Весело тебе?

— Не вижу причины плакать, — пожал плечами Костя. Он демонстративно потянулся, хрустнув суставами, и, заложив руки за голову, улыбнулся уже совершенно откровенно. — А у тебя что-то случилось, Стас?

Вежливо равнодушное любопытство, прозвучавшее в его голосе, вывело из себя окончательно. Стас прищурил глаза, моментально сделавшись похожим на готового к броску тигра, и резко шагнул вперед.

— Случилось, Костенька, — сказал он и, подавшись навстречу Артемьеву, оперся ладонями о стол. — Только не у меня, а у тебя. Тебя кто работать учил, а? Что ты мне тут устраиваешь? Предупреждаю: если из-за тебя у меня будут проблемы — вылетишь из отдела как пробка из бутылки.

— Ты перешел на шампанское? — Костя задал вопрос так живо, будто это и в самом деле интересовало его больше всего. Стас с силой ударил по столу открытой ладонью.

— Ты меня вообще слушаешь?

— Слушаю.

Костина улыбка нисколько не померкла. Стас сделал глубокий вдох, стараясь подавить плеснувшую в кровь ярость, вызванную одним только видом этой непробиваемой уверенности. Что бы он сделал, будь на месте Артемьева кто-то другой? Ударил бы, как Мухина? Подставил, как Махова? Вряд ли с Костей прошел бы хоть один из этих вариантов. Тогда что?

— Думаешь, я не вышвырну тебя потому, что мы трахнулись? — прищурившись, поинтересовался Стас и улыбнулся в ответ, только в его улыбке вместо веселья проступила недвусмысленная угроза. — Я не собираюсь все время прикрывать тебя от проверок.

— Все время? — Костя подался вперед, неотрывно глядя Стасу в глаза, и облокотился об стол. — Значит, один раз уже сделал?

Стас почувствовал себя загнанным в ловушку. Вопрос, заданный нарочито мягким тоном, прозвучал так, будто он совершил что-то постыдное, проявил слабость. Схлынувшая было злость подняла голову с новой силой.

— Да потому что мне не нужны проверки в отделе, — кривя губы в усмешке, процедил он. — Даже если они касаются ублюдка вроде тебя. Все честно: один раз я тебя поимел — один раз отмазал. На большее не рассчитывай, Костенька. Или ты, как все бабы, считаешь, что секс к чему-то обязывает?

Это "как все" было сказано нарочно, с нажимом, с желанием уязвить побольнее. Это словно ставило Костю ниже на ступень, в подчиненное, зависимое положение не только на службе, но и в целом. Не то чтобы Стас действительно считал так, просто хотелось ударить в ответ, реализовав постулат, гласивший, что лучшая защита — это нападение. Теперь ответ был за Артемьевым, и Стас при всей своей проницательности не мог предсказать, каким он будет. Костя, казалось, тоже размышлял об этом. Он внимательно вглядывался в лицо Стаса, будто пытаясь понять, насколько тот серьезен, и это задумчивое, немного снисходительное молчание, выводило из себя, заставляло нервничать. Не пронять? Неужели?

— Так что на этом все, Костенька, — добавил Лазарев и выпрямился. — Вряд ли меня потянет на эксперименты второй раз.

Толстая папка, лежавшая на краю стола, больно врезалась в пах, попав сгибом прямо по возбужденному члену. У Стаса перехватило дыхание, он согнулся пополам, ловя открытым ртом воздух. Костя, не теряя времени даром, выскользнул из-за стола и в одно мгновение оказался позади, прижимаясь грудью.

— А это у тебя так служебное рвение выпирает? — насмешливо поинтересовался он, проведя ногтем по молнии стасовых брюк. Стас, восстановив дыхание, выругался.

— Эмоционально, — кивнул Костя и прижался плотнее. — Но не информативно. А вот это... — невесомое поглаживание превратилось в полноценную ласку, — куда как более показательно. Как ты думаешь?

В данный момент Стас не думал никак. Нечем было. Мозг, казалось, расплавился и стек, полностью сосредоточившись в паху, подрагивая от ставших более смелыми прикосновений.

— Дверь, — только и смог прохрипеть он, и усилием воли сдержал разочарованный рык, когда Костя молнией метнулся к двери, чтобы запереть ее. Эта передышка, однако, оказалась весьма кстати: Стас смог немного прийти в себя и восстановить контроль за происходящим. Поэтому, вернувшийся Артемьев был тут же притиснут к столу. Он, как ни странно, не особо сопротивлялся. Его руки свободно гуляли по телу Стаса, словно изучая быстрыми, жалящими прикосновениями, от которых становилось неимоверно горячо. Тот отвечал, еле сдерживаясь, чтобы не повалить Костю на стол прямо тут, в кабинете. Чертенята, пляшущие в серых глазах, отнюдь не способствовали его выдержке, а в паху уже разгорелся небольшой пожар. Костя, словно этого было мало, плотоядно облизнулся.

— Я опять не подготовился, — усмехнулся он. — Вся надежда на твою предусмотрительность.

— Экономишь на презервативах? — не удержался Стас. — Как это...

По-бабски, хотел сказать он, но в последний момент передумал. Шпилька показалась слишком мелочной, глупой, да и могла все испортить. Ведь, как ни крути, своего он добился — от Костиного спокойствия не осталось и следа. От его, правда, тоже.

— Через десять минут за углом, — сказал он вместо планируемой гадости. — Ждать не буду, не придешь — значит, уеду. Понятно?

— Предельно, — шало улыбнулся Костя, и Стасу стоило огромного труда отстраниться. Каждый нерв превратился в натянутую струну, и именно поэтому стоило переместиться куда-нибудь в более безопасное место. В ту самую квартиру, например. Будет слишком сложно объяснить дежурному вполне характерный шум, раздающийся из кабинета следователей, и тогда не оберешься слухов. Стас не желал этого: светить их более чем странные отношения было лишним.

Остановившись за углом, Стас считал про себя секунды. Отчаянно хотелось уехать, но он не мог заставить себя притронуться к рулю, поэтому сидел, откинувшись на спинку сидения и уставившись прямо перед собой. Костя, приоткрыв дверцу, ужом проскользнул на место пассажира и быстро пристегнулся.

— Чего ждем? — деловито поинтересовался он, и Стас, втопив педаль, бросил машину вперед, встраивая в поток.

В этот раз Костя не курил. Какой бес в него вселился, так и осталось для Стаса загадкой, но он два раза едва смог справиться с управлением, когда по его бедру в совсем не невинной ласке проходилась горячая ладонь. Костя развлекался от души. Он будто невзначай касался руки Стаса, которой тот переключал передачи, и одного этого хватило бы с лихвой, но прикосновения становились откровенными, интимными, возбуждающими. Надо сказать, у него получалось. Стас стиснул зубы, старательно игнорируя провокации, но это удавалось все труднее. Когда они оказались в квартире, у него окончательно сорвало голову.

Он не думал о том, что на плече Кости останется синяк, когда случайно впечатал его в косяк, промахнувшись мимо дверного проема. Артемьева, кажется, тоже слабо заботили такие мелочи. О том, что с формой стоит обращаться бережнее, забыли на первой оторванной пуговице, но потом все-таки вспомнили и сумели взять себя в руки — ровно настолько, чтобы избавиться от одежды, а потом безумие накатило снова.

В этот раз Стас успел испугаться. Костя совершенно не высказывал желания уступать, то ли все-таки задетый неумной подколкой Стаса по поводу презервативов, то ли просто желая сменить расклад, но ситуация грозила стать аховой. Кровать, видавшая всякое, жалобно скрежетала, с трудом выдерживая возню двух тяжелых тел, больше напоминавшую борьбу, чем секс, но до этого никому не было никакого дела. Пульс зашкаливал, возбуждение вышибало из головы все связные мысли, оставляя лишь инстинкты и одно единственное желание. Стас смотрел в ставшие непривычно темными серые глаза, растерявшие все свое хваленое самообладание. Там, на самом дне расширившихся черных зрачков, сияла его личная бездна. Шаг вперед грозил неминуемым падением, но пути назад уже не существовало.

"Я просто трахну его, и все пройдет, — лихорадочно пронеслось в голове. — Господи, пусть оно пройдет!"

И в этот момент Костя поддался.

На этот раз Стас не дал ему сразу же уйти в ванную, прекрасно зная, чем это закончится. Поговорить все-таки было нужно, а момент как раз располагал: Костя еще не успел опомниться и спрятаться обратно в свою раковину. Было приятно видеть на его лице ту самую, мелькнувшую в первый раз растерянность, даже недоумение, будто он сам не слишком хорошо понимал свои ощущения. Этим стоило воспользоваться.

— На тебя настучали, — сообщил он, внимательно наблюдая за реакцией Артемьева. Тот даже бровью не повел.

— У нас все время на кого-нибудь стучат. Кто-то всегда остается недоволен разбором дела: или козлы отпущения, или терпила. Ничего нового.

— Это был кто-то из своих.

На этот раз ему удалось добиться заинтересованного взгляда.

— Почему ты так решил?

— Опыт, — пожал плечами Стас. — И информация. Подробности тебе ни к чему, но факты таковы: под тебя копает кто-то из отдела. Кто-то, хорошо знакомый с твоими делами — выбрал же то, к которому был повод придраться. И неплохо осведомленный о твоей личной жизни, причем достаточно давно. Этим фотографиям сколько лет?

На этот раз Костя надолго замолчал. Было видно, что он напряженно думает, не спеша отвечать на этот, в общем-то простой вопрос, и Стас терялся в догадках о причинах такой заминки.

— Это было три года назад, — наконец произнес Артемьев, глядя в сторону. — Когда я пришел работать в отдел, мы уже расстались. Никто из тех, с кем я работаю сейчас, не мог знать об этом.

— А он? — продолжать гнуть свою линию Стас. — Может, застарелая обида? Как его зовут? Нужно найти его и...

— Нет! — вспышка ярости была такой яркой, что Лазарев осекся на полуслове и удивленно посмотрел на мгновенно подобравшегося Костю. Тот стремительно соскочил с кровати и начал одеваться.

— Не смей к нему лезть, Стас, — глухо, даже не пытаясь замаскировать угрозу, сказал он, натягивая брюки. — Это не твое дело.

— Да? — нехорошо прищурился тот. — А проверки — тоже не мое дело? А возможные проблемы?

— С проверками — если они будут — я разберусь сам, — отрезал Костя и повернулся к Стасу. — Не трогай его. Даже не вздумай. Он не причем. Он сам меня бросил, так что у него нет причин гадить мне. Понятно? — передразнивая манеру Стаса, спросил он, и тот скрипнул зубами от злости. Разговор явно не складывался.