Летописец (трилогия). Книга 2. Тень во времени

— Что-то твоей сестры не видно, Эйвард, — услышал Райгард слова Энгуса Краска, который за весь вечер не выпил ни капли спиртного.

— А ты, типа, хотел за ней приударить? — заплетающимся языком спросил очухавшийся Николь, встав за спиной Краска и обдавая его перегаром. Краск поморщился, Николь осоловевшими глазами обшаривал стол в поисках выпивки.

Эйвард равнодушно окинул взглядом зал:

— Мало ли куда даме пришлось выйти. Не могу же я следить за ней, как наш летописец?

— Вот уж кто способен проследить даже вошь в супружеской спальне! — захохотал Николь. — Ваше Величество! — заорал он. — А Мая будет описывать, как вы сегодня сношаете супругу?

Марция окаменела.

— Господин Ривенхед, если вы не в состоянии подчинить язык разуму, вам лучше молчать! — резко сказал Ноэль и поднялся с места. Райгард опешил: отец иногда злился на других и тогда мог вспылить, но чтобы на одного из Ривенхедов!

— А, господин Сиверс! — осклабился Николь. — Чем вам не нравится слово "сношать"? Или вам больше нравиться "трахать"? И не говорите, будто не знаете, что это такое...

Райгард нанёс короткий удар ему поддых и наподдал ногой. Уроки Дима вспомнились даже сквозь полупьяный туман. Николь как набитый трухой мешок свалился на пол, кривясь от боли. Эйвард оторвался от своей дамы и бросился оттаскивать Райгарда от брата.

— Ты, ублюдок, не смей так говорить с моим отцом! И извинись перед Её Величеством!

Николь сел, упираясь руками в пол и злобно глядя на Райгарда.

— Если кто и ублюдок, так это ты! Я сейчас...

— Ник, делай, как он сказал, или я добавлю! — приказал Эйвард.

— Что? Да я...

— Ваше Величество, — обратился Эйвард к Марции, — с сожалением должен заметить, что мой брат слишком пьян. Завтра он осознает сделанную ошибку, а пока я вынужден просить прощения за него.

— Не стоит извиняться за других, — Марция поднялась, сверкая глазами на Эйварда и игнорируя Николя. — Думаю, праздник окончен. Ваше Величество, я не буду ждать свадебного торта. Сопроводите меня, пожалуйста, в спальню.

Марция подошла к Дайрусу и взяла его под руку. Король недовольно нахмурился, оглядел поле боя и поманил племянника пальцем. Райгард нехотя подошёл.

— Будь другом, сходи к Мае и скажи ей, пусть ложится спать. Или пусть придёт сюда и съест торт вместо нас, — фыркнул он.

Райгард кивнул, и только когда Дайрус с Марцией вышли, понял, что оставить отца в такую минуту он не может.

— Отец, идём. — Райгард потянул Ноэля за собой.

— Да, беги, папенькин сыночек, — пробормотал Николь. — Слышь, Эйв, и он хочет породниться с нами! Жалкий выскочка, я до него ещё... — Эйвард, прищурившись, осмотрел брата, потом махнул слугам и приказал отвести его на улицу к поджидающей карете.

Гости тоже засобирались, хотя кое-кто, похоже, останется спать до утра прямо на полу. Музыканты после ухода короля смолкли, и вместо песен слышался их храп. Слуги внесли пирог, но на него никто не посмотрел.

* * *

— Райгард, не делай так больше, пожалуйста, — попросил Ноэль, когда они оказались одни в пустынном коридоре.

— Но я должен... — Райгард до сих пор не отошёл от драки.

— Нет уж, позволь мне решать свои проблемы самому.

— Он же оскорбил и королеву тоже...

— Поверь, королеве скандал с пьяным не нужен.

— Так что, делать вид, будто ничего не случилось?

— Её Величество именно так и поступила. Бери с неё пример.

— Но отец!.. — Райгард обиженно замолчал. Голова кружилась, во рту был мерзкий привкус.

— Иди спать, прошу тебя, — сказал Ноэль.

— А Мая?

— Я найду её и передам просьбу короля. Иди спать, сынок.

Отец давно не говорил с ним как с маленьким, но почему-то сейчас Райгарда это не задевало. Он подумал, не поискать ли Илзу, но не врываться же в комнаты фрейлин? Лучше и впрямь пойти спать.

Добравшись до спальни, Райгард не сразу понял, что находится там не один. На постели сидела закутанная в плащ Илза, и тут мысли перепутались окончательно. Илза улыбнулась, глядя куда-то над головой Райгарда.

— Ты ко мне? — глупый вопрос: кого ещё можно ждать в комнате начальника королевской стражи?

Она посмотрела на него, и пламя свечей отразилось в её глазах, сделав их непроницаемыми, как зеркала. Она откинула плащ, и Райгард понял: на ней нет абсолютно ничего. Она встала, плащ выскользнул из её пальцев и с шорохом опустился на пол.

Райгард тяжело задышал, возбуждение нахлынуло как штормовая волна, и он ощутил, что ему не хватает дыхания. Илза подошла и расстегнула застёжку камзола, потом следующую. Райгард начал помогать, чувствуя, как маленькие пальчики спускаются всё ниже. Он сглотнул и рванул камзол так, что оставшиеся кожаные застёжки порвались, потом стянул рубаху и штаны. Он и не ожидал, что Илза вот так примет его предложение, но кто он такой, чтобы отказать даме? Будем считать, что у него тоже брачная ночь, как у короля. Райгард поцеловал Илзу, и она покорно опустилась на постель.

* * *

Самайя, открыв на его стук, слегка улыбнулась, но глаза её выглядели усталыми. Закрытая Летопись лежала на деревянной подставке.

— Прошу прощения за вторжение, Самайя. Я здесь по просьбе короля.

— Он вас прислал?

— Он отправил Райгарда...

— А, решил держать драчуна подальше от добропорядочных пьяниц? — она говорила спокойно и могла показаться равнодушной, но Ноэлю послышалась лёгкая насмешка.

— Пожалуй. Я отправил сына спать, а сам пришёл сюда.

— Думаю, Райгард будет вам благодарен, — Самайя склонила голову, глядя на него как-то странно. — Что же нужно от меня королю?

Ноэль осмотрелся. Небольшая комнатка: два окна, полки с книгами, стол, кресло, умывальник, канделябр на три свечи. Он не увидел ничего, напоминающего жилище колдуньи, как часто называли Самайю. Кровать приготовлена для сна. Кажется, ему здесь не место.

— Его Величество просит вас закончить работу на сегодня, — Ноэлю с трудом дались эти слова. Неловкость ситуации выводила его из себя.

— Понимаю, — Самайя медленно подошла к столу. — Присядьте, пожалуйста, — она указала на кресло.

— Нет, мне, наверное, пора, — Ноэль не хотел уходить, ему казалось, что вынужденное одиночество для неё тяжело. С другой стороны, он всё равно уйдёт, и она опять останется одна. До конца дней. Он содрогнулся.

— У вас нога болит, дайте ей передышку. — Она взглянула на него, и мерцание свечей в её глазах полыхнуло как огонь. Сейчас она особенно походила на ведьму из сказок. Ноэль отогнал наваждение, но боль и впрямь его беспокоила. Хождение по ступенькам всегда вызывало трудности, он и сюда-то по лестницам и переходам между башнями добирался больше получаса. Нога ныла так, что он боялся не дойти обратно. Ноэль сел в кресло и с улыбкой спросил:

— А об этом вам тоже Летопись сообщила?

— Нет, но вы хромаете больше, чем обычно, — она присела на скамейку у стены.

— А для вас не опасно говорить со мной?

Она улыбнулась, но как-то печально.

— Летописец не обязан жить один, — она задумчиво смотрела на свечу: та зашипела и погасла. Зажигать её снова Самайя не стала. — Я могу выходить и общаться с людьми, слушать и наблюдать, пировать с остальными, но в беседе участвуют, по крайней мере, двое, а в разговоре со мной собеседник говорит как бы сам с собой. Я не могу дать ему совет или ответить на вопрос, если это даст ему повод к действию. В народе часто говорят "моё дело — сторона", но сторона, в некотором роде, тоже выбор. Летописец выразился бы иначе: "всё, что происходит, — не моё дело".

— Это ведь нелегко, правда? — Ноэль массировал колено, скрывая смущение. Самайя же казалась теперь спокойной и почти холодной. Она пожала плечами:

— Я привыкаю. Окружающие не всегда понимают и обижаются.

— Я понимаю, — он посмотрел на неё и добавил: — и, поверьте мне, восхищаюсь вами.

Самайя немного растерялась, судя по тому, как расширились её глаза, но она тут же опять закрылась в своей раковине.

— Я редко видела вас после войны. Как ваш дом?

— Мы с сыном его отстроили, — Ноэль был рад перевести разговор на безопасную тему. — Жаль, что вы не сможете у нас побывать.

— Моё место здесь, — она окинула комнату взглядом, в котором Ноэль уловил едва заметную горечь.

— Прежний летописец тоже жил здесь?

— Да, почти всё осталось от него. — Ещё одна свеча погасла. Ноэль зачарованно уставился на единственный живой огонёк. Если погаснет и он, подумал Ноэль, они останутся наедине в темноте. Темнота и Самайя после того дня, когда казнили Катрейну, часто соединялись в единое целое в его снах. Он ощущал лёгкий поцелуй в губы, слышал чей-то знакомый голос, говоривший "Ты хочешь спасти его, погубив себя?". Она стирала кровь с его лица, но, проснувшись, Ноэль не понимал, откуда взялись эти видения. Иногда он жалел, что это лишь сон.

Неприличные мысли зашевелились где-то в мозгу. Он слишком давно не позволял себе вспоминать о женщине в постели. К тому же, после войны его постоянно мучили боли в почках, в руке, в колене, отбивая любые желания. Сейчас болей не было, и собственная реакция напугала его. Он что, совсем сошёл с ума от воздержания? Она же ровесница его сына!

— Мне пора, — Ноэль поднялся. — Сегодня был трудный день.

— Я тоже хотела выйти на свежий воздух. Люблю гулять ночью, когда все спят.

Ноэлю захотелось забрать её отсюда, но куда? Ей нет места в обычной жизни. Самайя взяла оставшуюся свечу, переставила её на небольшой подсвечник и открыла дверь.

Они спускались внутри башни в тишине, пламя металось по стенам. Ноэль часто останавливался, и Самайя терпеливо ждала, не предлагая помощи. Даже такую мелочь летописец позволить себе не мог. Он понял это, когда увидел её виноватое и расстроенное лицо. Он улыбнулся ей, а она отвернулась. Огромная чёрная тень Самайи вырисовывалась на стене — такая же беспомощная и безмолвная, как и её хозяйка. Тень среди старых камней, тень среди людей, тень среди меняющихся времён.

На втором этаже, у двери в покои короля, раздались крики:

— Лекаря!

Ноэль, превозмогая боль, заставил себя идти быстрее. Самайя шла рядом.

* * *

— Ну, давай, — Дайрус пыхтел, приказывая своему органу восстать, словно тот мог послушаться полупьяного крика. Марция, прикрываясь одеялом, смотрела на мужа, с трудом скрывая отвращение и слёзы. Дайрус пытался исполнить супружеский долг, но такими темпами он не управится и к утру. Неужели он так её ненавидит? Разве её вина, что болезнь прошлась по ней, и ни один мужчина на посмотрит теперь на неё с любовью и желанием?

— Это из-за тебя, — Дайрус плюхнулся на кровать, его шея оказалась возле её лица. Вены на шее вздулись, кожа раскраснелась. "Как бы его удар не хватил", — подумала Марция. Она не знала, как быть. Мать готовила её к отношениям с мужчинами, объясняла, как себя вести, когда они, точно животные, рвутся утвердить власть над женой, но о таком она не говорила. Наверное, отец никогда не давал матери повода думать, будто так бывает. Почему Дайрус не такой? По слухам, у него было много женщин, но сейчас это ему не помогло.

— Ты-то чего ревёшь? — Она и не заметила, как заплакала. Марция вытерла слёзы одеялом и уткнулась в него лицом. Грудь горела от поцелуев, которыми Дайрус покрывал её, пытаясь возбудиться. Хуже всего, её начало подташнивать. Может, из-за устриц? Сегодня подавали отварные устрицы в подливе из миндального молока с луком и гвоздикой, и она съела их немало, не сразу заметив, что они пересолены. Из-за соли очень хочется пить. Дайрус подошёл к столу и раздражённо плеснул в кубок вина из бутылки. Она подумала, не выпить ли тоже, но вина не хотелось. На столе стоял графин фруктовой воды.

— Ваше Величество, подайте, пожалуйста, воды, — попросила Марция, не желая вылезать из-под одеяла. Дайрус недовольно скривился, но неохотно оторвался от своего бокала и налил воды в другой бокал. Она выпила воду с жадностью, но сухость во рту не прошла. Марция подумала, не попросить ли ещё, но муж казался таким раздражённым, что она не решилась. Она наблюдала, как он пьёт вино, и её замутило. Марция отвернулась, подползла к краю кровати, и её стошнило.

— Ты что, очумела? — откуда-то издалека послышался возмущённый голос Дайруса. — И что я теперь должен делать? Не могла подождать, пока я закончу?

— Ваше Величество, — прошептала Марция. Желудок скрутило от боли. — Мне плохо. Воды! Позовите лекаря... — Марция заставила себя посмотреть на мужа, но его фигура расплывалась перед глазами.

— Лекаря? Где я его сейчас найду? Эй, ты что? — Дайрус растерянно смотрел на жену, потом голышом с бокалом в руке выбежал в коридор и заорал: — Кто-нибудь, зовите Карла! Срочно! Лекаря!

Марцию снова вырвало прямо на одеяло, она скрючилась на постели, держась за живот и сморщившись от жуткой боли. Дайрус лихорадочно осмотрелся, увидел почти пустой графин и наполнил бокал оставшейся водой, пролив половину. Марция с трудом выпила воду, но ей не полегчало. К тому времени, когда прибыл Карл, ей казалось, что она умирает. Пальцы лекаря впились в её обнажённое плечо, и она с трудом сфокусировала взгляд на его глазах. Марции показалось, что в них она прочитала приговор. Она потеряла сознание.

* * *

Райгард, услышав крики за стеной, с трудом заставил себя выбраться из-под одеяла. Илза спала крепко, и он не стал её будить. Он оделся, вспоминая каждый миг сегодняшней ночи, и только потом понял, что ночь ещё не окончена: за окном была совершенная темень.

Опоясавшись шпагой, он выскочил за дверь. Мимо пролетел слуга, но ничего вразумительного Райгард от него не услышал. Шум раздавался со стороны королевской спальни, и он двинулся туда.

Спальня Дайруса была в беспорядке, у кровати и на ней виднелись следы рвоты. Карл осматривал бесчувственную Марцию, чьё лицо искажала болезненная гримаса. Отец и Мая стояли рядом, но Мая вскоре незаметно исчезла.

— Королеве плохо! — Голый Дайрус стоял у постели, нетерпеливо глядя, как Карл осматривает жену. Ноэль подхромал к королю и протянул ему халат, который Дайрус натянул, даже не заметив.

— Она отравилась на пиру? — спросил Райгард. Думать о том, что королеву отравили, он не хотел, хотя эта мысль мелькнула у него в голове.

Карл Немой пожал плечами, обнюхивая бокал на столике у кровати. Он после войны уехал в Барундию, где служил лекарем знатных особ. Именно он спас Марцию во время эпидемии оспы, став её личным врачом. С ней он и вернулся в Сканналию.

— Она жива? — спросил Ноэль.

Карл кивнул и поднялся, показывая, что ему нужно выйти.

— Я позову её фрейлину, — Райгард решил, что лучше он сам скажет Илзе о случившемся. Он направился к себе в комнату и начал будить Илзу. Она села на постели, недоуменно осматриваясь по сторонам. Райгард наклонился, чтобы поцеловать её, но она закричала:

— Подонок! Ты меня изнасиловал! Как ты посмел?

Райгард опешил:

— Изнасиловал? Да ты же сама хотела...

— Хотела? Ты врёшь! Я бы никогда... Ты опоил меня чем-то и притащил сюда, ты воспользовался... — она зарыдала, пытаясь одновременно прикрыть наготу. — Моё платье... Верни его!