Я же сказал, я не помню! Ничего не помню. Какие украденные древности? У кого?! У меня?!!! Где!!!? Ничего я не спрятал... Вот так и не спрятал. Если найдете что, скажите. Не знаю никаких древностей. Я иностранный гражданин, я требую адвоката. Ни на какие вопросы я отвечать не буду...
Какой доктор? Не знаю я никакого доктора. Уберите от меня этот стетоскоп и не размахивайте передо мной пальцами... Я прекрасно вижу, сколько их у вас... Эй, вы, перестаньте стучать меня по коленкам... Я тебе говорю... Какое сотрясение? У кого?! У меня? Какого мозга? Да оставьте вы меня в покое, куда вы меня все время тащите? Эй, ты, в белом халате, убери шприц немедленно... Я тебе говор... гово... рю...
Не скажу, что Александрийский тюремный лазарет комфортабельное место. Но все же получше, чем камера. Даже матрасы на койках есть. Немного придя в себя, я начал вспоминать, что же произошло. События проступали медленно и по частям, но постепенно картина восстанавливалась.
— Что пить будете?
Заказав что-то, я отправился искать свободный столик в не слишком заметном месте.
— Эй, ученый!
Я остановился. Один из посетителей в белой рубашке и цилиндрическом кепи, дополненными широким синим кушаком и аляповатыми эполетами, приветственно махал рукой из дальнего угла.
Аджюдан Жослен Лярош. Как же помню, помню. Мы с ним ехали в Александрию.
— Какими судьбами?
— Да вот, задержались в городе, а у меня как раз очередь на увольнение. Все лучше, чем в пустыне.
— Ну, это без сомнений. Можно сказать вам повезло.
— Еще как, виски будете? Оно здесь отвратительное, но другого нет...
— Господа угостят даму шампанским? — возле столика появилась накрашенная девица.
— Если даму устроит красное вино, то угостим, — практично заметил Лярош, придирчиво оглядев девицу от перманента до каблуков.
Она недовольно надула губы, но заняла место за нашим столиком.
— Жозефина, — представилась девица, — но вы можете называть меня Жози...
— Очень приятно, — заметил Жослен, разглядывая как по волшебству появившегося официанта.
В заведение ввалилась очередная партия матросов в широченных клешах и бескозырках с красными помпонами.
— Это с "Жанетты", — поморщился Лярош, — опоздали, теперь наверстывают...
— В смысле?
Легионер, снисходительно взглянув на меня, пояснил.
— Матросы с флагмана "Жанна д'Арк", пришедшего вчера. Пока их коллеги с других кораблей гуляли, они были в море. Теперь рвутся наверстать упущенное, пока визит не кончился...
Наверстывали "жанеттовцы" весьма решительно. Не прошло и четверти часа, как у них завязалась горячая перепалка с кучковавшимися в углу британцами. Уже через пять минут дискуссия между представителями союзных флотов закономерно эволюционировала в рукоприкладство. Памятуя еще с армейских времен о том, насколько быстро темпераментные южане склонны превращать мордобой в поножовщину, я решил, что капитана Пруэля стоило бы подождать в другом месте. Тем более, что близкое общение с полицией в мои планы никак не входило.
— Так быстро уходишь? — на лице Жозефины появилось растерянно-недовольное выражение.
— Извините, мадемуазель, я спешу...
Она задумчиво вертела в руках початую бутылку красного вина.
Я поднялся из-за столика и, держась возле стены, направился к выходу. Боковым зрением я заметил что-то странное. Оглянувшись я увидел сухопарого человека к хорошем костюме, он подмигнул кому-то за моей спиной и, отступив на шаг в сторону, скрылся за пилоном. Могу поклясться, это должно брат-близнец моего старого знакомца Адриано. Но у того не было братьев, только сестры... Уже второй раз. Сначала на цеппелине перед катастрофой, теперь здесь. Положительно такие видения не к добру, может, стоит показаться доктору?
Драка стремительно набирала обороты и распространялась по залу. В ход уже пошли посуда и мебель, как и ожидалось, французы достали ножи, британцы тоже не отставали... На улице раздался характерный свист. Надо срочно отсюда выбираться. Через пару минут здесь будет полиция, и вот тогда у меня начнутся действительно серьезные проблемы.
Уворачиваясь от периодически пролетавших мимо предметов, я уже почти достиг черного хода. Сзади донеслись быстрые шаги. Я обернулся. Жозефина. Интересно, зачем ей бутылка от красного вина?
Пощупав шишку на темени, я понял, зачем она была ей нужна... Спасибо прижимистости Жослена, будь это шампанское, я бы так легко не отделался. Череп у меня все-таки не чугунный...
Я сел на кровати. Меня не оставляло ощущение, что я забыл что-то важное... Саквояж!! Конечно! Когда я вошел в заведение он определенно был со мной. Когда меня пригласил Лярош, я оставил его под столом. Что было потом? Кажется, уходя, я взял его с собой... Но вот что сталось с ним позже?
Ну что ж, подведем итоги. Мало того, что я потерял все приобретенные мной свитки и статуэтку, я еще и оказался под стражей с весьма туманными перспективами на будущее. Колониальное правосудие всегда и повсеместно отличалось суровой решительностью и отсутствием излишнего внимания к мелочам. И меня это никак не радовало... Съездил, называется, в отпуск.
Нет, формально, я, конечно же, поступил, далеко не безупречно. С точки зрения колониальных властей я был "расхитителем великого прошлого итальянского народа" (не совсем, правда, понятно какое отношение к итальянскому народу имели египтяне, но Муссолини, видимо, лучше знать). Хотя с другой стороны я фактически спасал эти рукописи от мрачной перспективы упокоения в недрах парижских или римских музеев. Достаточно посмотреть на судьбу раскопок в Долине Царей. До ученого сообщества дошли лишь смутные упоминания о находках практически нетронутых античными и средневековыми грабителями погребений. И все. Никаких подробностей, никаких отчетов — "доримская история Египта не является приоритетной для нашего внимания", как заявил дон Виченцо Моретти — куратор археологических раскопок в Египте. И все... Золотые маски, мумии, папирусы — все это бесследно скрылось в подвалах музеев в ожидании тех времен, когда археология в Италии перестанет быть столь тесно связана с политикой.
Нет, я с большим уважением отношусь к тому, что делают итальянские археологи в Карфагене или Лептис Магна. Их вклад в изучение римских древностей исключителен, но ведь и древнеегипетские находки тоже заслуживают внимания.
Впрочем, сейчас куда важнее другое. Тюремное заключение, никак не входило в мои планы и следовало подумать, как можно отсюда выбраться.
— Танкред? — с удивлением посмотрел на меня следователь.
— Вас это удивляет?
— Нет, просто у Вас редкое имя, синьор Бронн...
Я сделал неопределенный жест, который чиновник мог истолковать по собственному желанию.
— Гражданин Великого Герцогства Силезского? — он убрал мой паспорт в картонную папку, и, достав из ящика стола чистый лист бумаги, начал со скрипом заправлять его в пишущую машинку.
— Так точно.
— Вы силезец?
— Нет, я уроженец Тройственной монархии...
— Вот как? — удивился следователь, — практически наш соотечественник...
Он с лязгом отодвинул каретку в крайнее положение и бойко застучал по клавишам.
— Я могу поинтересоваться, в чем меня обвиняют? И на каком основании я задержан?
— А вы не в курсе? — следователь оторвал взгляд от бумаги и внимательно посмотрел на меня поверх круглых очков.
— Абсолютно, — я улыбнулся, стараясь выглядеть как можно глупее.
— Что вы делали с момента прибытия в подмандатную зону Египет? — игнорировал мой вопрос следователь.
— Отвечать вопросом на вопрос — невежливо...
Следователь снова посмотрел на меня поверх очков.
— Не стройте из себя тупицу, здесь я имею исключительное право задавать любые вопросы, а ваше дело на них отвечать. Понятно?
Я кивнул...
— Итак, что вы делали, прилетев в Египет?
Я наморщил лоб, и стал перечислять, загибая пальцы:
— Сначала мой цеппелин разбился. Нас подобрали военные, они же привезли меня в Александрию. Здесь я пошел в порт, нашел дома моего друга Омара бен ...
— Можете не так подробно, — прервал меня следователь, — пока, не так подробно.
— Пожалуйста. Я остановился у моего друга и отдыхал до вчерашнего дня, когда пошел в порт, где какая-то девица огрела меня бутылкой по голове...
— И вы ни разу не покидали Александрии?
— А я должен был?
Следователь оторвал руки от машинки, сложил их на груди и укоризненно посмотрел на меня.
В ответ я широко раскрыл глаза и молча улыбнулся... Уверен, что облик простодушного идиота в данный момент был самым уместным.
Мой собеседник вздохнул, и вернулся к клавиатуре.
— Итак, вы утверждаете, что не покидали город все время с момента своего прибытия?
— Именно.
— Мы располагаем данными, что вас видели в Каире.
— Когда? Кто?
— Ответьте, так вы были в Каире?
— Кто вам сказал?
— Так вы там были?
— Нет, конечно, с чего вы взяли?
Следователь одернул засученные рукава хлопчатобумажной рубашки, и поправил галстук.
— Хорошо... Итак, вы все время провели в доме Вашего друга Омара?
— Да. Он может это подтвердить.
— Почему вы отправились в порт?
— Знаете ли, все время сидеть дома было несколько скучно, и вот я решил немного развеяться...
— Развеялись?
— Еще как... — я машинально дотронулся до бинта на темени, — никак не ожидал, что у вас здесь настолько темпераментные барышни.
— А что вы ей сделали? — усмехнулся следователь.
— Ничего, честное слово, только вошел...
— Знаю я вас... только вошел... — следователь едва заметно усмехнулся, — вам стоило выбирать более пристойные места. Например, какую-нибудь кофейню. В Александрии прекрасно готовят кофе. Даже в Каире так не умеют... А вы как считаете?
— Если буду в Каире, обязательно попробую тамошний кофе и сравню.
— Не забудьте... Итак, следующий вопрос. Вам знаком некий Жиль Гастон дю Понт?
— Конечно, его каждый знает...
— Я имею в виду, знакомы ли вы лично?
— Да я имел такое несчастье
Следователь встрепенулся.
— О чем это вы?
Это было его ошибкой. Примерно четверть часа я подробно и в деталях рассказывал о наших научных разногласиях и довел несчастного чиновника до состояния полной потери нити рассказа...
— Так вот когда он взялся утверждать, что лениция анлаутного консонанта...
— Хорошо, хорошо... — вы оба ученые люди и у вас свои споры, — сдался следователь, — когда вы встречались с ним последний раз?
— В день катастрофы моего цеппелина.
— И позже вы с ним не встречались?
— Нет, видимо мы с ним выбирали разные заведения...
— Хорошо. Следующий вопрос. Знаком ли вам некий Юсуф ибн-Дауд аль-Асвани?
— Нет, а кто это?
— Это не важно... — следователь закончил печатать бумагу, с треском вытащил ее из машинки и протянул мне, — подпишите.
Я старательно изучил свои немудреные показания, и, окунув перо в чернильницу, начертал: "С моих слов записано верно, замечаний и дополнений не имею".
— Я могу идти?
— Куда? — поинтересовался следователь.
— Домой к моему другу, куда же еще?
— Пока нет.
— На каком основании? Я даже не знаю причин моего задержания... Я иностранный гражданин! Я буду жаловаться в ... — тут я задумался, я ведь даже понятия не имел, есть ли в Египте посольство или хотя бы консульство Силезского герцогства.
— Вас обвиняют в похищении исторических ценностей — нехотя произнес следователь, убирая папку с моими показаниями в ящик стола.
— Что?! Каких еще ценностей! Вы с ума сошли?!
— Мы обязаны все тщательно проверить, — следователь приподнялся со стула и указал рукой на дверь, — следуйте за мной, пожалуйста.
— Куда вы меня ведете?
— Вопросы — моя прерогатива, — повторил следователь, — просто идите за мной.
Целью нашего путешествия оказался еще один кабинет, как две капли воды похожий на тот, в котором я давал показания.
Усадив меня на стул, следователь пригласил в кабинет еще кого-то. Им оказался Жиль дю Понт. Он по-прежнему был в строгом темном костюме в тонкую полоску. Лицо профессора выражало крайнюю степень раздражения. Не став дожидаться ритуального начала процедуры очной ставки, он немедленно перешел к делу.
— Куда ты дел их, негодяй! Грабитель гробниц!!
— Кого? Каких гробниц? О чем это вы?
— Ты прекрасно знаешь, Танкред.
— Понятия не имею...
— Отпираться бессмысленно.
— Отпираться в чем? Я не понимаю...
— Прекрати ломать комедию! — дю Понт вскочил и ожесточенно почесал темя, — проклятая жара...
— Я действительно ничего не понимаю, — я невинно разглядывал взъерошенного профессора.
Тот вопросительно посмотрел на следователя. Чиновник лишь молча развел руками.
— Вы даже этого не можете? — теперь ярость дю Понта обратилась на колониальные власти, — у вас средь бела дня крадут археологические ценности, а вы тут сидите и ничего не делаете!!
— У нас нет никаких доказательств — оправдательно пробормотал смущенный его напором следователь.
— Какие вам еще нужны доказательства?! Этот проходимец там был. Я видел его собственными глазами. Он заплатил ибн-Дауду за древности и бежал с ними. Если бы он не... — профессор снова почесался, — я бы схватил его с поличным, но он будто сквозь стены просочился...
Следователь попытался взять ход беседы в свои руки.
— Что вы на это скажете? — обратился он ко мне.
— А что я могу сказать, представления не имею, о чем говорит уважаемый месье дю Понт. Видимо он обознался...
Профессор побагровел и нервно подергал за узел шелковый черный галстук, подпиравший его накрахмаленный воротничок.
— То есть Вы отрицаете, что были в Каире и похитили какие-либо ценн... то есть древности? — уточнил следователь.
— Естественно отрицаю, меня же там не было.
Темпераментный галл окончательно вышел из себя.
— Куда ты девал саквояж, мерзавец!!!
— Убери руки!!
— Господа, что вы творите... Охрана!!!
Нас растащили по разным углам комнаты. Дю Понт тяжело дышал...
— Я все равно найду эти рукописи... Тебе их от меня не спрятать...
— Какие рукописи, профессор, вы явно перегрелись...
— Вы не представляете себе ценности любых рукописей, найденных в южной пустыне, — немного успокоившийся француз обращался уже к следователю, — и всю сложность их поиска там. Вы должны, вы обязаны, вырвать их из лап этого негодяя! Выясните у него, где саквояж!! Вырвите, выбейте, клещами и каленым железом вытащите из него сведения...
— Профессор! — несколько удивился и даже вроде как обиделся следователь, — у нас не испанская инквизиция...
— Я выражался фигурально... хотя к черту, мне плевать на методы, мне нужны рукописи! Достаньте их... Как хотите, но достаньте.
Дю Понт вырвался из рук все стоявших рядом жандармов, одернул костюм, и громко хлопнув дверью, вышел из комнаты. С потолка упало несколько кусочков штукатурки...
Следователь поглядел на потолок, потом на пол, хмыкнул и опустился на стул.
— Ну и что прикажете мне с вами делать?
