| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Бумажный слой задымился и вспыхнул. Несколько минут мы вдвоём старательно раздували пламя и подкладывали ему пищу, пока небольшой, "кухонный", как назвал его Мишка, костерок в ямке не затрещал, весело облизывая сероватое дерево веток.
— Сань, твой черёд, — позвал я девочку, разбиравшую на скамейке мою нехитрую, исковерканную утварь. — Миш, мы с тобой занимаемся постелями.
— А ты говорил, что мы спать не будем, — простодушно удивился он.
Улыбнувшись, я уклончиво покачал головой вместо ответа. Не спать сегодня буду только я, но мелкому об этом знать не обязательно.
Я вздрогнул. Мелкий... когда это я вновь начал его так называть?
— Даниэль, ты чего? — паренёк обеспокоенно тронул меня за плечо.
— А... да ничего. Просто... вспомнилось кое-что.
— Семья? — неожиданно участливо сказал он. — Дань, не переживай, все мы в одной тарелке. Я с Сашкой вот тоже теперь совсем одни и... и...
Неожиданно из его глаз закапали слёзы, и он поспешно отвернулся, стараясь незаметно протереть под очками краем рукава. Возможно, это даже и к лучшему... ребята, как я уже понял, мне попались не из робкого десятка, их слёз опасаться не стоит. Выплеснут излишек эмоций, а потом вновь как огурчики. Мне бы такую стойкость духа сразу после Катастрофы!
Хотя это всё и не отменяет логичного вопроса: какого этот парень вообще ко мне полез?!
Но я лишь тихо сказал:
— Иди, помоги сестре. Я тут сам.
И слегка подтолкнул его в спину.
Мягкосердечный я какой-то стал, раньше бы всё высказал в лицо, и дело с концом. Однако сейчас что-то внутри меня подсказало: "Не стоит". Возможно это и не мягкосердечность, а хвалёное умение читать души людей? Да навряд ли. Месяц я уже ни с кем кроме Скота не разговаривал, с какой стати тогда подобный навык развился?
И тут неожиданно я поймал мимолётный взгляд кота, проходящего мимо. Странный, задумчивый взгляд. Словно говорящий: "Дурак ты, Хозяин, раз таких простых вещей не понимаешь...". Всего секунду мы смотрели друг другу в глаза, потом зверёк отвернулся, продолжив свой путь. Наваждение схлынуло, и я, проводив питомца взглядом, старательно погнал из головы мысль о поехавшей крыши, занявшись наконец лежанками.
Карематов у меня было только два, да и те после произошедшего днём представляли собой жалкое зрелище. Впрочем, близнецам хватит, а я как-нибудь и на куртке перемогусь, зря что ли магазин с термобельём грабил.
Закончив с нехитрым ритуалом подготовки постели, я в который раз поднял голову к побагровевшему небу. До прихода Теней осталось около получаса, поесть-то мы точно успеем, а уж тогда и посвящу их в эту послекатастрофную тайну, раз уж они забыли всё, о чём я им сразу после пробуждения рассказал. Да, если вспомнить, сколько вопросов эта парочка задавала мне в течении дня, то "вечер ответов" будет очень насыщенным!
— Это... они? — тихо спросила Саша, крепко прижавшись к брату.
— Ага... — оторвавшись от подготовки вещей назавтра, я мельком взглянул на выползающие из тёмных углов бесформенные силуэты, затем уже внимательнее оценил яркость огня. — Миш, подкинь-ка немного веток в вон-тот костёр. Да, достаточно, хватит... Тени иногда шипеть и свистеть могут, даже рычать, но это уже редко. Вы не бойтесь — пока горит огонь они нас не тронут. Если станет страшно позовите Скотинку, он ночью сам к людям жмётся.
Близнецы тут же схватились за кота, сыто разлёгшегося на каремате.
Закончив с подготовкой, я перетащил свою подстилку к неопрятной куче хвороста и небольших поленьев, на который мы пустили скамейку и деревца. Отсюда можно было одновременно следить за всеми тремя кострами, так что я решил провести ночь здесь. Усевшись по-турецки на куртку, я опёрся локтями о колени, приготовившись к продолжительному ничегонеделанью. Однако вскоре мои спутники, очнувшись от потустороннего оцепенения, перебрались со своими карематами поближе ко мне. Быстро они. Я в своё время полчаса сдвинуться с места не мог.
— А... когда будем спать? — шёпотом, невольно косясь на клубящийся за границей света мрак, спросил Миша.
— Да хоть сейчас — ложись и спи.
— Ты же обещал!
Я раздражённо помассировал правый глаз. Не отвертелся.
— Ладно, валяйте, только быстро. Помните — вам ещё выспаться надо успеть, с зарёй мы уходим.
Несколько секунд они молчали, собираясь с мыслями, затем Саша задала первый вопрос:
— Ты говорил о Катастрофе... что это такое?
— Мне почём знать? — пожал я плечами, соображая, стоит ли ребятам знать столько же, сколько и мне.
Да, однозначно стоит, хоть пока и не совсем всё. Три головы лучше, чем одна. А недосказанное потом раскроется само собой.
— Даже приблизительно?
— Ну... как сказать... встречал я одного типа, который явно что-то знает, но рассказал он мне совсем немного. Он, когда я спросил его о Катастрофе, сравнил её с надувным шариком. Если его сдуть, то рисунок станет маленьким, даже измениться; если надуть сильнее, то по рисунку пойдут трещины, а если совсем переусердствовать, то шар лопнет. Тот человек сказал, что в нашем варианте самым точным будет второй случай.
Осмотрев свою аудиторию, я пожевал губу. Метафора колдуна оказалась для близнецов непонятной, и ещё несколько минут я потратил на объяснения, как выглядит резиновый шарик с рисунком.
— Получается, что шарик — Земля, рисунок — рельеф, внешний вид нашей планеты, а Катастрофа — сдувание и надувание шарика, так? — загибая пальцы задумчиво произнесла Саша.
— Я тоже так решил.
— Но тогда... что такое воздух, которым шарик надувают?
— Если тот человек и придавал ему какое-то значение, а это было наверняка, то пойди и спроси у него. Я не знаю.
— А зачем тебе повязка на глаз и перчатка на левой руке? — влез в разговор паренёк.
Сестра его тут же одёрнула, но я ответил, постаравшись осторожно перевести тему. Этого им пока знать не стоит, я и сам не до конца понимаю собственные возможности. Да и, если честно, не хочу понимать.
— Катаклизмы, происходящие вокруг, редко когда не оставляют не человеке следов. Теперь мой черёд спрашивать. Извините, что ворошу прошлое, но не могли бы вы рассказать мне о себе? Хотя бы немного и вкратце.
Близнецы переглянулись. Первым начал Миша:
— Мы, как ты уже знаешь, близнецы, очень похожи друг на друга. Ма... нам говорили, что если Саша острижёт косы, то нас будут путать. Меня зовут Михаил Андреевич Кистяпин, сестру — Александра Андреевна Кистяпина. Нам четырнадцать лет. И... вроде всё...
Я кивнул. Пока действительно хватит, не стоит попусту тревожить воспоминания. Однако тут же, сам себе в противоречие, зачем-то тихо пробормотал:
— Знаешь, у меня тоже была сестра-двойняшка... хоть мы и были не настолько похожи, как вы.
— Она... погибла?
— Не знаю. Я с семьёй расстался ещё во время Катастрофы, и больше мы не виделись.
— Понятно...
Мы все немного помолчали, каждый обдумывая сказанное и услышанное.
— А откуда у тебя такое странное имя — Даниэль?
— Оно не совсем моё, родители дали мне другое. А так меня назвал мой друг... единственный друг, которого я встретил уже после Катастрофы.
В темноте кто-то тихо и мелодично засвистел, переходя с низких тонов на более высокие. Сглотнув и повернувшись ко мне Миша просипел:
— Кто... что такое Тени?
Я весело хохотнул, с чувством хлопнув себя по коленям.
— Спроси чего полегче! Они не полностью принадлежат нашему миру, а, значит, и объяснить их только с нашей точки зрения невозможно.
— Это... как?
— Я и сам не до конца понимаю, но так сказал тот тип, который сравнивал Катастрофу с надуванием шарика.
Неожиданно в одном из костров что-то щелкнуло, осыпав огненным дождём искр ближайших теней. Протяжный, режущий мысли визг взметнулся ввысь, многократно отражаясь от кривых стен, растворяясь в холодном лунном свете.
Пока близнецы приходили в себя, я подкинул веток в притухший костерок.
— А какую территорию затронула Катастрофа? — в конце концов возобновила разговор Саша.
— Думаю, весь мир. Мне встречались разговаривающие на английском, немецком, французском и испанском языках. А за первые две недели после Катастрофы, когда в Городе было ещё достаточно людно, я повидал все известные мне расы.
— Эти сооружения... Город... занимают теперь всю поверхность Земли?
— Нет, конечно нет. Есть и моря, и леса, и поля, и океаны. Есть и Город, а нам не посчастливилось оказаться именно в нём. Собственно, я с Скотом как раз собирались выбраться отсюда.
На мгновение отвлёкшись, я сменил позу, позволяя сонному коту забраться на колени.
— Почему это место называют Городом?
— А я почём знаю, — улыбнулся я. — Почему Катастрофу называют Катастрофой, а Библиотеку Миров -Библиотекой Миров?
Близнецы вновь удивлённо переглянулись, и Миша задал следующий, вполне закономерный вопрос:
— А что это такое — Библиотека Миров?
Я, уже пожалев, что приплёл это красивое, но почти ничего мне не говорящее название, нехотя ответил:
— Не знаю, честно. Думаю, место, по странностям сравнимое с Городом, — и, увидев, что такой ответ их не удовлетворил, поспешно добавил: — Так, на сегодня вечер вопросов-ответов кончился, идите спать.
День для всех выдался не из лёгких, так что ребята послушно растянулись на карематах и почти сразу заснули. Только Миша, приоткрыв глаза и увидев меня, всё так же сидящего у кучи хвороста, тихо спросил:
— А ты?
— А я попозже. Спи.
Убедившись, что он заснул, я вытряхнул из коробка последнюю сигарету и, бросив картонку в ближайший костерок, закурил. Никогда не был любителем подымить, а вот теперь, когда никотин уже не оказывает совершенно никакого воздействия на организм, зачем-то начал. Зависимости у меня, как и следовало ожидать, не появилось, однако откуда-то выработалась забавная ассоциация: сигарета — проблема. Каждый раз, чувствуя сигаретный привкус во рту, мне кажется, что впереди стоит какая-то нерешённая задача, проблема, которую я должен распутать, как хитрый узел. Наверное, так и не получив желанного тумана в голове, я заработал стойкую неприязнь к сигаретам. Да, может это и к лучшему, что у меня стальные бронхи и лёгкие.
Пуская колечки дыма, я смотрел на Теней, живущих там, за чертой света, своей, не понятной простому человеку жизнью. Они ползали обманчиво-медленно, словно давая предполагаемой жертве расслабиться и предпринять отчаянную попытку проскочить мимо, из одного светлого пятна к другому, через губительную темноту. И стоит кому-нибудь решиться на этот отчаянный шаг, как их плавные, заторможенные, словно скованные движения ускоряются в разы, не теряя при этом ни доли своей грации и плавности. Миг — и от сумасброда остаются лишь багрово-алые брызги крови на стене, в которую повелители ночи утащили свою добычу. Тени завораживают, как завораживают движения грациозного тигра или гибкого гепарда. Удивительные существа, если их можно назвать существами.
Ловко подбросив в костры хвороста, я отправил следом окурок и обернулся к спящим близнецам. Неожиданно в голову пришло сравнение — я словно бывалый сталкер веду по Зоне ничего не смыслящих новичков. Сестра была бы в восторге.
Грустно улыбнувшись воспоминаниям, я, как всегда во время задумчивости, снял с левой руки перчатку, наблюдая, как ходят металлические сегменты механизма, когда я сжимаю и разжимаю пальцы. Интересно, как там она сейчас, моя сестра? А брат? А родители и прародители?
Надеюсь с вами всё хорошо.
Глупо конечно сравнивать Город с Зоной, это совершенно разные вещи, да и я, если уж на то пошло, совершенно не тяну на роль "бывалого сталкера". А "новички"...
Я вновь внимательно всмотрелся в их лица. Господи, как же мне было тяжело сегодня! Не потому что они дети — я сам-то ненамного старше — а потому что... тяжело разговаривать с мертвецом. Особенно, если ты знаешь, что рано или поздно этот человек погибнет от твоей руки. Впрочем, теперь я хотя бы знаю, почему он тогда окликнул меня именно "Даниэль", а никак иначе...
Подкинув очередную порцию веток, я, обхватив голову руками, уставился прямо в огонь. От неприятных размышлений разболелась голова. Ничего, ночь длинна, ещё успеет успокоится к рассвету.
Следующая ночь, видимо, тоже будет бессонной, как последующая. Пока ребята не приспособятся к послекатастрофному образу жизни вахта будет на всю ночь, и та только для одного человека. Лампа, которую я раньше зажигал перед сном, разбилась, да и если бы осталась цела — что с того? Это я уже привык спать как бревно, шаг в право шаг в лево — расстрел, а если кто-нибудь из близнецов откатится в темноту?
"Ну ничего", — натянув перчатку на руку и поправив повязку, подумал я, — "Главное — ещё не всё потеряно. Будущее всегда неопределенно... даже если оно произошло в прошлом".
И Скот, словно в ответ на мои умозаключения, одобрительно муркнул, поддерживающе теранувшись лбом о металлическую руку.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
