Я прикусила губу, ощутив острую потребность в его вкусе. Вот так видеть его и не иметь возможности прикоснуться было, скажу я вам, тем ещё мучением. Хотя, к этому чувству, не буду лукавить, добавлялась ещё и легкая досада. Дело в том, что, с тех пор, как мы стали любовниками, всегда, когда он на меня злился, я просто подходила к нему и различными способами инициировала преображение ярости в похоть — и это казалось единственно верным решением. Жизнь наша была бешеной гонкой на выживание, страсти разгорались спонтанно и стремительно, кровь, власть и опасность пьянили...

Но, это время миновало. И, сидя перед маленьким зеркальцем, я понимала: если я хочу остаться с ним, мне предстоит многое понять.

В частности, как можно успокоить Сиятельного Императора Ишшарры, не целуя его губ и не развязывая зубами пояс его парадного одеяния.

Не найдя за несколько секунд раздумий оптимального решения, я решила просто проявить слабость и хрупкость. Я подняла на него взгляд, полный беззащитности и растерянности, а ещё — сожаления. Несколько мгновений Император ещё зло смотрел на меня, но потом, раздраженно дернув плечами, явно признал поражение и деловитым тоном проговорил:

— Так или иначе, Дамил принёс мне сложную и многоступенчатую клятву Энатхо, потому ему действительно можно доверять — он скорее умрет, чем предаст, в прямом смысле этого слова.

— Я знаю, — отозвалась я негромко, — Он говорил.

Эйтан приподнял бровь, явно вновь начиная злиться:

— И даже после того, как он настолько открылся, ты не соизволила поведать ему о подарке Ящерицы?

Я глубоко вдохнула и глянула на Императора с вызовом:

— Тебе ли не знать, Эйтан Хитрый, что при желании можно отыскать способ обойти любую Клятву? Не говоря уж о том, что он мог банально солгать о том, что принёс её.

Змей поморщился, но ничего не сказал. В конечном итоге, хоть он и злился, но наверняка понимал: в произошедшем была не только моя вина. Помолчав, Император Ишшары ровно и жестко сказал:

— Что же, теперь ты знаешь правду, Омали. Так что постарайся, ради нашего общего блага, обуздать свою паранойю, отринуть нелюдимость и пообщаться, наконец, нормально с людьми, которых я к тебе приставил. Отчего мне кажется, что ты так и не соизволила этого сделать?

Надо признать, его слова основательно меня разозлили.

— Как проницательно, — протянула я с иронией, — Ты — гениален, и, конечно же, прав. Тем более что ты, разумеется, сделал все, чтобы я им доверяла, верно? Ты же рассказал мне обо всех обстоятельствах, предупредил обо всем... ах да, конечно. Ты забыл это сделать!.. Эйтан, во имя богов! Ты обвиняешь меня в недоверии, но дал мне в спутники людей, о которых мне ничего не было известно...

— Их приставил к тебе я, — высокомерно прокомментировал Император, — Неужели этого недостаточно? Или мне ты тоже не доверяешь просто так? Считаешь, я стал бы выбирать твоих телохранителей, руководствуясь обыкновенной блажью?

Я даже всплеснула руками, не зная, что сказать.

— Эйтан...

Император вздохнул и устало потер лоб.

— Хватит. Ты — их Госпожа, и тебе распоряжаться ими. Но, нам обоим будет проще, если ты сумеешь организовать их. Это понятно? — уточнил он сухо.

— Вполне.

— Отлично.

По зеркалу вновь пошла рябь, и лицо Императора растаяло, не позволив мне даже попрощаться. Я осталась стоять, глядя на свое растерянное отражение. Первый разговор за тридцать дней...

Что же, это было больно.

Хотелось снова связаться, увидеть его лицо, услышать голос, но мне было неведомо, как пользоваться зеркалом-артефактом... Тихо вздохнув, я бережно спрятала драгоценное стекло в шкатулку. В душе моей клекотала, переливаясь и вскипая, ярость. Однако, было неподходящее время для эмоций: в своей тоске и апатии я ухитрилась наделать немало ошибок. Короткий и хлёсткий, как плеть, разговор с Императором побудил меня срочно заняться их исправлением...

Отыскать комнату, где поселили компаньонку, оказалось легко — Ишири обнаружилась за соседней дверью, напряженная и нервничающая.

— Госпожа? — очевидно, прочитав по моему лицу что-то, девушка взволновано подалась вперед. Не желая давать каких-либо пояснений, я небрежно махнула рукой, призывая компаньонку к молчанию, и хладнокровно проговорила:

— Ишири, я жду вас с Дамилом у себя в комнате через четверть часа; нам предстоит серьёзный разговор.

Я ожидала их, сидя в глубоком вычурном кресле, и нетерпеливо постукивала пальцем по подлокотнику. Когда мои спутники вошли, я, поприветствовав их кивком, жестом предложила присесть на невысокие резные стулья, которые, каюсь, сама предварительно придвинула друг к другу как можно ближе. Спутникам моим такой вариант расстановки мебели явно пришёлся не по вкусу, но возражать или заниматься демонстративным перемещением оной они не стали. Однако, я отметила для себя, что Ишири все же постаралась отодвинуться как можно дальше, примостившись на краешке, тогда как Дамил вольготно развалился, явно не испытывая смущения. Мужчины...

— Нужно полагать, мы немного неправильно начали, и в этом есть и моя вина, — мой тихий, ровный голос разорвал тишину комнаты, — Я позволила себе излишне углубиться в себя и отдохнуть от общения с людьми, которое, как вам известно, мне нелегко дается. Это, как выяснилось, было ошибкой.

После этого я выдержала паузу, выжидательно глядя на них.

— Что-то случилось, моя Госпожа? — первой, как и следовало ожидать, не выдержала Ишири.

— Случилось? — я презрительно улыбнулась, чувствуя стремительную ярость, — Пожалуй, можно и так сказать. Я иду на смертельно опасное дело с людьми, которые не в состоянии усмирить свое эго. Определенно, это — проблема, не так ли?

Надо сказать, в кои-то веки эти двое проявили единодушие, глядя на меня с искренним недоумением. Но я была слишком разгневана разговором с Императором, и щадить их трепетные чувства не было ни малейшего желания.

— Ишири, — голос мой звучал жестко и зло, — Дамил отвечает за нашу безопасность, он — доверенное лицо известного нам всем человека. Будь добра усмирить свои порывы и подчиняться ему без скандалов и претензий. То, что я не давлю на тебя, не значит, что ты можешь забыть о том, чему тебя учили, и потерять контроль над своим темпераментом.

Ишири сидела, бледная, с дрожащими губами, смотрела на меня глазами обиженного ребёнка. Мне было совестно, но рано или поздно этот разговор необходимо было провести. Впрочем, одобрительная усмешка Дамила взбесила меня не на шутку, заставив переключиться:

— Капитан, не спешите улыбаться. Вам мне тоже есть, что сказать. Вы знаете, что сегодня я впервые узнала об известном Вам отражательном способе связи?

Бровь Крыса слегка дернулась, а в глазах отразилось изумление. Я криво улыбнулась:

— Дамил, то, что я — женщина, не делает меня слабоумной, и то же самое касается Ишири. Более того, мы имеем право знать о важных вещах, от которых зависит наша жизнь. Ваше презрение ставит многое под угрозу. Это прискорбно, но — да, Вы работаете с женщинами. Пришло время обуздать гонор и смириться с этим. У нас общая цель, Дамил. Мы не можем позволить себе эмоций, влекущих за собой конфликты. Впрочем, это касается вас обоих.

— Госпожа, я обученный профессионал, — голос Крыса был спокоен, — Эмоции мне чужды.

Я только поморщилась в ответ:

— Вы всерьёз хотите развить эту тему?

Мы смотрели друг на друга очень долго, но, в конечном итоге, Крыс, признавая вину, первым отвел глаза.

— Прошу простить, Госпожа. Больше не повторится.

Я медленно кивнула, оценивающе глядя на Дамила, и, встав, медленно прошлась по комнате, подойдя к занавешенному легкой полупрозрачной тканью окну — Отец Ифорро, определенно, готовился к моему визиту.

— Ишири, оставь нас с Дамилом наедине ровно на пять минут. Мне следует кое-что сказать Капитану.

Компаньонка, посидев пару мгновений неподвижно, выскользнула за дверь. Я прикрыла глаза.

— Дамил, Вы знаете, как меня зовут?

— Простите?

— Мое имя, капитан. Назовите его.

— Вас зовут Омали, Госпожа.

По губам моим пробежала улыбка. Я потеребила пальцем сережку, удостоверившись, что магическая защита от подслушивания действует, и медленно заговорила.

— Кирени. Меня зовут Кирени Оновьем. Я родилась в семье фермеров двадцать лет назад и покинула родной дом на десятом году жизни. Вполне вероятно, это было бы последним моим решением, но — я попалась на глаза лиссес, которая была в курсе предпочтений принца. Она не могла пройти мимо девочки с моей внешностью, и проклятие мое обратилось счастливым шансом. Я стала ученицей Дэра Сахроса, и десять лет он считал меня абсолютно преданной и послушной, безраздельно любящей дочерью. Правда, позже я развенчала этот миф, приказав стражам убить его. Того, кто меня воспитал; того, кто дал мне все. Я умею быть покладистой, Капитан Серых Крыс, видят боги. Мягкой, как котенок, послушной, как дитя... но потом, ударив в спину, я отыщу способ стать сильнее того, кто встал между мной и моей мечтой, и выпросить его голову для себя в подарок. Равно как, я найду возможность щедро наградить того, кто стал мне дорог. Вы понимаете меня?

Крыс тихо хмыкнул:

— Кажется, начинаю понимать.

— Как славно, — повернулась я к нему с широкой ласковой улыбкой, — Впрочем, Вы всегда казались мне на редкость умным мальчиком. Расклад прост, Дамил. Вариантов три. Первый — мы оба проиграем, и тогда нам не о чем будет тревожиться, потому и просчитывать будущее в такой ситуации глупо. Потому фактически для вас остается две возможности: быть моим другом или моей проблемой. Мои друзья будут со мной, когда я стану пэри, и получат немалые земли провинции Хатта в случае моего успеха; мои проблемы, тем или иным образом, будут решены.

Дамил выгнул бровь:

— Вы предлагаете мне выбор?

— Нет, — я коротко улыбнулась, — Поясняю, как я вижу эту ситуацию, не более того. Мы оба знаем: Ваша участь, так или иначе, подвластна воле Императора. Но от чего зависит его настроение — другой вопрос...

Он задумчиво смотрел на меня несколько долгих секунд, после чего криво улыбнулся:

— А ведь я считал, что из Вас не выйдет Императрицы, не понимал, что Вы делаете рядом с Императором...

— Теперь понимаете? — в моем голосе зазвенел вызов.

— О да, Ваше Величество, — холодно согласился мужчина, — Понимаю. Вы идеально подходите.

Я только усмехнулась в ответ:

— Рада, что Вы так считаете. Нам ведь ещё долго предстоит изображать влюбленных, помните? Потому — будем же жить в мире, любимый мой.

Как водится, именно этот момент выбрала Ишири, чтобы войти в комнату. Услыхав последнюю фразу, девушка попятилась было назад, но я остановила её жестом:

— Ишири, не спеши понимать меня превратно и делать далеко идущие выводы, способные повлиять на твое отношение ко мне.

Девушка опустила голову и отрывисто сказала:

— Я не смею осуждать Госпожу. Ни при каких обстоятельствах. Я помню, чему меня учили.

Вызов, звякнувший в её голосе, заставил меня слегка приподнять бровь. Дамил презрительно скривился:

— Можете не сомневаться, Ишири: тот, кому это важно, непременно узнает, какой тон Вы себе позволяете в разговоре с Госпожой.

Ишири сверкнула глазами:

— Вы — не единственный, кому есть, что поведать!

На лице Серого Крыса заиграли желваки:

— Ты вообще не должна рот открывать, компаньонка! Забыла свое место?

— Как и ты!..

Что же, это было невыносимо. Их вечные ссоры, успевшие порядком опротиветь мне за время плавания, приобрели ещё более интересное направление. Это явно следовало пресечь, и идея, возникшая по этому поводу в моей голове, была весьма своеобразной... впрочем, как показала практика, мыслила я в правильном направлении.

— Хватит! — мой ровный, полный ярости голос эхом отразился от каменных стен, — Довольно.

Уж не знаю, что они оба уловили в моем тоне, но, надо отдать им должное, тишина наступила мгновенно. Одарив эту сладкую парочку неласковым взглядом, я уточнила:

— Что это было, позвольте узнать?

— Госпожа, — предсказуемо, первым высказался Дамил, — При всем моем уважении, эта девица мешает мне работать. Запретите ей открывать рот! Пусть выполняет только свои обязанности и не лезет в чужие! Да и тон, который она себе позволяет с Вами...

— Дамил, хватит, — повторила я, — Ишири, не стоит, правда. Помолчи.

Девушка, открыв было рот, тут же захлопнула его. Я вздохнула.

— Ваше поведение меня огорчает, Капитан. Равно, как и Ваша импульсивность, Компаньонка. Я считаю, Вы должны понести наказание, дабы расставить некоторые точки в конце строк. Но, для начала, я должна сказать вам вот что. Дамил, Ишири была Главой Компаньонок Павильона Цветов, и, соответственно, занимала должность более значимую, чем твоя. Смирись, эта женщина имеет право задавать вопросы и получать на них ответы. Ишири, мы с Капитаном вынуждены изображать любовников, потому порой проводим время вместе. Но, поверь, между нами ничего нет и быть не может; однако, с приказами Капитана считаться ты все же обязана, равно как и держать себя в руках. Это понятно?

— Да, — отозвалась девушка тихо; Крыс ограничился кивком.

— Отлично. А теперь я хотела бы кое-что проверить; права ли я, что имею право любому из вас отдать приказ, который вы не сможете не выполнить?

— Да, — без колебаний отозвалась компаньонка.

— Если это не повредит вашей безопасности, — отрубил Крыс.

Можно сказать, эти ответ были лучшей характеристикой, которую только можно было дать им обоим. Склонив голову набок, я с веселым азартом поняла, что сейчас повеселюсь.

— Поцелуйтесь.

И — тишина. Представляю, что ты, читающий, сейчас думаешь обо мне, но признаюсь: выражения их лиц доставили мне искреннее удовольствие.

— Что? — уточнил Дамил хрипло.

Я приподняла брови:

— У вас плохо со слухом? Я сказала: вы должны поцеловать друг друга, причем страстно, как будто вы безумно влюблены. Что вы так на меня смотрите? Это не повредит моей безопасности, Дамил, гарантирую.

— Госпожа... — начала было Ишири.

— Молчать! — рявкнула я, — Вы сказали, что подчинитесь любому моему приказу. Я жду!

Ишири выглядела совершенно растерянной, тогда как Капитан, казалось, искренне раздражен. Однако, я отметила некое волнение, охватившее обоих; более того, в глубине расширенных глаз компаньонки я явственно уловила предвкушение. Собственно, потому весь стыд за сей деспотичный каприз, что отчаянно бился в моей душе, был отброшен на второй план, и желание отменить приказ исчезло, сменившись ещё большим любопытством. Дамил, очевидно, по лицу моему прочел, что отступать я не собираюсь, потому, хладнокровно пожав плечами, притянул девушку к себе.

Наблюдая со стороны, нельзя было не отметить, что подчиненные мои, выполняя распоряжение, несколько увлеклись — что, впрочем, не стало для меня неожиданностью. Смотреть на этих двоих было приятно: в движениях Дамила чувствовался определенный опыт, да и Ишири, поначалу оцепеневшая, отвечала уверенно и страстно. На самом деле, хрупкая девушка и мощный воин являли собой столь красивую и гармоничную пару, что я исподволь залюбовалась, потерявшись в мире собственных, отнюдь не праведных, фантазий.