Охота на "тринадцатого"

Командир еще раз вздохнул. Поглядел на офицера как-то жалостливо.

— Хороший вы офицер, хоть и штабной, — пробормотал он. — Ну желаете знать правду, да? Ну вот она вам. А я посмотрю, что вы с ней... а, ладно. Итак, тревога. Кэп, вы в курсе, что матку положено охранять минимум звеном "Чертей"?

— Она охраняется...

— Не в бою охранять, кэп, а всегда. И во время перевооружения. И на профилактическом ремонте. И во время перемирий. Всегда. Это положение записано в устав немалой кровью. Но мы, русские, ребята речистые, языкатые да плечистые, что нам устав? Сказал комэск экономить ресурсы — как ему не подчиниться? Он же не поработать приказывает, а отдохнуть! В результате матка охраняется только во время рейдов — ну и когда комиссия на подлете. А мы, чтоб вы знали...

— Мы жить хочем, — проникновенно сказал стрелок. — Очень.

— ...мы прилепили на корпус матки обычный такой звучок. Какой именно — без разницы, лишь бы он при олл-аут выщелкивался на раз. Европейцы — они же формалисты! Сказано в начале атаки применить средства подавления электроники — они применяют, даже если давить нечего. Но я думаю, они и предположить не могли, что матка не охраняется. Они же не русские. Свою матку они всегда охраняют. Вот вам причина нашей боевой тревоги, вот вам взорванные створки и все последующее. Для трибунала же мы, кэп, выдвигаем официальное обвинение комэску-1 в преступном нарушении устава космофлота, а через него — и директору матки. Можете записать.

Офицер представил, как он станет выдвигать официальные обвинения всесильному директору матки вкупе с психопатом, самодуром и наркоманом комэском-раз, и сглотнул.

— Продолжать? — ласково спросил командир.

— Истребитель должен был погибнуть в первые секунды боя, — с трудом выдавил офицер. — Один против всех... как?

— Не понимаю я этот особый отдел! — пожаловался командир неизвестно кому. — Кэп! Кэптэн Джонс! Вы же воевали с нами! Вон стрелок утверждает, что даже два "Дьяболо" обнулили собственноручно, и пару торпед в белый свет запулили, руки б вам оборвать по самую...

— Толку, что воевал? — взорвался офицер. — Думаете, я что-то понял? Это мой первый бой! Откуда у вас полные имитаторы подвижных целей?!

— Это "фантомы", что ли? Так вы же сами их с битой техники сняли и вместе с техниками на диск присобачили! Без офицера нам бы их фиг дали!

— Я... — смешался офицер. — Я вообще-то хотел другое спросить...

— Так спрашивайте.

— Чтоб заранее поставить "фантомы", надо знать, что они вскоре потребуются, — пробормотал офицер. — Надо точно это знать. При ином раскладе их сняли бы с "семерки" на следующем дежурстве с долгим разбирательством у комэска...

— Это оне нас так в предательстве обвиняют! — восхитился стрелок. — Не, ну и кто сомневался, что оне не особый отдел?

— Я сомневался, — буркнул пилот. — У меня основания были. Особый отдел в бой не лезет. А оне, как ни крути...

— Я что, в чем-то не прав? — оскорбленно вскинулся офицер.

— Да, кэп, вы не правы, — сочувственно сказал командир. — Вы же, извините, штабной. А любой из летно-подъемного состава знает, чего "Чертям" не хватает. А не хватает им средств для выживания, вот чего! "Фантомов" не хватает! Разовой электроники не хватает, той, которая кожух скидывает и после олл-аут до следующего удара может цели отслеживать! Постановщиков помех не хватает! Хотя все это — есть! И потому мы, экипаж "семерки", официально обвиняем отдел материально-технического обеспечения космофлота в преступном небрежении своими прямыми обязанностями! Можете так и записать!

— Там не отдел, там пять структур задействовано, — пробормотал ошарашенный офицер.

— Вот всех и записывайте! Под трибунал! С показательным расстрелом из трассеров перед иллюминаторами офицерской столовой, чтоб остальным неповадно было!

— Да, но знают все, а "Черта" дооснастили только вы, — угрюмо сказал офицер.

Командир пожал плечами.

— Просто мы жить хочем, — поделился сокровенным стрелок. — Очень.

— А остальные экипажи, получается, не хотят?

— А остальные... они же русские, ребята плечистые, языкатые да речистые, им все пофиг...

Офицер помолчал.

— Ракеты в ваше вранье не встраиваются, — неохотно сообщил он результат. — Ракеты против "Дьяболо" — это несерьезно.

Экипаж переглянулся.

— Тут мы лажанулись, — вздохнул командир. — Извиняемся. Сейчас...э-э...

— Скажите правду, — мягко посоветовал офицер. — Хоть раз.

— Видите ли, мы способны думать, — признался командир. — В рейдах из "Черта" неделями не вылазим, ну и думаем, как без этого, больше нечем заняться. Планы сражений разрабатываем, варианты победы, то-се... ну это же напрашивалось, кэп! Как только на флоте появились блоки частичной невидимости, так сразу и напросилось! С частичной невидимостью уже можно атаковать матку! И пофиг ее лазеры! И ракетами ее, ракетами! Да вы сами это видели, кэп, чего я вам рассказываю...

— И в результате... — начал догадываться офицер.

— В результате мы обвиняем генштаб космофлота в целом и службу стратегического планирования в частности в преступном небрежении прямыми служебными обязанностями! — твердо сказал командир. — Не, ну как так, простой экипаж простой "семерки" смог предугадать действия противника, а целый отдел стратегического планирования генштаба...

— Да нет там такого отдела!

— А почему? — изумился командир.

Офицер подумал.

— Я вас понял, — наконец сообщил он. — Выдвигать обвинения сразу стольким — это, конечно...

Он еще подумал.

— А заодно и всему летно-подъемному составу, самому героическому российскому составу в мире, — угрюмо и несколько невпопад заключил он. — Знаете что? Давайте-ка подтягиваться к матке, вот что. Наши возвращаются, как-то бы вместе со всеми, не выделяясь...

— Эт мы щас! — оживился пилот. — Эт мы просто, это вам не на идиотские вопросы отвечать...

— Опознаватель включи! — напомнил стрелок командиру. — А то будет, как в прошлый раз!

— В прошлый раз мы на тральщике вернулись! — буркнул командир. — А вот в позапрошлый... но ты молодец. Включил. Если оно, конечно, работает после олл-аут. После олл-аут, бывает, даже утюги вышибает. В защищенных каютах. И как дадут нам из российских лазеров, самых метких лазеров в мире...

— Э-э, как это — включить опознаватель? — опомнился офицер. — Его разве выключали... то есть разве его возможно выключить?!

— А как, по-вашему, мы к матке европейцев подошли? С российским опознавателем, чтоб вы знали, мы бы только до зоны безусловного поражения лазерами смогли б подойти, никакая невидимость не спасла б.

— Вы слушайте, кэп, командир умные вещи говорит, не зря он связью заведует! — посоветовал стрелок.

— Ой, мамочки, — тихо сказал пилот.

В прозрачной сфере перед ними медленно плыла матка. Изуродованная взрывами ракет, потерявшая экраны Фридмана беспомощная российская матка — самая защищенная матка в мире. Все же план европейцев, так здорово предугаданный экипажем, удался. Удался частично, но оттого не менее страшно.

3

— В разбитые створки заныривай, — угрюмо посоветовал командир. — Серж!

— Я туда не пойду, — заупрямился пилот. — Там меня убьют. Выпускающие за разбитые створки нас голыми руками задушат. А механики потом на трупах попрыгают.

— Я что сказал? Я сказал — в разбитые створки! И убрать показания с внутреннего контроля. Иначе точно задушат. А так скажем, оно само влетело.

Пилот молча направил дисколет к пролому в боку матки.

— Какие показания? — запоздало вскинулся офицер. — Как — убрать?

Экипаж проигнорировал непосредственное начальство с удивительным единодушием, и офицер замолчал. Дисколет мягко вильнул, поднырнул под обрывок металла и аккуратно подкатился к захлопнутым створкам ремзоны. Ни выпускающих, ни механиков не было видно — что им делать в безвоздушном пространстве? Разве что ставить аварийные перепонки. Но этой работы хватало с избытком по всей матке.

— Доверни.

Пилот молча довернул. Полыхнуло.

— Олл-аут! — удовлетворенно сообщил командир. — Через пробитые створки раз — и точно по блоку памяти внутреннего контроля. Все претензии — к европейцам. Но если кто из офицеров желает отдать полугодовой оклад на ремонт, то может настучать. Пожалуйста.

— Техники все видели, — неловко сказал офицер. — На головы олл-аут не действует.

— Ну видели. Ну и что? Что они видели? Бабах, взрыв, все в дыму, обломки летают, сирена орет, створки захлопываются... кэп, вспомните себя в первом бою, много вы там поняли? А для механиков ракета в стартовых створках — точно первая, а первая ракета очень эмоционально переживается!

— Но взрыв был изнутри, и любая экспертиза...

— Ах экспертиза. То-то матке сейчас до экспертиз. Ей бы экраны Фридмана восстановить. Да пробоины залатать...

— Экраны Фридмана, — странным голосом сказал офицер. — Не понял. Они снаружи не сбиваются...

Захлопнул лицевой щиток и полез из дисколета. Экипаж без разговоров последовал за ним.

— Поставьте аварийную перепонку! — приказал офицер. — Быстро! Мне внутрь надо, без перепонки двери не открыть!

Не вытерпел, сам вцепился в установочный блок. Перепонка неуклюже поворочалась и встала на место, перекрыв пробоину. На стартовую площадку мощным потоком пошел воздух, офицера даже качнуло.

— Кэп, если быстро, то есть же ремонтный тамбур, — подсказал командир.

— Зачем мне ремонтный тамбур? А то я сам не знаю о ремонтных тамбурах? Совсем-то за идиота не держите! Мне к генераторам Фридмана, а они знаете, где?!

— А вы знаете, что туда охрана не пускает?! — ответно рявкнул командир.

— Я — офицер!

— Посмотрим!

В злом молчании они ждали разблокировки дверей.

— Я услышал вашу информацию о европейских резидентах, — буркнул офицер. — Может, я и плохой стрелок, но штабную работу выполнял как положено — и передал что положено и кому положено сразу!

— И что?

— Экраны Фридмана не работают, вот что. А он туда один пошел, некому больше...

В молчании они побежали коридорами к генераторным отсекам. Охраны на месте не оказалось. На бегу офицер выдернул из крепления личное оружие — но выстрелил первым не он, а командир.

— Ду-дах!

Фигура взмахнула руками и рухнула.

— Попалась, сука! — злорадно сказал командир. — Стрелок, проверь! И добавь!

— Ду-дах!

— Это же наша медичка! — охнул офицер. — Вы медичку застрелили!

— Ага!

Офицер дернулся к лежащей женщине, но передумал, махнул пистолетом и рванул за угол. И остановился. В раскрытых дверях генераторного отсека лежал убитый. Рабочая униформа потемнела от крови.

— Ну и что тут делал электрик? — пробормотал командир. — Пилот, генераторы проверь...

Пилот молча протиснулся в отсек. Офицер откинул лицевой щиток. Присел рядом с убитым. Шмыгнул носом, не выдержал и смахнул злые слезы.

— Кэп?

— Я не кэп! Хотел увидеть кэптэна Джонса? Вот он, смотри! Какой парень был! Настоящий профессионал!

— Настоящий профессионал не профукал бы генераторы Фридмана! — безжалостно заметил командир. — Мы же предупредили! Арестовал бы заранее!

— Ребята, вы отличные истребители, — сказал офицер хмуро. — Но в штабной работе не разбираетесь. Арестовать любой дурак может! А кэптэн был профессионалом! Он без доказательств не арестовывал. Знаете, сколько ему доносов сливали в день, и все пустые? Не знаете. Вот и не лезьте с оценками.

— Мог не один пойти, если вычислил диверсию, — буркнул упрямо командир. — Мог и должен был сам резидента завалить, а не подставляться...

— Включил я генераторы, — сообщил пилот, вынырнув из отсека. — Ну, я скажу, там и управление. Да, и там еще двое валяются.

— Не мог он, — пробормотал офицер и встал. — Вы ничего не знаете о штабных интригах, а там пострашнее, чем в бою...Один он был. Я его поддерживал, но я в этот раз воевал снаружи... Не верится? Но вы вот тоже одного "Черта" в бой вывели, хотя на матке целая эскадра болтается.

— Не профукал он генераторы, — заметил стрелок командиру. — Диверсантов-то завалил. Его уже потом в спину застрелили. Посмотри, как лежит. Надо было эту суку еще в медблоке, голыми руками! Не, ну это что творится в космофлоте, диверсанты прямо на матке безопасников стреляют!

— Уходим, — решил командир. — Кэп, ты с нами, возражения не принимаются.

— Надо дождаться дознавателей...

— Я сказал, возражения не принимаются! Убитому не поможешь, генератор включен, резидента мы на ноль помножили — чего еще? Нравится перед следственной комиссией отвечать?

Офицер упрямо молчал.

— Твой друг — настоящий герой, — мягко сказал стрелок. — Пусть слава достанется ему, нам чужого не надо. Идем, кэп. "Семерка" своих не бросает.

Обратный путь дался тяжело. Туда-то пробежали, никого не встретив, а вот потом откуда только поналезли, не протолкнуться. Еще и военная полиция обгавкала, что находятся не в своем секторе. Тоже вылезли откуда-то, бравые ребята.

— Отбой тревоги, — запоздало сообразил командир. — Это мы ловко, получается, это нам повезло...

— Салют "семерке"! — бледно улыбнулся им встречный пилот из второй эскадрильи. — Слава России! Живы?! Ай молодцы. А нам как дали под хвост — звезды в кучу! Если б не "тринадцатый"...

— Какой "тринадцатый"? — напрягся офицер. — Где "тринадцатый"?!

— Да наш "тринадцатый"! Как вылетел, как пошел "Дьяболо" крошить, любо-дорого посмотреть! А потом, честно говорю, самой матке европейцев как дал ракетами — она сразу кровью умылась и свалила!

— Матке? Ракетами?

— Клянусь! — заверил пилот. — Лично видел! Не веришь — ну и дурак! Если б не "тринадцатый", капец бы нам! У нас экраны Фридмана сорвало, и если б европейцы не ушли, расстреляли б матку, как в имитаторе, к чертовой матери!

— Как — экраны?

— Как обычно отказывают самые надежные в мире российские экраны, как еще! — проворчал пилот и ушел.

Офицер молча раскрыл рот — и закрыл.

— Вот и молодец! — одобрил командир. — Вот и молчи.

— Ай да "тринадцатый"! — прокомментировал стрелок, которому молчать не приказывали. — Ай герой!

— Тоже видели? — возбужденно заорал набежавший техник. — Во, блин, здорово, что живы! Из первой почти всех побили, а вы живы! Я смотрел, на "семерке" целого места нет, вся в крапинку! Вы как уцелели, не понимаю... Слышь, а вы "тринадцатого" сами видели?

— Как тебя! — хмуро сказал командир.

— Ну и как он? В смысле, выглядит? Правда, что как новая модификация, или врут пилоты? Я вот думаю, а как он может быть новым, если...

— Ты в бой летал? — осведомился командир. — Нет? Тогда понятно. Что мы, по-твоему, могли увидеть после олл-аут? И чем? Глазами, что ли, на пяти тысячах силуэт опознать? Мозгач.

— А, ну да, — поскучнел механик. — Врут, значит, пилоты? А клялись! Вот и верь людям...

— Боекомплект в "семерке" пополнили? Ах нет? И приказать оружейникам некому?

Механик поскучнел еще больше, пробормотал что-то насчет перевода в нормальную эскадрилью и отвалил.

— И ты думаешь, оне сделают выводы и поставят к матке полное охранение? — обратился командир к пилоту.