Не отдавай чужим меня взаймы.

Волнение... господи.

Я волнуюсь. Но почему так тепло внутри?

Почему, тот сплетенный клубок, который во мне уже два года, становится теплым?

— Я был там, куда ты больше никогда не пойдешь... Больше. Не пойдешь. Никогда... — говорю это очень медленно.

Сталкиваемся взглядами. И замираем...

Все. Я сделал выбор... Переступил черту. Назад дороги нет...

И наверное никогда и не было.

___________________________________

Удивленный взгляд, вскинутые брови.

— Не въехал, ты о чем? Куда я больше не пойду?

— Не о чем, а о ком... Я — об Эрике. Ты больше не пойдешь к нему!

Чуть приоткрытые губы, перепуганный взгляд темных глаз и меня окатывает холодной волной.

— НЕТ!! — Почти кричишь, отталкиваешь меня и вылетаешь из ванной.

— Билл!? — кидаюсь за тобой и хватаю за руку, резко останавливаю тебя, оборачиваешься и пытаешься вырваться.

— Том! Нет! Ты не мог, нет! Пусти! Сволочь! Ты не мог!

Я знал, что ты собрался бежать к нему, и мне стало страшно и больно. А еще знал, что, во что бы то ни стало, я должен сейчас тебя остановить.

— Билл! Послушай меня! Послушай! — пытаюсь притянуть тебя к себе. — Он использует тебя, мелкий! Ты не понимаешь, что происходит на самом деле! — ору это и, вдруг неожиданно даже для себя, чувствую, что ты чуть замешкался, и я прижимаю тебя к себе. Обхватив руками, сдерживаю твои порывы вырваться.

— Том, с*ка! Пусти! Пусти меня! — ты испугался, ты просто знаешь, какой я в драке дурной. — Что ты ему сделал? Что ты сделал с ним?

— Да живой он, бл*дь!! Билл! Он же не слабый мальчик, Билл!! Ну что я мог с ним сделать? Ну, врезал пару раз? Послушай меня, родной! Просто послушай! Ему изначально нужен был я, понимаешь?

— Что ты несешь, ТОМ? — очередной рывок, но я смог тебя удержать.

— Не дергайся, бл*! Да послушай же ты меня! — вцепляюсь тебе в плечи и встряхиваю хорошенько. — Еще тогда, когда мы с ним только познакомились, помнишь? Он потащился со мной в туалет... Ну, когда я облился, ты тогда еще поржал, что я набухался уже... А он мне тогда под столом коленку погладил, поэтому меня и подкинуло, нах! А потом, в туалете, он мне и сказал, что я ему нравлюсь, и что я все равно буду с ним спать, понимаешь? Что он добьется этого любой ценой!

— НЕТ, Том!! — взгляд, твоих широко распахнутых глаз, просто рвал мою душу на части. — Что ты несешь, Том?

— Да, Билл, вспомни, я пытался тогда тебя увести, пока он не вернулся. Ты не послушал меня? Не послушал!

— Я не верю тебе! НЕ ВЕРЮ! — удар мне в грудь ладонями.

— Дослушай меня! — рванул тебя к себе, обнял, вцепился пальцами в футболку на твоей спине, комкая ее дрожащими пальцами. — На прошлой неделе он мне позвонил и дал мне неделю срока, чтобы я пришел к нему, понимаешь? Иначе он тебя пошлет... А ты? Ты снова попытаешься травануться или еще что-то. Он знает, понимаешь? ОН ВСЕ ЗНАЕТ! Ты же рассказал о той ночи Дэйву, а он, видимо, все разболтал Эрику, не знаю за какой х*й. И эта тварь решила попользоваться нами обоими! И мной, и тобой, мелкий.

Замираешь на пару секунд, потом рваный выдох, почти стон.

— Он мне сказал, что ты конкретно влюблен в него, понимаешь? — я чувствовал твои ладони на моем поясе, тонкие, дрожащие пальцы стискивали мою кожу, и я начал понимать, что ты меня начинаешь. СЛЫШАТЬ.

— Помнишь, я спросил, кому ты рассказывал о той ночи? Не мог понять, откуда этот урод об этом знает... — чуть тише добавил я, так и не разжимая объятий. Да, это уже были объятия. Для меня. Я обнимал тебя.

— Нет, — твой шепот и я слышу, сколько в нем отчаяния.

— Билл, тварей хватает по жизни. Я тебя очень прошу, ты только не ходи сейчас никуда. Пожалуйста. Я не пущу, не надо...

Ты наклоняешь голову, чуть расслабляясь в моих руках, и твои волосы касаются моей щеки.

Бл*дь, как же тебе херово сейчас, братик. Как же сердечко твое сейчас разрывается, я ведь понимаю.

— Он хотел, что бы я лег под него, а он за это собирался продолжать отношения с тобой. Понимаешь? Он хотел играть на моих чувствах к тебе! Знал, что я боюсь за твою жизнь, после той твоей попытки...знал...

Неожиданно резко отталкиваешь меня, и я от этого тебя выпускаю из рук.

— За что? Почему? — не пытаешься выйти из комнаты, ты просто без сил опускаешься на мою постель и закрываешь глаза ладонями.

— И ты шел... Ты шел с ним трахаться, Том?

Я смотрел на тебя, и, чувствуя, как начинает подвывать моя душа, понимал, что сейчас творилось в твоей. Вновь растерзанной. Со вскрывшимися старыми ранами.

— У меня не было выбора, Билл, я понял — чтобы я не предпринял в этой ситуации, все равно все закончится твоей депрессией. И ты еще, вдобавок ко всему, мог возненавидеть меня. А потом? Я так боялся этого ПОТОМ.

— Но ты ведь не стал... с ним...Все равно не стал, — тихо-тихо, почти шепотом.

— Не смог. Я просто уже знал, что буду делать дальше.

— Вы подрались?

— Да. Мы подрались.

Киваешь и только теперь медленно отрываешь ладони от глаз, поднимаешь взгляд на меня. Такой, от которого немеет душа, и начинает не хватать воздуха.

— Том? Я никому не нужен, да? Почему так? — это шепот. — Почему? Что во мне не так, Том? ЧТО?

Но для меня это безумно громкий крик, рвущий душу и перепонки.

Ну, вот и все.

У меня больше не осталось сил все держать в себе. Держать в себе то решение, которое я принял там, в лифте за пару минут до встречи с Эриком. Теперь я должен был все рассказать тебе. ВСЕ. Все, что держал в себе больше двух лет. Все то, о чем ты догадывался, но не знал наверняка.

И я просто упал на колени перед тобой.

— Билл, не надо так, я тебя очень прошу, — мои руки легли на твои колени, и я в упор смотрел во влажные глаза, полные смертельной тоски. — Ты ведь знаешь, что это не так, правда? Ты знаешь? Ты всегда знал это. Всегда. Еще до того, как сам мне признался.

Вижу, как ты сводишь брови и сглатываешь.

Глаза в глаза, так много всего в твоем взгляде. Боль, неверие, тоска? Господи, какие же у тебя красивые глаза!

— Ты знаешь? — это почти шепот, мой шепот, — тогда, два года назад, ты признался, что любишь меня. А я испугался. Испугался так, что потом боялся прикоснуться к тебе.

Киваешь медленно и тихонько выдыхаешь.

— Зачем ты говоришь мне все это сейчас, Том? Зачем? Скажи!!! Скажи...

Закрываю глаза, опустив голову.

— Затем, мелкий, затем, чтобы ты понял — тогда я не был готов к такому. Хотел, но не мог этого позволить, понимаешь? Я боялся, до смерти, до обморока боялся. Эти постоянные подозрения, одергивания мамины... Я не мог! — и заткнулся, понимая, что сил говорить дальше нет.

Они исчезли, испарились, как будто их никогда и не было, этих сил. Я ведь просто себе не смог разрешить и подумать, что ЭТО тебе уже может не быть нужным. А вот сейчас я это понял. Понял. Что ТАК — может быть. Мне так хотелось, что бы ты поверил, простил и принял все то, что я был готов с тобой разделить.

Да, я замолчал, и эта повисшая тишина, в которой я слышал лишь свое тяжелое дыхание и сумасшедшее биение сердца, опустилась мне на плечи.

Я так боялся, что ты сейчас или оттолкнешь меня, или просто засмеешься, скажешь: "Поздно, братик, прости, но ты мне больше не нужен!". А потом встанешь и уйдешь.

Но какое-то движение, робкое прикосновение пальцев к моей щеке, и замирает сердце, замирает дыхание.

Скольжение пальцев вниз. Твои пальцы за подбородок осторожно поднимают мою голову, и я открываю глаза.

Взгляд твоих влажных глаз, в них смятение, в них боль — и еще нежность?

Господи! Да! да!! Ты не собираешься смеяться или отталкивать, ты любишь! Ты все еще меня любишь! Я вижу, я чувствую, Я ЗНАЮ!! И касаюсь пальцами твоей щеки, чувствуя, как перехватывает горло. Как слезы подступают к глазам, чувствую...

— Я не хочу больше оглядываться на других. Я не хочу больше думать, что любить брата — это не правильно... Я не хочу больше бояться, Билл... — мои пальцы соскальзывают вниз по скуле и ложатся на твою шею, под волосы. Такое необыкновенное ощущение, я никогда так не касался тебя. — И если ты все еще меня любишь, хоть каплю, хоть чуть-чуть — люби, мелкий, люби! И будь со мной, слышишь? Ни с ними, ни с кем — со мной!

Мои пальцы ласкают твою шею. Ты такой горячий.

Нервно облизываешь губы. Дышишь открытым ртом, чуть дрожат губы.

— Ты любишь! Ты любишь меня! Я знал... — шепот влажных губ и я улыбаюсь, киваю, чувствуя, как перехватывает дыхание.

Твоя ладонь касается моей груди и скользит вверх, углубляешь пальцы в ямку на ключице, чуть вдавливая, и останавливаешь руку на плече, сжимая его. Эти прикосновения, господи! Они такие необычные для нас.

Это нежность, да. Но нежность, причиняющая боль. Мне нужно справиться с этим. Мне нужно привыкнуть получать ее от тебя. И дарить, дарить. Тебе.

— А сейчас? Ты ведь все еще боишься? — шевельнулись твои губы.

Да, ты видишь, ты прекрасно видишь, что даже сейчас я почти в панике. Еще...

Мне нужно пересилить себя, свой страх, мне нужно забыть то выражение маминых глаз, когда она думала, что между нами что-то было. Я справлюсь, я смогу, Билл. Я хочу. Ты нужен мне. Я люблю тебя. Но мне нужно время. Мне оно необходимо...

Отрицательно качаю головой.

— Это пройдет, Билл. Я справлюсь, обещаю. Не будет страха. Он исчезает, я его уже почти убил в себе. Теперь мне плевать, на все и всех — на все кроме тебя, мелкий. Я больше не могу так, не хочу. Делить тебя ни с кем больше... Не смогу, — твой взгляд опустился на мои губы, и пальцы другой руки, чуть подрагивая, коснулись их.

Я смотрю в твои глаза и вижу, как они наполняются слезами.

— Ты хочешь быть со мной? — твой шепот и срывающаяся слезинка сползает на щеку.

— Хочу... Ты только позволь — и я больше никогда и никому тебя не отдам, — чуть понимаюсь к твоему лицу и касаюсь слезинки губами. Целую не спеша, и так нежно, как никогда и никого не целовал, едва-едва касаясь лица, комкая пальцами твои волосы на затылке, чувствуя, как адреналин наполняет каждую клеточку тела. Как душа готова разлететься от невыносимого ощущения желания быть ближе, ласкать тебя, любить.

Ты робко обнимаешь меня за шею и притягиваешь к себе.

— Как же я хотел этого, Том, — тихо, почти касаясь моего уха, и горячее дыхание окутывает меня, мой мозг, заставляя биться трепещущее сердце в сумасшедшем ритме. Кружится голова от твоей близости, от твоего запаха и тепла.

— Я люблю тебя, мелкий, всю жизнь люблю. Как брата любил, но тогда, когда ты мне признался, я уже тогда тебя по-другому любил. Совсем по-другому...

— Поэтому и испугался, — не спрашиваешь, ты просто это знаешь.

Я киваю и чуть отстраняю свое лицо от тебя. Так близко твои глаза и губы.

— И ты знал, что я все это время тебя любил? — теперь ты киваешь.

— Знал... Я чувствовал.

Опускаешь взгляд и берешь мою руку, на которой сильно сбиты костяшки. Потом подносишь ее к своим губам и осторожно целуешь, прикрыв глаза. А у меня мозг плавится от этого.

— Билл... — шепчу, не имея возможности и желания сопротивляться тебе.

— Ты идиот, Том, твои руки... — чуть улыбаюсь и прижимаюсь щекой к твоему виску.

— Надеюсь, ты его не убил?

— К сожалению, — усмехаюсь, — а так хотелось. А рука... Фигня, заживет. Ты только скажи мне, что больше не захочешь его видеть? Скажи. Мне это очень нужно услышать от тебя!

— Не захочу, Томка! Не захочу! Другие были только потому, что тебя не было. Ты отверг меня, и я должен был заглушать в себе чувства к тебе. Иначе боялся сойти с ума, видя тебя рядом с собой. Я пытался любить НЕ тебя. Мне даже казалось, что получается — быть не с тобой. Казалось, что могу. Но стоило оказаться чуть ближе к тебе — и все возвращалось. Всегда, и по-другому не получалось, как бы я не старался.

Берешь мое лицо в ладони, с осторожностью там, где содрано, и всматриваешься в меня, дыша открытым ртом. Потом осторожно сползаешь коленями на пол рядом, я отодвигаюсь от постели и опускаюсь спиной на ковер, не отрывая от тебя взгляда. Ложишься на меня грудью, а я обнимаю тебя за спину, прижимая к себе.

— Тогда, два года назад, до моего признания, ты догадывался, что я к тебе чувствую? — проводишь пальцами по моему лбу, останавливаясь на виске.

— Да, догадывался. Примерно за месяц до того, ты целовал меня ночью, думая, что я сплю.

— Господи! Том! — и прячешь лицо на моей груди. — И ты молчал!!

Улыбаюсь, гладя тебя по волосам. Ты смущаешься, даже сейчас.

— Молчал? Я же тогда чуть не умер, от остановки сердца, в основном... — улыбаюсь.

Поднимаешь голову и смотришь на мои губы, закусив свою нижнюю, потом отпускаешь ее такую влажную и порозовевшую.

— И сейчас будешь умирать? — шепчешь и смотришь на меня блуждающим взглядом.

— Хочешь проверить? — замирает все в груди, я знаю, ты хочешь меня поцеловать.

— Хочу... Ты даже не представляешь, как я этого хочу! — качаешь головой.

— Окей, проверяй...

— Ты же никогда не целовался с парнями? — шепот и твои губы почти касаются уголка моих губ, нежное дыхание заставляет сокращаться мышцы живота.

— Нет... — и ты, прикоснувшись пальцами к моему подбородку, заставляешь приоткрыть губы, смотришь на них, сводишь брови, я вижу, как твои губы вздрагивают и потом, осторожно прижимаешься к ним своими. Я замираю, боясь дышать, чувствуя нежную влагу и тепло внутренней стороны твоих губ. Понимание того, что я целуюсь с тобой, начинает по-тихому сносить крышу. Чуть касаешься губ и отпускаешь, но лишь на мгновение. А потом, горячий язык проходит по нижней губе, цепляя пирсинг, и я больше не в силах сдерживаться — отвечаю. Наши языки соприкасаются, ток по телу, и подрагивающий язык мой, и ты тихонько стонешь. Экстаз накрывает меня так, что все тело покрывается мурашками. Твоя рука теребит мои дреды, а вторая, ласкает пальцами мою грудь, там, где слышишь гул. Почти набат. Как будто ты ласкаешь не грудь, а сердце, пытаясь успокоить, прогнав из него остатки неуверенности и страха.

Отрываешь свои губы, и влага на моих губах дает ощущение прохлады, и так хочется вернуть тепло.

— Живой, Том? Сердечко бьется, ой как бьется, — шепчешь мне в губы и сжимаешь ладонью то место, где чувствуешь мое сердце.

— Заткнись, мелкий, не отвлекайся, — улыбаюсь, и снова прижимаешься к моему рту.

И вот теперь, практически получив добро, углубляешь поцелуй, и уже у меня нет сил сдержать стон, когда твоя штанга проходит по моему языку. Восторг такой, что это невозможно описать. А ты улыбаешься мне в губы, после моего стона. Понимаешь, что братика не хило штырит твой поцелуй.

Ты знаешь, как заставить сходить с ума от тебя...

Опускаюсь рукой вниз по твоей спине и нахожу край футболки, просовываю под нее руку и распластываю пальцы по твоей обнаженной коже, божественно ощущать ее нежность и тепло. Ты прогибаешься под ней, и я еще сильнее вжимаю пальцы в твою поясницу, и почти сразу ты приподнимаешь корпус и, сдвинувшись, ложишься пахом на мое бедро. Пипец. Я чувствую, как ты возбужден. И вздрагиваю невольно. Ты отрываешься от моих губ и, дыша ртом, внимательно смотришь на меня.