Обещание полночной звезды 2. Родные незнакомые звёзды.

— Ну что, идём? — я всё-таки немного нервничал, и, кажется, не вполне успешно это скрывал.

— Идём, — кивнул муж. — Только давай заберём твои волосы.

Моя вечная проблема. Давно надо было их обрезать.

— Я попрошу Алю, чтобы она меня подстригла.

— Не надо. Так тебе лучше.

Элисар подошёл ко мне, аккуратно собрал мои изрядно отросшие пряди и чем-то ловко закрепил их на затылке.

Стоило открыть следующую дверь и меня окутало горячим паром. Я опустился на лавку и блаженно закрыл глаза. Через несколько минут на мои плечи легли широкие ладони. Уверенные, осторожные руки помассировали плечи, основание шеи и переместились на спину, стягивая простынь вниз.

— Не переживай. Здесь всё равно почти ничего не видно, — успокоил муж.

А я уже, кажется, был не в том состоянии, чтобы переживать. Сознание туманилось, тело расслабилось и обмякло. Хорошо.

— Мне кое-что непонятно, — выдохнул я, уцепившись за вяло проплывавшую мысль, — откуда всё-таки на севере гаремы?

— Сначала историческая необходимость, — по моим рукам заскользила намыленная мочалка, — потом устоявшаяся традиция.

— Объясни.

— После войны под началом Даргрима Льдистого, осталось мало мужчин, но много детей и женщин, — мочалка, переместилась на спину, потом, не задерживаясь, бережно огладила бока и живот. Мне, наверное, надо было возмутиться, но не хотелось. Совсем. Даже стыд куда-то незаметно улетучился. — Вот так в некоторых кланах ярамами разрешено было мужчинам иметь по несколько жён, чтобы легче пережить тяжёлые послевоенные времена и как можно быстрее восстановить численность населения. Со временем всё наладилось, необходимость отпала, но закон так и не отменили.

— А разве жён можно было продавать или обменивать?

— Сначала, когда были только жёны, нет. Но потом помимо жён разрешено было заводить "помощниц" — проще говоря, наложниц — с которыми как раз не церемонились.

Меня приподняли, поставили на ноги, окончательно отбросив простынь, и принялись намыливать ноги.

— Твоя мама была такой "помощницей"? — высказал своё предположение я.

— Да, — Элисар поднялся, зачерпнул ковшиком из пузатой бочки прохладную воду, и принялся смывать с меня пену, а вместе с ней и скопившуюся усталость.

— Прости, мне не следовало об этом спрашивать.

Я глубоко вздохнул и подался назад, прижимаясь спиной к тёплой сильной груди. Меня сразу же обняли. Уже как-то естественно и привычно.

— Ничего. Я любил мать, и её прошлое никогда не имело для меня значения.

— У тебя остались братья... или сёстры... там... у Бурых медведей.

— Я их никогда не видел.

— Я своих видел, только они всё равно были мне чужими.

— А Альберт?

— Альберт... мне не брат... он мой отец... в отместку король так... мной распорядился...

Вот я это и сказал. Не думал, что когда-нибудь осмелюсь. Я всё ждал, когда же придёт страх, но вместо него испытал только вялое облегчение. К тому же, если кто и имел право знать всю правду, то только Элисар.

— Я как-то так и думал, — ничуть не впечатлившись моим признанием, сказал муж. — И это тоже не имеет для меня значения. Ты уже спишь почти. Пошли.

После парного жара, воздух в предбаннике показался очень холодным, кожа мгновенно покрылась мурашками, но замёрзнуть мне не дали, быстро обтерев и завернув в сухую простынь.

Глаза слипались, и душу грел обещанный завтрашний выходной.

Спал я этой ночью спокойно и крепко. Всё-таки Элисар и здесь оказался прав.

========== Глава 10. Накануне. ==========

На следующее утро я проснулся достаточно бодрым и в приподнятом настроении. Вот уж радость так радость — не глотать пыль за изучением очередного фолианта или свитка и не лицезреть кислые мины старейшин, а провести день... как-нибудь иначе. Придумать бы только как.

Однако, к моему немалому удивлению, оказалось, что всё уже благополучно придумали за меня. Когда я спустился к завтраку, на кухне, помимо моих домашних, обнаружился Леший.

— Ну что, — добродушно хохотнул он, — замучили тебя совсем, принц? Вона, какой прозрачный, будто и не лето на дворе. Ты как хочешь, Элисар, а я супружника твого с собой в лес забираю.

— Если согласится, я не возражаю, — кивнул муж, — пусть только оружие какое-нибудь с собой возьмёт. Всякое может быть, вдруг медведь или вепрь встретится.

— После завтрака, — сердито буркнула Велия, — а то знаю я их, не раньше ужина явятся.

Я сел за стол и окинул насмешливым взглядом всех заговорщиков. Да-да, так я и поверил, что Яким сегодня просто мимо проходил и Элисар к этому совсем-совсем никакого отношения не имеет. А ведь прогулка мне, пожалуй, действительно не помешает. Остаётся только в очередной раз поблагодарить мужа за сообразительность и понимание... Интересно, когда он про Альберта догадался? И известно ли об этом Бархориму? Ладно, боги с ним, лишь бы больше никто подобной наблюдательностью не отличился. Пока сей факт остаётся внутрисемейным делом не страшно. Зато теперь с полной уверенностью можно сказать, что от Элисара у меня секретов больше нет... разве что Анри... но так ли это важно? В конце концов, он знает, что у меня будет ребёнок от другого мужчины, а имя этого мужчины так навсегда и останется просто именем.

Между тем Коэн предусмотрительно притащил свой походный мешок и уселся рядом с гостем готовый в любую минуту вскочить и отправиться в путь. Старушка с самым решительным видом принялась накладывать в мою тарелку кашу, намекая, что пока всё не съем из-за стола меня не выпустит. Пришлось подчиниться, чтобы не расстраивать. Забавная она, Велия, сердитая, будто всегда всем недовольная, а на самом деле сердце у неё золотое. И ведь столько потерь на её долю выпало. Несправедливо. Впрочем, где вообще в этом мире справедливость?

После завтрака я, прихватив свой лук, вышел на крыльцо. На улице было тепло, хоть в лёгких крыльях ветра и чувствовался отнюдь не летний холод. Я зябко поёжился и накинул поверх льняной рубахи тонкий шерстяной плащ. Коэн рядом уже пристраивал к поясу ножны с небольшим кинжалом.

— Сегодня мы долго бродить не будем, — глянув на небо, решил Леший, — к обеду воротимся.

— Да мы ж тогда только до озера дойти успеем, — расстроился мальчик.

— Пустое, коль и не принесём ничего, акромя корня ласковницы, Алюшка на нас не осерчает. Глянь, какая темень из-за гор идёт, потому и солнышко стылое.

— Ничего оттуда не идёт, и солнце не хуже вчерашнего. Чего ему сделается-то?

— Не хуже, — согласился Леший, — а только нынче зною да суховника, каким летом бывать положено, не дождаться. К вечеру гроза соберётся, опосля неё дожди надолго придут. Это я тебе верно говорю. А ты, ежели спорить со мной будешь, дома останешься.

Дома Коэну оставаться точно не хотелось, поэтому он насупился обиженно, но возражать не осмелился.

Вскоре стало очевидно, что Леший оказался прав. Солнце выглядело ярко-оранжевым, идеально-круглым пятном без привычного сияющего ореола и грело будто вполсилы. Трава с листвой потемнели, ветер стих и умолкли птицы. Лес больше не казался радушным хозяином.

— Ну, ты передохни, покуда я не ворочусь, — когда мы добрались до озера, велел Яким, — и мальчонка пусть при тебе останется лунницу собирать. Я б его с собой взял, да один быстрее оберусь. Эх, до грозы б только успеть... не думал, что она сюда так скоро долетит. Ежели тебя застужу, и сам себе не прощу, и муж твой вряд ли обрадуется.

С тем и ушёл, за какими-то особыми кореньями. Я устало опустился на большой плоский камень. Надо же, ведь и времени-то с прошлого раза совсем немного прошло, а сил у меня порядочно убыло. Так, не дай боги, и до постельного режима дойдёт. Насколько я знаю, подобные случаи при мужских беременностях не редкость, особенно на поздних сроках. А ещё все эти радости могут сопровождаться постоянной болью. О последующих перспективах и вовсе думать страшно.

Иногда мне кажется, что природа так мстит людям за грубое нарушение её законов. Только с объектами своей мести она несколько промахнулась, такие как я и без того по жизни вечно крайние. Впрочем, если хорошенько подумать да кое-что вспомнить, мне ещё грех жаловаться ведь меня поили более-менее опробованным образцом. Однажды я наткнулся на ряд многотомных трудов известных алхимиков, в своё время стоявших у истоков данного "чудесного" открытия. Это были скрупулезные, подробные описания проводимых опытов в области возможностей мужского организма. В плане деторождения, что на тот момент казалось просто немыслимым.

А началось всё, как всегда — с элементарной человеческой глупости. Веками на юге в королевских семьях считалось нормой вступление в брак людей находящихся в близком родстве друг с другом. Например, никого не удивляло, если брат женился на родной сестре или если овдовевшая королева выходила замуж за собственного единокровного наследного сына. А как же, надо ведь блюсти чистоту крови, укреплять положение семьи, усиливать влияние. Однако в дальнейшем это привело к весьма плачевному результату — началось вырождение, грозившее полным вымиранием. По женской линии каждая вторая оказывалась пустоцветом, а те, что могли родить, производили на свет либо больных, либо мёртвых детей. Естественно высокородные венценосные особы забили тревогу. Сначала пробовали лечить, потом начали заключать межгосударственные браки, надеясь хоть так разбавить кровь без ущерба для родовой чести, только ситуация не улучшилась. Исчерпав все возможности в этом направлении, в конце концов, переключились на мужскую половину, благо там дело обстояло несколько лучше. Может, кто-то, умело скрывая, всё-таки не брезговал незаконнорожденными отпрысками сильного пола, может, просто все осложнения противоестественных браков приняли на себя женщины, но факт остаётся фактом — мальчикам везло больше.

Неизвестно, кому первому пришла в голову "гениальная" идея получения здорового потомства от брака двух мужчин, но вызвала она небывалое воодушевление. Был назначен единственный в истории Большой Съезд, на который явились все правители южных государств. Именно там принималось решение привлечения самых выдающихся научных умов того времени. Алхимикам были выделены огромные денежные средства и предоставлена полная свобода действий.

А потом... потом началась самая отвратительная часть — череда бесчеловечных опытов растянувшаяся почти на триста лет и унесшая не одну сотню жизней. Естественно сначала испытания проводились на людях из низших сословий, притом обоего пола, так как необходимо было детально рассмотреть особенности и мужского, и женского организмов, чтобы потом разработать пути хотя бы частичной трансформации. В ходе исследований в рядах учёных произошёл раскол: одни продвигали сугубо "хирургический" метод, другие искали иные способы воздействия. О том, что во имя науки творили с людьми эти изверги, даже читать спокойно оказалось невозможно — одни резали, nbsp; — Прости, мне не следовало об этом спрашивnbsp;nbsp;nbsp;nbsp;nbsp;nbsp;nbsp;nbsp;nbsp;nbsp;nbsp;nbsp;nbsp;nbsp;nbsp;nbsp;ать.

nbsp; — Прости, мне не следовало об этом спрашивать.

другие чем-то пичкали, но и у тех, и у других долгое время подопытные неизбежно умирали. И тем несчастным, которые умирали быстро, можно сказать, невообразимо везло.

Научные войны закончились с первым мужским зачатием. И добились долгожданного события алхимики предпочитавшие избегать непосредственного хирургического вмешательства. Посрамив противников, они с гордостью повествовали о длительных наблюдениях за тем, как перестраивается женский организм в период беременности, о своём снадобье, способном спровоцировать нечто подобное в мужском, о внедрении искусственного органа, развивающегося из какого-то искусственного "кокона" и ещё о целой куче сложных анатомических процессов. Правда, закончилось всё тогда плохо — мальчик умер от внутреннего кровотечения спустя месяц, но кого это волновало? Не вышло с этим, получится с другим. Сколько их таких забытых и безымянных было... кто теперь помнит о них... и вообще о том, чего стоило это сомнительное "великое" изобретение...

Наука наукой, но я так и не понял, чем же так ценна эта самая вырождающаяся королевская кровь? Зачем искусственно выводить способного родить мужчину, если любая здоровая женщина всё равно может справиться с этой задачей в десять раз легче и лучше? Пустая блажь. Не более.

Последствие этой блажи вновь шевельнулось под моей кожей, явственно напоминая о своём существовании. Он, этот ребёнок, как смертельно опасный паразит вытягивает из меня силы. Как можно любить того, кто тебя убивает?

— Габриэль, небо совсем почернело, — вернул меня к реальности голос Коэна,

давай Якиму навстречу пойдём.

Пока я перебирал в памяти забытые сведения, он уже успел набрать полный мешок крупных голубых цветов, и теперь нетерпеливо топтался рядом.

— Не думаю, что это хорошая идея. Я в лесу совсем ориентироваться не умею, заблудимся, — возразил я.

— Не заблудимся, Яким всему меня научил, — ещё больше оживился мальчик.

— И всё-таки давай лучше останемся здесь до его прихода.

— Да, чего ждать-то. Вымокнем, простудимся, а так в раз дома будем. Я умею дорогу находить. Честно-честно.

Хоть и без особой охоты, но я ему всё-таки уступил. Пусть ведёт, раз уж ему так хочется поразить меня своими способностями. Если и заплутаем, Леший нас всё равно найдёт.

Однако вскоре я уже пожалел о своём решении. Усталость давила на плечи, тянула к земле, а ни Якима, ни знакомых просветов, свидетельствующих о приближении к Белогорью, не наблюдалось.

А потом ослепительно мигнула ветвистая молния, пушечным выстрелом раскатился гром, небо будто опрокинулось, раскололось, и на землю стеной обрушился дождь.

========== Глава 11. Долгая прогулка. ==========

Вода лилась с неба непрерывно и мощно, кроны деревьев оказались практически бессильны защитить от неё. Одежда мгновенно промокла и теперь неприятно липла к телу, в сапогах хлюпало. Крепко ухватив пасынка за руку, я подтащил его к себе, чтобы не потерять из виду. На Лешего уже надеяться нечего — в такую погоду даже его умений не хватит, чтобы нас отыскать. К тому же, если какие-то следы и были, то их, скорее всего, смыло.

— Что делать будем? — перекрикивая шум дождя, спросил Коэн.

— Это ведь ты у нас здесь главный, вот и скажи, — огрызнулся я.

— Ты старше.

— И что?

— Ты мудрее.

Спорное утверждение. И не такая уж у нас большая разница в возрасте — всего-то лет двенадцать, кажется. А главное совершенно непонятно, как моя предполагаемая мудрость могла нам сейчас помочь. Безусловно, самый разумный выход — оставаться на месте, но укрыться от дождя здесь было решительно негде, а холод уже пробирал до костей.

— Давай я сбегаю проверю сколько нам до цитадели осталось, — предложил мальчик.

— Нет уж, если мы куда-то и пойдём, то только вместе. Ты уверен, что направление правильное?

— А то ж. Просто от озера по лесу не ближний свет, потому и долго.

Что-то я его уверенности не разделял. Только выбор был невелик, стоять и мёрзнуть не хотелось, а если идти, хоть немного да согреешься.