Убивший дракона займет его место. Общий файл

— Марк, ты уверен, что они сюда вернутся? — мужик с квадратной челюстью обернулся к высокому и мускулистому типу.

— Куда они денутся, — отвечал Марк, — хоть не придется их потом повсюду искать.

— И засаду здесь легко устроить, — поддакнул еще один католик, с покрытым оспинами лицом.

— Отец Христофор, а вы как думаете? — один из инквизиторов поинтересовался мнением похожего на снулую рыбину церковника. Того самого разговорчивого священника, с которым я столкнулся возле церкви.

— Они обязательно вернутся, ритуал еще не закончен, я чувствую, — проскрипел святой отец. Как-то мне не хочется дальше выяснять, какой точно ритуал собирались провести. И на кой ляд мы полезли на чертово кладбище?

— И тогда мы их встретим, — закончил отец Христофор.

На месте сатанистов я бы возвращаться точно не стал, святой отец вгоняет меня в депрессию. Вид у него, как у классического инквизитора, сожжет и не заметит.

Интуиция тоже высокая — святой отец начал недоуменно оглядываться вокруг, словно ища кого-то. И я даже знал кого.

Любопытство губит не только кошек, но и людей. Заметили меня быстро, и оставаться дольше явно не следовало. Сил объясняться со святыми отцами я в себе не чувствовал. Да и отец Христофор меня знает, причем, я думаю, куда раньше "первой" встречи.

Глава 5

— Пап, Некронет опять заедает, нужно вызвать мастера, — всклоченная Васька выбежала из комнаты. Действительно, отключенная сеть для сестры хуже Конца Света. Демонам в Аду не придется долго мучиться над выдумыванием очередной пытки для Василисы, от отсутствия Некросети она через час сама на стенку полезет.

Правда, отчего в последнее время Некронет постоянно барахлит — загадка. Причем весь город разгадывает сию тайну вот уже несколько дней.

— Ничего, вот вечером старина Юранд грозился зайти, — басил отец, утешая бившуюся в истерике сестрицу, — посидим, за жизнь погутарим, заодно попрошу его твою Сеть посмотреть.

Практичность у батьки всегда была на высоте: зачем тратить нелишние в хозяйстве деньги на вызов специалиста, когда оный специалист тут, прямо под рукой. Все ж, магистр Юранд — некромант, хотя направление его деятельности немного другое.

Вот вопрос: продержится ли Васька до вечера?

— Так, а ты куда это собрался? — грозный отцовский окрик застал меня у порога. Из-за спины отца противно ухмылялась Василиса.

— Ммм, к друзьям, — попытался угадать я. Лицо у почтенного родителя недовольно наморщилось, значит, ответ — неверный.

— Тут твоя сестра сказала, что ты перестал успевать в лицее. Ты что же, поганец мелкий, такое вытворяешь, — ласковым тоном уточнил отец, приближаясь ко мне, — мы с твоей матерью из сил выбиваемся, пытаемся тебе будущее обеспечить, а ты уроки прогуливаешь, — прямо в ухо взревел он.

Вот она, страшная месть обиженной сестрицы. Ну, кто мог предположить, что простая как топор Василиса способна проявить такую коварность?

Будучи захваченным врасплох, пытался подобрать убедительные аргументы, но сумел издать лишь невнятные звуки. Пришлось отправляться в свою комнату и заниматься бесполезной тратой времени. Выскользнуть незаметно не представлялось возможным: родители проверяли мою трудовую активность каждые десять минут.

Иногда заглядывала и старшая сестра, не способная удержаться от злорадства. Но после того как я запустил в нее учебником и попал, Василиса неожиданно решила проявить человеколюбие и оставить меня в одиночестве.

Справившись с заданиями и упражнениями довольно быстро, оставшиеся до вечера часы убил на притворство. Делать вид, что работаешь, вышло гораздо утомительнее, чем трудиться взаправду.

Приход долгожданного гостя принес с собой освобождение от повинности. Мать поспешно накрывала на стол, Васька подпрыгивала от нетерпения, я бесцельно слонялся. Пару раз удалось стянуть обжигающе горячие ватрушки, пока меня не спалила глазастая сестрица.

Магистр Юранд, выходец из Речи Посполитой, степенно расположился за столом, растекшись по предложенному стулу. Полы бархатной черной мантии еле-еле сходились на внушительном пузе, на пальцах сверкали зачарованные кольца.

— Здравы будьте, хозяева, — почесал второй подбородок отцовский приятель, — ну-с, посмотрим, что дорогая хозяюшка для нас приготовила.

Матушка смущенно зарделась. По неизвестной причине она сочла ворчливого некроманта обходительным и приятным во всех смыслах кавалером и до сих пор не переменила своего мнения. Все-таки женское сердце мужчине не понять.

Стол поражал разнообразием — ради прихода дорогого друга матушка расстаралась. Я посмотрел на возлежащих посреди жареных кур, и меня затошнило. Перед глазами стоял образ задушенной кикиморой куры, весь в мерзкой зеленой жиже. Никогда не стану есть курятину!

— Да вы накладывайте, Юранд, накладывайте, — суетилась мать, хлопоча вокруг некроманта. Смерть от голода магистру не грозила, но стремление матери потчевать не могло удержать ничто.

— Так что там с Сетью-то, почему она перестает работать, — не выдержав, вмешалась в разговор рыжая сестрица. Когда дело доходит Некронета, блюсти приличия у Василисы не получается.

— Не знаю, — с полным ртом пробулькал Юранд, потом сделал усилие, сглотнул и продолжил.

— Мертвые вообще неразговорчивыми стали и упрямыми, — пожаловался поляк, обмакивая кусок хлеба в мясную подливку, — пока поднимешь — семь потов сойдет. Да еще и жандармы над душой стоят, мол, вынь да положь им свидетеля. Совсем разучились работать самостоятельно, косорукие полудурки.

Отец сочувственно покивал. Хотя отношения со стражниками у него нормальные, некая подсознательная неприязнь существовала.

— Кстати, что там с тем делом? — между прочим, полюбопытствовал родитель, смачно откусывая от куриной ножки, — убийц ребе Авраама уже отыскали? А то мы как раз с семьей про него говорили, а тут, бац, и узнаю, что его прикончили. И как тут в суеверие не впасть?

Я навострил уши. Вроде еще недавно ребе оставался вполне живым и здоровым. Столь стремительное развитие событий не может не вызывать подозрение.

— Нет, говорю же тебе, Антон, толку от Жандармерии — нет, только налоги честных граждан зря проедают. Даже предположения отсутствуют и догадок никаких.

— А когда он умер? — с замиранием сердца жду ответа.

— Да уж неделю как, — равнодушно ковыряет в зубах собутыльник отца. Его смерть великого алхимика ни мало не расстроила.

Получается, во время моей беседы с усопшей ведьмой ребе уже разлагался. Но почему ведьма сказала, что он жив? Соврала? Исключено, мертвые не лгут.

Если души не попадают в Серые Пределы, то куда они отправляются тогда? Если погибшего нельзя позвать с помощью некромантии или сеанса спиритизма, то как поговорить с покойным?

Проживал покойный ребе в роскошном здании готического вида. Именно в таких домах заводятся уважающиеся себя приведения.

На кованой ограде сидел огромный ворон, кося на меня зловещим красным глазом. Подозрительно знакомая, кстати, птичка-то. Подмигнул пернатому соглядатаю, ворон смутился и улетел. Не больно-то и хотелось, обойдемся без кампании.

Стучаться не стал — зачем, если прямо возле стены растет столько замечательных раскидистых деревьев, забраться на которые раз плюнуть. Ну, я и забрался, потом перебрался на стену и спрыгнул во внутренний двор.

Внушительная дверь поддалась отмычке и со скрипом отворилась. Просторный и пустынный холл, широкая лестница, несколько непонятно куда ведущих коридоров на первом этаже — кто подскажет, как тут не заблудится?

И с чего я возомнил, что дом ребе должен быть необитаем? Стереотип гениального ученого-отшельника ввел меня в заблуждения. По огромной лестнице спускался тощий и бледный молодой человек. Как-то неудобно получилось.

Дверь за спиной зловеще захлопнулась, оставив меня с недовольным хозяином один на один. А если он вампир то, что я буду делать? Солнечного света в доме не больно много, учитывая, что сейчас ночь, да и старые вампиры как-то способны от него защищаться. Равно как и от серебра и осины.

Или он окажется призраком, или оборотнем, или... Место небольшой разведочной операции заняла разведка боем. Ладно, с кикиморой справился, и от местного задохлика как-нибудь отмахаюсь. Правда, масштаб несопоставим, но главное — оптимизм и уверенность в своих силах, остальное приложится.

— Кто вы и что здесь делаете? — недовольный вопрос обитателя особняка прервал мои рассуждения.

Поему я посчитал его нечеловеком, ведь он вполне способен оказаться родственником ребе, или слугой, или нотариусом? Просто люди так не двигаются, да и... Ну, не мог я его считать человеком, хоть убейте, не мог!

— А кто вы? — лучшая защита — нападения.

— Я сын покойного, — собеседник выглядит неприятно удивленным моей наглостью. Сын, ага, так я и проверил.

— Точно не гомункулус, выращенный в пробирке? — ехидно уточняю, вспомнив о славе убитого.

На этом разговор закончился. "Сын" стремительно, за долю секунды, преодолевает разделяющее нас довольно большое расстояние. Чужая рука хватает меня за горло, отрывая от земли. Хватка у противника стальная, на шее точно останутся отпечатки его пальцев. Если бы я нуждался в дыхании, то точно бы задохнулся.

Глаза, смотрящие прямо на меня, немного мутные и мертвые, как у внезапно ожившей куклы Вуду. И чего он так разозлился, правда, что ли, гомункулус? Можно еще поиграть в гляделки, но мы пойдем другим путем.

Я резко закатываю глаза, окончательно перестаю дышать и останавливаю сердце, обмякая в чужой хватке. Неиндифицированное создание брезгливо отшвыривает предполагаемый труп в угол и отворачивается.

Нет, дорогуша, еще не все. Я слитным движением поднимаюсь на ноги и улыбаюсь. Услышав мое тихое покашливание, самозваный сын резко оборачивается.

— Куда-то спешишь? — наклоняю голову к плечу, с нетерпением ожидая ответного хода. Если бы я не забыл завести сердце, то оно начало бы биться со всей скоростью.

— Кто ты? — осторожно, кругами подкрадывается подозрительный тип.

— Что, пойдем по второму кругу, — огорчаюсь я. Повторение бредового разговора хоть и светит, но не греет.

Летящий мне в лицо кинжал я ловлю голой рукой. Острый, зараза. Выкидываю железку за спину, после облизываю капающую на пол кровь. Противник, не отрываясь, наблюдает.

Когда нам надоедает кружить напротив друг друга, парень снова кидается на меня. От чужого кулака я уклоняюсь, незаметно смещаясь в сторону. Враг промахивается и попадает в стену, проломив ее насквозь. Странно, дом вроде каменный.

В процессе мы разбили несколько напольных фарфоровых ваз, откололи часть мраморных перил и поцарапали паркет. Чувствую, с такими темпами мы разнесем весь дом.

Я не чувствую усталости, страха и прочих весьма мешающих вещей, мой соперник тоже не выглядит испуганным. Теоретически, мы можем протанцевать до утра, было бы желание. Желания нет.

— Поговорим? — рискую протянуть трубку мира я.

— И о чем же? — недоверчиво смотрит нежить.

— Ну, я бы предпочел о ребе Аврааме, но ты можешь предложить свою тему, — демократически решаю я.

— Скажи, кто ты? — требует этот скучный тип.

— Человек, — и что он хочет услышать?

— Неужели, — на чужом лице сохраняется та же равнодушная маска, что в самом начале встречи, — тогда я тоже... человек.

— Как хочешь, — отмахиваюсь я, — перейдем к мертвому еврею?

— И что же ты хочешь узнать? — тощий парень сохраняет полную неподвижность, как статуя, двигаются лишь ротовые мышцы.

— За что его убили?

На мой вопрос отвечают молчанием. Какой-то неразговорчивый свидетель мне попался, хуже завредничавших мертвяков.

— Ты ведь слышал про конец Света? Его убили за это?

— Да, создатель много говорил про Апокалипсис, — соглашается он, — я даже устал слушать. Особенно часто он повторял последнее: про то, как в этом городе будет вызван сам Сатана, а после наступит Вторая Война Добра и Зла, и откроются Врата Ада. Но убили его не за предсказания.

— Это точно? Ты уверен? — что-то не думаю, что такие совпадения случайны.

— Да, — роняет творение еврейского колдуна, — его убил я.

— За что? — мне показалось, я ослышался.

— Действительно, хочешь узнать, почему я уничтожил Отца? — своим восклицанием мне удалось добиться появления эмоций на застывшем лице, — я хотел получить свободу.

Понятное стремление, ребе не стоило играть с актом Творения, ведь он не Бог. И если в первый раз с големом ему не повезло, то второй и вовсе вышел фатальным.

Я бы ушел, произошедшее не мое дело, но голем успел пожалеть о своей откровенности. Воткнувшийся в спину оперативно раздобытый искусственным созданием штырь воткнулся мне в спину, протыкая насквозь. Весьма неприятные ощущения, надо заметить.

Отрывая подлому, но предусмотрительному созданию голову, я не испытывал угрызений совести. Труп на всякий случай пришлось сжечь. Не факт, что из голема получится хоть какой-то зомби, но вдруг оживет? Предосторожность лишней не бывает, убеждался не раз.

Выходя из дома, чувствовал себя несколько неуютно. Все-таки идти по улице с дырой в теле — изрядный эпатаж, горожане не оценят. Пришлось возвращаться в особняк, и искать верхнюю одежду для маскировки. Экспроприированная куртка века эдак восемнадцатого смотрелась экстравагантно, но желание с криками и кольями помчаться за ее хозяином не вызывала.

До утра оставалось совсем немного. Я месил новыми ботинками грязь и бормотал жалобы себе под нос. Жизнь приносила одно огорчение за другим.

— Пророчества, пророчества, ну, кто их вообще придумал. Привет, Харухи, — обойдя возникшую из ниоткуда кицунэ, продолжил бурчать, — руки бы создателям всяких пророчеств оторвать и язык вдобавок, чтобы всякую чепуху не несли.

Харухи семенила рядом, встревожено заглядывая мне в глаза.

— Нет, ты мне скажи, — остановился как вскопанный, раздраженно размахивая руками, — какой нормальный человек будет воспринимать и учитывать туманные предсказания укуренных оракулов?

— Не могу согласиться, — не поддержала меня девушка, — вот, к примеру, гадание по Книге Перемен...

— Не надо, не продолжай, — перебил нечистую силу я, хватаясь за голову, — вот ты сама говорила, как не понимаешь, зачем постоянно предсказывать Армагеддоны. А я вообще не понимаю, зачем что-то предсказывать: в жизни и так хватает проблем, чтобы еще париться из-за доморощенных Нострадамусов!

— Дело не в том, кто и что произнес, — озабоченно поясняет лиса, — важны лишь вера и интерпретация.

— Не понимаю, — заранее чувствую, пояснение мне не понравится.

— Есть такой феномен как самосбывающееся пророчество — будучи произнесенным и не правильно понятым оно принесет бесчисленные беды. Люди своими действиями подтолкнут обвал, под которым погибнут.

— То есть, пытаясь остановить предсказанное, — сообразил я, — человек сам запускает цепочку событий.

И ложное предсказание автоматически начинает осуществляться. Так и знал, что здесь кроется подвох. Пророки не предсказывают будущее, они его создают!

— Да, — мотнула хвостами ханька.