Хогвартс. Альтернативная история. 5

— Значит так, — сказал я негромко, но решительно. — Я буду краток и не отниму много времени. Во-первых, я не стану преподавать вам защиту. — Гермиона издала тихий стон, тут же прикрыв рот ладонью. — Объяснять, почему — долго и скучно, однако у меня есть альтернативная кандидатура на должность вашего учителя. Гарри Поттер, прошу любить и жаловать, — я опустил руку ему на плечо, отчего он слегка вздрогнул. — Судя по тому, с чем он столкнулся за предыдущие четыре года, ему вполне по силам справиться с этой задачей, да и вам будет легче учиться у того, кому вы доверяете. — Я понимал, что Поттеру, каким бы чокнутым его не выставляла пресса, собравшиеся верили больше, чем любому из слизеринцев, пусть даже "лучшему по чарам и защите". — Во-вторых, что касается Волдеморта... — я переждал реакцию на это имя некоторых слабонервных особ и продолжил: — Как бы вы не хотели отсрочить неизбежное, как бы вам ни нравились те колыбельные, что ежедневно поет Министерство через "Пророка", Темный Лорд вернулся, и вам придется это принять. Поверьте мне как слизеринцу — мы о таких вещах узнаём первыми.

Собравшиеся не отважились ни высказаться, ни возразить, и даже Смит на этот раз промолчал. Сказать мне было больше нечего, так что я сел обратно и придвинул к себе остывшую чашку.

Судя по тому, как разворачивалась дальнейшая дискуссия, я все рассчитал верно: с Поттером в качестве будущего учителя обсуждение занятий пошло легче. Я перестал вслушиваться в беседу, сосредоточившись на остатках мутной жижи, которую бармен выдавал за кофе, однако был вынужден снова подняться, чтобы не перекрикивать окружающих, когда речь зашла о месте проведения занятий.

— Все, что вы тут предлагаете, полный абсурд, — заявил я притихшим ученикам. — Ни библиотека, ни класс, ни поляна в Запретном лесу не уберегут вас от Амбридж. В качестве компенсации за свой отказ я поделюсь с вами информацией о месте, в котором последние годы тренировался сам и которое до сих пор никто не обнаружил. Однако мне нужны гарантии, что никто из тех, кто туда придет, о нем не разболтает, поэтому в данный момент я не буду вам о нем сообщать. Сперва обсудим гарантии, а уже потом — место встречи.

— Да, — с явным облегчением подхватила Гермиона, — я тоже думала... о гарантиях, — она полезла в рюкзак и вытащила оттуда лист пергамента. — Полагаю, всем нам имеет смысл поставить свою подпись. Это будет означать, что мы не расскажем о нашей идее ни Амбридж, ни кому бы то ни было еще.

Нельзя сказать, что идея Гермионы вызвала всеобщее воодушевление. Я и сам не стал бы светиться в таком списке, будь у меня иной способ застраховать свой тренировочный зал, однако выбора не было, и я, как и все остальные, написал свое имя на гермионином пергаменте.

— И что за место? — спросил кто-то из Хаффлпаффа.

— Это вам скажут ближе к делу, — ответил я. — Гарри или кто-нибудь еще. Здесь я ничего говорить не буду.

Наконец, более-менее уладив все вопросы, студенты начали расходиться. Поттер, однако, остался за столом, дожидаясь, пока все покинут "Кабанью голову". Видя, что он не идет, Грейнджер с Уизли, собравшиеся было вставать, положили сумки на место и выжидающе уставились на Гарри. Когда, наконец, трактир опустел, Поттер поднял на меня глаза и спросил:

— Почему ты отказался?

Гермионе тоже не терпелось услышать ответ. Один Уизли выглядел довольным таким поворотом событий. "Волдеморт бы во мне разочаровался, — подумал я, представив случившееся его глазами. — У меня была реальная возможность обрести власть над двумя десятками человек. Он бы такого шанса не упустил".

— Прежде всего потому, что мне это не интересно, — ответил я. — Каким бы заклинаниям я вас учил? Ступефаям, Петрификусам и Экспеллиармусам? Я освоил их на втором курсе. Нет никакого удовольствия заниматься этим на пятом.

Уизли утратил свой довольный вид, а Поттер был заметно уязвлен.

— Во-вторых, люди, которые сюда пришли, не испытывают большой любви к нашему факультету, — продолжал я, — и с психологической точки зрения им будет значительно проще исполнять твои указания, чем мои. Мне они станут внутренне сопротивляться, потому что я слизеринец. А ты — гриффиндорец, так что в этом смысле у тебя получатся более эффективные уроки. Ну и в третьих... даже если бы я хотел преподавать и наплевал на психологию... у меня просто нет времени. Мне вон один Снейп задал написать курсовик в двадцать свитков, да и остальные загружают хуже некуда.

— Двадцать свитков?! — в ужасе воскликнула Гермиона.

— Ни хрена себе! — проговорил потрясенный Уизли. — Это поощрение или наказание?

— Наказание, — ответил я. — И поэтому в мои интересы входит быть послушным и хорошо учиться.

Это было действительно так. В сентябре я побывал в Выручай-комнате всего три раза, и то лишь для того, чтобы не растерять приобретенных навыков, а не чтобы научиться чему-то новому. Практики мне хватало на занятиях с Флитвиком — магия стихий, пусть даже на том простом уровне, на котором мы ею занимались, вполне могла соперничать с тибетскими заклинаниями, так что я временно оставил мысль о дальнейшем углублении в визуальную магию и сосредоточился на чарах.

Гриффиндорцы уже подходили к дверям, когда я нагнал Гермиону и придержал ее за плечо.

— На пару секунд, — попросил я. Уизли демонстративно остановился, но Гермиона махнула ему рукой, и он, состроив недовольную физиономию, вышел на улицу вслед за Поттером.

Мы вернулись за столик, подальше от бармена, периодически косившегося в нашу сторону, и я тихо спросил:

— Скажи мне, Гермиона, каким образом та писулька у тебя в рюкзаке сможет гарантировать безопасность моего места?

Гермиона покраснела.

— Ну... — начала она, но я ее перебил:

— Что за чары?

— Ты почувствовал, да? Пожалуйста, не говори никому...

— Не почувствовал, а догадался, — ответил я. — Не волнуйся, это нормальная страховка, любой бы так поступил. Просто ответь — это гарантирует, что никто из подписавшихся не настучит?

Гермиона покачала головой.

— Нет, не гарантирует, — сказала она. — Но если кто-нибудь проболтается, мы узнаем, кто это был.

— Ну отлично, — вздохнул я, с сожалением осознав, что теперь мне придется рассказывать про Выручай-комнату, рискуя однажды лишиться возможности туда ходить, если кто-нибудь сдаст Амбридж всю компанию. — Ведь есть же заклинания, которые не позволили бы делиться этой информацией...

— Теперь ты не расскажешь, где твое место? — расстроено спросила Гермиона.

— Думаешь, я такая сволочь? — поинтересовался я, немалым усилием подавив вспыхнувшую обиду. — Скажу, разумеется.

— Линг, я не это имела в виду... — Гермиона совсем запуталась, но мне не хотелось выслушивать ее извинения. Кажется, с точки зрения гриффиндорцев учиться в Слизерине было едва ли не то же самое, что иметь на руке Темную Метку или, как минимум, такие качества, которые способствовали ее получению.

Я кратко объяснил, что за место использую для своих занятий, как его найти и, самое главное, как в него попасть, а потом попросил заранее сообщать мне о времени проведения уроков, поскольку не хотел однажды прийти на тренировку и увидеть перед собой битком набитый зал, где толпа пятикурсников изучает какое-нибудь Protego.

39.

В ноябре, наконец, вернулся Хагрид. Когда в одно из воскресений он впервые появился на завтраке, мы едва поверили своим глазам.

— Кто же его так отделал? — пробормотал Пирс.

— Может, какой-нибудь зверь? — предположил Нотт.

— Дракон, — сказал Флетчер. — С ним только дракон справится.

Я знал, что первым делом к Хагриду рванут гриффиндорцы, поэтому отложил свой визит на середину недели. В то время я был занят письменными и практическими работами, нагружая себя до такой степени, что вечерами буквально приползал в спальню и без сил падал в кровать, бросая рюкзак с книгами и свитками на пол. Я чувствовал, что если у меня будет больше свободного времени, с моим настроением случится непоправимое. Может, во всем виновата физическая усталость? Или психическое переутомление? Я просто не позволял себе отдыхать. Учебные дни были заняты уроками и библиотекой, в субботу я пропадал у Флитвика и Снейпа, посещая между занятиями теплицу, где наблюдал за растущим молочаем, уже не раз умудрившись словить его ядовитые колючки, а по воскресеньям ходил к Добби, с которым мы теперь больше болтали, нежели занимались магией. Добби интересовался эльфийской историей, а я безуспешно пытался отыскать причины и механизмы магической привязанности этих существ к людям.

Желай я бывать на тренировках чаще, у меня все равно не хватило бы на это ни времени, ни сил. Все они теперь уходили на занятия с Флитвиком. Поначалу я недоумевал, как мы станем изучать магию стихий в его захламленном кабинете, однако профессор в очередной раз удивил меня. На третьем или четвертом занятии, когда Флитвик, наконец, решил перейти к практической работе, он достал из шкафа небольшой механизм, напоминавший сложную систему маятников, настроил его, взмахнул палочкой, и в следующую секунду все четыре стены его кабинета стремительно начали удаляться. Спустя несколько мгновений комната Флитвика обрела размеры Большого зала.

Я потрясенно озирался по сторонам.

— Ага! — подмигнул мне профессор и резво соскочил со стула. — Никогда такого не видели?

Интересно, где бы я мог такое увидеть! Я покачал головой.

— Полезная вещица, — профессор указал палочкой на прибор. — Комплекс расширяющих заклятий в совокупности с преобразователем четырехмерного континуума позволяет создавать вот такие эффекты увеличения пространства... до разумной степени, конечно. Хотя в определенном смысле, Линг, все это... — Флитвик повел вокруг рукой, — существует только для нас с вами и поэтому отчасти является ложным представлением.

— Иллюзией?! — поразился я.

— Верно, — профессор был очень доволен произведенным впечатлением. — Если сюда кто-нибудь войдет, пространство тут же схлопнется, поскольку периметр разомкнется. Ну ладно, давайте-ка работать. Я тут подумал... с огненной стихией вы и так дружите, так что мы ее оставим на потом...

"Конечно, чтобы не изучать Адский огонь", подумал я.

— ... и начнем, пожалуй, с воздуха. Воздух и огонь — стихии одного порядка, и принципы работы с ними схожи, о чем вы, конечно, давно знаете, так что никаких серьезных трудностей у вас возникнуть не должно. Соорудите-ка мне малую прямую воронку. Читали теорию?

Я кивнул и отошел от стола, чтобы не разворотить его в случае неправильного исполнения заклинания. Мастера работы со стихиями умели ощущать каждую из них ментально, подобно тому, как все остальные чувствуют их физически, но поскольку мастером я не являлся, мне потребовалось довольно значительное время, чтобы сосредоточиться и попытаться представить внутри себя силу стихии воздуха. После этого я взмахнул палочкой, очертил перед собой круг и произнес нужное заклинание. Невидимый круг быстро превратился в воронку небольшого размера, и мои волосы зашевелились от движения втягивающегося в нее воздуха.

— Теперь поставьте ее, — потребовал Флитвик. Я снова взмахнул палочкой, но вместо того, чтобы переместиться из горизонтального положения в вертикальное, воронка рванула вперед, словно выпущенная из лука стрела, и наверняка врезалась бы в далекие книжные шкафы, если бы Флитвик не остановил ее небрежным движением палочки.

"И это только малая воронка, — размышлял я, идя после занятия на обед. — А что будет, когда он попросит большую?"

Однако в ноябре воронки и смерчи подчинялись мне значительно лучше, и Флитвик, судя по виду, был доволен моим прогрессом, чего нельзя было сказать о профессоре Снейпе, уроки с которым выматывали меня до такой степени, что после них я сразу ложился в кровать и спал не меньше двенадцати часов.

От мрачного настроения меня отвлекала Луна. В течение недели мы виделись не слишком часто, встречаясь обычно по воскресеньям, после обеда. Поначалу я думал, что такое навязанное общение будет тягостным, однако все сложилось как нельзя лучше. Луна не была болтушкой, и большую часть времени мы просто гуляли на улице, отдыхая от учебы, особенно если погода оказывалась дождливой, поскольку в такое время там обычно никого не было. Журналы ее отца, какими бы странными ни выглядели опубликованные в них материалы, оказались увлекательным чтивом и немного охлаждали мои вскипающие из-за занятий со Снейпом мозги. Вскоре после встречи в "Кабаньей голове" Луна дала мне фальшивый галеон, объяснив, что на ребре монетки будут появляться даты сбора студентов в Выручай-комнате, а сам галеон в момент изменения числа потеплеет.

— Надо было предлагать кандидатуру Гермионы, — сказал я, вертя галеон в руках. — Протеевы чары, кто бы мог подумать...

Я достал палочку и проделал в монете отверстие. Подобрав с земли ветку, я превратил ее в металлическую цепочку, вдел в галеон, повесил на шею и вновь запахнул куртку, набросив на голову капюшон. Приближалось время ужина; мы сидели на каменной скамье неподалеку от озера и глядели на темные воды, по которым барабанили капли дождя, вздувая крупные пузыри.

— Теперь буду знать, когда туда не надо приходить, — продолжил я, взглянув на задумчивую Луну.

— У нас уже было одно занятие, — сказала она. — Мы изучали Expelliarmus.

— Ну и как? — спросил я. — Получилось?

— Пока похвастаться нечем, — ответила Луна. — Думаю, Гарри сможет нас чему-нибудь научить, хотя в первый раз все слишком нервничали. Знаешь, как мы теперь называемся?

— Боевые Комары... то есть Единороги, — предположил я. — Смертоносные Палочки. Пожиратели Жизни.

— Отряд Дамблдора, — ответила Луна, улыбаясь. — Сокращенно ОД.

— Как? — в ужасе переспросил я. — Отряд Дамблдора? Да вы в своем уме?

— По-моему, очень точное название, — возразила Луна. — Мы же на его стороне.

— Название не должно быть точным, оно должно быть абстрактным! — воскликнул я. — Именно для того, чтобы никто не догадался, на чьей вы стороне. А так вы и себя подставите, и директора. Отряд Дамблдора! Это ж надо додуматься!

Однако Луна полагала, что имя подходит идеально, и в конце концов я решил ее не разубеждать. "Впрочем, — размышлял я, — по сравнению с Орденом Феникса, Отряд Дамблдора — это еще куда ни шло". Впервые услышав это название от Люпина, я едва сдержал скептическую усмешку, подумав, что в Дамблдоре, вероятно, есть немного от Локхарта.

...В ту последнюю ночь на площади Гриммо мне не спалось. Часов до трех я читал утащенные с чердака книги, а когда понял, что в голову уже ничего не лезет, вернул их в ящик комода и отправился на кухню поразмышлять над прочитанным и заодно выпить чаю. Однако выяснилось, что бессонница была не у меня одного. Неподалеку от очага друг против друга сидели Блэк и Люпин. Между ними стояла темная высокая бутылка, а рядом — два стакана из прозрачного фиолетового стекла; стакан Люпина был наполовину полон, стакан Блэка — почти пуст.

— О, еще один полуночник! — воскликнул Блэк, увидев меня в дверях. — Ну садись, раз пришел, — он махнул рукой, приглашая меня за стол. Я поставил чайник на горячую плиту, достал чашку и налил в нее заварки.