Не гадайте на ромашках. Книга 2

Он не мог этого не заметить, но вёл себя странно. Выставил ногу и пошевелил пальцами.

— Носки.

— Что носки? — растерялась она.

— Светлые, видишь, а руки в масле, помоги снять.

Даша похлопала ресницами и пошевелила пальцами, которыми предполагалось снять их. Глаза упёрлись в красивое, сильное, мускулистое тело. "Ох!"

— Обнаглели некоторые, — ворчали её губки, а ручки покорно выполняли его просьбу. Не глядя на его лицо спросила: — Куда их?

— К моей одежде положи, в гостиную.

Дашка разложила, обласкав вместо Бугрова его носки, и отправилась на кухню на посуде выколачивать злость. А то два часа его отсутствия ей на это не хватило. Перемыла по новой чашки, ложки, тарелки, вытерла стол, за одно уж вычистила плиту. Покрутилась, ища, на что бы ещё убить время и обиду.

— Даш, а Даш, какое полотенце можно взять? — донеслось из приоткрытой двери ванной.

— Любое, в шкафчике.

— Выбрала бы сама.

Понятно, что Бугров играл.

— Обойдёшься своими силами, — завредничала она. "Слабо зайти, а дёргаешься, злишься", — упёрлась в стену головой она. Её мазохистские штучки с собой прервал приход Романа.

— Душ — это вещь, как мне не хватает его в училище, — наслаждаясь своим помывом, он вторгся на кухню к Дашке и был удивлён:— Ты чего головой стенку буравишь?

Пришлось отклеиться и оставить стену в покое.

— Вещи в гостиной, ты же знаешь, — старалась не смотреть на него, голого, завёрнутого в одно лишь полотенце, Дашка.

Бугров балдея поиграл плечами и поболтал руками.

— Высохнуть хочу. Холодненького пива нет?

— Сейчас проверю, — нырнула она с облегчением в холодильник, развернувшись к нему спиной. Прохлада охладила. Тяня время, она искала причину и нашла:— Пиво, сок?

— Давай пиво, Борис Викторович обещал, если б ещё и рыбки?

— Я вам с отцом бычков привезла, дать?

— Можно и бычков.

Бугров в удовольствии развалился на диванчике, наблюдая за суетившейся Дашей. "Расселся тут... Никуда не пройдёшь, не задев, — шарахалась она. — Только не смотреть на его широкие плечи, только не смотреть на мускулистую, покрытую, тёмной порослью грудь. Не хватало ещё броситься на него голодной тигрицей".

— Вот тебе пиво, вот бычки, а вот пивная кружка, что ещё прикажите? — грохнула она посудиной у него под носом иронично поклонившись.

Бугров таращил на неё глаза не понимая причины такого воинственного настроя.

А Дарья сгорая свечкой истекала воском. "Весь в капельках, грудь, плечи. На бёдрах полотенце. Угореть можно. Мог и вытереть себя, а не обсыхать",— сглотнула она слюну в пересохшее горло. "Сдохну, а одной из его цыпок не стану".

— Иди ко мне, — позвал он тихо, прося и надеясь.

В знак несогласия Дашка замотала горячей головой. Выглядела она, нелучшим образом. "Господи, почему я тормоз такой. Для чего было так выряжаться, доводить до белого колена себя, если боюсь. Это всему виной отец. Он испортил мой настрой".

Стараясь не встретиться с внимательным взглядом Бугрова, она отворачивалась. Но видно не всегда ловко, потому что он потянул её за пальчики и спросил:

— Дашунь, ты чего? Я думал с комплексами покончено.

— Просто, я никогда не пила пиво, — изворачивалась она.

Парень с готовностью покрутил бутылку.

— Так попробуй, холодное, я налью в стаканчик.

— Можно, я из твоей кружки? Всего глоточек.

Разве Бугров против, он всегда — за!

— Давай.

Отхлебнув протянутое Романом пиво, Дашка умудрилась зацепиться подбородком за край кружки. Пиво выплеснулось Бугрову на грудь, разбегаясь по ней золотыми, живительными ниточками, искрясь на волосках, сбегалось в ямочке пупка. Не соображая, что делает, она принялась слизывать золотистые хмельные капли с его груди, которые уводили её всё ниже и ниже. "Я схожу с ума, но мне это очень нравится, — замерла она на полотенце, от страха поднимая глаза вверх на Бугрова.— Кажется, не сердится?!" А капли завораживают на подбородке, на губах. Его дыхание рядом. О, что это был за поцелуй. Почувствовав на своих губах дрожащие губы Дашутки, он привлёк её к себе, и два сердца птицами рванулись из груди. Жар, разливаясь по девичьему телу, уходил вниз живота, отдаваясь там сладкой ломотой. Разрывало грудь. Задохнувшись в руках мужской страсти, она, охнув, поддалась. Бугор уже ничего не соображал. И тут Дашку прострелило: "Что я делаю, — пронеслось в голове, — ещё минута и уже не остановиться. Беги Дарья". И она рванула. Обалдевший Роман взмолился ей в след: — "Послушай..." Занеслась в ванную, закрыв дрожащими непослушными пальцами замок. Скорее под воду, чтоб не передумать. По белым шортам, побежали, обгоняя друг друга хрустальные струйки холодной воды.

— Даша открой, — стучал Ромка. Не получая ответа, взялся за уговоры. — Дарья, милая. Девочка, моя маленькая, прошу тебя, открой. Выключи воду, простудишься. — Понимая, что и это мало помогает, перешёл на угрозы. — Дашка, не дури, выходи, я оделся. Малыш, ты не оставляешь мне выбора, я звоню Надежде Фёдоровне.

Та через пятнадцать минут после звонка была уже дома. Она влетела как ураган и с хода взяла его в оборот.

— Роман, что у вас произошло? Я неслась вровень с машинами, — налетела на него Громова, держась за выскакивающее сердце. — У меня дела срочные.

Бугров попробовал кратко объясниться.

— Заперлась, не могу вытащить её оттуда, так что подождут ваши дела, помогайте.

Только её его краткость не устроила.

— Почему? Просто так под замок не лезут.

— Достанем её оттуда, узнаем. Мне самому хотелось бы быть в курсе. Имейте ввиду, она давно там купается, заставьте выключить воду. Кажется, моя голова начала соображать, пойду перекрою воду в квартире, — обрадовался он, метнувшись к вентилям.

— Роман, кайся, ведь что-то произошло? Обязательно должна быть серьёзная причина? — настаивала Надежда Фёдоровна помчавшись за ним.

— Надеюсь, мы её узнаем. Хоть вода её не поливает и то хорошо. Да, не смотрите вы на меня такими карающими глазами. Клянусь вам, сам ничего не понимаю.

Та выпила кружку воды, принесённую Романом, и объявила:

— Так! Нам всем надо успокоиться, похоже, пока ты тут, она не выйдет из своего убежища. Избавь меня от своих нелепых оправданий и иди-ка, ты домой, вечером придёшь. Я тебя провожать не буду, сам дверь захлопни, — выпроваживала она Бугрова.

Тот удивляясь такому повороту, ушёл. Сама выспрашивала, выспрашивала терроризируя его глупыми вопросами, а теперь приписывает ему это "оправданием". Что за народ эти бабы!

Голова у Надежде Фёдоровне гудела. В ней варились сотни историй , примеров и предположений. И всё же задвинув эмоции, она более-менее спокойным голосом произнесла.

— Даша, дочка, он ушёл, выходи.

— Ты обманываешь?— всхлипнула Даша.

— Я, что на врушу похожа? Открывай.

Достав из ванной синюю, стучащую зубами несчастную дочь, принялась растирать её спиртом, замотав в пуховое одеяло, уложила в кровать.

— Тебе легче?

— Жить буду, что с дурой случиться может.

Надежда Фёдоровна подивившись таким речам предложила:

— Поговорим?

Дашка помедлила и смущённо произнесла:

— Говорить-то не о чем... Мне стыдно, я вела себя, как проститутка в кино. Мам, я хотела его, понимаешь? Всего хотела! Ох, об этом невозможно говорить. Какой стыд! Что он обо мне теперь подумает?

Громова спрятала улыбку. "Ну вот нафантазировала, а всё сплошная ерунда".

— Дашка, какой ты ещё ребёнок. Одноклассницы детей нарожали, а ты бабьего желания, страсти, напугалась. От этого никуда не денешься. Ромка — взрослый парень, справится с ситуацией. Зря на него наехала сейчас.

— С какой?— всхлипывая поинтересовалась она.

— С любой, я его недооценила. Успокойся, глупышка, а-то вон отца перепугали. Слышишь, как трезвонит телефон. Пойду, отвечу, объяснюсь с ним. Всё будет нормально, спи.

Согревшись, Дашка действительно заснула. Ей снилась белая ромашковая поляна и проносящие её мимо неё облака. Ромашки там, ромашки сям... Ей страх, как хотелось спуститься, упасть в них и полежать, а ветер знай себе гонит мимо и ведь не прикажешь, не попросишь...

Бугров притопал, как и было велено, вечером, с большим трудом дождавшись назначенного часа. Встретившая его в дверях Надежда Фёдоровна, уклонившись от разговора, отправила его к Громову.

— То мужские посиделки, увольте меня от объяснений.

"Что ж придётся идти, — направился он прямиком в кабинет Громова. — По крайней мере, кончится эта головоломка".

— Разрешите, — толкнул он давно знакомую дверь.

Громов выглядел смущённым, но доброжелательным.

— Проходи Роман, пивка попьём?

Бугров сразу начал с больного места. Не терпелось выяснить, а уж потом и пивка можно.

— Уж и не знаю. Я извёлся весь.

— Знаешь, я бы сейчас и что покрепче выпил. По рюмочке коньячку, а?

Роман похолодел. "Какого беса там?"

— Ладно. Давайте, мне что-то тоже не по себе с таким началом.

Выглянув за дверь, Громов позвал жену. Знал что где-то рядом. Извинившись, попросил принести лимончика. Разлив коньяк, поднял рюмку.

— Ну, давай Роман,— выпив крякнул.— Хорошо пошло. Ты парень взрослый, а Даша ещё дитё рядом с тобой. Предполагаю, что опыт в обращениях с бабами у тебя тоже немалый.

— А это-то причём? — насторожился Роман.

— Не перебивай, имей терпение, мне и так непросто слова подбирать. Похоже, влюбилась она в тебя крепко. Да, оно и понятно, такой мужик. А сегодня, уж не знаю, что там у вас произошло, только впервые утонула она в бабьем желании. Это её и напугало. Надя рассказывала, что плакала очень. Решив, что вела себя, как проститутка. Испугавшись, застыдилась, а чтоб страсть сбить к тебе, под холодную воду влезла. Теперь боится на глаза тебе показываться. Ух, теперь всё сказал. Ты меня понял? Давай ещё по одной.

Бугров кивнул. Полдня он перебирал варианты, но до такого не додумался.

Они ещё разлили и опять выпили. Как правило, мужики разбираются с делами и проблемами с комфортом.

— Уже лучше. Закусывай, парень, лимончиком. Пойми меня. Ребёнок она ещё совсем. Я понимаю, что все вы сейчас скороспелки и упрощено всё у вас... Но я тебя, как отец прошу, побереги её, не тронь ещё хоть годик, два. Пусть повзрослеет немного.

У Бугрова от его "годик, два" узлом внутри всё свело, но справляясь отвечал как положено.

— Я и так держу её на пионерском расстоянии, чтоб не наломать дров. Дашка уже злится на меня. Но до свадьбы ни-ни, я обещаю.

— Верю и родительское спасибо тебе за это. Только честно скажи. Я приму любой ответ. Зачем она тебе?

— Разве это похоже на что-то другое,— откашлявшись и перебарывая хрипотцу пробормотал Роман.— Люблю. Это, что так непонятно? С первого же вечера. Как в омут с головой ушёл. Из-за неё и в военку поехал, чтоб рядом быть. Зачем она тогда была мне. Теперь, правда, не жалею. Сами же знаете, с меня б и техникума хватило. Приличные бабки зарабатывал. Всё кинул. Перелопатила она меня всего. Представляете, учу английский. В зачётке почти одни пятёрки. Родители до сих пор не врубятся, куда меня несёт и что происходит. Аж самому страшно, какой поворот с жизнью своей сотворил. Сбрендить можно. И вся эта гонка ради Дашутки. Не бойтесь ничего не случиться с ней.

— Ты мужик, Ромаха, давай ещё по одной?

— Нет, простите. К Дашке зайду. Посмотрю, как она там.

Ему безумно как хотелось увидеть её. Посидеть рядом, посмотреть. Уткнуться в волосы. Вдохнуть запах ромашек...

Бугров вошёл, не стучась. Дашка юркнула под одеяло, моментально натянув его на глаза. Притворяясь спящей и усердно избегая разговора, втискивалась в несчастную подушку.

Бугров сел на стул рядом и потянул конец одеяла на себя.

— Не натягивай на голову защиту, я заметил твои моргающие глазёнки.

— Уйди, я дура.

Бугров хмыкнул.

— Ты нормальная баба.

— Мне стыдно. Не открывай моё лицо, не хочу, — упиралась Дашка, вцепившись в край одеяла.

— А мне понравилось. Вот уж не думал, что ты такая горячая, — пересел он на кровать поближе к ней.

Дашка засуетилась.

— Не смотри на меня, я страшная и опухшая...

— Реветь меньше надо было.

-Я вела себя, как распутная девка. Мои чувства не контролировались головой, а должны были. Иначе, зачем она нужна.

Бугров проглотил улыбку. Он не мог позволить сейчас себе такую роскошь, как смех и поэтому только изредка крякал в кулак, слушая ненормальную, до чёртиков желанную, девчонку.

— Дашенька, детка, ты многое не знаешь. Страстная женщина для мужика — это мёд. В твоих глазах пылал огонь зрелой женщины. Ты положила меня на лопатки. Из тебя получится обалденная любовница. Ты выросла, малышка.

Загадочно ухмыльнувшись и что-то решив для себя, Бугров поднялся, защёлкнув запор на двери, вернулся к Даше. Его движения были уверены, а слова насмешливы и совсем не понятны.

— Придётся научить тебя, детка, не пугаться в себе женщины.

Девчонка насторожившись приподнялась на локти.

— Бугров не умничай. Я знаю твои методы обучения, — заволновалась Даша. Роман неопределённо мотнул головой, мол, когда это было. Сто лет назад. Но Даша вспомнив его манёвры с её грудью покрепче вцепилась за одеяло и заявила: — Они не педагогичны.

— Зато понятны и доходчивы, — ухмыльнулся Бугор.— А в итоге всё трепотня... Сейчас я докажу тебе это.

— Ромка, ты наклюкался? — уловив запах коньяка, обрадовалась Даша. От пьяного легче отделаться. Сейчас она наедет на него. Раз, два и готово.

— И не надейся, просто с Борисом Викторовичем по одной пропустили для разговору.

— Я закричу, — предупредила она, пытаясь напугать его.

— Кричи, но мне тогда в этот дом хода не будет, — смотрел он, как удав в её глаза, целуя сковавшие одеяло пальчики. — Не бойся, котёнок, отпусти одеяло. Это же смешно. Слон и моська. В борьбе нет смысла. — Лёгкими, ленивыми движениями он достигал цели. Одеяло цветным лоскутком сползло на пол, оставив скрючившуюся Дашку один на один с Бугровым. Сейчас она не была к этому готова.

— Мамочка, — шептала девчонка, закрывая от неизвестности глаза, словно ей это могло помочь.

— Тише, малышка, — обжигая горячим дыханием кожу, его губы пощипывали её ушко, спускаясь на шею. Больше всего на свете ему хотелось сейчас её целовать. Руки нагло забирались под пижаму, расстегивая пуговицы. Не надо бороться, силы слишком не равны, — ворковал он, лаская жаркими губами её лицо, скользнув по тонкой шейки, его поцелуи обожгли белую грудь.— Я тебе ничего не сделаю, — как из тумана доносился голос Бугрова. Облизнув пересохшие от огня губы, Дашка застонала. Уловив это, Роман, впился в них своим влажным ртом, пытаясь напоить её, спасти от жажды. Неимоверным движением, но она высвободилась, сделав спасительный глоток рассерженной змеёй зашипела на него:— Ты рехнулся. Он даже не улыбался: — Не совсем, детка, это единственный способ заставить тебя замолчать... "Ну если только из-за этого...",— пляшет огонь в её голове. Их губы вновь, сливаясь в сумасшедшем танце, кинули Дашку в сладкое плавание по неизвестной ей до сегодняшнего дня реке. Прежние его нечаянные поцелуи были просто цветочками... Властная, мужская рука, бередя тело, ласкает грудь и нежит живот.