Низвергнут или окрылён

Ноги босые, щиколотки в едва заметной белёсой паутине — сиди Опал хоть на шаг дальше и рассмотреть бы не удалось.

— Ловчая сеть, — проследила её взгляд госпожа-хозяйка. — Первый год после завершения обучения. Этот эпизод стоил мне семи лишних лет в рядовом составе.

— Один мой знакомый часто говорит: дураков необходимо учить.

— Верная мысль, хоть и довольно грубая. Грубость тебе не идёт.

— До совершеннолетия моя личность ограничена рамками происхождения, до конца обучения — волей Мастера и наставников. Грубость этим правилам не противоречит.

Уважаемая Рысь пригляделась к ленте и приняла правила младшей собеседницы. Ног она на полку не задрала, так что Опал получила возможность изучить шрамы самым тщательным образом. Кофр устроился на широком пороге в ожидании своего часа.

— Мы с Авером знакомы достаточно, изящная словесность принадлежит ему только двадцать часов в сутки. Но вряд ли он сумел привить тебе манеры за... пять лет, кажется?

— Чуть больше. Он взял меня ученицей в семнадцать.

— Не слишком рано, не слишком поздно.

— Итак, манеры мы обсудили, погоды отсюда не видно. Другим ученикам здесь тоже откажут в любезности побыть в одиночестве?

— Грубо, — оценила выпад госпожа-хозяйка, — снова грубо. Броня из одежды, броня из взглядов, броня из слов. Что же внутри?

Опал сморщила нос:

— Мой опыт изучения анатомических особенностей полуденников начинается и ограничивается единственным вскрытием, которое Мастер организовал нам года три назад. Если настаиваете, я вспомню названия всех органов и костей на старом языке, но полагаю, на это потребуется время.

— Мой долг предложить тебе помощь и содействие...

— Мастер защищает нас.

— ...в том числе от системы, в которой мы существуем. У Мастера Герату репутация одного из лучших, и я ей верю. Но одно слово — твоё или любого из учеников — и я приложу все силы, чтобы исправить.... возможный вред. Любой. Если вы не захотите озвучивать причину — я не против.

Девушка склонила голову набок, обдумывая предложение. Звучит несколько... странно. И подозрительно, пожалуй. Но обоснованная это осторожность или поиск повода? Сбор фактов... против Мастера? Или личная инициатива этой женщины? Полуденных Стражей много, невозможно знать всё обо всех и о некоей Рыси Опал только слышала краем уха и не могла ручаться, что речь шла именно об этой... госпоже-хозяйке.

Вот ещё странность.

— Считается, будто Стражи клана Йервет не считают нужным защищать свои имена.

— Это поможет тебе определиться с ответом?

— Возможно. Я вас не знаю, вы не знаете меня. В таких случаях надо полагаться на репутацию вашего рода, который я не знаю, поскольку не знаю вашего имени; семьи — её я не знаю по этой же причине; а выше них только клан. Йервет бесстрашен и платит за нарушенные клятвы смертью, Йервет не скрывает имён. Что из этого правда в вашем случае?

— Должна признать эти попытки меня задеть уже становятся забавны. Но ты ошиблась сразу в двух вещах: я не скрываю своего имени и я знаю тебя. С чего начать?

— По порядку, если это возможно.

— Тогда сперва обо мне. Рысь — это прозвище к которому я привыкла, мой род Ягре, если это о чём-то тебе говорит. Я бы пользовалась настоящим именем, однако среди моих соучеников в Академии трое откликались на то же имя, а путаница изрядно сбивает с толку.

Опал выдержала паузу.

— Значит, просто прозвище.

— Ладно... Имир из рода Ягре. Этого довольно?

— Второй вопрос.

— Здесь несколько сложнее. Мне бы не пришло в голову, если бы не летние события и одна весьма неоднозначная личность перескакнувшая через собственную голову на моих глазах. Это не может быть совпадением, тем более что каждое моё предположение подтвердилось.

— Например?

— Мы не предлагали гостям солёной воды, пока не узнали что Стражи Хидэ не любят сладкое почти поголовно. Плюс внешность — но выходцы из белого сектора наследуют её поколениями, даже смешиваясь с прочим населением. Светлоглазых мало по всему Городу, но их число — тысячи, а не десятки. Тем не менее... Есть что-то общее между вами. Манеры. Способ держать себя... в тени, но удерживая контроль. Даже голову он наклонял точно так же... Это удивительно. Насколько мне известно, ваша семья изрядно сократилась в численности, и ты можешь быть только одной. А она по удивительному совпадению, пропала из виду лет шесть назад, предположительно начала обучение. Мастер Герату в свою очередь будто нарочно не появляется в Городе надолго, и таскает своих учеников в Нагорье, куда другие Мастера если и ходят, то только со взрослыми, подготовленными учениками. И наконец, только для Мастера Герату ваш... родственник оставил письмо.

Опал задержала дыхание. Письмо... последний раз она писала домой отсюда, когда они только уходили. Ответа по понятным причинам не ожидалось, но она почти два года повторяла про себя отправленные с курьером строки.

— Мы ничего не скрываем. Просто... не афишируем. Мастер знает как делаются такие дела, а я доверяю ему во всём.

— Из чего же слагается это доверие? Из меня вы кажется готовы вытрясти душу.

— Вы врываетесь сюда, и ведёте странные разговоры.

Женщина указала на кофр:

— У меня есть повод.

— Может быть. А вы пришли бы сюда, если не знали кто я?

— Я пришла бы в любом случае. И сочла что с вами проще будет объясниться.

— В таком случае вот мой официальный ответ: Мастер выполняет свои обязанности сообразно своему долгу. Я не имею к нему никаких претензий.

— Даже учитывая последние события?

Опал почувствовала, как начинает накатывать раздражение.

— Змей ошибся с поиском, но в гибели людей он не виноват. Мы бы опоздали при любом варианте — во-первых, и это не наше дело — во вторых. Если бы Мастер начал преследование, то подверг опасности мою жизнь и жизнь Альмандина — вот это и было бы нарушением его долга. Там были ночные. Двое. Змей не готов к такому, хотя учится почти два десятка лет. Но и уйти было бы... неправильно. Мы сделали что могли, даже больше чем могли... они сделали.

— Вы пострадали.

Опал провела пальцами по синякам на лице, нарочно надавила сильней:

— Это пустяки. Неужели вы учились по-другому?

— Первого сумеречного я увидела через семь лет, после начала обучения. Ночного — через пятнадцать.

— Сколько всего заняло ваше обучение?

— Тридцать четыре года у Мастера и три года в Академии.

— Вот вам и ответ: Мастер Герату предыдущего ученика отпустил через двадцать шесть. И другого — через двадцать пять. Мастер Муэро отпустила последнего ученика через семнадцать, и никто его не обихаживал и не расспрашивал про раны и травмы. Я хочу выучиться как можно быстрее; я знаю что это будет больно. Меня всё устраивает.

Госпожа-хозяйка откинулась назад, явно в раздумьях.

— Ваших соучеников, как я понимаю, тоже.

— Да.

— Удивительное единодушие. Вы утверждаете, будто моя помощь вам не требуется?

— Помощь которую вы предложили лично мне — нет, не требуется, но я благодарна за предложение.

— Думаю, я поняла.

Опал ждала что она попросит сохранить этот разговор втайне от Мастера, но женщина молчала. И смотрела. Свет лампы в её глазах обращался в огонь, волосы и кожа напитались влагой. Как долго они говорят?

Она вдруг поняла что устала. Очень-очень сильно.

— Если это возможно, я хотела бы остаться одна.

Спустя минуту госпожа хозяйка поднялась.

— Моё предложение остаётся в силе. Нет, не стоит начинать спор, пока не узнаешь всех нюансов. Лекарства я оставлю. Ты и другие ученики можете использовать их по своему разумению.

Опал не двигалась, когда женщина переступила кофр и вышла в предбанник; слушала как та одевается и выходит, как стучат каблуки по деревянному крыльцу, как отзываются в ночи голоса...

Ноги запутались в простыне, когда Опал едва не кубарем скатилась с полки на пол. Она ждала что её вывернет наизнанку, но скрутивший грудь спазм не имел ничего общего с рвотным. Тяжело дыша, девушка поднялась на колени — как приятен холодный пол — прикоснулась к грубому выпуклому шраму на груди — да, болит именно здесь. Поднеся пальцы к глазам, она почти была готова увидеть кровь, но нет, чисто. Больно, но чисто.

Опал заставила себя подняться на ноги. Приготовленная к мытью вода перегрелась, жгла кожу. Ничего, всё к лучшему...

К кофру она не прикоснётся. Не сможет.

Но это и не нужно. Горячая вода неохотно смывает горькое мыло, вместе с серой пеной стекают, бледнеют, синяки. Печати больше нет, и она снова может дышать полной грудью.

И защищаться.

7

В дом она возвращалась на подгибающихся ногах. Вода и жалкие крохи отдыха едва восполнили силы потраченные на отражение штурма — а никак иначе назвать нашествие госпожи-хозяйки и последовавший за этим разговор Опал не могла.

Всё вело к тому что эта ночь станет одной из немногих выводящих с распутья на ясную, но вряд ли ровную дорогу.

Шагнув в оплот света и тепла, Опал сразу же столкнулась со взглядом Мастера — колючим и слегка... встревоженным? Перед ним на столе, словно вырванные у жертвенной птицы перья, раскинулись бумажные листы, множество листов. Правее, образцовыми солдатами, выстроились в ряд две полных чернильницы, кружка и бутылка с вином — нетронутые. Стража Вермириона она не видела во дворе... Дело плохо.

Хозяева оставили почти гостей в одиночестве, не считая слуг, — их возню Опал слышала за дверью в кухню.

Плохо.

За нижней частью стола над своими письменными наборами корпели Змей с Альмандином. Ясно, пока она выдерживала битву словесную, Мастер усадил их писать домой. Почту отвезёт курьер, значит, они направляются куда угодно, но не в Город.

Письмо. Где-то среди этих бумаг лежит одно письмо...

— Если закончили, то ваша очередь, — Мастер тоже оценил фронт работ и кивнул на место против себя. Опал устроилась, исподтишка оглядывая комнату. Первый этаж пуст, только слуга появился почти неслышно и теперь ворошит угли в камине. — Опал, посмотри это для начала.

Готовность с которой руки схватили бумагу, испугала саму девушку. Так... Накладные на груз, декларации, копии заказов — сразу в сторону, она ровным счётом ничего в этом не смыслит. Дальше идут списки — персонал, мастера, подмастерья, гости... Список пострадавших. Список погибших. Опал вскинула глаза — Мастер угрюмо кивнул: читай.

— Это необходимо?

— К сожалению.

Имена, имена... Она привычно отделяла взглядом важные и неважные, то есть людей от полуденников. Знакомые фамилии оказались в самом конце. Иероним Терго, Наиль Иерро, Одетта Маас — с пометкой 'П', Шелкопряд — с пометкой 'ПС', и под конец — Самуна Иерро, пометка 'В'.

Не оригиналы — копии, но бумага неплохая, хоть и шершавая, пальцы цепляются. Писавший давил на перо, чернила впечатались намертво — Опал поскребла пальцем букву 'В', ничего не добилась.

Мастер следил за ней из-под полуприкрытых век.

— Что скажешь?

Бумага вдруг стала жечь пальцы.

— Все чёрные, Стражи. Охрана Китового Камня, я полагаю.

— Верно. Кроме очевидного, как много ты знаешь о них?

Опал задумалась, водя пальцем по именам.

— Терго один из младших родов клана. Здесь всё. Страж по прозвищу Шелкопряд не назван по имени, хотя бумага официальная; я про него слышала, одна из сильнейших связок чёрного клана. Наверное его пара — я слышала это женщина, — Одетта, остальные не подходят. Наиль Иерро муж Амбер Иерро, племянницы главы клана. Самуна Иерро — младшая племянница главы клана... кроме очевидного. А что означают пометки?

— 'В' выбыла из строя, не переживай. Ранена, но жива. Терго и Наиль Иерро отделись легче всех, Китовый Камень они не покинули, дождались подкрепления.

— Остальные?

— Одетта погибла. Связка распалась... Жаль. Надеюсь, Шелкопряд это переживёт, парень неприлично одарённый. Мне казалось странным что их только пятеро, но связка много объясняет. С такой диадой каменоломня могла спать спокойно... то есть могла бы.

— Неужели их застали врасплох?

Мастер пожал плечами.

— Кто знает. Здесь ничего не написано, а у меня сложилось впечатление будто уважаемая ness Рысь сама не посвящена в подробности. Зато становится отчасти ясно с чего Бешеный взбесился.

Опал против воли вздрогнула.

— Думаете, если бы дело было только в людях... — девушка умолкла, заметив что Альмандин поднимается. Второй ученик, на ходу складывая письмо, улыбался сам себе — он писал домой, матери отцу и двум сёстрам, младшим и любимым. Мастер с ухмылкой принял листок и взмахом руки освободил мечтателя. — ...Только в людях, инцидент остался бы без ответа?

Мастер покосился на край стола, где Змей, всё ещё усиленно морща лоб, по строчке в час карябал письмо. В его присутствии совсем открыто говорить он не станет, впрочем, Мастер всегда сам устанавливал пределы собственной откровенности.

— Возможно, если речь не шла об известной тебе личности, Бешеный не стал бы нарушать закон так открыто и нагло.

— Мне кажется, всё хорошо кончилось.

— Молись чтобы всё вправду кончилось. Змей ты там скоро?

Первый ученик с готовностью, будто только окрика и ждал, вскочил:

— Уже всё, Мастер!

Опал сильно подозревала что письмо едва на треть листа попросту оборвано, а не закончено, но судить Змея сложно: ему приходится писать людям которых он не видел более десяти лет, да и до того момента не мог похвастать особенной близостью. Мастер взял его из приюта, и насколько Опал знала, Змей больше никогда туда не возвращался, только писал — и то по настоянию Мастера. Правда, как только получил возможность зарабатывать собственные деньги, вместе с письмами в приют стали уходить и они.

— Иди, — Мастер поморщился, принимая измятый лист.

— Мастер Герату, я ведь провалил поиск... — Змей пялился вниз, переминаясь с ноги на ногу, на Опал он даже не взглянул.

— Провалил совершенно бездарно, — оборвал Мастер безжалостно. С минуту поизучал сгорбившуюся фигуру и махнул рукой: — но за тварей тебе причитается.

— Хорошо, — с явным облегчением выдохнул первый ученик. — Пожалуйста, отправьте всё с письмом.

— Даже не спросишь сколько там?

Змей упрямо мотнул головой.

— Сколько бы ни было, этого всё равно не хватит.

— Договорились.

Опал проводила соученика глазами и повернулась к Мастеру:

— В приютах так плохо живётся?

— Клановые спонсируются в полной мере, но парень жил в сером секторе, в одном из средних кругов. Там мало приютов, так что они набиты под завязку, живут в основном на пожертвования. Людям не так часто есть дело до чужих детей, хотя с тех пор как благотворительность вошла в моду, дела идут несравнимо лучше.

Дрожь прошлась от ног к затылку, Опал поёжилась. Перед глазами как наяву вставали ряды лавок, спящие прямо на полу дети, плотно укутанные в колючие шерстяные коконы одеял, горькая комковатая каша на обед, единственная надколотая кружка на всех...

— Хорошо что вы его нашли.

— Нашёл, да не я... Ладно. Будешь писать?

Мысли о Змее и обо всём прочем мире тут же вылетели прочь.