Мертвый лес

Прошла минута, две, но никто так и не отреагировал.

— Ну, раз Магомед не идет к горе, то гора сама пойдет к Магомеду, — заметил ребенок, удивленно поглядывая на дверь, — Ну, я не гора, но и ты не Магомед, так что не взыщи...

Удар детской ножки распахнул дверь с большой силой, отчего с косяка даже посыпалась пыль.

— М-да, умели раньше строить. А вот сейчас убираться разучились...

Стряхнув налипшую на шевелюру неведомо откуда взявшуюся паутину, мальчик шагнул внутрь.

— Кхе-кхе, — первым заметил ребенка, уже добравшегося до коридоров дальше фойе, один из безымянных сотрудников, что-то читающий среди кипы застилавших его стол листков и жующий бутерброд. Которым он сейчас подавился, — Кхе-кхе-кхе...

— Дяденька, вам помочь? — состроил умильную мордаху Наваки.

— Нкхет-кхе-кхе...

— А мне кажется, что у вас не все хорошо.

— Агрх, все нормально, кхе-хке.

— Да? — ребенок пожал плечами, — Ну, тогда ладно. Я пошел.

— Подожди! — освободивший, наконец, горло, сотрудник подал голос, — Ты кто? Что ты тут делаешь? Откуда ты?

— Я Наваки. Я ищу Данзо-саму. Я от мамы с папой, — прилежно ответил на вопросы ребенок.

— Так... Я не понял, — сотрудник внимательным взглядом окинул бутерброд и грязную кружку, стоящую на стопке с документами.

— А чего непонятного? Скажите, где кабинет Данзо-самы, пожалуйста? — ребенок в нетерпении топнул ножкой.

— Эм... Так нельзя, вообще-то! Шпионы!

— Я похож на шпиона?

Сотрудник посмотрел на ребенка. Потом перевел взгляд на бутерброд и на документы, потом обратно на ребенка. Чунин явно о чем-то напряженно думал. Наваки предположил, что он является членом клана Нара (прическа подходила) и явно сейчас размышлял о том, как это все напряжно.

— В конце коридора направо, и я тебя не видел, — наконец пришел к какой-то мысли он, вновь взяв бутерброд в руку.

— Спасибо, братик!

— Кха-кхак-кха!

Оставив вновь подавившегося чунина на его месте, Наваки, весело подпрыгивая, направился в указанном направлении. 'Ах, как же хорошо! Сделал гадость — на сердце радость...'

Добравшись до указанного сотрудником отдела кабинета, Наваки прислушался к тому, что происходило внутри. Конечно, со стороны это было больше похоже на то, что он не слушает, а подглядывает, ибо для подслушивания подсматривать в замочную скважину не надо, но... Что они могут знать? Наваки Сенджу знает, как надо правильно слушать!

В кабинете никого не было. Это было точно.

— Ну и отлично, — заметил ребенок и открыл дверь.

Впрочем, порожек он не перешагнул, а лишь внимательно посмотрел на него. И правильно: тонкая натянутая леска встречала его там на уровне лодыжки. После взгляд перешёл на петли, обнаружив там листок бумаги, а внимательно присмотревшись, ребенок нашел там же тонкий стержень карандаша.

— А вы параноик, Данзо-сама, — уважительно заметил ребенок, — Но вы не живете с Цунаде-чан и не пробирались в ее комнату...

Аккуратно вернув все на свои места, в том числе и вытащив новый стержень со стола самого Данзо, ребенок аккуратно залез на удобное кресло и внимательно посмотрел на стопку документов на столе.

— Так, следует подумать логически, где тут будут находиться самые важные данные? — ребенок перевел глаза к потолку, — Правильно, они будут на виду!

Подхватив яркую папочку, с расписанной обложкой и расположенную на поразительно небрежном столе (в плане раскиданных там канцелярских принадлежностей), мальчик погрузился в чтение.

— Ага... Угу... О как... М-да... Тоже интересно, но не то, Данзо-сама, — почесал голову ребенок, — Но да, схемы новой сети обнаружения тоже очень важны. Но это немного не то.

Папочка вернулась на свое место, а внимательные глаза ребенка тем временем прошлись по кабинету, выискивая... Что-то. И это что-то было найдено.

— Так-так-так, — погрузившись в отчет, ребенок внимательно изучал его. Совершенно недетские глаза острыми иглами вонзались в каждый знак и каждый вывод, выискивая единственную только ему нужную правду. И они ее нашли, — все ясно.

Аккуратно вернув на свои места, ребенок вновь вытащил стержень из двери, вышел, прикрыл ее и вернул все обратно, как было до его прихода. И остановился в коридоре, опираясь на стену. Через некоторое время в коридоре раздались шаги и Наваки встрепенулся.

— О, Данзо-сама, а я как раз вас жду!

Подошедший молодой шиноби осмотрел Наваки внимательным взглядом черных глаз. Короткий ежик волос воинственно топорщился на голове, а рука, покрытая шрамами, сжала папку.

— Наваки Сенджу, — медленно произнес он, — Если я не ошибаюсь.

— Нет, не ошибаетесь.

— Тогда что вы тут делаете, молодой человек? — нахмурился он.

— Пришел к вам, — улыбнулся Наваки, — Бабушка сказала, что вы возглавляете расследование убийства моего отца. Который месяц...

— Не хватало мне еще сообщать подробности детям, — хмыкнул Данзо, — Но я извещу Мито, что вы были тут.

— О, бабушка не будет против, — вздохнул ребенок, — Какой сын не хочет узнать, что случилось с его отцом?

— Я не могу сообщать подробности. Эта информация не для всех. Только шиноби могут...

— Посмотрите на меня, Данзо-сама. Я наследник клана Сенджу. Моего отца убили. У меня нет друзей вне клана и нет никакого желания просвещать кого-либо насчет произо... случив... — ребенок сбился и неуверенно улыбнулся. Совершенно по-детски, а не так, как раньше.

— Хм... Расследование идет. Мы подбираемся к заказчикам.

— Вот и все, что я хотел узнать, — улыбнулся Наваки и поклонился Данзо, — Благодарю.

— Хм... Вежливые дети пошли, — покачал головой Данзо вслед уходящему Наваки.

— Я к вам еще зайду, дядя Данзо! Мама готовит чудесные такояки! — прокричал с другого конца коридора мальчик и исчез.

— Мда, — поморщился Данзо, — Я был слишком быстр в своих выводах.

А тем временем выскользнувший из здания Наваки передернул плечами. Бррр! Не дай Ками еще раз сюда зайти. От здания просто веяло чем-то нехорошим, особенно это чувствовалось от коридоров, ведущих в подвальные помещения.

— Мда, ну, хоть сходил не зря, — задумался ребенок, — Но очень и очень интересно, почему Суна активизировалась именно сейчас? Неужели настолько уверены в своих силах?

Вечером на небо наползли темные, пугающие своей чернотой дождевые тучи, где-то вдалеке мелькали молнии, донося до Конохи пока еще не громкие раскаты грома, а в воздухе уже пахло надвигающейся бурей.

На большом открытом рынке продавцы спешно сворачивали свои лавки, прикрывали двери своих магазинов и убирали вынесенные на улицу столики владельцы ресторанов. Уличные артисты и попрошайки попрятались.

И только маленький мальчик сидел на камне во дворе своего дома, задумчиво медитируя. Его спину сверлил печальный и озабоченный взгляд Мито Узумаки.

* * *

— Ну, следует признать, что мы этого совсем не ожидали, — заметил старик, шевеля палкой угли в стальной жаровне.

Аловолосая не удостоила его даже взгляда, задумчиво взирая на дождь. У всех бы возникло ощущение, что ее мысли сильно далеки от происходящего, но старик точно мог сказать, что та вполне слышала его слова. И могла бы ответить, но просто проигнорировала! Как девчонка!

— Это было серьезно, заявиться в отдел дознания и начать разговаривать с Данзо. Как он вообще вышел из кланового квартала? — продолжал старик, пытаясь достучаться до джинчурики, — А если бы с ним что-нибудь произошло? Что бы мы делали?! Потерять главу клана и наследника — мы не можем себе подобное позволить. Только не сейчас. И только не его.

— Заткнись, — наконец подала голос Мито, — Не твой внук хочет стать на путь мести. Это... сжигает душу.

— Он и мой внук, — хмыкнул старик, — Так что не надо мне тут раскидываться такими заявлениями. Они все мне — внуки. И я люблю их всех, как только может любить дед. Думаешь, я не расстроен? Думаешь, мне все равно? Нет! Но я знаю, когда нужно сжать зубы и делать свое дело, чтобы такого больше не случалось. Чтобы они жили в лучшем мире, чем мы когда-то.

— Идеи Хаширамы...

— Они живы. Живы в наших сердцах.

— Он так на него похож, — одинокая слеза скатилась по щеке Узумаки, — Так похож, что я... Боюсь... Боюсь снова потерять...

— Я понимаю. Даже чакра... Даже она точно такая же, — прошептал старик, — Я не знал, что и думать, когда впервые почувствовал его.

— Да-да, и еще...

— Ты тоже это заметила? Да... Но вряд ли он перерождение Хаширамы. А даже если это так — то просто замечательно!

— О чем ты? — насторожилась Мито.

— Помнишь, сколько раз ты пыталась отговорить Хашираму от глупых действий? Помнишь? Как сложно было заставить быть его хоть чуточку серьезным? — старик пододвинулся ближе к Мито и посмотрел ей в глаза, — А теперь у нас есть возможность исправить былые ошибки. Сделать все по-другому...

— Исправить все... — глаза Мито затуманились, а рука нащупала собственное лицо, стряхнув слезу и прикоснувшись к губам, — Я сделаю все как надо, Хаши. Ради тебя. Ради Кебуру. Ради всех.

Старик довольно кивнул, откинувшись на своем стульчике, и вновь взяв в руки палку. Пошевелив угли, он посмотрел вдаль, как будто видя сквозь пелену дождя что-то важное, реальное. То, что способно изменить судьбу человека...

— Но вначале Суна...

— Я рад, что ты не теряешь себя среди чувств, — скупо улыбнулся старик, — Но месть — дело медленное. Для начала — что попроще. Надо плотно заняться нашей молодежью. Как ты видишь, у них слишком много времени на глупости. И да, Наваки должен быть с ними. Как же: 'У меня почти нет друзей', — вот еще!

— Ты что-то задумал? Уже составил план?

— У меня есть планы на всю жизнь и даже на свою смерть, — усмехнулся старик, — Так что, да, план у меня есть. И тебе он понравится.

Губы Мито искривились в жесткой улыбке, а старик ей вторил.

Холодный дождь бил по земле, собираясь в лужи. Только посреди двора на камне сидел ребенок, не чувствуя ничего, кроме своего очага чакры и маленького листочка, блуждающего по его рукам.

Упражнение по контролю чакры наконец-то покорилось ему.

Часть 5

Итак, можно со всей уверенностью заявить, что первый значимый период в моей жизни подошёл к концу. Почти к концу. И этот, несомненно, важный этап каждого разумного зовётся довольно банально — детство. Угу. Прощай пора полнейшей безнаказанности и вседозволенности. Я буду скучать по тебе. Здравствуй, период "ученичества". Эх, мне уже заранее это все так на-а-апряжно... М-да, не успел и оглянуться, как семь лет жизни уже за плечами, и пора из детской домашней песочницы перебираться в более "серьезную". В народе зовущуюся Академией Шиноби. Два слова, а сколько-то смысла в них.

Ведь где ещё юным, пытливым и наивным умам расскажут, покажут и научат, как правильно и наиболее эффективно вычеркнуть из списка живых ближнего и дальнего своего? Причем опытные учителя расскажут на живых примерах из собственной практики, как провернуть подобное чуть ли пятью десятками разных способов. Это прекрасное место не только учит правде жизни и правильной разделке свежего ходячего мяса, но и выпускает в свет просто огромные толпы будущих носителей самых разнообразных психических заболеваний.

Впрочем, нельзя сказать, что у тех, кто избежал обучения в этих стенах, тех самых психических заболеваний нет. Кажется, что чем сильнее шиноби — тем сильнее его котелок продырявлен, и тараканы, ползающие среди дырок и извилин, живучее и больше, чем обычные. На Каге это правило тоже распространяется, но у них просто-напросто мало свободного времени и почти нет друзей, чтобы давать волю своим тараканам.

Эх, жду не дождусь, когда уже сделаю первый шаг в стены Академии Шиноби! Подумать только, треть дня без одной шикарной, очаровательно и смертельно опасной аловолосой женщины за плечом. Это рай! По-другому и быть не может! И я даже думать не хочу, что со мной произойдёт, если меня все же не отпустят туда, а оставят на домашнем обучении... Хотя, чего тут думать? И так ответ понятен — усиленные тренировки по методике Мито-сама. Выживи и стань сильнее или умри! Третьего не дано.

'Слабаки в нашем мире не выживают, Наваки. И даже на самого сильного шиноби найдется свой кунай...' — с этими ее словами я был согласен. Хаширама ведь умер отнюдь не из-за старости.

Брр, но последний год тренировок перед академией был адом. Нет, Адом, с большой буквы! Ни больше, ни меньше. В особо шикарные моменты мне думалось, что или мою душу заберёт-таки Шинигами, или я приобрету иммунитет к Яки Кьюби, чью жажду разрушений иногда выпускала наружу самая главная женщина в клане. Для повышения мотивации на тренировках у одного белобрысого наследника, так сказать.

И знаете? Это работало! И ещё как работало, должен заметить. Это придавало такой заряд бодрости, что иногда открывалось даже второе, третье, четвертое и еще Ками знают какие дыхания! Устал? Не можешь двинуть и мышцей? Тело болит настолько, что сейчас двинешь ноги? Не беда! Заряд целебной жажды крови и ты снова готов к подвигам, хоть пасть биджу рвать, хоть Хокаге пост занять.

Но да, стоит так же признать, что подобный подход в отношении меня давал все триста процентов эффективности. Мои показатели росли как на дрожжах. Сила, выносливость, ловкость, реакция и умения — все это взлетало на недостижимые для обычного ребёнка моего возраста вершины. Оно и не удивительно. Мало того, что я сам был усерден в своих тренировках и почти не ныл, так вокруг меня были лучшие учителя (которым Мито-сенсей могла дать тысячу очков форы). И лучшие ирьенины (я стал лучшим практическим пособием для Цу-тян, ведь чего только не сделаешь ради любимой сестры), которые позволяли выжать из моего тела весь даже теоретический возможный максимум без вреда для моего организма в будущем и настоящем, естественно. И, конечно, все это было подкреплено правильным питанием.

О... Правильное питание... Ужас и страх мой. Я ни разу(!) не пробовал рамена! Постоянно здоровая и питательная еда, специальные отвары и напитки из фруктов... Да что там! Парное мясо и горы рыбы стали для меня чуть ли не вечным спутником!

М-да, вот так и начинаешь понимать, что ты не просто наследник, а Наследник и Надежда клана. С меня постоянно требовали много больше других. Невозможно для других? Ты сделаешь в несколько раз лучше! Сделал? Плохо! Нужно ещё лучше. И так постоянно и во всем. Нет, конечно, я получал свою заслуженную похвалу, но вот только если в случае других детей подобными успехами родители хвастались бы своим знакомым не один месяц, то в моём — подобное ограничивалось несколькими днями. Похвалили и хватит. Зачем хвалить долго, если он, как наследник, должен делать все и так хорошо?

Естественно с таким ритмом жизни я не мог обзавестись большим кругом знакомств: знакомых и друзей практически не было. Попытки ввести в мой ближний круг новые лица, конечно, были и неоднократно, вот только без успеха. Все разбивалось об два фактора. Мою моральную зрелость: мне было не особо интересно общаться с детьми. Сферы интересов у нас с ними были несколько (очень сильно) разные. Нет, я пытался вести себя как ребёнок, вот только получалось настолько отвратно, что другие дети это чувствовали на раз. А потому моё общество было им не особо комфортным и они постепенно, шаг за шагом, отдалялись от меня. И второй фактор: это ритм моей жизни. Для более маленьких он был слишком скучен, ибо как постоянные тренировки с учебой могут быть весёлыми? А для более старших, подростков, он был слишком загружен. Им хотелось отдохнуть, а рядом со мной это было крайне трудно.