Е.И.В. Часть 4

— Чьи?

— Ваши, разумеется. О цене поговорим позже.

Бонжелень мысленно похвалил себя за то, что не стал возражать на предложение месье Лопухина. Или это свыше послали в голову желание промолчать? Да без разницы, маркиз все равно осознавал неизбежность операции и её независимость от мнения формального владельца компании. Как бы то ни было, он выйдет из щекотливой ситуации с прибылью и новыми кораблями. К сожалению парусными, так как использование паровых машин в любых перевозках запатентовано Российской империей, и авторское право строго охраняется министерством Госбезопасности. Всезнающее ведомство графа Бенкендорфа не дремлет, и нарушитель очень быстро почувствует в собственном кармане длинную руку Санкт-Петербурга.

— А что делать с наличными, Иван Михайлович?

— Если они вообще будут, маркиз. Но давайте решать проблемы по мере их наступления.

Чуть позже в Лондоне происходил ещё один любопытный разговор, напрямую касающийся судьбы арматора и его предприятия. Седой господин с безупречной военной выправкой выговаривал сидящему с бокалом бренди собеседнику:

— Как вы могли дать согласие на оплату наличными, сэр Роберт? Казначейство не собирается рисковать такой внушительной суммой, да и принц-регент традиционно будет недоволен. Надо же до такого додуматься!

— Питер! — с другом детства герцог мог себе позволить фамильярность. — Кто говорит о миллионе? Маркиз де Бонжелень и сам понимает несуразность этой цифры.

— Тем более. Мог выдать чек, а потом его опротестовать.

— Не будем мелочиться, Питер. Привезу маркизу тысяч десять задатка, а после выхода кораблей в море тут же всё и конфискуем, обвинив нашего друга в шпионаже в пользу России.

— Что, он на самом деле шпионит?

— Не думаю, но в столь тяжёлые времена любого можно арестовать по обвинению в государственной измене и работе на Санкт-Петербург, и парламент будет рукоплескать героям, разоблачившим негодяя. И никто не спросит о доказательствах, Питер!

— Даже десять тысяч...

Герцог усмехнулся:

— Я готов вложить в операцию личные средства, но в таком случае хочу рассчитывать на половину состояния покойного маркиза.

— Покойного?

— А зачем он нам живой нужен?

Человек с военной выправкой помассировал плечо, до сих пор ноющее к непогоде из-за полученный в Испании раны. Французов он не любил в любом виде, но предпочитал сходиться с ними в открытом бою, а не резать тайком. Да, порой приходилось делать и такое, но там всё объяснялось военной необходимостью. Но, с другой стороны, такие деньги и практически ничьи...

— Можешь рассчитывать на две трети, Роберт, но уж их мы поделим поровну. Согласен?

Герцогу ничего не оставалось, как отсалютовать собеседнику бокалом. Поневоле согласишься, потому как без поддержки секретаря канцлера казначейства не получить и десятой доли от внушительного состояния маркиза, заслуженно занимающего место в первой сотне самых богатых людей Соединённого Королевства.

— Да, я согласен. Сейчас же еду в банк, а потом к де Бонжеленю.

— Не торопись, вы же ещё не обсуждали детали экспедиции?

— Они будут направлены курьером.

— Это зря, — человек с военной выправкой укоризненно покачал головой. — Разве можно доверять такие тайны посторонним? Поедем к маркизу вместе и там обсудим все нюансы. Порученное Его Высочеством дело не должно пострадать из-за того, что глупый француз обязательно что-нибудь поймёт неправильно.

— Хорошо, но сначала в Адмиралтейство за бумагами.

А ещё через неделю невзрачная рыбачья лодка вышла на промысел от берегов Уэльса, имея на борту странного пассажира. Горбатый и одноглазый, с трясущимися руками, он выглядел настолько несовместимым с морским путешествием, что поначалу добрые валлийцы отказывались брать его с собой, опасаясь за жизнь престарелого господина. Но горбун оказался настойчив, и подкрепил просьбу кошельком с новенькими шестипенсовиками, так что красноречие победило. Если почтенному учёному мужу вдруг приспичило открыть новый вид креветок или исследовать селёдочные кишки, то почему бы не помочь человеку прославить своё имя?

Но едва только берег скрылся из виду, как дряхлый сморчок из Королевского общества

* * *

преобразился — исчезла чёрная повязка с глаза, пропал горб, оказавшийся спрятанным под сюртуком заплечным мешком на широких лямках, но появилась пара многозарядных пистолетов. И сам учёный господин резко помолодел, и рука, приставившая холодный ствол ко лбу владельца лодки, нисколько не дрожала.

(

* * *

Лондонское королевское общество по развитию знаний о природе, в просторечии Королевское общество (англ. The Royal Society of London for the Improvement of Natural Knowledge)

* * *

— Милейший, вы не будете столь любезны доставить меня вон к тому дымку на горизонте? Разумеется, это оплачивается дополнительно. Пятидесяти копеек хватит?

Предложение возражений не вызвало. Более того, добрые валлийцы даже вздохнули с некоторым облегчением, признав в пассажире русского шпиона. Только они всегда давали право выбора между деньгами и пулей, и хотя без раздумий пускали в ход оружие в случае сопротивления, но предпочитали расплачиваться, а не стрелять. Пару раз такое милосердие вышло им боком, но доносчиков строго наказали свои же соотечественники, опасавшиеся лишиться постоянного и относительно честного дохода. Ведь иные умудрялись зарабатывать до пяти рублей в неделю, курсируя между Британией и Францией.

— Будет исполнено в лучшем виде, господин офицер! — хозяин лодки доверительно понизил голос. — Мы уже дважды перевозили ваших солдат в пятнистых мундирах.

Капитан Лопухин улыбнулся и убрал пистолеты:

— Тогда вам известно понятие военной тайны?

Валлиец хитро прищурился:

— Это нам известно, господин офицер. И мы готовы сохранять её и дальше, если вы не против.

— Почему же мне быть против?

— Так вы согласны постоянно использовать нашу лодку для перевозок?

Тут Лопухин немного задумался. В принципе, всё равно через пару дней переправляться обратно, так что... Почему бы и нет?

Гавр встретил капитана дождём, запахом тухлой рыбы, и суетой — обязательной спутницей всех сборов. Так называемый "флот вторжения" готовился покинуть французские берега, чтобы уже в который раз в истории высадить завоевателей на укрытые вечными туманами острова. Только сейчас задействованные силы не идут ни в какое сравнение с авантюрой герцога Гийома

* * *

, когда тот больше надеялся на удачу, чем на точный расчёт и военную науку. Правда и противник у него, как бы помягче сказать... был пожиже.

(

* * *

Вильгельм I Завоеватель фр. Guillaume le Conquérant

* * *

)

Ныне Англия способна дать достойный отпор любому покусившемуся, во всяком случае, сами англичане свято верят в эту истину. Ну что же, тем почётнее победа!

— Соскучился по belle France, герр Иоганн? — появление давнего друга, родственника и командира в одном лице ожидалось, поэтому Иван не удивился. Ну разве может майор Фёдор Иванович Толстой пропустить такое событие?

— И тебе не хворать, друг мой Теодор! — Лопухин накинул поданную командирским денщиком шинель, и признался. — Я соскучился по водке, квасу и щам. Ещё можно селёдки с картошечкой. И лучком это всё сверху...

— Гурман, однако. Тут земляными яблоками только свиней кормят.

— Ага, дикий народец, — согласился капитан. — Тучков у себя?

— Третий день тебя дожидается. Почему задержался?

— Были причины, потом расскажу.

— Сейчас к командиру?

— Да, но нужно Мишку Нечихаева найти — там для него работа намечается.

— Это насчёт кого-нибудь тихонько пристрелить?

— Возможно, но в первую очередь придётся защищать. Ахтырцы ведь у нас боям в городских условиях особо обучались?

Документ 3

"Из речи премьер-министра Великобритании сэра Персиваля Спенсера в Парламенте.

Мы не из тех робких личностей, которые как зачарованный кролик ждут, пока их не проглотит питон. Мы предпочитаем своевременно распознавать опасность и применять действенные меры. Мы видим насквозь не только политику русского царя, но и его практику, поскольку мы имеем богатый опыт за всю нашу историю. У нас было несколько веков процветания, и Санкт-Петербургу нас не обмануть. Цель русских — мировое господство. Они хотят ввергнуть Британию и Европу в хаос, используя последующие за этим безнадёжность и отчаянье, чтобы установить варварскую, азиатскую, скрывающуюся за маской цивилизованности, тиранию. Можно даже не говорить, что это будет означать для британского народа. Русификация Британии будет означать ликвидацию всей англо-саксонской расы.

В Санкт-Петербурге занимаются поиском рабов для отправки на принудительные работы в сибирскую тайгу. Буря с востока — это ни что иное, как повторение исторического опустошения, которое в прошлом часто угрожало этой части мира. Это прямая угроза существованию всех европейских держав. Не стоит думать, что русские остановятся во Франции, где они уже победили. Цель их злобной политики и захватнических войн — это русификация всех стран и народов в мире. При виде столь неприкрытых намерений нас не одурманить заявлениями о миролюбивости Санкт-Петербурга.

Мы знаем, что на востоке мы имеем дело с адской азиатской дьявольщиной, которая не признаёт норм цивилизованной войны, и не признаёт веками сложившихся отношений между народами и государствами. Когда, к примеру, Наполеон Бонапарт говорит, что Европу нужно отдать русским и цинично добавляет, что только русские смогут решить все проблемы континента, мы знаем, что у него на уме.

Европейские державы стоят перед огромной проблемой. Западная цивилизация в опасности. И не имеет значения, осознают ли это их правители, или нет. Как бы то ни было, британский народ не желает склониться перед лицом этой опасности. Позади приближающихся русских дивизий мы видим азиатские отряды по уничтожению, а позади тех — террор, призрак массового голода и полную тиранию.

Азиатчина — это дьявольская разлагающая закваска, которая получает циничное удовлетворение от того, что она ввергает мир в глубочайший хаос и разрушает древние культуры, в создании которых она не принимала никакого участия. Мы также осознаём нашу историческую ответственность. Двухтысячелетняя западная цивилизация в опасности. Переоценить опасность просто невозможно.

Показательно то, что когда кто-то называет её по имени, купленная русскими Европа начинает громко протестовать. Европа зашла столь далеко, что опасность уже нельзя называть опасностью, если причиной её служит Санкт-Петербург. Это, однако, не мешает нам делать нужные выводы. Именно это мы делали, выводя на чистую воду предателей внутри страны. Купленный русским царем, бывший адмирал Горацио Нельсон играл на руку русской азиатчине, преуменьшая и занижая растущую опасность, а также убаюкивая наш народ, снижая его способность к сопротивлению. Предатель справедливо закончил жизнь на виселице.

Но мы знаем, что если опасность не уничтожить, миллионы британцев окажутся во власти голода, нищеты и рабства в Сибири. Мы не хотим, чтобы наша часть света рухнула, и похоронила под своими руинами древнее наследие Запада. Такова опасность, которая угрожает нам сегодня."

Глава 4

Указка в руке майора Толстого ткнулась в висящую на стене карту где-то в районе Саутгемптона, хотя речь шла об Испании:

— Таким образом мы видим, что англичане не ставят перед собой задачу помешать нашей высадке, так как понимают безнадёжность этой попытки. Они планируют задержать наступающие французские части у крупных городов, в последнее время превращённых в неприступные крепости, и ударить им в тыл силами эвакуированных из Испании отрядов генерала Дальримпла. Не нужно забывать, что он прихватит с собой несколько испанских полков... если сумеет, конечно. И следует учесть, что приказом принца-регента выводятся все колониальные войска из Вест-Индии и Канады, что по самым скромным прикидкам даст дополнительно до двадцати тысяч штыков.

Совещание длилось не первый час, и председательствующий на нём генерал-майор Красной Гвардии Тучков дважды приказывал подать чай с лёгкими закусками, дабы урчание голодных офицерских желудков не отвлекало от обсуждения. Оно, надо сказать, получилось бурным и плодотворным, но ответственность за принятые решения всё равно ложилась на плечи единственного во Франции русского генерала. Неизвестно, чем руководствовался государь-император Павел Петрович, давая командиру дивизии неограниченную самостоятельность, но так уж получилось, что он не пустил сюда даже рвавшегося всеми правдами и неправдами фельдмаршала Кутузова. Может быть для того, чтобы французский император не чувствовал себя ущербным в присутствии победителя? Кто знает...

Высочайшее доверие радовало, окрыляло, и давило тяжким грузом одновременно. Это Барклаю де Толли и Милорадовичу, сколачивающим крохотные независимые государства из обломков Австрийской империи, сейчас хорошо. Там думать не нужно, только не позволяй превышать допустимый уровень потерь среди мирного населения при наведении порядка, да следи, чтобы Турция под шумок чего-нибудь не откусила от освобождённых территорий. А тут европейская политика, будь она неладна!

— Вы считаете, Фёдор Иванович, что англичане в столь короткие сроки способны организовать доставку колониальных войск? С испанскими частями как раз понятно, их можно зачислять на довольствие к морскому царю, но если вест-индские приватиры организуются...

— Разрешите, ваше превосходительство? — поднял руку капитан Нечихаев.

— Без чинов.

— Есть без чинов, Александр Андреевич. Поступили сведения от... неважно от кого, но из заслуживающего доверия источника. И там сообщается о непонятном оживлении среди французских судовладельцев, проживающих и ведущих дела в колониях.

— Да и чёрт с ними, — отмахнулся указкой майор Толстой. — Тоже мне просвещённые мореплаватели. Может быть они собираются немного помародёрствовать на английском побережье, когда оттуда уйдут наши отряды?

Тучков хлопнул ладонью по столу:

— Мародёров расстреливать на месте! А информацию капитана Нечихаева мы передадим в госбезопасность, это их епархия. Вы же, Фёдор Иванович, озаботьтесь судьбой эвакуируемых из Испании англичан. Не хотелось бы в самый неподходящий момент обнаружить за спиной свежие неприятельские силы.

— Мы уже работаем над этим, — заверил Толстой.

Командир дивизии кивнул, показывая, что принял слова майора к сведению. Никого давно уже не удивляло разнообразие задач, выполняемой Красной Гвардией — тут тебе и диверсии во вражеском тылу, и разведка, в том числе заграничная, и выполнение деликатных операций финансового характера. На все руки умельцы, как семь Симеонов из сказки, или емелина щука из проруби. У ней, правда, рук нет.

Тут оживился дремавший в уголке Лопухин:

— Так я Нечихаева заберу, Александр Андреевич?

— А моим мнением поинтересоваться нельзя? — Мишка сделал вид, что обиделся.

— Разве ты откажешься от небольшой прогулки на ту сторону канала? — удивился Лопухин.

— Нет, не откажусь.

— Тогда о чём разговор?