Нарушитель клятвы(закончено)

Анар остановился у крайней телеги и облокотил Вартаза о борт.

— Постой здесь, хорошо?

Вартаз лишь слабо кивнул.

Караван состоял из семи фургонов и одной кареты. Анар насчитал около дюжины людей и в кучке людей выискивал купца.

Старшим в караване оказался раздутый купец, у которого одежда трещала по швам, а сам он ходил, покачиваясь из стороны в сторону, как колыбельная кроватка у ребёнка. Причёска на голове напоминала горшок, а усы были схожи с подковой.

Анар дождался, когда толстяк договорит со стражей и встал на дороге купца, который собирался закатиться в карету.

— Тебе чего?

— Я Анар...

— Тише, — прервал купец, прихватил под локоть и отвёл в сторону. — Постарайся не упоминать своего имени. Ты один?

Анар указал на сгорбившегося Вартаза, который, по-видимому, из последних сил держался за борт фургона.

— С ним все хорошо? Мне раненные не нужны, — резко сказал купец и собрался уходить.

Анар взял его за руку и всунул письмо.

Толстяк развернул конверт и пробежал по нему маленькими глазами.

— Хорошо, — он убрал бумагу. — Прыгайте в последнюю телегу. Как отъедем, сядешь на коня и будешь выполнять обязанности охранника. Хотя бы вид делай.

Анар вернулся к Вартазу, помог забраться в телегу и привязал лошадей. Взглянув на эшафот и мысленно попрощавшись с городом, Анар запрыгнул в фургон и поудобнее устроился среди мешков.

Скрип открывающихся ворот нарушил тишину, и караван тронулся. Колеса заскребли по брусчатке и позади показались стены города.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Анар, наблюдая за отдаляющимися домами.

— Надо было её добить.

— Зачем? Она просто не так все поняла, — Анар развернулся.

Широкая грудь Вартаза тяжело поднималась, а изо рта выходил тихий хрип.

— Она чуть не убила нас, — губы горца еле шевелились. — Эта ведьма... может поднять шуму. А ты, болван, заплатил... за неё трактирщику. Целых десять золотых.

— Это хоть какая-то компенсация. Ты огрел её доской. Она едва дышала.

— А мне... кто будет платить. Эта чёртова шлюха... сломала мне ребра, — Вартаз продолжал хрипеть. — Ты даже не понимаешь... каждый камушек, попадающийся под колесо... отдаёт жуткой болью. Если я доживу..., то все равно сдохну в Грофорке.

— Сейчас рассветёт и я поищу лекаря.

— Где? Мы в поле... тут кроме возниц никого нет.

Анар не хотел верить, что так все кончится. Крепкий горец, с которым они уже долгое время вместе переносили все горечи жизни, лежал сейчас как беспомощный ребёнок. Как подстреленный медведь, завалившийся в кусты и, похрипывая, ожидавший своей участи.

Горизонт засветился. Появлялось солнце, окрашивая небо в голубой цвет. Подул северный ветер, и Анар поёжился. Тёплую одежду они так и не успели купить.

Город скрылся, потерявшись за зелёными холмами. Анар забрался на коня и, как сказал купец, поскакал охранять караван. Он объехал змейку из фургонов дважды, посчитав, что именно так делают охранники караванов и поравнялся с каретой. В окошке торчала круглая голова купца.

— Еле плетёмся, — проворчал торгаш. — Время неспокойное, и имперский тракт не такой уж и безопасный, как раньше.

Анар решил, что обращаются к нему.

— Почему тогда кроме нас в охране больше никого нет?

— Да потому, что по старым законам при пересечении границы действует лимит на вояк. Конечно, раньше то было безопаснее. Раньше вообще, можно было без охраны путешествовать. А сейчас? — толстяк хлопнул по двери. — Лорд Тунгловар совершенно ничего не делает для торговли. Только и знает, как набить карманы потуже.

— Ещё тот скряга, — добавил Анар.

— Это точно, — согласился купец. — После смерти короля все перевернулось с ног на голову. В Самарии нет больше спокойствия, — он закрутил край усов. — Последний раз еду в Грофорк. Там закупаюсь товаром — и на юг. Говорят, там порядок. Как твой напарник?

— Вот об этом я и хотел с вами поговорить...

— Если он подох, скидывай тело на обочину. Мы не можем останавливаться и хранить его. Нужно торопиться.

— Нет, нет... он жив, — сказал Анар. — Нужен лекарь. Случаем в караване, есть такой?

— Откуда же ему взяться, — удивился купец. — Отродясь не брал лекарей. К вечеру будем в деревне, там, может, есть кто... так что передай другу, пусть не сдохнет раньше времени, — Торгаш захохотал и спрятался в карете.

Анар сплюнул и выругался. Он сбавил скорость и дал фургонам обогнать его, пока не сравнялся с телегой Вартаза. Привязав коня к повозке, Анар запрыгнул внутрь.

Горец лежал с бледным лицом. Грудь медленно вздымалась, и при каждом вздохе, морщился лоб.

— Ты как? — шёпотом спросил Анар.

— Отстань, я сплю, — прохрипел Вартаз.

— К вечеру будем в деревне, я обязательно там кого-нибудь найду, — Анар попытался успокоить друга и вылез из фургона.

Время в дороге пролетело быстро. Было всего два привала, и купец всегда торопил. Вартаз почти весь день проспал, отвлекаясь только на приём пищи, во время которого ему становилось лучше. Погода стояла тёплая, лишь изредка на караван нападал холодный северный ветер, заставляя Анара ругать свою беспечность.

Когда солнце клонилось к закату, вереница фургонов въехала в деревню.

Чем ближе к границе, тем холоднее — это правило знали все. Дома строились покучнее и в один этаж. Поставленные из дерева — они лучше держали тепло. Грунтовая дорога делила поселение пополам. Единственное двухэтажное здание занимало центр деревни. Постоялый двор спокойно вместил караван. Трактир представлял собой старый дом с покосившимися окнами. Строение выделялось среди остальных, как высокое засохшее дерево в лесу.

Анар спешился, подняв под собой облачко пыли, и пошёл проведать друга.

Вартаз лежал неподвижно и мирно сопел, обхватив ладонью рукоять меча. Не забыл он и о луке, который покоился рядом с готовой стрелой. Даже в таком состоянии он готов к чему угодно.

Анар не стал его тревожить и направился в трактир. Оказавшись внутри, он не обратил внимания на рассаживающихся караванщиков и сразу подошёл к стойке, где пухлый трактирщик раскладывал посуду.

— Мне нужен лекарь.

— Крайний дом, как выйдешь направо, — ответил трактирщик, не отвлекаясь от занятия.

Анар поблагодарил его и выскочил на улицу. Миновав шесть домов, он остановился у покосившейся хижины, больше напоминавшей шалаш.

Три раза ударив по двери, Анар прислушался: тишина. Он повторил. После чего внутри заскрипели доски, и зазвенела посуда. В дверном проёме появился старик, в грязной рубахе, свисавшей до пола. В руках он держал масляную лампу, в которой колыхал огонёк.

— Чего тебе? — старик посвятил лампой перед самым лицом.

— Мне нужен лекарь, — ответил Анар и, увидев сузившиеся глаза деда, добавил: — Я хорошо заплачу.

Старик наклонился в сторону и посмотрел за спину ночному гостю.

— Где больной?

— Он в телеге, около трактира.

— Сейчас, — сказал лекарь и скрылся в темноте хижины.

Если бы Анар знал, что старик медленно передвигается, тогда привёз друга на телеге.

Они добрались до Вартаза. Анар помог лекарю заползти внутрь, а сам встал рядом, чтобы не мешать, но всё видеть. Старик сразу надавил горцу на грудь, отчего горец широко раскрыл глаза и попытался поднять меч.

— Не глупи сынок, я только осмотрю, — спокойно сказал старик, и отодвинул лезвие меча в сторону. — Так, на плече рана, пока не воспалилась. Я её почищу. Ребра... сломано четыре ребра. По нему что, табун пробежал? — лекарь посмотрел на Анара. — Десять дней постельного режима. Вот мазь, на рану утром и вечером. Двигаться нельзя, а то ребра войдут в лёгкие. До этого ему везло. Завтра проснёшься — будешь чувствовать себя хорошо, но не вставай, — старик обмазал мазью рану на плече.

— Он раньше десяти дней не встанет? — спросил Анар.

— Встанет, но только сразу упадёт, ему двигаться нельзя, понимаешь? Ребра в крошку. Через десять они немного схватятся, — старик сжал кулаки. — И он сможет ходить, не более, — старик для убедительности ткнул пальцем в грудь Вартаза.

Горец застонал.

— Видишь, — лекарь порылся в телеге и достал кусок длинной ткани. — Сейчас мы его перетянем. Не забудь заплатить за ткань, — он потряс рулоном материи и усмехнулся. — Кто-то лишился платья.

Немного повозившись, они стянули грудь горца и уложили его между мешками.

— Вот теперь порядок, — улыбнулся старик.

Анар отдал ему серебряник и помог вылезти из телеги.

— Принеси что-нибудь пожрать, — из фургона раздался хриплый голос.

Анар потащился в сторону трактира.

Он радовался, что Вартаз пришёл в себя. Только смущало, что десять дней горец не сможет передвигаться самостоятельно. Придётся задержаться в Грофорке, пока Вартазу не станет лучше.

Анар набрал на поднос еды: четвертинку сыра, хлеба и мяса с варёной картошкой. Также прихватил кувшин с вином, отдававшим кислятиной. На выходе получил указания от купца и вернулся в фургон.

Они ели и пили, перекидываясь шуточками, и громко смеялись, нарушая тишину в деревне. Анар не вспоминал о предательстве Вартаза. Было ли это действительно трусостью, или это был ловкий ход — все в прошлом. Он наслаждался общением и мыслью, что кому-то нужен.

— Ты когда-нибудь думал о будущем? — Анар внезапно сменил тему разговора.

— Когда сидел в камере — думал о смерти. Когда жил в хижине — думал о смерти. Когда мы отправились в путь — думал о том, как бы вернуть по скорее меч. Что будет дальше — меня мало волнует, — Вартаз смотрел в потолок фургона, где через дырочку откуда проглядывалось тёмное небо.

— А всё же... Ну, вот ты вернёшь меч, а что дальше?

— Как обычно — война.

Анар опрокинул кувшин, допив остатки вина.

— А я буду служить новому господину. Я не нарушу очередную клятву и встану на колено перед ребёнком Илены.

— Значит, наёмник прав: свобода — только для идиотов, — Вартаз закашлял.

— Свобода только для идиотов, — повторил Анар.

Прошло ещё около четверти стражи, прежде чем Анар уснул.

Образы гуляли в голове, как горожане в парке Илура. Внезапно появляясь — и исчезая принося радость и горечь. Сны рисовали картины, одну за другой, замирали — и стирались. Появлялись знакомые лица: Илена, Мэтиэль и Адар. Последний только все испортил. Развеял цветные рисунки и развесил мрачные полотна. Потом пришёл Вартаз, схватил запястье и потянул в спасительный туман.

— Очнись, — сквозь сон продирался хриплый шёпот. — Очнись.

Анар открыл глаза. Горец дёргал за руку и тихо говорил.

— Что? Ты обмочился? — Анар уставился на друга, протирая глаза.

— Тс, рядом кто-то есть, — Вартаз убрал палец от губ Анара.

— Торгаш наверно бродит, в комнате мест не хватило, — предположил Анар.

— Неет. Он бы сейчас шумел, а тут ходят тихо, — объяснил горец.

Анар нагнулся и всмотрелся в темноту. Тучи прятали луну, и ночь встала непроглядной стеной. Лишь слабые отблески окон трактира давали возможность рассмотреть силуэт здания. Анар вылез из фургона, обдал прохладный ветерок, с запахом свежего сена.

— Я ничего не вижу, — Анар огляделся по сторонам.

— Тут не надо смотреть, надо слушать.

— Я кроме твоего хрипа в груди ничего не слышу, — Анар притих. — А нет, подожди, стук копыт.

— Нет, ближе...

Ткань, служившая крышей для телеги, порвалась в нескольких местах. Вартаз выругался, а Анар обнажил меч.

Клинок в последний момент успел отразить удар. Опять удача. Анар отшатнулся и прижался к фургону.

— Ты как там?

— Живой... Ещё чуть-чуть — и меня бы прошили железяки, — горец выкинул в пыль два кинжала без рукояти.

Стук копыт становился громче.

— Что...

Анар не договорил. Промелькнули три тени. Меч снова отражает кинжалы. Снова. Анар машет оружием перед собой, разрезая воздух...

Лошади заржали. Телега двинулась, и он, услышав скрип каркаса крыши, вскинул меч. Сталь воткнулась в мягкую плоть, но рядом упал только кривой кинжал.

— Здесь точно кто-то есть, и он не один.

Вартаз закопошился в телеге.

— Не вставай...

Острая боль пронзила предплечье, рука ослабла и выпустила кинжал.

— Черт...

Четыре тени окружили Анара. Они выстроились в полукруг и постепенно сближались.

Анар переложил меч в обвисшую руку и вытащил кусок железа из предплечья. Швырнул кинжал в сторону и вновь взялся за меч здоровой рукой.

— Кто вы?

Вместо ответа тени напали. Анар держал оборону, отражая почти каждый выпад. Он не успевал, и теперь ноги его еле держали. Бедро кровоточило и ныло от боли. Телега пошатнулась, в ней зарычал Вартаз, и из-за спины Анара выпала тень, упав на землю.

Теперь Анар увидел. Увидел их глаза, с красноватым оттенком.

Горец ворочался и стонал. Он пытался встать, отчего телега тряслась.

Тени вновь атаковали. Так быстро. Казалось Анар бил в пустоту. Порезы появлялись по всему телу. Движения становились медленнее. Он держался из последних сил.

Стук копыт прозвучал совсем рядом.

Площадь озарил ослепляющий свет.

— Сила Судьбы! — звонкий голос, словно хлыст, щёлкнул по слуху Анара.

Глаза резало от яркого света. Тени обрели более чёткие очертания. Всадник держал одну из них за горло и свободной рукой хватался за луку седла.

— Прыгай в телегу и за поводья скачите отсюда... бегом! — всадник швырнул тень в её товарищей.

Анар запрыгнул в фургон, прополз по мешкам мимо горца и схватил поводья. Он хлестнул лошадей, и животные, дико заржав, понесли повозку прочь. Анар обнял стойку телеги и обернулся.

Всадник оборонялся лучом света, исходившего из руки, словно мечом. Тени кружили вокруг лошади и пытались атаковать. Последнее, что разглядел Анар — это как неизвестный спаситель ударил нападавшего. Тот отлетел на добрые двадцать шагов и врезался в фургон, перепугав лошадей.

Анар даже не успел хлестнуть своих лошадей поводьями. Животные заржали. Телегу хорошенько тряхнуло. И лошади понеслись в темноту.

Анар ничего не видел. Он доверился животным. Его задача — не потерять сознание от кровоточащей раны и не выпасть с передка телеги.

Глава 7.

Король Далай равномерными шагами ступал по мраморному полу, скрестив руки за спиной и недоверчиво рассматривал присутствующих.

Сегодня он надел чёрную льняную рубашку, с золотистыми узорами, точно такого же цвета штаны и довольно широкий пояс. На ногах черные, ничем не примечательные ботинки. Поверх он накинул красный кожаный плащ.

Тронный зал представлял собой прямоугольное помещение с массивным трапециевидным потолком. По северной стороне тянулась галерея второго яруса, которая заканчивалась трибуной. Её поддерживали резные кронштейны в виде фигур эльфов, которых вживую мало кто лицезрел, точнее, таких Далай не знал. Стены покрывали декоративные панно на сюжеты из легенд Самарии. Огромные люстры формой напоминали несколько сцепленных друг с другом корон. Помимо величественных ламп, зал дополнительно освещали напольные канделябры. Мебель в помещении представлялась десятью скамьями, выставленными вдоль стен у окон, напротив, друг друга. Позади трона по бокам свисали два белых знамени, с ярко-жёлтым солнцем на каждом.