Мёртвый-Плохой-Злой

— Он хочет сказать тебе, Хальвес, — возникая из воздуха и покровительственно приобнимая смущенного данмера за плечи, сказал Хозяин, — что он не принадлежит нашей крови.

— То есть?

— Ты не знаешь Ирарака?

— Откуда бы?

— Видишь, Ллирин, он не знает Ирарака. Если бы я догадался с тобой поспорить тогда, ты бы проспорил мне щелбан.

Ллирин что-то пробурчал.

— Он говорил мне, что все знают Ирарака, — картинно взмахнул рукой Юлианос, — и, как мы видим, жестоко ошибся. Этот так называемый лорд Ирарак — сущий безумец, но главное его преступление в том, что он из Рода Берне. Шутка, — пояснил он, увидев выражение моего лица.

— Нет, он действительно Берне, — мрачно сказал Ллирин.

— Ох, да не это шутка, Ллирин! — Хозяин обернулся ко мне: — Теперь понятно?

— Э-э, — сказал я.

— Нет, все же Куарра действительно тупые мордовороты, разве что один я — приятное исключение, — вздохнул Юлианос, отпуская Ллирина.

"Да, ты у нас — самовлюбленный тупой мордоворот. Приятнейшее из исключений", — подумал я.

— Лорд Ирарак — Берне. И я — Берне, — проговорил Ллирин. Я так и не понял, удручало это его или радовало, сказано было без особого выражения.

— Прекрасно, — мне надоел этот разговор, — хорошо, ты — Берне, а мы — Куарра, и что?

— Ах, ну да, — спохватился Хозяин. — Что-то я не подумал. В общем, вампиры разных кланов любят друг друга примерно так же, как смертные — вампиров.

Он помолчал, прикрыв глаза. Потом обернулся ко мне.

— Попробуй, прочувствуй нас, как я тебя учил. Слушай кровь... свою... теперь мою... чувствуешь нашу связь, Приемный? Алверэля... слышишь его сердце? Зеленую-Воду...

Я слушал. Словно тихое, низкое пение. В унисон. Очень сложно уловить эту связь, но сегодня... сейчас, кажется, получалось. Шепот, легкий-легкий шорох поверх гудения, — я практически впал в транс, прислушиваясь, да, вот... словно ячейки одной сети, чашки одного набора, оружие с клеймом одного и того же мастера. Мы — Куарра.

— А теперь — Ллирин.

Диссонанс. Дыра в сети, визг вместо шепота — чужак! Я распахнул глаза, отшатываясь от Ллирина... меня подхватил Хозяин, развернул к себе лицом.

— Наверное, хочешь знать, как случилось, что среди Изгоев Куарра затесался Берне? — в глазах его я увидел нечто вроде угрозы.

— Хозяин, — сказал данмер, протягивая к нему руку, — прошу вас...

Юлианос кивнул и разжал пальцы, отпуская меня.

Впоследствии, поразмыслив над этим эпизодом, я подумал, что не очень-то я хочу знать, что делает Берне в нашем клане. Куда больше меня волновало другое, и с каждым днем все сильнее.

Осталось ли что-то от моей прошлой жизни? Все ли еще я имперский шпион, член Мораг Тонг, и все-таки, советник Дома Хлаалу? Все ли еще я ученик Кая Косадеса? Друг Гилдан? Нилено рассчитывает на мою помощь — все еще? Фьоргер — будет защищать меня или защищаться от меня? А что Курио? А... Айдис из Балморы, с которой мы как-то целую ночь сидели и пили в Счастливой Тюряге, рыжеволосая красавица Айдис, способная пить, не пьянея, хохотать, не уставая, умеющая танцевать только с мечом...

И я стал готовить вылазку. Мне нужно-то: какое-никакое оружие, да пару зелий. Все равно я еще вернусь. Хотя бы за своими вещами.

Обычно охотиться вампиры ходили поочередно, но в последнее время иногда стали ходить и вместе, оставляя меня одного. Проводив их в очередной раз, я тут же спустился в подземелье.

Меня давно уже интересовали кое-какие запертые сундуки. Отмычки же появились у меня недавно. Хотя обстоятельства их появления... мне не понравились.

Пару дней назад Хозяин со своим первым Приемным добыли человека. Бретона. Притащили его в гробницу, искусанного настолько, что становилось ясно: спасти его может только очень хороший лекарь или очень сильный маг, да и то — при большой удаче. При взгляде на сытые рожи Юлианоса и Алверэля меня чуть не стошнило.

— А, Новый, — Хозяин был словно пьян, глаза его блестели, щеки горели, — пора и тебе начинать...

Я вздрогнул, не сумев сдержаться. Ладно, зверей кусать. Что ел я жареную никсятину, что пил ее сырую кровь — невелика, в общем, разница. Но... кровь человека... живого человека...

— Он не готов, Хозяин, — почти промурлыкал Алверэль, наш тихоня, — ты же помнишь...

— Ох, эти предрассудки! — Хозяин был взбудоражен и говорил быстрее и путаней обычного, — Хальвес, дружок, пойми — ты уже не человек. Рано или поздно тебе придется начать, если ты хочешь жить нормально... ну вот Алверэль, знаешь, сколько ломался? Три месяца... нет, мол, и все, уперся рогом... я с ним умучился, честное слово!

— Это при том, что я — наполовину босмер, — заметил Алверэль. — Смотри, Новый, он уже ничего не чувствует... и сам умрет через несколько часов. А кровь разумного существа просто в сравнение не идет со звериной, ты попробуй!

Это, по-моему, была самая длинная его речь за все наше знакомство.

Хозяин подошел ко мне, этак участливо положил руку на плечо. Я сбросил ее.

— Ну... ну хочешь, мы нальем тебе его крови в стакан. Я понимаю, тяжело, ты еще ощущаешь себя человеком...

Я молчал. Стоит сказать хоть слово — сорвусь. Тоже мне, нянька, ишь, уговаривает, кровосос.

— Как хочешь, — сказал, наконец, Юлианос. — Ллирин вернулся?

Я мотнул головой. Спокойно, Хальвес. Ты же ассасин, дремора тебя дери. Спокойно.

— Знаешь что, давай мы уйдем, а ты сам попробуешь, — сказал Хозяин, и эта деликатность меня доконала. — До рассвета еще часа три...

И они ушли. Зная привычку Юлианоса ходить невидимым, я не мог быть в этом до конца уверен, но, насколько я выучил его повадки — он долго не выдерживал, объявлялся. То ли такой вид честности, то ли просто несдержанность...

Я подошел к пленнику и ощупал его. Да, человек умирал. Обыскав карманы жертвы, я нашел немного денег, ключи, платок, и — повезло! — две отмычки. Их я забрал себе, а остальное оставил.

Так я и обзавелся отмычками. С тех пор прошло два дня, и вот, наконец, мне представился случай ими воспользоваться.

Нашел я себе кинжал какой-то средней паршивости, но самое приятное — свое Кольцо Хаджита. Тут же себе на палец надел. И, думаю, ну, боги с ними, с моими клинками, с амулетом Господства...

А сам нервничаю, вот как объявится Юлианос! Конечно, драться буду, хоть и знаю — не соперник я ему.

Сосредоточился я... Вмешательство Альмсиви проговорил, руками взмахнул — а легко получилось, даже странно — и у входа в Альд'рунский храм очутился. О, боги... я привалился к стене, пережидая минутную дурноту от телепортации. А что, если Гилдан... что бы я сделал, если бы ко мне в дом вломился вампир? А знакомый вампир?..

"Она думает, что я — мертв. Зайти к ней, или все же нет?" — и тут до меня дошло. А вдруг, увидев, что я исчез, Хозяин решит навестить Гилдан? Наверняка ведь знает, где она живет. Проклятье, точно знает, как-то сказал мне: "твоя приятельница из Альд'руна", а я, дyрак, не придал этому значения.

Она, наверное, закричит. Позовет стражу... ну и ладно, главное, предупредить ее... или хотя бы защитить, если меня хватятся быстро.

Не раздумывая больше, я шепнул нужные слова, пробуждая кольцо.

Только бы она еще не заперла дверь! Только бы была дома!

Я толкнул дверь, и понял, что в этом мне повезло. Прикрыв ее за собой, я нащупал ключ в горшочке справа от двери, куда Гилдан всегда клала его, и запер дверь за собой. Так. Во всяком случае, без шума они не войдут. Слава местной архитектуре, окна здесь не предусмотрены. А раньше это казалось мне донельзя неприятной особенностью данмерских построек.

Проделать я все это умудрился очень тихо. Гилдан, если была дома — я надеялся, она все же не настолько безалаберна, чтобы уйти ночью, не заперев входную дверь, — не услышала меня. Я прокрался по лестнице вниз.

Она сидела за столом, что-то строчила. Я вдруг ощутил настоятельную потребность прикрыть свои глаза чем-то, чтобы Гилдан не увидела их опалесцирующую белизну. Глупо, конечно...

Но пока я думал об этом, она вдруг, почувствовав что-то, резко обернулась.

И увидела меня.

Я стоял, как дyрак, с поднятой к глазам рукой...

— Хальв... ты... жив? — она бросилась ко мне, — я дума... ты...

Я сделал маленький шажок назад, опуская руку.

— Боги, нет! — она, увидев мои глаза, отшатнулась, не добежав, — нет, нет, ты же не... ты же не...

Отступая, она ударилась бедром о стул, но не заметила этого.

— Хальвес, нет, пожалуйста, не трогай меня...

Мне нужно было сказать ей, что я не за этим пришел, что не кровь ее нужна мне, а помощь, но почему-то никак не мог найти слов.

Гилдан закрыла лицо ладонями, детским испуганным жестом, и ее страх больно отозвался во мне. Я не хотел, чтобы она боялась меня.

— Гилдан, — начал я, но при звуке моего голоса она взвизгнула, и я замолчал.

Так мы и стояли, я, растерянный, у лестницы, она, дрожащая, у письменного стола. И, в общем, мы дождались того, чего я боялся.

Удар по лицу, явившийся из воздуха, сбил меня с ног, и я подумал, как это моя голова еще на плечах, ощущение было, словно меня лягнул силт страйдер. Тут же меня подняли и сжали поперек туловища так, что у меня перехватило дыхание. Я вывернул голову — меня держал Хозяин.

Коротко вскрикнула Гилдан. Ее сжимал в объятиях Алверэль, одной рукой держа под подбородок — я знал этот захват, и он ничего хорошего моей коллеге не сулил.

— Беги, Гилдан, — прохрипел я, — телепортируйся!

— Молчи, — посоветовал ей держащий ее вампир, — одно слово — и прощайся с шеей.

— Хальвес, — произнес Хозяин успокаивающим тоном, когда я попытался вырваться, напрягая все силы, — тихонько... сейчас мы разберемся с ней, и я тебя отпущу.

— Тронешь ее, мразь, тебе не жить, — пообещал ему я.

— Фу, какая пошлятина, — сказал Юлианос, — знаешь, эта фраза не так уж оригинальна.

— Мне плевать на оригинальность, — прорычал я, но внутренне с ним согласился. Фраза была не просто неоригинальна, она была откровенно глупа и показывала только мою беспомощность.

— Значит, — Юлианос чуть встряхнул меня, — ты все еще считаешь себя человеком. Твоя пассия вряд ли склонна считать так же, правда, девочка?

Но Гилдан уже собралась. Все же имперская шпионка, а не торговка скаттлами.

— Хальвес, — только и сказала она, рискуя, между прочим, шеей. Но этим словом она дала мне знать, что на моей стороне. Еще бы это имело какое-то значение.

Клинок Клинка всегда прикроет.

— О, как благородно. Тем более. Кем бы себя не считал ты, кем бы тебя не считала она, но ты — Изгой Куарра, и твоя прошлая жизнь закончена. Алверэль, наверное, стоит убить ее, как считаешь?

— По-моему, да, Хозяин. Но Новый обидится на вас...

— Да, и это будет очень печально, — они словно обсуждали погоду, — но разве есть другой выход?

— Гилдан, сможешь, беги, — сказал я. — За меня не волнуйся.

Но я видел, что она не сможет убежать. И не мог ей помочь. Юлианос слишком силен.

— Впрочем, — сказал Хозяин, — пожалуй, ты прав, Приемный... но эта девчонка такая настырная. Оставлять ее в живых...

У меня сложилось впечатление, что эти двое разыгрывают спектакль, рассчитанный только на меня — действительно, придумать, что делать с Гилдан, можно было и за дверью. И я был уверен, что все и так решено, просто им что-то нужно от меня. Узнать бы, что.

— А давайте ее приобщим, — предложил Алверэль, скосившись на шею Гилдан. — Милая такая девушка... и ящерке нашей нескучно будет.

— Это мысль, — сказал Хозяин, — но это неумная мысль. Нам не нужна еще одна слабачка, мы и от тех-то только избавились. У нас, в конце концов, не благотворительная организация...

"Надо же! А так похоже! На дом призрения для буйнопомешанных", — подумал я.

Я еще раз дернулся, надеясь, что Юлианос отвлекся на болтовню, но попытка оказалась тщетной.

— Да тихо ты, Новый, — с долей раздражения сказал Хозяин, — ладно, все с тобой ясно. Хотелось бы побыстрее, конечно, но ты в итоге сам все поймешь и вернешься к нам. Силком тащить тебя не буду, бесполезно. Девушку убивать — ты будешь мстить. Будешь же?

— Не сомневайся, — процедил я.

— Ну! Предсказуем, как большинство так называемых разумных существ. Свиток у тебя, Алверэль?

— Да, Хозяин.

— Действуй. Гляди, Новый, я бы сам прочел, да тебя отпускать не хочется, такой, понимаешь ли, ты на ощупь приятный...

— А, так ты еще и мужеложец ко всему прочему, — огрызнулся я, надеясь вывести его из себя.

— Ой-ой-ой, кто бы говорил, — Юлианос совершенно не обиделся и хватку не ослабил ни на йоту, — что у вас там с советником Курио было?

Да, догадывался я, что про меня слухи ходят, но не знал, что они и до Альд'рунских вампиров дошли. Сволочь Крассиус, с этой его репутацией хоть дел с ним никаких не веди.

— Что за свиток? — спросил я.

— Увидишь сейчас.

— Оставьте ее, — попросил я. — Что вам нужно?

— Тихо-тихо-тихо, Новый.

— Хальвес, — второй раз подала голос Гилдан, — прощай. Отомстишь, если сможешь.

Храбрая моя девочка... как же я тебя подставил.

— Прости, — сказал я, — моя вина.

— Ну хватит, — брюзгливо сказал Юлианос, — не надо этого пафоса...

— Я тебе уже все сказал, Юлианос.

— А я тебе — еще далеко не все, Новый. А теперь заткнись.

И тут Гилдан как завопила:

— Стража-а-аааа! Убиваю-ууут!

Молодец, девочка!

Я рванулся еще, на этот раз стараясь головой ударить держащего меня Юлианоса в лицо, а ногой заехать по колену.

Алверэль выкрикнул какое-то слово, я краем глаза заметил вспышку от использованного свитка, и тут хватка Хозяина разжалась, и я покатился по полу, не рассчитав, что меня отпустят так легко.

В дверь замолотил чей-то кулак, я вскочил — вампиры куда-то исчезли, остались я и Гилдан, лежащая на полу. Что он с ней сделал?

Снаружи донеслось: "Ломайте дверь!"

Я подскочил к Гилдан. Она лежала, бездыханная, неподвижная, и лишь я коснулся ее — пальцы мне обожгло холодом — то понял, что это было за заклинание. "Незримый лед".

Дверь затряслась от мощного удара снаружи. Сейчас сюда вломится стража и уничтожит вампира, убившего горожанку, как им покажется.

Еще удар. А если решат, что она мертва, и похоронят?

Еще один. И тут мне в голову пришла какая-то мысль. Оценивать ее уместность было некогда. Я бросился к столу, схватил перо и нацарапал на чистом листе: "Жива. Под заклятьем незримого льда. Помогите ей".

Дверь, судя по звукам, слетела с петель.

Я, бросив листок на ее тело, — прости, Гилдан! — телепортировался к Храму. Выглянув на площадь, увидел небольшую толпу около ее дома, услышал:

— Ну, что там?

— Тут какой-то лист, сэра! Написано, что она под каким-то заклятьем!

— Ну-ка дай мне... кто это написал?

— Не могу знать! Там никого больше нет, сэра.

"Помогите ей", — еще раз попросил я про себя. И бросился прочь.

За две ночи я добрался до Балморы, переждав день в какой-то гробнице.

Выждав за стенами города до полуночи, я задворками пробрался к дому Косадеса.