Серый дар. Немой приговор

Так вот, в подземельях я так и не смогла снова заговорить, а выводить магов из них я боялась. Боялась до ужаса! Той старой деревянной двери, открывающей проход наружу! Даже воспоминания о ней заставляли меня вздрагивать, тереть леденеющие руки друг о друга, оглядываться по сторонам... Не появилась ли она где?

Я не знала, что за ней. Не подозревала, как она оказалась тут, ведь я её не создавала. Но проверить ничего этого не могла. Просто боялась! До ужаса! До стынущей в жилах крови! До обмороков! Но почему-то я была уверена, что за ней точно обрету голос. Однако, даже это не могло заставить приблизиться меня к ней! Ведь за всё надо платить свою цену... И за голос тоже... Поэтому не подойду! Ни на шаг!

Тем более, я не показывала деревянную, покрытую старой облупленной краской дверь магам менталистам, неоднократно пытавшимся вылечить меня. Ни один из них так и не сумел сделать этого... Без меня они просто быстро тут терялись, а я их сама по этим тёмным подземельям никуда особенно не водила, ходя кругами. Они же этого даже не понимали...

Поэтому в мою школу, где мне дали начальное образования, не раз с разных концов света приезжали одарённые серой магией, пытаясь разгадать таинственную немую девочку, постоянно проводящую время в одиночестве. И им даже удалось вернуть меня в общество, но вот заставить говорить — они так и не сумели. А я... Я так и не смогла вспомнить, что же произошло такого, что вся моя жизнь до семи лет, когда я оказалась в школе, — белый лист. Ни одного воспоминания!

Или они все за той дверью...?

Ещё раз вздрогнула в приступе такого знакомого этими холодными мурашками страха, оглянулась назад и направилась к одному из многочисленных проходов, открывающихся из центральной круглой комнатки, где я и сидела. Пора обустроить место жительства сове.

И больше ни одной мысли о единственной деревянной в мире камня двери... А то она услышит... И появится призрачной дымкой... И в этот раз я уже не сбегу... Она будет преследовать, давая в последний момент мне скрыться, чтобы я почувствовала надежду! А потом схватит... И утянет... Куда?

Открываю одну из дверей. С приятным хрустом створка распахивается. А за ней ничего не видно. Чёрный туман с редкими золотистыми искрами, но вот нога минует порог, а под ней начинает формироваться тропинка, этаким маяком мелькающая впереди. Искорки с неё то вскакивают, то притягиваются, создаётся впечатление постоянного движения. Встала твёрдо двумя ногами и пожелала оказаться на задворках своего сознания, куда и попала моя гостья.

Разум совы маленьким серым комком сжался у тёмных стен. Отблески факелов придали её белой шкурке солнечных оттенков, а ярко-жёлтые глаза фонариками смотрят из густого меха. Встала прямо перед совой, чей образ постоянно менялся: от серого скопления искорок до красивых платиновых перьев и цитрусовых глаз. Словно переменчивая вода он перетекал то в ту форму, то в эту, а я смотрела на это чудо и некоторое время даже не двигалась.

Потом подхватила ментальными усилием воли сову на призрачные и бесцветные, как стекло, руки и отправилась уже через другую дверь, тут же появившуюся слева к тому месту, где планировала оставить животное, чтобы то помогало мне с управлением. Одновременно с этими действиями в той же центральной комнатке, где я до этого была, поднялась вторая проекция моего же тела. Отряхнулась, потянулась и пошла в центр анализа и настроек, дабы скорректировать некоторые мои планы и физические возможности.

Я же уже упоминала о двух потоках в сознании? Так вот, в моём внутреннем мире они становились зеркально похожими близнецами, выполняющими каждый свою функцию. Им не надо было переговариваться для этого, поддерживать связь. Они даже ни разу не встречались, кроме как в начальном пункте — центральной круглой комнате! Будто две параллельные прямые они расходились каждая по своим делам и более не встречались.

Только вот до этого дня они ни разу не поддерживали своё существование дольше определённого срока, теперь же они будут вместе месяц! Потом обновление печати и снова месяц вместе. И так девять раз. Пугающие перспективы.

Пока одна из моих проекций устраивала гнёздышко для совы, перенёсшей тяжелейших стресс, вторая отправилась к центру анализа и планирования. Снова путешествие через двери, то появляющиеся передо мной, то исчезающие. Чёрная тропа с золотистыми искорками, чей цвет, на самом деле, раньше был тоже тёмным, но из-за печати сменил оттенок, став ярко-жёлтым, словно у новой монетки.

Наконец, вот она — комната планирования. Здесь нет вообще ничего, помимо тоненькой дорожки, ведущей к небольшому островку, висящему над бездонной пропастью. Заглянешь — и не заметишь, как добровольно упадёшь в объятия тьмы. Туда, где находится моё подсознание. Почему думать и контролировать это лучше всего здесь? Над подсознанием? Просто многие люди не знают, что именно оно даёт им подсказки во множестве случаев. Предостерегает, оберегает, защищает, скрывает страхи и прочее-прочее...

В общем, лучший помощник, когда необходимо решение в трудном вопросе. Ответы из этой пропасти почему-то всегда вылетали в виде пёстрых бабочек, и если обычно они не визуализированы, то во внутреннем мире очень даже видны и наглядны. Крылатые махаоны приземляются, как всегда, на плечи и руки, передавая информацию. И вот их уже столько, что верхней части тела одной из моих проекций не видно! А они садятся и садятся, продолжая приносить варианты... Разноцветным морем облепляют моё тело и делятся сведениями.

В итоге за время безмолвного совещания с самой собой через мимолётные прикосновения крылышек я вспомнила, что меня уже в теле совы собирались подкинуть прямо перед Широм и Ллои, якобы случайно залетела в их портал и травмировалась. А поскольку молодые мужчины будут активировать артефакт ночью за пределами особняка (на нём же магическое поле, не пропускающее порталов, из-под которого нужно выйти), то моя легенда о несчастной птичке, получившей перелом крыла из-за неосторожного разрыва пространства и попавшей непонятно куда, будет идеально приведена в исполнение.

А уж потом, по заверениям старого графа, меня точно не бросят. Сначала вылечат, выходят, а потом уже выпустят. Но до этого ещё дожить надо, надеюсь успеть привязать к себе парней... Или же придётся травмировать саму себя, что сильно попахивает мазохизмом, но иначе меня попросту оставят. Такое же развитие событий невыгодно никому.

Разноцветные бабочки в мгновение ока впитались в кожу и ткань одежды на моей проекции. Та закрыла глаза, наслаждаясь. Всё же было очень приятно чувствовать на себе таких красивых созданий, а затем поглотить их энергию, словно выпить какой-то вкусный и питательный сок. Дальше вторая Ирис, но тоже я отряхнулась и легла в позе звезды на упругий материал островка, висящего посредине пропасти, ничуть меня не пугающей.

Другая же я оставила такую мягкую на ощупь сову в её бессменном месте жительства на целых девять месяцев. Та не сопротивлялась, так и не сумев справиться со стрессом и адаптироваться к изменившимся условиям окружающей среды. Но это только пока...

И всё же жаль птичку. Ведь скоро нам с ней ещё и крыло сломают, а затем на землю под ноги парням бросят. Хоть все болевые ощущения мне в основном блокируют специальным зельем, однако, это совсем не значит, что сове не перепадёт пусть и небольшой порции боли. Она должна сыграть её натурально, соответственно, надо дать почувствовать её.

Так вот, пока одна проекция отдыхала на островке, вторая вернулась в центральную круглую комнатку через хаос дверей и коридоров. Да приготовилась к скорому выпадению в реальность. Надо было начинать представление... Хватит тянуть. В конце концов, мне не за это платят!

Я вздохнула, удобно устроилась в положении лёжа на холодном полу центральной круглой комнаты, закрыла глаза и резким рывком выдернула себя из внутреннего мира, обрывая все связи с ним, кроме одной самой крепкой, по которой сюда и попадаю, и второй, тянущейся к сове. Мы с ней теперь неразлучны.

Когда мною строились предположения о том, каково это — быть совой, то я точно ни на шаг не приблизилась к истине. Во-первых, моментально взбунтовало моё сознание! Я чувствовала тело чем-то чужеродным, чем-то совсем противным и ненужным, отчего необходимо избавиться. Оно же отвергало меня, однозначно выразив своё мнение по поводу содержанки. В общем, второй моей проекции пришлось выпустить сову на передний план, оставив ей главную роль в данном спектакле.

Тем не менее, те сглаженные ощущения, что до меня доходили, передавали всё неприятие организмом моего разума! Будто слизняк ползает по обнажённой коже — такое же чувство у него, но только в голове. Конечно, сравнение с насекомым не слишком лестно, но с материальной частью совы нам придётся договориться, иначе девять месяцев вместе мы не протянем.

Надеюсь, инстинкт самосохранения окажется сильнее неприятия тела. Да и моя брезгливость по отношению к совиному организму немного сгладится под напором текучего и непостоянного времени.

А пока приходилось мириться с существованием друг друга и не предпринимать никаких действий. Я так вообще почти самоустранилась! Отдала управление сове, продолжая ту контролировать и направлять. Та сопротивлялась, но не долго. Всё же воля и разум человека не сравнится с животным, и в нашей паре я всегда буду главной. К тому же ментальные способности на моей стороне...

Итак, мы с животным лежали на удобной подушечке в кабинете старого графа. Пока был вечер, крыло ещё сломать не успели, а братья-наследники находились в замке. Однако, невольно борьба с телом отняла чересчур много сил, и я вместо того, чтобы дождаться графа, явно недавно и ненадолго вышедшего, попросту уснула.

Ресурсы организма восстанавливались, сова адаптировалась, одна моя проекция думала, вторая настраивала связь с сознанием птицы для лучшего контроля. Дел было много, и сон пришёлся очень уж кстати.

Когда я более или менее разобралась с организмом совы, то выходила следующая картина: сопротивление моему вторжению не пропало, но существенно снизилось, и теперь вместо сворачивающего все внутренности ощущения по коже бегали всего лишь мурашки, ещё мне удалось немного угомонить сознание птички... По крайней мере, стресс у неё прошёл.

Пора приходить в себя, а то время до заката утекает сухим песком сквозь пальцы, оставляя после себя лишь едва различимый запах спешки. С глухим уханьем моё тело приняло горизонтальное положение, огляделось, как-то неуверенно, словно в первый раз, поднялось на лапы, встряхнулось... Тут вторая проекция решила усилить контроль, и птица тут же упала обратно!

Я моментально ослабила нашу с совой связь, похожую на толстый канат, собранный из мельчайших золотистых ниточек, и птичка снова встала... Ещё более неуверенно, чем раньше. Причём, чувства к нам во внутренний мир транслировались смягчено и приглушённо, будто проходя через небольшой слой ваты. И все неприятные, а во многом даже болезненные ощущения восстановления связей с телом доставались сознанию совы.

Резкие звуки, издаваемые несчастной птичкой, заставляли морщиться и жалеть ту, но вскоре пернатое создание уже крепко стояло на лапках, и нельзя было даже подумать, что ещё пару секунд назад её шатало, как пьяного мужика в грязной и вонючей подворотне.

Следующим этапом оказалась чистка перьев. И я впервые порадовалась, что управление взяла на себя птица. Вот такие абсолютно рефлекторные движения у меня бы точно не получились даже после упорных тренировок, не то, что сейчас!

Но надо немного описать то, как я воспринимала реальность, не имея доступа к органам чувств. Заранее настроив наш канат-связь с совой на прямую трансляцию всех её ощущений, я привязала их к определённым явлениям во внутреннем мире. То есть видеть я могла всё, что было видно сове, но в обработке для человека, производимой моим мозгом. Ведь животные и люди видят разное... Но это только у первой проекции было зрение, вкус и слух, а вот у второй проявились запахи и осязание. Все оказались напряжены и вовлечены в процесс познания мира.

Но всё равно абсолютно каждое из чувств было мне неприятно. Чужое тело не давало нужного моему разуму, а поступавшие сигналы от него хоть и расшифровывались, становясь понятными для людей, но были очень уж гадкими, мерзкими... Даже противными.

Хлопок двери в кабинете вырвал погружённую в свои проблемы меня из некого транса. Заставила птичку обернуться, чуть надавив на нервные окончания и дёрнув трос, нас связывающий, словно мост два противоположных берега реки. Голова совы теперь смотрела прямо на старого графа. Тот же внимательно оглядывал меня, будто пытаясь отыскать в клубке перьев знакомые черты. Безрезультатно.

Тогда он с подозрением спросил, сузив глаза до размера щёлочек и упрямо сложив руки на груди:

— Ирис, это ты? Кивни, если да.

Снова дёргаю сову, вовсе не собирающуюся подчиняться. Но кивок всё же получается отчётливым. И он даёт понять, что да, ритуал удался. Печати работают, как часы, а я вполне освоилась в данном организме — временном сосуде для моего разума. Есть, конечно, проблемы, но я не могу дать знать о них графу. Всё же общение через птицу затруднительно.

На морщинистом лице аристократа проступает малая порция облегчения, будто вода, всплывшая в стакане из-под более тяжёлого масла, через час после их тщательного смешивания. И поза его как-то вся сразу расслабляется. И вот он уже стоит без прежнего напряжения.

— Тогда слушай, — он стремительно подошёл к креслу и опустился в него прямо напротив меня, — твоё тело погружено в стазис. Операция была успешной, теперь около года на него ничто не будет влиять. Сейчас ровно шесть часов вечера. То есть парни отправляются спустя два часа. За это время мы должны сломать тебе крыло. Уж извини, но иллюзии в данном случае не помогут, всё же Шир и Ллои — маги. Поэтому ломать придётся по-настоящему. Затем действуем по плану. И ещё связь будем осуществлять через одного человека. Но он сам проявит себя в той академии, куда ты с ребятами направишься. Не ищи его. Его имени тебе пока тоже знать не надо. Понятно?

Снова кивок через силу, так как сова продолжает сопротивляться моему самоуправству.

Внимательно осмотрев тело совы, старый граф тяжело вздохнул и присел прямо напротив глаз птицы. У нас установился зрительный контакт, стало понятно, что сейчас пойдёт самая важная порция информации, будто раскалённое добела ядро, до которого мы, наконец, добрались, преодолев пласты земли.

— Запомни, Ирис, при любой неприятности и при любом отхождении от первоначального плана ты извещаешь меня. При любом, даже самом слабом, ранении у мальчишек — извещаешь меня. При любом подозрении — извещаешь меня. Короче, при любой внештатной ситуации — ты извещаешь меня. Помимо этого, ты должна знать, что в составе печати, нанесённой на ваши с совой тела, была одна из моих последних разработок... То есть сейчас регенерация этого организма превышает норму раз в пять. И это много. Очень много. И именно поэтому тебе будут ломать крыло, но обойдётся без негативных последствий.