Warhammer Fb - Малус Темный Клинок I: Проклятие Демона

Малус знал путь так же хорошо, а может и лучше, чем Дэльвар. Высокородный протиснулся мимо слабо запротестовавшего приближенного, затем свернул направо и двинулся вверх по винтовой лестнице. Чем выше он поднимался, тем с каждым шагом все острее ощущал легкое касание незримых сил, на лице и покрытых кровью руках. Они скользили внутрь него вместе с дыханием, касаясь его сердца ледяными пальцами. Он не стал зацикливаться на предупреждении Дэльвара, но знал, что это не пустая бравада. Нагайра не любила незванных гостей.

Ступени привели его в небольшое помещение. В стенах были проделаны незколько узких бойниц, сквозь которые завывал ледяной ветер. По бокам высоких дубовых дверей стояли два стража, в сверкающем металле, и толстых одеждах, сверкающих от инея. Он холодно смотрели на него из-за золотых масок-кэдлинов, выполненных в виде оскаленных морд мантикоры. Руки в перчатках покоились на рукоятях обнаженных больших мечей, но они не сделали ни малейшей попытки помешать ему, когда Малус вихрем ворвался в святилище Нагайры.

По закону Короля-Чародея, магия была запрещена большинству друкхи, за исключением группы женщин, посвятивших ему свои жизни и живших ковенами в городах и цитаделях Наггарота. Темные Невесты Малекита, хотя их чаще называли просто ведьмами, служили локальным лордам-правителям, но не отчитывались ни перед кем, кроме самого Короля-Чародея. Прочие друкхи, особенно мужчины, попадавшиеся за практикой запретных искусств, заковывались в раскаленные цепи и доставлялись в цитадель Короля-Чародея в Наггаронде, и никогда не возвращались оттуда.

Конечно, на деле, существовали исключения. Различные мелкие колдуны-проклинатели и скрытные теневые маги брали деньги с низкородных в обмен на свои скудные услуги. Жрицы и кровавые ведьмы храма Кхайне, и священнослужители храма Слаанеш сохраняли колдовские традиции, которые были стары, когда Наггарит был еще юн, и это право не стал оспаривать даже Малекит. А еще был Балнет Бэйл, самопровозглашенный король-чародей Наггора, поощрявший изыскания своей сестры Элдир, и покрывавший их, надеясь поживиться с их плодов. Вместо этого он получил весьма кровавое неудовольствие Малекита, в виде Волкара Лурхана и армии Хаг Грэфа, которые разгромили армию Наггора, и сделали Бэйла и его подданных вассалами Хага.

Таким же порядком, ни для кого не было секретом что Нагайра, вторая дочь страшного Лурхана, изучает темные искусства. Она не обяательно была практиком, но она исследовала пути древних и законы волшебства для своих личных нужд. Никто никогда не видел ее творящей заклинание или подчиняющей своей воле духа, так же как не было тех, кто назвал бы себя жертвой ее чар. Она балансировала на грани, окунаясь в тайны темных искусств, но не настолько, чтобы они стали причиной ее гибели.

Что и говорить, Малус ожидал, что святилище Нагайры будет заполнено магическими фолиантами, свитками, пузырьками зелий, идолами и артефактами, за каждый из которых любой маг будет готов продать свою исковерканную душу. А еще, как заметил высокородный с благодарностью, тут было тепло. В центре комнаты помещался маленький круглый очаг, дающий языки зеленого и голубого шипящего огня, превращавшие стены в контрастное полотно танцующих теней. Искривленное, покрытое чешуей создание с кожистыми крыльями при эго появлении метнулось в тени, и угрожающе зашипело сзади, от подвешенных книжных полок.

Насколько Малус знал, он был единственным членом семьи, которого Нагайра допускала в эту комнату.

Его сводная сестра, сидевшая на низком диване у огня, подняла взгляд. Возле дивана был установлен маленький стол, на котором расположился огромный запыленный фолиант, небольшой пюпитр, и замысловатый треножник из меди, поддерживавший половину головы человека. Череп был срезан по уровню линии носа, и жутковатый трофей покоился на треножнике, смотря в потолок открытым зевом мозговой камеры.

Нагайра закатала левый рукав своей шерстяной мантии, выставив напоказ гладкое бледное предплечье, теперь покрытое затейливой татуировкой из сплетенных петель и спиралей, идущих от кончиков пальцев до локтя. Под взглядом Малуса, она взяла изящную кисточку с бронзовой рукоятью, и осторожно погрузила в чашу из черепа. Она бросила на Малуса короткий взгляд. Он не поручился бы, был ли это трюк освещения, но ее глаза были яркими, и чисто-голубыми. Нагайра многозначительно посмотрела на руки брата, — Тоже решил сделать себе татуаж? — поинтересовалась она, подправляя кистью одну из линий на руке, — Если так, то мое творчество выглядит куда как симпатичнее.

— Я закоченел, ожидая на мосту, вот и решил отогреть руки сердцем Дэльвара, — огрызнулся Малус.

— Лжец, — улыбнулась она. — Кровь этого типа холоднее Моря Стужи. С чего еще мне было принимать его в свою челядь?

Закончив, она облизала кончик кисти изящным розовым язычком и убрала инструмент в оббитую войлоком коробочку. Не скрывая восхищения своей работой, она грациозно вытянулась на диване.

— Ты меня разочаровал, Малус, — легкомысленно сообщила она, — Удрал в свое маленькое путешествие, не предупредив меня. Когда тебя не было, этот червяк Уриаль, попытался опробовать на мне свое очарование, как будто это могло заставить Ясмир ревновать. Мне месяцами пришлось отражать его отвратительные домогательства.

Упоминая имя брата, Нагайра помрачнела. Линии на ее руке стали резче, а затем сдвинулись, как перекатывающиеся змеиные кольца. Малус не мог отвести от них взгляда, хотя это зрелище заставляло его сердце стучать как молот, а внутренности сводило холодными спазмами.

— Я ... я уверен, что ты каждый раз его разочаровывала, — он запнулся, и стиснул зубы, не желая выказывать слабость.

-Я говорила ему, что мое сердце принадлежит другому, — ответила она, ровным и холодным, как полированая сталь, тоном, — Думаю, он очень на меня разозлился. Это искалеченное ничтожество, явно имело на меня большие планы, — Нагайра опустила руку и посмотрела на Малуса, — Но ты-то, хоть для приличия, мог бы изобразить ревность.

С усилием, Малус пересек комнату и опустился на диван рядом с ней, — Мне пришлось тайно уехать, дорогая сетрица. Ты, Бруглир и остальные не оставили мне выбора. Уверен, что ты не ожидала, что я буду сидеть в своей башне и спокойно ждать, когда какой-нибудь аристократ проткнет меня ножом?

Нагайра вздохнула, — Закон волчьей стаи, Малус. Самый сильный волчонок получает больше всех молока, и всего остального. Бруглир забирает самый большой кусок, а нам приходится драться за все остальное. Того, что мне достается, достаточно для жизни, и я уверена, что Уриаль получает не меньше, — она пожала плечами, но в ее холодных глазах светился замысел, — К несчастью, храм заботится о своих, даже таких калеках, как он. Если ищещь виновного, то вини его, за то, что он занял причитающееся тебе место.

Малус изучал сестру, обдумывая свой следующий шаг. Под ее сдержанностью, он чуял жадное любопытство. Чего он не знал, так это того, наколько она на него зла. Если она была слишком разозлена его выходкой, то он вполне может из ее святилища живым не выйти, — Если это так, — заметил он, — То, дорогой уродец Уриаль задолжал мне больше, чем только мою долю в семейном золоте.

— О, даже так? — Нагайра выгнула тонкую бровь. Ее глаза потемнели до грозового серого. В их глубинах клубились линии и спирали.

— Знаешь Фэрлана? Того заложника из Наггора? Трусливую мелкую шкуру, набитую непомерным чувством собственной значимости?

— Я слышала, что это недостаток всех наггоритов, знаешь ли. Похоже, это слабость их рода, — ее улыбка сочилась сладким ядом.

Малус не обратил внимания на комментарий, — Этим вечером, я и Фэрлан долго и энергично обсуждали кое-что, — сказал он, — И он узнал все прелести, которые ему сулил альянс со мной.

— Альянс? Против кого?

— Какая разница? Хотя, он очень этого желал. Даже послал письмо особым курьером, чтобы оно встретило меня в Клар Каронде.

— Нагайра замерла, — Клар Каронд? Но как?

— Как он узнал, что я не собираюсь останавливаться в башне рабов? А как он мог? Ни один всадник не мог добраться до Каронд Кара быстрее моего корабля. Так что, остается лишь ...

— ...Магия. — закончила она.

— Точно, — согласился Малус, — И эта же самая магия позволила кому-то устроить маленькую, но умелую засаду на меня, на Дороге Работорговцев, — А сейчас я узнаю, что моя любимая сестра воспользовалась моим именем, чтобы позлить единственного не входящего в ковен чародея, — его рука метнулась вперед, и сомкнулась на белом горле Нагайры, — Кажется, это мне стоит выражать разочарование.

Дыхание Нагайры застряло в горле под его жесткой, беспощадной хваткой, а затем она улыбнулась и засмеялась. Звук был богатый, насыщенный, полный насмешки, и крайне соблазнительный.

— Умный, умный младший братец, — просипела она, — А зачем бы Уриаль Отверженный развлекал такое отребье, как Фэрлан?

— Несомненно, маленькая гадина вволю поползала на брюхе, чтобы получить аудиенцию, — сказал Малус, — Как и с каждым из вас, впрочем. Я уверен, что Уриаль встретился с ним, чтобы узнать, не разузнали он что-нибудь интересное о тебе и остальных, — высокородный усилил хватку, ощущая теплый пульс на горле сводной сестры, — Похоже, Фэрлану дали понять, что Уриаль завладел какой-то магической реликвией, источником ужасной мощи.

— Реликвия? Где Фэрлан мог такое услышать?

Малус притянул Нагайру ближе, и его тонкие губы были лишь в считанных дюймах от ее, — От тебя, милая сестра. Вначале я и сам не поверил, но Фэрлан пошел через большую боль, чтобы меня убедить.

Несколько мгновений она хранила молчание. Ее дыхание на его коже было теплым и благоухающим. Затем, она улыбнулась, — Сознаюсь. Я надеялась, что Уриаль съест сердце маленького поганца, и тогда даже храм бы его не спас. Драко поведергал бы ему все жилы по одной, а я наслаждалась бы каждым мгновением этого зрелища, — она остановилась, — Жаль, что Отверженный урод, а не дурак.

— Да, конечно, — губы Малуса коснулись ее щеки. У нее перехватило дыхание, и на миг его разум заполнили черви, извивающиеся, скручивающиеся темные формы, скользящие сквозь его мозг, оставляя тоннели заполненные тенями. Он поежился, и откинулся на диван, убрав руку, словно обжегшись. Нагайра смотрела на него бездонными черными глазами.

— Так это правда? — спросил Малус, — Уриаль обладает реликвией?

Нагайра улыбнулась. Она тоже подалась назад, увеличивая дистанцию между ними. Она задумчиво провела разрисованным пальцем по нижней губе, — Я склонна верить этому все больше, — ответила она, — Мои шпионы донесли, что Уриаль искал ее довольно долго, и заплатил за нее дорогую цену, организовав несколько неудачных экспедиций. А почему ты спрашиваешь?

Малус глубоко вздохнул, — Потому что я хочу власти, а вокруг одни враги. Если реликвия полезна ему, то почему бы ей не послужить мне?

— Уриаль — чародей, а ты нет.

— Большая сила всегда ощущается, сестричка. Чародей или нет, я подчиню ее своей воле.

Нагайра захохотала, и тени на стенах, казалось, затанцевали в такт этому звуку, — Малус Темный Клинок, ты дурак, — наконец сказала она, — Но, я признаю, что дураку может повезти там, где все прочие потерпят неудачу.

— Так что это за реликвия?

— Фактически, это не сам источник силы ... по крайней мере, не в том виде в котором ты привык его понимать. Это лишь ключ, по легенде, открывающий вход в древний храм посреди Пустошей Хаоса. Сила находится в храме.

— Что это за сила?

Нагайра покачала головой. — Никто не может сказать с уверенностью. Она была связана и заперта еще в те дни, когда Малекит сражался на стороне этого дурака Аэнариона в Первой войне с Хаосом, тысячи и тысячи лет назад, — сказала она, — Возможно сам храм давно разрушен, или лежит на дне кипящего кислотного моря.

Внутри Малуса что-то загорелось, словно в сухой трут попала искра, — Но если добраться до храма, магия ключа сработает, не так ли?

Женщина-друкхи одобрительно улыбнулась, — Само собой. Ты сообразительней, чем я думала, братишка.

— Значит, сокровище храма вполне достижимо, — подвел итог Малус, — И оно вполне может достаться мне, если я смогу украсть ключ у Уриаля, и обшарить это местечко сам.

— Хочешь сцепиться с Отверженным в его логове? Твоя дурость граничит с самоубийством.

— Уриаль проводит в башне не все время. На деле, у храма есть свои обязанности в течение Ханиль Кхара. Он должен бывать в городе одну ночь раз в несколько суток, так?

— Верно, — согласилась Нагайра, — Но остаются его слуги, стража и, что важнее, паутина чар и ловушек.

Малус наклонился вперед, и провел пальцем по ямке у основания ее горла, — Уверен, что ты сможешь проскользнуть мимо этих чар.

Нагайра хихикнула, — А с чего бы мне тебе помогать?

— Насолить Уриалю. А еще, разделить со мной добычу, когда я вернусь из Пустошей.

Она улыбнулась, — Тогда, конечно.

— Сможешь провести меня, и небольшую группу моих людей в его башню?

Глаза Нагайры блуждали по книжным полкам и столам в комнате, словно проводя мысленную опись.

— Я смогу провести в башню небольшую группу, — сказала она после короткого раздумья, — Но и я пойду с вами. Думаю, некоторые из ловушек могут потребовать большего, чем защитный амулет.

Малус подумал, что это слишком. Ему не нравилась идея, но другого выбора у него не было. По крайней мере, ее присутствие гарантировало, что она приложит все силы, чтобы они выбрались оттуда живыми, — Хорошо.

— И мы разделим всю силу, которую ты принесешь из Пустошей?

— Конечно, — ложь гладко скатилась с его языка.

Его сводная сестра расплылась в улыбке, свободно располагаясь на диване, — Тогда останься со мной подольше братец, — сказала она, — Мы так давно не виделись, и нам надо многое наверстать.

ГЛАВА 5: СТРАТАГЕМЫ.

Ледяной воды растекающейся по коже было достаточно, чтобы у Малуса перехватило дыхание, пока он оттирал кровь с рук и груди, но этого не хватило, чтобы изгнать ощущение червей, скользящих в его теле. Он боролся с мерзким ощущением во рту и на языке, от которого перехватывало горло.

— Не нравится мне это, — зявил Сайлар Кровошип, — Это безрассудство, — высокий друкхи стоял рядом со своим лордом, и его лицо было мрачнее обычного, — Как знать, можно ли ей верить?

Неспособный больше терпеть, Малус окунулся с головой в ледяную, окрашенную розовым воду. Леденящий холод изгнал остатки ощущений от действий его сестры, хотя и на миг. Он вынырнул, хватая ртом воздух, встревоженный, но вновь хозяин себе, — Ей нельзя верить, — сказал он, вытирая лицо полотенцем, поданным Сайларом, — Но сейчас у нее и у меня есть общий интерес — стащить драгоценную реликвию Уриаля и разделить силу, которой она обладает. На Нагайру можно рассчитывать, что она будет защищать свои интересы, и больше ничего.

После утреннего покушения и неожиданной встречи с сестрой, в спальне высокородного было людно. Кроме Сайлара, здесь были Льюнара и Арлетт Ванн, слонявшиеся по маленькой скудно-освещенной комнатке, весьма недовольные ночными событиями. Женщина друкхи стояла у одного из узких окон спальни, смотря как ночное небо меняет цвет с эбенового на черный, и серый.