Warhammer Fb - Малус Темный Клинок I: Проклятие Демона

ДЭН АБНЭТТ и МАЙКЛ ЛИ

WARHAMMER FB: ПРОКЛЯТИЕ ДЕМОНА

(Малус Темный Клинок — 01)

Аннотация:

Наггарот — суровая земля и населяют ее отнюдь не самые добрые и миролюбивые существа — друкхии, или темные эльфы.

Молодой аристократ-друкхи Малус, прозванный Темным Клинком, возвращается из рейдерского похода, в который он отправился с целью захватить рабов и добыть сокровища, чтобы поправить свое шаткое материальное положение и избавиться от клейма вечного неудачника, прочно закрепившегося за ним среди сородичей.

Эта попытка имеет все шансы стать для Малуса последней, если он не преподнесет правителю-драко достойных ежегодных даров, ведь слабым и неудачникам среди друкхи места нет.

Бастард Малус всю свою жизнь старался заслужить одобрение своего грозного отца. Проливать кровь он умел, добывать золото тоже получалось... а вот с интригами у молодого эльфа вечно что-то неладилось. Что поделать, если "доброжелателей" у него было немало?

... Но если бы молодой друкхи только знал, как далеко во тьму его на этот раз заведет жажда крови, признания и наживы...

* * *

Кровавое время, темное время, эпоха демонов и колдовства. Век битв и смерти, сумерки мира. Но, кроме огня, пожаров и ярости, это еще и час могучих героев, легендарных свершений и великой отваги.

В самом сердце Старого Света широко раскинулась Империя, крупнейшее и самое могущественное из человеческих государств. Это земля высоких гор, стремительных рек, густых лесов и больших городов, славящаяся своими инженерами, колдунами, коммерсантами и солдатами. Император Карл-Франц, потомок Зигмара, святого основателя государства, и нынешний обладатель его волшебного молота, правит ей со своего трона в Альтдорфе.

Наступают неспокойные времена. По всем уголкам Старого Мира, от рыцарских крепостей Бретоннии до скованного льдами далекого северного Кислева, прокатились отзвуки близящейся войны. Племена орков собираются на возвышенностях гор Края Мира, готовя новое вторжение. К Принцам Пограничья, в дикие южные страны, стекаются бандиты и ренегаты. Ходят слухи о крысолюдах-скэвенах, появляющихся из коллекторов, и заполоняющих страну. А, со стороны северных пустошей постоянно нависает угроза Хаоса, демонов, и искаженных силами Темных Богов зверолюдей.

Время последней битвы все ближе, и Империя как никогда ранее нуждается в своих героях.

ГЛАВА 1:МОНЕТА И КРОВЬ

Зимняя буря преследовала несущийся по Морю Злобы "Клинок Тени" по пятам, и его широкие, в рост человека, паруса цвета индиго были надуты до предела, а хищно очерченный корпус с шипением резал поверхность сланцево-серых вод. Его экипаж из друкхи хорошо знал свое дело, стремительными тенями скользя по качающейся палубе по сигналам капитанского свистка.

Все они были закутаны тяжелые одежды и кхейтаны из толстой кожи, защищавшие от ледяного ветра, а их темные глаза сверкали осколками черного оникса из складок темных шерстяных шарфов. Шторм наступал им на пятки, а трюм был забит под завязку закованным в цепи грузом, но, впереди, всего в нескольких милях пути вдоль скалистого южного побережья лежало устье реки, ведущее к Клар Каронду. Ветер завыл голодным зверем, жутковато оттеняя приглушенные вопли, несущиеся из трюма, и моряки тихо и замогильно засмеялись, вспомнив события прошедшей ночи.

Малус Темный Клинок стоял на носу корсарского судна, одной рукой в перчатке держась за поручень, и смотрел на вырастающие впереди острые башни морских ворот. Плотный плащ из кожи науглира окутывал его узкие плечи, а пряди черных волос, выбившиеся из-под широкого капюшона, танцевали и колыхались на ветру. Мороз кусал кожу его лица, заставляя крепко стискивать зубы. Эльфийский аристократ снял с ремня аккуратный сверток, и прижал к губам, вдыхая его пьянящий аромат. Он благоухал кровью и солью, обостряя его чувства.

Запах победы, подумал он, и холодная улыбка изогнула его губы.

Весь этот рейд был сплошной авантюрой, и на каждом шагу он испытывал свою удачу. С единственным маленьким судном, и таким же малочисленным экипажем, с поздним и трудным стартом, простого успеха было бы недостаточно. Коротким триумфом не произвести впечатления на его ненадежных союзников в Хаг Грэфе. Поэтому, они все еще двигались вдоль западного побережья Бретоннии, когда их товарищи уже несколько недель как легли на обратный курс.

Капитан беспрерывно жаловался на плохую погоду и проклятую Морскую Стражу Ультуана, пока Малус не приставил к его глотке нож, и не пригрозил, что возьмет командование "Клинком Тени" в свои руки.

Казалось, что все потеряно, когда у берегов Коронны их настигла буря, и шесть моряков сгинули в черных волнах во время сражения с ветром и морем за то, чтобы корсар не разбило вдребезги о скалы. Но к рассвету, удача вновь повернулась к ним лицом: прибрежные патрули Бретоннии потрепало куда больше, выбросив на скалы, или унеся дальше, к вольному городу Мариенбургу.

Пользуясь этим кратким успехом, рейдеры разорили три деревни на побережье и четыре дня предавались резне и грабежу в форте Монбланк, прежде чем повернуть обратно в море с трюмом полным рабов и двумя сундуками золота и серебра.

Он должен проследить, чтобы его покровители были хорошо вознаграждены за свои услуги; они рисковали, ссудив ему средства и припасы необходимые для этого путешествия, рискуя навлечь на себя гнев его семейства.

Он находился в безвыходном положении так долго, что едва мог сопротивляться искусу позволить этим деньгам потечь сквозь его пальцы потоком пролитой крови, тайных убийств, палачей и вовалок, чтобы отомстить своим братьям и сестрам. Часть его страстно желала этой оргии мести, пыток и смертей, и агоний, более жестоких, чем смерть. Жажда была острой, как сталь на языке, и по его спине пробежали мурашки.

Тьма ожидает, братья и сестры, думал он, и в его глазах тлела угроза, Вы держали меня впроголодь слишком долго.

Темная палуба тихо скрипнула и накренилась на правый борт, когда корсар взял курс на узкое речное устье, ведущее к Городу Кораблей. По мере приближения, Малус разглядел высокие цитадели морских ворот, поднимающихся на обоих берегах; и натянутую между ними тяжелую железную цепь у самой поверхности быстротекущей воды. Стены башен и скалистое побережье покрывала колышущаяся и извивающаяся на ветру пелена холодного тумана.

Моряк в вороньем гнезде корсара поднес к губам охотничий рог, и его жутковатый звук эхом разнесся над водой. Ответа не было, но Малус кожей чувствовал покалывание, рассматривая тонкие шпили цитаделей, и знал, насколько хищные взгляды он привлекает оттуда.

Уши аристократа уловили изменение в шипящем звуке движения корсара, словно из-под киля донесся тихий звук, вроде хора жалующихся духов. Он перегнулся через поручень, и его острые глаза поймали стройные, темные силуэты быстро двигающиеся под поверхностью воды. Быстрее, чем глаз мог бы уловить, они появлялись и исчезали из виду, то пропадая в ледяных глубинах, безмолвно, как призраки, то появляясь вновь. Пока он присматривался, одна из фигур перевернулась на спину и уставилась на него широко раскрытыми миндалевидными глазами.

Малус разглядел проблеск бледной, почти светящейся кожи, гладкий живот и округлые маленькие груди. Жутковатое в своем сходстве с друкхи лицо пробило поверхность почти без ряби, и капли воды засверкали на острых скулах, и голубоватых губах. "Ааааааххх", выдохнуло оно тонкий колеблющийся звук, и снова погрузилось в глубину, а гибкое тело окружили вьющиеся пряди синих волос.

— Поймать вам эту рыбку, милорд?

Высокородный обернулся к четырем закутанным в плащи фигурам, стоящим от него на расстоянии удара меча — допустимый хитуан для лейтенантов и приближенных. Высоко над их бедрами торчали рукояти парных мечей, носимых высокородными, сверкая серебром в тусклом свете дня на фоне их кхейтанов, черных, серых или цвета индиго. Все друкхи, кроме одной, накинули капюшоны, укрываясь от порывов ледяного ветра.

Она была выше своих спутников, а ее длинные черные волосы разбегались на потоки тонких прядей, и снова собирались в корсарский хвост. Красивые белые шрамы пересекали овал ее лица, проходя от высоких скул до тонкого подбородка, а кончик правого уха был отсечен в давней битве.

Три кровоточащих пореза, полученных во время ночных забав, сбегали по ее длинной, белой шее, исчезая под блестящим серебристым изгибом стального хадрилькара, украшенного изображением науглира, символом дома Малуса. В оценивающем взгляде Льюнары Итиль, всегда был виден проблеск насмешки, как и теперь, когда она поинтересовалась, — Вы предпочтете ее на тарелке, на дыбу или в постель?

— И что же мне выбрать?

Приближенные расхохотались, словно в могиле крошились старые кости. Закутанный в плащ высокородный друкхи, с резкими чертами лица и обритой налысо, за исключением корсарского хвоста на макушке, головой, выгнул тонкую бровь, — Неужели, мой лорд, теперь предпочитает животных? — прошипел он, заслужив несколько холодных смешков от своих спутников.

Женщина-друкхи саркастически посмотрела на компаньона, — Ты только послушай Дольтаика! В его голосе слышна ревность .... Или, это была надежда?

Дольтаик зарычал, и нанес женщине удар тыльной стороной перчатки, который высокая воительница без труда отклонила.

Малус со злобной радостью захохотал. Годы безделья довели дух его маленького отряда до той точки, что он уже начал гадать, кто из них попытается прирезать его первым. Сезон крови и грабежа все изменил, на время умерив их аппетиты, и дав шансы на большее, — Арлетт Ванн, как там поживает наш груз?

— Неплохо, мой лорд, — ответил третий приближенный, чей свистящий шепот был едва слышен за воем ветра. Голова этого друкхи была лысой как яйцо, а его лицо и шея исхудали, словно мужчина перенес тяжелый приступ лихорадки, оставивший от него жгуты мускулов, да кости. Его глаза были бледно желтыми, как у волка, — Есть определенная доля павших, но не больше чем ожидалось. Достаточно, чтобы занять корабельного кока, и обеспечить выживших мясом по пути в Хаг.

Четвертый приближенный сбросил капюшон и сплюнул через борт струйку зеленого сока. Он являл собой образец аристократа-друкхи, с тонкими чертами, гривой блестящих черных волос и лицом, которое дышало беспощадностью даже в покое. Как и Малус, он носил плащ из кожи науглира, а его кхейтан был из дорогой кожи дворфа, крепкой и мягкой. Стальной хадрилькар на его шее выглядел тускло и безвкусно, на фоне искусно сшитого одеяния аристократа.

— Это бесполезная трата денег, — сказал Ванир, и его богатый и мелодичный голос разнился со звучащей в нем суровостью, — Если мы остановимся в Клар Каронде, то твои покровители получат возмещение своих вложений сразу, и даже более, — говорил он, показывая белые зубы, подпиленные по последней моде, — Лорды-работортовцы будут недовольны нарушением обычая.

— До Ханиль Кара всего два дня. Я не хочу терять время, споря о ценах с торговцами, или ублажая мастеров плетей в Башне Рабов, — прошипел Малус, — Я намерен предстать перед Двором Шипов в Хаге, в присутствии моего отца и прославленных родственников, — продолжил он, ядовито цедя слова, — И порадовать драко достойным его даром, — "А заодно показать двору, что в итоге, я сила, с которой придется считаться", подумал он, — Мы направимся в Хаг Грэф как только груз будет готов к переходу.

Дольтаик замер, — Но как быть с бурей? Переход в Хаг Грэф сквозь зубы зимнего шторма будет суровым испытанием...

— Мы пройдем через снег, лед и даже Внешнюю Тьму, если придется! — фыркнул Малус, — Через два дня я буду в Городе Теней, или вы все ответите мне за это.

Приближенные заворчали, принимая распоряжение. Ванир изучал Малуса сузившимися глазами, — А что будет после того, как ты получишь свой грандиозный выход в свет, и преподнесешь драко дары? Снова кровавые купания и азартные игры?

Дольтаик по-волчьи оскалился, — После четырех месяцев болтания в море, я просто жажду этого, и не собираюсь себе отказывать.

— Некоторое время я буду себе потворствовать, — осторожно ответил Малус, — В конце концов, у меня есть определенная репутация, которую надо поддерживать. А вот после, я найду моей удачливости лучшее применение. Мне многое надо сделать.

Они были достаточно близко, чтобы слышать грохот волн, разбивающихся о прибойную полосу. Башни морских врат возвышались над палубой "Клинка Теней", на мили вверх и вдоль хищно очерченного корпуса корсарского судна. Порывом ветра с кормы принесло звуки потасовки. Малус обернулся и увидел, как трое воинов-друкхи борются с мускулистым рабом-человеком. На глазах высокородного, раб ударил одного из пленителей лбом в лицо. Вслед за хрустом хряща, из носа воина хлынула кровь. Друкхи отступил на полшага, швыргнул носом и поднял молоток на короткой рукояти.

— Нет! — выкрикнул Малус приказ, и его резкий голос легко перекрыл вопли ветра, — Помните о моей клятве!

Воин друкхи, по лицу которого текла кровь, а зубы были оскалены, встретился с высокородным взглядом, и опустил оружие. Малус сделал знак стражам, — Тащите его сюда.

Раб напрягал все тело, пытаясь вырваться из захватов. Друкхи с молотом, толкнул человека, сбив его с ног, а двое других воинов двинулись вперед, волоча того по палубе. Четверо приближенных Малуса отступили, пропуская их, и разглядывая раба с холодным интересом хищников.

Воины поставили человека на колени, но даже теперь его макушка доставала Малусу до плеча. Под рваным и грязным одеянием, он был крепко сложен, широкоплеч, с мускулистыми руками. На нем были темные шерстяные брюки, и поношенная обувь, а его руки покрывали струпья и они посинели от холода. Мужчина был довольно молод, возможно, он был йоменом или бретоннским сквайром, и на его лице были боевые шрамы. Он вперил в Малуса ненавидящий взгляд и принялся что-то говорить на своем рычащем наречии. Высокородный презрительно глянул на него, и кивнул двум бойцам, — Снимите с него цепи, — велел он, и повернулся к Арлету Ванну, — Заткни это животное.

Стремительный как гадюка приближенный скользнул по палубе, и скрюченной, словно коготь, рукой ударил раба в участок, где шея встречалась с плечом. По-стальному крепкий удар попал в нервный узел, и эмоциональные слова раба пропали в шипении, а все его тело свело в агонии. С мягким звяканьем металла, двое воинов-друкхи отступили, унося с собой кандалы.

Малус улыбнулся, — Отлично. А теперь переводи ему, о чем я говорю, — он стоял перед рабом, заглядывая в его заполненные болью глаза, — Ты Мэттью?

Арлетт Ванн начал переводить, почти шепча на бретоннском с сильным акцентом в ухо человека. Рыкнув от боли, тот кивнул.

— Хорошо. Я хочу, рассказать тебе забавную историю Мэттью. Вчера, стоя у входа в трюм, я сказал, что, проявляя милосердие, отпущу одного из вас невредимым, до того, как мы прибудем в Наггарот. Помнишь?

Во взгляде раба вспыхнул целый букет эмоций: смесь из надежды, страха и печали. Он снова кивнул.

— Превосходно. Я велел вам выбрать самим, и в итоге, вы выбрали юную девушку. Стройную и рыжеволосую. С глазами зелеными как восточный нефрит, и изумительной белой кожей. Знаешь, о ком я говорю?

На глазах раба показались слезы. Он попытался заговорить, даже сквозь жестокую хватку Арлета Ванна.

— Конечно, знаешь, — Малус расплылся в улыбке, — Она же была твоей невестой. Да, это она мне сама сказала, Мэттью. Она упала передо мной на колени, и молила, чтобы тебя отпустили вместо нее. Потому что, она тебя любила, — Он мягко рассмеялся, вспоминая этот момент, — Признаюсь, я был поражен. Она сказала, что я могу сделать с ней все что пожелаю, если ты получишь свободу. Все что угодно.

Он подошел к рабу ближе, чтобы уловить запах ужаса, пропитавший его грязные лохмотья, — Так что, я решил ее испытать. Клар Каронд был всего в дне пути отсюда, и экипаж хотел награды за их труды, так что я отдал ее им. Она развлекала их часами, не смотря на их несложные игры. Эти крики ... уверен, ты все их слышал. Они были так утонченны.

Малус на минуту замолк, позволив Арлету Ванну подбирать верный перевод, и ему были видны лишь расширившиеся глаза раба, зафиксировавшиеся на какой-то отдаленной точке пространства. Все его мускулистое тело дрожало.

— После того, как экипаж получил свое, они вернули ее мне, а я передал ее своим лейтенантам, — в стороне, Льюнара ухмыльнулась и что-то прошептала Дольтаику, который с голодным видом улыбнулся в ответ, — И снова, она не стала колебаться. Какое это было удовольствие, Мэттью. Какая у нее была кожа... Капли крови на ней казались рубинами, — Он поднял сверток и аккуратно и осторожно расправил на ладони, — Ты счастливец Мэттью. Она была даром, достойным принца. Вот, смотри, я даже сохранил ее лицо. Не хочешь поцеловать его на прощание?

Раб вскочил на ноги с мучительным воплем, но Арлетт Ванн ударил второй рукой, глубоко вбивая пальцы в нервный узел в верхней части правой руки человека. Раб покачнулся, обескураженный ослепительной болью. Его глаза были широко распахнуты, и Малус мог видеть в них тьму, затягивающую потоком разум человека. Раб отчаянно завыл.

— Погоди, Мэттью. И послушай, дальше. Самого интересного ты еще не слышал. К тому времени, когда экипаж закончил, она умоляла и просила отпустить ее вместо тебя. Она проклинала тебя, и многократно сожалела о своей любви к тебе. Но, увы, у меня была моя клятва, которую я должен был соблюсти — я же сказал, что отпущу раба невредимым, а к ней это более не относилось. Так что, в итоге ее любовь победила, хотя это ей было ненавистно! — Малус запрокинул голову и расхохотался, — Наслаждайся же своей свободой, Мэттью!

Арлетт Ванн мгновенно сменил свою хватку на человеке, перехватив его за шею и ремень брюк, и с неожиданной, для гибкого друкхи, силой поднял тяжелого мужчину над палубой и вышвырнул за борт. Тот ударился о воду с шумом и исчез в леденящих глубинах. Друкхи столпились вдоль борта, ожидая продолжения. Ветер свистел и выл. Пение сирен стихло.

Когда мужчина снова вынырнул, хватая ртом воздух, он был не один. К нему прицепились два морских создания, обхватившие его грудь бледными тонкими руками. Их черные клыки были глубоко погружены в его плоть, и по белой ткани одежды расплывались кровавые пятна от укусов. Плотные пряди цвета индиго, оказавшиеся не густыми волосами, а липкими зазубренными щупальцами, обмотались вокруг его горла и запястий, сдирая полоски кожи при попытках жертвы вырваться из хватки. Мэттью успел издать всего один испуганный, булькающий вопль, прежде чем губы одной из сирен накрыли его рот. Затем, они погрузились в воду, и исчезли под корпусом "Клинка Тени".

Воздух заполнили грохот и звяканье — цитадели опускали натянутую цепь, закрывающую выход в речное устье. Пряди ледяного тумана, взбаламученные движением корсара, кружили у другого берега реки, клубясь и извиваясь по ходу движения корабля.

На вершине левой башни, Малус видел гибкие фигуры в темных одеждах и развевающихся шарфах, появившиеся у малого купола, чтобы понаблюдать за движением корсарского судна. Ни поздравлений, ни приветствий, лишь каменное молчание. Когда корабль пересек цепь, одна из фигур подняла рог и выдула длинную, воющую ноту, предупреждая Город Кораблей, что к ним направляются свирепые рейдеры.

Малус Темный Клинок обернулся к своей свите, и на его лице появилась холодная улыбка, — Хорошо быть дома.

ГЛАВА 2: СКОВАННАЯ ПРОЦЕССИЯ

Ветер сменился, подув с северо-запада, и ноздри холодного затрепетали, когда он учуял рядом лошадь. Ничем не выдав своего намерения, зверь потянулся к боевому коню лорда гавани, и с резким костяным скрежетом щелкнул мощными здоровенными челюстями. Конь взвизгнул от ужаса, попятился и затанцевал, убираясь подальше от науглира, чем вызвал целый поток проклятий у своего хозяина. Открывая письмо, привезенное лордом гавани, Малус сделал вид, что ничего не заметил, быстро усмирив Зловреда рывком поводьев и шпорами.

"Клинок Тени" тяжело рвался со швартовых, когда передний край зимнего шторма добрался до Темновинной реки, и накрыл Клар Каронд, засыпав город мокрым снегом и ледяным дождем. Черные мачты корсаров друкхи, выстроившихся вдоль прибрежной полосы, упирались в небеса как лес черных копий. В Городе Кораблей зимовали около двух третей флота Наггарота, пока проливы, ведущие в Море Холода, были скованы льдами.

Город располагался в широкой долине, окаймленной отрогами запретных Полночных гор. Сухие доки, мастерские и рабские бараки занимали восточный берег реки, а сам город с его стенами, высокими особняками и узкими улицами был на западном. Знатные горожане содержали собственные доки на западном берегу, и Малус уплатил лорду гавани значительную сумму в серебре и живой молодой плоти, за право временно объявлять один из доков для высокородных своим.

Две половины Клар Каронда соединяли три моста из камня и темного железа, и все прекрасно знали, что городская знать содержит банды, которые взимают "пошлины" с проходящих по ним путников. В любой другой день, Малус посчитал бы это отличным поводом подраться, но не с двумя сотнями рабов-людей на поводке.

Это была удача из плоти и крови, что спотыкаясь и путаясь спускалась по трапу "Клинка Тени", скованная цепями за запястья и локти в две длинные колонны, по сто рабов в каждой. Дрожащих рабов на причале стерегли вооруженные копьями наемники и маленький отряд Малуса, всего из дюжины нобилей, восседавших на холодных.

Горстка погонщиков удерживала рабов в строю щелкающими языками длинных плетей, а стражи в основном смотрели по сторонам, разглядывая три узких дороги ведущих к пристани и стрельчатые окна окружающих строений. С того момента как с борта выгрузили раздраженных науглиров, рабов и под конец — багаж отряда, прошло уже почти четыре часа. Ночь заканчивалась, и каждая минута промедления крайне бесила Малуса. Чем быстрее он выберется из города на дорогу к Хаг Грэфу, тем лучше. Письмо уже дожидалось Малуса, когда "Клинок Тени" только прибыл, и лорд Ворхан принес его, явившись за своей платой. Высокородный повертел маленький пакет руками в перчатках, чутко ища скрытые иглы или лезвия. Это был хорошо сделанный, плотный сверток, запечатанный шариком воска и смутно знакомым символом на печати. Подумав, Малус вытащил из сапога тонкий клинок и вскрыл пакет. Внутри оказался всего один лист бумаги. Нетерпеливо рыкнув, Малус поднес письмо к лицу, стремясь разобрать вензеля рукописного почерка.

Уважаемому и ужасному лорду Малусу, славному сыну Устрашающего Волкара Лурхана Падающего Меча, мои поздравления:

Надеюсь, мое письмо найдет тебя осиянным победой, а твои аппетиты утоленными сезоном крови и добычей с чужих берегов. Хотя ранее мы не встречались, твое имя мне хорошо известно. Недавно, в мое распоряжение попали некоторые из семейных секретов, которые, осмелюсь сказать, будут весьма ценны для столь умного и способного лорда, вроде тебя.

С радостью ожидаю тебя при Дворе Шипов, устрашающий. Тебя ожидает немалая власть и сила, если ты холоден сердцем и твоя рука верна.

Фэрлан, из Наггора

Глаза высокородного зло сузились, когда он добрался до подписи. Зашипев от отвращения, он скомкал бумагу в кулаке.

— Новости из Хага, милорд?

Малус обернулся к Льюнаре, остановившей своего холодного возле его зверя. Как и он, она нацепила нагрудник из серебристой стали поверх одеяния, а ее мечи были закреплены у высокой луки седла, чтобы их легче было выхватить.

Ее науглир, Исполнитель, был гигантским зверем, на треть длиннее малусового Зловреда, и на тонну тяжелее. Большая часть веса создания приходилась на толстые мускулистые ноги, и вместе с длинным и мощным хвостом, они давали холодному возможность быстро бежать, и даже совершать длинные прыжки по команде всадника. Меньшие по размеру передние конечности вступали в дело при ходьбе, или беге на длинные дистанции, или, чтобы сбивать добычу наземь, где массивные челюсти и бритвенно-острые когти холодного разрывали ее плоть и дробили кости.

Толстая шкура Испонителя была темного серо-зеленого оттенка, по которому от морды до кончика хвоста шли широкие полосы серо-стального цвета. Пара тяжелых поводьев шла от кольца на луке седла к паре колец продетых в щеки холодного. Это красиво выглядело, но реального контроля над действиями зверя почти не давало. Науглиры были мощными, и практически неуязвимыми, но так же известными тугодумами.

Всадники управляли животными при помощи ударов острых шпор и время от времени — тычками пятками копий, а поводья использовали больше для того, чтобы держаться самим. Копье Льюнары было уперто в ее правое стремя, и его темно-зеленые флажки хлопали от резких порывов ветра.

— Просто кваканье одной жабы, — проворчал Малус, покачнувшись в седле, когда Зловред посторонился, отходя от более крупного собрата, — Этот подхалим, Фэрлан, уже перецеловал все сапоги в Хаге, а сейчас готов приняться за мои.

Льюнара замерла, а узловатый шрам в уголке ее глаза расслабился, — Фэрлан?

— Заложник из Наггора. Мой кузен, — презрительно бросил Малус, — О чем, он не преминул мне напомнить.

Его посетила дельная мысль, и он обернулся к ухмыляющемуся лорду гавани, — Лорд Ворхан, как давно появилось письмо?

— Два дня назад, устрашающий, — ответил Ворхан, сухим и нейтральным тоном, — Его доставил специальный курьер из Хага.

В ответ, Льюнара выгнула бровь, — Жаба, но хорошо информированная, — промурлыкала приближенная.

— Точно, — согласился Малус, — Сколько там еще до отбытия?

— Рабов и весь багаж уже выгрузили, — ответила Льюнара, — Но Ванир все еще закупает провизию в городе.

Малус не сдержал проклятья, — Скорее, он там потакает своим аппетитам к корве и сочному мясу! Пусть догоняет нас на дороге, и за каждый час, на который он опоздает, я вырежу из его шкуры по ремню, — он поднялся на стременах и его голос разнесся над пристанью, — Са'ан'ишар! Приготовиться к маршу.

Льюнара молча пришпорила науглира, и поскакала в хвостовую часть колонны рабов. Напрактиковавшись за недели рейдов и маршей, отряд быстро и профессионально выстроился в походный порядок, а копейщики разделились надвое и растянулись вдоль колонн с медлительными рабами. Половина всадников на холодных сформировала арьегард вокруг Льюнары, а вторая присоединилась к Малусу в голове колонны.

— Пшел, Зловред! — скомандовал Малус, разворачивая свой отряд в направлении Пути Работорговцев. Когда огромный зверь устремился вперед, высокородный дотянулся и снял с крепления позади седла черный самовзводный арбалет.

Лошадь лорда гавани забила копытами и замотала головой, но в этот раз, всадник усмирил ее злым шипением и сильным рывком поводьев, — Ужасающий, вам нужно от меня еще что-нибудь? — поинтересовался он, подкручивая длинный ус, — Бочонки с выпивкой, на случай холодной ночки? Или мясника? Я уверен, что часть вашего груза не доберется до рынка рабов.

— Я уже озаботился закупкой провизии, — ответил Малус, рукояткой взводя мощный механизм арбалета, и закладывая в желоб болт со стальным наконечником, — А мои рейдеры неплохо умеют отделять мясо от костей. Однако, тебе выпала честь сопровождать нас через город, до самых Врат Черепа.

Лорд гавани изумленно вытаращил глаза. Это был довольно молодой, для своего поста, друкхи, что говорило о его амбициях и способностях. Судя по пошиву его одежды, красному кхейтану и самоцветам, искрящимся на ножнах мечей, он уже далеко продвинулся в умении получать свою выгоду с речной торговли, — Эскортировать вас, ужасающий? Но это не моя обязанность ...

— Я знаю, — ответил Малус, укладывая взведенный арбалет на колено, — Но я настаиваю. Без проводника, я и мой ценный груз можем заблудиться, что было бы весьма ... трагично.

— Конечно, ужасающий, конечно, — заикаясь произнес побледневший Ворхан. С неохотой, он двинулся вслед за науглирами, пришпоривая и проклиная своего пугливого коня.

Беспечные на улицах Клар Каронда долго не жили. Как и во всех городах друкхи, его дома, окруженные высокими стенами, здесь нависали над узкими изломанными улицами, утопающими в тенях. Узкие окна, фактически — бойницы, пристально следили за проходящими. Каждый дом был укрепленной цитаделью, как против вторжения с улиц, так и от семейств, живущих по соседству. Множество улиц и аллей вообще вели в никуда, упираясь в тупики с опасными провалами, или вели в ядовитыке коллекторы под городом. Страннику в таких местах стоило быть осторожным, и Малус изо всех сил скрывал беспокойство, когда колонна медленно ползла по Пути Работорговцев.

Навесы домов задерживали большую часть снежной слякоти и дождевой воды, но воющий демоном на узких улицах ветер заставлял обитателей города искать удовольствий за стенами домов. Места едва хватало для трех человек, идущих в ряд, и колонна двигалась очень плотно. Показывая путь, Лорд Ворхан двигался между копейщиками, охраняюшими рабов, и угрожающей фалангой науглиров, и даже сейчас Малус оглядывался, ища на его лице признаки предательства. На кону стояло слишком многое, чтобы такой шаг стал неожиданностью.

Лучше всего, если им удастся выскользнуть из города до того, как ворота закроют на ночь. Если колонна застрянет в городе до утра, Малус понятия не имел, где они смогут найти достаточно большое место для ночлега, и безопасного расположения груза. Они станут объектом повышенного интереса для всех городских банд и головорезов, и сражаться им придется в условиях, где кавалерия будет практически бесполезна. Шансы Малуса в этом случае были ...

Несмотря на риски, они не зря потратили время, и прошли через западную половину города почти за час. Присутствие лорда Ворхана уберегло их от значительных задержек. Солнце висело низко, и в тени высоких зданий залегли сумерки. Бледно-зеленые ведьмины огни в окнах бросали отблески на шлемы копейщиков, и блестящие наконечники их оружия. Но Врата Черепа оказались заперты, а Малус краем глаза заметил небольшие утыканные шипами баррикады в промежутках между зданиями.

Он стиснул зубы. Если здесь их ждет засада, то они вот-вот с ней столкнутся. Повернувшись в седле, он оглядел колонну, но та была настолько длинна, что в поле зрения попадала едва ли треть, а остальное терялось из виду за поворотом. И никакого признака Ванира и провизии. Конечно, он мог присоединиться к Льюнаре в арьергарде, но Малус считал более вероятным, что тот застрял в одном из городских домов плоти.

Малус был вынужден признать, что, принимая клятву от этого высокородного, он повел себя не умнее того дурака, что сам себя выпотрошил. Унижение и очернение репутации другого высокородного семейства тогда казались ему превосходной идеей. Теперь же Малус мрачно подумал, что тот отплатил ему за все сполна.

Неверно истолковав взгляды высокородного, лорд Ворхан выпрямился в седле, — Уже скоро, ужасающий, — сказал он, — Еще один поворот.

— Точно? — спросил Малус. Он поднял руку, и колонна остановилась, — Авангард идет вперед, — приказал он, довольно тихо, чтобы слышали лишь приближенные, — А ты ... — он указал на Ворхана, — ... составишь нам компанию.

Не дожидаясь ответа, Малус направил своего зверя вперед.

Через тридцать ярдов, дорога резко поворачивала направо. Высоко подняв копья, авангард двумя колоннами свернул за угол. Малус указывал путь, держа руку на рукояти арбалета. За поворотом, дорога превращалась в небольшую площадь, первую встретившуюnbsp;ся Малус с того момента, как они покинули гавань. Впереди были ворота, все еще открытые. В укрытии их арки стоял отряд стражи.

Площадь была пуста. Малус пристально осмотрелся. Высокие окна были закрыты, из-за приближающегося шторма, а тонкий слой льда на плитках мостовой немо свидетельствовал, что в бпоследнее время по площади больших отрядов не проходило. Темная Мать мне улыбается, подумал Малус. Он подал сигнал одному из всадников вернуться и привести остальную часть колонны.

Лорд Ворхан послал коня вперед. Лорд гавани откашлялся и сказал, — Капитан ворот будет ожидать некоторой ... любезности ... за то, что он будет держать ворота открытыми достаточно долго, чтобы вся колонна прошла. Я буду рад поспособствовать транзакции ...

— Взятку ты заплатишь сам, — отрезал Малус, — Этим, понимаешь ли, ты окажешь любезность мне.

Лорд Ворхан подавился ответом, и в его глазах безошибочно угадывалась лютая ненависть. В следующем сезоне, лорд Ворхан, ты можешь стать изрядной проблемой, подумал Малус. Думаю, скоро твоя карьера прервется самым внезапным и трагическим образом.

Возможно, на лице Малуса что-то отразилось, потому что лорд гавани побледнел и отвел взгляд.

— Вперед, Зловред, — приказал Малус, пришпоривая зверя. Авангард, как один, двинулся следом.

Если капитан на воротах и вынашивал какие-то планы по личному обогащению, то вид кавалерии высокородных во главе с мрачным молодым аристократом, заставил его передумать. По приказу капитана, стражники вышли под дождь и слякоть, чтобы освободить проход холодным, пока они шли через тоннель между внешними и внутренними воротами.

Врата Черепа открывались на дорогу в дальнем конце долины, что почти четверть мили шла через каменистые поля, прежде чем исчезнуть в лесу из черных елей и можжевельника. Малус уже знал, что, потом, дорога несколько миль идет через лес, прежде чем выйти к фермерским полям и пастбищам. Там, путь давал ответвление на северо-запад, где в недельном переходе располагался Хаг Грэф. Выбравшись из-под нависающей тяжести ворот, Малус вывел Зловреда из колонны, и остановился на обочине, смотря, как проходят мимо остальные члены отряда. Он поглаживал пальцами рукоятку ножа для снятия шкур на своем поясе, надеясь увидеть лорда Ванира и припасы в составе аръегарда.

Отряд Льюнары почти добрался до внешних ворот, когда, почти в сотне ярдов от себя, Малус услышал яростный рык одного из науглиров авангарда. Неожиданно, Зловред под ним содрогнулся, когда два снаряда, с чавкающим звуком, угодили холодному в плечо.

Резкий, маленький удар пришелся в наплечник Малуса. Снаряд срикошетил, всего на дюйм разминувшись с его носом. Арбалеты! Его мысли лихорадочно закружились, когда он закрутился в седле, пытаясь смотреть сразу во всех направлениях.

В колонне началось столпотворение. Рабы вопили и кричали, а в воздухе жужжало все больше стрел. Надстмотрщики изо всех сил работали дубинками и кнутами, наводя порядок среди груза, а офицеры кавалерии, на друой стороне дороги, раздавали приказы своим людям. Со стороны авангарда доносилось все больше яростных взрыкиваний — похоже, науглиры учуяли свежую кровь. Из плеча Зловреда торчали две стрелы с черным оперением, а из маленьких ранок текли тонкие струйки ихора. Большая часть снарядов была отражена чешуей на боку зверя.

Вот они! Малус разглядел небольшую группу, прячущуюся среди валунов справа, и осыпающую колонну потоком стрел. Их одежда была серой и коричневой и практически сливалась со скалистым окружением.

Плавным движением он отправил арбалет в крепление позади седла и с резким шипением вытащил меч из ножен, — Льюнара! Стрелки справа!

Он указал в сторону атакующих клинком.

Друкхи разглядела нпадающих, и ее лицо превратилось в маску дикой радости.

— Са´ан´ишар! — прокричала она авангарду, — Нападающие справа. Рассыпаться ... и вперед!

Воздух содрогнулся от кровожадных боевых кличей всадников, когда они направили своих массивных чешуйчатых зверей через каменистое поле. Держа копья по-прежнему смотрящими вверх, они развернулись в свободную формацию, обтекая крупные валуны и перескакивая через мелкие. Малус повернулся, и посмотрел вдоль колонны.

Погонщики заставили рабов лечь на ледяную землю, а копейщики поставили своих щиты вокруг них наземь, прикрывая их. Плюсик их капитану, отметил Малус. Со стороны авангарда доносилось еще больше рыков и вопей. Он решил, что там еще больше стрелков. Но, с ними управятся рыцари авангарда. Он шлепнул Зловреда по боку клинком, и огромный хищник к нетерпеливым рыком устремился к рыцарям Льюнары, учуяв впереди добычу.

Группа стрелков, засевших среди скал, открыла огонь по прибилжающемуся с грохотом отряду. Легкие стрелы отскакивали от тел бегущих науглиров, но огромные звери уже почуяли кровь, и ничто не могло их остановить. Все рыцари были умелыми наездниками, и дожидались последнего момента, чтобы опустить копья, и каждый из стальных наконечников нашел цель, со звуком пробиваемой плоти и ломающихся костей.

Впереди, Льюнара добралась до группки стрелков, которые пытались презарядить свое оружие для последнего залпа. Свою ошибку они осознали слишком поздно. Их лидер дико закричал и потянулся к мечу, когда копье Льюнары вошло в его грудь. Восемь дюймов кованной стали пробили одежду и легкую броню словно лист бумаги, с хрустом расколов грудину и ребра друкхи. Наконечник и первые два фута окровавленного древка вышли из спины мужчины и поразили стоящего сзади налетчика сбоку в голову. Череп друкхи лопнул словно арбуз, окатив его товарищей фонтаном из мозга, крови и костей.

Вес двух тел потянул копье вниз, и Льюнара его бросила, выхватив пару мечей, пока Исполнитель разрывал на части еще пару вопящих стрелков.

Малус заприметил в направлении города другой маленький отряд стрелков, прячущихся позади большого валуна. Крепко сжимая меч, он погнал холодного правее, к камню размерами с особняк. В последний момент он пригнулся в седле как можно ниже, натянул поводья и крикнул, — Вверх Зловред, вверх!

Науглир подобрался и прыгнул, на одно сердцеостанавливающее мгновение застыв на макушке валуна, прежде чем спрыгнуть по ту сторону. Малус разглядел картину из запрокинутых вверх, бледных и перекошенных от ужаса лиц, и выбрав одно из них своей целью, поднялся на стременах, высоко подняв изогнутый меч.

Земля содрогнулась, когда Зловред приземлился на головы двум воинам, а Малус в тот же миг опустил меч, нанеся друкхи удар в лицо, рассекая его от макушки до паха. Горячая липкая кровь плеснула высокородному в лицо, а ее запах заполнил воздух. Зловред заскользил по мешанине из грязи, кусков мяса и внутренностей. Оторванная голова поскакала мячом по заледенелой земле, оставляя по пути ярко красные метки.

Брошенное копье угодило Малусу в грудь, выбив искры из его тяжелого нагрудника. Двое уцелевших налетчиков улепетывали по направлению к городу, и Зловреду не требовалось понукание, чтобы броситься в погоню. Холодный покрыл дистанцию в три прыжка, сомкнул челюсти на одном из них, и замотал головой как огромный терьер. Друкхи буквально разлетелся на части, только руки и ноги брызнули в разные стороны. Нижняя половина его тела с чавкающим звуком ударилась о стену, и съехала на землю.

Завывая от ужаса, второй друкхи резко забрал вправо. Не задумываясь, Малус выпрыгнул из седла и понесся следом, кровожадно рыча. Они пробежали около двадцати ярдов по скалистому полю, прежде чем друкхи обернулся.

Малус увидел как тот обернулся, и без задней мысли выставил вперед меч, отбив брошенный кинжал быстрее, чем подумал об этом. Он кружил вокруг, быстрый как гадюка, но воин перехватывал меч Малуса своим клинком. Сверкающая сталь скрежетала и звенела, когда Малус блокировал низкий удар в бедро и ответил подлым ударом, почти вскрывшим горло противника. Малус усилил натиск, нанеся по защите противника три мощных удара: в плечо, шею и голову. Внезапно, воин бросился вперед, нацелив меч в горло высокородного. Малус отскочил в сторону в последнюю секунду, и почувствовал, как по его шее скользнула холодная сталь клинка.

Друкхи посмотрел вниз и заорал, увидев длинный кусок стали, торчащий из его бедра. С каждым толчком его сердца, из раны выплескивалась ярко-алая артериальная кровь.

Малус выдернул меч и друкхи рухнул на землю. С фырканьем, он занес меч для последнего удара ... и отлетел прочь от мощного пинка. Его полет завершился ударом о крупную скалу, и на мгновение мир потемнел.

Когда к нему вернулись зрение и способность дышать, Малус увидел, что раненного друкхи дожевывает Зловред. Глаза науглира дико вращались в бронированных глазницах и боевой зверь тряс головой, словно испытывал боль. Внезапно, холодный запрокинул голову и испустил дикий рык, показав ряды длинных, как кинжалы, зубов. Науглир закружился на месте, зафыркал, затем его ноздри задрожали, и, радостно заворчав, он понесся к дороге.

Малус похолодел. Он поднялся на ноги. Что-то было не так. Очень не так. Он высунулся из-за скалы, о которую ударился, и посмотрел на дорогу.

Холоднокровные неистовствовали.

Огромные звери обезумели от жажды крови, и стояли принюхиваясь к воздуху. Все холодные сбросили седоков, и обратили свои челюсти на всех, кто оказался в пределах досягаемости. Сами рыцари были в безопасности, так как покрыли свою кожу ядовитой слизью науглиров, и кошмарные создания считали их членами своей стаи, но прочие мужчины и женщины были доступной добычей.

Копейщики попытались остановить спятивших животных, но их строй разорвался как лист бумаги под напором яростных зверей. Дюжины наемников были растоптаны или разорваны на части, поскольку их броня была ничем против мощных зубов и когтей науглиров. В боках тех засели обломки их копий, но те были малочувствительны к боли или ранам.

А затем, холодные врезались в скованных рабов, и началась оргия смертоубийства.

— Нет! — завопил Малус, когда всего за дюжину ударов сердца дорога превратилась в форменную скотобойню. Вопли рабов слились в один единственный хоровой вой ужаса, когда холодные начали рвать их на куски, с одинаковой легкостью перемалывая зубами плоть и кости.

Высокородный поспешил к месту резни, неосознанно отмечая, что его приближенные делают то же самое. Он заметил черное оперение стрел, торчащих из плеча Зловреда. Яд, подумал он. Нечто, приводящее науглиров в неистовство. Целью налета было не отобрать рабов, а уничтожить их.

Малус поднырнул под хлещущий хвост науглира и устремился к перемазанному кровью боку Зловреда. Нос холодного был уткнут в тело мертвого раба. Высокородный быстро ухватился за древко торчащей стрелы и с влажным звуком выдернул. Зловред дернулся и повернулся к Малусу, и на один жуткий момент высокородный испугался, что слизь больше его не защищает. Затем, огромное создание устремилось на поле, слева от дороги и с фырканьем закружилось по нему. Через мгновение, он опустился на четвереньки, тяжело поводя боками, его энергия ушла. Подняв окровавленной рукой болт, высокородный зло закричал, — Стрелы отравлены! Быстро, вытащите их из науглиров!

Вокруг него, другие рыцари начали искать своих зверей, и вытаскивать болты из их боков. Малус пошел по полю к Зловреду, и обернулся посмотреть на картину опустошения лишь, когда добрался до науглира.

На сотни ярдов вдоль, дорога была сплошной красной массой изжеванного мяса. Куски белых костей и цепи сверкали под моросящим дождем. Закованные в доспехи тела мертвых копейщиков были разбросаны по земле, и вывернуты под самыми причудливыми углами. Воздух наполняли крики раненных.

Два года интриг, три месяца в тяжелом рейде и вот, подношение плоти достойное принца уничтожено всего за пару минут. Кто-то разделался с ним одним ударом, и проделал это мастерски.

Со стороны городских ворот донесся лязг оружия и брони. С копьями наперевес, к ним спешил отряд городской стражи. Лорд Ворхан послал своего коня вдоль линии воинов, и его лицо было непроницаемо. Остановившись в десяти ярдах, он оглядел открывшуюся картину.

— Какой удар судьбы, ужасающий, — скорбно сказал он, и покачал головой, смотря на резню. Он повернулся к Малусу, — Возможно, тебе повезет в следующем сезоне?

Высокородный внимательно посмотрел на лорда гавани, — Возможно и так, — согласился он, затем снял с седла арбалет и выстрелил лорду Ворхану в лицо.

ГЛАВА 3: ГЛЯДЯ ВО ТЬМУ

Проходя сквозь огромный кристалл, отголоски света из далекого внешнего мира, освещали аудиенц-зал, окутывая внутренний дворик мерцающим полярным сиянием. Высоко над округлым помостом в центре сводчатого зала, возник драко Хаг Грэфа, беспощадный кулак Короля-Чародея, выглядевший словно выходец из ночного кошмара.

Он был закован в древнюю волшебную броню, полагающуюся его статусу, запутанную конструкцию из черненых итильмаровых пластин, зазубренных лезвий и прихотливо изогнутых крюков. Пламя и горьковатый аромат исходили из сочленений доспехов и глазниц демонической маски, вычеканенной на забрале шлема, а когда драко двигался, суставы его брони скрипели, плачем проклятых душ. С пояса драко свисали три свежеотрезанные головы, а тяжелый изогнутый меч, который он сжимал в левой руке, дымился от застывающей крови. На его правой руке была когтистая латная перчатка, покрытая тысячами мелких сияющих символов. В когтистой, злобной хватке пальцев драко, в собственной крови и отходах, корчился высокородный эльф, в глазах которого остались лишь боль и страх.

Аристократ видел лишь тьму, агонию и ничего больше, но не издавал ни звука. Бледные лица придворных, ожидающих своей очереди, призрачно светились в неверном свете, заливающем зал, молчаливые свидетели причащения высокородного к этой древней ночи.

Ханиль Кар, подношение дани и обновление клятвы верности драко, а через него и самому Королю-Чародею, достиг кульминации. Внутренний двор был забит истинной аристократией города, древней и титулованной знатью, богатой золотом, рабами или славной боевыми подвигами. Семьи собирались обособленными группками, соблюдая дистанцию от недругов и даже от союзников — покушения на убийство были обычным делом, особенно во время публичных церемоний, вроде этой. Каждый член семейства был окружен кольцом приближенных, что давало высокородным друкхи возможность затеряться в собственных мыслях.

Со ступеней у возвышения Малус наблюдал за муками высокородного, и страстно желал быть тем, кто носит ужасную перчатку. Желание ударить, разрезать кожу и мускулы, и пустить сладкую кровь было настолько сильным, что он заскрипел зубами. Он физически ощущал на себе взгляды бывших союзников, тех аристократов, что спонсировали его предприятие, рискуя навлечь на себя гнев его братьев и сестер, не говоря уже о его устрашающем отце.

Они наблюдали за ним словно волчья стая, ожидая в тенях удобного момента, чтобы запустить в его глотку зубы. Они это могли. Уж они-то точно знали, насколько он уязвим.

Он нарушил древнюю традицию, обратившись за припасами для своего позднего рейда за пределы семьи. И что хуже всего, вернулся с пустыми руками. Теперь на нем висел большой долг, а его отец мог с легкостью отказаться его выплачивать. Волкар еще этого не сделал, но только потому, что лорды друкхи к нему не обращались. Конечно, они это сделают, но в свое время. У него почти не осталось поддержки; выжившие наемные копейщики ушли от него, едва они достигли Хага, и Малусу пришлось рассчитываться с ними, или рисковать навлечь на себя кровную вражду. С ним остались лишь немногочисленные приближенные и вдвое меньше домашних слуг.

Ко двору он взял с собой лишь трех приближенных: Льюнару, Дольтаика и Арлета Ванна. Приближенные стояли позади него полукольцом, держа руки на рукоятях мечей. Это была значительная охрана, но против совокупных сил его кредиторов, даже всех его людей было бы недостаточно. Лучше пусть строят предположения над демонстрацией бравады, чем подтверждать их предположения фалангой телохранителей.

Дети Волкара появлялись в порядке старшинства и накопленного влияния, хотя просчитывать силы высокородной семьи было темным делом, даже в лучшие времена. Явно демонстрировалась дистанция между высокой, закованной в доспехи фигурой Лурхана Падающего меча, и его второго по старшинству сына, Исильвара.

Бруглир-Грабитель, старший сын главнокомандующего, все еще был в море с флотом рейдеров, набивая трюмы добычей и отборными рабами из Ультуана и Старого Света. Он не вернется до первой весенней оттепели, проведя большую часть года в море. На такой подвиг были способны лишь немногие корсары, и Волкар был настолько им доволен, что Лурхан даже не скрывал, что никому из его братьев и сестер не занять его места, не зависимо от обстоятельств. И от Малуса не укрылось то, что остальные дети Лурхана сосредоточили свое недовольство на нем.

Среди друкхи не было толстых — как и их недостойные кузены, эльфы Ультуана, народ Наггарота был гибок и мускулист, жесток и скор как удар хлыста. Исильвар же был мясист. От распутной жизни его кожа приобрела бледно-зеленоватый оттенок, а из-за многолетнего злоупотребления выпивкой и дурманящими порошками приобрела одутловатость и висела мешками. Его черные волосы удерживались дюжинами крючков и шипов, а длинные усы свисали словно пара бивней, по бокам от его острого подбородка. Его длиннопалые руки, ногти на которых были покрыты черным лаком, находились в постоянном движении; даже будучи сложенными перед ним, пальцы шевелились и танцевали словно бледные лапки пещерного паука. Исильвар не ходил в рейды со времени его собственного показательного похода; впрочем он даже меч на публике не носил, полагаясь на защиту щедро-оплачиваемых приближенных.

Когда-то в прошлом, он и его старший брат достигли определенной договоренности — Бруглир грабит на море, собирая дань плотью и золотом с размякших королевств за границами Наггарота, а Исильвар ищет достатка в Хаге и прочих частях Страны Злобы. Это держало Бруглира в море, проливая там кровь, и давало Исильвару золото и рабов для удовлетворения своих непомерных аппетитов.

В сердце этого договора находилась неутолимая жажда Исильвара, или, если верить слухам, его апартаменты в башне Волкара, которые могли соперничать с любым городским храмом Кхайне. До тех пор, пока он мог купаться в крови пытаемых каждый день, он был лоялен к своему брату, который это обеспечивал. Исильвара окружал отряд тяжеловооруженных друкхи, в пластинчатой броне, раскрашенной рубиново-алым и изумрудным. Они сформировали вокруг него подковообразное построение, стараясь не загораживать своему лорду вид на мучительное действо, идущее на возвышении. Глаза Исильвара лихорадочно блестели, когда он с жадностью наблюдал за мучениями высокородного. Его длинные кисти, покрытые пятнами старой крови, жаждуще сжимались, при очередной конвульсии жертвы.

Если Исильвар носил свой голод подобно яркой мантии, то третье дитя Лурхана носила маску из холодного совершенного мрамора, скрывавшую все, что творилось внутри нее. Говорили, что давно скончавшаяся жена Лурхана была созданием поразительной, смертоносной красоты, и истории изобиловали дуэлями, начинавшимися из-за ее мимолетной ласки, или соперниками, которых разорвали на части молодые высокородные, чьим смыслом жизни были ее прихоти.

Говорили, что ее дочь, Ясмир, была ее ожившим образом. Высокая и невозмутимая, гибкая и мускулистая как одна из кровавых невест Кхайне, старшая дочь Лурхана была облачена в платье из шелка цвета индиго, под драпировкой из тонких желтоватых косточек пальцев, соединенных серебряной проволокой. Масса ее изумительных черных волос была откинута назад, открывая совершенный овал ее лица. Огромные фиолетовые глаза, наследие древней крови, восходящее к потерянному Наггариту, лишь добавляли экзотичности ее классической красоте.

С ее ремня из кожи науглира свисала пара длинных кинжалов с костяными рукоятями, и было хорошо известно, что она умеет с ними обращаться не хуже, а иногда и лучше, чем многие мужчины с мечом. Ее бдительно охраняла дюжина приближенных, каждый из которых был сыном влиятельной и богатой знатной семьи.

Для них Ясмир была живой драгоценностью, средоточием могущества, влияния и красоты, и такого доступного на вид...только руку протяни. Но Малус знал лучше. Для нее они были лишь безделушками, с которыми она забавлялась, и которые удовлетворяли ее капризы. В те несколько месяцев, что он провел в Хаге, Ясмир и Бруглир были неразлучны, появляясь в его спартанских апартаментах в башне Волкара. До тех пор, пока она нераздельно удерживает внимание своего брата, никто другой даже не смеет помышлять о том, чтобы на ней жениться.

В присутствии ослепительной красоты Ясмир прочие друкхи неизбежно уходили на второй план, но более всего ее младшая сестра. Нагайра в большей степени походила на задумчивого отца: более темнокожая, более тонкокостная, крепкосложенная и менее атлетичная. У нее были темные глаза Лурхана, и его крупный нос, а ее тонкие губы были всегда твердо сжаты.

В отличие от сестры, Нагайра предпочла одежды цвета индиго и темно-красного, поверх легкого кхейтана с символом дома Волкара. Ее черные волосы были собраны в толстую косу свисающую до талии, и в них прослеживались пряди серого и белого цвета — общепринятый знак, указывающий на искушенность в темных искусствах. При дворе много лет ходили слухи о ее тайных изысканиях, но если сплетни ее и беспокоили, то она не делала ничего, чтобы их прекратить. Как и ее родственники, она была хорошо подготовлена, хотя ее приближенные были скорее данью функциональности и пользе, чем силе или престижу.

Окружающий ее десяток друкхи был пестрым сборищем, смесью жрецов, жуликов и наемников, но она хорошо подбирала инструменты и знала когда и как их пускать в ход.

Если Нагайра была тенью холодного сияния Ясмир, то самый младший из законных детей Лурхана был осколком глубокой ночи. Выпрямившись, Уриаль был ростом вполовину отца, а тяжелое черное одеяние скрывало высохшую правую руку и кривую ногу, с которыми он родился. В домах друкхи не было места калекам, их убивали, или, если это были мальчики, их приносили в жертву в храме Кхайне.

Маленького Уриаля бросили в котел Господина Убийств, и если история не врала, древняя емкость раскололась с грохотом, который оглушил жрицу. Выжить при жертвоприношении в кровожадном котле не было совсем уж неслыханным делом, и такие дети считались отмеченными Богом Убийства и обучались в храме, становясь искусными убийцами.

Но тело Уриаля было слишком искажено, чтобы делать из него святого воина. Его растили в храме как аколита, хотя чему он там обучался, оставалось лишь гадать.

&

Через пятнадцать лет, девы храма без каких-либо объяснений вернули его в дом Волкара, и с тех дней он владел целой башней в доме, разделяя ее лишь с несколькими приближенными, о которых было почти ничего не известно. Больше полудюжины из них стояли тесной толпой позади своего лорда, все в ночных масках выполненных из полированного металла в форме черепов. Как и их лорд, они одевались в черное, поверх хорошо сшитых хауберков из черненой кожи, и носили огромные изогнутые мечи в ножнах из кожи и кости, пристегнутыми за спиной. Все они стояли неподвижно, словно статуи.

Малус отметил, что они двигаются совсем беззвучно. Он даже не мог бы поручиться, что они дышат. Кожа Уриаля была бледной до синевы, длинные волосы почти полностью поседели, а лицо было слишком изможденным, чтобы быть привлекательным. Было широко известно, что единственной страстью этого друкхи, кроме исследований и храмовых церемоний, была Ясмир, его сестра, но так же, все знали, что ей ненавистен один его вид. В течение многих лет Малус ожидал, что Ясмир расскажет Бруглиру о неуклюжих ухаживаниях Уриаля, и тот разорвет уродливого братца в клочья в приступе ревности, как уже случалось с другими попытавшимися. Однако, не смотря на знаменитую вспыльчивость Бруглира, старший сын Волкара никогда даже пальцем не тронул младшего брата.

Уриаль Отверженный, подумал Малус, Вышвырнут отцом, и исторгнут даже котлом Кхайне. Ты не ходишь в походы, не имеешь влияния при дворе, а твои приближенные малочисленны и безлики. И все же, драко тебе благоволит. Что же за дары ты ему преподнес?.

Словно почувствовав его взгляд, Уриаль обернулся в его сторону. Глаза цвета расплавленной меди, блестящие, но бесчувственные, встретили его взгляд. По спине Малуса побежала дрожь, когда он понял, что не может выдержать взгляд Уриаля. У него глаза дракона, мысленно решил он.

И, наконец, он сам. Незаконнорожденное дитя ведьмы. Даже Уриаль удостоился большего признания от отца, или, хотя бы, опаски. Малус же был для Лурхана просто обузой, которую тот тащил, или, по крайней мере, высокородный так думал. Это было единственным объяснением, почему его не придушили сразу же после рождения. Его сводные братья и сестры тоже ощущали это; они были много старше его и могли разделаться с ним в любой момент. Вместо этого, они разделили между собой богатство дома, а его оставили за бортом.

И кто-то из них устроил ту ловушку в Клар Каронде. Малус был в этом уверен.

Он был глуп, когда думал, что они займутся прочими интригами и не обратят внимания на его неожиданное отсутствие. Но как они узнали, что он высадится в Городе Кораблей? В течение всей долгой дороги домой его мучил этот вопрос. Обычаи и коммерция заставляли любого корсара бросать якорь в Каронд Каре, в Башне Рабов, и продавать груз тамошним лордам-работорговцам.

Миновав башню, и поплыв к Клар Каронду он совершил рикованный и неожиданный шаг, но его враги все равно его ждали. Да, еще и это проклятое письмо, подумал он с раздражением.

Клар Каронд располагался в сотнях лиг к северу, и был одной из наиболее удаленных и изолированных цитаделей Наггарота. Мог ли посланец, загнав лошадей до смерти, обогнать "Клинок Тени" по дороге вдоль побережья, пока корсар шел по Морю Холода, а затем, Морю Злобы? Было ли возможно такое?

Если он узнает, кто за всем этим стоит, что ему следует предпринять?

То, что должен, ответил он сам себе. У него оставались его мечи, и немногочисленные лояльные сторонники. Этого хватит. Пусть приходят волки, подумал он, — Будет им пир.

— Малус, из Дома Лурхана Волкара!

От голоса содрогнулся воздух и его пробрало до костей. Облеченный мощью доспеха, голос драко проникал в его плоть медленно, словно тупой нож, доходя до самого сердца. На возвышении, лорд-вассал, чье испытание закончилось, поскользнулся на крови покрывавшей камни, и мешком скатился на пол зала для аудиенций. Его приближенные быстро поволокли его прочь с глаз драко, во внешний двор, где дожидались представители более низких рангов.

Плохое завершение, отметил Малус. Это будет дорого ему стоить в этом году. Он выпрямился и стянул плащ, передав его Дольтаику. Как и Нагайра, он носил лишь легкий кхейтан из человеческой кожи, поверх черных шерстяных одежд, — Я здесь, Ужасный, — сказал он, начиная ритуальный диалог, — Твой слуга ждет, называй свою цену.

— Предстань передо мной, и покажи свои дары.

Все взгляды обратились на него. Он чувствовал их голодный интерес. Добыча он, или охотник? Малус расправил плечи, и поднялся на возвышение. Группки высокородных и их свиты расступались перед ним. На короткий момент он обнаружил себя лицом к лицу с лордом Кортаном, одним из группы амбициозных лордов, спонировавших его рейд. Взгляд друкхи полыхал чистой ненавистью, и Малус ответил ему тем же, проходя мимо.

Кровавый бассейн у возвышения начал подсыхать, и его ноги начали прилипать, когда он взошел по ступенькам к драко. Драко властвовал над жизнью и смертью каждого друкхи в Хаг Грэфе, и до конца Ханиль Кара полетит еще не одна голова. Кто-то умирал за свои преступления, кто-то за то, что обозлил драко незначительностью подношений. А некоторые, потому что драко захотел показать свою силу.

Малус остановился в трех шагах от возвышения, чтобы его шея оказалась в пределах досягаемости изогнутого меча.

— Еще один год изгнания, еще один — к долгу узурпаторов Ультуана, — начал драко.

— Мы не простим и не забудем, — ответил Малус.

— Мы народ тьмы и льда, согреваемый лишь своей ненавистью. Мы живем ради Короля-Чародея, ради того, чтобы исправить древнюю несправедливость.

— Пламенем, кровью и разрушением.

Впереди высился драко, чьи глаза скрывало красное сияние, сочащееся из щелей забрала, — Любой верный вассал приносит дань своему лорду. Что за дары ты положишь к моим ногам, верный? — рука драко крепче сжалась на рукояти меча.

Малус встретил пылающий взгляд драко. К нему пришла мысль: знает ли он о моем провале? Буду ли я унижен перед всем двором? Он подавил вспышку жажды убийства.

— Величайший и Ужасающий, все, что у меня есть, принадлежит тебе: мой меч, мой дом, моя ненависть. Это все, чем я владею, — и лучше бы тебе поостеречься их, говорил его взгляд.

На мгновение, закованная в латы фигура молчала. С этого расстояния Малус мог слышать дыхание драко, свистящее в прорезях забрала шлема, — Каждый год один и тот же ответ, — угрожающе пророкотал драко, — Другие лорды приносят к моим ногам золото, плоть, или редкие реликвии. Они служат городу и Королю-Чародею, неся муки нашим врагам. В Наггароте не место слабым или трусливым, Малус Темный Клинок.

По толпе пробежало волнение. Малус замер под пренебрежительным тоном, — Тогда убей меня, Ужасающий, — выкрикнул он, — Омой свою сталь в моей крови. Но отрезанная рука не поразит врага, и не возвысит законов королевства. Она не сможет никому послужить.

— Кроме как предупреждением всем прочим.

— Думаю, в этом нет нужды, мой лорд и хозяин. Преданность слишком драгоценна, чтобы мудрый лорд стал ей разбрасываться. Мы друкхи, берем от мира все. Мы стоим на самом краю внешней тьмы и заглядываем в нее глубже, чем все остальные. Мы проливаем океаны крови и пожинаем королевства душ по своим прихотям, но мы не тратим ничего бесцельно.

Драко молча изучал Малуса. Первый раз за всю свою жизнь, высокородный почувствовал, что балансирует над бездной на лезвии меча. Затем, верховный лорд друкхи внезапно поднял руку в когтистой перчатке, — Я принимаю твой залог верности, Малус, сын Лурхана. Но одной верности недостаточно, ведь раб должен страшиться своего хозяина, и уважать касания его плети. Раз твои дары столь скудны, пусть твои муки сравняют счет.

Малус стиснул зубы. Усилием воли он заставил себя сделать шаг к драко. Ты сохранил мне жизнь, но сделал дичью в глазах всего двора, подумал он, Что ж, пусть знают, что я за зверь.

— На все твоя воля, Ужасающий, — сказал он, подходя и подставляя свою голову под хватку драко, — Тьма ожидает.

Я усвою этот урок, думал Малус, и его разум кипел от ненависти, Я изопью эту чашу до дна. Моnbsp; Друкхи разглядела нпадающих, и ее лицо превратилось в маску дикой радости.

и вены наполнятся черным ядом, а плоть напитается ненавистью, и придет время, и ужnbsp;е ты пот, моча и кровь. Кровь заполняла его рот, а прокушенный зык распух. Толпа расступалась перед ним, их бледные лица плавали и мерцали перед ним.

Его разум заполняли тени, отступающие перед сознанием. Темные, холодные, когтистые создания, древнее, чем он даже мог помыслить. Они мучили и страшили его. Едва он начинал вспоминать, как его тело начинало трястись.

Внезапно он остановился. Он чувствовал, что с трех сторон его окружают. Они не прикасались к нему, не помогали идти. Малус глубоко вдохнул, и мир снова обрел резкость, — Я кричал? — прошnbsp;ептал он.

— Ты не издал ни звука, — промурлыкала Льюнара ему на ухо, обдав теплым дыханием, — И не дрогнул.

Перед дверью, ведущей во внешний двор. Малус выпрямился. Издалека, до него донесся голос Уриаля, отвечающего драко.

— Сколько это длилось? — поинтересовался Малус.

— Больше всего, чему я бывала свидетелем, — Льюнара помолчала, — Слышала, как Исильвар говорил одному из своих людей, что ты не переживешь этого.

Высокородный по-волчьи оскалился, — Как я рад его разочаровать, еще разок.

Целеустремленно и уверенно, Малус прошел через двери из темного дуба, распахнувшиеся перед ним совершенно беззвучно. За ними ожидали представители мелкой знати и их свита. Придет и их очередь предстать перед драко, но прикосновение перчатки не для них. Вместо этого они сами причиняли себе увечья, резали и прокалывали свою плоть, в знак доказательства преданности.

Воздух был наэлектризован ароматами крови. Среди низкородных на внешнем дворе атмосфера была более праздничной, с участием слуг разносивших еду и питье, или страдавших под плетями хозяев. Смех, вздохи удовольствия или резкие крики боли вносили острые нотки в общий гул разговоров.

Через толпу городской стражей был проложен широкий путь, чтобы высокородные могли приходить и уходить без задержек. Знать друкхи бродила вдоль него, всматриваясь в опустошенные лица отбывающих высокородных и делились сплетнями. Малус обвел собравшихся презрительным взглядом, стараясь, чтобы его тело не подвело его при прохождении по коридору.

В конце пути ожидала еще одна группка друкхи. Через мгновение. Малус понял, что один из троицы благородных приглядывается к нему с явным интересом. Он попытался заставить свой пострадавший разум вспомнить это лицо, но на ум не пришло ни одного имени.

Аристократ был среднего роста, и немного костляв, как если бы достигнув зрелости, так до конца и не избавился от юношеской худобы. Его голова была обрита, за исключением корсарского хвоста на макушке, а из заостренных ушей свисали серебряные кольца. Его острый подбородок скрывала жидкая бородка, а темные глаза были расширены от возбуждения, и сверкали от тайного знания.

Кем себя вообразил этот дурак? Малус замер. Одежда и кхейтан друкхи были хорошо сделаны, но на провинциальный манер, их кожаная часть достигала лишь колен мужчины. На темно-красной шкуре был изображен горный пик. Малус застыл.

Фэрлан. Конечно, это он.

— Добрая встреча, мой лорд, — елейным тоном сказал Фэрлан, низко кланяясь. Прежде чем Малус ответил, наггоритец устремился к нему, плевав на все понятия этикета.

Двое его людей, явно местные рыцари, ничего собой не представляющие, а возможно и просто наемники, двинулись следом за хозяином. Льюнара угрожающе зашипела, но Малус движением руки ее остановил.

— Мой лорд получил письмо? — тихо спросил Фэрлан, — Доставить его в Клар Каронд к вашему возвращению обошлось мне недешево.

Малус внимательно изучал наггорита. Его присутствие при дворе было гарантом мира между Хаг Грэфом и Наггором, что был сейчас, придя на смену десятилетиям жестоких и кровавых междоусобиц. Поэтому, этот дурак обладал уровнем неприкосновенности, которым могли здесь похвастаться очень немногие. В сердце Малуса черная ярость боролась с осторожностью. И он холодно ответил, — О да, я получил его.

— Превосходно! — Фэрлан подошел ближе, в его голосе появились заговорщические нотки, — Нам многое надо обсудить, ужасающий. Как ты знаешь, я нахожусь при дворе. среди твоих соплеменников уже некоторое время, и..., — он выдал бледную улыбку, — ...Я открыл для себя, что обладаю некоторыми навыками в области интриги. Я выяснил некоторые вещи, некоторые интересные вещи, которые ты возможно захочешь узнать, — Фэрлан положил руку на плечо высокородного, — Мы оба сможем получить неплохую выгоду, если создадим союз равных...укхх!

Одним смертоносным движением, Малус левой рукой сжал глотку Фэрлана. Наггорит побледнел, и выпучил глаза. Один из его прихвостней с воплем кинулся вперед, но в воздухе пропел меч Льюнары, и снес рыцарю голову, вызвав фонтан крови. Второй приближенный Фэрлана подался назад, подняв руки в знак признания поражения, а затем быстро растворился в толпе.

— О да, Фэрлан, нам есть, что обсудить, — прошипел Малус, усиливая хватку. Лицо Фэрлана начало краснеть, его руки бесполезно скребли по железной хватке высокородного.

— После того, как я сдеру шкуру с твоей паршивой груди, и отделю мускулы изумительно острыми ножами, после того как я удалю твои ребра, и покажу тебе твои спутанные внутренности. Потом, я сдеру с тебя лицо крюками и шипами, и покажу тебе его как маску, тогда ты скажешь мне, как ты узнал, как и когда я вернусь в Наггарот. Ты скажешь мне, кто дал тебе эту информацию и зачем. Ты скажешь мне все. Ты будешь молить, о том, чтобы я воздержался от того, чтобы показать тебе, как далеко во мне простирается тьма.

О, этого никто не знает, исступленно подумал Малус, Но я им покажу.

ГЛАВА 4: ПОЛНОЧНЫЕ СОЮЗЫ.

Развалившись в резном кресле из черного ясеня и перекинув ногу через один из изогнутых подлокотников, Малус рассматривал подергивающийся кусок мяса, висящий на крюках в центре небольшой комнаты. С каждой конвульсией цепи легонько позвякивали, и после напряжения предшествующих часов этот звук успокаивал. Чувствуя настроение хозяина, из теней по краю комнаты возникла полудюжина рабов и остановилась на почтительном расстоянии.

— Обмажьте его болеутоляющей мазью, напоите вином и дайте хишальты, а затем, проводите в его покои, — хриплым от крика голосом приказал Малус. Слабость и неуверенность, оставшиеся после испытания драко, ушли, сменившись темным ленивым спокойствием. В прошлом, ужасы испытания уходили быстро, возвращаясь лишь ночных кошмарах и мгновениях страсти, но в этот раз все было иначе. С Фэрланом он превзошел сам себя. Что за изысканный гобелен из боли, ужаса и мрака он соткал ... он научился многому, и пережил немало полезных озарений, не приходивших к нему в прошлом. Как и Фэрлан. Малус видел это в его глазах. Только время покажет, приведет этот краткий взгляд в бездну к безумию или к мудрости, но его это уже не волновало.

Он выяснил, что хотел. И даже намного больше, чем хотел.

Позади послышалось эхо шагов. К Малусу подошел высокий друкхи в блестящем нагруднике и наголенниках, с хадрилькаром дома Малуса. Он был молод, привлекателен и не имел шрамов. Когда он оглядел искусно изувеченные остатки тела Фэрлана, в его глазах мелькнуло беспокойство, — Это был не самый мудрый поступок, — заметил он, протягивая Малусу кубок с подогретым вином.

Малус принял кубок с благодарным кивком. Его ладони и руки по локоть покрывали красные разводы, а на рельефной мускулатуре груди запеклись брызги крови, — Я был осторожен, Сайлар. Более или менее, но он жив, — он мрачно ухмыльнулся, смакуя вино, — В договоре ничего не говорится, что я не могу ... развлекаться ... со своими гостями, время от времени.

— Он не твой гость, Малус. Фэрлан принадлежит драко, который желает прекращения кровной вражды с Наггором. Не надо с этим шутить, особенно сейчас.

Малус бросил на Сайлара острый взгляд. Большинство приближенных не осмелились бы так открыто говорить со своими хозяевами, ведь это был прямой путь закончить подвешенным на цепях, как Фэрлан, а то и хуже. Но Сайлар Кровошип был друкхи со значительными навыками и весьма скромными амбициями, и Малус позволял ему большую свободу, — Почему ты в доспехах?

— Пока ты был при дворе, в башню пробрался убийца.

Глаза высокородного сузились, — Куда?

— В твои покои, — Сайлар поежился и опустил взгляд в пол, — Мы все еще не выяснили, как он туда попал. Те ... предосторожности ... которые установила в спальне твоя сестра, предупредили нас о его присутствии, но он все равно успел убить двоих, прежде чем мы загнали его в угол.

— Вы его скрутили?

Сайлару стало еще неуютнее, — Нет, милорд. Он бросился в камин, когда мы начали побеждать. Естественно, я готов понести ответственность.

Малус отмахнулся, — Он мертв, а я нет. Хотя, похоже, он был умелый тип.

Сайлар встретил взгляд хозяина, уловив заинтересованность, — Он был из храма. Я в этом уверен.

В Наггароте не было более смертоносных убийц, чем аколиты храма Кхайне. Малус задумчиво пригубил вино, — Мои кредиторы имеют неплохие связи ... и средства ... больше, чем я думал. Если не ...

— Если что?

Раздумывая, Малус сжал губы в линию, — К моему удивлению, Фэрлан сказал несколько весьма интересных вещей. Кое-что из этого может быть правдой. Если это так...

В его разуме начал оформляться образ плана.

Посмею ли я? Но ...это в мои покои вломился храмовый убийца. Что мне терять? Промедлю — умру!

Жадными большими глотками высокородный осушил кубок и поднялся из кресла.

— Мне нужна пара стражников, — приказал он, передавая чашу Сайлару, — Я собираюсь навестить Нагайру.

Газа Сайлара становились все больше, когда Малус стремительно заметался по комнате, одеваясь, — Ты не собираешься почиститься, перед этим? — спросил приближенный.

Малус холодно расхохотался, — Тайны произрастают из политой крови, Сайлар. Она нужна, чтобы сосредоточиться на деле.

* * *

Хаг Грэф припал ко дну узкой долины, словно науглир идущий по следу добычи. Его широкие улицы, столь удобные для нужд тяжелой промышленности, на которой держалось благосостояние города, расходились от огромной Площади Завоевателей, лежащей у подножия крепости драко. В этой крепости, состоящей их коллекции шпилей, двориков и катакомб, окруженных периметром внешней и внутренней стен, располагались не только поместья наиболее высокородных лордов и леди друкхи, но и городской ковен ведьм, а также загоны холодных городской стражи.

Апартаменты детей Волкара занимали целый комплекс шпилей в восточной части огромного замка, откуда открывался вид на три горных выхода к Восточной Литейной и широкий след из обожженного шлака, тянущийся до входа в Подземелье.

Большинство башен детей Лурхана были соединены узкими мостами, позволявшими высокородным навещать друг друга, не беспокоя себя спуском на общие уровни замка. Вернее это предполагалось. На деле же, дети Волкара считали мосты подходящим местом для убийственной засады, и всеми силами их избегали.

Но в эту ночь, Малус быстро шел по изящному мосту, соединяющему его башню с домом Нагайры, и его плащ вился за его плечами на резком ветру, словно эбеновые крылья. Северное сияние над Пустошами Хаоса поутихло, оставив лишь обрывки облаков, быстро несущиеся по лику одинокой луны. В нескольких ярдах впереди шел Арлетт Ванн, а Льюнара — сзади. Она держала наготове лук, и внимательно осматривала близлежащие шпили, тогда как Арлет Ванн с каждым тяжелым шагом проверял прочность моста.

Троице друкхи понадобилось долгих десять минут, чтобы пересечь арку моста. На другой стороне была утопленная в нишу дверь, подсвеченная сверху ведьминым огоньком. Арлет Ванн остановился, и Малус с удивлением обнаружил, что их ожидает часовой, скрывавшийся в дверной нише. Это был один из ручных головорезов Нагайры, и нарочито чистя ногти жутковато выглядящим ножом, он смотрел, как они идут к нему.

— Если ты задумал убийство, краснорукий, то тут ловить нечего, — с хитрой ухмылкой потянул жулик. Но в его движениях, а что еще важнее — движениях ножа, не был ничего легкомысленного.

— Пожелай я твоей смерти, Дэльвар, и Льюнара выдернула бы твой глаз острием копья, — прошипел Малус, — А теперь открой дверь, ты, низкопробный головорез. Я намерен поговорить со своей любимой сестрицей, а не окоченеть тут до смерти.

— Любимой полу-сестрой, — поправил Дэльвар, для усиления указав кончиком ножа, — И это не в моих силах, с кровью на пальцах или нет. Пока моей госпоже это угодно, ты будешь ждать здесь.

— Предполагается, что Арлетт Ванн порежет тебя на куски и скормит стервятникам?

— Я все равно не могу открыть дверь быстрее.

— Не будет, но хоть время проведем весело.

— Так же весело, как получить ножом в глаз, я полагаю?

Обе стороны неохотно уступили друг другу, и принялись ждать.

Нагайра продержала Малуса на мосту так долго, что он продрог до костей. Лишь силой воли он удерживался от того, чтобы не щелкать зубами и не дрожжать всем телом. Дэльвар продолжал приводить в порядок ногти, и без того безупречно выглядящие. Наконец, послышался лязг, и дверь приоткрылась на ширину пальца. Дэльвар подошел и перекинулся парой слов шепотом с кем-то за ней, затем, низко поклонился Малусу. Стилет исчез, как по волшебству, — Моя госпожа примет тебя немедленно, ужасный лорд, — с усмешкой сказал он, — Следуй за мной, но оставь все злые умыслы против домочадцев...

— Против Нагайры, или против тебя?

— ... ибо в этих стенах обитают духи, которым такое не по нраву, — закончил Дэльвар, в глазах которого танцевали огоньки мрачной радости.

Приближенный провел трио вперед, мимо поклонившегося слуги, и вниз, по короткому коридору, в караулку. Четверо стражей в полной броне, сидевшие за небольшим круглым столом и поглощавшие маринованых угрей и хлеб, проводили Малуса угрожающими взглядами. В канделябрах на стенах сияли шары ведьминого огня, а шеренги копий и арбалетов были подготовлены на случай отражения атаки снизу, или с моста. Вдоль вогнутой стены, вверх и вниз шли ступени, а на противоположной стене виднелась крепкая дубовая дверь.

Малус знал путь так же хорошо, а может и лучше, чем Дэльвар. Высокородный протиснулся мимо слабо запротестовавшего приближенного, затем свернул направо и двинулся вверх по винтовой лестнице. Чем выше он поднимался, тем с каждым шагом все острее ощущал легкое касание незримых сил, на лице и покрытых кровью руках. Они скользили внутрь него вместе с дыханием, касаясь его сердца ледяными пальцами. Он не стал зацикливаться на предупреждении Дэльвара, но знал, что это не пустая бравада. Нагайра не любила незванных гостей.

Ступени привели его в небольшое помещение. В стенах были проделаны незколько узких бойниц, сквозь которые завывал ледяной ветер. По бокам высоких дубовых дверей стояли два стража, в сверкающем металле, и толстых одеждах, сверкающих от инея. Он холодно смотрели на него из-за золотых масок-кэдлинов, выполненных в виде оскаленных морд мантикоры. Руки в перчатках покоились на рукоятях обнаженных больших мечей, но они не сделали ни малейшей попытки помешать ему, когда Малус вихрем ворвался в святилище Нагайры.

По закону Короля-Чародея, магия была запрещена большинству друкхи, за исключением группы женщин, посвятивших ему свои жизни и живших ковенами в городах и цитаделях Наггарота. Темные Невесты Малекита, хотя их чаще называли просто ведьмами, служили локальным лордам-правителям, но не отчитывались ни перед кем, кроме самого Короля-Чародея. Прочие друкхи, особенно мужчины, попадавшиеся за практикой запретных искусств, заковывались в раскаленные цепи и доставлялись в цитадель Короля-Чародея в Наггаронде, и никогда не возвращались оттуда.

Конечно, на деле, существовали исключения. Различные мелкие колдуны-проклинатели и скрытные теневые маги брали деньги с низкородных в обмен на свои скудные услуги. Жрицы и кровавые ведьмы храма Кхайне, и священнослужители храма Слаанеш сохраняли колдовские традиции, которые были стары, когда Наггарит был еще юн, и это право не стал оспаривать даже Малекит. А еще был Балнет Бэйл, самопровозглашенный король-чародей Наггора, поощрявший изыскания своей сестры Элдир, и покрывавший их, надеясь поживиться с их плодов. Вместо этого он получил весьма кровавое неудовольствие Малекита, в виде Волкара Лурхана и армии Хаг Грэфа, которые разгромили армию Наггора, и сделали Бэйла и его подданных вассалами Хага.

Таким же порядком, ни для кого не было секретом что Нагайра, вторая дочь страшного Лурхана, изучает темные искусства. Она не обяательно была практиком, но она исследовала пути древних и законы волшебства для своих личных нужд. Никто никогда не видел ее творящей заклинание или подчиняющей своей воле духа, так же как не было тех, кто назвал бы себя жертвой ее чар. Она балансировала на грани, окунаясь в тайны темных искусств, но не настолько, чтобы они стали причиной ее гибели.

Что и говорить, Малус ожидал, что святилище Нагайры будет заполнено магическими фолиантами, свитками, пузырьками зелий, идолами и артефактами, за каждый из которых любой маг будет готов продать свою исковерканную душу. А еще, как заметил высокородный с благодарностью, тут было тепло. В центре комнаты помещался маленький круглый очаг, дающий языки зеленого и голубого шипящего огня, превращавшие стены в контрастное полотно танцующих теней. Искривленное, покрытое чешуей создание с кожистыми крыльями при эго появлении метнулось в тени, и угрожающе зашипело сзади, от подвешенных книжных полок.

Насколько Малус знал, он был единственным членом семьи, которого Нагайра допускала в эту комнату.

Его сводная сестра, сидевшая на низком диване у огня, подняла взгляд. Возле дивана был установлен маленький стол, на котором расположился огромный запыленный фолиант, небольшой пюпитр, и замысловатый треножник из меди, поддерживавший половину головы человека. Череп был срезан по уровню линии носа, и жутковатый трофей покоился на треножнике, смотря в потолок открытым зевом мозговой камеры.

Нагайра закатала левый рукав своей шерстяной мантии, выставив напоказ гладкое бледное предплечье, теперь покрытое затейливой татуировкой из сплетенных петель и спиралей, идущих от кончиков пальцев до локтя. Под взглядом Малуса, она взяла изящную кисточку с бронзовой рукоятью, и осторожно погрузила в чашу из черепа. Она бросила на Малуса короткий взгляд. Он не поручился бы, был ли это трюк освещения, но ее глаза были яркими, и чисто-голубыми. Нагайра многозначительно посмотрела на руки брата, — Тоже решил сделать себе татуаж? — поинтересовалась она, подправляя кистью одну из линий на руке, — Если так, то мое творчество выглядит куда как симпатичнее.

— Я закоченел, ожидая на мосту, вот и решил отогреть руки сердцем Дэльвара, — огрызнулся Малус.

— Лжец, — улыбнулась она. — Кровь этого типа холоднее Моря Стужи. С чего еще мне было принимать его в свою челядь?

Закончив, она облизала кончик кисти изящным розовым язычком и убрала инструмент в оббитую войлоком коробочку. Не скрывая восхищения своей работой, она грациозно вытянулась на диване.

— Ты меня разочаровал, Малус, — легкомысленно сообщила она, — Удрал в свое маленькое путешествие, не предупредив меня. Когда тебя не было, этот червяк Уриаль, попытался опробовать на мне свое очарование, как будто это могло заставить Ясмир ревновать. Мне месяцами пришлось отражать его отвратительные домогательства.

Упоминая имя брата, Нагайра помрачнела. Линии на ее руке стали резче, а затем сдвинулись, как перекатывающиеся змеиные кольца. Малус не мог отвести от них взгляда, хотя это зрелище заставляло его сердце стучать как молот, а внутренности сводило холодными спазмами.

— Я ... я уверен, что ты каждый раз его разочаровывала, — он запнулся, и стиснул зубы, не желая выказывать слабость.

-Я говорила ему, что мое сердце принадлежит другому, — ответила она, ровным и холодным, как полированая сталь, тоном, — Думаю, он очень на меня разозлился. Это искалеченное ничтожество, явно имело на меня большие планы, — Нагайра опустила руку и посмотрела на Малуса, — Но ты-то, хоть для приличия, мог бы изобразить ревность.

С усилием, Малус пересек комнату и опустился на диван рядом с ней, — Мне пришлось тайно уехать, дорогая сетрица. Ты, Бруглир и остальные не оставили мне выбора. Уверен, что ты не ожидала, что я буду сидеть в своей башне и спокойно ждать, когда какой-нибудь аристократ проткнет меня ножом?

Нагайра вздохнула, — Закон волчьей стаи, Малус. Самый сильный волчонок получает больше всех молока, и всего остального. Бруглир забирает самый большой кусок, а нам приходится драться за все остальное. Того, что мне достается, достаточно для жизни, и я уверена, что Уриаль получает не меньше, — она пожала плечами, но в ее холодных глазах светился замысел, — К несчастью, храм заботится о своих, даже таких калеках, как он. Если ищещь виновного, то вини его, за то, что он занял причитающееся тебе место.

Малус изучал сестру, обдумывая свой следующий шаг. Под ее сдержанностью, он чуял жадное любопытство. Чего он не знал, так это того, наколько она на него зла. Если она была слишком разозлена его выходкой, то он вполне может из ее святилища живым не выйти, — Если это так, — заметил он, — То, дорогой уродец Уриаль задолжал мне больше, чем только мою долю в семейном золоте.

— О, даже так? — Нагайра выгнула тонкую бровь. Ее глаза потемнели до грозового серого. В их глубинах клубились линии и спирали.

— Знаешь Фэрлана? Того заложника из Наггора? Трусливую мелкую шкуру, набитую непомерным чувством собственной значимости?

— Я слышала, что это недостаток всех наггоритов, знаешь ли. Похоже, это слабость их рода, — ее улыбка сочилась сладким ядом.

Малус не обратил внимания на комментарий, — Этим вечером, я и Фэрлан долго и энергично обсуждали кое-что, — сказал он, — И он узнал все прелести, которые ему сулил альянс со мной.

— Альянс? Против кого?

— Какая разница? Хотя, он очень этого желал. Даже послал письмо особым курьером, чтобы оно встретило меня в Клар Каронде.

— Нагайра замерла, — Клар Каронд? Но как?

— Как он узнал, что я не собираюсь останавливаться в башне рабов? А как он мог? Ни один всадник не мог добраться до Каронд Кара быстрее моего корабля. Так что, остается лишь ...

— ...Магия. — закончила она.

— Точно, — согласился Малус, — И эта же самая магия позволила кому-то устроить маленькую, но умелую засаду на меня, на Дороге Работорговцев, — А сейчас я узнаю, что моя любимая сестра воспользовалась моим именем, чтобы позлить единственного не входящего в ковен чародея, — его рука метнулась вперед, и сомкнулась на белом горле Нагайры, — Кажется, это мне стоит выражать разочарование.

Дыхание Нагайры застряло в горле под его жесткой, беспощадной хваткой, а затем она улыбнулась и засмеялась. Звук был богатый, насыщенный, полный насмешки, и крайне соблазнительный.

— Умный, умный младший братец, — просипела она, — А зачем бы Уриаль Отверженный развлекал такое отребье, как Фэрлан?

— Несомненно, маленькая гадина вволю поползала на брюхе, чтобы получить аудиенцию, — сказал Малус, — Как и с каждым из вас, впрочем. Я уверен, что Уриаль встретился с ним, чтобы узнать, не разузнали он что-нибудь интересное о тебе и остальных, — высокородный усилил хватку, ощущая теплый пульс на горле сводной сестры, — Похоже, Фэрлану дали понять, что Уриаль завладел какой-то магической реликвией, источником ужасной мощи.

— Реликвия? Где Фэрлан мог такое услышать?

Малус притянул Нагайру ближе, и его тонкие губы были лишь в считанных дюймах от ее, — От тебя, милая сестра. Вначале я и сам не поверил, но Фэрлан пошел через большую боль, чтобы меня убедить.

Несколько мгновений она хранила молчание. Ее дыхание на его коже было теплым и благоухающим. Затем, она улыбнулась, — Сознаюсь. Я надеялась, что Уриаль съест сердце маленького поганца, и тогда даже храм бы его не спас. Драко поведергал бы ему все жилы по одной, а я наслаждалась бы каждым мгновением этого зрелища, — она остановилась, — Жаль, что Отверженный урод, а не дурак.

— Да, конечно, — губы Малуса коснулись ее щеки. У нее перехватило дыхание, и на миг его разум заполнили черви, извивающиеся, скручивающиеся темные формы, скользящие сквозь его мозг, оставляя тоннели заполненные тенями. Он поежился, и откинулся на диван, убрав руку, словно обжегшись. Нагайра смотрела на него бездонными черными глазами.

— Так это правда? — спросил Малус, — Уриаль обладает реликвией?

Нагайра улыбнулась. Она тоже подалась назад, увеличивая дистанцию между ними. Она задумчиво провела разрисованным пальцем по нижней губе, — Я склонна верить этому все больше, — ответила она, — Мои шпионы донесли, что Уриаль искал ее довольно долго, и заплатил за нее дорогую цену, организовав несколько неудачных экспедиций. А почему ты спрашиваешь?

Малус глубоко вздохнул, — Потому что я хочу власти, а вокруг одни враги. Если реликвия полезна ему, то почему бы ей не послужить мне?

— Уриаль — чародей, а ты нет.

— Большая сила всегда ощущается, сестричка. Чародей или нет, я подчиню ее своей воле.

Нагайра захохотала, и тени на стенах, казалось, затанцевали в такт этому звуку, — Малус Темный Клинок, ты дурак, — наконец сказала она, — Но, я признаю, что дураку может повезти там, где все прочие потерпят неудачу.

— Так что это за реликвия?

— Фактически, это не сам источник силы ... по крайней мере, не в том виде в котором ты привык его понимать. Это лишь ключ, по легенде, открывающий вход в древний храм посреди Пустошей Хаоса. Сила находится в храме.

— Что это за сила?

Нагайра покачала головой. — Никто не может сказать с уверенностью. Она была связана и заперта еще в те дни, когда Малекит сражался на стороне этого дурака Аэнариона в Первой войне с Хаосом, тысячи и тысячи лет назад, — сказала она, — Возможно сам храм давно разрушен, или лежит на дне кипящего кислотного моря.

Внутри Малуса что-то загорелось, словно в сухой трут попала искра, — Но если добраться до храма, магия ключа сработает, не так ли?

Женщина-друкхи одобрительно улыбнулась, — Само собой. Ты сообразительней, чем я думала, братишка.

— Значит, сокровище храма вполне достижимо, — подвел итог Малус, — И оно вполне может достаться мне, если я смогу украсть ключ у Уриаля, и обшарить это местечко сам.

— Хочешь сцепиться с Отверженным в его логове? Твоя дурость граничит с самоубийством.

— Уриаль проводит в башне не все время. На деле, у храма есть свои обязанности в течение Ханиль Кхара. Он должен бывать в городе одну ночь раз в несколько суток, так?

— Верно, — согласилась Нагайра, — Но остаются его слуги, стража и, что важнее, паутина чар и ловушек.

Малус наклонился вперед, и провел пальцем по ямке у основания ее горла, — Уверен, что ты сможешь проскользнуть мимо этих чар.

Нагайра хихикнула, — А с чего бы мне тебе помогать?

— Насолить Уриалю. А еще, разделить со мной добычу, когда я вернусь из Пустошей.

Она улыбнулась, — Тогда, конечно.

— Сможешь провести меня, и небольшую группу моих людей в его башню?

Глаза Нагайры блуждали по книжным полкам и столам в комнате, словно проводя мысленную опись.

— Я смогу провести в башню небольшую группу, — сказала она после короткого раздумья, — Но и я пойду с вами. Думаю, некоторые из ловушек могут потребовать большего, чем защитный амулет.

Малус подумал, что это слишком. Ему не нравилась идея, но другого выбора у него не было. По крайней мере, ее присутствие гарантировало, что она приложит все силы, чтобы они выбрались оттуда живыми, — Хорошо.

— И мы разделим всю силу, которую ты принесешь из Пустошей?

— Конечно, — ложь гладко скатилась с его языка.

Его сводная сестра расплылась в улыбке, свободно располагаясь на диване, — Тогда останься со мной подольше братец, — сказала она, — Мы так давно не виделись, и нам надо многое наверстать.

ГЛАВА 5: СТРАТАГЕМЫ.

Ледяной воды растекающейся по коже было достаточно, чтобы у Малуса перехватило дыхание, пока он оттирал кровь с рук и груди, но этого не хватило, чтобы изгнать ощущение червей, скользящих в его теле. Он боролся с мерзким ощущением во рту и на языке, от которого перехватывало горло.

— Не нравится мне это, — зявил Сайлар Кровошип, — Это безрассудство, — высокий друкхи стоял рядом со своим лордом, и его лицо было мрачнее обычного, — Как знать, можно ли ей верить?

Неспособный больше терпеть, Малус окунулся с головой в ледяную, окрашенную розовым воду. Леденящий холод изгнал остатки ощущений от действий его сестры, хотя и на миг. Он вынырнул, хватая ртом воздух, встревоженный, но вновь хозяин себе, — Ей нельзя верить, — сказал он, вытирая лицо полотенцем, поданным Сайларом, — Но сейчас у нее и у меня есть общий интерес — стащить драгоценную реликвию Уриаля и разделить силу, которой она обладает. На Нагайру можно рассчитывать, что она будет защищать свои интересы, и больше ничего.

После утреннего покушения и неожиданной встречи с сестрой, в спальне высокородного было людно. Кроме Сайлара, здесь были Льюнара и Арлетт Ванн, слонявшиеся по маленькой скудно-освещенной комнатке, весьма недовольные ночными событиями. Женщина друкхи стояла у одного из узких окон спальни, смотря как ночное небо меняет цвет с эбенового на черный, и серый.

Хаг Грэф не зря называли Городом Теней. Окруженная горами, долина получала солнечный свет всего на пару часов в день, и то не всегда, лишь в ясные летние дни. Большую часть года Хаг Грэф был затянут непроницаемым туманом. Далеко внизу, на улицах, она могла видеть неуловимые, сверкающие ведьмины огни, звездами сияющие сквозь полосы ночного тумана, перекатывающиеся по улицам.

— Сайлар прав, — задумчиво протянула она, — Ты поторопился, милорд. Слишком много неизвестных ... которые могут пойти не так ... Мы даже не знаем, где этот храм. Где-то в Пустошах Хаоса? Это может занять годы, если конечно, мы вообще вернемся.

— Нагайра заявила, что реликвия сама укажет путь к храму, — сказал Малус, — И я предпочту таскаться по Пустошам, чем ожидать, когда по мою душу пожалует еще один храмовый убийца.

— Но можно же пододждать пару дней? Потратить пару монет, и выяснить, что можно о башне Уриаля, чтобы составить план получше...?

— У нас нет этих дней. Удар надо нанести, когда Уриаля не будет в его логове. Мы думаем, что несколько следующих суток он проведет в храме, но единственная ночь, по поводу которой мы уверены — сегодня. Так, Арлет?

Арлет Ванн вынырнул из теней в дальнем конце комнаты. Завернутый в тяжелый черный плащ, накинув капюшон на лицо, он казался почти невидимкой.

— Да, — неохотно подтвердил он, — Сегодня ночью каждый молящийся в городе будет соблюдать обряды церемонии, с заката до рассвета.

Малус перехватил изучающий взгляд Льюнары, направленный на Арлета. Многие в его отряде предполагали, что в прошлом он был как-то связан с храмом. У Арлета была веская причина нераспространятсра, здесь были Льюнара и Арлетт Ванн, слонявшиеся по маленькой скудно-освещенной комнатке, весьма недовольные ночными событиями. Женщина друкхи стояла у одного из узких окон спальни, смотря как ночное небо меняет цвет с эбенового на черный, и серый.

я о своей жизни до прибытия в Хаг Грэф, и Малус держал все что знал, при себе. Получить приближенного с талантами Арлета Ванна было редкой удачей.

— Как видите, времени мало, — вставил высокородный, — И мои враги уже действуют. Если дела пойдут плохо, возможно Лурхан изгонит меня ... или даже хуже ... чтобы не рисковать втянуть семью в кровавую междоусобицу. У меня нет ресурсов и влияния, чтобы боротьсяс ними. Даже организовать этот поход будет довольно трудно, неговоря уже о полномасштабной войне с союзом аристократов, — Малус облачился в ночную рубаху, и подошел к столику из полированного ясеня, стоявшему в ногах кровати. Он наполнил кубок трофейным бреттонийским вином из стоящего рядом кувшина, — Если же эта ... реликвия ... хоть вполовину столь ужасна по силе, как говорит Нагайра, то когда мы вернемся, здесь многое изменится.

— Ты и вправду намерен с ней делиться? — поинтересоваnbsp;лся Сайлар.

— Только если придется, — признал Малус, прихлебывая вино, — И только, если буду уверен, что не справлюсь один. Если я пойму, что смогу пользоваться этой штукой один ... ну чтож, Пустоши — опасное место, правда?

Льюнара кивнула собственным мыслям, уже заполненным паутиной стратагем и умозаключений, — Скольких она возьмет с собой?

— Шестерых, включая этого горлореза Дэльвара. Я тоже возьму шестерых, включая тебя и Ванира. Сайлар, Дольтаик и Арлет Ванн останутся здесь с остальной частью отряда, чтобы присмотреть за моим немногочисленным имуществом. Я не сомневаюсь, что Уриаль попытается отыграться, едва узнает о краже.

— Не бери с собой Ванира, — проворчал Сайлар, — он предаст тебя, как только представится возможность.

— Я тоже так думаю, — поддержала Льюнара, — Особенно, после той взбучки, что ты ему задал на дороге из Клар Каронда. После этого, он тебя люто ненавидит.

— Именно поэтому я и беру его с собой, чтобы присмотреть, — ответил Малус, — Он будет буквально придерживаться своей клятвы, до самого конца срока. А до этого дня еще почти месяц. Если после этого мы все еще будем в Пустошах, то можно будет просто его убить, но до этого дня он будет еще одним мечом, воюющим за мои интересы.

Льюнара сложила руки на груди и отвернулась к окну, ей явно не нравилась идея, — Мы возьмем науглиров?

— Да, кивнул Малус, — Всегда препочитаю когти и зубы лошадиным копытам. Кроме того, они могут нести больший груз, и на большее расстояние в дневной переход, чем табун лошадей.

— Они и едят больше, — заметила Льюнара.

Малус хихикнул, — Учитывая, куда мы отправляемся, не думаю, что у нас будут проблемы найти тела для прокорма холодных. К тому времени, когда мы уйдем из башни Уриаля, Дольтаик заседлает их и подготовит в загонах. Я не хочу задерживаться здесь даже на лишнюю минуту, после того как дело будет сделано.

— А меня, волнует, как вы планируете забраться и унести ноги из башни Уриаля, — сообщил Сайлар.

Малус налил вторую порцию вина, — Никто точно не знает, сколько у Уриаля слуг и приближенных. Многие из них из храма, и носят эти маски и балахоны. Их может быть как двадцать, так и две тысячи. А, Нагайра уверена, что его логово тщательно охраняется магией и духами. А возможно, и еще какими-нибудь тварями.

Высокородный перевел взгляд на Арлета Ванна. Мгновение они смотрели друг на друга, затем, приближенный поежился.

— Это возможно, — признал Арлет Ванн, — Никто, кроме жриц, не знает, насколько далеко продвинулся Уриаль в изучении мистерий Кхайне. Он может быть способен на множество страшных вещей. Возможно даже, что его логово ... больше не в пределах этого мира.

Льюнара шагнула к закутанному в плащ приближенному, — Что ты имеешь в виду?

Голова Арлета Ванна склонилась. Малус видел, напряжение в линии его крепких плеч, и скованность движения.

— Говори, Арлет Ванн, — подтолкнул аристократ.

— Не могу сказать точно. Я сам всего не понимаю. Но ... в больших храмах есть особые места, глубины, вход в которые есть лишь для святых, тех, что могут быть свидетелями древних ритуалов и бдений. Там приносятся важнейшие жертвы, там не произносится слов не обращенных к Богу Убийства. Это места, куда высшие жрецы уходят лицезреть лик Кхайне и его царство резни. Грань между мирами там настолько истончается, что трудно отделять наш мир от того.

Льюнара замерла, — А теперь и ты говоришь загадками.

Нет, Льюнара, подумал Малус, Но это даже хорошо, что ты ничего не поняла, иначе мне пришлось бы столкнуться еще и с мятежом, Обсуждение причастностей было словно холодное лезвие, поворачивающееся в его теле, — Хочешь сказать, что это святилище может оказаться как раз таким местом?

Арлет Ванн посмотрел высокородному в лицо. Его лицо под капюшоном было невозмутимо, за исключением глаз. Они смотрели жестко, — Такое возможно, — заявил он, — С таким как он ни в чем нельзя быть уверенным. Его не связывают законы, ни нашего мира, ни того.

— По вашим словам выходит, что это идиотская затея, — фыркнула Льюнара.

— Не все так плохо, — сказал Малус, — Нагайра знает потайной путь в башню, через тоннель ...

— Тоннель?

— Довольно, женщина! Она проведет нас через проход, откуда-то в крепости, прямо к кладовым Уриаля. Она сказала, что владеет талисманами позволяющими пройти мимо стражи и не насторожить сверхъестественных существ. Пока она с нами, я не сомневаюсь в ее уверенности в своих силах.

— А если она ошибается?

— Попав внутрь, — продолжил он, игнорируя ее вопрос, — Мы убьем всех стражей и слуг, с которыми столкнемся по пути к святилищу Уриаля. Если нам улыбнется Темная Мать, этого не понадобится. Будет идеально, если мы придем и уйдем незамеченные никем. А вот попав в святилище, нам придется действовать очень быстро. И еще, Нагайра даже не знает, на что эта реликвия похожа...

Льюнара начала говорить, широко распахнув глаза, но Малус оборвал ее злым взглядом.

— ...Но она уверена, что узнает ее, как только увидит. Найдем святилище, найдем реликвию и уйдем тем же путем, что и вошли. Если повезет, мы пробудем в башне не больше получаса. Попав в тоннели, мы за считанные минуты доберемся до загонов, и через час будем за пределами Хага, на Дороге Копий. К тому времени, когда Уриаль поймет, что реликвия пропала, мы будем в лигах отсюда.

— А на нас обрушится вся его ярость, — испуганно сказал Сайлар.

Льюнара покачала головой, — Мне это не нравится, милорд. Слишком пахнет неприятностями. Стоит одной мелочи пойти не так, и весь план рухнет, и что с нами будет тогда?

— Сейчас наши дела немногим лучше, Льюнара, — холодно ответил Малус, — Мою голову пообещали храму, и если мои предположения верны, то за нападением на Пути Работорговцев стоял Уриаль. Я не буду сидеть, и ждать удара топора. Уриаль задолжал мне, и сегодня ночью я намерен его долг востребовать. Если я погибну при этом, то сделаю это с мечом в руке и кровью на зубах! А теперь, идите, — Малус опустошил чашу, — Отдохните. Мы встретимся в башне Нагайры сразу после того, как поднимется туман.

Приближенные поклонились и двинулись к дверям. Сайлар уходил последним, — Не задерживайтесь надолго, милорд, — сказал он с горькой ухмылкой, — Иначе, здесь может ничего не остаться к вашему возвращению.

— Я знаю порядки аристократии, Сайлар, — ответил Малус, — Не бойся. У меня долгая память и безжалостное сердце. Что бы Уриаль с тобой ни сделал, я отплачу ему стократно.

Сайлар постоял в дверях, обдумывая слова высокородного. Затем ушел, возвращаясь к своим обязанностям.

ГЛАВА 6: ПОКОИ ОТВЕРЖЕННОГО

Ночью пришли низкие облака, а в шпилях Хаг Грэфа завыл ветер. На высоте более ста футов над двором замка, из дверной ниши выглянула фигура в тяжелом плаще, и посмотрела на пару лун, висящих в восточной части горизонта.

Через мгновение, луны закрыл пласт серо-стальных облаков, погрузив крепость в глубокий мрак. Фигура в плаще беззвучно выскользнула из дверного проема и призраком понеслась по узкому мосту. Следом двинулись еще семь фигур, с виду совершенно не обеспокоенные бездной, скалящейся снизу. К тому моменту, когда луны вновь выглянули из-за облака, процессия уже исчезла внутри башни на другой стороне моста.

Оказавшись в башне Нагайры, Малус стянул капюшон и тщательно оглядел маленькую группу, поджидающую на пятачке возле двери. Этой ночью, он и его приближенные были одеты для боя: под тяжелыми темными плащами каждый друкхи носил чеканную нагрудную пластину и кожаную тунику, поверх кожаного темного кхейтана. Их плечи прикрывали наплечники, делая их силуэты мощнее, а руки и ноги — наручи и поножи. Каждый элемент брони был проложен слоем войлока, чтобы приглушить звон деталей, и защитить тело от холодного металла. В дополнение к обычным мечам, Малус и двое его людей держали под плащами арбалеты.

Воины Нагайры были экипированы сходно, окружая свою госпожу стаей мрачных воронов. Некоторые вооружились метательными копьями, каких Малус раньше не видел, а другие несли маленькие арбалеты. На тяжело вооруженных бойцов они посмотрели с подозрением, за исключением Дэльвара, который лишь покрутил один из своих стилетов на кончике пальца латной перчатки и насмешливо ухмыльнулся.

Как и Малус, Нагайра надела поверх кхейтана и одежды нагрудник, и повесила на пояс два меча. Скромная книжница исчезла, и Малус поразился, насколько она похожа на своего грозного отца. Она подняла руку в перчатке, с которой свисали семь кожаных шнурков, каждый со сверкающим предсметом из хрусталя и серебра, размером с палец друкхи.

— Оденьте так, чтобы это прикасалось к вашей коже, — приказала Нагайра,— и когда будем в башне, ничего не трогайте, без моего разрешения.

Малус молча взял талисманы, и, оставив один себе, раздал остальные своим спутникам. При более близком рассмотрении талисман оказался серебряным кулаком, сжимающим хрустальный шарик. Необычный камень был обработан таким образом, что в центре камня угадывалась спираль. Серебряная рука была испещрена непонятными рунами. Когда Малус попытался сфокусировать взгляд на одной, то ощутил резь и слезы на глазах, как если бы в них попал песок. Через мгновение он сдался, нацепил шнурок на шею и осторожно убрал талисман под нагрудник. Он расположился на его груди, как раз под броней, и ощущался холодным ледяным осколком.

Нагайра внимательно проследила, чтобы все до одного друкхи выполнили ее инструкции. Удовлетворившись результатом, она сообщила, — Вход в тоннели недалеко отсюда. Когда мы войдем туда, держитесь вместе и держите оружие наготове. Там попадаются дикие науглиры, и кое-кто похуже. Путь до туннелей под башней Уриаля не займет много времени, но на месте нам придется немного порыться в земле.

Последнее вызвало недоумение Малуса, — Копать землю? Что, никто этим путем до нас не ходил?

Нагайра пожала плечами, — Я не уверена, что там есть вход. Он там должен быть, в теории.

— В теории?

— Будешь пробивать пол башни, или полезешь по ее стене, на виду у половины крепости?

Усмешка Дэльвара стала еще шире. Малус помечтал, как будет сдирать кожу с его искаженной воплем физиономии, и прошипел, — Веди.

С коротким и довольным кивком, Нагайра развернулась и повела отряд по ступенькам вниз, на подземный уровень башни. Попасть в башню, как и в любой шпиль крепости драко, можно было только через пару укрепленных дверей, открывающихсяв короткий коридор, ведущий внутрь крепости. У дверей, к удивлению Малуса, обнаружились четверо людей Нагайры, в полной броне и с обнаженными мечами в руках. Увидев выражение его лица, Нагайра по-волчьи оскалилась.

— Нельзя поручиться, что у Уриаля нет агента среди моей челяди, — заметила она, накидывая капюшон, — Так что, Калтир и его люди проследят, чтобы до рассвета эту башню никто не покидал, — и вывела отряд в пределы замка.

Сотни лет крепость драко, которую горожане также называли Хагом, росла как живой организм. Рабы-дворфы были дороги и редки, так что между ремонтами и пристройками часто проходило немало времени.

Когда часть замка рушилась, просто строили другую секцию, поверх или рядом, создавая безумный лабиринт хаотичных переходов, заброшенных башен и замурованных двориков. Начавшись как маленькая цитадель, окруженная восьмиугольной стеной, сейчас строение занимало больше квадратной мили земли, и опоясывалось четырьмя концентрическими крепостными стенами, каждая из которых отмечала границу этапа расширения. Говорили, что полностью всю крепость не знает никто, а новые слуги посланные с поручениями частенько блуждают по несколько дней, прежде чем вернуться, а то и вовсе не возвращаются.

Нагайра быстро и уверенно провела неприметную процессию сквозь череду двориков и рабочих площадок, поспешно минуя людные участки крепости, к той части, где начиналось запустение. Они пробрались через расколотые и покрытые лозами плиты и кучи битого камня, когда-то бывшие стенами древних башен. В одном месте им перегородил путь завал, когда-то бывший мостом между двумя шпилями. В тенях вокруг них шныряли мелкие тварюшки. В одном месте, при пересецении большого внутреннего двора, из затянутого растительностью угла на них предупреждающе зашипело нечто крупное. Друкхи вскинули арбалеты, но Нагайра нетерпеливым жестом велела им двигаться дальше.

Наконец, отряд добрался до той части крепости, заброшенный многие десятилетия назад. Пробравшись сквозь заваленный мусором проход, Малус попал в большое прямоугольное помещение, изрядную часть которого занимала здоровенная печь. Через мгновение он понял, что находится в старой кузне — вокруг были раскиданы меха и прочие инструменты.

Неожиданно вспыхнул сине-зеленый свет — один из людей Нагайры передал ей фонарь с дверцей и ведьминым огоньком внутри. Она подняла его над головой и быстро огляделась вокруг. nbsp;

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

— Здесь, — сказала она, показав в угол комнаты, — Сдвиньте мусор прочь. Там есть люк.

На мгновение все замерли. Нагайра и ее жулики смотрели на Малуса и его людей.

— Ты уже пыталась? — едко усмехнулся Малус, недовольный мелочностью поручений, — Ладно, Виртан, Эйрус, открывайте люк.

Мужчины двинулись вперед, бросая злые взгляды на союзников. Под светом фонаря Нагайры, эти двое быстро отыскали пару железных колец, ввинченых в пол. Через несколько минут усилий, под скрип заржавевших петель, они открыли одну из дверец. Вниз, под землю, уходил почти идеальный, круглый туннель.

По легенде, тоннели появилилсь через несколько сотен лет после постройки Хага. В одну из зим, каждую ночь, с заката и до рассвета, замок начинало трясти. Стены рушились, а башни качались в лунном свете. Рабы и аристократы, достаточно храбрые, чтобы ночевать в комнатах замка, говорили, что слышали доносящийся из-под земли, сквозь камень и грунт, глухой рык, а иногда, из трещин в земле вырывались облака ядовитых газов, отравляя неосторожных.

В первый день весны все также неожиданно прекратилось. Позднее, летом, группа рабочих, отстраивавших разрушенную башню, нашла первый туннель. Почти идеально-круглые и пробитые в твердой породе, пути пролегали на мили, свивались в кольца, по несколько раз, словно результат работы гигантского червя. Само создание, или создания, прорывшие туннели, никто не встречал, но через множетво лет в лабиринте обитало множество зверей.

В одну из стен туннеля были вбиты железные ступеньки в виде полумесяца.

— Помните: нельзя расходиться, — напомнила она, затем шагнула в дыру и принялась спускаться по ступенькам, держа фонарь внизу, перед собой. Дэльвар сунулся было идти следом, но Малус остановил его взглядом, и пошел следующим, держа арбалет наготове.

Примерно через двадцать футов путь начал снова забирать к поверхности, пока ступеньки не закончилилсь, а Малус не смог распрямиться. Он простоял рядом с Нагайрой, пока подтягивались остальные члены отряда. Единственными звукми были лишь шорохи подошв по полу, да эхо капающей воды. Он перехватил взгляд сводной сестры, но из глубин капюшона были видны лишь ее подбородок и проблеск белой кожи шеи, а выражение лица скрывала тень. Сбоку на шее были видны куски ее татуировки, и в неверном свете казалось, что они пульсируют и кружатся, словно обладая собственной жизнью.

Пока отряд собирался, Малус расположил своих людей, так чтобы они смешались с людьми Нагайры. Если обе стороны будут действовать раздельно, то кто-то сможет подставить другого под удар.

Малусу было ясно, что туннели не были работой думающего существа, или, по крайней мере, не обладающего здравым умом. Они редко были прямыми, ныряя или идя вверх, изгибаясь, пересекаясь снова и снова, причем без всякой видимой системы. Они двигались вперед медленно, но Нагайра, казалось знала, куда идет. Если на стенах и были пометки, то Малус их не разглядел. Внутри начал разгораться огонек неуверенности, но он погасил его вспышкой черной ненависти. Я преуспею, зло думал он, Пока при мне мои меч и голова, я не проиграю.

Отряд прокладывал путь через туннели в молчании, их нервы были натянуты, а чувства обострены. Воздух был сырым и пах плесенью, а стены покрывала холодная слизь. Иногда под ботинками скрипели околки старых ломких костей. При каждом звуке Малус стискивал зубы, гадая какую тварь это может привлечь.

В нескольких местах тоннели выходили на поверхность и подходили к фундаментам крепости наверху. Иногда туннель проходил через покинутое подземелье или подвал, и тогда Малус видел остатки рам, столов или железный лом раскиданный вдоль тоннеля. Они пересекли несколько таких помещений, каждое столь же пустынное, и высокорожный начал понемногу успокаиваться.

Вот тут они едва не попали в ловушку.

Отряд дошел до еще одной большой палаты, она была настолько обширной, что Малус решил, что они вшли в естественную каверну, пока не заметил, что идет по плиткам.

Свет огонька Нагайры не доходил до стен огромного помещения. Те части пола, которые видел Малус, были исчерчены бороздами в локоть длиной. Он разглядел осколки костей, обрывки одежды, погнутые инструменты, кожаные изделия и ошметки, которые могли быть кусками плоти, и много других узнаваемых предметов.

Нагайра повела отряд дальше, осторожно ступая по обломкам. Она остановилась, осмотреться, и вот тогда-то Малус услышал шорох. Звук был тихим и шел непонятно откуда, походил на топот множества маленьких ног, но было в нем что-то странное. Высокородный поднял руку, предупреждая, — Не двигайтесь, — прошептал он, — Тут что-то есть.

Друкхи замерли, закрутили головами, стараясь отследить малейшее движение в окружающей их тьме. Зашуршал задетый щебень, породив в помещении волну шорохов. Маленькие ноги большое туловище, подумал Малус. И это пытается обойти нас сзади... Звуки послышались снова ... с другой стороны. Их много, понял высокородный. Но сколько?

Теперь друкхи двигались осторожно, а встревоженное выражение из бледных лиц показывало, что они пришли к тем же умозаключениям, что и Малус. Льюнара передвинулась ближе к высокородному, держа наготове парные мечи.

Малус снова услышал шорох, более глухой и быстрый ... только шел он теперь сверху.

Нагайра испустила вопль, и шар ее ведьминого огня ярко вспыхнул, разгоняя тьму. Прищурив глаза, во время вспышки, Малус разглядел, что они находятся в центре помещения размерами на двадцать ярдов, заполненом остатками бочек, полок и ящиков. Среди обломков кишели бледные, мохнатые пещерные пауки, размером с доброго пони, и неожиданная вспышка света их разозлила. Их глаза были цвета свежей крови, а темные клыки засочились ядом, когда голодные твари учуяли свежее мясо.

От друкхи понеслись встревоженные крики, а Малус пытался смотреть сразу во всех направлениях, пытаясь пересчитать пауков. Пятеро? Шестеро? Они двигались быстро, а вокруг было достаточно темных участков, чтобы спрятаться. Высокородный прицелилися в ближайшего, но прицел сбился, когда Льюнара оттолкнула его с пути паука, сиганувшего на него сверху.

Малус опрокинулся на спину, а стая пауков кинулась на друкхи. Льюнара почти скрылась под тушей рухнувшего паука, и высокородный видел, как мандибулы твари скользят по броне воительницы, пытаясь нащупать слабину, чтобы впрыснуть яд. Он выронил арбалет и потянулся к мечу, а один из клинков Льюнары вышел из задней части паучьей груди. Второй меч сверкнул короткой дугой, и снес один из клыков твари, отворив поток зеленого яда. Паук попытался свернуться в шар, сведя ноги вокруг жертвы, но Малус отрубил три из них, одним сильным ударом. В свете ведьминогоогня клинки Льюнары сверкнули еще раз, и паук, лишившись оставшихся конечностей, опрокинулся набок. Высокородный потянулся, и схватив Льюнару за руку, вздернул ее на ноги.

— Ранена?

— Нет, — Льюнара мотнула головой. По ее нагруднику стекали капельки яда, — Хотя еще чуть-чуть...

Малус дико огляделся, высматривая еще пауков. Как только друкхи оправились от неожиданности, они начали действовать с жестокой избирательностью. Два паука пали жертвой коротких копий людей Нагайры, нанизавшись на них, во время бросков. Еще два были окружены и изрублены в куски, ведь их мягкие тела не были преградой для стали. Пятый паук лежал у ног Нагайры, медленно превращаясь в вонючую кашицу, а сводная сестра Малуса убирала в кошелек на поясе пустой флакон.

Стычка продлилась меньше минуты, никто из друкхи не получил ран, но если бы не вспышка огонька Нагайры, все могло кончиться совсем иначе. Она отвернулась от растворяющегося паука, и двинулась в тоннель, ведущий из комнаты, — Сюда, — сказала она, указав через комнату, как будто ничего выдающегося не случилось.

Малус поднял свой арбалет и перезарядил, — Держитесь рядом, — велел он собравшимся друкхи, — И не забывайте поглядывать по сторонам.

* * *

Они шли еще около часа, осторожно проходя через темные и заброшенные хранилища и комнаты. Наконец, в еще одном помещении Нагайра остановилась, подняв руку, — Мы на месте, — тихо сказала она.

Малус стянул капюшон и откинул плащ за плечи. Остальные сделали то же самое, сменив невидимость на свободу движений. Мечи с шипением покинули ножны.

Нагайра протянула ко входу раскрытую ладонь, и начала водить ей кругами, словно исследовала незримую форму. Медленно, словно борясь с сильным ветром, она шагнула через порог. Малус обернулся к воинам, — Помните, ничего не трогайте. убивайте тихо и не оставляйте свидетелей, — и он шагнул следом.

Шагая через портал, высокородный едва удержался от вздоха, из-за шокирующего холода и ощущения тревоги. Ощущение было словно он пробивается сквозь мембрану из живой плоти, барьер возведенный волей, живой и бдительный.

Когда к нему вернулись чувства, он обнаружил, что находится в комнате, когда-то бывшей темницей. Как и в других комнатах, полоса из сломанной мебели и каменной кладки отмечала путь безумного строителя туннеля, но в остальном комната была пуста. Вдоль стены шла спиральная лестница, заканчиваясь маленькой площадкой и дверью из черного железа.

Что-то с комнатой было не так. Сперва Малус даже не понял, что именно. Затем, когда следующий друкхи шагнул в комнату с изумленным восклицанием, он понял, что в каменной комнате не было эха. Звук поглощался, словно они стояли посреди бездонной бездны. Рассматривая стены, он не мог отделаться от ощущения, что они тонкие и их можно пробить пальцем, добравшись до чего-то за ними. И от этого ощущения он не мог избавиться, сколько не старался.

Один за другим бойцы попадали в комнату, изумленные переходом. Спокойной выглядела лишь Нагайра, — Это была первая линия обороны башни, — прошептала она, поднимаясь по ступенькам, — И думаю, что перед святилищем Уриаля будет еще две, не меньше. Внутри владения ... вещи могут быть ... еще более странными.

Нагайра добралась до железной двери. Столетия простоя превратили дверную ручку и петли в едва опознаваемые куски ржавчины. Друкхи вытащила маленький фиал из поясного кошеля, и начала наносить на дверь капли серебристой жидкости. Там, куда они падали, появлялись красные пятна, и начинали быстро расползаться по металлу, словно открытые раны. Раздался звякающий звук, и дверь осыпалась кучкой пыли.

Малус проскользнул мимо сестры, пока она прятала фиал на место в кошельке, и первым встал на лестницу, открывшуюся за дверью. Нагайра собралась возражать, но Малус покачал головой, — Нельзя, чтобы ты угодила в засаду, — хмуро сказал он, — Тебе лучше находиться в середине группы, — "а мне предоставь командовать", самодовольно подумал Малус, — Дэльвар, защищай свою госпожу.

И прежде, чем Дэльвар или она хоть что-то ответили, Малус повернулся и двинулся по ступеням. Подъем занял больше минуты, и он миновал несколько пролетов — Нагайра ожидала, что святилище Уриаля будет ближе к вершине его шпиля — пока лестница не уперлась в следующую дверь. Эта была в явно лучшем состоянии, чем ее товарка на нижнем этаже.

Стоило ему потянуться к железному кольцу на двери, как она распахнулась изнутри.

Раб-человек, чье изнуренное лицо покрывали шрамы и царапины, увидел Малуса и открыл рот, чтобы заорать. Не задумываясь, высокородный вскинул арбалет, и загнал ему стрелу прямо в открытый рот.

С треском, наконечник болта пронизал позвоночник человека и кости черепа, и он молча рухнул на пол. В стороне от мертвого раба раздался вздох, и Малус увидел девушку-рабыню, трясущейся рукой касающуюся забрызгавших ее лицо капель крови и ошметков мозга. Без колебаний Малус рванул металлический рычаг, взводя мощный механизм арбалета, и бросил в желоб новую стрелу. Как только рабыня преодолела шок и обратилась в бегство, начав вопить, Малус прицелился, и загнал оперенный черным болт ей между лопаток. Высокородный был готов к новому выстрелу быстрее, чем ее тело коснулось пола.

Он стоял в маленькой тускло освещенной палате, на каменном полу которой были вырезаны черепа и странные резко очерченные руны. Казалось, что светятся сами стены, темным, словно тлеющие уголья, карминовым сиянием, от которого щипало глаза, а все плыло и двигалось, словно ток крови в гигантском сердце. В кровавом сиянии проступали силуэты прекрасных лиц, выполненных из какого-то серебристого металла, и повешенных на стенах. Один из них рычали, другие поглядывали искоса, а третьи выражали бездушное спокойствие. И хотя их глаза были пустыми дырами, Малус всей кожей ощущал тяжесть их взглядов. По его спине побежали мурашки, и он крепко стиснул зубы.

Здесь были еще трое двустворчатых закрытых дверей, и еще одна лестница, ведущая к вершине шпиля. Малус полагал, что они находятся на нижнем этаже башни, и с беспокойством осознал, что его чувство направления подвело его. Он не мог определить, где в пределах крепости он находится, и это было ощущение, которого он прежде не испытывал.

Переступив через тела рабов, Нагайра пробежала через комнату, — Они тебя видели?

Малус замер, — Кто?

— Маски! Они видели, как ты убил рабов?

— Видели ли они меня? Откуда мне знать, женщина? Проклятое волшебство! — и тут чувство направления вернулось.

Нагайра внимательно следила за серебристыми масками. Ее глаза метались от одной к другой, словно следуя за чем-то невидимым, двигающимся за стеной и подглядывающим за ними через пустые черные глазницы, — Нужно быть очень осторожными, с пролитием крови в этом месте, — прошептала она, — Здесь очень могущественная стража. Если привлечем к себе вынимание, то стража нас увидит, даже не смотря на мои талисманы.

Малус шипел от разочарования. Двое бойцов оттаскивали тела рабов по спиральной лесенке, но насколько быстро они скроются из виду? Тревога может подняться в любое мгновение.

Интересно, Уриаль сможет почувствовать, что здесь творится, из храма? Он проглотил проклятие. Сейчас не время беспокоиться об этом. Малус перезарядил арбалет и поспешил к ступенькам.

Ступеньки уходили вверх и в темноту. Малус прижался спиной к стене лестницы, и незаметно двинулся вперед, прислушиваясь, нет ли звука шагов. Камень под его спиной был теплым, как живая плоть. Он мог чувствовать пульсацию сквозь капюшон и заднюю пластину брони. Высокородный поднялся еще на пару пролетов, миновав две площадки с темными, окованными железом дверьми.

Между вторым и третьим пролетом Малус услышал звук открывающейся двери, и звук спускающихся шагов. Он переложил арбалет в левую руку и замер, подняв правую, чтобы предупредить колонну. Мгновением позже, из-за поворота вышел раб, идущий с каким-то поручением. Быстро как змея, Малус сгреб его за правый рукав и дернул, лишая человека равновесия. Тело раба загремело по ступенькам, ударяясь о камень. Высокородный услышал звук погружения стали в плоть, а затем все стихло. Через мгновение, Малус двинулся дальше.

На третьем пролете лестница закончилась. Малус отметил, что дверь здесь богаче украшена, покрыта множеством знаков, а на арке входа помещены три серебряные маски. Когда он взялся за железное кольцо на двери и потянул, то ощутил на себе их пустой взгляд. Пространство за дверью было освещено меньше чем пролет. Держа наготове арбалет, он прошел в дверь ... и пересек еще одну охранную линию.

В этот раз, пересечь магическую завесу было сложнее. Переход был столь неожиданным, что он прошел несколько шагов, чувствуя, как поверхность пола прогибается под ногами. Воздух был густым и влажным, но на коже не осело ни капли. В темноте пахло запекшейся кровью. Отстраненно, он подумал, что слышит крики, но когда он попытался сосредоточиться на них, то не смог определить их источник. Стены узкого коридора смыкались вокруг него, и ему показалось ,что он стоит на краю огромной равнины. Конфликтующие образы переполняли его разум, и он пошатнулся.

Следующей шагнула Нагайра. Малус заметил, что ее маленькие шаги производят тихий чавкающий звук, словно она шла по мокрому грунту. Она выглядела так, словно действующие вокруг силы ее не затронули. Ее фонарь был пригашен, но Малус мог ясно видеть черты ее лица в окружающем сиянии, словно тьма ее не касалась. Сквозь проем начали проходить остальные друкхи, и Малус понял, что видит их столь же ясно.

— Поспешите! — приказала Нагайра замешкавшимся приближенным, — Мы уже близко.

Она снова пошла впереди, и Малус обнаружил, что не хочет с этим спорить. Он почувствовал вспышку гнева, и к его удивлению, это очистило его разум. Отлично, подумал он, Пусть ненависть ведет меня.

Малус сосредоточился на спине идущей сквозь сияние Нагайры. Он чувствовал стены и двери, углы и подъемы, но все они были призрачными, быстро исчезающими. С каждым шагом он вспоминал всех кого ненавидел, и мечтал, как тем или иным способом рассчитается с членами своей семьи за нанесенные ему обиды. С каждым шагом, он глубже погружался в мечты об ожидающей его славе. Я стану Волкаром. Не Бруглир. Не Исильвар. Я уничтожу их всех и вырву плеть из сведенной мукой руки моего отца, и тогда этот город научится бояться меня, как никого другого!.

На его глазах Нагайра проскользнула в арку, сложенную из отбеленных, расписанных кровью черепов. Малус последовал за ней в маленькую восьмиугольную комнату, сложенную из больших базальтовых плит. На другой стороне комнаты была еще одна пара дверей, под аркой украшенной троицей ухмыляющихся масок. Здесь крики были глуше, перекрываемые хором колокольчиков, словно сталь стучала о кости. Пол был липким от крови, и приставал к подошвам.

Нагайра пересекла комнату и схватилась за кольцо на дверях. Она обеnbsp;рнулась, собираясь что-то ему сказать. Внезапно воздух потрясли завывания, а из чернильной глубины стен возникли три бесформенные фигуры.

ГЛАВА 7: ПОБЕГ ИЗ БАШНИ

Это были омерзительные кровожадные твари, с хлещущими по сторонам сегментированными хвостами, и множеством когтистых суставчnbsp;

атых nbsp;ног. Крутя по сторонам луковицеобразными слепыми головами и широко раззевая пасти, показывая зазубренные острые зубы, они бросились на незваных гостей.

Друкхи завопили, и комната стала полем боя. Щелкнули тетивы арбалетов, и в груди двух созданий возникли стрелы с черным оперением. Вскинув арбалет, Малус выстрелили с одной руки, и всадил болт в бесформенный череп монстра до того, как твари оказались среди них. Когда подстреленная им тварь бросилась на него, высокородный отбросил арбалет, и выхватил меч.

Малус метнулся в сторону, втыкая кончик меча в бок мол, проносяnbsp;сь мимо. Жало на кончике хвоста врезалось в его левый наплечник, развернув его на девяносто градусов. На броню с шипением упала капля яда, и его ноздри заполнил ее кислый запах.

Тварь приземлилась, сориентировалась и развернулась ... но Малус опередил ее, нанеся удар в голову. Зверюга увернулась, и острие меча, вместо этого, распороло одну из передних лап монстра. К нему снова метнулся хвост твари, нацелившийся точно в лицо высокородного.

Завыв, монстр закружился на месте, стуча обрубком по измазанному кровью полу. Решившись, Малус нанес удар по голове зверя. Снова хлестнул хвост и высокородный увернулся, а затем нанес удар мечом назад. Из свежей раны потек ихор, а создание заверещало и зарычало от ярости.

Закрепляя свой успех, Малус подошел к зверю ближе, и не успел и глазом моргнуть, как его голова нырнула и сомкнула челюсти на его закованной в латы ноге. Пластинки брони выдержали. Малус заорал и опустил меч на толстую шею зверя. Удар наполовину перерубил толстые мускулы, и он почувствовал, как хватка челюстей ослабла. Еще один удар, и тело зверя забилось в расползающейся луже черного ихора. Следующим ударом он сломал челюсть твари, и злым пинком сбросил отрубленную голову со своей ноги.

Малус повернулся, осматриваясь вокруг. Один из налетчиков пришпилил зверя к полу копьем, а двое других друкхи методично его добивали. Льюнара сражалась с другим созданием, как раз всаживая свой окровавленный клинок в его бок. Один из воинов Нагайры стоял, опираясь на стену, и зажимая рану на боку.

Высокородный повернулся к Нагайре, — Что теперь?

— Святилище Уриаля за этой дверью, — ответила она, берясь за железное кольцо на ней. Малус понял, что за все время пока шла стычка, она едва ли сдвинулась хоть на дюйм, а порождения волшебства почему-то не обратили на нее внимания, — Осталась последняя линия стражи, — предупредила она, — Там ... может быть странное место. Возможно, будет лучше пойти одной мне.

— Нет, — отрезал он, с удивлением отметив, что его голос сорван. Он что кричал? — Если идешь ты, сестричка, то и я с тобой. А вот остальные, могут оставаться.

На мгновение, черты лица Нагайры осветила вспышка злости, но она быстро взяла себя в руки. С насмешливым салютом, она широко распахнула двери. За ними была непроницаемая тьма.

— Только после тебя, — холодно сказала она, — В конце концов, нельзя же допустить, чтобы меня ранили?

По мере того, как гнев друкхи утихал, чувство дезориентации возвращалось. Малус крепче стиснул рукоять меча, — Не задерживайся, сестра, — сказал он сквозь стиснутые зубы, и шагнул в дверной проем.

* * *

Никогда раньше, он не испытывал подобной боли.

Он пересек порог без малейшего сопротивления, и почувствовал как его буквально разрывает изнутри. Со злым воплем Малус упал на колени, и вокруг его ног заплескалась кровь, пропитывающая пористый пол.

Боль росла. Содрогаясь, он стиснул кулаки, сфокусировал взгляд, и заметил на своем правом кулаке капли карминового. Поднеся ладонь к лицу, он увидел на ней следы красного. Его кожа сочилась кровью, пропитывая одежды под кхейтаном.

Палату заливал красноватый свет. Из пола комнаты вырастали колонны из окровавленных черепов, формируя больше полудюжины альковов в комнате неправильной формы. Прямо перед собой Малус увидел алтарь. из отрубленных голов. Он увидел, что они шевелят губами, произнося слова страха или восславления. На алтаре покоился огромный том, переплетенный в бледную кожу. Его страницы, сделанные из выделанной человеческой кожи, трепетали на нездешнем ветру.

Он не видел стен палаты. Малус знал, пусть против этого знания восставал весь его разум, что пространство мало значит в этом месте. Его внутренности свело и его вырвало кровью и желчью.

В его волосы вцепилась рука. Нагайра резко вздернула его на ноги, — Я предупреждала тебя, братишка, — сказала она, и ее голос задребезжал в его ушах цимбалами, — Мы стоим на краю вихря, жадного до чужих жизней. Без защиты здесь могут находиться лишь отмеченные богом резни.

Пока она говорила, по ее щеке скатилась кровавая слеза, — Не трогай книгу на алтаре. Даже не смотри в ее сторону. Нам нужны альковы за ним. Наша цель — там.

Малус резким движением освободил голову, и обошел алтарь. Там, располагались рядом три алькова, каждый заполненный коллекцией волшебных предметов. Инстинктивно, он выбрал тот, что в центре. На железном треножнике там покоился древний череп неправильной формы. Поверхность желтой кости покрывали сотни тонких рун, и обвязывала серебряная проволока. Даже в своем ослабленном состоянии, Малус мог ощущать силу, исходящую от артефакта, казалось, что пустые глазницы смотрят на него, злобно и пристально. Рядом с треножником лежали небольшая книжица, перо и чернильница.

— Бери его, — напряженно скомандовала Нагайра.

Малус сделал болезненный вдох, чувствуя кровь во рту, и схватил череп трясущимися руками. оборачиваясь, высокородный импульсивно схватил и книжицу, и сунул ее за пояс. Нагайра, чье лицо превратилось в окровавленную маску, уже добралась до двери, — Живее! — поторопила она. Он заметил, что она что-то спрятала в кошель на поясе. Что она стащила, пока он не видел?

При его приближении, Нагайра нырнула в дверь, а Малус почти наступал ей на пятки.

Предупреждая криком Льюнару и прочих, он ввалился в восьмиугольную комнату. Прежде чем он сказал хоть слово, воздух заполнил хор тонких, потусторонних воплей, несущихся со стороны двери позади него.

Малус развернулся, поднимая меч, но дверь была пуста. Вместо этого, наверху он увидел как из ртов и глаз серебряных масок струится туман, обретая форму. На его глазах он перетек в три небольшие, худые фигурки, с длинными, скелетоподобными пальцами. Лица были похожи на черты друкхи, но глаза непроницаемо черны.

— Благословенная Мать Тьмы, — испуганно прошептала Нагайра, — Мэлити! Бежим!

При звуке своего имени, мэлити завыли как проклятые души, показав сверкающие черные клыки. Воздух задрожал, словно от удара гонга. Тревога, догадался Малус. Кто-то из нас ее поднял. Не ты ли, Нагайра? Твоя жадность нас погубит! Он ударил одного и духов мечом. Меч безвредно прошел насквозь, а по руке прошел холодный импульс, словно он сунул руку в зимнюю реку. Мэлити зашипела на него с голодным видом, и Малус обратился в бегство. Впереди него, оленем неслась Нагайра, а позади — догоняла остальная часть отряда.

Все что оставалось Малусу, это не терять из виду убегающую Нагайру, пробирающуюся сквозь свечение. Короткий взгляд через плечо показал, что они оторвались от мэлити, или духи отказались от преследования. Крепко сомневаясь в таком везении, высокородный поспешил вперед, чувствуя как замерзшая рука постепенно оживает.

За минуты они добрались до второй линии стражи. Нагайра остановилась на пороге, и перехватила Малуса, — Пошли кого-нибудь туда, — сказала она, — Неважно кого.

Малус обернулся к своему друкхи, первому добравшемуся до них — Арикару.

— Вперед! — скомандовал он, указав на дверь, и без колебаний воин нырнул туда.

На той стороне, на Арикара набросились мэлити. Маски, понял Малус. Духи перемещались по башне при помощи масок.

Когда духи запустили в его шею и лицо обсидиановые клыки, Арикар пошатнулся. Он кружился, слепо размахивая руками, но Малус видел, как кожа вокруг укусов становится пепельно-серой, словно у окоченевшего трупа.

— Сейчас! — завопила Нагайра, — Пока они кормятся! Бежим!

Без колебаний, высокородный проскочил через порог. Снова это ощущение, словно на его плечи наваливается большой груз. Арикар уже опустился на колени, смотря широко распахнутыми глазами. Его дыхание вырывалось изумленными, нечеткими выдохами сквозь почерневшие губы. Малус пронесся мимо умирающего, вспоминая все серебряные маски, украшавшие стены в башне. Он надеялся, что мэлити было всего трое.

Спускаясь по ступенькам, Малус услышал внизу крики. Из-за поворота вышли четверо приближенных в серебряных масках, с обнаженными мечами. Высокородный вломился в их группу, со злобным кличем рубя налево и направо.

Люди Уриаля были быстры как хищники. С неестественной ловкостью, они взлетели по ступеням и сцепились с воинами Малуса, после чего немного отступили. Однако это было не бегство, они лишь набрали дистанцию для нанесения высокородному удара мечом. Малус обрушился на того, что был слева, нанося сильные удары в голову и шею, но тот отразил один даром меча, а от второго увернулся, пригнувшись, затем по-змеиному быстро ударил по одной из пластин нагрудника высокородного. В следующую секунду, Малусу пришлось изогнуться всем телом, подставляя под меч воина нагрудную пластину, вместо того, чтобы получить удар в живот.

Справа пришла серебряная вспышка, а затем по его макушке проскребло что-то похожее на коготь. Его неожиданное движение спасло его жизнь от прерывания не только ударом, но и от выстрела воина, прицелившегося ему в лоб.

Святая Мать, подумал Малус, А они быстрые. При всех своих недостатках, Уриаль умел выбирать людей. Высокородный усилил натиск на воина слева, целясь в глаза, а затем, позади него возникла Льюнара, и ее парные клинки молниями устремились к тому воину, что обходил Малуса справа. После того, как отпала необходимость сражаться с обоими разом, Малус радостно оскалился и сосредоточился на уничтожении того воина, что был слева.

Узкий спуск заполнился звоном сталкивающихся мечей. Воин в серебряной маске был мастером меча, и с текучей скоростью и силой парировал каждый удар высокородного. Несмотря на то, что Малус находился выше на лестнице, и нанес сильные удары в голову, шею и плечи, воин отразил их все. "Что ж", подумал тот, как часто говорил Сурхан, его учитель фехтования, "Если они лучше тебя — смени правила игры".

Малус зарычал, и нанес сильный удар по макушке приближенного. Воин легко его отразил, и Малус сильно пнул его в лицо. Серебряная маска от удара погнулась, и тот попятился. Закрепляя успех, Малус рванул вперед, и распорол открывшуюся руку воина от плеча до локтя. На камни лестницы брызнула ярко-алая кровь, но сам боец не издал ни звука.

По ступенькам скатилось еще одно тело — это был противник Льюнары, тщетно пытавшийся зажать окровавленной рукой рассеченное горло. Она направилась к следующему противнику, и походя ударила левым клинком. Противник Малуса вовремя заметил удар и увернулся, получив лишь скользящий удар по голове, но фатально замешкался. Малус опустил свой меч на его шею, глубоко разрубив позвоночник воина. Тот рухнул вниз бесформенной грудой, а его меч загремел следом по ступенькам.

Стоящий позади погибшего воин посторонился, чтобы пропустить падающее тело, и Малус воспользовался моментом, нанеся удар по глазам. Воин отклонил голову, пропуская удар, и нанес жестокий удар по колену Малуса. Меч звякнул по пластинкам доспехов, и по спине высокородного пробежал холодок, когда он подумал, что броня могла подвести. Но все изменилось, и Малус опустил меч на руку воина с оружием, почти перерубив ее. На ноги Малуса брызнула кровь, но воин не прекратил сражения.

К удивлению Малуса, приближенный перехватил падающий меч второй рукой, как будто это не он только что получил страшное увечье. Молниеносно, Малус наступил ногой на клинок меча, а свой меч воткнул в его шею. Сталь скребнула по кости, и воин упал, и покатился вниз по ступеням, оставляя кровавый след. Льюнара выдернула правый клинок из груди второго врага, и на мгновение путь вперед освободился. Подняв оружие, Малус понесся вниз по ступеням.

На следующем пролете, с его пути, подвывая от ужаса, шарахнулась кучка рабов. Он пронесся мимо, но завернув за поворот, внезапно притормозил. Из-за угла до него донеслось завывание мэлити, и не трех, а судя по звуку — целой стаи.

Ум высокородного еще напряженно работал, когда к нему присоединились Нагайра и остальные. Вой духов и крики рабов, несущиеся сверху, сливались в нестройный хор. Малус раздраженно скрипнул зубами. Ему крайне захотелось послать кого-нибудь на верхний пролет, чтобы он перерезал там всем глотки, они умолкли и не мешали ему думать. ...

Малус замер. Он обернулся к сгрудившимся налетчикам, высматривая исчерченное шрамами лицо Льюнары, — Возьми двоих, и приведи мне этих рабов, — приказал он. Она коротко кивнула, и с двумя его бойцами устремилась вверх по ступенькам. Через мгновение звук воя людей изменился, перейдя от страха до почти истеричного ужаса.

Грубыми тычками рабов согнали вниз, к налетчикам. Заводила среди рабов, костлявый тип с широкими, глупыми глазами, попытался удрать от Малуса, но тот был слишком быстр для него. Он ухватил раба за плечо, вонзил меч в его грудь, и сбросил его вниз по ступеням. Раненный человек скрылся из виду, а завывания духов внизу стихли.

— Вот так! — заявил Малус с дикой усмешкой, — Режьте им глотки, и спускайте вниз по ступеням! Быстрее!

В мгновение ока, по ступеням скатились тела оставшихся рабов.

— А теперь — бегом! — рявкнул Малус, бросаясь вперед.

Трупы образовали кровавую груду у подножия лестницы, а их кровь замерзала кусочками черного льдла, когда над остывающими телами закружилась почти дюжина мэлити. Малус скатился бегом по ступеням и проскочил через первую пару двойных дверей.

— Ты куда? — позвала Нагайра, — Туннели ...

— Плевать на туннели! — огрызнулся Малус, распахивая створки. За ними обнаружился короткий коридор, к облегчению Малуса ведущий в крепость драко. Молясь, чтобы мэлити не могли покидать башню Уриаля, он выскочил наружу.

Дальний конец коридора выходил в маленький дворик. Падал легкий снежок, ложась легкими хлопьями на камни мостовой. Малус остановился, жадно хватая ртом холодный воздух. Пара высокородных друкхи, разговаривавших на другом конце двора, увидев вываливающихся из башни Уриаля рейдеров, схватилась за мечи, но оценив помятую броню и перепуганные лица, решила что не хочет связываться. Они молниеносно растворились в тенях, стоило появиться Нагайре и Дэльвару.

Малус бросил на сводную сестру ненавидящий взгляд, — Глупая ведьма! — прошипел он, — Что такого ты стащила в святилище?

— То, что приглянулось, братец, — отрезала она, — Разве это не право мародера? Если что и запустило ловушку Уриаля, то это кража тобой черепа!

— А это сейчас важно? — воскликнула Льюнара, — Уриаль может появиться в любой момент, вместе с отрядом воинов драко. Нам нужно добраться до загонов, и миновать ворота, прежде чем кто-то прикажет закрыть ворота.

— Она права, — заметила Нагайра, — Если ты будешь быстр, то может, успеешь убежать...

— Я? — спросил Малус, — А ты?

— Я должна вернуться в мою башню, — ответила Нагайра, — Уриаль не будет терять время, выясняя, кто атаковал его святилище, и умыкнул его сокровище. Он задействует все имеющиеся силы, чтобы вернуть череп. Оставшись за его спиной, я смогу использовать свои ресурсы, чтобы скрыть твой след или замедлить погоню, — она оглянулась на своих людей, — Дэльвар, забирай оставшихся людей, и отправляйся с Малусом. Присмотри, чтобы он добрался до храма. Ясно?

— Непременно, госпожа, — ответил Дэльвар, будучи явно не в восторге от полученного приказа.

Мысли Малуса скакали, как бешеные. Он терял контроль над ситуацией. Нагайра бросает его Уриалю? Его брат найдет тело Арикара, и это наведет его на Малуса. На участие Нагайры в рейде ничего не указывает. Малус мысленно перебрал свои возможности. Что ему остается?

Пусть уходит, подумал высокородный, Череп-то у меня.

— Иди, — выплюнул он, — Я доберусь до храма и вернусь, как только смогу. Тогда и встретимся.

А до тех пор, я буду выдумывать сотни путей расплатиться с тобой.

Если Нагайра и уловила ненависть в его голосе, то не подала виду, — Я буду ждать, Малус, — она развернулась и понеслась к своей башне, быстро скрывшись из виду.

Малус устало замер, его окровавленные щеки начал щипать морозец. В отдалении, со стороны городских ворот Хага, он мог слышать крики и пение рога. Кто-то спешит сюда. Он спрятал меч и накинул плащ на плечи.

— К загонам, — приказал он, надевая капюшон, — Я хочу быть в лиге от Хага, прежде чем Уриаль выяснит, кто обнес его жилище.

ГЛАВА 8

ВСАДНИКИ НА ДОРОГЕ

Воздух пах горячим железом и паленой плотью рабов. Едкий ночной туман кружился и скользил по дорогам и переулкам Хаг Грэфа, тонкими желто-зелеными прядями сочась из вентиляций кузниц на высоких горных склонах. Серебристая сталь, изумительный полумагический металл, производимый друкхи, была сложна в изготовлении, и ежегодно, тысячи рабов умирали ву огромных тиглей, от того что их легкие и глотки разъедали ядовитые испарения.

Малус нацепил ночную маску, выполненную из темного железа в виде оскаленной морды науглира, и плотно обмотал голову капюшоном плаща, чтобы защитить от тумана шею и голову. Зловред, его холодный, ровным стелющимся шагом несся по Дороге Копий. Время от времени, он поднимал голову и фыркал на едкие облачка тумана, докучаюшие его глазам и носу.

Они без приключений выбрались за пределы крепости драко, добрались до загонов и запрыгнув в седла понеслись прочь. Малус знал, что драко плевать на семейные свары, а междоусобицы высокородных даже поощрялись, чтобы Королю-Чародею служили лишь сильнейшие. Однако сохранялась возможность, что влияние Уриаля в городе было достаточно высоко, чтобы приказать закрыть для него ворота. Оказавшись в ловушке в городе, он будет быстро выслежен и схвачен. Очевидно, что Уриаль заберет его в храм Кхайнэ, чтобы жуткая смерть его сводного брата послужила увеличению его заслуг перед тамошними жрицами.

Все решала скорость. Малус представлял, как в этот самый момент Уриаль наводит в своей башне порядок, а его люди обшаривают всю башню, пока он проверяет на месте ли его драгоценные реликвии. Как только Уриаль поймет, что череп пропал, он приложит все силы, чтобы поймать воров.

Малуса мучил вопрос — сколько? Как много времени понадобится братцу, чтобы сообразить, что произошло? И как быстро он отреагирует?

Впереди были северные ворота города, также известные как Ворота Копий. Обычно они использовались для прохода военных отрядов на север, в караульные башни на границе Пустошей Хаоса, но это был ближайший выход из города. Малус обернулся, окидывая взглядом маленькую колонну всадников. Друкхи Атальвир, пострадавший от яда сторожевой твари Уриаля, ослабел, из-за действия яда на его тело. Они прикрыли рану одеждой и привязали Атальвира к седлу. Он надеялся, что капитан стражи на воротах не будет слишком внимательно присматриваться к воинам, и не удивится, что в отряд, идущий в пограничье, затесался раненный.

Со свинцового неба продолжал сыпаться снег, превращаясь под действием теплых паров тумана в морось. По мере приближения, городская стена виднелась все отчетливее, из узкой темно-серой полосы превращаясь в высокий черный барьер около тридцати футов высотой, увенчанный острыми шипами по всей длине. Северный пост стражи был хорошо освещен парой шаров ведьминого огня, сверкающими, как глаза огромного, терпеливого хищника. Похожий на пасть проем ворот был закрыт на ночь.

Малус был уже под самой аркой ворот, когда сверху донесся приглушенный голос, — Стой! Кто идет?

Высокородный придержал Зловреда, и поднял руку, останавливая ход колонны, — Я Малус, сын волкара Лурхана! — закричал Малус, обращаясь к невидимому стражу.

Ответ последовал не сразу. Затем послышалось, — Ворота закрыты на ночь, ужасающий лорд. Какова твоя цель?

Малус скрипнул зубами от тревожного предчувствия, — Отец приказал мне срочно отвести отряд на север, к Башне Гронда.

На этот раз тишина длилась неприятно долго. Пытаются разобраться, в чем тут дело, понял Малус. С одной стороны, это значит, что особых приказов задержать его, у них нет. С другой стороны, чем дольше они совещаются, тем больше вероятность, что такой приказ поступит. Он выпрямился в седле, — Вы, что, решили продержать меня здесь до рассвета? — заорал он, — Открывайте ворота, мерзавцы!

Эхо его крика еще металось под сводами, когда лязгнула, открываясь, дверь караулки, и на свет вышел капитан стражи, в полном боевом доспехе. Зловред угрожающе зашипел и сделал полшага к нему, прежде чем Малус остановил науглира рывком поводьев, — Стоять, — приказал он, и холодный уселся на корточки. Высокородный соскользнул с седла, бросив взгляд на Льюнару, ехавшую следом. За ночной маской было не разобрать выражения ее лица, но ее руки передвинулись ближе к висящему у седла луку.

Малус двинулся к капитану стражи, снимая железную маску, чтобы показать свое недовольное лицо, — Я сдирал с иных живьем кожу, за то, что заставляли меня так долго ждать, — злобно сказал он.

Но капитан стражи не был зеленым новобранцем, и перед Малусом, его бледное, покрытое шрамами лицо осталось невозмутимым, — Мы не открываем ворота после заката, ужасающий лорд, — спокойно сказал он, — Это приказ волкара, твоего отца. Так было с момента начала войны с Наггором.

Высокородный оценивающе прищурился. 'Ты вполне мог сказать мне это и из-за бойницы', подумал он. 'Зачем же ты вышел, капитан?'

— Я уверен, что Лурхан в курсе всех текущих предписаний, капитан. А еще я уверен, что если кто и имеет право делать из них исключения, то это то же он, — он понизил голос, — Есть что-то, что я могу тебе предложить в качестве подтверждения?

Капитан задумчиво склонил голову, изучая порог караулки. Они оба находились вне пределов видимости прочей стражи, — Да, есть, — сказал он, проводя языком по тщательно подпиленным передним зубам, — Если бы ты мог предъявить письменный приказ, ужасающий лорд ... или иной вид подтверждения...

Малус холодно улыбнулся, — Конечно, — 'Как бы я хотел воткнуть кинжал тебе в глаз', зло подумал он, но, увы, ворот это бы не открыло.

В этот момент, сверху донесся пронзительный, заунывный вой, разорвавший снежный воздух. Малус успел поднять глаза, чтобы увидеть, как длинное змееподобное создание складывает широкие кожистые крылья и протискивается в одну из бойниц караулки. Он углядел вспышку индиго на опутенках, свисающих с когтистых лап. Капитан стражи замер, — Сообщение из Хага, — заметил он, — Возможно, это письмо от твоего отца, ужасающий лорд.

'Отец? Нет, это не он', подумал высокородный. Малус покопался в поясном кошельке, — Вот подтверждение моих полномочий, капитан, — он вложил в ладонь мужчины рубин размером с доброе яйцо. Один из последних кусочков сокровищ, захваченных в летнем рейде.

Капитан поднял камень к глазу, и его лицо вытянулось от изумления, — Сойдет, — выдохнул он, пряча его в кошелек, — Но, конечно, тебе вновь понадобится подтверждение полномочий, когда ты вернешься, лорд.

Высокородный рассмеялся от такого нахальства. С одной стороны, такая безудержная жадность была достойна уважения. С другой стороны, вымогание денег у вышестоящего требовало суровой кары, — Не волнуйся, капитан, — ответил он, — У меня хорошая память. Когда я вернусь в Хаг, я удостоверюсь, чтобы ты был щедро вознагражден. Клянусь.

Капитан стражи расплылся в улыбке, — Превосходно. Всегда к твоим услугам, ужасающий лорд. Если будешь так любезен и отправишься в седло, то я мигом открою ворота, — Друкхи повернулся на пятках и скрылся в караулке, закрыв за собой окованную железом дверь.

Малус сдерживался, чтобы не припустить к Зловреду бегом. Один приказывает открыть ворота, подумал он. А второй в это самое время читает письмо от Уриаля и думает как быть. Кто кого опередит? — Приготовьтесь! — прошипел Малус, обернувшись к колонне.

Изнутри караулки донесся лязг огромных цепей. Медленно-медленно, огромные ворота принялись расходиться, открывая туннель, ведущий наружу. Малус послал Зловреда вперед, и махнул колонне, чтобы двигалась следом. 'Нас могут закрыть внутри', подумал он, стискивая зубы, 'Они могут просто-напросто закрыть внутренние ворота, закрыв нас тут, и стрелять потом по мишеням'.

Молниеносно, он решил, если он не увидит, что внешние ворота открываются, то развернет колонну и уйдет обратно в город. 'Мы перелезем через стену, где-нибудь в другом месте', кипел он, 'Я не попадусь в клетку, как кролик!'.

Зловред зашлепал по камням кожистыми ступнями, предвкушая открытое пространство и избавление от надоедливого тумана. Древние вророта открывались медленно, но вот проход уже был достаточен для науглира. Малус повел своего верхового зверя вперед, не отрывая глаз от света впереди. Там был всполох серого? Да!

— Ха! — завопил Малус, резко давая шпоры. Зловред сорвался на бег. Топот тяжелых лап отдаленным громом рокотал под сводами узкого прохода. Сквозь прутья решетки наверху, Малу уже мог видеть лунный свет, и триумфально ухмыльнулся, скаля зубы. 'Опоздал, братец', подумал высокородный. Зловред с довольным рыком проскочил сквозь оскал ворот, и его когтистые лапы заскользили по обледенелой дороге.

Сверху раздался крик, и заостренная форма, длиной с хвост Зловреда, ударила в мерзлую землю в спане слева от них. Раздался смешок, и мимо чешуйчатой морды холодного пролетел еще один снаряд, заставив науглира щелкнуть челюстями и шарахнуться в сторону

Друкхи в башне очевидно пришли к компромиссу. Они решили выпустить всадников за пределы города, а затем, расстрелять и представить Уриалю кучу трупов. Освободив их от ценностей, разумеется.

— Шевелитесь! — крикнул Малус, давая зверю шпоры. Еще один снаряд ушел далеко в сторону, срикошетил от обледенелой дороги, и пропахал ее ледяную поверхность, словно большая змея с железной головой. Высокородный оглянулся через плечо: большая часть отряда уже выбралась за ворота. Двое всадников оглядывались назад, и целились из арбалетов по бойницам караулки, в основном из вредности, чем для пользы.

За хлопьями снега, стены города посерели и размылись, когда высокородный направился дальше по Дороге Копий. Со стороны караула донесся еще один звук выстрела, и Малус проследил взглядом за острыми очертаниями тяжелого снаряда. Но стрелок взял прицел неверно, и болт попал ближе, в всадника в ярде позади высокородного.

Бронебойный наконечник с хрустом пробил воина навылет, и вонзился в толстый череп на затылке его науглира. Зверь и его всадник пошатнулись, на снег хлынула кровь, а затем оба бесформенной грудой рухнули посреди дороги. Малус начал опасаться следующего выстрела, но когда он обернулся на караулку, то Хаг Грэф уже стал призрачным контуром, сереющим в зимней ночи.

Малус испустил дикий, злобный хохот, надеясь, что стража его услышит. 'Это был последний шанс поймать меня, братец', подумал он, 'Теперь, я с каждой лигой буду все дальше от твоих рук. Скоро все что тебе останется, это сидеть в своем шпиле и трястись от страха, ожидая моего возвращения'.

— Пошел, Зловред! — приказал высокородный верховому зверю, — Неси меня на север, неутомимый зверь из земных глубин, где ждет орудие моего возмездия!

* * *

Они проехали не меньше трех лиг в темноте, под падающим снегом, когда Атальвир свалился с седла.

Первым признаком, что назревают проблемы, было изменение ритма шагов науглиров. Холодные бежали далеко не безшумно, даже по заснеженной дороге они бежали с ровным гулом топота тяжелых лап. Неожиданно, грохот осалб. Оглянувшись, Малус поначалу не мог понять, почему колонна встала.

Он пустил Зловреда вокруг и вдоль дороги, пока не доехал до Дэльвара и прочих людей Нагайры, сгрудившися вокруг упавшего товарища. Холодный Атальвира сошел с дороги, и сидел на корточках на снежном поле рядом. Льюнара и оставшаяся часть отряда оставались в седлах, приглядывая за окрестностями. Кипя от нетерпения, Малус соскользнул с седла. По мере их продвижения на север, снег усиливался, и он надеялся, что он скроет их следы, — Что здесь творится? — спросил он Дэльвара.

Дэльвар поднял голову от корчащегося Атальвира. — Проклятый яд! Его скрутил спазм, и он выскользнул из веревок и упал с седла. Я думал, что действие яда уже заканчивается, но ему стало хуже.

Ветер сменился, и высокородный сморщил нос, — Он гниет заживо, — фыркнул Малус, — яд жрет его живьем. Перережьте ему глотку и оставьте здесь ... До рассвета нам надо пройти еще немало миль.

Люди Нагайры холодно смотрели на Малуса. Дэльвар медленно покачал головой, — У меня в сумке есть пара зелий. Возможно, мне удастся замедлить работу отравы, и его можно будет посадить в седло...

— И что потом? Проедем пару лиг и он снова свалится? Скорость наш единственный союзник ... нам надо миновать пограничные башни, прежде чем Уриаль организует погоню.

Дэльвар поднялся, складывая руки на груди, — Пожертвуешь бойцом за несколько минут времени? В пустоши нам понадобится каждый меч. И ты это знаешь.

Малус стиснул зубы, борясь с желанием снести ему голову с плеч. Напади он на Дэльвара и в ход пойдут ножи. Когда все успокоится, его отряд будет при любом раскладе уменьшен вполовину, — Десять минут, — предупредил он, и пошел к Зловреду.

Он услышал позади поступь науглира. Малус оглянулся, увидев Льюнару и Ванира, едущих за ним вдоль дороги, — Он будет проблемой, — сказала Льюнара, которой ветер бросал в лицо пряди темных волос.

— Они все — одна сплошная проблема, — кисло сказал Малус, — Нагайре я бы поверил, что она удержит своих головорезов на привязи за пределами Хага. Ее жажда силы, которая спрятана в том храме, должна была обеспечить ее содействие. Дэльвар же другое дело. Если сцепиться с ним, то они все кинутся на нас. А еще, я боюсь что он прав и там у нас каждый меч будет на счету.

— Мой лорд ни разу не охотился в Пустошах? — тон Ванира был подчеркнуто холоден, а прежде мелодичный голос невыразителен и замогильно суров.

Малус оглянулся через плечо на знатного рыцаря, но воин смотрел в сторону леса, идущего вдоль дороги. Во время недельного марша от Клар Каронда до Хага, каждая ночь была для Ванира полной муки, а кожи снятой с него, хватило бы nbsp;Боль росла. Содрогаясь, он стиснул кулаки, сфокусировал взгляд, и заметил на своем правом кулаке капли карминового. Поднеся ладонь к лицу, он увидел на ней следы красного. Его кожа сочилась кровью, пропитывая одежды под кхейтаном.

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&<Малусу на пару ботинок. После этого, ненависть рыцаря перекристаллизовалась в холодную твердость, которую Мадус не мог пока интерпретировать. Похоже, Ванир принял какое-то решение и теперь просто выжидал удобного момента. Задумал ли рыцарь променять свою знаменитую гордость, на сладкое вино предательства?

— Не доводилось, — ровно ответил Малус, — Я лишь глянул туда краем глаза, из гарнизона Гронда, во время одной из неудачных попыток моего отца разделаться со мной под видом приграничного рейда. Но сам я, в пустошах не был. А ты?

Ванир обернулся к господину. Его темные глаза казались осколками полированного базальта, — О да, ужасающий. Здесь лучшие места для охоты, всего в недельном переходе от границы. моя семья сделала свое состояние грабя кочевников, среди этих степей, — он выпрямился в седле и вызывающе посмотрел на Малуса, — Здесь нечего делать дуракам и слабакам, или воинам слабым духом.

Прежде чем Малус осознал, его меч уже вылетел из ножен, а сам он преодолел половину дистанции отделяющей его от Ванира, когда услышал резкое шипение Льюнары, — Стук лошадиных копыт! Со стороны Хага, по дороге кто-то едет, и едет быстро!

Усилием воли, Малус усмирил свой гнев. Он наклонил голову, стараясь услышать за воем ветра, но так ничего и не услышал. Но высокородный знал, что лучше не сомневаться в способностях Льюнары. он запрыгнул в седло, все еще держа обнаженный меч в руке, — Прочь с дороги! Живо!

Трое друкхи пришпорили своих верховых и присоединились к остальному отряду. Малус быстро огядел окрестnbsp;ности. Они находились в северо-западных предгорьях Драконьих Хребтин, с их густыми лесами и коварными болотами. Слева от дороги были стоячие заросли колючей травы, идущие до густого леса и зарослей кустарника противоположной стороне мелкого пруда.

— Туда! — указал он мечом, — Под деревья вокруг пруда!

Дэльвар все еще стоял на коленях рядом с раненным, конвульсии которого стихли, но двигаться он все еще явно не мог, — Что делать с ним?

— Вложи ему в руку меч, и оставь так, или оставайся с ним и помирай за компанию!

На мгновение, казалось что Дэльвар будет протестовать, но отдаленный топот копыт заставил его действовать. Он обнажил меч раненого, вложил ему в ладонь, затем запрыгнул в седло и кинулся догонять остальных, уже мчащихся через топь.

Холодные неслись по местности с легкостью, недостижимой для лошадей. Они принюхивались к толстому подлеску, распугивали на своем пути мелких зверьков и отбрасывали прочь вырванные с корнем кусты ежевики, не замедляя хода. Укрывшись, друкхи спешились, и Малус провел их к линии деревьев.

— Готовьте луки, приказал он, когда они рассредоточились среди густого подлеска и упавших стволов, — Но никому не стрелять без моего приказа.

Малус укрылся за поломанным дубом. Радом с ним скорчился в укрытии Дэльвар, — Еще бы минута, и он смог бы двигаться, — пробурчал приближенный.

— Тем удачнее для нас, что погоня пришла чуть раньше. Атальвир отвлечет их внимание.

Прежде чем Дэльвар ответил, в поле зрения показалась группа всадников на черных боевых конях. Они были закутаны в тяжелые черные плащи скапюшонами, и вооружены длинными копьями с черными древками. Когда один из всадников осматривал полщадку вокруг упавшего друкхи, Малус заметил как лунный свет блеснул наего серебристой ночной маске. Это люди Уриаля, чудно, отметил Малус. Они должны были выехать сразу вслед за нами, чтобы догнать нас столь быстро. Но к своему удивлению, он насчитал лишь пять всадников. Возможно, передовой отряд, посланный впереди основной охотничьей партии? Он и его люди легко с ними расправятся, а топь скроет все следы...

До тех пор, пока он не понял, что с лошадьми и их хозяевами что-то не так. От мускулистых боков коней шел пар, но они поднимались на дыбы и били копытами, словно только что покинули стойла, а не скакали изо всех сил несколько миль. Да и сами всадники производили странное впечатление — они крутили закрытыми масками лицами, словно принюхивающиеся гончие псы.

Неожиданно воздух содрогнулся от мощного рыка, когда холодный Атальвира поднялся и двинулся к дороге. Медлительный зверь унюхал лошадей, а науглиры любили конину.

Сомнения Малуса лишь усилились, когда ни одна лошадь не ударилась в панику, при рыке вышедшего на охоту науглира. Воины развернули своих верховых, чтобы встретить холодного, словно движимые единым разумом. По позвоночнику Малуса пробежал холодок страха.

Холодный прыгнул, и всадники рассыпались по сторонам. В последний момент они обошли зверя по бокам, и лишь одна лошадь оказалась не столь проворна, как товарки и науглир сшиб ее наземь ударом могучего плеча, и сомкнул челюсти на ее шее. Лошадь закричала, но не от боли или ужаса, а от ярости. Ее всадник легко скатился с седла и встал на ноги, готовя копье к удару.

Остальные всадники атаковали бока холодного, глубоко вонзая в него копья. Науглир рыкнул и хлестнул хвостом, угодив одному из верховых прямо в грудь. Разрался хруст, и всадник вылетел из седла, бесформенной кучей приземлившись почти в пятнадцати футах позади.

— Один готов! — торжествующе зашипел Дэльвар.

— Нет, — сказал Малус, — Смотри.

Изломанное, искривленное нечто все еще двигалось. На их глазах, мужчина встал на колени, а после и во весь рост. Одна рука была сломана, а грудная клетка расплющена ... и тем не менее он стоял, а потом обнажил меч и присоединился к схватке.

Даже лошадь, порванная холодным, поднялась на ноги, и поскакала прочь, истекая кровью из ран на шее.

Холодный крутился волчком, отчаянно стараясь достать всех своих мучителей разом. В его боках уже колыхалась целая поросль из копий, а снег под его мощным телом покраснел и подтаял от целого бассейна натекшей крови. Спешенный всадник подобрался ближе, и опустил копье на уровень глаза науглира, выжидая удобного для удара момента. Улучив момент, он бросился вперед, прямо к щелкающим челюстям.

Но зверь не был настолько пойман врасплох, как казалось со стороны. Быстро, как гадюка, он заглотил мужчину, вместе с копьем, по пояс, своей клыкастой пастью. Немного пожевал его, с хрустом, разбрызгивая широким веером кровь, и затряс добычу, словно терьер — пойманную крысу.

Прочие всадники замерли, словно обдумывая свои следующие действия, и тут холодный издал вопль. Он яростно замотал головой, затем поднялся на дыбы. Малус заметил, как кожа позади глаз зверя начала вспучиваться, а затем с хрустом проломив череп науглира, изнутри вырвалась серебристая сталь. Брызнули мозги и кровь. Зверь задрожал, и рухнул.

— Благословенная Мать Ночи, — сдавленно проговорил Дэльвар, — Что это было?

— Они ... воплощенная смерть, — сказал Малус, с трудом веря своим глазам, — Должно быть Уриаль очень-очень сильно зол.

Или, может, он перепуган, подумал он. Если так, то ждущее его сокровище, должно того стоить.

На их глазах, трое оставшихся всадника спешились, и обнажили мечи. Один принялся прорубать бок науглира, а двое других начали раскалывать его череп, пытаясь освободить товарища. Через несколько мгновений копейщик был свободен, хотя его внутренности вывалились из вскрытого живота, и местами застряли в зубах зверя.

Третий копейщик вырвал из тела науглира его дымящееся сердце, и вскинул к небесам. Четверо подошли к нему, и один за другим прижали огромный орган к своим телам, оставляя на груди огромные кровавые отпечатки. Пара раненных копейщиков, похоже брала жизненную силу от свежей крови своего врага, и хотя их раны не затянулись, они больше не были им помехой. Неожиданно, лунный свет сверкнул на крутящемся металле, и в горле одного из всадников расцвел кинжал. Атальвир испустил боевой клич, поднимая меч и вставая на нетвердые ноги.

Всадники обернулись к воину, словно впервые его видели. Раненный им воин медленно потянулся, и вырвал нож из своего горла.

Как один, они двинулись на него.

Малус оценил шансы и грязно выругался. — Довольно. Я видел достаточно. Сейчас мы уносим ноги, причем так быстро, как только можем.

— Но если арбалеты... — начал Дэльвар.

— Не дури, Дэльвар. Они тут бесполезны, — рука высокородного сжала подвеску из камня и металла, спрятанную под нагрудником, — Единственная причина, по которой мы еще живы, это талисманы твоей хозяйки. Но я чувствую, что если эти псы подойдут ближе, то неминуемо смогут учуять череп. И тогда, нам конец.

Со стороны дороги донесся лязг оружия. Малус отвернулся. Дэльвар продолжал смотреть, широко распахнув глаза, — Куда мы направимся теперь?

— Для начала пройдем по лесам, а затем в холмы. Эти ... убийцы ... ищут нас на Дороге Копий вплоть до Башни Гронда, а может и дальше. Нам придется найти другой путь через границу, чтобы попасть в Пустоши.

Дэльвар вытаращил глаза, — В холмы? Они кишат Призраками!

— На это, я и рассчитываю. Если кто и сможет пробраться через горы незамеченными, это они.

Лицо приближенного Нагайры перекосило от страха, — Да, ты спятил! То что они творят с чужаками ...

— Лучше уж я попытаю удачу с врагом, который, по крайне мере, точно умрет, если я проткну ему сердце! — фыркнул Малус, — Останемся здесь, и мы — покойники.

Высокородный углубился в лес, и один за другим, за ним потянулся весь отряд. Крики оставленного позади воина преследовали их, эхом среди заснеженных деревьев, еще долго после того, как он скрылся из виду.

ГЛАВА 9

ОТБРОШЕННЫЕ ТЕНИ

Зловред присел и прыгнул, цепляясь мощными когтями задних лап за мерзлую, усыпанную листвой землю. Под его левую лапу угодил тонкий побег. Мгновение молодое дерево держалось, а затем переломилось под весом огромного зверя. Холодный вновь заскользил и Малус отклонился назад, колотя по всем его частям до которых смог дотянуться. Уставший науглир, под понуканиями, неохотно прыгнул еще раз, и раздраженно фыркнул на высокородного.

Зубы, размером с добрый кинжал, щелкнули в футе от лица Малуса, забрызгав его мелкими капельками ядовитой слюны. Малус заворчал и двинул науглира в нос, тот рыкнул и отвернулся, и принялся карабкаться по склону дальше. Высокородный вытер лицо и возблагодарил Темную Мать, что им, по крайней мере немного, удалось подняться вверх на холм.

С момента кошмарной встречи на Дороге Копий прошло два дня, но Малус сомневался, что они одолели едва ли больше десяти миль по пересеченной, заросшей лесом территории холмов у подножия Драконьих Шипов. Сразу после заката, отряд останавливался на ночь, и разбивал лагерь, где придется. Каждый раз они разводили небольшой костер и жарили часть драгоценного мяса, и оставляли большую его порцию на тарелке на самом почетном месте, в надежде, что кто-нибудь из друкхи, живущих в холмах, примет это приглашение и зайдет в лагерь. Но Призраки предпочитали не обнаруживать своего присутствия.

Малус был уверен, что они держатся неподалеку. Сказания говорили, что когда друкхии только пришли в Наггарот, около двух тысяч из них, мужчины, женщины и дети, оставили великолепные Черные Ковчеги, и будущие великие города, вместо этого поселившись в горной дикой местности, чтобы жить по своим собственным законам.

Неизвестно, многие ли из них пережили первые несколько лет в суровой Стране Холодов, но было прекрасно известно, что Отари, или Призраки, владели нагорьем к северу от Хаг Грэфа, и недолюбливали незваных гостей. Несколько раз ему казалось, что за ними наблюдают, но даже науглиры ничего угрожающего не учуяли. По какой-то причине, народ холмов предпочитал держаться на расстоянии.

В душе, Малус надеялся, что Отари скоро примут их подношение. Проведя всего два дня в холмах, он начал всерьез подумывать повернуть назад и попытать счастья с всадниками Уриаля. Крутые склоны, мерзлая земля и предательский подлесок, час за часом изматывали отряд.

Науглиры были голодны и раздражительны, поскольку Малус приказал сократить их рацион. Каждый зверь мог с легкостью съедать в день по оленю, или человеку, но высокородный с осторожностью высылал охотников, когда опасность засады была так высока. Отряд стойко переносил лишения, хотя несколько раз Малус замечал, как Дэльвар перешептывается с людьми Нагайры. Возможно, это было пустяком, но и упускать его из виду было нельзя. 'Вопрос в том, что мне с этим делать?' — подумал Малус.

Зловред остановился, и Малус понял, что они добрались до вершины. Он дотянулся и дернул зверя за длинный мускулистый хвост, — Стоять, — вымученно приказал он, и холодный с готовностью подчинился. На его чешуйки опускались хлопья снега.

Спустившись, и встав рядом с холодным, Малус увидел, что деревья на той стороне значительно ниже, и оттуда открывается прекрасный вид на следующий холм и небольшую долину между холмами. Вдалеке, он смог разглядеть темные, изломанные зубья Щитовой стены, огромного хребта, протянувшегося с востока на запад, и обозначающего край пограничья. 'Еще лиги и лиги пути', устало подумал Малус, 'Да мы за тысячу лет туда не доберемся'.

Треск кустарника, раздавшийся сзади, заставил Малуса обернуться. К нему вскарабкался Дэльвар, помогая себе кривой палкой. Обычно чистое лицо друкхи, было раскрасневшимся и исцарапанным.

— Скоро стемнеет, — сказал приближенный, опуская самодельный посох, — люди устали, и науглиры, тоже. Если станем лагерем сейчас, то сможем еще засветло попытаться раздобыть свежего мяса.

Малус покачал головой, — Никакой охоты, Дэльвар. Я не хочу подставлять людей под стрелы Отари, — он указал на долину внизу, — Там есть немного открытого пространства, и что-то похожее на ручей. Устроим лагерь там.

Дэльвар внимательно оглядел долину, — Мы слабеем с каждым днем. Скоро, Отари не понадобится отлавливать нас по одному, хватит и их детишек с ивовыми прутьями.

— Жизнь в городе сделала тебя мягкотелым, — фыркнул Малус, — Сейчас, Тени лишь проверяют нас. День за днем наблюдают, как мы миля за милей углубляемся в их владения. Чем дольше мы держимся вместе, и не даем им возможности для легкой победы, тем скорее Призраки изберут иную тактику, и принять наше приглашение будет самым легким, что они могут сделать. Они знают, что мы хотим с ними поговорить, уверенно заявил Малус, — Рано или поздно, они признают серьезность наших намерений.

Все прекрасно знали, что Отари, как и любым другим друкхи была не чужда наемничья жилка. Призраки служили состоятельным лордам как разведчики и стрелки, а когда воевать отправлялся Король-Чародей, то в авангарде его армий шли целые племена Теней, неся свою долю разорения его врагам.

— А еще они могут дождаться пока, мы оголодаем настолько, что не сможем сражаться. Твой человек, Ванир, сказал, что Отари заключают сделки, только если нет других выходов.

'Уже и с Ваниром побеседовал, а? Какой ты шустрый тип', — подумал высокородный, 'Я должен буду переговорить с Льюнарой'. — Если они нападут на отряд, мы сможем отбиться, и даже перебить часть из них. Они великолепные лесные следопыты, но у нас лучше броня и есть науглиры. Холодные предупредят нас, если унюхают запах большой охотничьей партии. Нет, я думаю, что нам будет лучше оставаться вместе.

Взгляд, брошенный Дэльваром на Малуса, был определенно сомневающимся, если не открыто взывающим, — Посмотрим, что принесет ночь, — сказал он, затем развернулся и осторожно двинулся вниз по склону.

Малус смотрел ему вслед, — Будь осторожен Дэльвар, — сказал он, — Здешние тропы опасней, чем кажутся.

— Благодарю за предупреждение, ужасающий лорд, — оглянулся жулик через плечо, — но и сам об этом не забывай.

'Ты умрешь, Дэльвар', — размышлял Малус, — 'И очень скоро, если конечно я не придумаю, как дискредитировать тебя в глазах твоих людей. Но как это сделать?'.

— Подъем, — скомандовал Малус, шлепнув Зловреда по боку, — Спустись вниз, и сможешь отдохнуть.

Науглир устремился вперед, напрягая мускулы плеч и ног, прокладывая себе путь вниз по склону. Малуса встряхивало, а затем, науглир с диким рыком внезапно сорвался на бег.

— Зловред, стоять! — воззвал он, но науглир лишь прибавил скорости, опустив голову и выпрямив копьем хвост. 'Да, он же охотится', сообразил Малус, 'Что он там унюхал? Оленя?'

Затем, он услышал дальше по склону рык другого науглира, и до Малуса дошло, что он вот-вот окажется на пути многотонного стада. Сообразив это, высокородный быстро срезал влево и вернулся немного назад, зная, что впереди нет деревьев илил скал, способных укрыть его от вырвавшихся из-под контроля холодных. Единственное, что ему оставалось, это убраться с их пути как можно быстрее, и надеяться на удачу.

Склон холма задрожал от ударов дюжин лап. Будучи стайными животными, науглиры шумно ринулись вниз по склону, подняв по пути тучу снежной пыли. Их наездники пытались убраться с дороги, катились вниз по склону, илил выкрикивали бегущим зверям бесполезные команды. В других обстоятельствах это выглядело бы забавно, но сейчас Малусу было совсем не до смеха.

Один олень такого бы не устроил, понял он. Они действовали, словно были голодны и учуяли кровь. Кто-то приманил их, подумал он. Под деревьями, должно быть, была спрятана свежая оленья туша.

Малус похолодел. Науглиры на его глазах преодолели половину расстояния к подножию холма, направляясь к маленькому пятнышку лежащего там тела. Друкхи были видны как на ладони, на фоне снежной равнины. nbsp;Всадники обернулись к воину, словно впервые его видели. Раненный им воин медленно потянулся, и вырвал нож из своего горла.

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

Едущий первым воин неожиданно дернулся и упал. Через удар сердца, рухнул следующий друкхи. Третий воин полуобернулся, падая, и на этот раз, Малус успел раглядеть размытый силуэт летящей стрелы, ударившей его в лоб и сбившей на снег. Нападающие стреляли из густых зарослей и деревьев с противоположной стороны оврага, и людям Малуса было не укрыться.

Сзади раздалось шарканье. Малус обернулся, выхватывая меч, и широкий кончик палицы Отари саданул его точно между глаз.

* * *

В его глотку силой пытались влить горькую жидкость. Малус замычал и начал отплевываться, сильно дернув голову, отклоняясь, прочь от деревянной фляги прижатой к губам. От этого движения позади его глаз вспыхнуло пламя, а желудок скрутило. Несмотря на ужасную слабость, когда его челюсть сжала мозолистая рука, он еще раз дернул головой, выворачиваясь, и глубоко впился зубами в ее плоть между большим и указательным пальцами. Когда во рту оказалась кровь, его желудок взбунтовался. Выплевывая тонкую струйку желчи, он разжал зубы и выпустил руку, и тут же темнота перед его глазами взорвалась белым огнем, когда в его скулу врезался кулак.

Следующим ощущением было прикосновение лезвия к щеке. Оно было холодным, твердым и острым, и он заорал от ярости, когда оно начало медленно срезать с него лоскут кожи, легко отделяя его от плоти под ней. Обжигающая боль окончательно привела его в сознание. Ощущая текущую по лицу теплую кровь, он проморгался и смог сфокусировать зрение, увидев перед собой невысокого друкхи, с худыми руками и ногами.

Угловатое лицо Призрака сплошь покрывали спирали-татуировки цветов красного и индиго, придавая ему даже в покое демоническое выражение. Когда он покосился на Малуса, его лицо превратилось в маску неописуемой ненависти. Он был в свободных одеяниях и мягких кожаных ботинках, а с широкого пояса на его талии свисал изрядный набор кинжалов. Отблески потрескивающего костра освещали небольшую поляну, окруженную деревьями. Вокруг огня сидели или бродили Призраки, многие в плащах всех оттенков зелени или коричневого, прекрасно сливавшихся с лесным сумраком. Люди Малуса, как и он сам, были привязаны к деревьям.

Несмотря на боль, было трудно удерживать сосредоточенность. Вокруг было темно, а на непривычно ясном небе сияли обе луны. Малус попытался прикинуть. Как долго я был в отключке? Часы? Дни? Он попытался вызвать гнев, и сконцентрироваться, — Ублюдочные отродья, — фыркнул он, — Вот как вы встречаете посланцев великого Волкара Хаг Грэфа?

В ответ на завление высокородного, Призрак наклонил голову, а затем с улыбкой поднес клинок к губам и слизал с него кровь. Его брови изумленно приподнялись, и он повернулся к товарищам, заговорив на настолько искаженном друхире, что Малус ни слова не разобрал. Сидящие у костра рассмеялись, и высокородному этот звук крайне не понравился.

— Аккуратнее, милорд. Коротышкам нравится, каков вы на вкус.

Малус с трудом повернулся на звук голоса. Рядом с Малусом, к дереву был прикручен Ванир, лицо которого было сплошной массой пурпурных синяков. Разбитые губы мешали ему говорить, — Кровь и плоть высокородных воинов для кланов холмов деликатес, так что, я бы, на вашем месте, не произносил имя вашего отца слишком громко.

— Ты спятил! — взвился Малус, — Не будут же они есть своих же сородичей?!...

Ванир выдавил болезненный смешок, — Мы не их народ, — ответил он, — Мы — из народа городов, и их пленники впридачу. Для них мы просто сочное и жирное мясо, как те бретоннцы для нас.

От огня послышался стук и лязганье. Малус обернулся, и увидел, как один из Призраков раскатывает сверток из мягкой кожи, с множеством нашитых разномастных карманов. Из каждого — торчала деревянная или костяная рукоять. На глазах высокородного, низкорослый Отари выбрал пару шкуродерных ножей и блестящую пилу для костей.

— Если вам повезет, и они недавно поели, то они ограничатся лишь кистью или предплечьем, — сообщил Ванир, — Они очень хорошо умеют забрать лишь то, что нужно, сохранив жертве жизнь.

Низкорослый Отари заговорил, и несколько его людей принялись за работу. Один вытащил длинную веревку и перекинул через крепкую ветку, свисающую недалеко от огня. Другой представитель Призраков подошел к Малусу и несколькими точными выверенными движениями стянул ей локти Малуса. Еще двое развязали путы, удерживавшие Малуса у дерева, оставив его руки крепко стянутыми за спиной.

— Только осмельтесь! — зарычал Малус, — Коснитесь меня вашими грязными ножами, и во имя Матери Вечной ночи я вас так прокляну, что эти холмы опустеют на тысячу лет!

Низкорослый Отари издал полный презрения звук, и отдал короткий приказ. Двое Призраков потянули за веревку и вздернули Малуса, который повис в опасной близости от костра. Грубые руки прекратили его раскачивания, а другой Призрак подставил под его голову большую пустую чашу.

Малус смотрел, как коротышка Отари вытащил из-под кожаного одеяния серповидный нож. Его тело дрожало как натянутая струна, от обжигающе-белой ярости, — Убьете меня, и волкар Хаг Грэфа выследит и затравит вас до последнего.

Призрак шагнул ближе, и ухмыльнулся, показав рот полный заостренных зубов, — Ты словно дым, дылда, — прошелестел он, — Раз ... пффф! ... И тебя уже нет, как будто и не было никогда. И твой волкар никогда не узнает, что с тобой стало.

nbsp; Нож и горла Малуса был холоден как лед.

ГЛАВА 10

СУДЫ И ПЫТКИ

Неожиданно, с другой стороны костра донесся вопль, и Призрак замер. Хриплый голос отдавал резкие команды на грубом друхире, а коротышка-Отари отвечал ему настолько быстро, что Малус ничего не разобрал.

Высокородный болезненно приложился шеей и плечами, когда его без предупреждения уронили наземь. Малус перекатился на спину, и закрутил головой по сторонам, пытаясь рассмотреть, в чем дело.

У границы освещенного пространства стояла еще одна группа Отари, возглавляемая широкоплечим мужчиной, руки и лицо которого сплошь покрывала татуировка. Прочие Призраки, прежде сидевшие вокруг огня, подались от них назад, выказывая страх или желание защититься.

Покрытый татуировкой Призрак оглядел скованных друкхи и выдал долгую тираду своему низкорослому кузену, который почти что выплюнул краткий ответ. Пришелец задал еще один вопрос, ответ на который занял больше времени. Призрак потер подбородок татуированной рукой.

'Да, они же из-за нас торгуются', сообразил Малус. И предполагаемого покупателя, похоже, мало смущали размеры цены.

Здоровенный Призрак повернулся к своим людям, чтобы что-то им сказать ... и неосмотрительно выпустил из виду низкорослых Отари. Двое кубарем покатились к нему по сырой земле, в их руках заблестели ножи. 'Кое в чем, мы и народ холмов совсем не отличаемся', отметил Малус.

Вслед за звуком погружения лезвия в плоть, здоровый Призрак зарычал от боли, но затем, Малус увидел как татуированная рука метнулась вперед и и чавкающим звуком ударила ножом. Высокий Отари бил снова и снова, и коротышки испустили всего по одному булькающему звуку, прежде чем наступила развязка.

Победителя шатало, а из раны на руке лилась кровь. Но одного его взгляда хватило, чтобы прочие Призраки кинулись срезать с людей Малуса путы.

Пара грубых рук подняла высокородного на ноги, и стягивающие его локти путы распались под ножом. Широкоплечий Отари оценивающе посмотрел на него, удовлетворенно кивнул, и приняля обшаривать труп своего недавнего противника. Прежде чем Малус хоть рот успел открыть, его развернули и мощным тычком отправили прочь от костра, в темноту.

Пошатываясь, Малус прошел несколько шагов, прежде чем восстановил равновесие. Неожиданно развернувшись, он, в несколько широких шагов, добрался туда, где лежал труп его недавнего пленителя. Склонившись к самой татуированной физиономии Призрака, он был рад, что тот еще жив.

— Ну, как тебе моя кровь и плоть, отребье? — прошипел он, — Я же предупреждал, что если тронете меня, добра не выйдет.

Позади Малуса послышались злые возгласы, и дородный Призрак одним, неожиданно легким, тычком покрытой шрамами руки оттолкнул его прочь. Малус налетел на пару крепких людей. Ему скрутили руки, накинули на голову темный мешок, провонявший потом и рвотой, и плотно затянули горловину вокруг его шеи.

* * *

Он часами топал, задыхаясь в темноте, поддерживаемый под локти крепкими руками, которые удерживали его в вертикальном положении, независимо от того, через сколько корней он споткнулся.

Со временем, его слух обострился, и Малус начал различать каждый звук раздававшийся вокруг. Он различал, как ругаются, спотыкаясь, его люди, идущие следом. По тихим разговорам вокруг, он предположил, что его захватила группа Отари, как минимум вдвое большая, чем его небольшой отряд. По тому, каким расслабленным был их тон, они находились на своей территории, и не боялись нападения. Он с изумлением услышал доносящееся со стороны спокойное ворчание науглира. Для него оставалось загадкой, как Призраки смогли управиться со склочными холодными.

Чувство времени притупилось. Призраки были неутомимы, безостановочно двигаясь вперед, пожирая расстояние. Малус сосредоточился на том, чтобы просто, одну за другой переставлять ноги, пока, наконец, весь его мир не сузился до этих цикличных и простых движений. Поэтому, когда он уловил запах дыма и новые голоса, вторгшиеся сквозь темный мешок, то ощутил удивление.

Без предупреждения, его конвоиры остановились, и о чем-то быстро поговорили с широкоплечим лидером. Также внезапно они снова двинулись вперед, уводя его прочь от остальной группы. Пройдя несколько ярдов, он был бесцеремонно брошен вперед, сильным толчком ладони под затылок. Его ноги зацепили что-то мягкое, и он кубарем покатился вперед, приземлившись на груду то ли одеял, то ли шкур.

Еще один короткий обмен фразами, а затем, позади него послышались звуки перемещения. Сильные руки подняли его и развернули, а ловкие пальцы распустили завязки клобука. Мерзкий мешок был сдернут, и Малус жадно вдохнул пропахший дымом воздух. Рядом был очаг, бросая бледно-оранжевые отблески на косые деревянные жерди с сыромятными ремнями на них. Над ним склонились три фигуры, гладящие его лицо и тело. Кончики пальцев прошлись по его голове, быстро пробежали по шишке на его лбу, скользнули по носу с горбинкой и спустились по губам. Касания были легкими как перышко, неестественно аккуратными. Когда лицо одной из фигур поймало отблески пламени, Малус понял, в чем причина.

Над ним склонялись три женщины-друкхи, в туниках из оленьей кожи. Их головы были обриты наголо, а на лбу каждой вытатуирован одинаковый символ. Их шеи были закованы в ошейники из кованого железа. Уши были отрезаны, и лишь торчащие кусочки ткани, и шрамы указывали места, где они были. Из-под ошейников выглядывали длинные линии шрамов, показывая, как жестоко были удалены голосовые связки. Парящие над ним, в неверном свете, лица рабынь выражали сосредоточенность. В их опустевших глазницах плескались озера тьмы.

— Ты под кровом урхана Калхана Бэга, — откуда-то со стороны очага прокаркал старческий голос, — С тобой будут обращаться как с гостем, но сначала ты принесешь клятву гостя.

Слепые рабыни потянулись, и подняли Малуса. Он старался, но все равно не смог сдержать дрожи. Искалечить кого-либо ... друкхи ... подобным образом и не дать ему освобождения смертью, было жестокостью вне всяких рамок.

Усевшись, Малус разглядел возле очага каргу. Она была древней, и ее алебастровое лицо было иссушенным и бесстрастным, словно высеченное из холодного мрамора. Старуха даже шевелилась медленно и осторожно, словно любое лишнее движение могло превратить ее в пыль. Вытянув длиннопалую руку, она взяла с низкой полки какой-то предмет.

Карга прошептала команду, и одна из слепых рабынь молча уверенно взяла у нее предмет и преподнесла Малусу. Это была статуэтка из темного камня, поглощающая свет и холодная, как сама смерть. Это была женщина, тонкая и опасная как клинок, с глубоко посаженными глазами и холодным выражением лица. Возраст вещицы окутывал ее незримой мантией холода. Она вполне могла быть высечена еще в потерянном Нагарите, тысячи лет тому назад.

— Поклянись Темной Матерью, что пока ты гость здесь, ты не сделаешь попытки убежать из лагеря, или причинить вред твоим хозяевам.

Малус раздумывал мгновение, затем кивнул, — Перед Матерью Ночи, клянусь, — ответил он, и прижался губами к древнему камню.

Старуха медленно кивнула, когда рабыня вложила статуэтку в ее хилые руки, — Развяжите его.

Две рабыни сняли с его рук веревки. Малус расправил плечи, и попытался растиранием вернуть рукам чувствительность, — Что с моими людьми? — спросил он.

Карга пожала плечами.

— Это урхан привел меня сюда?

— Нет. Это был Нуалль, его второй сын. Думаю, ты должен стать тем подношением, которое умерит гнев его отца.

— Он разгневан? Из-за чего же?

— Хватит вопросов, — прошелестела карга, — Ты голоден. Ешь.

Пока он говорил со старухой, рабыни ушли в другой конец палатки. Теперь они вернулись, неся большое блюдо с хлебом и сыром, и кубок пряного вина. Высокородный быстро и методично ел, но вино отпивал мелкими глотками. Карга наблюдала за ним, храня гробовое молчание.

Когда Малус покончил с едой, внутрь палатки заглянул мужчина-Отари и кивнул ему, — Иди за мной.

Высокородный уважительно поклонился невозмутимой старухе, и осторожно выбрался в ночь.

Снаружи, Малус увидел, что ночь почти закончилась, а небо заливает бледное сияние близящегося рассвета. В сумерках, высокородный рассмотрел, что находится в конце поросшего лесом узкого каньона, упирающегося в скалистую стену. Под высокими деревьями рассыпались бесчисленные палатки, окружая крупное постоянное строение из кедровых бревен и камней, высеченных из скал — длинный дом урхана. Отари направился туда, и, расправив плечи, Малус пошел за ним.

Внутри длинного доnbsp;Прежде чем Дэльвар ответил, в поле зрения показалась группа всадников на черных боевых конях. Они были закутаны в тяжелые черные плащи скапюшонами, и вооружены длинными копьями с черными древками. Когда один из всадников осматривал полщадку вокруг упавшего друкхи, Малус заметил как лунный свет блеснул наего серебристой ночной маске. Это люди Уриаля, чудно, отметил Малус. Они должны были выехать сразу вслед за нами, чтобы догнать нас столь быстро. Но к своему удивлению, он насчитал лишь пять всадников. Возможно, передовой отряд, посланный впереди основной охотничьей партии? Он и его люди легко с ними расправятся, а топь скроет все следы...

ма было шумно и дымно. Длинное строение обогревала пара больших очагов, а голубоватый дым струился вверх и терялся среди кедровых балок. Отари растянулись по всей огромной комнате словно стая диких псов, лежа на полу на вязанках шкур и подушках, разбросанных по камышовой подстилке.

В дальнем конце длинного дома перед кланом восседал урхан Калхан Бэг. Он сидел в единственном кресле, на помосте, и ему прислуживали трое рабынь. Эти женщины-друкхи были ослеплены и лишены речи, также как и те, другие в его палатке. Наблюдая, как одна из рабынь осторожно подливает вино в кубок Бэга, Малус заметил, что искалеченное существо лишилось еще и обоих больших пальцев.

Калхан Бэг был старым хищником. Он был худ и гибок, и покрыт огромным количеством шрамов, полученных от противников и диких зверей в течение жnbsp;изни. Половина его левого уха была откушена, а на переносице осталась глубокая зарубка от удара меча. Его лицо, шею, руки и предплечья покрывали сложные витки татуировок, повествующие о его деяниях вождя и воина. У Бэга была длинная седая борода и пронзительные синие глаза, чей беспощадный взгляд был устремлен сейчас на мужчину, стоящего перед помостом — его второго сына, Нуалля.

Проводник Малуса прокладывал себе путь по заполненному полу, и высокородный шел следом, подчеркнуто игнорируя направленные в его сторону вызывающие взгляды. Заметив их, Нуалль указал взмахом руки на Малуса холодный и презрительный взгляд, прежде чем вновь обрушить свой гнев на сына, — Разве я посылал тебя за рабами или заложниками, Нуалль? Или сегодня день даров, раз ты осыпаешь меня подарками?

Несколько Призраков исдевательски захохотали. Нуалль сжал челюсти, — Нет, отец.

— Конечно, нет. Я послал тебя восстановить честь нашей семьи и вернуть мне сокровище дома. Но где оно? Где медальон?

— Он ... я знаю где он, отец, но мы не смогли туда добраться! Река...

— Замолчи, щенок! — взревел урхан, — С меня хватит твоего беспомощного скулежа! Думаешь загладить свой провал дарами, словно я — шлюха? Ты не мой сын, не ровня твоему брату, — рыкнул Бэг, — Надо будет приодеть тебя в платье, и, если получится, женить тебя на каком-нибудь старом Отари-слепце, нуждающемся в грелке для постели.

Зал зашелся от хохота, а лицо Нуалля от ярости стало мучнисто-белым. Его дрожащая рука легла на рукоять длинного поясного ножа, но его отец не сделал попытки защититься, с вызывающим видом смотря на Нуалля. Мгновение поколебавшись, юноша развернулся и протолкался сквозь толпу к выходу, на прощание, хлопнув дверью.

Бэг смотрел вслед сыну, с нескрываемым презрением, — Одни мускулы и совсем нет ума, — проворчал он, крепко прикладываясь к своему кубку, — Теперь придется ожидать гадюк в ботинках, случайных стрел на охоте, или еще чего-то в этом роде, — он злобно покосился на Малуса, — Несомненно, ты неплохо поразвлекся.

Малус помедлил перед ответом, обдумывая ситуацию, — Все отцы хотят, чтобы их сыновья были сильными, — наконец сказал он, — В этом мы не столь и отличаемся, великий урхан.

— У тебя есть дети?

Высокородный покачал головой, — Нет, я лишь сын, стремящийся заслужить благосклонность своего отца.

Бэг склонил голову к плечу, и впервые внимательно посмотрел на Малуса, — Значит, ты один из сыновей Лурхана, э? Не его старший, но и не то калечное отродье, которое он сплавил храму. Ты — его средний сын?

Малус холодно улыбнулся, — Нет, великий урхан. Последняя жена Лурхана, никак не поучаствовала в моем рождении.

В ответ на его слова, глаза Бэга сузились, — Знаит, ты щенок той ведьмы. Тот, кого они зовут Темным Клинком.

— Меня зовут Малус, великий урхан, — ответил высокородный, — Темные клинки позорны, и вызывают презрение. Этим именем меня зовут лишь мои враги.

— Что ж, Малус, каков же будет размер выкупа, который твой отец за тебя заплатит?

Высокородный рассмеялся, — Половина того, что ты бы отдал за Нуалля, будь он его пленником.

Отари захохотали, и даже Бэг слабо улыбнулся, — Тем хуже для тебя, друг мой. Гость не приносящий дохода, мне не нужен.

— А, вот оно что, — Малус поднял палец, — Это совсем другое дело, великий урхан. Думаю, мое присутствие здесь, существенно тебя обогатит, — он сложил руки на груди, — Ты, вроде, упоминал, что лишился весьма ценной фамильной драгоценности? Медальона?

Урхан выпрямился в кресле, — Говорил. И что?

Малус пожал плечами, — Я пришел в холмы в поисках проводника до границы. Ты ищешь возможность восстановить фамильную честь. Нам есть, что предложить друг другу.

Бэг нетерпеливо рыкнул, — Ближе к сути, горожанин. Что ты предлагаешь?

— Я верну тебе медальон, великий урхан, а ты, взамен, освободишь меня и моих людей и проводишь через холмы до границы.

Урхан холодно рассмеялся, — А что помешает мне, просто срезать с тебя шкуру кусками, до тех пор, пока ты не захочешь достать мне луну с неба, по первому моему знаку?

Малус улыбнулся, — Во-первых, я принес клятву гостя перед той каргой в твоей палатке. Поднимешь на меня руку, и оскорбишь Темную Мать. Во-вторых, я уже видел результат твоего искусства, великий урхан, и это не то, отчего быстро исцеляются. Если уж я буду восстанавливать честь твоего дома, то мне нужно быть здоровым. Ну, или ... — высокородный обвел рукой прочих Призраков, — ... Можешь попросить помощи от своих людей.

Бэг неуютно поерзал в своем кресле.

'Так я и думал', подумал высокородный, 'Ты не хочешь, чтобы кто-то еще наложил руки на твой пропавший медальон, и сел в кресло урхана вместо тебя'.

Малус примирительно развел руками, — Все чего я прошу, лишь простая услуга, которыми славится твой клан. Взамен, будет восстановлена честь твоей семьи. Все к твоей выгоде.

Урхан задумчиво гладил подбородок, но по его взгляду Малус видел, что вождь Отари уже принял решение.

— Согласен, — постановил Бэг, — Но, с одним условием.

— Согласен. Но, и я, поставлю одно условие.

— До завтрашнего утра ты должен найти медальон и вернуть его мне. Если до этого времени ты не вернешься, я затравлю тебя, как дичь.

Малус кивнул, — Идет. В обмен, я хочу, чтобы моих людей выпустили из рабских загонов. Поскольку мы союзники, они, как и я, становятся твоими гостями, и охраняются теми же клятвами.

Бэг оскалился, — Умно. Ладно, их освободят. Но оружия не вернут.

Малус отточенным движением пожал плечами, — Мне трудно винить великого урхана, за то, что он боится десятка высокородных воинов посреди своего лагеря.

Долгий дом окутала тишина. Глаза урхана зло сузились. Но, затем, Бэг откинул голову назад и расхохотался, — Во имя Темной Матери, ну и безрассудный же ты тип! Не удивляюсь, что твой отец хочет от тебя избавиться.

Малус безрадостно улыбнулся, — Беда моего отца, удача для тебя, великий урхан. А теперь, расскажи мне об этом медальоне, и где мне его искать.

* * *

А дальше все было не так просто. Урхан настоял на том, чтобы разделить хлеб и вино со своим новым 'союзником', и привести его людей в общий зал и рассадить на почетных местах. В это время в зал приходили все новые Отари, и стало понятно, что весть о сделке с Малусом облетела лагерь быстрее лесного пожар. Вскоре, Малус заметил Нуалля, мрачно перешептывавшегося с троицей своих людей в дальнем углу зала.

'Старый волчина насмехается над Нуаллем этим невысказанным вызовом', понял Малус, сдерживая раздражение.

Пиршество длилось больше часа. Наконец, Нуалль принял какое-то решение и вместе со своими людьми выскользнул из зала. Вскоре после этого, урхан хлопнул в ладоши, и из-за помоста вышел Отари и поднес Малусу его оружие и портупею. Пока высокородный опоясывался мечом, урхан откинулся в кресле и заговорил.

— Пойми, друг мой Малус, что я прошу тебя вернуть не обычную побрякушку. Это Анкри Дам — наследный талисман, который наши предки получили от Темной Матери, придя в эти холмы. Это символ нашего священного права на этот клан и землю, и он передавался от отца сыну в течение многих поколений. Медальон переходил к старшему сыну, как только он становился мужчиной, отмечая его как наследника урхана. Так, я передал медальон своему старшему сыну, Рухиру.

Лицо урхана помрачнело, — Неделю тому назад, Рухир отправился поохотится, и пропал во время бури. Мы пытались его найти, но отыскали лишь его ботинок на берегу ближайшей реки. Там растет много черных ив, а одна из них имеет особенно дурную репутацию. Мы зовем ее Ивовой Ведьмой, за все те жизни, что она отняла.

— Включая жизнь Рухира, — подсказал Малус.

— Возможно.

Разум Малуса напряженно работал. 'Неужто, твой тугодум-второй сынок неспособен забрать медальон от корней ивы? Что же ты недоговариваешь, Бэг?' Малус подождал, но урхан явно не собирался продолжать историю.

— Что ж, раз уже почти середина утра, мне стоит преступить к выполнению своей части работы. А поскольку сорок фунтов кованой стали будут помехой на ненадежных речных берегах, — он похлопал по своей чеканной нагрудной пластине, — То я оставлю свои доспехи у своих людей. Как мне найти эту Ивовую Ведьму?

С непонятным выражением, Бэг внимательно его изучал, — Выйдя из зала, иди на запад. Иди через холмы до быстрой реки, и дальше — вверх по течению, пока не дойдешь до широкой отмели. Ивовая Ведьма — там.

Малус кивнул. — Выглядит несложным. Я верну тебе Анкри Дам еще до восхода, урхан Бэг. Вот тогда и обсудим мое путешествие на север.

Высокородный отошел от помоста и быстро зашагал к своим воинам. Льюнара, Дэльвар и даже Ванир поднялись ему навстречу.

— Снимите с меня доспехи, тихо велел он, распуская туго затянутый оружейный пояс.

Ловкие руки Льюнары принялись трудиться над застежками его доспеха, когда Дэльвар наклонился к нему, — Он тебя предаст, ужасающий.

— Я это понимаю, Дэльвар, — прошипел в ответ Малус, — Он использует меня как стимул, чтобы заставить шевелиться Нуалля. Я только надеюсь, что его дурной сынок дождется, пока я добуду амулет, а уже потом попытается меня за него убить.

— И что нам делать? — осведомилась Льюнара, стаскивая с него нагрудник.

— Сейчас — ничего. Нам все равно нужны Отари, чтобы перейти границу. Но после..., — пока с него снимали доспехи, и Малус стоял спиной к помосту, он провел большим пальцем по шву ножен одного из своих клинков. Из скрытого чехла выскользнул стилет, сработанный из темной стали. Ловким движением, он вложил тонкое оружие в ладонь Дэльвара, — Если я не вернусь до рассвета, любой ценой уносите ноги. Доберитесь до науглиров и пробивайтесь к дороге. Хотя, если получится, на прощание воткни этот кусок металла урхану в череп.

Дэльвар спрятал нож, — Клянусь тебе в этом, — мрачно пообещал он.

Льюнара хмуро смотрела на этот обмен. Она многозначительно посмотрела на Малуса, — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Высокородный оскалился в ответ, — К худу или к добру, Льюнара, но я всегда знаю, что делаю.

Приближенная смотрела, как ее лорд и хозяин уверенно шагает к выходу из зала, бросая угрожающие взгляды на любого, кто безрассудно пытался встретиться с ним глазами, — Мне бы такую уверенность, — прошептала она.

ГЛАВА 11

ПЕРЕСТУК КОСТЕЙ

Прислонившись к грубой коре колючего дуба, Малус запрокинул голову, смотря на бледный свет, струящийся с затянутого облаками неба. Был поздний день. По его прикидкам, он одолел едва ли не три мили от лагеря Отари, но все еще не видел никакой реки, не говоря уже о Ивовой Ведьме.

На верхушках пронзительно пели птицы, а по пути Малус видел черного оленя, медленно и незаметно пасущегося среди деревьев. Без стаи науглиров и рыцарей, распугивавших в округе все живое, Малус обнаружил, что подлесок кишит большими и малыми созданиями. В тенях завывали охотящиеся кошки, надеясь воплями выгнать добычу на открытую местность, а среди ветвей перепархивали соколы. На верхних ветвях замерли крылатые змеи, расправив изкие крылья, для впитывания скудного тепла.

Малус медленно двинулся вперед, стараясь держаться ближе к деревьям, перебегая от ствола к стволу. Примерно на второй час пути, после того как он покинул лагерь, он услышал, как что-то крупное пробивается через заросли справа от него. Когда он останавливался, звуки стихали. Пробираясь вперед и слыша, как его преследователь медленно но верно подбирается все ближе, высокородный заскучал по оставленному арбалету.

Наконец, Малус добрался до подножия одного из холмов и увидел небольшую прогалину. Его первым побуждением было броситься к гостеприимному просвету, но его преследователь был близко, и инстинкт побудил его выбрать другой путь. Обнажив меч, высокородный проворно вскарабкался на нижнюю ветвь боярышника. Двигаясь как можно тише, он поднялся на больше чем дюжину футов, осторожно разместившись на ветке, все еще покрытой багровыми листьями.

На несколько долгих минут, он затаил дыхание. Затем, подлесок неожиданно всколыхнулся. На свет выступило крупное горбатое создание. Огромный вепрь, черный, с изогнутыми, длинными и кинжально-острыми клыками. Несколько ударов сердца, он стоял под деревом, принюхиваясь и прислушиваясь к Малусу. Затем, посмотрев по сторонам, здоровенный зверь двинулся к прогалине.

Малус прислонился затылком к стволу боярышника, проклиная свои расшалившиеся нервы. Его загнала на дерево свинья!

Внезапно, сверху донесся рев, и все дерево покачнулось как молодой побег. Малус слетел со своей ветки, остановив падение лишь уцепившись за соседнюю ветку, когда свет заслонила тень. Донесся тяжелый удар, и послышались отчаянные визг и хрюканье. Малус вскарабкался обратно, внимательно оглядывая разворачивающееся внизу действие.

Кабан бился в когтях громадной виверны, чья длинная змеиная шея захлестнулась вокруг его толстой шеи. На траву полилась кровь, затем послышался звук ломающихся костей, из шеи вепря. Его ноги в последний раз дернулись и затихли.

Пока Малус смотрел, виверна подняла голову, и оглядела подлесок. Ее глаза вспыхнули, когда она увидела высокородного, на дереве. 'Прежде, меня сверху закрывали ветки', понял он, смотря как еще один желающий его сожрать, двигается к нему через подлесок. Он бледно улыбнулся огромному хищнику, — Я слишком худой и костлявый, — сообщил он зверю, — Удовольствуйся большим куском, что уже у тебя в когтях, и не трать время на мелочь вроде меня.

Виверна еще момент изучала Малуса, с беспощадным и невозмутимым видом, затем расправила крылья и поднялась в воздух, унося вепря. Высокородный прислушался к затихающим вдали хлопкам крыльев, но для того, чтобы у него прекратилил трястись руки и он смог спуститься вниз и продолжить путь к реке, понадобилось время.

И вновь, он недооценил трудности перехода по крутым склонам и пересеченным местностям между холмами, даже без тяжелых доспехов. Малус начал подозревать, что Призраки не утруждали себя хождением по земле, а просто забирались на деревья и скакали с ветки на ветку, словно лустрийские гиббоны. И с каждым шагом эта идея выглядела все более правдоподобной.

'Таким темпом, у меня уйдет больша часть ночи на то, чтобы вернуться в лагерь', зло подумал Малус, 'Это если я не заплутаю в темноте. Или меня не прирежут Нуалль и его люди'.

Малус оттолкнулся от ствола и продолжил подъем по склону холма. 'В любом случае, Нуалль умрет', поклялся он себе, 'Будь я проклят, если этот кусок идиота меня обойдет, да еще и получит с этого пробыль!'.

Карабканье наверх заняло небольшую вечность, пока он боролся за то, чтобы устоять на скользкой заиндевелой земле, обходил клубки плетей ежевики и заросли подлеска. Когда Малус, наконец, добрался до верха, он был вознагражден видом на широкую долину, поворачивающую с севера на восток, и черной лентой реки, бегущей вдоль нее. Берега, о котором говорил Бэг, нигде не было видно. 'До реки еще примерно миля', прикинул Малус, 'Еще пара часов и совсем стемнеет'. Перспектива копаться возле корней ивы, в ледяной воде и кромешной тьме, его не вдохновляла. 'Но, солнце вряд ли волнуют мои удобства'.

Стиснув зубы, он начал спуск.

* * *

Малус спустился быстрее, чем рассчитывал, добравшись до реки меньше чем за час, поскольку потерял равновесие и кубарем прокатился часть пути вниз по склону, прямо сквозь заросли ежевики. Теперь его лицо и руки были покрыты кровоточащими царапинами, а из щек и подбородка торчали обломки шипов. Но скоро должно было окончательно стемнеть, и времени, чтобы заниматься мелкими ранами небыло.

К несчастью, по мере приближения к реке заросли становились все гуще и гуще, свиваясь в такие клубки, что, временами, Малусу казалось, что он вообще не доберется до речного берега. Когда он наконец остановился передохнуть, то увидел, что между водой и зарослями нет даже узкого зазора. Высокородный посмотрел на течение реки, затем вытащил из ножен на поясе один из клинков, и промерил его лезвием глубину воды. Радуясь, что тут не слишком глубоко, а вода поднималась немного выше его колен, Малус шагнул в быструю воду и направился вверх по течению.

Ботинки Малуса из шкуры науглира, были дорогими и хорошо сшитыми, поэтому первое время холодная вода его почти не беспокоила. Сильное течение мешало больше, но он был уверен, что продолжи он двигаться по сухой земле, ему пришлось бы тяжелее.

Прошел час. Другой. Начало смеркаться. Он сильно устал бороться с течением, и его ноги подгибались. Пройдя очередной поворот речного русла, Малус увидел, примерно в миле впереди, еще один резкий поворот вокруг узкого выступа берега. С этого узкого, словно коготь, берега, к свинцово-серому небу устремлялась черная фигура. То была старая, высокая ива, сильно обогнавшая в росте своих соседок по речному берегу. Даже отсюда, Малус ясно разглядел угловатую массу ее корней, спускавшуюся к ледяной воде. 'Ты так разрослась на плоти мертвецов', хмуро подумал Малус, 'Давно следовало тебя срубить под корень'.

Теперь, когда цель была в пределах прямой видимости, Малус заставил себя остановиться и осмотреться, хотя уже через мгновение стало понятно, что рассматривать тут нечего. Пышные прибрежные заросли скрывали всю нижнюю часть картины — Малус мог видеть лишь верхушки деревьев, но ничего — внизу. Хорошая новость, однако, заключалась в том, что влезь Нуалль на верхушку одного из этих деревьев, Малуса он бы все равно не разглядел. 'Похоже, лучше будет уходить тем же путем, которым я сюда пришел', подумал он, 'Если конечно не учитывать, что я уже сейчас замерз до полусмерти'. И все же, высокородный зашел поглубже, шипя от холода, когда вода добралась до верха ног. Двигаясь медленно, чтобы издаваемый им шум был меньше шума реки, Малус двинулся к огромному дереву.

Пока он добирался, наступила ночь. От Ивовой Ведьмы в окружающей тьме разливались волны злобной ауры. Ветерок доносил со стороны дерева запах — вонь гниющей плоти. Когда ветер стих, Малус понял, что ветви дерева не колышутся от его дуновений. Они замерли в ожидании, склонившись к речному берегу, словно хищник, ждущий следующей жертвы.

Шум падающей воды становился все громче, по мере приближения Малуса к дереву, и в неверном светет луны он разглядел клочья пены, отметившие потоки и водовороты взбаламученной воды, по ту сторону от дерева.

Быстрое течение проходило сквозь корневую сеть и выходило под самыми причудливыми углами. Малус предположил, что там должно быть еще и сильное придонное течение. 'Неудивительно, что Ива жрет людей', решил он. Подумав немного, он решил сначала попытаться пробраться через сплетение корней со стороны ниже по течению. Лучше бороться с чем-то, что будет оттаскивать его прочь от дерева, чем позволить затащить себя вниз.

Ближе к дереву, Малус быстро понял, что вода становится все глубже, и уже поднялась выше его груди. Течение дергало его из стороны в сторону, пыталось закрутить на месте. Но он двигался к большому дереву, пока не смог схватиться за один из толстых корней ивы. Его руки сомкнулись вокруг толстого, как корабельный канат, корня, чью упругую сердцевину покрывала гибкая, скользкая на ощупь кора. Высокородный подавил дрожь отвращения. 'Словно гниющая плоть, подумал он, Ледяная и гниющая плоть'.

Подтягиваясь на скользких корнях, Малус двинулся вглубь массы сплетенных корней. По крайней мере единожды, его ножны заклинило в спутанной массе корней. 'Дурной знак', решил Малус. Он неохотно распустил пояс с мечом и, надежно завязав его вокруг толстого корня у края сплетения, двинулся дальше.

Скоро вода дошла ему до шеи, и он низко склонился под свисающими сверху корнями, что все ближе и ближе пригибали его к водной поверхности. Он прошел едва ли одну восьмую пути сквозь массу корней, когда совсем скрылся в зловредном лабиринте. Пройдя дальше, он с удивлением увидел бледно-зеленый люминесцентный свет, идущий от крупных корней, похожий на могильную плесень и дающий слабое освещение. Но костей еще не попадалось, по чему Малус решил, что его цель впереди.

Несколько минут и много футов спустя, он дошел до места, где путь ему преградил толстенный, с его ногу, корень. Единственной возможностью преодолеть это препятствие, было поднырнуть под него, и вот тут он замешкался. Темнота под деревом пахла кладбищем, а над головой Малуса разливалась физически ощутимая аура ужаса. 'Я не для того так далеко забрался, чтобы испугаться проклятого старого дерева', зло подумал он. Кроме того, он не собирался оставлять своих людей на муки в руках Бэга и его дикарей.

'Никто не лишит меня моей собственности', хмуро подумал он. Сделав резкий вдох, он нырнул под большой корень, надеясь, что по ту сторону тоже будет воздушный карман.

Он там был, но настолько маленький, что ему едва хватило места, чтобы выставить из воды голову. Он задыхался от мучительного холода, лишь мельком отметив, что маленькое пространство ярко освещено зеленым сиянием. Малус снова вдохнул и нырнул, стремясь вперед.

Выныривая, он уперся головой в плотную сеть из сплетеных корней. 'Нужно попробовать дальше', решил он. С усилием, он опустился глубже и дальше, рукой нащупывая путь в массе корней над головой.

Два фута. Три фута. Все еще ничего. Его легкие полыхали. 'Может вернуться?'. Он подавил приступ паники.

Четыре, пять футов. Ни намека на конец пути. Жжение в груди стало мучительным. Было трудно побороть желание прижаться лицом к массе корней наверху, надеясь ухватить глоток воздуха.

Шесть футов и потолок из корней начал стремительно опускаться. Все, что он успел сделать, это раскрыть рот и хватануть им есуществующий воздух. Мать Ночи, взмолился Малус, 'Помоги мне!'.

Малус извернулся, стараясь не терять ориентации в темноте, когда его уши заполнил медленный, мучительный стон. Масса корней и течение сомкнулись вокруг него. Сколько он не боролся, мощная сила поволокла его вниз и под дерево.

Борясь с железно-прочными корнями, он кружился в водовороте. Его руки и ноги захлестнули жесткие петли корней. В ушах шумело, а остатки воздуха из легких тонкой струйкой пузырьков уходили прочь. Поддавшись панике, он распахнул глаза, и заморгал от резкой боли, но все же уловил отблеск зеленого света наверху. Его ударил еще один корень, и в этот раз он вцепился в него железной хваткой утопающего. Изо всех оставшихся сил он рывок за рывком подтягивался вперед, к замогильному свечению, крепко зажмурившись от напряжения.

С громким вдохом воздуха, голова Малуса вынырнула над бурлящей поверхностью воды. Сладковато воняло разложением, но высокородному было плевать. Ему казалось, что он не сможет отдышаться.

А затем, вокруг его горла сомкнулась пара холодных, гниющих рук.

Глаза высокородного распахнулись от шока. Свет шел не от плесени, а от женской фигуры. Гниющая кожа плавленым воском сходила с потемневших от времени костей, похожих на корявые ветви.

Большая часть ее волос не сохранилась, а под ее иссохшими щеками отсутствующие губы открывали оскал мертвеца. На месте глаз зияли пустые дыры, но Малус разглядел шрамы от ожогов по краям, и остатки железного ошейника на высохшей шее.

С молчаливой ненавистью, Ивовая Ведьма начала его топить, пока вода не полилась в уши. Она не была очень сильна, но на ее стороне были неутомимость и сила мертвой плоти. Малус колотил по ее гнилым рукам, чувствуя, что ее кости гнутся как ивовые корни. Его силы быстро убывали, а ее костлявые пальцы все плотнее смыкались вокруг его шеи.

В отчаянии, Малус заработал руками, чтобы добраться до тоненькго потока воздуха.

— Мстительный дух, отпусти меня! — прохрипел он, — Я друкхи из Хаг Грэфа, а не один из ослепивших тебя Призраков! Сохрани мне жизнь, и я приведу тебе еще одного сына их вождя, чтобы ты обрушила на него свой гнев!

На одну кошмарную секунду ничего непроисходило. Потом, раздался еще один стон, и Малус почувствовал, что окружение изменилось. Бурление воды улеглось. Со зловещей медлительностью пальцы на его горле расслабились. Освободившись, Малус отшатнулся, стараясь максимально увеличить расстояние между собой и этим существом.

Он находился в пустоте, возможно прямо под деревом. Стены, пол и потолок здесь покрывала сеть из переплетения мощных корней. Тут вперемешку лежала дюжина скелетов, спутанная остатками одежды.

Вонь разложения висела в воздухе туманом, забивая глотку и ноздри. В этот же момент, вытянутая назад рука Малуса с чавкающим звуком провалилась во что-то мягкое. Холодные жидкости тела потекли сквозь его скрюченные пальцы. Высокородный оглянулся и увидел, что его рука провалилась в живот мертвеца-Отари. 'Приятно встретиться, Рухир', подумал Малус, с отвращением освобождая руку из массы. Сынок Бэга был распят на корнях, как и прочие жертвы Ведьмы, а под дырой в его горле болтался серебряный медальон, с изображением трубящего оленя.

Стремительно соображая, Малус обернулся к Ведьме. Было ясно, что призрак являлся разъяренным духом рабыни Отари, которой удалось сбежать от своих пленителей, но из-за слепоты угодившей в реку, и нашедшей свою смерть под деревом. Изучив гниющую форму духа, по яркому кхейтану он предположил, что когда-то она была высокородной. В неверном свете, было видно, что корни в нескольких дюжинах мест пробили тело, так что было трудно сказать, где заканчивается дерево и начинается Ведьма.

— Послушай меня, падший дух, — прохрипел Малус, — Прямо сейчас, другой сын вождя ждет неподалеку, чтобы убить меня, едва я покину твои покои. Он хочет сделать рабами моих людей, также как поработил тебя. Я желаю ему смерти, и буду рад предать его в твои руки. Если ты позволишь мне уйти, вместе с медальоном этого мертвеца, я отдам тебе его и его людей. Семь жизней по цене одной, и куда более желанных. Клянусь тебе в этом, как высокородный.

Долгие мгновения, создание молча пялилось на него. Темная вода тихо плескалась между древесными корнями, а над гниющим телом Рухира клубились насекомые. Затем, внезапно, пространство сдвинулось, стянулось и сжалось, подтаскивая Малуса ближе к Ведьме.

Когда движение прекратилось, она была всего в футе от него. Сверху потек холодный воздух. Малус взглянул вверх и увидел, что в дюжине футов над ним, среди корней открылся канал, в котором виднелось темное небо. Со скрипом старой кожи и сухожилий, призрак молча указал вверх.

Малус поклонился Ведьме, — Твое желание для меня закон, — со злобной улыбкой сказал он.

* * *

Ежась от холодного ветра, Малус захлестнул ремень вокруг свисающей над гладью реки ветки. Рыча от напряжения, он подтаскивал ее к себе, пока она не оказалась в пределах досягаемости, повесил на нее Анкри Дам, после чего, вернул ей прежнее положение.

Свисающие ветви и длинные отроски черной ивы создавали листвяной навес размером с палатку для нескольких человек. 'Почти целая комната, есть где развернуться', подумал он. Он спрятал свои клинки в клубке корней возле воды. Закончив приготовления, он развернулся и двинулся в глубь, продираясь сквозь заросли на открытое место.

— Нуалль! — заорал он, и ему совсем не пришлось изображать усталость и боль в голосе, — Покажись! Я знаю, что ты где-то здесь! И хочу кое-что тебе предложить! — Малус отошел на несколько ярдов от дерева, и опустился на колени.

Ветер шептал в верхушках, сбивая вниз ветки. Малус внимательно всматривался в темноту. Затем, из темноты внезапно выступили семеро Призраков с обнаженными клинками в руках и окружили его. В ответ на изумленное выражение лица высокородного, Нуалль оскалился, — У меня к тебе предложение, — сообщил сын вождя, — Отдашь мне медальон, и я убью тебя быстро.

— У меня нет медальона, придурок, — презрительно фыркнул Малус, — Твой папаша забыл упомянуть, что Ведьма слегка разозлена. Мне повезло, что я живым унес оттуда ноги.

Нуалль шагнул вперед, выставляя вперед меч, пока он не замер в нескольких дюймах от глаза Малуса, — Ну, а теперь твоя удача кончилась.

— Подожди! — крикнул Малус, предупреждающе поднимая ладонь, — Я видел медальон. И знаю, где он. Сохрани мне жизнь, и я тебя туда отведу. Ты получишь Анкри Дам, и моих людей. Я же, сыт вашими холмами по горло.

Сын вождя долго раздумывал, несомненно, разрываясь между желаниями утихомирить гнев отца и насытить свою кровожадность. Наконец, он кивнул, — Идет.

— Я хочу, чтобы ты дал клятву, Нуалль!

— Ладно, клянусь тебе в этом! А теперь веди меня к медальону!

Кривясь от боли, Малус поднялся на ноги. В окружении Призраков, он повернулся и пошел к дереву. Перед завесой из черных отростков Отари замешкались, но увидев что высокородный прошел сквозь нее без вреда для себя, быстро последовали за ним.

Он привел их к подножию старого дерева. Нуалль огляделся, — Ну, а дальше куда?

— Медальон висит на ветке с другой стороны. Нам нужно перебраться через эти корни ...

— Ты спятил, высокородный выскочка! — постановил Нуалль.

— Это ты трус, — отпарировал Малус. Прежде чем Нуалль ответил, высокородный забрался на кучу сплетенных корней, Ненадежно, но вполне возможно перебраться. Ну, ты идешь?

Нуалль бросил на него взгляд исполненный убийственной злобы, стиснул челюсти и следом за Малусом полез на корни. После чего обернулся и приказал троим из своих людей, — Обойдете с другой стороны и встретите нас.

Отари неохотно повиновались. Малус повернулся и начал осторожно пробираться среди корней в обход толстого древесного ствола. Нуалль двинулся следом, с каждым шагом набираясь смелости. Наконец, Малус указал на медальон, медленно качающийся над рекой на цепочке.

— Вот он, — сказал он, — Если двое крепких парней заберутся на дерево и притянут ее обратно к стволу, третий сможет схватить медальон.

— Нуалль кивнул, — Дельный план, — в этот момент воины обходившие дерево другой дорогой, шагнули в поле зрения. Нуалль указал на них, — Двое из вас лезьте на ветку и пригните ее к нам. Ты ... — он указал на Малуса, — ...Хватай медальон и отдай мне.

Малус кивнул, стараясь выглядеть напуганным, — Если ты настаиваешь.

Пара Отари проворно вскарабкалась по стволу ивы и начала пробираться сквозь ветви. Медленно, но верно, ветка склонялась все ниже и ниже к поверхности. Малус пригнулся, словно ища более устойчивое положение. Его правая рука скользнула между корней, и нашарила рукоятку одного из его мечей.

Медальон раскачивался прямо перед ним. Малус вытянул левую руку, другой вытаскивая меч из ножен. Еще чуть-чуть ...

— Ха! — воскликнул Нуалль, без предупnbsp;реждения бросаясь вперед и хватая амулет, — Убейте высокородного!

'Так я и знал, что ты не сдержишь клятвы, ублюдок', презрительно подумал Малус, и нанес Нуаллю удар в сердце. Он вцепился в руку Нуалля и дернул ее вниз, одновременно выдергивая меч. Сын вождя заорал, а ветка обломилась, стряхнув одного из Отари в реку. Нуалль потерял равновесие, и упал, потащив Малуса следом.

Вокруг них, раздался голодный вой Ивовой Ведьмы, а под корнями образовался смертоносный водоворот. Малуса прижало к корням, удерживая его на месте всасывающей силой воронки, разверзшеся между его ботинками.

Призрак скрылся под поверхностью с испуганным вздохом. Нуалль боролся, хватаясь за свисающие корни. Сомкnbsp;Высокородный покачал головой, — Нет, я лишь сын, стремящийся заслужить благосклонность своего отца.

нутые вокруг Анкри Дама пальцы побелели от напряжения, — Отцепись от меня! — взревел он, пытаясь сбросить Малуса с корней в пасть водоворота.

— Как хочешь, дурень, — хмыкнул Малус. Сверкнув в лунном свете, его клинок перерубил предплечье Нуалля, немного ниже его собственных сомкнутых пальцев.

Сын вождя закричал, а из обрубка ударила nbsp;Ближе к дереву, Малус быстро понял, что вода становится все глубже, и уже поднялась выше его груди. Течение дергало его из стороны в сторону, пыталось закрутить на месте. Но он двигался к большому дереву, пока не смог схватиться за один из толстых корней ивы. Его руки сомкнулись вокруг толстого, как корабельный канат, корня, чью уnbsp;пругую сердцевину покрывала гибкая, скользкая на ощупь кора. Высокородный подавил дрожь отвращения. 'Словно гниющая плоть, подумал он, Ледяная и гниющая плоть'.

&карминовая струя крови. Осколок кости бледно сиял в лунном свете. Малус осторожно передвинулся, зарываясь ботинками в массу корней.

— Твой брат ждет тебя внизу, — холодно сказал он, — Вместе со служанкой, столь желающей до тебя добраться!

Когда Малус опустил клинок на вторую руку Отари, Нуалль вскрикнул. Кровь темным сиянием разошлась по воде, и сын вождя исчез.

Внезапно, голову Малуса обожгло болью, после резкого удара по макушке. Высокородный вскрикнул, а по голове потекла теплая кровь. Второй Отари, все еще цепляющийся за свисающую ветку, обратил против Малуса короткий и широкий меч. Большая часть тела мужчины была скрыта темным деревом, и Призрак стремился воспользоваться своим преимуществом. Второго Отари нигде не было видно, хотя корни Ведьмы жадно извивались, словно змеиный клубок.

Оттолкнувшись от корней, Малус нанес удар вверх, вызвав целый дождь щепок. Он ударил снова, и в этот раз, Призрак успел ударить его по руке с клинком, оставив глубокий порез на предплечье. Малус ударил в ухмыляющееся лицо Призрака, но расстояние было слишком велико, и удар цели не достиг. Отари нанес еще один удар, порезав тыльную сторону руки Малуса, с оружием.

Высокородный взревел и нанес удар назад, по древесной ветви ... расширяя зарубку сделанную ранее. С треском ветка обломилась, стряхнув перепуганного Призрака в реку. Ветвь и Отари с громким плеском угодили в воду, но на поверхность всплыла лишь ветка, медленно закружившись на воде.

С отчаянным усилием, Малус заполз на массу извивающихся корней. Его левая рука все еще сжимала отрезанное предплечье Нуалля, рука которого все еще мертвой хваткой сжимала медальон.

Не желая выпускать из рук меч, чтобы не потерять его в перекатывающейся массе корней, Малус зубами, один за другим отогнул пальцы Нуалля, освобождая свой приз. Медальон выпал, а высокородный быстро отправил отрезанную кисть в водоворот у подножия дерева. Шевеление отростков немедленно прекратилось. Малус перекатился на спину, и вымученно рассмеялся, — Какой аппетит, — сказал он возвышающимся над ним дереву, — Я искренне уважаю настолько эпичную ненависть.

В состоянии полубреда, он пролежал некоторое время, собираясь с силами, на холоде. 'Еще чуть-чуть', подумал он, 'Не так и плохо тут, на корнях. Просто немного поспать, чтобы восстановить силы'. Но в итоге, на задворках его разума прорезался едва слышный скрипучий голос, сообщивший, что если он не зашевелится, то больше не встанет.

Со стоном, Малус перекатился на правый бок и поднялся на ноги. Он нацепил оружейный пояс, и просунул покрытую запекшейся кровью голову в цепь медальона. Порез на голове горел огнем, и он сосредоточилсяна этой боли, черпая в ней силу. 'Это мудрость Темной Матери', подумал он, обращаясь к катехизису своего детства. В боли — жизнь. Бесконечная сила — во тьме. Всматривайся в ночь и помни об этом.

Малус осторожно принялся обходить дерево. Со стороны долины подул холодный ветер, и ветви Ивовой Ведьмы шелестели и скрипели над головой.

'Постой-ка', подумал Малус, 'Это дерево качается не от ветра ...'. Высокородный обернулся как раз вовремя, когда Призрак прыгнул на него с одной из ветвей ивы, и удар ножа, направленный в сердце, закончился длинным порезом на спине Малуса. Сцепившись, мужчины покатились по земле, жаждая крови друг друга.

По-волчьи фыркнул, Малус обрушил эфес меча на лицо Отари, раздробив скулу мужчины, словно гнилушку. Он одним движением отшвырнул Призрака, одновременно нанося удар мечом, но тот закрыл горло левой рукой.

Со звоном меч ударил в мягкую плоть между средними пальцами мужчины, разваливая его руку до запястья. По предплечью Призрака потекли струйки алой крови, но неимоверным образом, Отари-берсерк сжал кулак и повернул, проворачивая в этой хватке и меч. Мужчина перекатился на спину, и дико замахнулся ножом, прочертив еще одну кровавую полосу по щеке Малуса. Еще один быстрый удар и острие ножа Призрака погрузилось на пару дюймов в плечо высокородного. Зарычав, Малус перехватил руку призрака с ножом, и навалился на того, стремясь высвободить руку с мечом для смертельного удара.

Из-под земли донесся рокот и поверхность под дерущимися начала расползаться. Поняв, что сейчас произойдет, Малус выпустил меч и схватил Отари за горло, вдавливая его в поверхность. Земля образовала скат, и скатившиеся вниз мужчины приземлилилсь на кучу извивающихся корней.

Шевеление прекратилось также быстро, как и началось. Скат сузился, и Призрак, оказавшийся внизу застрял головой в дыре. Неожиданно, скат сомкнулся, и Призрак начал вопить и биться, отчаянно пиная ногами блестящие корни. Стены сомкнулись и вокруг Малуса, разделив двоих мужчин. По мере нарастания скрипа дерева, крики взвились до крещендо. Послышался звук, словно на камни упал арбуз, Призрак дернулся и затих.

Стены продолжали смыкаться, крики и стенания становились все громче. Малус почувствовал вспышку злости, но она была призрачна, словно свеча в ненастье. Сил больше не осталось. Из последних сил он дотянулся до меча и стиснул рукоять.

Понадобилось несколько мгновений, чтобы он понял, что его медленно поднимают наверх. Бросив взгляд вниз, Малус увидел, что ботинки Призрака скрываются под массой сплетенных корней. Вскоре, его голова достигла свежего воздуха, и он медленно отполз прочь от дыры.

Измученное тело жаждало отдыха, но теперь он не поддался этому искусу. С усилием, высокородный поднялся, и повернулся к старому темному дереву. Вскинул меч в усталом салюте, — А ты держишь клятвы лучше живых, мстительный призрак, — сказал он, — Будь моя воля, ты бы многие годы была сыта.

Аккуратно убрав клинок в ножны, Малус устремился в ночь. Ветви Ведьминой Ивы тихо зашелестели на несуществующем ветру, а затем опали, скрывая собранный ей кровавый урожай.

* * *

В боли — жизнь. Во тьме — бесконечная сила. Или, как говаривал учитель фехтования маленького Малуса: пока тебе больно, ты точно жив.

Боль Малуса прошла давно. Он даже не мог с уверенностью сказать, когда именно. Он словно зверь продирался вверх по склонам, через заросли и деревья, и кубарем катился вниз. Иногда ему казалось, что он слишком уж долго карабкается вверх, а затем понимал, что уже некоторое время он стоит на месте, и пялится на свои окровавленные руки.

Когда он, наконец, достиг низин, перемена была столь неожиданной, что он замер на некоторое время. Только теперь он заметил синие отблески на своих руках, и понял, что неверное сияние близящегося рассвета уже заливает небо. Посмотрев вперед, Малус разглядел впереди палатки и долгий дом. Он глубоко вдохнул и заставил себя стоять прямо. На границе его зрения появились тени людей — часовых, как он измученно предположил, которые пошли следом за ним, но не стали ... или побоялись ... ему препятствовать.

Следующее, что он запомнил, это как он открывал двери долгого дома. Внутри, на подушках расположились Отари, а урхан восседал в своем кресле. Люди малуса сидели возле огня, и теперь вытаращили глаза на своего вернувшегося лорда. Тепло комнаты коснулось замерзшего тела высокородного, отчего вернулась боль, сокрушавшая его тело.

Малус испустил рык, в котором смешались триумф и агония, а Отари вскочили со своих мест схватившись за оружие, решив, что это нападение. Высокородный лишь слабо рассмеялся над их испугом, затем перевел взгляд на урхана Бэга.

Медленно, мучительно, Малус стянул с шеи Анкри Дам и швырнул урхану под ноги.

— Дар Ивовой Ведьмы, — сообщил Малус, — Взят из кучи золота и побрякушек с ее хладной груди. Под ее корнями лежит сокровище достойное короля, но я взял лишь это. Будет лучше, если остальное ты заберешь сам.

В большом зале поднялся гвалт, но Малус уже падал, объятый долгожданным забытьем.

ГЛАВА 12

КОСТЕЗЕМЬЕ

Было в старом черепе что-то замогильное, даже не смотря на обжигающе-теплую атмосферу палатки Отари. Изящная серебряная проволока, под тонкими пальцами Малуса была холодна как лед, когда он пытался отследить ее прихотливые извивы. В течение первого, столь мучительного, взгляда на реликвию, он решил, что проволока нужна, чтобы скреплять воедино череп и нижнюю челюсть, но теперь он был в этом не столь уверен. Это была единственная петля, которая извивалась и изгибалась, повторяя сама себя несколько раз, покрывая кость узором самого безумного содержания.

Череп казался выточенным из камня, и был ледяным на ощупь, вытягивая тепло из руки, заставляя ее дрожать от холода, даже если остальное тело обливалось потом в жаркой и дымной палатке. Но хуже сего были пустые глазницы. Бездонные черные провалы поглощали свет, и Малус физически чувствовал на себе холодную тяжесть их испытующего взгляда. Словно внутри опустевшей черепной коробки все еще оставалась часть злобного разума прежнего владельца, и теперь изучала его с холодным, змеиным интересом.

'Проклятая колдовская штуковина', подумал Малус. 'Надо было приложить ее молотом'. Про колдовство он знал немногим больше чем ничего, а неизвестным вещам Малус не доверял. Не в первый раз он пожалел, что не заставил Нагайру отправиться с ними и позаботиться о реликвии. Уж она-то в миг бы разобралась со всеми загадками, оставив на его долю лишь проникновение в храм и овладение его скрытыми сокровищами.

Малус сидел у очага, привалившись к горе подушек, укрытый мехами и шерстяными одеялами. Порезы на его предплечье и голове были кое-как зашиты, и нарастающая кожа отчаянно зудела, не смотря на покрывающую стежки успокаивающую мазь. Возле него, рядом с мечами и седельными сумками, лежали деревянный поднос с крошками и мех с водой. Открытый на последнем развороте, журнал с заметками Уриаля Отверженного лежал у Малуса на коленях.

Зашелестела кожа, и Малус увидел входящую в палатку Льюнару. Посмотрев на него, она удивленно хмыкнула, — Очнулся, наконец-то!, — заметила она, с явным облегчением, — А то мы начали думать, что ты решил проспать всю зиму, милорд.

Малус выпрямился, — Сколько прошло времени? — по ломоте в мышцах и суставах, он понимал, что спал долго.

— Почти четыре дня, милорд.

Она пересекла палатку и принялась подбрасывать в огонь свежие дрова, — Первый день был худшим из всех. Ты был холодным как лед, и никак не мог отогреться. Когда ты спустился с холмов, часовые-Отари приняли тебя за мстительного духа. Призраки в длинном доме тоже решили, что ты мстительное привидение, явившееся по их души. Теперь они зовут тебя Ракша.

Высокородный хихикнул, — Призрак, да? О, если б они только знали ..., — неосознанно, он нашарил рукой горло, где все еще мог ощущать длинные синяки, оставленные железной хваткой Ивовой Ведьмы, — Сейчас утро или ночь?

— Ночь. Глубокая. Я ходила проведать присматривающих за науглирами. А Дэльвар и Ванир пьют с урханом Бэгом в длинном доме.

'Из этого не выйдет ничего хорошего', подумал Малус. — Чья это платка?

Люнара пожала плечами, — Теперь она твоя, милорд. Она принадлежала Нуаллю, но Бэг приказал перенести его вещи в прежнее жилье Рухира, раз уж он теперь старший из выживших сыновей. Хотя, и самого Нуалля в последние четыре дня что-то никто не видел, — приближенная внимательно посмотрела на Малуса, — Урхан хотел поговорить с тобой, как только ты очнешься.

— Могу себе представить, — хмыкнул Малус, игнорируя предупреждение в тоне Льюнары, — Я ожидаю, что он захочет выполнить свою часть сделки, и поскорее избавиться от нас.

Льюнара поворошила тлеющие уголья короткой хворостиной, затем ткнула дымящимся кончиком веточки в сторону черепа, — Все еще хранит свои секреты?

— Да, — неохотно ответил высокородный, потянувшись к седельным сумкам, — И в журнале Уриаля тоже мало полезного, — вытащив из сумки тонкий шарф, Малус плотно замотал в него реликвию, и осторожно спрятал ее в сумку, — Если конечно я не ошибаюсь, то похоже, что Уриаль и сам знал о черепе не слишком много.

— Почему ты так решил, милорд?

Сдержав вздох облегчения, Малус откинулся на подушки. То, каким слабым он стал после испытаний в холмах, его пугало. Малая часть его мыслей неизменно возвращалась к тому, насколько близко он подошел к порогу смерти. 'Но нет', свирепо подумал он, 'это же доказало, что пока сильна моя воля, меня не остановить'.

Взяв журнал, он пролистал тонкие страницы из человеческой кожи, — В заметках Уриаля немало отсылок к другим источникам — Багряной Саге, Десяти Томам Креша, и другим, но очень мало наблюдений о самом черепе. Никаких мыслей по поводу рун или серебряной проволоки. Может, он прекрасно знал, зачем нужны руны и проволока, или же ...

— .. Или для мистерий храма они не имели никакого значения, и для нас они бесполезны.

Малус подавил улыбку, 'Иногда ты бываешь даже слишком умной, Льюнара', подумал он, 'Как же мне повезло, что тебе больше некуда податьс'..

— Все верно, но, — он поднял длинный палец, — в журнале упоминаются несколько путеводых ниточек, — высокородный внимательно просматривал страницы, — Вот оно. Вот тут заметка 'Кул Хадар на Севере', и упоминается 'лесистая долина, кишащая зверьем, в тени горы, разрубленной божественной секирой'. Потом ... — он пролистал несколько страниц, — ...Тут есть упоминание о 'ключе к Вратам Бесконечности, и храму за ними'.

Льюнара выпрямилась, — А этот Кул Хадар, и есть эта долина?

— Это может быть и сам храм, — ответил Малус, — Точно не знаю.

Приближенная ворошила уголья, тщательно обдумывая следующую фразу, — Я-то думала, Нагайра сказала, что череп сам приведет нас к храму.

— Да.

— Но...

— Но он ничего подобного, до сих пор, не сделал, — продолжил Малус, — Возможно, Нагайра знает о черепе меньше, чем хочет показать.

Льюнара медленно кивнула, сохраняя подчеркнуто нейтральное выражение лица, — Возможно, милорд. Но будет ли мудро продолжать путь, если это так? Вы сейчас ослаблены ...

— Ослаблен? Я ослаблен?! — Малус отшвырнул прочь одеяла и меха. Ярость горячей волной обожгла его мускулы, изгнала дрожь из конечностей, и вздернула его на ноги. Он потянулся к Льюнаре, в одной руке сжимая тлеющую ветку, а вторую сомкнув на горле приближенной, — Мне стоило бы сунуть раскаленный уголь тебе на язык за подобное оскорбление! Не смей оценивать мои силы, Льюнара. Я отыщу этот храм и получу все его сокровища, чего бы мне это не стоило. И никто меня не остановит. Даже ты.

Под хваткой Малуса, Льюнара напряглась. Ее черные, холодные глаза встретили взгляд хозяина, — Никто не обсуждает силу твоей воли, милорд, — неестественно-спокойно сказала он. Она покосилась на янтарь раскаленного уголька, зависший в нескольких дюймах от ее лица, — Должна ли я облизать этот горячий уголь?

Малус укротил свою ярость и уронил ветку обратно в огонь, — И как ты потом собираешься отдавать приказы? — высокородный грубо оттолкнул ее, заставив растянуться на полу, — Отправляйся к урхану, и передай, что я иду. И никогда больше не обсуждай мою силу.

— Слушаюсь, милорд, — лицо Льюнары было подчеркнуто равнодушным. Она текучим движением поднялась на ноги и грациозно выплыла из палатки.

Малус выждал время достаточное для двух глубоких вдохов, затем рухнул на одеяла. От вспышки активности, его руки и ноги дрожали. А в голове крутились неприятные мысли. Плохо то, что ему пришлось так поступить с Льюнарой, но еще хуже то, что она управилась бы с ним, как с котенком, если бы разозлилась в ответ. Глупо превращать своего лейтенанта во врага, да еще во время столь опасного путешествия.

Но хуже всего был яд сомнений, поселившийся на задворках его разума. Если Нагайра знала о черепе меньше, чем показывала, то возможно и то, что у нее была иная причина остаться в Хаге. Не пытается ли она загрести жар его руками?

В этом осознании было мало радости, но злость помогла ему справиться с бунтующими мускулами, и вернула тепло жизни в его сосуды. Медленно и скованно, высокородный поднялся и начал одеваться.

* * *

Несмотря на слабость, облачившись в доспехи и повесив на пояс меч, Малус почувствовал себя намного лучше. Судя по всему, было хорошо за полночь, и в ночном небе, затянутом тонкими облаками, сияла лишь одна луна, полная и яркая. Ее бледный свет сверкал на ковре из свежевыпавшего снега. Он с наслаждением вдохнул холодный воздух, удивившись приятному ощущению. 'Объятия Ивовой Ведьмы были холоднее', хмуро подумал Малус, шагая к длинному дому.

Большой зал был почти пуст, отблески от тлеющих в очагах углей ложились на подушки и одеяла. Вокруг помоста урхана расселись Дэльвар, Ванир и полдюжины старших Призраков, передавая по кругу мех с вином, и затягиваясь куревом из глиняных трубок. Никто из людей Малуса не был пьян, хотя пара Призраков уже отправилась под стол. Урхан уже закончил пить, и развалившись в кресле покуривал свою трубку. Льюнары нигде не было видно.

Когда высокородный подошел к помосту, Ванир молча поднялся на ноги. На его лице застыло задумчиво-рассчетливое выражение. Дэльвар напоследок сделал длинный глоток из меха и отсалютовал им, — Милорд-Ракша, вижу ты вновь ступаешь среди живых, — сказал он с кривой ухмылкой. Прочие Отари уважительно загомонили. Урхан промолчал.

— Прими мою благодарность великий урхан, за твое гостеприимство, — сказал Малус, — И благородство по отношению к моим людям. Хотя я верю, что твои вино и теплая крыша над головой не заставили их пренебречь своими обязанностями.

Урхан пожал плечами, — Даже если это так, то я тоже не при чем.

— Похоже, мне пора проведать науглиров, — тихо сказал Ванир, и кивнул Малусу, — С твоего позволения, мой лорд, я удалюсь.

Малус быстро кивнул, но рыцарь никак не отреагировал, и лишь кивнул урхану и тихо выскользнул из зала.

— Дэльвар? — поинтересовался высокородный.

Прихвостень Нагайры выразительно пожал плечами, — Я стою утреннюю вахту, ужасающий, но времени на сон мне еще хватит. А в свободное время, я учусь, чему могу, у этих старых привидений.

'А чему они учатся у тебя?', подумал Малус. Его разум кипел от смутных подозрений по поводу действий Нагайры. Чем быстрее они доберутся до пустошей, тем лучше. Борьба за жизнь не оставляет места предательству.

— Что же выгнало тебя посреди ночи бродить по снегу, горожанин? — Бэг смотрел сурово и оценивающе.

Высокородный кивнул, — Мой лейтенант передала мне, что ты хотел видеть меня, как только я очнусь, великий урхан. Я не хотел заставлять тебя ждать.

— Твой лейтенант, — фыркнул Бэг, — Женщина, бегающая в доспехах и с мечом в мирное время? Недостойно.

Малус пожал плечами, — Невесты Кхайне носят оружие всегда, и никто не ставит это им в вину. Льюнара Итиль отправилась на войну, и обнаружила, что она ей по вкусу. И что еще важнее, она очень-очень хороша в этом деле. Я был бы дураком, пренебрегая такими умениями, только потому, что в Наггароте сейчас мир. И кроме того, как ты верно подметил, мои люди — не твое дело. Так о чем ты хотел со мной поговорить?

Бэг наклонился в своем кресле, его рука нащупала медальон на шее, — Анкри Дам — могущественный талисман, — вождь задумчиво поглаживал полированный итильмар, — С его помощью, я узнаю, когда мне лгут. Я не видел Нуалля уже четыре дня, с того самого дня, когда ты пришел от Ивовой Ведьмы. Ты встречал его той ночью?

Малус внимательно разглядывал Бэга. 'Возможно, это блеф', подумал Малус. 'Рискнуть?'.

— Да, я видел его, — мгновение поразмыслив, ответил высокородный, — Он дожидался, когда я отойду от дерева, чтобы отнять у меня медальон.

При этих словах некоторые Отарри замотали головами. Но удивленными они не выглядели. Урхан яростно уставился на Малуса, — Ты убил его?

— Нет.

— Ранил?

Малус улыбнулся, и поднял забинтованную руку, — Я старался, великий урхан. Но их было семеро.

— Тогда, что же случилось с Нуаллем и его людьми?

— Не могу сказать точно, — признался Малус, — Я заполучил медальон, а они попытались его отобрать. Мне удалось удрать, и что было дальше, я не знаю.

Урхан надолго замолчал, всматриваясь в темные глаза высокородного, словно хотел прочитать в них ответ. Наконец, с презрительным фырканьем он откинулся на спинку кресла, — Сопляк, — пробормотал он, больше обращаясь к себе, — Зачем обладать медальоном, если не кому его передать?

'Стоило думать об этом раньше, прежде чем натравливать его на меня', подумал Малус, пряча улыбку.

— А что насчет той байки Джагира? — поинтересовался один из Призраков, берясь за мех с вином, — Про тех темных всадников возле Холма Семи Деревьев?

— Всадников! — фыркнул Бэг, — Кто же потащит лошадей в холмы?

Малус заметил, как Дэльвар напрягся. Он бросил на Малуса косой взгляд, но тот сохранял спокойствие. 'Черные всадники, Бэг, переполненные яростью Кхайне', думал высокородный, 'Лошади и воины, не ведающие боли от ран, усталости и страхов. Неспособные умереть, терпеливые и безжалостные ...'.

— Мне понятно твое беспокойство за сына, великий урхан, — сказал Малус, — Я не собираюсь мешать твоим поискам Нуалля и его людей. Позволь нам отправиться далее, не чиня препятствий, — высокородный выпрямился во весь рост, и сложил руки на груди, — Мне нужен проводник до границы, который проведет меня мимо часовых башен друкхи до края Пустошей Хаоса.

— Почему не воспользоваться Дорогой Копий?

— Не помню, чтобы в нашу сделку входили ответы на вопросы, урхан Бэг. Достаточно того, что ты будешь знать, что мне нужно быстро и тихо добраться до границы.

— В какую часть Пустошей ты хочешь попасть?

Малус потер челюсть, — В Пустошах есть гора, которая выглядит так, словно ее расколола секира бога. Где-то возле ее подножия есть место, называемое Кул Хадар.

Собравшиеся Призраки взволнованно зашептались, бросая друг на друга мрачные взгляды. Бэг изумленно посмотрел на Малуса, подняв брови, — Ты ищешь Кул Хадар? Зачем?

— Снова вопросы, урхан Бэг? Так ты сможешь проводить меня в эту часть Пустошей или нет?

Урхан раздумывал, пока прочие Отари передавали друг другу мех с вином, и перешептывались, — Да, это можно сделать, — осторожно ответил он, — По правде говоря, это можно сделать очень быстро, если конечно, ты уже собрался с духом.

— А теперь уже я прошу тебя говорить яснее, урхан Бэг. Что ты имел в виду?

Бэг постучал чубуком трубки по нижним зубам, — Есть путь через холмы, — начал он, — Путь ... не полностью принадлежащий нашему миру. Но иногда, по нему можно ходить, преодолевая сотню лиг за ночь. Когда-то давно, я сам это сделал. Но это дорога не для слабых духом.

Малус улыбнулся, — Поверь мне, у нас немалый опыт. Я уверен, что мы готовы к путешествию.

Урхан посмотрел Малусу в глаза, и впервые за все это время улыбнулся, — Что ж, тебе виднее. Сезон и лунный срок сейчас подходящие, так что дорога не отнимет много сил. Собирай своих людей, Темный Клинок. Мы выступим через час после заката.

— А до этого?

Бэг откинулся на спинку кресла, в его глазах плясали отблески пламени, — А до этого, постарайтесь взять от этого солнечного мира все, что удастся. nbsp;Под хваткой Малуса, Льюнара напряглась. Ее черные, холодные глаза встретили взгляд хозяина, — Никто не обсуждает силу твоей воли, милорд, — неестественно-спокойно сказала он. Она покосилась на янтарь раскаленного уголька, зависший в нескольких дюймах от ее лица, — Должна ли я облизать этот горячий уголь?

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

nbsp;— Мне понятно твое беспокойство за сына, великий урхан, — сказал Малус, — Я не собираюсь мешать твоим поискам Нуалля и его людей. Позволь нам отправиться далее, не чиня препятствий, — высокородный выпрямился во весь рост, и сложил руки на груди, — Мне нужен проводник до границы, который проведет меня мимо часовых башен друкхи до края Пустошей Хаоса.

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

* * *

В конце дня Малус собрал свой отряд, и занялся подготовкой к путешествию. Несмотря на грозные предостережения урхана Бэге, ему не терпелось отправиться в путь.

nbsp; Откупорив глазированный глиняный кувшин, Малус вылил порцию вязкой жидкости на кусок шелка. Поначалу, прикосновение ядовитой слизи к коже было обжигающе холодным, но спустя несколько мгновений, кожа онемела от действия яда. За годы использования ядовитой слизи науглиров, рыцари ездящие на холодных совсем теряли кожную чувствительность, а иногда, еще и обоняние и способность ощущать вкусы. Но это было делом будущего. Сегодня же, Малусу был нужен его Зловред, и он платил цену.

В потемках палатки терпеливо ожидала Льюнара, державшая нагрудник высокородного, пока Малус облачался в одежду и кхейтан.

— Есть новости от Бэга?

— Никаких, милорд. Старуха из его палатки сказала, что не видела его с прошлой ночи. Думаю, его даже в лагере нет.

Малус туже затянул завязки кхейтана, и пристроил на место пластину нагрудника. С легкостью, выработанной годами практики, Льюнара приладила удобную пластину наспинника на плечи и спину высокородного, и принялась скреплять две детали доспеха воедино. Пока Льюнара стягивала завязки, Малус задумчиво похмыкивал, — Возможно, он разыскивает следы сына, или готовит какую-то пакость. Прикажи людям держать луки наготове.

— Да, милорд.

Высокородный помолчал, — Сколько осталось до срока окончания действия клятвы Ванира?

— Еще три недели. Ожидаешь сюрприза? — спросила приближенная.

— Я всегда их жду, Льюнара. Он много беседовал с Дэльваром, а Дэльвар беседовал с урханом. Клятва не позволит Ваниру действовать непосредственно против меня, но она не может запретить ему рассказать все, что он обо мне знает, кому-то третьему.

Льюнара взялась за левый наплечник, и натянула сегментированный стальной рукав на руку Малуса, до самого плеча, — Не стоило принимать его клятвы, — хмуро сказала она, — Лучше б ты забрал тогда его жизнь, и покончил со всем.

Малус пожал плечами, но доспехи практически скрыли жест, — Он происходит из могущественного семейства. Я думал, что будет неплохо иметь на них хоть что-то. В то время, привязать его ко мне, казалось куда более унизительным наказанием, из тех, что я мог придумать. Мы заключили пари, и его боец продул.

— Проиграл его науглир, — напомнила Льюнара, — Вы ставили на боях холодных, вовремя гладиаторских игр.

Малус замер, — Правда? Не важно ... он поспорил со мной и проиграл. Но с того дня, он блюдет пункты его клятвы с беспощадной, исполненной ненависти пунктуальностью. По правде говоря, я сильно уважаю его за это.

— Ты все еще намерен его убить?

— О, да. Возможно, даже сегодня. Присматривай за ним и Дэльваром. Если Бэг затеет предательство, а они попытаются ему помочь, убей их обоих.

* * *

Дневное небо налилось свинцом, и в холодном воздухе закружились белые хлопья снега. Холодных заседлали, и выстроили в линию, под внимательным присмотром их всадников — за пять дней в загоне звери стали раздражительными и злыми, несмотря на обильное кормление олениной и мясом вепрей. Под заснеженными сводами леса становилось темно, и нетерпение Малуса росло. Чувствуя настрой хозяина, Зловред драл когтями мерзлую землю, и беспокойно ворчал.

Пытаясь избавиться от беспокойства, Малус проехался вдоль колонны, окидывая свой отряд инспектирующим взором.

Льюнара восседала в седле на другом конце колонны, держа арбалет на луке седла, а ее глаза шарили по теням на другой стороне колонны.

Дэльвар и его люди расположились в центре колонны. Когда Малус добрался до подчиненного Нагайры, он как раз проверял подпругу.

— Насколько я помню, у тебя находится кое что из моих вещей, — сообщил высокородный и протянул раскрытую ладонь.

Жулик оскалился, и в его руке, как по волшебству, возник маленький нож из темного металла, — Уверен, что не хочешь, чтобы я еще присмотрел за ним? — поинтересовался Дэльвар, — Бэг все еще остается незаконченным делом.

— Думаешь, он нас подставит?

Дэльвар пожал плечами, — Конечно. А ты так не думаешь?

Малус забрал клинок из руки Дэльвара, — Это ты немало времени провел в его зале. Что скажешь?

— Думаю, что он считает тебя убийцей сына. Даже если это не так, ты оскорбил его, добыв медальон, когда Нуалль не преуспел, — друкхи затянул последний ремень и повернулся к Малусу, — Честно говоря, он просто обязан тебя предать. Они дикари, но не так уж сильно отличаются от нас. Если он не сможет тебя победить, то его собственное племя сочтет его слабаком. А это угроза его будущему.

Малус пристально уставился на приближенного, — И как, по-твоему, он намерен поступить?

Дэльвар помотал головой, — Не знаю. Я пытался расспрашивать, за эти несколько дней, но он ловкий малый. Хочешь моего совета, мой лорд, то держи его поближе к себе, особенно, когда мы вступим на этот путь, про который он нас предупреждал, — друкхи через плечо оглянулся на Малуса, — А вот и сам старый волк.

Обернувшись, Малус увидел Бэга и пару его людей, стоящих в тени заснеженного дерева, и тихо переговаривавшихся между собой. Высокородный посмотрел на своих людей, — Са΄ан΄ишар! — крикнул Малус, — В седла!

Пока друкхи рассаживались по седлам, высокородный подошел к урхану Бэгу. Вождь Отари рассматривал его с презрительной ненавистью.

— Мы готовы, великий урхан, — сообщил Малус. При более внимательном рассмотрении, он заметил, что штаны и ботинки старого Призрака намочены. 'Ты исследовал реку', подумал Малус.

— Готовы? Это мы еще посмотрим, — фыркнул Бэг, — Скоро выясним. Не отставайте ... нам надо немало пройти до ночи.

Троица Отари вышла из лагеря и направилась на север, задав быстрый темп. Малус прыжком добрался до Зловреда, и взлетел в седло, торопясь, пока проводники не пропали из виду.

— Вперед! — приказал Малус, хватая поводья. Разглядев исчезающие вдали спины следопытов, он дал науглиру шпоры.

'Поиграем', подумал он.

* * *

Прошло не так мноnbsp; 'А чему они учатся у тебя?', подумал Малус. Его разум кипел от смутных подозрений по поводу действий Нагайры. Чем быстрее они доберутся до пустошей, тем лучше. Борьба за жизнь не оставляет места предательству.

го времени, и Малусу и его людям пришлось спешиться, для продолжения упорного и тяжелого пути по склонам, как несколькими днями ранее. Однако еще через час, Малус начал замечать, что вокруг мало живности, если она вообще здесь есть.

С каждой милей на север, звуки леса вокруг стихали, и пnbsp;

* * *

тиц, перепархивающих по темноствольным деревьям, становилось все меньше. Нарастающая тишина обостряла витающее ощущение угрозы, и действовала высокородному на нервы. Судя по тому, как его бойцы присматривались к каждой тени, мимо которой они проезжали, они чувствовали то же самое. Некоторые из его людей вытащили арбалеты и держали их наготове, словно в любой момент ожидали нападения из засады.

Через пару часов, западная часть небосвода начала темнеть. Странно, но идти стало легче, а деревья и подлесок стали менее густыми и какими-то чахлыми. Малус заметил в воздухе холодок — не влажный холод зимнего ветра, но вязкое спокойствие, разлитое под деревьями, и пробирающее до костей.

 nbsp;;Скоро, окрестности расцветили неверные, призрачные огоньки, напоминающие северное сияние над Пустошами Хаоса. В их призрачном свечении, Малус разглядел, что впереди, ясь по плавно-пологому склону очередного холма, Малус обнаружил, что на полпути, перед входом в широкую долину, его ожидают Отари. По склону были разбросаны дюжины замшелых валунов, перемежаемых островками чахлой травы. Все силуэты были подсвечены призрачно-зеленым огнем, заставляя витки тумана в долине выглядеть живущими собственной жизнью.

Бэг и его люди ожидали возле одного из валунов. Малус прочнее устроился в седле, и направил Зловреда к ним. На минуту он расслабился, чувствуя себя лучше на открытой местности, чем среди заросших холмов.

Глаза урхана прятались в тенях, но Малус ощущал его пристальный взгляд, — Мы подошли к началу пути, — сказал вождь, — Мы проводим вас еще немного, но остальную часть пути вы пройдете сами.

— Что это за место? — Малус поерзал в седле.

— Это Костеземье. Место, где мертвым плохо спится. Испугался, горожанин? — поинтересовался Бэг.

Малус хмуро глянул на него, — Я уже повстречал одного призрака, урхан. Переживу и еще одну встречу.

Бэг хихикнул, — Вот и посмотрим.

Призраки развернулись и двинулись вниз по склону. Убедившись, что весь отряд взобрался на холм и теперь идет за ним по пятам, Малус направил Зловреда следом за Отари.

По мере продвижения колонны, Малус заметил, валуны и травяные островки становятся все многочисленней. Валуны были странными по форме, сочетая округлости с резкими лезвиями граней. И выглядели подозрительно знакомо.

Неожиданно раздался странный металлический скрип, и Зловред сбился с шага. Малус посмотрел вниз, и увидел, что холодный прошелся по одному из травяных островков. В призрачном свете сверкнул металл. Малус с опозданием осознал, что смотрит на исковерканную нагрудную пластину, покрытую грязью и травой.

Они шли по краю огромного поля битвы.

Отари, идущие впереди, почти растворились в колышущемся тумане. Малус подавил поднимающуюся дурноту и шагнул следом.

Туман жадно окутал всадника и зверя, гася звуки и мешая видеть. Зловред попятился, но Малус заставил его идти вперед. Призраки появлялись и пропадали в клубах тумана. По бокам от Малуса проступила пара обелисков, с выбитыми на них символами на староультуанском. Малус расслышал, как когти Зловреда тихо застучали по камням. Они идут по старой дороге?

По пути появлялось все больше силуэтов в тумане, и поначалу Малус принял их за валуны и скалы, но потом понял, что это эльфийские колесницы, с отломанными колесами и пробитыми бортами. Он разглядел шлемы, изломанные мечи и наконечники копий, чьи древки давно истлели в пыль.

Высокородный закрутил головой в поисках Отари. Его охватило мерзкое чувство дезориентации. 'Это все проклятый туман', подумал он. 'Но так ли это?'.

Впереди он разглядел силуэты следопытов. Малус пустил Зловреда рысью, собираясь мигом дойти до них, но туман исказил его чувство расстояния. Понадобились долгие минуты, чтобы достичь Бэга и его людей.

— Что здесь произошло, — голос Малуса звучал непривычно и глухо, даже для него самого.

— Во время Первой Войны, эту дорогу построил один из генералов Аэнариона, — голос Бэга доносился словно издалека, — Она тянулась через эти долины на много-много миль. Днем ты смог бы разглядеть черные камни дороги. торчащие из земли. Легенда гласит, что дорога была нужна для осады города демонов, дальше к северу отсюда. Хотя точно никто не знает. Если такое место и существовало, то его давно нет.

Генерал повел свою армию на север, навстречу злой судьбе. Кто-то говорит, что его предали — а кое-кто даже приписывает это деяние вашему Королю-Чародею — а некоторые считают, что генерал был просто глуп. Так или иначе, но марш превратился в кровавое отступление, насыщенное резней и волшебством. По сказаниям, каждая миля этого пути полита кровью, а камни припорошены пылью костей...

По коже Малуса пробежали мурашки. Завыл ветер, или это был звук далекого горна?

— ... Говорят, что это отголоски силы могущественного демонхоста, за которым они гонялись и с которым бились под покровом бесконечной ночи. Следы этой силы ... и неупокоенные духи павших ...они все еще здесь. Если выбрать верные время и луну, то та длинная ночь повторяется.

Туман начал убывать, оставшись лишь дымкой на границе зрения, и Малус смог разглядеть куда больше подробностей. Куски брони, расколотые щиты и иззубренные мечи, разбитые колесницы с лошадиными костяками, оставшимися возле сгнивших оглобель. Над кучей шлемов, нагрудников и прочей брони, косо возвышалось дырявое знамя. Штандарт отяжелел от запекшейся крови, и бессильно висел, окутанный туманом. Малус чувствовал ужас, пропитавший воздух. Он вонял медью, как запекшаяся кровь.

Они двинулись дальше. Малус замечал все больше деталей: изящные линии колесниц и доспехов четко выделялись на угловатом рельефе. Полированный итильмар тускло поблескивал. В остатках доспехов он начал замечать кости. Они миновали шлем, в котором все еще находился череп его прежнего хозяина. Его рот был широко распахнут, в молчаливом вопле ярости или ужаса.

Впереди забрезжил свет. Синеватое сияние пронизывало туман, с каждым шагом становясь все ярче. Края дороги были заполнены колесницами и повозками — остатками обоза отступающей армии. Их борта были обглоданы, изодраны и выщеплены клинками, когтями и зубами. Повсюду были разбросаны останки мертвых, сжимающие в костлявых руках оружие.

Воздух задрожжал. Малус ощущал вибрацию всей кожей. Он содрогался от криков битвы, но до его ушей не доносилось ни звука. Высокородный схватился за меч, успокаивая себя привычным ощущением его твердой рукояти.

Он ощущал чужое присутствие вокруг, воинов и лошадей, проходящих мимо, прочь от того кошмара, что встретился им на далеком севере.

Воздух мелко дрожал от немых воплей.

Внезапно, по бокам от него выросла пара закутанных в плащи фигур. Он едва понял, что это замершие на месте Призраки. Они смотрели на дорогу впереди. Остановив верхового зверя, Малус разглядел ужас, что им открылся.

Поперек дороги, светясь призрачным замогильным светом, стояла армия мертвых. Доспехи покрытые эмалью сверкали в бледно-голубом свечении, болтаясь на костяках солдат и всадников. Некоторые держали мечи и копья, другие же выставляли когтистые руки. В глазницах полыхали голубые огни, а рты раззевались в отчаянных немых криках.

Во главе их стоял величественный принц, в доспехах отделанных золотом и серебром. В правой руке он сжимал меч устрашающего вида, вдоль клинка которого шли могущественные руны. Его левая рука сжимала драный штандарт, с неровного края которого сочилась свежая кровь.

— Кто тревожит наш покой? — потребовал ответа принц мертвых. Его голос был тихим, резким шепотом, словно ветер, завывающий среди скал.

ГЛАВА 13

ПОЛЕ ОТЧАЯНИЯ

Шлем принца-нежити повернулся к Малусу, и вся мощь его пылающего взгляда обрушилась на высокородного, как удар меча. Он покачнулся под ненавидящим взглядом нежити, чувствуя, как леденеет сердце, смутно отметив, как вокруг заволновался его отряд, и прочие друкхи натягивали поводья в шоке и ужасе. Один из воинов начал подвывать от страха, и ряды мертвецов дрогнули, шагнув вперед, словно жаждали поскорее сцепиться с врагом, который сможет истечь кровью и умереть под их мечами.

Прежде чем Малус мог вымолвить хоть слово, заговорил Бэг, тихим, сдавленным голосом, — Мы всего лишь путешественники, могущественный принц! Прости наше вторжение, и мы почтим тебя ... жертвой.

'Жертва, вот оно что!', — ум Малуса напряженно заработал. Замысел урхана стал ему понятен.

Принц сделал еще один шаг к перепуганному отряду, скрипя и лязгая сочленениями древней амуниции. — Жертва! — с голодным видом прошипела нежить, — И кто же взойдет на мой холодный катафалк и омоет и согреет мои кости своей живой кровью?

С отлаянным и яростным воплем Малус отвел взгляд от парализующего взора принца, и обнажил меч. Прежде чем Бэг сказал хоть слово, высокородный привстал на стременах и высоко вскинул оружие, — Скачите! — крикнул он своим людям, — Во имя смерти и разрушения — скачите, воины Хага! ВПЕРЕД!

Высокородный пришпорил науглира, и Зловред рванул навстречу орде нежити с яростным рыком. Еще через удар сердца воздух зазвенел от боевых кличей Хаг Грэфа, когда рыцари обнажили клинки и атаковали страшного врага, следуя за своим лордом.

Воздух заполнили вопли проклятых душ, когда твари сцепились с врагами. Когда два отряда столкнулись в грандиозной битве, Малус за толпой воющей нежити потерял из виду принца-знаменосца. Атакующие холодные рассекали армию эльфов зазубренным лезвием, дробя древние тела и осыпая их товарищей чудовищным душем из осколков костей и доспехов.

Мечи сверкали и косили ряды взбешенной нежити, рубя конечности, тела, и черепа. Иссушенная плоть и сухожилия разлетались белесой пылью, а отбеленные кости обращались в прах под поступью холодных. Смертный враг отшатнулся бы в ужасе под яростным натиском отряда, но завывающие мертвецы текли вокруг друкхи словно вода. Обращенный в прах боец замещался следующим, и все они грозили закованным в доспехи воинам клинками, копьями, секирами и когтями.

— Двигайтесь вперед! — проорал Малус, пытаясь перекрыть шум, коля мечом налево и направо. Зловред перекусывал врагов напополам ,и отправлял останки в полет по широкой дуге. Высокородный направил зверя вперед, к следующей группе верещащей нежити, и холодный начал их крушить со звуком ломающегося дерева.

Науглир злобно заворчал, когда его глубоко ранили несколько вражеских клинков. Изъеденное временем копье соскользнуло с наплечника Малуса и прочертило кровавую полосу по его шее. В гладкую броню на ногах и руках вцепились руки, стремясь выдернуть его из седла. Рыча он рубил руки и пальцы, ржавые доспехи разлетались облачками пыли.

А затем, с Малусом сцепился принц, чей сверкающий меч был подобен змеиному языку.

Малус изогнулся в седле, в отчаянной попытке заблокировать удар принца, направленный ему в бедро, пусть и прикрытое броней. Высокородный прицелился в руку принца, сжимающую меч, но нежить сверхъестественно быстро блокировал выпад. Клинок из зачарованного итильмара сверкнул еще раз, и Малус зарычал от леденящей боли, когда тот прочертил кровавую линию на его щеке. По его лицу потекла кровь, а от скованных морозом краев раны пошел пар

Теперь, когда эффект от неожиданной атаки отряда прошел, воины оказались окружены голодными мертвецами, и Малус слышал вокруг их крики. Он устремился вперед, целясь принцу в глаза, но нежить не пугала перспектива ослепнуть. Вместо того чтобы отшатнуться, костяной воин склонил голову, и принял удар на шлем, а сам нанес удар высокородному в голень. Зачарованный клинок разрубил сталь, и Малус задохнулся, когда нижняя часть его ноги онемела.

'Думай!', разум высокородного напряженно работал, 'Тебе не победить его простой сталью! Быстро придумай что-нибудь, иначе, ты — покойник!'.

Высокородный завопил и снова ударил принца в голову. Нежить отклонилась назад, ровно на столько, чтобы не попасть в пределы досягаемости оружия Малуса, за тем жестоким замахом устремила свой меч в коленное сочленение доспехов Малуса.

Но вся атака Малуса была обманкой, и предвидя выпад принца, но выдернул свою ногу из стремени, и перехватил оружие нежити ступней. С леденящим душу воем, Малус опустил свой меч на корону его шлема, развалив итильмар доспеха на две половины.

Принц попятился, в яростно разевая рот, и полыхая пламенем из пробитого черепа. Тело нежити взорвалось облаком пыли и осколками брони, а исчерченный рунами меч, вращаясь отлетел прочь.

Малус фыркнул в ответ, и дернул поводья, посылая Зловреда резко в влево. Толстый мускулистый хвост науглира стегнул воздух и тараном врезался в грудную клетку принца.

Высокородный лишь один удар сердца наслаждался своим триумфом, а потом мертвец всадил свое копье в плечо Зловреда, и тот рванулся в сторону. Неожиданная смена направления захватила Малуса врасплох. За ошеломительную секунду его онемевшая нога промахнулась мимо пустого стремени, а затем когтистые пальцы вцепились в его плечи и выдернули его из седла. Он приземлился спиной на камни дороги, и к нему устремилась толпа нежити.

По его доспехам градом застучали удары. Жало копья нашло в зазор в защите предплечья и вонзилось глубже, и Малус зашипел от боли. На его левое колено обрушился удар секиры. Броня выдержала, хотя и погнулась от удара. Кончик зазубренного клинка резанул его по лбу, и по вискам хлынули потоки крови.

Зарычав, словно одержимый, Малус ударил мечом врагов по ногам. Его оседлали несколько бронированных врагов, и их холодные руки царапали его лицо и подбирались к горлу. Взревел Зловред, и насевшая на него толпа разлетелась от удара мощной головы холодного.

Конвульсивным движением высокородный сбросил своих врагов, и коротким и точным ударом меча расколол череп одного из призрачных воинов. Ведомый боевой яростью он поднялся на ноги, хотя его разум был объят паникой. Без предупреждения его поврежденное колено подломилось, и он рухнул на окровавленный бок Зловреда. Его свободная рука сомкнулась на одной из седельных сумок, но изношенная кожа порвалась под его весом.

Он рухнул, и в его руки упал полыхающий череп.

Рука Малуса рефлексивно сомкнулась на инкрустированном проволокой реликте, несмотря на пробегающие по ней линии и сполохи голубоватого огня. Прежде пустые и темные, глазницы черепа заполняли шары призрачного пламени. Стоило реликвии коснуться руки высокородного, как сквозь его тело прошел импульс, сквозь руку и болезненной хваткой стиснул его сердце. Все его тело содрогнулось, и из его рта потоком полились слова.

Он не понимал ни слова из того что произносил, и не слышал — ишь жужжащий звук колеблющий воздух. Но он ощущал мощь произносимых фраз, выбрасываемых его ртом, и принимающих резкие и тяжелые формы. Его губы трескались, а во рту стоял привкус крови. С испуганным стоном нежить отхлынула прочь, натыкаясь друг на друга и прижимая иссохшие руки к черепам.

Когда нежить отступила, обжигающая энергия черепа пошла на убыль, но Малус поднялся на ноги, и собрав всю свою ярость, попытался заставить раскаленную реликвию вновь действовать. Сопротивляясь его пожеланию, в его разуме крутились и извивались, как живые, странные и ужасные слова. 'Свети ярче, кусок мусора', рассвирепел Малус, 'Гори, или я расколочу тебя вдребезги!'.

Из его рта вновь полились слова, обдирая его горло острыми гранями и опаляя жаром. Страшась его голоса, нежить отшла еще дальше. Звуки битвы стихали, пока наконец яростный голос высокородного не зазвучал в тишине.

Малус вскарабкался в седло. Его грудь пылала. Казалось, что вместо его сердца вложили раскаленный уголь, и он сейчас медленно поджаривал его легкие. Высоко вскинув реликвию и стегнув по рядам нежити ее беспощадным взором, Малус поднялся на стременах, и выкрикнул, — Наша кровь не для вас! Поднимете на нас руки, и я выжгу ваши души из этих никчемных костей, и извергну вас во Внешнюю Тьму! Страшитесь моего гнева, презренные дети Аэнариона! Темная Мать жаждет и ждет, и если вы меня заставите, я отдам ваши души ей!

Нежить завыла от боли и страха, умоляюще вскидывая когтистые руки. Малус оглянулся, и заметил Призраков, которые решили задержаться, чтобы понаблюдать за гибелью 'городских жителей'. Высокородный встретил взгляд урхана Бэга, и его порадовало выражение ужаса на лице вождя.

Малус указал мечом на троицу Отари, — Утолите свою жажду ими, нечисть. Это они попытались вас провести.

Бэг не сдержал вопля, и злобные взгляды нежити обратились к нему. Затем, воздух задрожал от зловещего воя, и Отари обратились в бегство, преследуемые костяными воинами.

Свет черепа вновь начал гаснуть. Малус попытался зажечь его вновь. но понял что его ярости не хватает сил. Он чувствовал себя израненным и разбитым. Из уголка его губ сочилась кровь, капая на бедро. Он опустил меч.

Вокруг него, друкхи его отряда устало обвисали в седлах, или приваливались к бокам своих верховых зверей. Их лица и доспехи покрывала их собственная кровь. Двое рыцарей лежали возле туш своих холодных, один был исколот копьями, и изрублен мечами, а другой был разделан на куски, и его внутренности уже почернели от холода.

Зловред задрожал. Науглир получил несколько ран, протянувшихся от головы до хвоста. Никто из выживших не остался невредимым.

Лица друкхи, обращенные к вожаку, были изможденными и бледными. Вокруг них расстилалась панорама из раскрошенных костей и расколотой брони доспехов, сломанных копий и разбитых щитов. И все они, даже Льюнара, смотрели на своего лорда с нескрываемым страхом.

Из темноты донесся крик, затем еще один. Им ответил хор проклятых душ.

Малус убрал меч в ножны, и взялся за поводья Зловреда, — Двигаемся, — прорычал он, чувствуя, как каждое слово алмазной пикой боли впивается в горло, — Оставьте мертвых пировать.

Он развернул холодного на север, и послал его по дороге. Под поступью Зловреда вновь захрустели кости.

* * *

Малус очнулся под замогильное завывание ветра. Мучительно-медлено он открыл глаза, и обнаружил, что лежит на спине, под свинцово-серым небом, широко раскинув руки. Сухая трава, в которой он лежал, шелестела от ветра.

Позади него завозилось нечто крупное. Высокородный приподнялся на локте, чувствуя тяжесть и пульсацию во всем теле. В нескольких футах, кося на хозяина одним алым глазом, устраивался Зловред. Бока холодного покрывали брызги ихора и костяная пыль.

Он лежал на поросшем травой холме, лицом к изъеденным ветром горам, примерно в миле впереди. Между двух скалистых пиков, Малус мог видеть распахнутый рот входа в долину. 'Это выход из Костеземья?'. Высокородный задумался. 'Как мы здесь оказались?'. Память ускользала от него, тенью прячась на задворках его разума. Похоже, он целую вечность двигался сквозь тьму, преследуемый голосами мертвецов. И когда забрезжил рассвет, он помнил что упал из седла в еще большую тьму.

Малус попытался встать, но зашипел от боли, опершись на пострадавшее колено. Как и Зловред, его темная броня была покрыта прахом, потемнев лишь в местах, где на нее попала и запеклась кровь. На его лице, шее и лбу были порезы, а на щеках засохли кровавые потеки. Рана на руке мучительно ныла, и кусок металла вмятый в нее ударом копья нежити только добавлял боли. Порез на его ноге болел, но он был рад этой боли.

В левой руке, он все еще сжимал череп. Его руки мертвой хваткой сжимали черепную коробку. Темные глазные впадины оценивающе смотрели на него.

Через миг, высокородный услышал, как кто-то тихо идет к нему сквозь траву. Ветерок донес стоны и шепот. Вскрикнул от боли холодный, словно кто-то выдернул наконечник оружия, а затем запустил им по склону холма, и сталь зазвенела.

В поле его зрения появилась Льюнара, и ветер играл с прядями волос выбившимися из ее косы. Ее лицо покрывала маска из пыли и кровавой корки, а щеки и подбородок украшали темные линии свежих порезов. Глаза были тусклыми и пустыми, обведены темными кругами. В одной руке она держала мех с водой, а в другой обнаженный меч, шаря по сторонам взглядом опытного ветерана. Она присела на корточки, вздрогнув от звука похрустывающих колен, — Вы ранены, милорд? — по голосу, она немного запыхалась.

— Мое колено, — прокаркал он, и сильно закашлялся. Его рот и горло пересохли и были покрыты язвами, губы потрескались. Льюнара протянула ему мех с водой, и он жадно напился, несмотря на боль, — Мое проклятое колено, — хрипло прошептал он, — Хотя, по моему, это худшее.

Приближенная приняла мех и укупорила. В ее действиях чувствовалась скованность, которой Малус прежде не видел. Она перевела взгляд на реликвию, — Все не отпускается?

Малус опустил взгляд на череп. С усилием, он разжал хватку. Металл лязгнул и реликвия упала в траву. Суставы взорвались болью и задрожали.

Льюнара немного расслабилась, — Тогда, в долине, как ты это сделал? Что это были за слова?

Высокородный покачал головой, — Не знаю. Там ... это был сам череп. Это он вложил те слова в мою голову, — незваными, из памяти всплыли слова сестры: 'фактически, это не источник силы, по крайней мере, не в нашем понимании', — Я не знаю, как и почему.

— Это спасло нас, в любом случае. Полагаю, только это и имеет значение, — отозвалась Льюнара, — Но нежить прикончила Хуларка и Саванна. А это значит, что из шестерки твоих людей остались я и Ванир. Остальные — люди твоей сестры, — она понизила голос, — И заходят разговоры, чтобы нам повернуть обратно.

Малус сел, враз позабыв про раны и боль, — Повернуть? Да мы же только начали.

Льюнара покачала головой, — Я бы так не сказала, милорд. Вчерашняя ночь потрясла людей. Если ты нажмешь на них, они сломаются, а нам нельзя никого терять, — она устало посмотрела на юг, на горы, через которые они только что перевалили, — Как ты говорил, это только начало.

Высокородный смирил гнев. Какая-то его часть страстно желала получить имена тех, кто оспаривал его распоряжения, но Льюнара была права. Что же ему делать? Он нуждался в каждом клинке. Все, что ему оставалось — вести их, и разобраться с бунтом, когда до этого дойдет дело, — Дэльвар и Ванир были вместе со всеми, тогда в долине?

— Да, — Льюнара кивнула.

Малус заворчал. Новость его озадачила, — У них не было лучшей возможности предать меня, — прошептал он, — Странно.

Льюнара пожала плечами, — Это ты решил, что Дэльвар интригует против тебя. Но зачем? Я бы предположила, что он дождется, когда ты найдешь храм, и уже потом ткнет ножом под ребро.

— Это если он не знает точно, что до храма мы не доберемся, и не должен засвидетельствовать мою кончину.

Приближенная внимательно смотрела на него, — С чего ты это взял?

'Потому что, я начинаю думать, что сестрица обвела меня вокруг пальца', едва не сказал Малус, но передумал, — Не обращай внимания. Я чересчур подозрителен, — ответил он вместо этого.

С усилием, он медленно поднялся. У него все болело, словно после хорошего боя. Малус проковылял к Зловреду и засунул череп в уцелевшую седельную сумку. Он посмотрел поверх спины холодного и увидел мили равнин, покрытые морем бурой травы.

А за ними виднелась темная зеленая полоска леса, а еще дальше, высоко над северным горизонтом вырастал треугольный пик высокой горы, заснеженная вершиной которой куталась в облака. Острая расщелина, словно след удара огромной секиры, пересекал склон на двух третях ее высоты. Высокородный оперся на седло, прикидывая расстояние. 'Тут не далеко', подумал он. 'Возможно несколько дней? Вот и узнаем, сколько на самом деле знала Нагайра'.

Малус на мгновение прижался лбом к прохладной коже седла, собираясь с силами. Затем, с тяжелым вздохом, морщась от боли, вскарабкался в седло. Зловред заворчал от возмущения, но покорно поднялся на ноги, — Поднимай людей в седла, — высокородный задрал голову к небу. Дело идет к закату, а до темноты, я хочу преодолеть еще пару миль.

Льюнара уставилась на него, — Но милорд, люди устали и изранены...

— Мы не будем становиться здесь на ночлег, — отрезал Малус, — Лучше добраться до окраины того леса, и собрать топливо для костра, — 'и занять людей чем-нибудь кроме планирования мятежа', подумал он. Падение морали было подобно заразе. И ему точно также нельзя было давать ход.

Приближенная начало было протестовать, но собралась, — Да, милорд, — она унеслась к остальному отряду, передавать приказ.

Отряд проверил зверей и расселся по седлам, Малус пихал Зловреда коленом, пока тот не развернулся к горе. Он внимательно оглядел равнину и темноту леса. 'Вот каковы Пустоши Хаоса', подумал он. 'Не так уж и разнится с домом. Я ожидал чего-то худшего'.

Над равниной стонал и носился ветер, гоняя волны по морю мертвых трав. Он не знал, что могло издавать столь заунывный и замогильный звук.

* * *

Но до ночи они так и не добрались до линии деревьев. Над головой все так же висели тяжелый тучи. и лишь полярное сияние расцвечивало их брюхо отблесками голубого. зеленого и желтого. Пульсирующие цвета танцевали на колышущихся травах, и играли в дурные игры со зрением отряда, опасавшегося ночных хищников. Пока хватало света, Малус гнал колонну вперед. Время от времени он ловил себя на том, что клюет носом. Голод и напряжение требовали свою плату.

Спереди раздался какой-то звук. Малус прислушался, стараясь расслышать за шепотом ветра. Когда он почти решил, что ему показалось, звук повторился, похожий на вопль ярости или боли. Высокородный потянулся и вытащил арбалет.

Еще через мгновение крик повторился. Это определенно был злой крик, вроде боевого клича друкхи. Он доносился спереди, но все что он видел были пляшущие тени и силуэты колышущейся травы, на фоне горизонта. Он вскинул руку в перчатке, делая отряду знак двигаться вперед.

Воины двинулись мимо него, с сосредоточенными лицами, — Действуйте осторожно, — предупредил их Малус, — Там кто-то есть.

Льюнара остановилась рядом, — Что...

Крик раздался снова. На этот раз к нему присоединились еще два. Науглиры подняли головы, на звук.

Малус взвел механизм арбалета. Он наполовину закончил, когда из травы наперерез отряду выскочили монстры.

Они напоминали крупных Лустрийских львов, только впалые бока покрывала краснота, и широкие и плоские лица были почти человеческими. Холодные вызывающе зарычали, а кошки ответили своими злобными голосами, словно человек закричал под каленым железом. Щелкнули арбалеты и черные стрелы отскочили от их боков, лишь еще больше разозлив. Один из зверей набрался храбрости, и бросился на Зловреда, ударив науглира в плечо, и толкнув огромного зверя в сторону. Малус попытался выскочить из седла, когда широкая челюсть льва вцепилась в шею холодного, но его левая нога запуталась в стремени, и науглир наступил ему на ногу.

Львиная морда была едва ли в футе от него, и пока челюсти твари скользили по чешуе Зловреда, ее странные зеленые глаза изучали Малуса. Высокородный неистово пытался отбиться, используя всего одну ногу, но безуспешно. От перелома его ногу спасла лишь броня, но если науглир наступит на него снова, то ему ничто не поможет.

Пока Зловред бросался и шипел на льва, Малус отчаянно пытался перезарядить арбалет. Челюсти холодного сомкнулись на ребрах льва, а тот ударил всеми когтями, оставив глубокие борозды на плече науглира, всего в считанных дюймах от ноги высокородного. Он чувствовал, как холодный крутится ужом, пытаясь перекатиться на спину. Наконец, механизм арбалета со щелчком встал на место. Малус оперся на свободную ногу, и навскидку выстрелил льву в глаз.

Лев отшатнулся от науглира с криком боли, отчаяно мотая головой. Воя от муки, крупное создание закрутилось на месте, затем его ноги подломились, и оно забилось в конвульсиях.

Зловред перекатился и встал на ноги, зло зашипел на труп, а Малус наконец вытащил ногу из стремени. Перезаряжая арбалет, он огляделся, но прочие львы уже исчезли, — Куда они подевались? — крикнул он, не обращаясь ни к кому конкретно.

Ему ответил Дэльвар, — Они пробежали мимо нас!

Малус поднялся на ноги, держа арбалет наготове, — Но зачем ... — он посмотрел на север, и все понял.

Темнота, которую он принял за линию горизонта, нависала над ними покрывалом, и воющий ветер взвился до рыка. По его лицу хлестнули струи теплого дождя, и побежали по шее. Он едва мог разглядеть хоть что-то в паре футов перед ним, — В круг! — завопил он, перекрикивая ветер, — Холодных по краю, людей в центр! Быстрее!

Схватившись за поводья Зловреда, он увидел темные туши других холодных собирающиеся вокруг него. Любой рыцарь первым делом учился в походах этому маневру, используемому, чтобы защититься от вьюг. За минуты огромные звери формировали круг, а друкхи прятались за их боками, прячась от злого ветра.

Только укрывшись за тяжело вздымающимся боком Зловреда, Малус заметил, что холодный покрыт красным. По его боку катились красные капли, и падали в траву.

Высокородный вытянул ладонь, ловя дождевые капли, и поднес ее к губам.

Шел кровавый дождь.

Малус попытался посмотреть сквозь темную пелену дождя, высматривая своих людей, кутавшихся в плащи возле своих зверей. Они выглядели до крайности измотанными. Если они поняли, что с этой бурей не так, то не подавали виду.

Высокородный тоже закутался в плащ и накинул капюшон. По ткани скатывались кровавые капли.

'Вот теперь мы добрались до запустения', хмуро подумал он, и провалился в глубокий сон.

ГЛАВА 14

ОХОТНИКИ И ДИЧЬ

Проклятые равнины казались бесконечными.

Они ехали с рассвета до заката, ориентируясь по полярному сиянию, и останавливались лишь тогда, когда больше не могли двигаться дальше. Но с каждым следующим пробуждением, темная гора и окружающий ее лес не выглядели ближе.

Над едущим отрядом кружились облака, закрывая солнце. День и ночь быстро перетекали друг в друга оттенками серого и черного, уничтожая ощущение времени. Налетали бури, и так же неожиданно стихали. Они больше не пережидали их, лишь кутались в плащи и направляли зверей вперед, к иллюзорному убежищу, обещаемому лесными сводами.

Провизии не хватало. Они дошли до предела, и наnbsp;

& одного друкхи в день приходилось лишь по полоске сушеного мяса и каменно-твердому бисквиту. Днем им попадалось очень немного живности — в основном темные силуэты стервятников, низко кружащихся над вершинами дальних холмов. Когда одна из птиц подлетела слишком близко, Льюнара подстрелила ее из арбалета. Но когда голодные друкхи ее выпотрошили, то обнаружили, что ее внутренности забиты копошащимися бледными червями.

В ночи раздавался вой и охотничьи вопли. Некоторые были похожи на тех львов, с которыми друкхи уже встречались, тогда, как другие не были похожи не начто ранее встречавшееся. Науглиры в лагере вскакивали на ноги и вызывающе рычали, когда какое-нибудь создание подбиралось слишком близко, и будили всех ото сна, и заставляя хвататься за оружие. Наконец, Малус распорядился расседлывать науглиров на ночь, и отпускать их на охоту.

Огромные звери должны были регулярно питаться, иначе даже их легендарная выносливость истощится. Кроме того, высокородный с трудом мог представить кого-нибудь из здешних обитателей, способных справиться со стаей охотящихся науглиров. Однако, судя по тому, что он видел, на охоте им везло не больше друкхи. Они становились нетерпеливыми, и иноnbsp;гда даже фыркали на своих хозяев, когда те закрепляли на них седла и поводья. Если в ближайшее время хоть что-то не изменится, их агрессивность станет большой проблемой.

Друкхи завели манеру спать прямо в седлах, во время дневных переходов. пьяно покачиваясь по ходу зверей. Малус подгонял их как мог, стремясь как можно быстрее достичь леса, и выматывать отряд настолько, чтобы им некогда было думать о мятеже.

По подсчетам Малуса это был пятый день пути через равнины, когда они встретились с племенем. Зловред был беспокоен уже почти час, нюхая воздух и ворча, но высокородный слишком устал и хотел есть, чтобы обновался его отряд, и прочие друкхи натягивали поводья в шоке и ужасе. Один из воинов начал подвывать от страха, и ряды мертвецов дрогнули, шагнув вперед, словно жаждали поскорее сцепиться с врагом, который сможет истечь кровью и умереть под их мечами.

ратить на это внимание. На затем, каждый раз когда ветер дул с севера, до него начал доноситься тихий перестук. Наконец, его замутненый разум узнал звук стали бьющейся о сталь. Звук стычки.

Через четверть мили равнина начала забирать вверх, примерно через полмили поднимаясь до гребня хребта. Чем близе они подходили к хребту, тем громче становился звук, и теперь к нему добавились крики и кровожадные вопли. Остальные члены отряда тоже расслышали все это, и теперь приготовили арбалеты.

Пока они взбирались на гребень, Малус поднял руку и подал рыцарям знак выстроиться в линию. Когда они уже добрались до вершины, часть его разума сообразила, что куда лучше было выслать вперед партию разведчиков, чем появляться в полном составе. Высокородный проклял голодовку и усталость, притупившие его способность соображать.

К тому времени, когда друкхи перевалили через хребет, битва была практически окончена. Чуть дальше четверти мили впереди, победители окружили остатки врага, и методично их истребляли. Группы всадников носились по равнине внизу, атакуя более мелкие группки всадников, и убивали их ударами копий и секир.

Изрытую ногами землю покрывали десятки тел воинов и лошадей. Насколько Малус мог судить, эnbsp;Бэг не сдержал вопля, и злобные взгляды нежити обратились к нему. Затем, воздух задрожал от зловещего воя, и Отари обратились в бегство, преследуемые костяными воинами.

ти воины все были людьми, и одевались в куски шкур и куски разбитых доспехов. Они разъезжали на крепких, косматых пони, выигрывавших размерами, чем сообразительностью и выносливостью. В центре этой копошащейся массы Малус разглядел что-то похожее на остатки лагеря.

Высокородный с трудом сдерживал Зловреда. Науглир рыл когтями землю, учуяв рядом большое количество конины, — Ванир! — позвал Малус, натягивая поводья.

Рыцарь послушно покинул построение и остановил своего холодного рядом с Малусом, — Мой лорд?

Малус кивнул на поле битвы, — Что скажешь?

— Дикие люди, — ответил рыцарь, — Судя по их пони, это кочевники. Мы рядом с их землями, так что я бы предположил, что это рейдерский отряд, возвращавшийся на зимовку.

— А с кем они сражаются? — выпрямился Малус.

— Друг с другом, — презрительно бросил Ванир, — Думаю, не поделили добычу. Они довольно близко к дому, и кое-кто из них мог начать резать глотки, чтобы увеличить свою долю при дележе.

'Как похоже на на'с, подумал Малус. Он попытался прикинуть число кочевников на поле, по крайней мере тридцать — победителей, и триумфально заключил, — Их много, но доспехи у них плохие, — прошептал высокородный, — Думаешь они нас заметили?

Именно в этот момент один из холодных вскочил на ноги, потеряв терпение, и испустил охотничий рык, подхваченный другими науглирами. К тому времени, когда друкхи справились с зверьми, равнина была заполнена ржущими пони и вопящими и жестикулирующими кочевниками.

— Что вы спросили, милорд?

— Ничего, — прошипел Малус, — Что они теперь будут делать?

Ванира почти шокировал подобный вопрос, — Ну, они на нас нападут, милорд. Эти кочевники поклоняются Богу Черепов. Смотрите ... они уже идут!

Кочевники уже оправились от неожиданности, и все объединились в беспорядочную толпу против нового врага. Улюлюкая, они размахивали окровавленными топорами, и неслись вперед.

— Отлично. Возвращайся в строй, Ванир, — приказал Малус, приподнимаясь на стременах, — Са'ан'ишар! Готовьте арбалеты! — скомандовал он, — Два залпа, по моей команде, затем приготовьтесь к рукопашной!

Когда кочевники пустили своих пони легким галопом, Малус потянулся назад и вытащил свое оружие. Они были уже у подножия хребта. С этого расстояния он мог видеть, что их лица размалеваны белой краской, для придания им сходства с черепами. В воздухе дико развевались заплетенные в косицы волосы. У седла каждого всадника, как разглядел высокородный, висела связка отрезанных голов, — Готовсь! — приказал он, вскидывая арбалет к плечу.

Он рассматривал приближающуюся толпу, выискивая их вождя. Его взгляд остановился на здоровенном кочевнике, скачущем на крепком черном пони, с массивной секирой в мощной руке. Голова мужчины была обрита наголо, и покрыта татуировкой в виде грубых красных знаков, а лицом он больше смахивал на волка, чем на человека. На глазах Малуса, мужчина оскалил острые зубы и завыл, и вся орда сорвалась в галоп.

— Огонь! — рявкнул Малус, и арбалет содрогнулся в его руках от отдачи выстрела. Волкоголовый кочевник откинулся в седле, когда в его грудь вошла черная стрела. Еще пару ударов сердца он цеплялся за седло, затем ослабевшие пальцы разжались, и огромная секира упала наземь.

Высокородный уже производил перезарядку, быстрыми и точными движениями, отточенными годами напряженной практики. Полдюжины кочевников уже вылетели из седел, подстреленные, сброшенные умирающими пони или вытолкнутые своими же товарищами. Всадники преодолели уже половину пути вверх по склону, и с лезвий их топоров летели брызги крови. Арбалет Малуса был готов к выстрелу, и он наметил следующую цель.

— Приготовиться! — рявкнул он, и услышал отклики своих людей. Малус прицелился в ближайшего всадника, вооруженного дротиком, — Огонь! — Арбалет щелкнул, посылая болт точно в горло человека. Стрела прошла навылет, вокгуг головы кочевника на мгновение возник нимб из брызг крови, затем он мешком повалился наземь.

Малус повесил арбалет на седло, и взялся за меч. Люди почти до них добрались. Зашелестели клинки друкхи, вынимаемые из ножен.

— Вперед!

С разъяренным рыком науглир прыгнул. Малусу пришлось приложить все силы, чтобы усидеть в седле, когда Зловред жадно рванулся к ближайшему пони. Животное заверещало от ужаса и попыталось убежать, но холодный вцепился ему в шею, вызвала целый фонтан горячей крови. Ударом, всадника выкинуло из седла лошадки, и он повис поперек шеи Зловреда, а Малус ударом меча разможжил ему череп. Другой наездник подобрался к Малусу справа, и нанес высокородному сильный удар по нагруднику. Малуса откинуло на заднюю луку седла, а его меч вырвался из руки вращаясь отлетел в сторону. Вцепившись в седло, он оторвал холодного от его трапезы, и неудобно скрутившись вправо, выдернул второй меч из ножен.

Слева на Малуса бросился еще один конник. Высокородный рванул поводья влево, подставляя на пути номада голову Зловреда, и холодный выхватил человека прямо из седла. Воин яростно заорал и слабо трепыхнулся в хватке холодного, прежде чем Зловред сомкнул челюсти на его торсе, откусив голову, руки и ноги, упавшие на землю.

Всадники пронеслись сквозь строй друкхи, и теперь галопировали по вершине гребня. На склоне осталась дюжина тел, и одна изломанная фигура друкхи — его увлекшийся науглир вцепился в первого же попавшегося пони, и покатился с ним по склону, раздавив седока. В живых осталось меньше половины всадников, но взбешенные дикари явно не собирались отступать.

Малус погнал Зловреда вверх по склону, и кочевники приготовились к его атаке.

Зловред вновь нацелился на ближайшего пони, но этот кочевник был опытнее, и совсем спятил, от переполнявшей его жажды битвы. В последний момент, он заставил своего пони перепрыгнуть через голову холодного, и Малус успел лишь вытаращить глаза, когда в него врезались широкая грудная клетка животного и его лягающиеся ноги. Прежде чем он смог хоть что-то предпринять, Зловред вцепился в круп лошади, и верховые и оба всадника, смешавшись в клубок, покатились вниз по склону.

Скользящий удар копыта пони вышиб Малуса из седла. Он тяжело приземлился в дюжине ярдов среди травы и грязи, но похоже, этот удар спас его жизнь. Зловред боролся с умирающим пони, и животное дико ржало, от страха и боли. Всадник лежал неподалеку, оглушенный падением, и Малус снес ему мечом голову, не дожидаясь пока тот очнется.

К тому времени, когда Малус встал на ноги, все было кончено. Оставшиеся без седоков пони ржали и носились во всех направлениях, преследуемые неистовствующими науглирами, чьи всадники сыпали проклятьями, цепляясь за поводья. Пеший кочевник шел вниз по склону к друкхи, левая рука которого повисла плетью. На глазах Малуса, Дэльвар снял с пояса нож, и серебристой молнией метнул его, угодив всаднику в основание черепа.

Заметив Малуса, Льюнара поспешила к нему, и к ней присоединился Ванир. Схватка растопила ее настороженность, и оскал улыбки на ее лице был первым увиденным Малусом за много дней, — Отличный дневной налет, милорд!

— Есть пленные? — поинтересовался Малус.

Ванир покачал головой, — Эти дикари не сдаются, — ответил он, — Они будут драться зубами и голыми руками, если придется.

— Какие будут распоряжения, милорд? — спросила Льюнара.

Осматривая поле битвы, Малус выдрал пучок бурой травы и принялся вытирать кровь с меча, — Расседлайте всех науглиров, и дайте им наесться до отвала. Пока холодные едят, остальные могут осмотреть лагерь. В палатках может найтись немало полезного, а все заслужили награду. Потом, мы заберем все съестное, что здесь найдется и уберемся как можно дальше отсюда, пока не стемнело.

Ванир выпрямился, — Если мы позволим холодным наесться вволю, они станут вялыми...

— Достаточно сильно проголодавшиеся науглиры обращаются на слабейших членов стаи, а в нашем случае это мы, — пояснил Малус, — Это был сущий дар богов, — он обвел поле боя клинком меча, — Я хочу получить с этого максимальную выгоду, ведь кто знает, когда нам еще попадется столько мяса?

Рыцарь подумал, и пожал плечами, — Как пожелаешь, — он направил своего зверя вниз по склону. Льюнара проводила его взглядом.

— Он разочарован.

Малус пожал плечами, — Могу себе представить. Сытые люди, в кошельках которых звенит золото, труднее убеждаются в необходимости перерезать мне глотку этой же ночью.

— Верно, — она с кривой улыбкой смотрела на высокородного, — Но ведь будут и другие дни, — приближенная развернула своего зверя, и отправилась передавать распоряжения.

* * *

Город возник словно ниоткуда. Еще момент назад перед ними не было ничего, кроме иссушеной равнины и свинцового горизонта, и вот они уже едут по низкому гребню, а в полумиле к северу к небесам вырастают развалины. Остановив верховых на склоне, друкхи осмотрелись.

'Раньше, все это скрывала пыль', подумал Малус. 'Только и всего. Хотя...это же Пустоши'.

Малус нетерпеливо поправил шарф, закрывающий нижнюю часть его лица, когда ветер принес новую порцию песка и пыли. Они покинули лагерь кочевников несколько дней назад, и травы сменили облака пыли и потрескавшаяся земля. И, хотя облака над головой обещали снегопады, ветер был жарким и вонял серой, словно воздух горна. 'Ну, хотя бы гора стала ближе'. По крайней мере, Малус пытался себя в этом убедить. Но его уверенность в этом падала, — И, что ты об этом думаешь, Ванир?

Ванир, тоже замотавший лицо шарфом, остановился справа от Малуса, — Не знаю, что это, мой лорд,— он покачал головой, — Охотясь за людьми, мы никогда не забирались так далеко на север, — он помолчал, рассматривая обрушенные башни и разбитые стены, — Выглядит заброшенным. По крайней мере, я не вижу признаков жизни. Возможно это тот город демонов, о котором говорил урхан Бэг?

— Если это место заброшено, то мне плевать, кто его построил, — раздраженно ответила Льюнара. Она сидела слева от Малуса, накинув капюшон плаща, и закрыв лицо ночной маской, — Если для того, чтобы выбраться из этой проклятой пыльной бури нужно будет сцепиться с демоном, то я это сделаю.

Малус раздумывал. Разрушенный город казался покинутым, но это впечатление вполне могло быть обманчиво. По площади он не уступал Хаг Грэфу, и в нем могла укрываться сотня налетчиков. И все же ..., — Если кто-то построил здесь город, то где-то тут должен быть источник, — заметил он, — А у нас заканчивается вода.

Высокородный проглотил проклятье, пытаясь расшевелить свой измученный разум. Он страстно желал, чтобы у него было достаточно людей, чтобы рискнуть и выслать разведчиков, ноих было так мало, что потеря ещещ одного или двух друкхи могла поставить под удар весь отряд, — Вперед, — он подобрал поводья Зловреда, — Как сказала Льюнара, хоть от пыли укроемся.

На то, чтобы достигнуть разрушенных городских стен, перейдя пыльную равнину, понадобилось почти полчаса. Расстояние и время, впрочем, как и все остальное в Пустошах, ощущались странно. Вблизи, Малус и друкхи увидели, что камни — куски темного жилковатого мрамора, не вяжущиеся с раскинувшейся вокруг бесплодной равниной — сильно изъедены ветром и непогодой.

Черты статуй, простоявших тысячелетия, были изъеденны эрозией до почти полной утраты человеческих форм, а резьба на высокой арке ворот практически исчезла. На пустых улицах намело небольшие дюны песка, а большинство зданий обратилось в кучи обломков.

Волосы на затылке Малуса зашевелились, когда они проезжали по короткому коридору между внешними и внутренними воротами, под узкими амбразурами забитыми песком и пылью. Наконец, они достигли закрытого внутреннего дворика. Камни брусчатки были темно-зелеными, отполироваными до блеска, отчего походили на витражное стекло, и по ним плясали отблески тусклого света.

Высокородный повел всех к группе башен в центре города, — Должно быть, это цитадель, — сказал он, — Водоем или водохранилище расположены, скорее всего, там. Зловред рыкнул, втягивая воздух раздувающимися ноздрями. Малус смотрел на тенистые проулки между домами и зияющие пасти дверных проемов, но не чувствовал скрытой угрозы. 'Я слишком много времени провел на этих пороклятых равнинах, только и всего', подумал он. 'Поэтому на узких пространствах города мне неуютно'.

Маленькая колонна двигалась сквозь руины. Отряд не терял бдительности. Они навидались достаточно непонятного и опасного, чтобы с подозрением относится ко всему незнакомому на своем пути. Но, похоже их единственным спутником в пути по городским улицам был резкий ветер, бросающийся в них пригорщнями песка.

Ориентироваться в городе было трудно. Пройдя по узкой улице едва ли сотню ярдов, они обнаружили, что их путь был пересечен каналом почти в тридцать футов глубиной, и пятьдесят шириной, тянущимся в обе стороны, на сколько хватало глаз.

Стенки канала были гладкими и отвесными, и их путь свернул наулицы, идущую вдоль него. 'Возможно, это остатки фортификаций? — подумал Малус. 'Ров, чтобы задержать атакующих?'. Он, не понимал, зачем он нужен здесь. Повернув колонну направо, он начал искать переправу. Еще через сотню ярдов, друкхи добрались до узящного моста, хотя Малус предположил, что это было бы уязвимой точкой при любой атаке.

Ведя колонну по ветхой конструкции, он обратил внимание на следы резьбы по бокам моста. Мрамор покрывали змеящиеся изображения морских драконов, грациозными арками вытянувшихся от одного края моста до другого.

'Это не ров', сообразил Малус, 'а водоканал'.

По пути вглубь города колонна пересекла еще пару таких каналов. На сухом дне одного из русел они нашли остатки корабля, все еще привязанного швартовыми канатами к краю канала. 'Неужели, давным-давно, этот город был расположен на морском побережье?', Малус только головой покачал.

Ближе к центру города, строения сохранилилсь лучше. Узкие и продуваемые ветрами улицы напомнили Малусу о Клар Каронде, чьи дома всегда строились с поправкой на постоянные ветра. Тут были статуи морских змеев и мозаика из цветного камня, изображавшая подводные сценки. Так решил высокородный, увидев изображения рыб и угрей. Одна из мозаичных картин привлекла его внимание: подводный грод, по улицам которого ползали морские змеи и прочие водные обитатели, которых высокородный не узнал. Эта картина его встревожила, но он не мог сказать чем.

Здания были выполнены мастерски, из того же темного жилковатого мрамора, что они видели у городских ворот. Но все затраты усилий на постройку такого здания незначили ничего по сравнению с усилиями по доставке камня. Строения были почти полностью выполнены из камня. Малус увидел очень немного дерева, но резьба на нем была сравнима с мастерством дварфов. Но дварфы тут были не при чем — их строения всегда были широкими, и приземистыми, как и их создатели. 'Впрочем, Хаг Грэф строили гномы, но по чертежам друкхи', вспомнил Малус.

Могло ли тут быть что-то подобное? Конечно, это было возможно, но что-то говорило Малусу, что это не так. Кто-то другой построил этот город у моря. Возможно, это были мастера старого Аэнариона, но если и так, то их секреты давно затерялись в веках.

На то, чтобы отряд нашел дорогу к большой площади, лежащей в тени городской крепости, ушло почти три часа. Как и городские ворота, вход в цитадель был широко распахнут и лишен защитников. Высокие и изящные шпили замка напомнили Малусу о Хаге. 'Или о зарослях коралла на морском дне', с тревогой понял высокородный,

Сама цитадель сохранилась лучше города. Всадники попали в ещещ один засыпанный песком двор, высокие стены которого хоть как-то защищали от ветра, и внутри стен Малус увидел почти неповрежденные бараки и кузницу, — Стоять, — скомандовал Малус, и с радостью соскользнул с седла. Зловред беспокоился, напряженно поводя мощными плечами и жадно втягивая ноздрями воздух. Когда оставшийся отряд подтянулся следом, Малус позвал, — Ванир. Ты и еще один воин, останетесь присмотреть за зверьми, а остальные пусть ищут воду.

Повесив на плечо по меху для воды, они прочесывали двор больше часа, обыскали бараки и кузницу, нашли кухни, стойла и мастерские, но ни следа водохранилища.

Тишина, царящая в этом месте, начала давить Малусу на нервы. Он все чаще начал ловить себя на том, что оглядывает узкие окна цитадели. Волоски на его руках и загривке то и дело вставали дыбом, и он был уверен, что за ним наблюдают. Их шаги эхом отдавались в пустых зданиях, но путь им не пересекла даже крыса.

Наконец, единственным местом, куда они еще не заглянули, осталась сама крепость. Вернувшись к холодным, они взяли три фонаря на пятерых друкхи идущих внутрь.

Ветер заносил новые порции песка, через открытую дверь, и бросал на плитки пола, при каждом шаге по которым разносилось звонкое эхо. Малус пошел первым, высоко подняв фонарь. Они прошли через анфиладу залов, заполненных пылью и разбитыми статуями. По углам лежали кучки старых костей, указывая, что цитадель когда-то стала домом кому-то из хищников. Бледный свет ведьминого огня выхватывал из темноты мозаичные картины с подводной жизнью, на стенах огромных комнат. Вновь Малус видел картины подводных городов, на этот раз заселенных смутно различимыми фигурами с головами и руками людей и телами змей или рыб. На нескольких мозаичных полотнах были изображены быстроходные корабли сражающиеся с огромным кракеном. Сверкающие фигуры в бледно-зеленой броне устремляли копья огня в глаза монстра, а кракен обвивал щупальцами мачту и корпус судна.

Высокородный все время слышал еле различимые за их шагами звуки — шорох подошв, а может это были осторожные шаги в глубине теней коридора или выходящих в него комнатах. Если не считать световую сферу от их фонарей, с ее нечеткими и размытыми границами, разведчики шли через бездну заполненную звуками эха. Льюнара тоже что-то чувствовала. С сосредоточенным видом, она шла в хвосте отряда, обнажив меч.

В конце концов, они добрались до огромного зала, когда-то использовавшегося для аудиенций. Однако даже если на возвышении в дальнем конце зала когда-то был трон, то теперь от него не осталось и следа. За ним они нашли череду пустых комнат, и каменную лестницу, ведущую глубоко в темноту.

Стоя на верхней ступеньке, Малус глубоко вдохнул и поднял фонарь повыше. В воздухе висел дух пыли и плесени, и еще чего-то холодного и неуловимого. Он обернулся, чтобы сказать об этом остальным, но слова застряли у него в глотке. Сейчас, когда они находились в самом сердце цитадели, среди камней и доносящегося из темноты эха, какой-то части его было страшно произнести хоть слово. Кто знает, что или кто могло явиться на звук?

С мечом в руке, высокородный повел всех вниз. Ступени привели их в каверну зала, с колонами из жилковатого мрамора, поддерживающими изгибы арок. По колонная взбирались прихотливые резные спирали из морских драконов, а плотно уложенные плитки пола были кусочками темного полированного стекла. В мигающем свете ведьминых огней пол переливался и сверкал как полоса прилива в лунном свете. Стен Малус не увидел, как ни старался. Покой словно растянулся в бесконечность в любом направлении, но теперь он чуял воду. В воздухе висел водяной туман, — Разойтись, — тихо велел высокородный, — И смотрите под ноги.

Через пару минут раздался звук сдвигаемого камня, и шепот Льюнары, — Сюда! Я нашла!

Малус и прочие друкхи окружили приближенную, стоявшую возле большой круглой выемки в каменном полу. Она сдвинула каменную крышку, вырезанную в форме морской раковины, открыв водную гладь, всего в нескольких дюймах ниже краев. Пока Малус шел к ним, под внимательным взглядом Льюнары один из воинов сделал осторожный глоток. Он неуверенно кивнул Льюнаре, котрая обернулась к хзяину, — Похоже, вода пригодна для питья.

— Хорошо, — Малус скинул с плеча мех для воды, — Набираем воду и уходим отсюда. Не нравится мне это место.

Отряд занялся делом. Малус боролся с желанием начать описывать медленные круги, вглядываясь в темноту. Похоже, остальных ничто не настораживало, так что он сдерживал себя.

Не смотря на настороженность, высокородный не расслышал тихо подкравшегося сзади Дэльвара.

— Милорд? — прошептал Дэльвар, — Я нашел кое-что, на что тебе стоит взглянуть.

— Что? — Малус обернулся, но слуга уже уходил в глубину палаты, растворяясь в темноте. Помедлив, высокородный все же поспешил следом, повыше подняв фонарь.

Несколько ударов сердца он шагал вслед за Дэльваром, все дальше уходя от источника. Затем, слуга внезапно остановился, — Смотрите под ноги, милорд, — тихо сказал Дэльвар, — Здесь ненадежный пол.

Малус остановился на краю огромного провала. Возможно сотни лет тому назад, внизу образовалась каверна, в которую провалилась целая секция пола. Внизу, почти в пятнадцати футах под ними, высокородный разглядел куски стеклянных плиток, и сталагмиты, растущие из пола каверны.

Высокородный внимательно осмотрел пространство, — Не вижу ничего интересного.

— Но я хотел показать тебе, милорд не это, — шепот Дэльвара прозвучал у самого уха Малуса, — А вот это.

Под правое ухо высокородного уперся кончик кинжала. Это был клинок убийцы, настолько бритвенно острый, что Малус едва ощущал его укол. Но смысл был ясен: не шевелись, или будет хуже.

— В Хар Ганете говорят, что убийство можно рассматривать как жест уважения ... и даже восхищения, — прошептал Дэльвар, — А также, как произведение искусства. Само по себе, подобное действие не так важно, как манера свершения. Само собой, подобный шедевр сможет оценить всего один зритель, и если исполнение удачно, то это будет последним, что он увидит. Изумительно, не находишь?

Малус промолчал. Он вытащил меч, но Дэльвар стоял слишком близко, делая его бесполезным.

— Обдумай расклад, милорд. Одно движение моей руки, и кинжал дойдет до твоего мозга. Твоя смерть будет мгновенной, и если тебя это волнует — практически безболезненной. Но что важнее всего, сердце остановится, и из раны почти не вытечет крови. Грязи с моих рук хватит, чтобы ее спрятать. А затем, ты рухнешь вниз на скалы, и я скажу остальным, что ты от усталости стал беспечен и оступился.

— Льюнара тебя убьет,— предупредил Малус.

— Возможно. А возможно и нет. Она верна, но прагматична. Каждый павший воин, это минус один меч, который будет пробивать нам дорогу домой. В любом случае, это уже мой риск, а не твоя забота, — лезвие кинжала сильнее надавило на шею высокородного, — А сейчас, скажи-ка мне, понимаешь ли ты, что твоя жизнь и гроша ломаного не стоит?

— О да, вполне, — ответил Малус. И сам поразился своему спокойствию.

— Чудно, — Дэльвар убрал кинжал, — Надеюсь, теперь-то ты убедился, что мне нет интереса в твоей кончине?

Малус медленно повернулся к Дэльвару. Рука с мечом подрагивала, — Ты выбрал очень интересный ... я бы даже сказал фатальный ... способ это сделать, — заметил он.

Слуга пожал плечами, — Я не смог придумать ничего лучше, чтобы развеять твои подозрения, милорд. Имей я намерения тебя убить, я сделал бы это без особого труда.

Малус скрипнул зубами. Он был в ярости, но признавал справедливость этого замечания, — Ладно. Чего же ты хочешь?

— Я хочу жить, — просто ответил Дэльвар, — Милорд, у меня есть основания полагать, что тебя обманули. А мной и моими людьми, Нагайра решила пожертвовать, чтобы придать убедительности своему обману.

Высокородный подозрительно прищурился, — С чего ты так решил?

Дэльвар пожал плечами, — Деталей я не знаю. Но обещания, выданные моей госпожой тебе, да и мне, не оправдались, не так ли? Череп никуда нас не привел, а всадники Уриаля идут за нами по пятам, практически с того самого момента, как мы покинули Хаг.

— Но ей то какая выгода во всем этом?

— Она одним ударом избавляется от обоих, и от тебя и от Уриаля. Ты украл одно из сокровищ Уриаля, и унес с собой в это идиотское путешествие в Пустоши Хаоса. Даже если ты выживешь, твой сводный брат приложит все силы, чтобы тебя уничтожить, а союзников в Хаге или за его пределами у тебя нет. Кроме того, это займет Уриаля, помешав ему и дальше преследовать Нагайру домогательствами. Она была очень зла на тебя, когда ты сбежал в свой маленький летний поход, оставив ее на его милость.

— Уриаль наверняка знает, что это она помогла мне вломиться в его башню.

— Возможно, — пожал плечами Дэльвар, — Но череп-то у тебя, а не у нее. Кроме того, он ее желает.

— И она пожертвует своим лейтенантом и пятью слугами ради простого обмана?

— Как я уже говорил, она была очень зла.

Малус тяжело вздохнул и собрался с мыслями, — Ладно, чего ты-то хочешь?

— Чего я хочу? Я ничего не хочу. Я предлагаю тебе мои услуги.

Высокородный изумленно сморгнул, — И какая мне польза с жулика вроде тебя?

На лице Дэльвара вновь возникла насмешливая ухмылка, — Ну же, милорд. Твой старший лейтенант — женщина, тебе служит рыцарь, проигравший пари, и если слухи не врут, то ты укрываешь беглого убийцу из храма Кхайне. Ты умеешь пользоватся жуликами не хуже любого другого аристократа ... но ты не разбрасываешься их жизнями понапрасну.

Малус обдумал это заявление, — Ладно. Тогда, что ты мне расскажешь про Ванира? Какое предательство он задумал?

— Предательство? Никакого, милорд.

— И ты ожидаешь, что я в это поверю, Дэльвар? — фыркнул Малус.

— Конечно, — ответил слуга, — Думаю, ты недооцениваешь его, милорд.

— Правда? И в чем же?

— Он не будет тебя предавать, милорд. Ванир честен и горд, возможно, он поспешный и увлекающийся, но он честен и горд без меры. Он не из тех, кто воткнет нож в спину или перережет глотки во сне. Нет, он сдержит свою клятву до последней буквы, и вернувшись в Хаг посвятит всю свою жизнь уничтожению тебя, шаг за шагом. И он будет делать все, чтобы ты знал, чьих рук это дело. Думаю, в этом вы с ним очень похожи.

Малусу было неприятно признавать, что в чем-то жулик прав, — А твои воины?

Дэльвар развел руками, — Они служат мне, а не ей. И сделают, как я велю.

Высокородный кивнул, — Договорились. Но помни, как ты сам точно подметил, я владею черепом, и я заполучу его силу, невзирая на то, скольких из вас я угроблю в процессе. Может получиться так, что я выйду из Пустошей в одиночку. Понимаешь?

Дэльвар низко склонился, — Живу и умру по твоему приказу, милорд.

— Милорд? — под сводами пещеры донесся немного встревоженный голос Льюнары, Меха заполнены водой. Все в порядке?

— Да, все нормально, — Малус встретил взгляд Дэльвара, — Это все, что нам нужно. Возвращаемся.

Малус повел всех по ступеням вверх, попеременно то кипя, то обдумывая свой следующий шаг. Его подозрения по поводу сестры подтвердились, и его переполняла злость. Но она сама себя перехитрила. Теперь ее слуги переметнулись к нему, а скоро к ним прибавиться скрытая в храме сила.

Все быстрее шагая сквозь тьму и пустоту залов, он дико скалился в темноту. Если ничего не произойдет, то он только усилит свои позиции.

Как только отряд вышел из цитадели, на них напали.

ГЛАВА 15

КУЛ ХАДАР

Пиршественный зал цитадели соединялся с двором длинным коридором, который по существу занимал огромную комнату, отделяя, напротив двустворчатых дверей, закуток в треть ее длины. Проходя по нему, Малус и прочие разведчики-водоносы, могли видеть пробивающийся сквозь дверной проем серый дневной свет, вырисовывавший светлый участок на усыпанном песком полу. Никогда прежде мертвый дневной свет Пустошей не выглядел для них так гостеприимно.

Стоило ему и Дэльвару шагнуть в проем, как темнота вокруг взорвалась от воплей и звериных завываний, а по плиткам покрытия зашлепали огромные босые ступни. В неверном сиянии фонаря Малус разглядел здоровенную рогатую мускулистую тварь, а потом, на его левое предплечье опустилась тяжелая палица, выбив источник света из руки. Пока фонарь прыгал по плиткам пола, разбрызгивая горящее масло, высокородный попятился, вскидывая меч.

Нападающий еще раз по-звериному рыкнул и устремился на Малуса, высоко вскинув палицу. Слабый свет горящего масла высветил широкую мускулистую грудь, заросшую черной шерстью, и мощные мохнатые ноги, оканчивающиеся крупными копытами. Рост монстра был почти семь футов, на вид он был сильнее любого из друкхи, при этом быстр, словно равнинный лев.

Но как бы ни был быстр монстр, высокородный был проворнее. Пока человеко-зверь замахивался, Малус устремился вперед, проскочил под его толстенными руками и вонзил свой меч ему в живот. Клинок пронзил толстый слой брюшных мускулов, а силы удара ему хватило, чтобы выйти из спины создания, пробив тело насквозь.

Человеко-зверь взревел от изумления и злости, сложившись вдвое, но левой рукой вцепился в волосы Малуса. И приложил его головой об ближайшую стену, да так, что у того искры из глаз посыпались. Затем, в прочную пластину нагрудника Малуса врезалась палица создания, и Малус решил, что ему дал пинка бог.

Хватая ртом воздух, Малус съехал по стене на пол. Нагрудник его спас, но прочная кованая сталь слева от его сердца прогнулась от удара. Палица опустилась снова, на этот раз, угодив в стену и зацепив его плечо, взорвавшееся резким уколом боли. Завопив от боли и ярости, Малус выхватил из потайных ножен в сапоге длинный кинжал. Когда человеко-зверь вновь занес свое оружие, Малус поднялся и ударил огромную тварь, нося ей раны в грудь и горло.

Монстр взревел прямо в левое ухо высокородного. Малуса обдало зловонное дыхание создания, а, замотав головой от боли, тварь двинула его кончикамиnbsp;Но как бы ни был быстр монстр, высокородный был проворнее. Пока человеко-зверь замахивался, Малус устремился вперед, проскочил под его толстенными руками и вонзил свой меч ему в живот. Клинок пронзил толстый слой брюшных мускулов, а силы удара ему хватило, чтобы выйти из спины создания, пробив тело насквозь.

своих толстых рогов. По груди зверя потекла горячая кровь, и его вопли перешли в удивленный скулеж.

Толстенная рука монстра снова сгребла Малуса за волосы и шею, и попыталась отшвырнуть его, но высокородный шипя от боли, вновь и вновь всаживал клинок в тело человекnbsp;Несколько ударов сердца он шагал вслед за Дэльваром, все дальше уходя от источника. Затем, слуга внезапно остановился, — Смотрите под ноги, милорд, — тихо сказал Дэльвар, — Здесь ненадежный пол.

а-зверя. Палица с тяжелым стуком упала на пол, но высокородный рано радовался. Правый кулак зверя впечатался в его висок, раз, второй, а третий удар, отшвырнул его прочь на пол.

Оглушенный и дезориентированный, Малус пытался подняться. По пустой комнате разносились вопли и крики, и казалось, что звери повсюду. В него врезалась покрытая мехом фигура, и свалила его с ног. Высокородный успел всадить зубы в окровавленное и жесткое горло твари, прежде чем понял, что это лишь предсмертные конвульсии. Через миг, человек-зверь умер, и Малус отшвырнул создание от себя прочь. Его меч все еще торчал у того из живота.

Нападение было быстрым и жестоким. Придя в себя, Малус увидел, что второй монстр влетел в лужу горящего масла, и ударом кинжала оборвал мучительную агонию сгорающего заживо. Двое оставшихся созданий бежали к светлому прямоугольнику выхода так быстро, что толькоnbsp;Ориентироваться в городе было трудно. Пройдя по узкой улице едва ли сотню ярдов, они обнаружили, что их путь был пересечен каналом почти в тридцать футов глубиной, и пятьдесят шириной, тянущимся в обе стороны, на сколько хватало глаз.

пятки сверкали.

— А ну, стойте! — заорал Маус, когда они выскочили во двор, и высокородный со всех ног кинулся в погоню.

Едва Малус переступил порог, как взревели науглиры. Зверолюди, а другое название к этим созданиям не подходило, замерли как вкопанные в нескольких футах от выхода, а к ним двигались семеро холодных. Холодные рассыпались широким полукругом и прижали свои жертвы к стене башни.

— Назад! — резко приказал Малус. Семь боевых зверей дисциплинированно остановились, смирив свои охотничьи инстинкты.

Услышав его голос, зверолюди обернулись и упали на колени, заблеяв что-то на незнакомом Малусу языке. В сером дневном свете, высокородный разглядел, что оба создания крепко сложены и покрыты черным мехом, за исключением бицепсов и груди. Их ноги оканчивались блестящими черными копытами, а пальцы — острыми когтями. Головы зверолюдов напоминали бараньи, с черными глазами и массивными, изогнутыми рогами, выходящими изо лба и свисавшими до груди. На правом предплечье одного был грубый браслет из кованого золота, а другой носил на толстой шее ожерелье из косточек и разномастных перышек. И насколько Малус понял, уродливые твари молили сохранить им жизнь.

Из караулки, держал арбалеты наготове, выскочили Ванир и один из людей Дэльвара. Половина лица Малуса горела, а из глубоких отметин на щеке и ухе сочилась кровь. На свет выбралась оставшаяся часть партии-водоносов. Некоторые истекали кровью.

— Сколько было нападающих? — спросил Малус.

Прижимая руку к порезу на щеке, Дэльвар помотал головой. Льюнара откинула волосы с глаз, — Я бы сказала, что пятеро. Эта парочка рванула прочь, когда поняла, что они остались одни.

Малус повернулся к Ваниру, — Кто они такие? — он ткнул пальцем в сторону созданий.

Приближенный пожал плечами, — Зверолюды, — и быстро добавил, когда высокородный побледнел от ярости, — По словам Отари, они живут вольными племенами в дальних частях Пустошей, где мистические силы варпа изменяют их тела самым жутким образом. Иногда они нападают, проходя мимо сторожевых башен, но сами Призраки убивают их, если они заходят в их холмы.

-Ты знаешь их язык?

— Нет, мой лорд, — похоже, Ванира оскорбило само подобное предположение, — Думаю, даже Отари их не поймут.

— Если не считать спортивного интереса, то они для меня бесполезны, — проворчал Малус, — Как думаешь, что они тут забыли?

— Я — рыцарь Хага, милорд, а не треклятый провидец, — огрызнулся Ванир, — Но если предполагать, то я бы решил, что они бродяги. Обычно эти звери передвигаются бандами по сотне голов, а эти по какой-то причине отбились от остальных.

Морщась, когда при движении порванное ухо отозвалось болью, Малус задумчиво погладил подбородок, — Говоришь, они с дальнего севера...?

Ванир кивнул, — Точнее, к северу отсюда.

Высокородный оценивающе поглядел на зверолюдей, затем быстрым шагом направился к Зловреду. Покопавшись в седельной сумке, он вытащил обмотанный проволокой череп. Вернувшись к двум созданиям, Малус показал им реликвию.

— Кул Хадар? — спросил он, — Кул Хадар?

Один из зверолюдей удивленно воскликнул, — Хадар! Хадар! — ворчал он, указывая на череп, затем изверг длинную фразу на непонятной тарабарщине.

Малус расплылся в улыбке, — Уже лучше, — он обернулся к своим людям, — Похоже, у нас нашелся проводник, — заметил он, указав на верещащее создание, — Этого оставить живым. А другой станет нашим развлечением на этот вечер.

От предвкушения вечернего погружения во тьму, глаза друкхи заблестели, и они заухмылялись. Ночь, проведенная в развлечениях, хорошо скажется на духе отряда, а завтра, Малус это чувствовал, они достигнут края леса и начнут восхождение на гору.

'А затем будет Кул Хадар', подумал он, тоже улыбаясь в предвкушении.

* * *

— Уверен? — спросил Малус, чувствуя, как сердце сжимает невидимый кулак.

Взгляд друкхи метался между Малусом и Дэльваром, и он явно нервничал под пристальным взглядом высокородного, — Да, м-милорд. Кочевники носят меха, а эти всадники были в черных плащах и на хороших лошадях.

Малус подошел к ближайшему окну караулки. Солнце уже село и ему в лицо подул пыльный ветер. С этой высоты он мог просматривать путь через разрушенные стены и безжизненную равнину, — Как далеко это было?

Слуга лишь беспомощно пожал плечами, — Думаю, что около половины дневного перехода, милорд. Я бы сказал там меньше пяти миль пути. Я всего-то и увидел их на фоне одного из хребтов, когда на них упали лучи солнца. Здесь трудно точно определять расстояния.

— Должно быть всадники Уриаля прошли за нами через Костеземье, — Дэльвар побледнел, — Ты не рассчитывал, что они смогут пробиться через нежить?

— Может быть, — проворчал Малус, — А может, они в достаточной степени сами мертвы, чтобы нежить приняла их за своих. В любом случае, это уже неважно. Мы немедленно выступаем, — высокородный поспешил к лестнице.

Во дворе, отряд седлал холодных для дневного перехода. Впервые за эти дни воины говорили без напряжения, а весело проведенная ночь вернула им способность шутить.

То, что осталось от зверолюда, свисало с импровизированной дыбы, сооруженной из стальных прутьев, взятых с остатков кузницы. Выдающаяся выносливость создания позволила затянуть празднество до утра, когда пресытившись пытками и поджимаемые временем, воины перешли к более грубым методам, чтобы завершить дело. Сейчас, зверолюд мало отличался от ободранного куска мяса, а его кровь пропитала песок вокруг дыбы. Смерть компаньона почти не озаботила оставшегося зверочеловека, пожалуй, он даже с интересом наблюдал за действом, когда убедился, что не станет следующей жертвой.

Теперь он стоял среди рассаживавшихся по седлам друкхи, и с обеспокоенным видом растирал руки и грудь. Для того, чтобы его не сожрали науглиры, понадобилось втереть в него огромное количество их слюны. Малус лишь надеялся, что они случайно не отравили своего проводника. Льюнара и Дэльвар порывались скрутить зверолюду руки, но Малус им запретил, несмотря на их горячие протесты. Он хотел, чтобы создание видело в них потенциальных союзников, а не пленителей.

Если зверолюд будет надеяться, что достигнув Кул Хадара его отпустят на все четыре стороны, то будет больше склонен сотрудничать. Кроме того, высокородный вкладывал в это действие еще один смысл, и надеялся, что пленник его поймет: 'Нам плевать, попытаешься ты сбежать, или нет. Все равно не получитс'я.

'Что ж, все почти готовы', Малус оглядел мертвого зверолюда. Снять тело и оттащить его в одно из строений не составит труда. Но подумав, он пожал плечами и сменил решение. Пусть всадники найдут тело и оставленные ими следы. Если повезет, то они перероют весь город в поисках, потратив уйму времени, столь ценного для друкхи-беглецов.

— Са‛ан‛ишар! — крикнул он, — По седлам! Через пять минут выступаем!

Отряд молниеносно принялся завершать текущие дела. Малус взял зловредово седло и пошел к своему зверю. Там его ожидала обеспокоенная Люнара, — Что происходит, милорд? — Всадники Уриаля, — прорычал он, когда они вдвоем поднимали тяжелое седло на спину Зловреду, — Патрульный думает, что видел их на равнине, в полудне пути отсюда. Я хочу увеличить расстояние между нами, насколько будет возможно.

Приближенная шепотом выдохнула проклятье, и обеспокоенно покоилась на зверолюда, — Думаешь, ему можно верить?

— Я думаю, что после того, что он увидел прошлой ночью, он понимает, что станет следующим, если не даст мне того, что я желаю.

— Прошлая ночь была мудрым решением, милорд. Воины выглядят сплоченнее, — Льюнара смотрела, как Малус затягивает подпругу, — Или все дело в том коротком разговоре между тобой и Дэльваром, там, под крепостью?

— Умница, — Малус оскалился в ухмылке, — Думаю и в том, и в другом. Дэльвар и я пришли к своего рода соглашению. Он и его люди присягнули мне.

— Тебе? А как же Нагайра?

— У них есть достаточно оснований полагать, что моя драгоценная сестрица решила от них избавиться. Поэтому, они больше не считают ее своей госпожой.

— Твою сестру это не порадует.

— Сейчас, мне все равно, как моя дорогая сестрица к этому отнесется, — Малус выпрямился и склонился к ней, — Возможно, что все это лишь хитрая схема, чтобы в отместку стравить меня с Уриалем. И она отослала меня прочь, с драгоценной реликвией братца, в надежде, что я тут и сгину.

Льюнара помрачнела, — Я бы сказала, что у нее почти получилось. К чему тогда это идиотское путешествие? Не лучше ли вернуться в Хаг?

— Потому что там Уриаль, и мои бывшие союзнички, и их контракт с храмом, — прошипел Малус, — Нагайра все предусмотрела. Если я останусь в Пустошах, то погибну. Вернусь с пустыми руками — тоже умру. Единственный выход, это добраться до храма. Я должен преуспеть, или мне конец.

— Но, ты даже где этот храм не знаешь! Все, что у тебя есть, это слова твоей сестры!

— Не совсем, — Малус указал на зверолюда, — Эта тварь знает, где Кул Хадар. Туда и отправимся.

Льюнара открыла было рот, чтобы возразить, но она слишком хорошо знала этот непреклонный вид Малуса, — Как пожелаешь, милорд, — вздохнула она, — Я только надеюсь, что хоть кто-то из нас доживет, чтобы отпраздновать твой триумф.

От понурого вида Льюнары Малус лишь резко рассмеялся, — Не бойся, ужасная моя, — холодно сказал он, — Если я пожелаю твоей смерти, то убью тебя сам. Садись в седло, и поехали.

* * *

Ориентируясь по кучам камней и клубам пыли и песка, они добрались до окраин города почти за час. В северной части города не было ворот, и отряду пришлось поискать достаточно крупный пролом в стене, чтобы выбраться за ее пределы. На горизонте возвышался темный силуэт горы, иногда скрываемый поднятой ветрами пылью.

Малус обернулся к зверолюду, который ехал позади Льюнары, на ее науглире. Высокородный не поручился бы, кого больше раздражало подобное соседство — холодного, Льюнару, или их вынужденного проводника. — Кул Хадар? — спросил Малус.

Проводник ткнул когтистым пальцем на северо-запад, явно в сторону от расколотого пика, — Хадар, — прорычало создание, и добавило что-то еще на своем ворчащем наречии.

Взгляд Малуса скользнул между горой и направлением, указанным зверолюдом. Это было бессмысленно. 'Но это же Пустоши', подумал он. 'Кроме того, какой смысл иметь проводника, если не следовать его указаниям?'.

— Ладно, — высокородный повернулся к существу, — Но помни про своего сородича, там в крепости. Вот что случается с теми, кто для меня бесполезен.

Судя по выражению глаз зверолюда, он не понял ни слова, но уловил смысл, — Хадар! — с нажимом произнес зверолюд, и снова указал на северо-запад.

Малус натянул поводья, и повернул Зловреда прочь от горы. 'Думаю, это направление ничем не лучше прочих', — прошептал он, и пришпорил науглира.

* * *

Уже в глубоких сумерках, они добрались до леса.

Весь день гора высилась слева от них, не удаляясь, но и не становясь ближе. Отряд ехал через бесплодную равнину, полную пыли и камней, лишь иногда минуя одинокое высохшее деревце, или пустое речное ложе.

Когда солнце начало клониться к западу, равнина начала забирать наверх, а растительность стала богаче. Обжигающий и воняющий серой ветер стих, и прежде чем друкхи это осознали, они уже ехали среди холмов, заросших кустарниками и скрюченными чернолистными деревьями. Скрытые растениями животные шипели и шуршали, разбегаясь с их дороги, а один раз из зарослей вылетело создание с широкими кожистыми крыльями, и полетело прочь, на север, отчаянно ругаясь на вторжение непрошенных гостей.

Малус присматривал место для лагеря, когда Зловред вскарабкался на вершину высокого холма и он обнаружил, что смотрит на опушку неуловимого леса. Позади него вздымалась вверх большая гора, на фоне серых склонов которой, глубокий разлом казался линией абсолютной тьмы. На мгновение Малус глазам своим не поверил. Когда они успели свернуть к горе? Сколько он не пытался, вспомнить так и не смог. 'Неважно', подумал он. 'Главное, что мы добрались'.

Льюнара остановила своего холодного рядом со Зловредом, — Разбивать лагерь, милорд?

Дневной свет уже почти погас, но на небе светилось самое причудливое северное сияние, из всех виденных Малусом. Росчерки и петли голубого, красного и фиолетового отсвечивали на изнанке облаков, отбрасывая среди деревьев странные тени.

— Пройдем еще немного, — подумав, решил высокородный, — Конники Уриаля не нуждаются во сне, как мне кажется. Поэтому, я хочу оторваться от них как можно больше, двигаясь, пока позволяет видимость.

Где-то в глубине лесной чащи, очередная зверюга испустила долгий заунывный вой. Холодные тяжело завозились, и Малус почувствовав, как Зловред набирает воздух для ответного вопля, успокоил того рывком поводьев. Он оглянулся на зверолюда, — Кул Хадар?

Тот сидел, сгорбившись, явно напуганный странным воем. Неохотно, но он твердо указал вперед, в темноту чащи.

— Вперед, так вперед, — Малус махнул отряду двигаться дальше, а сам потянулся за арбалетом.

В лесу было много довольно хорошо протоптанных троп, достаточно широких даже для всадников на холодных. Высокие дубы и клены затеняли большую часть света северного сияния своими широкими кронами, но по стволам и корням деревьев расползлись колонии люминесцирующих синих и зеленых грибов, чьего света хватало для того, чтобы разобрать дорогу. Маленькая колонна медленно ползла в неестественной тишине. Тишину не нарушали крики ночных животных, и это нервировало Малуса.

Двигаясь в тени деревьев еще час, они снова услышали вой. На этот раз снова с запада, но уже ближе. 'Кто бы так не выл, он большой', думал высокородный, 'судя по звуку и длине воя. С холодного, а может и больше'.

Еще один вой, и снова с запада, но уже от другого источника. Немного дальше, чем предшественник, но не слишком, чтобы чувствовать себя спокойно. Раздался еще один лающий вопль — с востока — и тревога Малуса усилилась. 'Это стая', подумал он. 'И они охотятся'. Зловред занервничал, а другой холодный испустил долгий низкий рык. Малус пустил зверя рысью, непрерывно обшаривая взглядом путь впереди. Возможно, им еще удастся разминуться.

Несколько минут ничто не нарушало тишину леса, за исключением топанья ног Зловреда, а затем тишину разорвал еще один вой, А примерно в миле к западу раздался треск дерева, словно что-то большое и сильное ломилось сквозь заросли. С востока ответили воем, и еще одним. 'Четверо', понял Малус. 'И они нас почуяли!'.

В темноте двигаться быстрее было невозможно. Слишком мало света и слишком близко растут деревья. Со всех сторон, Малус слышал, как огромные тела ломятся сквозь растительность, топочут две, четыре и даже трехногие. А затем ... все стихло.

Малус остановил колонну, и всмотрелся в тонкий покров окружающих сумерек. Ничто не могло скрыть тяжелого сопения холодных. Высокородный посмотрел на Льюнару. Лицо воительницы было невозмутимо, но зверолюд, выглядывавщий из-за ее спины, выглядел едва ли не ополоумевшим от страха.

'Нам от них не уйти', понял Малус. 'Возможно, если мы остановимся, то они пройдут мимо'. Он развернул Зловреда и двинулся назад, вдоль колонны. — Готовьте арбалеты, — говорил он каждому друкхи, мимо которого проезжал.

В хвосте колонны был тот самый воин, что и прошлой ночью. Малус остановился рядом с ним, — Видишь что-нибудь?

Побледневший друкхи оглянулся назад, — Нет, — прошептал он, — Но я их слышу. Они прячутся в тенях под кронами деревьев.

Теперь и Малус их слышал — позади них, примерно в пяти ярдах, огромные создания медленно и осторожно крались в тенях. Он прищурился, пытаясь хоть что-то рассмотреть сквозь темноту, но это не помогло. Свет от грибницы лишь сгущал темноту под деревьями, и кто бы ни были эти твари, они были осторожны и ловки.

— Они к нам присматриваются, — пробормотал Малус, обращаясь больше к самому себе, — Пытаются решить, годимся ли мы в добычу.

Малус замер в седле на несколько мгновений, а затем отложил арбалет, и обнажил меч, — Пора огрызнуться, — сказал друкхи высокородный, — Держи арбалет наготове. Я собираюсь их расшевелить.

Распахнув глаза, друкхи кивнул. Малус глубоко вдохнул, и двинул верхового вперед. Учуявший присутствие невидимых созданий, Зловред глухо заворчал.

Затрещали ветки, а из темноты впереди донеслись звуки тяжелых шагов. Малус направил Зловреда вперед, чувствуя, как растет напряжение науглира. Зверь начал нервно стегать хвостом, а Малус разглядел впереди очертания чего-то крупного, с шумом проламывающегося через подлесок, и подвел науглира ближе. Науглир, как он и ожидал, испустил длинный злобный вопль, быстро подхваченный остальными холодными. 'Теперь видишь?', подумал Малус, 'Мы тебе не робкие олени. Поищи-ка себе другую добычу, по зубам'.

Справа, краем глаза Малус отметил движение. Он резко развернулся, но лишь успел заметить смазанный силуэт чего-то крупного, скользящего сквозь подлесок мимо него, к остальному отряду. 'А они более скрытные, чем мы могли предположить', заинтересованно подумал Малус. 'А это значит ... что тот, что сейчас передо мной — всего лишь приманка!'.

В этот момент, зверюга перед Малусом испустила дикий вопль, и вспугнутым кабаном ломанулась вперед, а навстречу ей понеслись громогласные ответные крики.

Молодые деревца и кустарники разлетались с пути монстра, когда он несся на высокородного, и по мере его приближения, Малус чувствовал как воздух вокруг него искажается. И без того кошмарная, эта тварь распространяла ощутимую ауру неправильности, настолько сильную, что ее ощутил даже Зловред, и с испуганным воем попятился. Когда же монстр выскочил на тропу, и высокородный увидел эту тварь, то тоже завопил от страха и отвращения.

Четыре стволоподобные ноги поддерживали массу мускулов и разбухшей плоти размером почти со Зловреда. К Малусу, срезая по пути ветки и куски стволов, устремились длинные тонкие руки, оканчивающиеся костяными косами. Малус не разглядел ни головы, ни глаз, только круглый рот-присоску на одном из концов толстого мускулистого тела. В глотке монстра подергивались расположенные кольцами острые зубы, и распахнув свою пасть, он испустил в сторону высокородного и его верхового зверя безумный рык.

— Храни нас Темная Мать! — в ужасе завопил Малус, вцепившись в поводья Зловреда. Когда мерзкая тварь бросилась на Малуса, Зловред развернулся и приложил ее мощным хвостом. Удар отшвырнул монстра к огромному дубу, который раскололся под ее весом. Костяные косы потянулись к Зловреду, но Малус уже пришпоривал холодного, унося ноги обратно, так быстро, как только мог.

Из чащи на тропу выпрыгивали новые твари. Малус расслышал отчаянные вопли друкхи, с которым разговаривал всего несколько моментов тому назад. Одна из тварей запрыгнула на его холодного, свалила того наземь ударами четырех ног, и растерзала в кровавую кашу костяными лезвиями кос-рук. Малус видел, как все еще бьющиеся ноги воина-друкхи исчезают в зубастой глотке монстра, когда тот заглатывал его вместе с броней.

С яростным воплем Малус пришпорил зверя, и бросился прямо на омерзительную тварь.

'Я тоже так могу', свирепо подумал он. В самый последний момент, он, с криком 'Вверх!', повис на поводьях. Зловред запрыгнул на монстра, скребя и распарывая воздух когтистыми лапами. Под тяжестью холодного монстр почти расплющился, словно в его теле совсем не было костей. Из огромных ран брызгал ихор, толстые когти науглира выдирали куски исковерканной плоти, но это было все равно, что наносить удары по куче навоза.

Малус рубил мечом, и его горло перехватывало от гнилостной вони, а тварь яростно выла и хлопала пастью, нанося беспорядочные удары лапами. В тот момент, когда сзади появились другие твари, когти Зловреда, наконец, за что-то зацепились, и он перепрыгнул через монстра. Устремляясь вперед, Малус бросил назад лишь короткий взгляд, и увидел, как смертельно раненую тварь оттеснили с пути ее собратья, бросившиеся в погоню.

Отряд сражался изо всех сил, пытаясь вырваться из ловушки. За стеной неправильных тел, ощетинившихся костяными косами и когтями, Малус смог разглядеть хлещущие хвосты бегущих науглиров. Низко пригнувшись в седле, высокородный поднял меч, и позволил Зловреду раскидывать монстров с пути. Холодный проломился сквозь — кое-где буквально — вязкие тела тварей, окатив Малуса душем мерзко пахнущей жижи, но через миг они вырвались из кольца и уже неслись прочь. Казалось, что воздух и темные деревья вокруг затряслись от воплей ярости и голода.

Твари были быстры, но им не хватало ловкости, тогда как холодные с легкостью преодолевали все препятствия. В считанные минуты отряд оставил преследователей позади, но зверюги казались неутомимыми и не теряли следа. Малус быстро добрался до головы колонны. В руках Льюнара сжимала свои парные клинки, а ее глаза заполняла смесь из ужаса и жажды битвы. И, как заметил высокородный, зверолюд исчез, — Что с нашим проводником? — крикнул Малус.

— Удрал в заросли, как только началась атака. Я не смогла его остановить!

Малус пробурчал проклятье, — Берегите глаза от свисающих ветвей! — крикнул он, — Этим тварям нас не догнать ... и если мы не сможем оторваться от них, то посмотрим, как скоро они устанут и сдадутся.

Но время шло, а монстры и не думали оставлять своей охоты. Науглиры неутомимо неслись вперед, но Малус знал, что даже выносливые холодные имеют свои пределы. 'Почему они все еще гонят нас?' недоумевал высокородный. 'Им нас не поймать. Это же очевидно'.

И тут Малус заметил впереди полыхание огней. Путь выходил в узкую горную долину, по сторонам поросшую деревьями. 'Вот и возможность для маневра', подумал Малус. 'Если мне удастся перестроить отряд в плотный кулак, у нас будет шанс даже против этих созданий'.

Малус обдумывал тактику, растягивая колонну в прерывистую линию и продолжая двигаться вглубь долины. Они прошли почти сотню ярдов, когда из зарослей до них донеслись боевые кличи и завывания, и из теней под древесными кронами выплеснулась толпа зверолюдей вооруженных секирами и дубинами.

'Охотничьи псы', похолодел Малус. 'Эти твари загнали нас к охотникам'.

В темноте и хаосе схватки нельзя было определить численность зверолюдов, но было ясно, что друкхи намного меньше, и они окружены. За мгновение до стычки, Малус принял единственное верное решение. Он вскинул меч, и заорал, — Вперед!

Холодные низко опустили головы и ринулись в долину. Зверолюди сомкнулись позади них и сцепились с погоней, а впереди, перед линией друкхи вырастала стена врагов. Вооруженные всадники встретили строй зверолюдей свистом стали, рассекающей плоть, и хрустом ломаемых костей.

Под лапами Зловреда с визгом исчез зверолюд. Малус рубанул еще одного бараноголового, почти такого высокого, как он сам, перерубив мускулистую шею и снеся рогатую голову. На его броню плеснула кровь, но после вонючего ихора лесных отродий Хаоса Малус был рад ее терпкому аромату. В левую часть его нагрудника угодил еще один сильный удар, и Малус ударил по голове другого зверолюда, отрубив ему кусок закрученного рога. Справа на его бросился еще один враг, целя в бедро секирой, но вместо этого угодив в луку седла. В ответ, высокородный резанул ему лезвием меча по глазам. Воин выронил топор и отшатнулся, зажимая руками искалеченное лицо.

Малус пришпорил Зловреда, перепрыгнув через зверолюдей перед ним, и раскрошив их кости ударом науглирова хвоста. Когтистая рука ухватилась за поводья, и он отрубил ее. По набедренной броне скользнуло лезвие секиры, а в спину угодил удар палицы, бросив его на луку седла. Затем, Зловред вырвался из кольца, и рванул дальше в долину, оставив зверолюдей позади.

Короткий взгляд показал, что остальной отряд пробился сквозь препятствие, и рваной линией движется рядом. Мастерство, опыт и доспехи им помогли, но враг был далек от поражения. Малус указал на зазубрины валунов наверху. — Выстройтесь там в линию, и приготовьте арбалеты! — приказал он. Друкхи вскинули мечи, в знак согласия, и поспешили к скалам.

Они опережали зверолюдей примерно на тридцать ярдов. Малус оглянулся, и увидел, что тех уцелела почти сотня, неорганизованной толпой воющей в небо продвигающаяся вперед. Что хуже, он увидел косо-руких тварей ползущих по долине. Он думал, что они смогут, уничтожит зверолюдов несколькими залпами и атакой, но жуткие создания пугали даже холодных. 'И все же, если нам удастся стравить зверолюдов с их зверюшками, это купит нам немного места для маневра, подумал он. Хотя, даже в этом случае перспективы у нас еще те'.

Малус добрался до скал, позади воинов. — Приготовьтесь стрелять, — сказал он, — Три залпа, затем идем врукопашную. Попытаемся испугать их животных и проскочить мимо этих тварей в неразберихе.

И тут, из глубины долины, донесся мощный, словно завывание баньши, звук рога, эхом отдавшийся среди деревьев. Привстав на стременах, Малус заметил еще одну темную толпу зверолюдов вышедшую из западной чащи, и несущих факелы. 'Еще пятьдесят, или около', хмуро подумал он. 'Беглец нам дорого обойдется'.

Затем, к удивлению Малуса, вновь прибывшие закинули на спины тварям большие мешки или пузыри. Следом полетели факелы, и вот уже вся стая заметалась, объятая пламенем. Со стороны первой партии зверолюдей донеслись злые крики, а когда зверолюды с факелами двинулись на них, изумление только возросло.

Некоторые из друкхи издали радостные возгласы. Льюнара обернулась к Малусу, — Что, во имя Внешней Тьмы, тут творится?

Малус покачал головой, — Понятия не имею, но благодарю Темную Мать за ее дар.

Внизу, две толпы зверолюдов крушили друг друга, оглашая воздух боевыми кличами. Высокородный обернулся к воинам, — Проверьте арбалеты, и убедитесь, что они заряжены! Двигаемся шагом, и стреляем по сражающимся!

Льюнара озадачилась, — И кого же мы будем бить?

— А какая нам разница? Возможно они все нам не друзья. Просто убьем столько сколько получится, а уже потом будем разбираться с оставшимися, — Малус убрал меч в ножны и потянулся за арбалетом, — Готовсь ... пошли!

Холодные медленно двинулись вниз по склону. Друкхи вскинули арбалеты, и распределяя цели, — Огонь! — приказал Малус, и бойня началась.

Защелкали тетивы и стрелы с шипением вспороли воздух. Но в темноте и круговерти схватки было трудно оценить точность попаданий. Друкхи перезарядили и выстрелили еще раз. На третьем залпе ряды зверолюдей дрогнули. В этот момент воздух вокруг созданий пронизала морозная волна, а Малус почувствовал, как волосы на затылке зашевелились. 'Магия!', подумал высокородный. Боевые кличи сменились завываниями ужаса, и большая толпа зверолюдой побросав оружие кинулась бежать, прямо на Малуса и его воинов.

— Стреляйте! — рявкнул Малус. Он выцелил одного из бегущих зверолюдов и всадил стрелу тому в центр груди. Друкхи пользовались оружием с методичной беспощадностью, заряжая, стреляя и перезаряжая. Она истребили почти половину зверолюдей, когда те осознали надвигающуюся на них опасность и рассыпались, прячась под деревьями на западе и востоке.

Малус прицелился в бегущего зверочеловека и выстрелил, всадив стрелу ему в спину. — Прекратить огонь! — велел он, когда зверолюд рухнул наземь. Ниже по склону, зверолюди с факелами прикончили последних противников и двинулись вверх по склону. Малус видел, что их ведет огромный зверолюд с массивным посохом, с плеч которого свисала тяжелая мантия.

Высокородный внимательно оглядел приближающихся. Они выглядели настороженными, но открытой враждебности не выражали. Повинуясь наитию, он опустил арбалет, — Думаю, они хотят поговорить, — сказал он Льюнаре, — Придержи бойцов. Если что-то пойдет не так, прикроете меня.

— Да, милорд, — изумленное выражение Льюнары лучше любых слов показывало, что она думает по поводу затеиnbsp;— А какая нам разница? Возможно они все нам не друзья. Просто убьем столько сколько получится, а уже потом будем разбираться с оставшимися, — Малус убрал меч в ножны и потянулся за арбалетом, — Готовсь ... пошли!

Малуса. Высокородный пришпорил своего зверя и двинулся через усыпанную мертвыми телами равнину навстречу вновь прибывшим.

Зверолюд-колдун что-то прорычал своим спутникам, как предположил Малус — отдал распоряжение, затем вместе с одним из них двинулся дальше. Эти двое прошли между трупами зверолюдей, и останоnbsp;

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

&

nbsp;Под лапами Зловреда с визгом исчез зверолюд. Малус рубанул еще одного бараноголового, почти такого высокого, как он сам, перерубив мускулистую шею и снеся рогатую голову. На его броню плеснула кровь, но после вонючего ихора лесных отродий Хаоса Малус бывились приблизительно в десяти ярдах перед толпой факельщиков.

Малус остановился в пределах хорошей видимости, и продемонстрировал пустые ладони, — Рад встрече, незнакомец, — сказал он, с опозданием сообразив, что зверолюд, возможно, не понял ни слова из сказанного, — Кто ты?

В этот миг из-за спины колдуна выступил второй зверолюд, и Малус с изумлением узнал в нем своего недавнего узника. Выпрямившись во весь рост, зверолюд драматичным жестом указал на возвышающегося рядом колдуна.

Малус вытаращил глаза. Все это время он ошибался. Кул Хадар не был нnbsp;Короткий взгляд показал, что остальной отряд пробился сквозь препятствие, и рваной линией движется рядом. Мастерство, опыт и доспехи им помогли, но враг был далек от поражения. Малус указал на зазубрины валунов наверху. — Выстройтесь там в линию, и приготовьте арбалеты! — приказал он. Друкхи вскинули мечи, в знак согласия, и поспешили к скалам.

азванием места.

Колдун склонил рогатую голову и улыбнулся. — Приветствую тебя, дукхи, — прорычал он на грубом друхире, — Я — Кул Хадар.

ГЛАВА 16

ПОВЯЗАННЫЕ КРОВЬЮ

Пока отряд и стая зверолюдей, двигались через лес, ум Малуса nbsp;— Кул Хадар? — спросил он, — Кул Хадар?

напряженно работал. На поле боя, в долине, Кул Хадар, могущественный колдун, почти ничего толком не сказал, сообщив лишь, что говорить они будут, когда доберутся до его лагеря, распоnbsp;ложенного неподалеку. Эта идея не вызывала у высокородного бурного восторга, но он был не в том положении, чтобы возражать. Отряд чародея почти не понес потерь, и был готов к следующей схватке, а Малус не имел ни малейшего представления о магической силе Кул Хадара. Малус даже помыслить не мог о прямом противостоянии, если повелитель зверолюдов решит сцепиться с друкхи.

Зверолюды Кул Хадара быстро обшарили мертвецов, а затем сноровисто принялись разделывать наиболее здоровые и упитанные, на вид, тела. Через час стая была готова сниматься с места и двинулась на заnbsp;пад. По пути из долины, Кул Хадар принял решение провести отряд через то место, где он и его стая сражались с другими зверолюдьми. Среди разбросанных тел, Малус разглядел кольцо бледных трупов, чьи мускулистые тела были иссушены незримой силой, обратившей их плоть и кости в хрупкий пепел. Под тяжкой поступью холодных, останки обратились в прах. Высокородный вспомнил волну воздушной дрожи, смешавшей ряды противника. Кул Хадар подавал ему знак.

Стая двигалась, избегая открытых пространств, и науглирам пришлось медленно пробираться через пересеченную местность и заросли. Их прежний проводник теперь шагал рядом, указывая путь с самым самодовольным видом. Пару раз Малус тихо надеялся, что тварь подойдет слишком близко к Зловреду, и из-за своей неосторожности останется без руки, но случая так и не представилось.

Еще через час стая повернула на север, и отряд начал карабкаться по крутому горному склону. Воздух был холоден, но ветви темных деревьев не колыхало ни ветерка. А еще везде разносился этот звук — что-то вроде жужжания в воздухе — почти неощутимого и неосязаемого. Зловред тоже его чувствовал, и потряхивал головой, стремясь избавиться от звука. Если зверолюд-проводник тоже его слышал, то не подал виду.

За два часа пути они преодолели едва ли четверть заросшего лесом склона. Над головой мрачно завыл рог, сопровождаемый отдаленными криками, и Малус предположил, что они достигли линии часовых лагеря зверолюдей. Десять минут спустя, отряд достиг разрозненного поселения, чьи грубые постройки из сосновых стволов и ветвей кругами расходились от открытого зева большой пещеры в горном склоне. Малус еще успел заметить, как спина Кул Хадара исчезает в пещере, когда их провожатый захрюкал и залаял, указывая направо.

Проводник привел их на расчищенную площадку на краю лагеря, и жестами и ворчанием показал, что они должны ждать здесь. В центре лагеря кто-то развел костер, и хор хриплых голосов затянул жутковатую песню.

— Останавливаемся, — приказал Малус, и устало соскользнул с седла. Все его тело болело, и он был с головы до пят покрыт засохшей кровью и другими, куда менее благородными жидкостями. Остальной отряд последовал его примеру, молча и терпеливо. — Дэльвар, — позвал выскородный, — Если здесь лагерь этих зверюг, то должен быть и ручей. Найди его. Я воняю как навозная кучnbsp;а.

— Правда, милорд? Я и не заметил, — усмехнулся жулик, и быстро исчез из виду. Малус бросил вслед уходящему злой взгляд, и принялся дергать застежки своих доспехов.

— Уверен, что это мудро? — поинтересовалась Льюнара, осматривавшая своего зверя, на наличие ран, в нескольких ярдах рядом.

— Я таскал эту проклятую тяжесть три дня, — проворчал Малус, — Хотели бы зверолюди нас убить, сделали бы это три часа назад. А сейчас, это может сделать вонь. Его наручи и наплечники полетели наземь, а следом и нагрудная и наспинная пластины. Высокородный, со вздохом, выпрямился, чувствуя, как под пропитанную потом одежду забирается ветерок.

Он провел пальцами сквозь пряди слипшихся и спутанных волос, и стер потеки спекшейся крови со щек. 'Неплохой видок для общественных мероприятий или сложных переговоров', — подумал он, 'Но я бы не рекомендовал его для вечеринок', — Каково наше положение, Льюнара? — спросил он, распутывая волосы.

— Один покойник. Мелкие раны у остальных. Науглиры в хорошей форме, но снова начинают тощать. Жаль, мы не накормили их в той долине.

— Кул Хадар может, и не беспокоился, а я не стал спрашивать.

— Заканчивается снаряжение для арбалетов, а также вода и провизия. Ну, и мы торчим посреди целой толпы зверолюдей.

— Последнее, я тоже заметил, — мрачно хмыкнул Малус.

— И что, в таком случае, мы тут делаем, милорд?

— Мы здесь, чтобы встретиться с Кул Хадаром, — ответил высокородный, — Похоже, что когда Уриаль писал отнести череп 'Кул Хадару на север', он упоминал колдуна зверолюдов. Как он узнал про Кул Хадара неизвестно. Возможно, Кул Хадар сам меня просветит, а может, и нет.

— Ладно, что нам сейчас делать?

— Я, разумеется, пойду встречусь с Кул Хадаром, — фыркнул Малус, — Очевидно, что он хочет нам что-то предложить, иначе не стал бы тащить нас в свой лагерь. Предполагаю, что он шел за черепом, но там будет виднее. В это время, пусть воины и звери отдохнут. Я думаю, наконец-то хоть что-то прояснится.

* * *

Так получилось, что Кул Хадар продержал их в ожидании еще три часа, и огонек в центре лагеря успел превратиться в большой костер, а воздух заполнили ароматы жарящегося мяса. Дэльвар быстро отыскал ручей, и Малус и отряд смогли поесть и отмыться. К тому времени, когда зверолюд-проводник вернулся за Малусом, Ванир и Дэльвар несли стражу на границе лагеря, а прочие члены отряда — и друкхи и науглиры — спали, растянувшись прямо на каменистой земле. Вновь облачившись в доспехи, Малус осторожно вступил под своды пещеры.

У входа мерцал бледно-зеленый свет. Высокородный ожидал обнаружить там множество колоний светящихся грибов, но с удивлением увидел лишь голые стены. Сразу за входом был небольшой грот, заполненный мусором и вонью тухлого мяса. Густой дух висел под сводом пещеры, а возле стен бродили фигуры зверолюдов, шумно поглощавших пищу или хлеставших вино из огромных кожаных мехов. Шагая вслед за проводником по извилистому пути, Малус ощущал на себе их подозрительные взгляды.

Зеленое свечение шло изнутри комплекса. Чем дальше они шли, тем сильнее становилось свечение. Наконец, путь привел их в большую пещеру. Переступая порог, Малус ощутил, как по его телу прошла волна холода, словно он шагнул сквозь призрачную ледяную стену. Опустив взгляд, он увидел, что на полу бледным мелом вычерчены грубые символы. Колдовская стража, сообразил он.

Держа свой длинный посох под рукой, шаман восседал на широкой скамье у дальней стены. Темные глаза колдуна пристально смотрели на него. 'Что-то его насторожило', понял Малус. 'Мог ли это быть талисман Нагайры? Возможно, его магия против него работает не очень хорошо'.

В отличие от прочих пещер, здесь было на удивление чисто. Пол и потолок покрывали начерченные мелом символы, а на каменных полках пещры были расставлены косточки, перья и целая коллекция банок и горшков. Палату освещал свет льющийся из того, что выглядело как огромный граненый кристалл, выраставший прямо из пола пещеры.

Взмахом мощной, украшенной когтями руки Кул Хадар отпустил проводника. Вблизи, колдун зверолюдов выглядел устрашающе. Крупный и мощный, даже для зверолюда, выпрямившись во весь рост, он наверняка задевал рогатой головой потолок. С толстой шеи свисали ожерелья из перьев и косточек, а также несколько медных медальонов с грубыми символами. Малус с изумлением понял, что они идентичны рунам на поверхности Уриалева черепа.

Черные глаза колдуна с нетерпением рассматривали его, а вытянутая морда и витые бараньи рога окутывали его аурой потусторонней угрозы. Воздух дрожал от собранной силы, отдаваясь в костях Малуса.

— Ху'гул сказал, что ты пришел в Пустоши, разыскивая меня по имени, и держа в своей руке череп, — произнес Кул Хадар.

Мгновение Малус обдумывал слова зверолюда. Было крайне непривычно слышать слова сложного друхира, произносимыми столь звериной мордой. 'Снова колдовство?', подумал Малус. 'Возможно и так'. В итоге он кивнул, — Да, это так.

Высокородный уловил едва заметную дрожь, пробежавшую по мощной фигуре зверолюда, а лихорадочный блеск в черных глазах того, и вовсе не давал ошибиться. Ага, подумал Малус, 'Интересно'.

— И как же лорд, вроде тебя, узнал имя Хадара? — подозрительно прищурился шаман.

— Я забрал череп и кое-какие бумаги у колдуна-друкхи, — пожал плечами Малус, — Там говорилось о многих вещах, мне совершенно непонятных, но там так же было упоминание о тебе.

Хадар обдумал это, — А от меня-то, что тебе надо, друкхи?

— Я хочу силы, заключенной в том храме ... как и ты.

Несколько ударов сердца шаман смотрел на него, затем сумрачно рассмеялся, — Я был Кулом — лордом-шаманом — моей орды много лет, друкхи. Я сам завладел этой горой, и изучал храм, когда другие лорды вели свои орды грабить разжиревшие людские королевства. Мне известен проход через Врата Бесконечности, ключом к которым является Череп Эренлиша. Я ведь долго разыскивал его по всем Пустошам, заключив немало сделок с темными силами, чтобы открыть его местоположение. Наконец, я отыскал его в древнем приморском городе, но когда я добрался до руин, меня опередила банда друкхийских воров, унесших реликвию, — Во взгляде шамана вспыхнули сдерживаемые амбиции, — А теперь, Губительные Силы вновь привели тебя ... и череп ... в мои руки, — Хадар снова рассмеялся, одному ему понятной иронии, — Боги столь непостоянны, лорд Малус. Я помогу тебе пройти врата, друкхи, но мои услуги будут иметь свою цену.

'Вот мы и добрались до сути', подумал Малус. 'Будь тебе нужен лишь череп, мы бы сейчас не разговаривали — ты бы уже поджаривал меня на том большом костре, снаружи', — Чего ты хочешь?

Хадар наклонился вперед, опершись локтями на мохнатые колени, — Поначалу, моя орда была послушна моей воле, и верно мне служила, пока я боролся с магической защитой храма. Помимо огромной силы, скрытой внутри, легенды гласили, что внутреннее святилище полно сокровищ. В это время, обещания добычи было достаточно. Но годы шли, и без славных набегов или вкуса сладкой плоти врагов моя орда принялась роптать. Он сочли меня слабым и глупым.

Малус позволил себе слабо улыбнуться, и кивнул, — Я знаю, о чем ты говоришь, Кул Хадар.

— И когда я, наконец, выяснил, где хранится череп, и, собрав своих лучших воинов, отправился к затерянному городу, Мачук, мой лейтенант, восстал и завладел властью в орде. Он гнал меня, вернувшегося ни с чем, по лесам как зверя. Отряд охотников, с которым ты столкнулся, был одним из многих ищущих меня на горе, — шаман указал на знаки на стенах пещеры, — Моей магии и сил здешнего варп-камня пока хватает скрывать меня и мой отряд, но наше обнаружение лишь вопрос времени.

Высокородный сложил руки на груди и задумчиво кивнул. Он уже понял, к чему идет рассказ, — Хочешь, чтобы я помог тебе вернуть власть над ордой.

Шаман согласно заворчал, — Да. Вас мало, но у вас есть прочные доспехи и оружие, способное убивать издали, не говоря уже об ужасных зверюгах, что несут вас в бою. Мачук сможет противостоять моей магии, но против вас у него защиты нет. Нанеся неожиданный удар, мы сможем уничтожить его и его бойцов, а я верну себе контроль над ордой. И что еще важнее ... — Хадар поднял украшенный когтем палец, усиливая значение фразы, — ...я вновь получу доступ к священной роще в сердце лагеря. Мне может понадобиться собранная там сила, чтобы выведать секреты Черепа Эренлиша и понять, как открыть Врата Бесконечности.

'И вот тут-то ты швырнешь меня своей орде, и сам приберешь к рукам силу храма', подумал Малус. 'Впрочем, я и сам не новичок в предательстве'.

— Хорошо, Кул Хадар. Мы договорились. Я и мои воины поможем тебе добраться до рощи, а ты откроешь мне секреты Черепа. А потом?

Шаман улыбнулся, медленно обнажив в усмешке острые зубы, — А потом — сила храма будет принадлежать нам.

* * *

— Это безумие, — с вызовом заявила Льюнара, складывая руки на груди и прислоняясь к боку своего науглира. Остальной отряд собрал науглиров и подошел, чтобы услышать, что нового скажет им лорд.

Со стороны центрального костра лагеря донесся хор рычащих воплей. Похоже, Хадар рассказывал своим бойцам о достигнутой договоренности. Учитывая этот шум, Малус был уверен, что их не подслушивают.

— План рискован, — согласился он, — Но Хадар нужен нам, чтобы открыть врата, а он не обратится против нас, пока не утихомирит свою взбунтовавшуюся орду. Не думаю, что как только мы убьем Мачука, они все покорно склонятся, и будут жить дальше как ни в чем не бывало. Пока Хадар не утвердит свой авторитет окончательно, мы будем ему нужны, а уж удержать орду в состоянии брожения, пока мы не узнаем о черепе всего, что нам нужно, мы вполне способны.

Ванир покачал головой, — Мой лорд, мы имеем дело не другими друкхи. Нам не удастся обещаниями успеха натравить одного лорда на другого, или разжигать междоусобицы.

— Нет, но мы сможет поддерживать их гнев на Хадара, достаточно, чтобы он был неуверен в своем положении, — ответил Малус, — Судя по его словам, недовольство им в орде копилось годами. Его возвращение к власти их не обрадует, сколько бы мечей он с собой не привел.

— Но в этот раз, он может пообещать им сокровища из храма, — заметил Дэльвар.

— Он уже обещал им их, в прошлом. Они не поверят ему, пока не увидят сокровища своими глазами ... а мы, к этому моменту уже будет знать все, что нам нужно, и сможем его одолеть.

— И как мы это сделаем? — поинтересовалась Льюнара, — Среди нас нет магов.

— Я не выпущу череп из рук, — ответил Малус, — Я буду рядом в каждый момент, когда Хадар будет его исследовать. И я буду знать все, что узнает он. Я обнаружил, что его защитные заклинания не очень хорошо действуют против меня, благодаря талисману Нагайы... — Малус постучал себя по нагруднику доспехов, под которым покоился волшебный шарик, — ... Так что, возможно, я смогу его убить, едва узнаю то, что хочу. А после — мы сбежим.

— И за нашими шкурами с воем будет охотиться орда мстительных зверолюдов, — проворчал Ванир.

— Поверь мне, как только я получу силу храма, у них будет совсем другой повод выть.

— Мой лорд, а ты хоть знаешь, что собой представляет эта сила? — спросила Льюнара, — Хоть кто-нибудь это знает?

Малус подавил вспышку гнева, — Этой силы годами добивались два могущественных колдуна, не жалея сил и средств, — холодно сказа он, — Что еще нам нужно знать? Большая сила всегда ощущается, Льюнара. Она будет принадлежать мне, как принадлежала бы Уриалю или Хадару, и я не замешкаюсь обратить ее против моих врагов. А, кроме того ... — он раскинул руки, обводя ими отряд, — ... Подумайте, какие сокровища хранит этот храм. Богатство, какое вам не снилось. Хватит, чтобы каждого из вас сделать лордом. Только подумайте об этом. Когда мы туда доберемся, вы сможете забрать столько, сколько утащат ваши науглиры. Клянусь вам в этом.

На лицах многих друкхи, в особенности Ванира и Дэльвара, сквозь маски неуверенности, проступила несдерживаемая алчность. Льюнара же тихо фыркнула, — Покойникам золото ни к чему, — проворчала она, — Но это и не обсуждается. Ты уже все решил, и да пребудет с нами Темная Мать. Когда мы выступаем?

— Мы выступим завтра ночью, и нанесем удар на рассвете, — сказал Малус, — Точите мечи и проверяйте броню. Нам предстоит тяжелый бой.

ГЛАВА 17

БОЙ НА РАССВЕТЕ,

Оставаясь почти невидимым, часовой двигался по предсказуемому маршруту с запада на восток и обратно, пробираясь сквозь подлесок. 'Вот дурак', подумал Малус. 'Ему бы засесть где-нибудь в точке с хорошим обзором, и пользоваться своими длинными ушами, вместо того, чтобы бродить внизу'. Очевидно, что орда не боялась Кул Хадара или кого-либо еще на этой части горного склона.

Часовой подошел ближе, и друкхи пригнулся. Уже почти рассвело, и нападающие несколько часов шли через леса окружающие основной лагерь орды. Они уже столкнулись и убили несколько бывших подданных Хадара: охотников, возвращающихся с ночной добычей и небольшие отряды разведчиков, ищущих Хадара и его изгоев. Сейчас наступил черед часовых, а затем, начнется сама схватка.

Нападающие разделились на три небольшие смешанные группы, состоящие из зверолюдей и друкхи. Это позволило им передвигаться более незаметно и обхватить больший участок лагерного периметра, а пара друкхийский арбалетов в каждой из колонн решала проблему бесшумного устранения неожиданных препятствий. Малус, Ванир и один из бойцов Дэльвара шли с пятнадцатью воинами Хадара, которыми командовал здоровенный зверюга по имени Яхан. В отличие от прочих виденных Малусом зверолюдей, Яхан и его воины были закованы длинные, по колено, одеяния с нашитыми бронзовыми кольцами и пластинами, и каждый орудовал огромной двулезвийной секирой. Для своих габаритов и комплекции, бойцы передвигались по лесу, на удивление, почти невидимыми и неслышимыми.

Перед выходом из лагеря, Хадар отвел в сторону Яхана, и прорычал тому несколько приказов. Теперь воин следовал указаниям Малуса, и незамедлительно передавал приказы прочим зверолюдам, но в его маленьких глазках горело негодование.

Передвижения стража сопровождались едва слышным шорохом среди высоких деревьев, и кто-нибудь менее опытный запросто перепутал бы этот звук с лисицей. Но Малус был внимателен, и тщательно просматривал пространства между деревьями. И через мгновение, он разглядел силуэт зверолюда, когда тот переходил из тени одного дерева, под другое. Именно там его и поджидал высокородный. Малус вскинул арбалет к плечу, и принялся ждать.

Высокородный прислушивался к стуку копыт по лесной подстилке, отслеживая передвижения невидимого стража взглядом. Зверолюд пересек поле зрения Малуса, и почти дошел до большого куста ежевики в пяти ярдах от него. Часовой сделал еще несколько шагов и замер. А затем, Малус услышал, как он подозрительно принюхивается, втягивая воздух.

Внезапно, подлесок с треском раздался, и на зверолюда обрушился Зловред. Меньше чем за вздох, науглир схватил часового, и перекусил его тело с хрустом ломающихся костей. Рука и голова с мягким стуком покатились по земле, а холодный уселся на задние лапы.

Малус оскалился в усмешке, — Порядок. Это был последний, — прошептал он своим спутникам, — Садитесь в седла. Мы выдвигаемся.

Оба друкхи кивнули и беззвучно скользнули туда, где ожидали их науглиры. Малус повернулся к Яхану, и жестом велел ему идти вперед. Зверолюд пробуравил его взглядом, но кивком рогатой головы отправил своих воинов вперед. 'Нам стоит лишь надеяться, что в следующие несколько минут, ты найдешь здесь славный и жалкий конец', холодно подумал Малус, 'Иначе, позже ты станешь проблемой'.

Ориентируясь на огоньки костров в центре лагеря, нападающие двинулись вперед через лес. В орде привыкли много есть и пить ближе к концу ночи, и потом весь день отсыпаться. Малус уже мог слышать ворчание и низкое рычание, когда усталые и пьяные зверолюды расходились по палаткам, или пещерам, усеивавшим эту часть склона горы.

По словам Хадара, палатка Мачука была окружена жилищами его воинов, и располагалась возле входа в расселину, которую Хадар называл священной рощей. На рассвете, атакующие найдут его там, и задачей друкхи было проложить путь Яхану и его воинам до палаток, чтобы те могли забрать голову узурпатора во имя Хадара.

Добравшись до Зловреда, Малус похлопал того по бронированному боку. Перво-наперво, он убедился, что науглир закончил есть: отнимать у холодного пищу было прямой дорогой к неприятностям, — Поднимайся, Зловред, — прошептал Малус, ткнув холодного в заднюю часть передней лапы рукояткой кинжала. Науглир встал на ноги и тихо двинулся вперед.

Опушка леса была меньше чем в пятнадцати ярдах впереди. Малус уже мог различать бледное сияние рассвета, озаряющее темное небо над горой. Он мог слышать едва различимые шорохи, с которыми передвигались другие холодные справа от него. Они формировали редкую цепь, в пять ярдов шириной, но по плану должны были собраться вместе, едва необходимость в скрытности отпадет. Неожиданного столкновения с холодными должно быть достаточно, чтобы большинство зверолюдей разбежалось, хотя бы поначалу, но организованное сопротивление должно было быть быстро истреблено, чтобы не дать врагам перегруппироваться.

Малус взобрался в седло, и посмотрел на расселину на склоне. Хадар говорил, что первый рассветный луч создаст в ней световой столб и это станет сигналом к атаке. Высокородный намотал поводья на левую руку, и медленно, и бесшумно обнажил меч. Следующие несколько минут решали многое. Если его план сработает, то он получит преимущество перед Хадаром. Если же нет...

Темнота истаяла до серых теней, и в лагере вспыхнул тонкий столб света. Малус вскинул меч и испустил долгий вопль, эхом отразившийся от линии деревьев. Высокородный пришпорил Зловреда, и атака началась.

В вихрях листвы и ветвей, из подлеска выламывались холодные и бегом устремлялись вниз по склону горы. Всадники инстинктивно отметили свое взаимное расположение и принялись смыкать ряды, пока между ними не осталось места лишь на удар меча. В бледном рассветном свете сверкнули мечи, и со стороны лагеря донесся вой изумления и тревоги. Предвкушая кровопролитие и резню, Малус по-волчьи оскалился.

Как Хадар и предсказывал, большинство зверодлюдей принялись разбегаться с дороги несущихся с грохотом рыцарей, вытаращив глаза от изумления. Однако на полпути вверх по склону, Малус увидел большую группу воинов выбегающих из-за угла крупной палатки, с оружием наготове. Многие были откровенно пьяны, но готовы сражаться как никогда. Высокородный указал на толпу зверолюдей мечом, и всадники пришпорили зверей, срываясь в галопом навстречу врагу.

Зверолюди сохраняли решимость до самого последнего момента, пока грохочущая угроза не заставила нескольких воинов в первых рядах дрогнуть. Они развернулись и попытались пройти сквозь ряды своих товарищей, увеличивая страх и неразбериху. Толпа дернулась вправо, затем влево, пытаясь подбодрить себя криками и злыми завываниями, но было поздно. Семь всадников врезались в неупорядоченную массу, как молот в стекло.

Лицо Льюнары превратилось в маску смерти, когда она направила своего Исполнителя в толпу, высоко вскинув парные клинки. Мечи сверкали и посвистывали прорубаясь сквозь кости и мускулы, а зверолюды отшатывались от нее, мертвые или умирающие, с жуткими ранами на голове, горле или груди. Рядом с ней, паникующих зверолюдей резал Ванир, короткими экономными ударами, ритмично отражая удары и раскалывая черепа. Всадники покачивались в седлах, словно на палубе корабля в шторм, и сражались с врагами, тогда как их холодные изворачивались и тянулись, к желанному мясу вокруг. Их мощные челюсти перемалывали кости, а от ударов их мощных голов тела взлетали в воздух.

Меч Малуса прочертил резкую дугу, раскроив череп зверочеловека, забрызгав его товарищей кровью и мозговым веществом. Еще два воина отлетели прочь от удара о тушу науглира, а третий лишился руки и большей части плеча в его мощных челюстях. Шипованная палица зверолюда мощным ударом врезалась в левое плечо науглира.

Пока воин замахивался для следующего удара, Малус наклонился и ткнул кончиком меча зверолюда в глаз. Огромный воин завалился назад, едва не утащив за собой меч высокородного, но Малус резким рывком, проскрипев металлом по кости, вернул себе оружие.

— Вперед! — крикнул Малус всадникам, — Вперед! Нажимайте сильнее! Он пришпорил холодного, и Зловред рванул вперед, расшвыривая по сторонам раненных, смятенных, и разбегающихся зверолюдей.

Хадар хотел, чтобы кавалерия друкхи внесла смятение в ряды противника, сломив любое сопротивление, и позволив Яхану и его воинам добраться до Мачука. Но Малус не собирался уступать Яхану или любому другому зверочеловеку право убить узурпатора. А это значило, что друкхи нужно не только отбросить врага как можно быстрее, но и уничтожить отборные силы орды и охрану палатки Мачука за каких-то несколько минут.

Зверолюды заметались, завывая в отчаянии. Зловред погнался за удирающим воином, и быстро откусил бегущему зверолюду рогатую голову: тело пробежало еще дюжину шагов, прежде чем упало наземь. Всадники вырвались из толпы, и двинулись вверх по склону, держа окровавленные клинки наготове.

Путь друкхи попыталась перегородить еще одна небольшая группа зверолюдов, выскочившая из-за одной из палаток во фланг всадникам. Но удар был плохо рассчитан по времени, нанесен слишком рано, и Малус просто развернул Зловреда на них, направив холодного на самого крупного зверюгу в толпе. Науглир боднул своей мощной головой того в грудь, и проломил им стену ближайшей палатки, пока Малус, свесившись с седла, ударом меча вскрыл глотку еще одному бойцу. Он повис на поводьях, разворачивая Зловреда влево, и стоптал еще двоих воинов, прежде чем вернулся в линию с прочими всадниками.

Впереди показался лагерь узурпатора: большая круглая палатка, окруженная более маленькими, все сделанные из толстой кожи и деревянных рам. Там ждали Мачук и его отборные воины. Продвижение кавалерии друкхи не отставляло сомнений, куда они стремятся, и узурпатор использовал время, чтобы собрать своих лучших воинов и организовать в какое-никакое но построение.

Малус заметил, что лидеры бойцов несут большие мечи и секиры, как Яхан и его воины, и похоже неплохо знают, как ими пользоваться. 'Тяжкая будет работенка', подумал Малус, 'Если бы только у меня было время хоть на пару арбалетных залпов ... но это же даст время Яхану забраться сюда по склону и вступить в бой, чего мне совсем не нужно'.

Подняв меч, Малус поискал взглядом среди зверолюдей Мачука-узурпатора. Бывший лейтенант Хадара, если конечно такое могло быть, был даже крупнее шамана, и в отличие от Хадара, Мачук был закован в доспехи, как Яхан, и держал в руках огромный меч. 'Этим тесаком он разделает меня как вырезку', подумал Малус, 'Если я хоту его убить, нужно действовать быстро, и с близкого расстояния'.

Направив меч на зверолюда, он провыл вызов, который разъяренный узурпатор принял. Предоставив рыцарям ломать строй, высокородный снял с пояса узкий кинжал, и отпустил поводья.

Огромный клинок Мачука был устрашающим, практически неостановимым, но медленным орудием, требующим некоторое время на нанесение удара. Все дело было в паре ударов сердца, но такие мелочи решали судьбу схваток.

В самый последний миг, Малус коленями направил Зловреда влево, а пока узурпатор вновь заносил клинок, высокородный спрыгнул с седла, с оружием нацеленным Мачуку в грудь.

Шум вокруг стоял невообразимый. Воины узурпатора стояли насмерть, и грохот, с которым холодные прорывали их линию, был громом раздираемой плоти и стали. Кровь врагов и союзников хлестала в воздухе струями. Малус повис на шее Мачука, захлестнув вокруг нее руку с мечом, и пытаясь добраться до горла зверолюда узким кинжалом. Игольно-острый кончик скользил по толстым бронзовым пластинам, закрывающим плечо и шею Мачука, и здоровенный зверолюд взревев от ярости, щелкнул зубами в каких-то дюймах от собственной глотки друкхи.

'Храни меня Темная Мать', подумал Малус, 'В плане этого не было!'.

Прижав грудной клеткой левую руку зверолюда, Малус заключил его в смертельное объятие, а его ноги болтались в футе над землей. Мачук дернулся и пошевелил зажатой рукой, подбросив тело высокородного в воздух так, что его ноги протянулись параллельно земле. Малус, теперь уже спасая себя, висел на его шее, отчаянно пытаясь найти уязвимую точку, для своего ножа. Кончик оружия скользнул по коже и бронзе широкого воротника, закрывающего шею узурпатора, и ударив в металлическую бляшку, обломился.

Держа свой огромный меч левой рукой, Мачук схватил правой Малуса за горло, и ударил своей мощной рогатой головой высокородного в лоб.

Следующее, что Малус помнил, это как он врезался в землю. Он приземлился на спину, и, наполовину ослепнув от боли, прокатился несколько футов. Ему казалось, что его череп раскололся, словно вареное яйцо. Смутно он слышал рык, и понял, что Мачук уже стоит рядом с ним, занося меч для удара. 'Шевелись. Шевелись же!' мысленно взвыл он.

Инстинктивно он перекатился вправо, и огромный меч зверолюда лишь скользнул по наплечнику: но и от этого удара защита смялась, а по груди прошла волна боли. Высокородный взревел от изумления и гнева, и когда жажда крови поглотила его, мир вновь стал ясным.

Малус снова перекатился, на этот раз вперед, к возвышающейся над ним фигуре зверочеловека. Он вновь попал под замах массивного меча узурпатора, и понял что прямо перед ним находятся прикрытый доспехами торс, и пара мощных ног, открытых на участке между броней и поддоспешником. Он ударил мечом, и всадил его глубоко в правое бедро зверолюда, разрезав плоть и мускулы, и отворив поток густой темной крови.

Менее опытного бойца такая атака бы свалила с ног, но Мачук был закаленным ветераном. Он взревел от злобы и упер свою левую ногу в грудь Малусу, припечатав высокородного к земле. Огромный меч взмыл в небеса, и молнией устремился вниз.

Малуса спасло только то, что он был мельче зверолюда, и в такой позиции представлял собой скверную мишень. В последний момент, перед ударом Мачука, друкхи перекатился на бедро, так далеко, как только мог. Меч пробил пластины доспехов, прошил бедро и почти на треть ушел в землю. Поначалу клинок ощущался как кусок льда внутри тела, а затем, пришел шок от удара, и горячие потоки боли и крови.

Малус дико извернулся, отбросил меч, и дотянулся до рукояти ножа в правом голенище. Конвульсивно дернувшись, он дотянулся до оружия и выдернул его из ножен. Пока Мачук заносил свой меч для следующего сокрушительного удара, Малус вбил кинжал в заднюю часть левого колена зверолюда, и провел лезвием по толстому как веревка сухожилию.

Мачук заорал от ярости и повалился на Малуса, левым коленом ударив высокородного в лицо. Из разбитых губ и носа друкхи брызнула кровь, и мгновение для него не существовало ничего, кроме гула в голове и красно-черной тьмы, затянувшей все вокруг. Поскольку колено зверолюда все еще закрывало ему обзор, высокородный слепо нанес удар коротким кинжалом, раз за разом вгоняя его в живот Мачука. Зверолюд завопил, мучительно и агонизирующее, иnbsp; повалился, припечатав Малуса своим весом. Высокородный откатился прочь, моргая и пытаясь вернуть себе способность видеть.

Когда зрение немного прояснилось, перед ним возникли два Мачуковых бойца, спешащие на помощь своему поверженному лорду. Один из них опустился на колено, и, схватив Малуса за волосы, запрокинул ему голову, занося над шеей огромный топор. Со вспышкой света, из глаза зверолюда вырос кинжал. Воин замер, на его морде застыло удивленное выражение, а затем завалился вбок.

Второй воин пробежал мимо, и попытался помочь Мачуку подняться на ноги. Малус зашипел от ярости и поднялся на ноги. Левое бедро горело от боли, и нога подогнулась под его весом, из-за чего он тяжело рухнул прямо на зверолюда. Прежде чем воин хоть что-то сделал, Малус всадил свой короткий нож в шею зверочеловека, отворив поток густой горячей крови из перерезанных жил. Воин изумленно захрипел и завалился набок, а Малус упал на спину Мачуку.

Раны узурпатора были смертельны. Из раны на бедре быстрыми толчками выливалась артериальная кровь, а из ран на животе натекла большая лужа крови и прочих внутренних жидкостей. И не смотря на это, Мачук все еще пытался подняться, упираясь дрожащими от напряжения рукамnbsp;— И как же лорд, вроде тебя, узнал имя Хадара? — подозрительно прищурился шаман.

и. Веса высокородного он, похоже, вообще не замечал.

Сбоку, Малус увидел меч Мачука, и ухватился за его рукоять. Подтянув клинок к себе, но поднял весь его немалый вес над головой, — Хорошая битва, Мачук, — прокаркал он, разбитыми губами, и со всей оставшейся силой опустил оружие вниз. Тяжелое лезвие врезалось в шею Мачука, перебив позвоночник. Узурпатор выдохнул и рухнул лицом вниз на залитую кровью землю. С диким воплем, Малус выдернул меч и нанес еще один удар, и голова Мачука покатилась по траве, пятная ее кровью.

Ниже по склону раздался злобный рык. Появился Яхан со своими воинами, и теперь чемпион взирал на Малуса с неприкрытой яростью. Высокородный ответил ему кровожадной ухмылкой. 'Опоздал, Яхан', подумал он, 'Поздно'. Ухватив голову Мачука за мех на макушке, он поднял истекающий кровью трофей выше.

— Слава Темной Матери и Хагу! — завопил Малус, и услышал как его спутники, бьющиеся в сече вокруг, подхватили клич.

У уцелевших воинов вырвался вопль отчаяния, когда они поnbsp;Ниже по склону раздался злобный рык. Появился Яхан со своими воинами, и теперь чемпион взирал на Малуса с неприкрытой яростью. Высокородный ответил ему кровожадной ухмылкой. 'Опоздал, Яхан', подумал он, 'Поздно'. Ухватив голову Мачука за мех на макушке, он поднял истекающий кровью трофей выше.

няли, что их вождь мертв. Малус больше ощутил, чем увидел, как их ряды дрогнули, а затем над полем боя громом разнесся новый голос. На вершине склона появился Кул Хадар, высоко вскинувший свой посох. Высокородный не понимал ни слова, из сказанного созданием, но подтекст был и без того ясен. Вождь умер. Да здравствует новый вождь.

Звуки схватки вокруг внезапно стихли, прерываемые резкими криками друкхи, пытавшихся остановить разбушевавшихся зверей. Малус упер меч Мачука в землю, и, используя его как опору, поднялся на ноги, кривясь от боли. Он чувствовал, как кровь стекает по его левой ноге, скапливаясь в сапоге, а левая рука опухает и почти не двигается. Сплюнув кровью, он, методично переставляя ноги, двинулся к Кул Хадару.

Шаман медленно повернулся, окидывая пристальным взглядом каждого члена орды, на которого падал его взгляд. Он продолжал говорить с зверолюдами звучным и глубоким тоном, явно устанавливая правила, которые будут действовать теперь, когда Мачук был мертв.

Стоя рядом с шаманом, Малус высоко поднял голову узурпатора, несмотря на дрожь раненой руки. Собирающаяся вокруг орда смотрела на это зрелище, демонстрируя весь спектр реакций от удовлетворения и тревоги до усталой покорности судьбе. Их взгляды скользили от Хадара к голове Мачука, и потом к Малусу. Высокородный старался выглядеть нейтрально, но его окровавленный вид был и без того достаточно устрашающ.

Хадар навис над Малусом. Звериная морда шамана делала трудным определение выражения, но высокородный предположил, что Хадар из-за орды пытается сохранять замогильное спокойствие, — План был не таков, друкхи, — прошелестел шаман, — Мачука должен был убить Яхан, лучший из моих воинов! И ты это знал!

Малус ответил шаману невозмутимым взглядом, — Сопротивление оказалось меньшим, чем мы ожидали, великий Хадар. Я и мои люди первыми добрались до Мачука, а он был не в настроении ждать, — он протянул голову узурпатора шаману, — Разве результат не тот же самый? Он мертв, а ты вновь глава орды.

'Хотя, ты правишь благодаря мне и моим воинам, о чем знает вся орда', подумал он, 'Поэтому, тебе придется придержать рукnbsp;у, прежде чем ткнуть меня ножом в спину'.

Хадар, явно расстроено оскалился, но через мгновение взял себя в руки и принял из рук Малуса отрубленную голову. Он высоко вскинул ее, показывая всей орде, и завыл, а уцелевшие зверолюди попадали на колени, и уткнулись лбами в землю. Затем, он передал трофей Яхану и принялся отдавать приказы бойцам.

По мере того как уходило исступление битвы, Малус все больше различал детали того, что творилось вокруг. Почти половина отборных бойцов Мачука лежала на пропитанной кровью земле, сраженная могучими ударами. Радом с мертвыми телами врагов лежали два науглира и их всадники: доспехи не спасли друкхи и их зверей от мечей и тяжелых секир воинов. Солнце еще не до конца вышло из-за горизонта: с момента начала атаки друкхи прошло едва ли пять-шесть минут.

Малус огляделся, выискивая взглядом Льюнару и Ванира. Оба стояли неподалеку, покрытые брызгами крови и ошметками плоти, но на вид целые и невредимые. Эта картина принесла высокородному немного облегчения, — Льюнара, собирай бойцов, и уводи их и науглиров вниз по склону, — с трудом выговорил он разбитыми губами, — Будет невежливо, если они примутся жрать павших прямо посреди лагеря. И Зловреда с собой возьми ... я не знаю, смогу ли нормально передвигаться сам.

Льюнара замерла, осознав, что большая часть крови на доспехах высокородного принадлежит ему самому, — Мой лорд, вначале мы должны заняться твоими ранами...

— Делай, как я велел, женщина, — огрызнулся он, впрочем, довольно вяло. Прямо сейчас, все чего он хотел, это где-нибудь присесть и отдохнуть, но оставалось еще немало дел. Пока его воины собирали своих верховых зверей, и уводили их вниз по склону, но огляделся и увидел остановившегося неподалеку Кул Хадара. На морде шамана было ожидающее выражение.

Малус нацепил примирительную улыбку, — Прими мои поздравления с победой, великий Хадар, — сказал он, морщась от боли, пока шел к зверочеловеку, — Я так понимаю, что тебе понадобится некоторое время, чтобы уладить дела с ордой, прежде чем мы начнем извлекать из черепа его секреты?

Однако шаман удивил высокородного, оскалив зубы, и утробно расхохотавшись, — Все нужные слова уже были сказаны, друкхи, — ответил Хадар, — Я вновь хозяин орды, и настает тот момент, которого я ждал десятилетиями. Мы не будем медлить ни минуты, лорд Малус. Нет, время уже пришло. Мы войдем в священную рощу и обретем там ключ ко Вратам Бесконечности немедленно.

ГЛАВА 18

ПРЕДАТЕЛЬСТВО.

Несмотря на слабость и волны боли, прокатывающиеся по его телу с каждым шагом, Малус заставил свой разум работать. Подниматься вверх по склону, даже используя меч Мачука как импровизированный костыль, было мучительно. Вытащив череп из седельной сумки, высокородный сунул его под левую руку. Льюнара и Дэльвар, как смогли, обработали его раны, но поскольку он все еще был в доспехах, могли они немногое.

Он и Хадар двигались по направлению к разлому на горном склоне. Позади, на почтительном расстоянии двигались Яхан и четверо его отбоных воинов, смеясь и пересказывая подвиги на своем ворчашем языке.

Он не ожидал, что Хадар начнет действовать сразу после боя. Была ли причиной спешки алчность, или он пытался застать Малуса врасплох? 'Скорее всего, и то, и другое', решил друкхи. 'Он хочет перехватить инициативу, пока я устал и ранен. Хорошая тактика', подумал он, 'Но много она ему не даст'. Когда Малус забирал череп, он взял у Ванира кусок корня корвы из похудевшего кошеля. Он механически разжевал кусок, и зажмурился от неожиданно острого вкуса. Но пока стимулятор действовал, и с каждым мгновением его разум становился все яснее. Он заставил себя оглядеться, чтобы заставить работать накачанный стимуляторами мозг.

Они поднялись по склону достаточно высоко, чтобы он мог рассмотреть панораму опоясывающего подножие горы леса, раскинувшегося широко в стороны. Также, Малус заметил малую гору, справа, а между двумя горами — долину затянутую туманом. Он кивнул в сторону долины, — Это ...

— Да. Храм Ц´аркана там, — ответил Хадар, — В долине начинается дорога черепов, а в конце ее находятся Врата Бесконечности. А уже за воротами, в месте не до конца принадлежащем нашему миру, находится великий храм.

Малус сдержал стон. Будь прокляты колдуны и их головоломные творения! — Когда построили этот храм?

— Тысячелетия назад, — прорычал Хадар, — В это время, когда твой народ сражался с детьми Губительных Сил, а может это было еще раньше. Пятеро чародеев, могущественных слуг Темных Богов, заключили тайный союз, чтобы поставить себе на службу великую силу. Они интриговали и строили планы больше сотни лет, но в конце концов, заточили эту силу внутри храма и подчинили своей воле. И вместе с ней, они стали завоевателями, отставившими глубокий след в охваченном войной мире.

Малус алчно ухмыльнулся, а его сердце забилось сильнее, в предвкушении. Скоро, скоро эта сила будет принадлежать ему! 'И едва ли я искал это место только затем, чтобы утолить свою жажду мести! Что еще я пожелаю, едва получу эту мощь в свои руки?'. Он увидел себя сидящим на Троне Шипов, закованным в броню драко, с Когтем Ночи, и от его пылающих красным глаз поднимался дым, когда высокородные города преклоняли перед ним колени, принимая муки....

Высокородный видел себя во главе марширующей армии, достигающей опустошенного Ультуана, и обращающей в прах его великие города. Он видел себя в темном Наггаронде, крепости Короля-Колдуна, сидящим на троне из драконьих костей...

— ... Но, со временем, удача отвернулась от колдунов. Их предали союзники, или помощники, кто-то стал слишком самонадеян и погиб в бою. Один за другим они были уничтожены, но сила храма уцелела. Когда пал последний из чародеев, про Храм Ц´аркана все позабыли, а могущественный волшебный покров хранил его секреты, — Хадар обернулся к Малусу, с ужасной клыкастой усмешкой, — До этого дня.

Они достигли устья большого разлома. Вблизи, оно оказалось шире, чем ожидал Малус, а дальше расширялось еще больше. Нанесенная ветрами почва дала жизнь темно-зеленой траве и высоким деревьям с глянцевой листвой. В воздухе слышался низкий гул, такой же, как Малус слышал в лагере изгнанников, только сильнее и интенсивнее.

По мере их приближения, деревья тихонько шелестели, хотя высокородный не ощущал порывов ветра.

На пороге разлома, Хадар остановился, глубоко вогнав посох в землю. — Это наша священная роща, — благоговейно сказал шаман, — Здесь исток нашей силы. Ступай осторожно, друкхи. До сего дня, никто живой не принадлежащий нашей расе не ступал сюда, и оставался в живых, — шаман склонил рогатую голову, и пробормотал нечто похожее на молитву, и лишь потом шагнул вперед.

Между деревьями змеилась едва заметная тропа. Хадар шел по ней с легкостью, порожденной долгой практикой, а Малусу пришлось двигаться следом, морщась от боли. Пока они шагали по склону, Малус заметил, что деревья покрыты черными блестящими лианами, усаженными сотнями игольно-острых шипов. У подножия каждого дерева лежали кучки костей, кое-где выбеленных временем и погодой, а кое-где свежих, с остатками жира и мускулов. Теперь Малус смотрел на лес с большим уважением.

Еще несколько долгих минут они шли по тропе, а потом Малус заметил первый из светящихся кристаллов. Зеленый камень вырастал из земли как его собратья в пещере Хадара, и Малус ощутил как порождаемые им мощные вибрации так же отдаются в его костях, — Откуда такая сила в этих камня, великий Хадар?

— Это дары Темных Богов, — гордо ответил Хадар, — Орды слышат их могущественную песню в лигах от этого места, и ищут их из-за силы, которую они могут нам дать. Камни делают нас очень сильными, а когда мы слышим их песню внутри своих костей, то можем творить великое волшебство, далеко за пределами возможностей ваших жалких колдунов. И когда мы протягиваем руки, земля и небо склоняются перед нашей волей!

Шаман широкой дугой обвел рукой всю расселину, — Племя считается довольно сильным, если в его роще есть три больших камня. Здесь же, в горе благословенной Богом Секир, находится почти дюжина. Когда я привел свою орду сюда впервые, они праздновали всю ночь, выкрикивая мое имя в темные небеса. Они верили, что я любимец богов, раз привел нас к такому могуществу, — Хадар издал глухой смешок, — Я мог сотворить завоевания, резню и ужасные разрушения. Я мог подчинить своей воле другие орды, и править как никто за тысячелетия до меня. Но я не стал, — шаман повернул рогатую голову и уставился на Малуса одним темным глазом, — Не стал, поскольку стоял на пороге обретения куда более великой силы.

Чем дальше, тем больше кристаллов видел Малус, а их люминесценция все возрастала, пока он не мог уже чувствовать ее все кожей, словно тепло от солнечных лучей. Также, высокородный начал замечать грубые обелиски из камня, покрытые резьбой из шиповатых рун и знаками, собранные вокруг друз кристаллов, и длинные колья, с насаженными на них фигурами жертв зверолюдей. Потусторонний ветер покачивал старые костяки, а в воздухе висел запах кожи и тлена.

Через несколько минут они достигли круга из стоячих камней, расположенных на более крутой склоне. За пределами круга висел огромный бронзовый гонг, рядом был прислонен ударник. Центр круга был вымощен каменными пластинами серого сланца, в центре потемневшими от годами проливавшейся на них крови. Сквозь длинные линии рун, покрывавших каждый камень, проглядывали более древние надписи. Малус подумал, что орда Хадара была не первыми, кто искал силу в этом месте.

Хадар шагнул к гонгу, подняв ударник. Трижды он нанес удар, медленно и с расстановкой, а затем уставился поверх стоящих камней. Малус проследил за его взглядом и обнаружил, что конец расселины удивительно близок, переходя в темный зев пещеры. Эхо отразилось от стен расселины, а затем умолкло. Темные деревья зашелестели, и умолкли.

Через мгновение Малус заметил в глубине расселины движение. Из темноты выступила процессия закутанных в одеяния с капюшонами зверолюдов, несущих церемониальные шесты, кованные бронзовые кадила, банки с порошками и высокие раскрашенные бутыли со странными жидкостями. Они спускались по склону не издавая ни звука, словно скользя над ним к стоячим камням. При их приближении Хадар уважительно склонил голову.

Внезапно почувствовав себя неуютно, Малус тяжело оперся на меч Мачука. Зачем нужны порошки и зелья, если искомое знание связано с древним черепом?

— Что мы сейчас будем делать? — спросил он.

Кул Хадар обернулся и в темных глазах вспыхнуло раздражение, — Сейчас мы воззовем к тени Эренлиша, дурак.

Высокородный нахмурился, — Его тени?

Шаман обернулся, скривив губы в насмешке, — Как же ты забрался так далеко, если ничего не знаешь? — он указал на череп в руках Малуса, — Это череп Эренлиша, величайшего из пяти колдунов владевших силой храма. Он, оставшись последним из кабала, и предчувствуя, что скоро его постигнет судьба его собратьев, решил обмануть смерть и волшебством привязал свою душу к костям.

Тут шаман хихикнул, — А в результате, этот дурак создал себе наихудшую из тюрем. Один из конкурентов снес ему голову с плеч, уничтожив тело. И великий чародей превратился в трофей, сотни лет передававшийся из рук в руки, а его мечты о славе были забыты и стали ничем, — Хадар сделал шаг вперед, — Но секрет для открытия врат все еще спрятан в этих старых костях, и мы заставим Эренлиша заговорить для нас.

Ум высокородного заработал, перебирая варианты, — Как ты собираешься вызвать призрака и заставить его говорить? — хмуро спросил он.

Кул Хадар улыбнулся, сжав руку в узловатый кулак, — Он будет говорить твоими губами, друкхи.

С руки шамана сорвались стрелы зеленого пламени. Малус инстинктивно бросился в сторону, и его волосы встали дыбом, когда магическая энергия пронзила место, где он только что находился. Ужас и ярость растеклись по его венам, смывая усталость и боль, и Малус понесся вниз по склону, петляя от одной друзы кристаллов до другой. Еще один залп магических стрел ударил прямо перед ним, выжигая в траве темные проплешины. Загрохотал и понесся вдоль расселины магический гром.

Малус нырнул за кристалл. Зеленый луч рассыпался об него водопадом искр, и среди Хадара и закутанных жрецов послышались крики. 'Думай, Малус, шевели мозгами!'. Ум высокородного напряженно трудился, пытаясь найти выход. И тут он ощутил тепло под нагрудником доспехов. 'Талисман Нагайры'. Возможно, так ему удастся отвлечь Хадара.

На мгновение он замер, чтобы перевести дух, прислушиваясь к шороху, с которым жрецы спускались по склону. Малус перебрал свои возможности, но ни одна его не устроила. 'Ублюдок планировал все это с самого начала', уныло подумал он. 'Не удивительно, что он так легко отнесся к изменению своих планов. Он знал, что пока я попадаю сюда, все остальное ничего не решает'.

Высокородный воткнул клинок Мачука в землю. В одну руку он взял засапожный клинок, другой сжал талисман сестры. Время действовать. 'Хорошо, что здесь нет Льюнары, чтобы все это увидеть', свирепо подумал он. 'Она бы сказа, что это самоубийство ... как будто это и без того не очевидно!'.

Малус выскочил из-за кристалла, отводя руку с кинжалом для броска. Углядев Кул Хадара, он швырнул в того кинжал, тогда как шаман спустил с цепи еще один ураган магических снарядов.

Жрецы устремились к нему слева и справа, тянясь к его рукам. Малус нырнул под руки первого, и двинул зверолюда кулаком в живот. Укутанный в одеяния зверочеловек сложился вдвое, сцепился с товарищем, и эт двое покатились вниз переплетенным клубком рук и ног. 'Благодарение Темной Матери, что они не такие как Мачук', пронеслось в голове Малуса. Он повернулся и выдернул огромный меч, очертив им резкую дугу, заставившую жрецов отшатнуться, и понесся вниз по склону.

Воздух вспыхнул зеленым пламенем, и энергия с треском ударила Малуса в грудь. Когда колдовское пламя побежало по его конечностям, он остановился. Губы высокородного раздвинулись в молчаливом агонизирующем вопле. Свисающий с шеи талисман наливался красным, пытаясь справиться с силой Кул Хадара, пока хрустальный шар, со вспышкой света и треском, не разлетелся вдребезги.

Малус упал и долго катился кубарем вниз по склону, пока не остановился. Поднимаясь на ноги, он обнаружил, что все еще сжимает окровавленной рукой огромный меч. 'Спасибо, что ускорили мой спуск', зло подумал высокородный, и, пошатываясь, побежал дальше.

На первом же повороте, он едва не столкнулся с бегущими навстречу Яханом и его воинами. Увидев Малуса, Яхан прорычал приказ, и остальные бойцы кинулись окружать высокородного. Малус с рычанием устремился к Яхану, вращая тяжелый меч, нацелив его в грудь зверолюда, но боец легко парировал его удар мощной рукоятью секиры. На него бросился другой зверочеловек, и ударил Малуса в висок рукоятью своего большого меча, отчего высокородный закачался, моргая от закружившихся в глазах звездочек.

Правый зверолюд, ободренный успехами приятелей, бросился к оглушенному друкхи, но Малус не настолько был дезориентирован как показывал. Когда боец подошел к нему вплотную, он вогнал острие клинка ему в ступню зверолюда. Когда натиск воина перешел в вопль боли, высокородный выдернул меч и ударил им зверочеловека в подбородок. Хлынула кровь, полетели зубы, и зверочеловек повалился назад, дико размахивая мечом.

Малус легко отбил удар, и ударил в ответ своим тяжелым клинком, распоров зверолюду живот и вывалив наружу его внутренности. Воин скорчился в траве, пытаясь удержать потроха на месте, а Малус вырвался из окружения, проскочил мимо Яхана, и понесся вниз.

Он едва ли успел сделать пару шагов, когда на его спину обрушился сильный удар, сбивший его с ног. Кончик меча воткнулся в землю, и вырвал рукоять из его хватки, когда он падал лицом вниз. Боль прошила нос и подбородок, по губам потекла кровь, но Малус тут же попытался подняться, и откатиться вправо.

Еще один сильный удар, на этот раз в бок, перевернул его на спину. Над ним стоял один из Яхановых воинов, хрипло посмеиваясь и покачивая мощной палицей, словно ивовым прутиком. Зверолюд с размаху опустил дубину на грудь высокородного и доспехи смялись от удара. Малус почувствовал, как хрустят его ребра, а воздух вышибает из легких.

Отчаянно кося, воин поставил тертое копыто на нагрудник высокородного, и примерился концом палицы ко лбу Малуса. Зверолюд нагнулся вперед, вкладывая в удар все силы, а Малус сжал зубы, борясь с дурнотой, порождаемой болью. Подтянув правую ногу почти к груди, высокородный выкинул ее так далеко и сильно, как только мог, вколачивая каблук сапога в живот зверолюда, вдвое быстрее. Воин захрипел, его колени ослабли, и Малус едва успел откатиться прочь, когда зверочеловек повалился наземь.

Малус поднялся на ноги, и вернулся назад только затем, чтобы пнуть упавшего вояку в морду, прежде чем продолжить свой путь. Но эта мелочная пакость дорого ему обошлась. Сзади за шею его схватила широкая рука, и он неожиданно обнаружил, что развернулся и бежит навстречу черноствольным деревьям, совсем в противоположном направлении. Он замахал руками, ища цель, пока его нога не ударилась о наполовину ушедший в землю камень, и он опрокинулся вперед, прямо навстречу опутанному лианами стволу дерева. Темные лозы немедленно заскользили, словно змеи, и метнулись вниз, чтобы обвиться вокруг его горла. Острые шипы впивались в его плоть, и его кожа запылала от касания какого-то неизвестного яда. Его горло распухло, даже не смотря на сдавливающую его лиану, перекрывая ток крови и воздуха.

Высокородный потянулся за ножом, чтобы освободиться, но тут его зрение начало меркнуть. В ушах зашумело. Его пальцы сомкнулись на рукояти кинжала, но он не смог вытащить оружие из ножен. Перед ним плавали темные фигуры, раскинувшие руки. Позади них, он мог видеть огромную рогатую фигуру, в руках которой билось зеленое пламя, и слышал хриплый, торжествующий хохот Яхана и его воинов. Малус почувствовал, как его схватили жрецы, а лиана затянулась еще туже, не желая расставаться с добычей. Последним усилием высокородный вытащил кинжал ,но он больше не видел куда наносить удар.

Прежде, чем его забрала тьма, Малус все же успел всадить нож в живот одного из жрецов.

ГЛАВА 19

ВРАТА БЕСКОНЕЧНОСТИ.

Очнувшись, Малус обнаружил, что завис внутри каменного круга, связанный петлями шипящего колдовского пламени.

Обездвижившие его силы, наполнили его тело постоянной агонией. Каждый мускул был напряжен, словно пытался бороться против сдерживающих его энергий. Опухоль в горле прошла. Его расположили так, чтобы ладони обеих рук сжимали череп Эренлиша, прижимая к груди. Поскольку его голова была немного запрокинута, и ему был виден кусок неба, то он мог уверенно сказать, что с момента его пленения жуткими лианами, прошло не так много времени. Он слышал, как жрецы формируют вокруг него круг, что-то напевая грубыми, тихими голосами. 'Но благодарение Темной Матери, их на одного меньше, чем было', злобно подумал он.

Малус почувствовал, как на него упала тень, и увидел, как высокая фигура Кул Хадара занимает место во главе ритуального круга жрецов. Шаман отставил прочь свой мощный посох, и вскинул обе руки к небесам. Глубоко в его горле зародился низкий рык, перешедший в мощное рычание, принявшее форму гортанных слов. С губ шамана сорвались слова силы, среди которых Малус разобрал имя Эренлиша.

Череп в руках Малуса задрожал. Хотя он не мог видеть реликвию, он ощутил, как она начала испускать свечение, когда шаман призывал дух чародея.

Реликвия потеплела. В воздухе послышалось жужжание, словно звук, идущий от разозленного пчелиного роя. Был ли это обычный звук, или вибрация рожденная в его собственных костях? Неожиданно, его тело содрогнулось, а потом еще раз. В животе собралась пульсирующая обжигающая энергия, и теперь пыталась пробить себе путь сквозь его тело. Шаман пытался поместить дух Эренлиша в его тело. Нечто подобное, только более медленное и целеустремленное, словно кинжал дюйм за дюймом входящий в тело, он ощущал в Костеземье. В ярости стиснув зубы, он призвал всю свою волю, чтобы бороться против насильственного вторжения, но был бессилен остановить осквернение своего тела.

Темная энергия медленно уходила внутрь него, пятная его внутренности физическими следами порчи. Его живот скрутило, при этом холодном скользящем прикосновении, но как бы его тело не билось, все было бесполезно. Когда тень Эренлиша пауком поползла по его костям, Малус завопил в бессильной ярости.

Дух скользнул внутрь, приливом ненависти и безумия. Разум высокородного заполонили видения — картины потусторонних пейзажей, угрожавшие его разуму и вымораживавшие его душу. Его сердце кишело червями, а его вены заполнила порча. Мертвый колдун скользнул внутрь его черепа, извиваясь змеей, и пытаясь дотянуться до самых темных уголков, где хранились его секреты.

Хадар прокричал приказ, и Эренлиш содрогнулся, словно от физического удара. Изо рта Малуса вырвались слова, дикие, исполненные ненависти проклятия, обращенные на животное посмевшее приказывать избраннику Губительных Сил. Когда между двумя колдунами завязалась битва, Малус, забившийся в укромный уголок своего разума, завыл и рассвирепел. Каждое столкновение воль Кул Хадара и Эренлиша прокатывалось по телу высокородного волнами искрящейся боли.

Схватка длилась вечность, и никто не уступал ни пяди. Эренлиш проревел свой призыв губами Малуса, и небеса над головой закипели и загрохотали в ответ. Тень извергала потоки проклятий, от которых корчился сам воздух, но Хадар каждый раз отражал их, и Малус ощутил в духе Эренлиша страх.

Он уже ощущал его прежде, когда в Костеземье череп упал ему в руки, но он тогда не знал, что означает эта дикая дрожь. Не смотря на все свое могущество, тень смертельно боялась тьмы, поджидающей ее за пределами волшебного узилища. Эренлиш был древней и могущественной силой задолго до того, как собрал свой кабал и заточил в том храме силу. Он заключил немало жутких и темных сделок с тварями еще более древними и кошмарными, чем он сам, и теперь, они ждали времени, когда придет расплата. Если Хадар нажмет слишком сильно, Эренлиш отдаст все что угодно, лишь бы уцелеть.

И Малуса волновало, продержится ли его тело дольше воли мертвого чародея.

Хадар обрушился на Эренлиша нечестивыми словами силы, и тот ответил ему тем же. Малус чувствовал как жуткие проклятья обдирают его горло. От стоячих камней в воздух поднимались волны тепла, и Малус разглядел на лице зверолюда напряженное выражение. Годы, проведенные в погоне за навязчивой идеей, закалили волю Хадара, и высокородный ощутил, как удар за ударом, мертвый чародей начал слабеть.

Пальцы на его ногах и руках начали гореть. Малус ощущал тепло идущее от его конечностей, пока его тело пыталось справиться с проходящей через него энергией. Он сгорит словно свеча, причем с двух концов, поскольку сцепившимся чародеям безразлична его судьба.

И тут Малус услышал крики. Кто кричит? Поначалу, он решил что его собственное спятившее воображение играет с ним в игры, но через миг, он понял, что Хадара больше не слышно, а крики боли перемежаются проклятьями Эренлиша.

Через круг протянулась тень — нет она протянулась внутрь него, тесня жрецов с нижней части склона. Завопив от ярости, Хадар отшатнулся назад, и в ритуальный круг ступил один из всадников Уриаля, и потянулся за черепом в ладонях Малуса.

Мир раскололся, а небеса вспыхнули с мощным ударом грома, и Эренлиш завопил, когда высвободившиеся энергии ритуала взорвались бурей голодного зеленого пламени.

* * *

'В боли — жизнь. А во тьме, бесконечная сила'.

Слова старого катехизиса эхо отдались в темной части Малусова разума. Он лежал в темноте. Его тело было раскалено, словно тигель в печи, и местами дымилось. И все же в этой тьме сохранилась крупица воли высокородного. И вот, кусок за куском, копя силы и скорость, Малус собрал себя воедино.

Когда к нему вернулась способность видеть, Малус обнаружил, что лежит на боку, прижавшись к одному из камней. Рядом лежал череп Эренлиша, чья кость потемнела, а серебряная отделка местами расплавилась от внутреннего тепла. Многие камни взорвались, и их острые осколки, словно ножи, торчали в обожженных и изорванных телах жрецов, раскиданных вокруг круга. Удивительно, но Кул Хадар, чье массивное тело тоже дымилось, устоял. Он был измотан и ошеломлен взрывом, но его магия защитила его от худшего.

Малус даже задумываться не стал почему он сам уцелел: у него были более насущные дела.

Размен талисмана Нагайры был отчаянным решением. Он предположил, что в тот момент, когда он будет уничтожен, охотники Уриаля вновь учуют череп и придут за ним. Уверенность Малуса в упрямой ненависти его сводного брата обрела второе рождение. Уриаль хорошо потрудился, делая своих слуг.

Жестокая диверсия, задуманная Малусом, удалась. Сейчас ему осталось самому ее пережить.

Всадник, который целеустремленно вломился в круг, тоже каким-то образом выжил: бледная искалеченная фигура ползла по сланцевым плитам к Малусу, подтягивая свое израненное тело на обгорелых остатках кистей. Одежда и большая часть его кожи сгорели во время взрыва, но лишившийся глаз, почерневший, череп пялился прямо на Малуса, с убийственной целеустремленностью.

Малус попытался встать на слабые и подгибающиеся ноги. Его ноги едва не подкосились, а нежить уже подбиралась все ближе. Малус мог слышать, как шипит плоть всадника на раскаленных плитках. С дурным воплем, высокородный перевалился через камень, обжег себе руки при этом, но прихватил с собой, прочь из круга, обуглившийся череп. Чем больше он двигался, тем больше сил возвращалось в его тело: пробежав всего несколько футов, он понял, что может стоять, несмотря на боль.

С изумлением, он обнаружил, что раны на бедре и руке не беспокоят его так, как прежде. Он предположил, что это работа Эренлиша: страх тени перед небытием мог быть настолько велик, что, возможно, она исцnbsp;елила худшие из его ран, чтобы обеспечить выживание тела во время насильственного вселения.

А в роще кипела битва. По мере возвращения всех ощущений, Малус понял, что орда сурово отреагировала на неожиданное появление и вторжение всадников в священную рощу. Яхан и его воины кинулись за ними вдогонку в расселину, и теперь их огромное оружие и чудовищная выносливость встретили вполне достойное испытание в виде нежити. Всадники были оглушены взрывом, и зверолюди успели их окружить.

Носились темные лошади и били окровавлены ми копытами, а их спешенные всадники плели смертоносную паутину копьями и мечами, но на каждого павшего зверолюда, каждый всадник получал по страшной ране. Две лошади уже распростерлись на земле, оставшись без ног, а один из всадников погиб, теперь уже наверняка, когда лишился отрубленной головы.

Малус наблюдал, как окруженный зверолюдьми всадник пронзил мечом одного из огромных воинов, но даже смертельно раненный, зверолюд лишь присел, и обхватил череп всадника мощными ладонями. Зверолюд нажал, и между его пальцами медленно заструилась кровь, когда он раздавил нежити череп.

Высокородный услышал где-то справа злобный рык и дикий раскат грома, и присмотревшись, увидел как Кул Хадар рвет на части стрелами зеленого пламени оставшегося в круге всадника. Дуги зеленой энергии пылающими ножами расчленили обожженную фигуру на дюжину дымящихся кусков, оставив раскаленные до красноты следы на каменных плитах. Исступленная злоба зверолюдов на вторгшихся в их священную рощу, затмила для них все остальное, давая Малусу кратковременную передышку.

Проблема была в том, что путь вниз по расселине лежал как раз через сцепившихся озлобленных зверолюдей и зачарованных всадников.

Прикрыв глаза, Малус сделал глубокий вдох, собирая оставшиеся силы. Его рука легла на рукоять меча на бедре. Обнажив клинок, он поплелся вперед, двигаясь вниз. Он пронесся мимо позабывших о нем зверолюдей и углубился в заросли кровожадных деревьев, растущих сбоку от петляющей тропы.

Стоило ему ступить между деревьями, как голодный лес пришел в движение. Он обрубал каждый корень, попадавшийся ему на пути. Один раз он оступился и долго катился вниз, удачно приземлившись на ноги. Пока он движется, отчаянно думала часть его разума, более медлительным лианам его не схватить. В одном месте, он выскочил из зnbsp;Шаман широкой дугой обвел рукой всю расселину, — Племя считается довольно сильным, если в его рощеnbsp;

есть три больших камня. Здесь же, в горе благословенной Богом Секир, находится почти дюжина. Когда я привел свою орду сюда впервые, они праздновали всю ночь, выкрикивая мое имя в темные небеса. Они верили, что я любимец богов, раз привел нас к такому могуществу, — Хадар издал глухой смешок, — Я мог сотворить завоевания, резню и ужасные разрушения. Я мог подчинить своей воле другие орды, и править как никто за тысячелетия до меня. Но я не стал, — шаман повернул рогатую голову и уставился на Малуса одним темным глазом, — Не стал, поскольку стоял на пороге обретения куда более великой силы.

арослей, и перебежал дорогу перед толпой изумленных зверолюдей, прежде чем нырнуть под деревья на другой ее стороне.

Шипы впивались в его лицо и руки, их яд жег его кожу, но для того, кто большую часть своей взрослой жизни обмазывался ядом с ног до головы, сила токсина была незначительна, пока он не концентрировался возле горла. Казалось, его дикий забег длился часами, но к тому времени, когда Малус вырвался из плотоядного леса у устья расселины, прошли минуты.

Высокородный пронесся сквозь толпу зверолюдов, попавшуюся на пути, и побежал вниз по склону, отчаянно высматривая своих воинов, — Воины Хага! — воззвал он, высоким и диким голосом, — По седлам!

У самого подножия склона Малус услышал знакомый рык Зловреда. Мгновенно он добрался до своего отряда, вооружившегося и уже рассевшегося по седлам. Они побледнели от изумления, когда увидели изодранного и едва идущего лорда. Не говоря ни слова, высокородный взобрался в седло.

— Милорд! — воскликнула Льюнара, — Что произошло? Мы видели всадников: они пронеслись мимо нас, как будто нас здесь не было, и рванули по склону, а за ними понеслась вся орда, — увидев выражение лица Малуса, она еще больше побледнела, — Что Хадар с тобой сделал?

Малус пьяно покачнулся в седле. Его затрясло, затем он вздрогнул, и, скорчился, почти упав на шею Зловреда. Приближенные смотрели на него с глубоким подозрением, пока из его груди рвались мучительные вздохи.

Затем, высокородный запрокинул голову и расхохотался, с выражением обреченного безумца на лице, — Хадар дал мне ключ от врат! — выкрикнул высокородный, — Великий глупец! Будь он мудрее, то скорее перерезал бы мне глотку, чем дал заглянуть так глубоко в душу Эренлиша! — он уронил череп в седельную сумку и взялся за поводья, — Поспешим! Мы должны убраться из долины так быстро, как только сможем. Кул Хадар бросит против нас все силы, как только покончит со всадниками Уриаля!

В этот момент вдоль расселины эхом прокатился злой вопль, и Малус понял, что его диверсия подошла к концу, и Хадар сообразил, что высокородный удрал.

— Вперед! — скомандовал Малус, и пришпорил Зловреда. С дикими воплями отряд рванул следом за своим лордом, считая его безумцем, но чувствуя, что их долгая охота все же подходит к концу.

* * *

Малус ожидал, что от лагеря через лес к дороге черепов будет расчищенный путь, до самой долины. Так уж получилось, что он ошибся, что едва не стоило ему жизни. Высматривая путь отряд вылетел за границу лагеря, и двинулся вдоль линии деревьев. Примерно через пол мили, склон горы резко забрал вверх, став слишком крутым для науглиров, а заросли деревьев и кустарников стали чересчур густыми.

Выругавшись, Малус развернул отряд обратно, туда, откуда они только что пришли, высматривая менее густой участок леса. Там же он заметил приближающихся зверолюдов — всю орду, около трех сотен, под предводительством Яхана и его уцелевших воинов. Всех их переполняла жажда крови, лишь усиленная осквернением их священной рощи. Малус дернул поводья, уводя Зловреда влево, в первый же подходящий участок леса, попавшийся на глаза.

Даже теперь, продвижение было медленным и трудным. Зловред проламывался сквозь подлесок, а Малус прижимался к шее холодного, вжимаясь лицом в чешуйки на шее науглира. Остальной отряд шел следом, слепо ломясь вперед, и понятия не имея, куда они идут. Постепенно, Малус вновь начал заворачивать путь холодного влево, вновь выходя на курс к долине.

Однако теперь, лес переполняли вопли и рычание орды, разбредшейся по лесу в попытках отрезать друкхи от их цели. Казалось, что крики звучат вокруг окруженного отряда, и Малус постоянно смотрел по сторонам, боясь, что они в любой момент забредут в кольцо.

К счастью, густой лес так же действовал даже на привычных к нему зверолюдей: они яростно ломились сквозь подлесок, и скоро, между деревьями двигались их маленькие группы, или одиночки. Малус и Зловред не раз натыкались на группки зверолюдов, выскакивая из зарослей: те, кто попадался на пути науглира, затаптывались им, или сбивались с ног его плечами или головой, а тех, кого он пропускал, добивал клинок высокородного, оставляя позади след из окровавленных тел или живых, но оглушенных.

На дорогу черепов Малус выбрался неожиданно. Мгновение назад он еще продирался сквозь заросли и кусты, а в следующее, уже миновал высокий мраморный обелиск, на дюймы разминувшийся с его ногой. Переход от густого подлеска к открытой дороге дезориентировал даже Зловреда, который быстро осмотрел последние свои шаги, чтобы восстановить ориентацию на местности.

Дорога, ведущая к долине, была вымощена светлым камнем. И каждую гладкую поверхность украшало выгравированное изображение черепа. Там были черепа животных, эльфов, а некоторые миниатюры принадлежали мифическим созданиям, вроде драконов, мантикор, и химер.

Их были тысячи, образующих девственно белый путь через тоннель всех оттенков серого и зеленого. В промежутках между камнями ничего не росло, а нижние ветви заканчивались на определенной высоте, формируя свод тоннеля. Словно камни напитало волшебство, отбиравшее жизнь у всего, что к ним прикасалось слишком тесно.

Несмотря на тысячелетний возраст, камни выглядели таК, словно их выложили только вчера. Через каждые полмили по бокам дороги высилась пара обелисков из черного мрамора, украшенные резными ликами демонов, и колонками письмен, резавшими глаз и заставлявшими в муке корчиться души.

Выбравшись на открытое пространство, отряд с грохотом понесся по дороге, а лес вокруг них сотрясался от воплей и завываний охотников, реагирующих на звуки шагов тяжелых лап по камням. Малус гнал рыцарей вперед так быстро, как только позволяли науглиры, все дальше и дальше углубляясь в долину.

Вот уже стихли позади звуки погони. Всадники преодолели милю, другую. Малус почти поверил ,что худшее уже позади, когда Зловред забежал за поворот, и прямо по курсу показался отряд зверолюдей в броне, стоящих толпой перед аркой из жилковатого мрамора. Позади каменного портала, воздух дышал безумием и разрушением, смертью миров принявшей осязаемую форму. Они, наконец, дошли до Врат Бесконечности.

От скопления зверолюдов, друкхи отделяла едва ли сотня ярдов. Были ли они высланы сюда заблаговременно, несколько часов назад, Кул Хадаром, или были частью погони и просто пришли туда, куда стремился отряд, Малус не знал. Повернувшись спинами к потустороннему шторму, они терпеливо ждали, И Малус понял, что это препятствие может быть смертельно опасным для утомленных рыцарей. Он вскинул руку, приказывая воинам замедлиться до шага.

Если они с разгона налетят на зверолюдей, и встретят слабое сопротивление, то велика опасность того, что бегущие науглиры не успеют свернуть, и попадут в бурю впереди. Малус даже думать не хотел, что может произойти с теМ, кто неосторожно сунется в это потусторонне явление. — Готовьте арбалеты! — приказал он.

Продолжая двигаться вперед. всадники приготовили оружие, — Огонь по команде! — сказал Малус, и выстрелил в зверолюда в первой шеренге. Четверо приближенных выпустили свой залп следом, и еще четверо зверолюдей упали. К тому времени когда друкхи перезарядили оружие, между двумя сторонами оставалось едва ли пятьдесят ярдов, а руководство зверолюдей сообразило в каком тяжелом положении оказались Малус и его отряд. И вместо того, чтобы стоять и быть мишенями, глава отряда завыл и зверолюди побежали вперед, навстречу друкхи.

— Еще залп! — рявкнул Малус, и пять арбалетов выстрелили как один. Упали еще трое зверолюдей, а затем друкхи обнажили мечи, и заставили зверей перейти на бег. Когда до врага оставалось меньше двадцати ярдов, рыцари отправили зверей галоп, и через мгновение, две стороны сшиблись.

Может, эти зверолюды и не были из отборных воинов Яхана, но они знали как воевать с кавалерией. Последний из воинов Дэльвара вылетел из седла, когда два зверолюда всадили свои топоры в грудь его науглира. Прежде чем воин смог подняться на ноги, другой зверолюд размозжил ему голову ударом двуручного молота.

Воины, противостоящие Малусу пытались обойти Зловреда сбоку и ударить по морде холодного. Замешкавшийся зверолюд, лишился головы, лопнувшей как яйцо в челюстях холодного. Другой двумя руками повернул меч, оставив им длинную рваную рану на шее холодного. По лицу и груди зверочеловека растекся ихор, на мгновение ослепив его. Малус свесился с седла, и вонзил свой клинок воину в горло.

Сбоку от Малуса, трое зверолюдов взяли в клещи Ванира. Его холодный уже пятился от воинов, тряся мордой, по которой из ноздрей текла кровь, хлещущая из глубокой раны в небе.

Малус отпустил Зловреда, направив холодного на одного из воинов, а зам нанес сильный удар в заднюю часть головы второго. Жертва Зловреда была сокрушена мощными лапами, а Малус расзрезал заднюю часть шеи зверолюда, заставив его заблеять от изумления и паники. Ванир отрубил правую руку третьему воину, и через несколько минут уцелевшие зверолюди отступили, унося ноги по дороге, так быстро, как только могли их ноги.

— Приготовьте арбалеты, и обороняйте ворота, — велел Малус, помня о хоре завываний и рычания в лесном туннеле по пути сюда. Высокородный направил Зловреда по дороге, ведущей к каменным вратам. Холодный зашел под арку на десять ярдов и остановился, не желая двигаться дальше, к кружащимся потокам энергии. — Не могу сказать, что я с тобой не согласен, — прошептал Малус, соскальзывая с седла.

Льюнара, Ванир и Дэльвар: вот и все, кто остался из одиннадцати рыцарей, выехавших с ним из Хага. Они остановили своих зверей рядом со Зловредом, и нацелили арбалеты на дорогу. Судя по дикой какофонии, несущейся со стороны лиственного тоннеля, по души друкхи неслись все демоны внешней тьмы.

Запустив руку в седельную сумку, Малус вытащил череп Эренлиша. Почерневший реликт смотрел на него с молчаливой ненавистью. Когда-то это могло бы его смутить, но сейчас, у него была работа для заточенной внутри сущности.

Высокородный повернулся и посмотрел на ярящиеся внутри портала энергии. Казалось сам воздух там необычно холоден и напитан странными силами: из клубящихся красных и пурпурных облаков били зеленые и фиолетовые молнии. На мгновение, картина внутри портала исказилась и задрожала. В одно мгновение Малус обозревал пустые, песчаные равнины, красные словно кровь, а в другой — он уже смотрел в чистое звездное небо, освещенное светом тысяч древних солнц. Еще одна вспышка, и он видит ровную, бескрайнюю равнину, иссыхающую под беспощадным алым солнцем. В бесконечной войне, по залитой кровью равнине двигались яростные армии. Еще вспышка, и он смотрит на землю под безлунным небом. Под взглядом холодных звезд, город с башнями циклопических размеров ждал, пока боги пробудятся, и утопят вселенную в крови.

Малус смотрел на вереницу картин, и где-то глубоко внутри, понимал, что смотрит на места, не принадлежащие этому миру. В такие места страшились соваться даже боги, и если он сейчас шагнет внутрь воющей бури, то навеки затеряется в ней, словно горсть песка в штормовом море.

Высокородный стиснул череп Эренлиша. Он чувствовал, как сила реликвии зарезонировала под его ладонью, когда тень оказалась рядом с кошмарной стражей, в создании которой она участвовала.

'Ты сможешь разрушить, тобой же сотворенное', свирепо подумал Малус. И набравшись решительности, медленно и целеустремленно зашагал сквозь ужасные ворота.

ГЛАВА 20

ХРАМ Ц'АРКАНА

'Однажды, ты уже говорил моими губами, когда боялся затеряться в стране мертвых', думал Малус, шагая под грубую арку портала. 'Но та опасность несопоставима с тем, что ждет тебя впереди. Действуй, Эренлиш! Открой мне врата или сгинь в шторме!'.

Шагая сквозь ворота, высокородный ощутил волну зарождающейся силы. Несмотря на грубую внешнюю работу, он ощущал вложенные в камни магические механизмы, ждущие, когда их запустит знакомая рука. Приближаясь к ярящемуся за аркой шторму, Малус вытянул перед собой почерневший череп.

'Считаешь меня слабым, Эренлишь? Думаешь, что я не шагну сквозь огонь? Тогда, ты глупец. Если понадобится, я сгорю до тла, но и тебя прихвачу с собой. Друкхи предпочитают смерть поражению. Открой мне врата, или сдохни вместе со мной!'.

В воздухе послышалось жужжание. Малус почувствовал, как череп в его ладонях дрогнул. Стоя так близко к шторму, высокородный чувствовал шевеление под своей кожей, словно оттуда что-то рвалось наружу. В клубящихся облаках мелькали и исчезали лица, жуткие искаженные образы, голодно скалящиеся из-под арки. И Малус не мог сказать, жаждали ли они сожрать высокородного, или их интересовала тень, заточенная в опутанном серебряной проволокой черепе.

На поверхности реликвии заплясало голубое пламя, вгрызаясь в изгибы черепа, словно он попал в утробу печи. Малус ощутил, как проволока под его ладонями раскалилась. 'Конец близок, древний дух! Готов ли ты встретиться с теми, кто ждет тебя за краем?'.

Затылок черепа коснулся бушующей во вратах энергии, и черные, пустые глазницы наполнились неестественной жизнью.

Пытаясь силой загнать себя в тело Малуса, Эренлишь огненными шипами и копьем вонзился в его измученный мозг. Тело высокородного напряглось, и голова запрокинулась, совсем как в каменном круге Кул Хадара. Рот распахнулся в беззвучном вопле, и из него полились разрушительные, причиняющие боль проклятья.

Малус почувствовал, как дух Эренлиша кулаком сжался внутри его черепа, и тут его тело развернулось и двинулось прочь от иномировой бури. — 'НЕТ!' — взревел он, сцепившись с Эренлишем в ужасающем поединке воль, — 'Думаешь, что стал хозяином этого тела, лживый дух? Дурак!! Ты не будешь править мной. Я — Малус из Хаг Грэфа, и я не склонюсь ни перед кем. Делай, как я велел, или прими свою судьбу!'.

Мгновение тело высокородного содрогалось, от противостоящих сил. Затем, мучительно медленно, дюйм за дюймом, Малус принялся отвоевывать позиции. Когда Малус заставил себя сделать маленький шажок вперед, и погрузил череп глубже в вихрь, поток яростных проклятий перешел в бессловесный вой.

Воздух прорезал вопль агонии. Шторм пронизал череп, вцепившись в Эренлиша, а вместе с ним и в Малуса. От прикосновения к буре дух чародея заскулил и невнятно забормотал, а разум Малуса истязали наводнившие его невозможные картины. Небеса из жидкого огня и моря плавящейся кожи. Жуткие твари с ледяными костями и глазами прозревавшими еще первую ночь этого мира. А за ними стояли еще более древние сущности, чью мудрость и злобность невозможно было представить, отвлекшиеся от медитаций и пронизавшие взглядами бурю в поисках двух существ, схватившихся на ее окраине.

А затем, с окровавленных губ Малуса сорвались слова. Жужжащие слова власти, и ключи, которые должны были пробудить магический механизм портала, сдержав бурю. Череп дрогнул в руке высокородного, и он скорее ощутил, чем услышал треск черепной коробки. Расплавленное серебро горячими каплями срывалось с проволоки, и уносилось в шторм, или со звонкими щелчками расплескивалось по его нагруднику.

Высокородный смутно ощущал, как пытаются пробудиться механизмы врат, но что-то было не так. Они слишком долго пребывали в запустении, без надлежащего ухода, и пути, по которым направлялась энергия тени, исказились. Воздух застонал, И на глазах Малуса ассиметричная арка начала плыть и искривляться, словно нагретый воск.

Душа Малуса задрожала. Кошмарная буря крепчала. Сначала, он решил, что это происходит из-за падения арки, но затем, он понял, что ее яростная энергия оттесняется прочь приближением тех вечных созданий, как плечи морских драконов оттесняют прочь льдины. Сквозь шторм, они устремились вперед.

Они направлялись к нему.

Вопли Эренлиша слились в агонизирующее крещендо. Из горла Малуса, вместе с извергнутым потоком заклинаний, хлынула кровь. Дух тоже ощутил приближение древних, и на краткий момент Малус увидел судьбу, ожидающую Эренлиша, и даже его закаленная душа содрогнулась.

Врата взмыли в воздух, и втянулись в круговорот оплавленных скальных обломков, затянутых в жадное чрево бури. Могущественные магические механизмы схлопнулись с громовым раскатом и вспышкой ужасного света, а из энергий шторма вынырнула огромная когтистая рука и потянулась к дымящейся поверхности черепа. От ее прикосновения кости обратились в пыль, а серебряная проволока сгорела в дымок, и неестественный шторм, бушевавший за вратами, исчез, словно его никогда и не было, забрав тень Эренлиша с собой.

Малус упал на колени, на том самом месте, где когда-то были Врата Бесконечности. От сочленений его доспехов шел пар. Ему показалось, что прошла вечность, прежде чем он услышал звук биения собственного сердца, или смог собрать разрозненные мысли воедино.

Когда Малус вновь сфокусировал взгляд, то смог разглядеть, как впереди белая дорога черепов заканчивается строением из огромных блоков черного, как ночь, базальта. Это было крупное, лишенное окон здание, не несущее каких либо резных изображений, намекавших на ценное внутреннее содержимое. Этот храм был вместилищем силы, созданным не для того, чтобы воспевать незримое, но чтобы служить земным амбициям. От этого зрелища, жажда вспыхнула в груди Малуса с новой силой.

Подавив боль усилием воли, высокородный поднялся на ноги. Это был невообразимый триумф. Он чувствовал, как его тянет туда. С силой заточенной в храме, у его ног будет лежать весь мир.

Кто звал его по имени. Малус обернулся, ища источник звука.

— Мой лорд! Они приближаются!

Льюнара. Сидя в седлах, она и прочие всадники смотрели на дорогу, по которой недавно пришли, и где, примерно через сотню ярдов, Малус разглядел собирающихся зверолюдей. Их ряды волновались, они завывали и выкрикивали вызовы стоящим поодаль всадникам. Малус предположил, что толпа видела, как угас шторм, и пыталась собраться с духом для атаки.

Высокородный обернулся к храму. Он был уверен, что невысокая стена вокруг строения прерывается единственной брешью ворот. Малус поспешил забраться в седло. — К храму! — крикнул он, трогая поводья. Всадники синхронно развернулись, и понеслись по дороге, а орда, с кровожадными воплями рванула следом.

Через миг холодные преодолели низкую арку ворот, и разошлись по плиткам площадки, украшенным резьбой в виде демонических черепов.

— Закройте ворота! — приказал Малус. Он прикинул высоту стен. Парапетов не было, но если друкхи встанут на спины холодных, то вполне смогут отстреливаться через них, — Льюнара, пусть воины встанут возле стен! Так они смогут обстреливать орду, когда та будет ломиться в ворота.

Ванир и Дэльвар закрыли тяжелые створки ворот, сделанные из цельных пластин базальта. Толстые железные засовы вошли в петли на каждой створке, погрузившись в углубления дороги. — Это задержит их лишь на какое-то время, особенно если они принесут молоты, — сообщил Малусу Ванир, — Что нам делать, когда они прорвутся через ворота?

По ту сторону ворот, дорога шла вперед, прямо к единственному входу в храм. Малус уже спрыгнул с седла, и быстро шагал к темному порталу.

— Держать их, — коротко бросил им высокородный, и исчез внутри.

* * *

Шаги Малуса эхом отдавались в пустоте узкой лестницы для процессий ведущей во внутреннюю часть храма. На стенах не было факелов, не стояли возле них и кованые светильники с зеленоватыми сгустками колдовских огней. Вместо этого, сами черные стены испускали сияние, отчего тьма становилась менее непроницаемой, словно чернила в которые влили воду. Он мог видеть все вокруг, но тяжесть всепоглощающей темноты все равно давила на плечи.

Тишина великого храма была физически ощутима, дыша замогильным покоем, и все же, высокородный чувствовал дрожь силы пронизывающей воздух. Не настолько необузданная и ужасная как бушевавший снаружи шторм, она была крепко скована и исполнена бесконечного терпения, ожидая того, кто придет и пробудит ее к жизни.

Коридор привел его к обширной палате, также лишенной отделки. Вдоль сторон коридора шли ряды сгорбленных фигур, и через миг Малус осознал, что это те, кто когда-то был служителями. При жизни они носили некое подобие мантий, и одеяния из металла, и теперь их церемониальные одежды остались коленопреклоненными перед узким коридором. Высокородный гадал, какой силой нужно обладать, или какой страх внушить, чтобы заставить больше сотни слуг склонится головами к каменному полу, и так и оставаться до самой смерти, в ожидании возращения своих жутких повелителей. То же он мог сказать и по два массивных доспеха, застывших по бокам двери в дальней части покоя. Их хозяева давно обратились в прах, но их пустая броня продолжала нести бесконечный караул.

Пройдя сквозь дверь, Малус попал в большой покой для жертвоприношений и молитв, посвященных четырем богам севера. В разных частях комнаты стояло по статуе, и перед каждой был расписной алтарь. Здешняя тьма была гуще, и вцепилась в него сотней жадных и липких, словно от пролитой крови, рук.

Огромные статуи, олицетворяющие Губительные Силы, пялились на него с невыразимой ненавистью, требуя поклонения и уничижения. Пробормотав молитву Темной Матери, высокородный пересек комнату, не одарив идолов большим, чем беглый взгляд, и шагнул в дверной проем....

... За которым раскинулась пещера. Лицо и шею Малуса окатила волна жара и серной вони. Он шагнул на мощеную плитками площадку, размером с небольшую площадь по меркам Хага. Впереди, он смутно различал тусклый красный свет, обрисовывающий на фоне тьмы огромную фигуру, словно спускающуюся с пустого потолка.

Прошагав по плиткам примерно пятьдесят ярдов, Малус подошел к краю пропасти. На самом краю застыла статуя огромного крылатого демона, коленопреклоненного и прижимающего рогатую голову к камням. Высокородный замер, затем обошел статую и посмотрел в раскинувшуюся за ней бездну. В сотнях футов внизу не было ничего, кроме огня и кипящего расплавленного камня ... а также, цепочки валунов с гладкими вершинами, висящих в воздухе над магмой.

Подняв взгляд на огромную фигуру, зависшую над огненной бездной, высокородный увидел, что это грубо обтесанный кусок камня, с врезанными в него ступенями, спиралью поднимающимися на следующий уровень храма. Увы, но до них было почти тридцать ярдов.

Отступив на шаг, Малус присмотрелся к статуе демона. И заметил, что его согбенная спина выглядит как несколько ступенек. Осторожно, он поставил сапог на голову демона, и шагнул вперед. Камень с легкостью выдержал его вес.

Высокородный взбирался по ступенькам на спине демона, пока перед ним не остался лишь воздух. Посмотрев вниз, он увидел первую из парящих скал, прямо на линии со спиной статуи. 'Немного выспренно', подумал Малус, смотря на далекие ступени, 'Но эффективно'. Несомненно, чародеи ревностно берегли свою силу. Вопрос был в том, как заставить камни вновь подняться вверх, теперь уже для него.

'Силой воли и разума', догадался Малус. А чем еще могла быть магия, как не подчинением мира своей воле? Как еще могли сражаться Кул Хадар и Эренлиш? Чем я заставил Эренлиша повиноваться мне?

Малус посмотрел на камни-ступени. 'Подымитесь', — подумал он, собрав всю свою силу воли, 'Поднимитесь вверх!'.

Но камни даже не шелохнулись.

'Поднимитесь, чтоб вас!'. Злобно подумал Малус, прибавляя к силе мыслей еще и ярость. 'Именем мертвого Эренлиша, подчинитесь новому хозяину. Поднимитесь!'.

Ничего не произошло.

Малус зарычал. И тут он использовал другое имя, чтобы сдвинуть неподатливые скалы. — Именем ... Именем Ц´аркана, ПОДНИМАЙТЕСЬ!

Малус услышал, как сила разлитая в воздухе зазвенела далеким аккордом. Ступени задрожали, и начали подниматься.

Высокородный торжествующе улыбнулся. 'Значит, Ц´аркан? Интересно, что это за имя?'.

Камни плавно и бесшумно скользили сквозь воздух, сияя раскаленными от жара магмы нижними гранями. Они выстроились идеальной тропой, оканчивающейся у спины демона. Собравшись с духом, Малус шагнул со спины демона на первый камень, и с радостью обнаружил, что тот также тверд и надежен, как земная твердь.

Минута за минутой высокородный шел по ступеням. Как только он шагал прочь, камень опускался обратно, занимая прежнее положение. К тому времени, когда Малус достиг противоположного конца моста, он чувствовал себя едва ли не богом. Сами ступени были вырезаны из алебастра, и каждая была украшена искусным рельефом маленьких нагих фигур, корчащихся в муках. Их запрокинутые лица словно взывали к милосердию, а плечи и спины поддерживался ступени. 'Это место делалось для победителей', подумал Малус.

Но его самодовольная ухмылка поблекла, когда он наткнулся на тело. Сухой и жаркий воздух превратил труп в великолепно сохранившуюся мумию, и на нем сохранилась хорошо сшитая одежда, и украшенная драгоценными камнями мантия, похожая на те, что были на слугах в том покое. Малуса поразил широко распахнутый рот покойника, перекошенный ужасом. От его взгляда не укрылся кривой кинжал, зажатый в правой руке трупа, и длинные, глубокие порезы, идущие по венам на запястьях.

Тут были еще тела, все иссохшие от жара. Они все умерли страшной смертью, от чужих или от собственных рук.

Второй этаж храма вмещал пять больших покоев, и более мелкие комнаты служителей, обеспечивавших нужды Эренлиша и его кабала. Мощные базальтовые колонны, украшенные резными изображениями жутких демонов, подпирали выгнутый потолок, а в широких коридорах, через равные промежутки, были установлены сейчас холодные жаровни из бронзы и железа. Среди черных гранитных стен попадались вставки из темного песчаника. Каждая из панелей была барельефом с изображением двух лун взирающих на поле заваленное трупами, или горящий город.

Входы в святилища украшали широкие полосы с магическими рунами, хотя случившийся здесь кошмар явно беспрепятственно преодолел эту преграду. И как минимум в двух местах, линии рун были взломаны ударами молотов и топоров. Малус нашел и почерневшие останки слуг, решившихся попробовать на прочность магическую стражу своих хозяев. Комнаты были перевернуты вверх дном, побуревшие от времени потеки крови разлиновывали стены, и сливались в пятна на мраморных полах. А еще, все комнаты были полны сокровищ — сосуды с золотом и серебром стояли среди сломанных книжных шкафов и груд древних фолиантов. Малус мог только воображать, какая магическая мудрость в них заключена ... И что Нагайра или Уриаль отдали бы за один лишь только час, проведенный здесь? Комплекты лат и превосходное оружие были разбросаны по полу, явно заброшенные в кровавой резне начавшейся среди слуг чародеев.

Зайдя в комнату одного из служителей, Малус обнаружил, что попал на бойню. На середину скудно обставленной комнаты был выставлен большой дубовый стол, рядом с которым была разложена большая коллекция ножей и пил. У мумифицированного покойника, разложенного на столе, отсутствовали правые нога и рука. 'Когда Эренлиш и его армия не вернулись, здесь начался голод', сообразил Малус. 'Но почему, они не воспользовались теми парящими камнями? Они же должны были обладать куда как большими знаниями об этом месте, чем я?'.

Ощущение силы было здесь более отчетливым. Она пульсировала в стенах и стучала в его костях. 'Возможно, они все просто спятили', подумал Малус. 'В ловушке, медленно умирая от голода, да еще эта постоянная дрожь внутри тела. Я бы тоже захотел убивать'.

Осмотр святилищ пропавших чародеев показал лишь то, что какую бы силу не хранил в себе храм, она не была предназначена для переноса с места на место. Это не был волшебный меч, или магическая реликвия вроде Эренлишева черепа. Возможно, источник силы был привязан к этой земле, как кристаллы Хадара? Понятно, что кабал мог использовать эту силу на больших дистанциях, но если они жили в храме, то похоже, они не могли покидать его надолго.

Для Малуса такое открытие было бы досадным. 'Я должен найти способ заставит это быть мне полезным', размышлял он, 'Но как? В конце концов, я могу поделиться с этим предательским козлом Хадаром. Дать ему доступ в храм и силу, и доверить ему сохранение этого места'. Настолько доверять зверочеловеу выглядело форменным безумием, но что ему еще оставалось делать?

'Эта сила будет мне нужна лишь на краткое время, чтобы разобраться со своей семейкой, стать Волкаром, и этого мне будет довольно', размышлял Малус. История Эренлиша и его кабала стала горьким уроком, показав, что все имеет свою цену. Лучше немного пригубить, и отказаться, чем быть поглощенным своей страстью изнутри.

В конце этажа была рампа, ведущая на третий ярус храма, окруженная покоями пятерых магов. Двери ее были сделаны из чистого золота, поверхность украшали изображения черепов и сотни рун. С алчным изумлением, Малус подумал, что столько золота не добыть и за десять лет рейдерства. 'Эти врата можно снять, расколоть и вернуться в Хаг богатым'. Но если это просто двери, то, что же за богатства лежnbsp;Второй этаж храма вмещал пять больших покоев, и более мелкие комнаты служителей, обеспечивавших нужды Эренлиша и его кабала. Мощные базальтовые колонны, украшенные резными изображениями жутких демонов, подпирали выгнутый потолок, а в широких коридорах, через равные промежутки, были установлены сейчас холодные жаровни из бронзы и железа. Среди черных гранитных стен попадались вставки из темного песчаника. Каждая из панелей была барельефом с изображением двух лун взирающих на поле заваленное трупами, или горящий город.

ат за ними? Огромные двери были настолько точно сбалансированы, что открылись от легчайшего нажима.

За ними была большая палата, главным элементом которой была двухстворчатая дверь из базальта, по бокам которой высились устрашающие статуи крылатых демонов. Пол был вымощен черными, как ночь, базальтовыми пластинками, и на нем были выложены затейливые серии перекрывающихся магических барьеров, сделанных серебром золотом, или крошкой камней. Самый большой из барьеров был лишь третью большого круга, который проходил под дальней стеной, огибая палаты за базальтовой стеной.

Возле дверей лежала куча мумифицированных останков — рука одного из мертвецов все еще прикасалась к базальтовой пластине. От золотой ручки, до руки мумии с сорванными ногтями, шли четыре хорошо различимых бурых линии.

Воздух здесь дрожал от накопленной силы. Малус ощутил на языке ее привкус: пепла и меди. Шагнув через порог, он ощутил ее бурление, словно двигался в океане незримой энергии. Она обнимала его, перебирала волосы и колебалась от его дыхания. Это ощущение лишь сильнее разжигало его жажду, но маленькая часть его забеспокоилась. 'Здесь собрана такая сила. Почему же эти недомерки не смогли ее подчинить и использовать?'.

С великой осторожностью он шагнул через линии барьера, хотя и были сделаны так, что обычному смертному было их не повредить. Стоило ему пересечь первый из рунных барьеров, как его окружила новая сила, стальной хваткой сомкнувшись вокруг его груди. Сила была такова, что на момент он решил, что не может дышать, а затем, понял, что его сердце тоже не бьется.

На заре его заигрываний с Нагайрой, она как-то привела его в свое святилище, и показала ему несколько из старейших своих колдовских фолиантов. Один из них рассказывал о барьерах стазиса и сковывания, магических искусствах улавливания духов и материальных объектов и удержания их силой заклинания.

Он попал внутрь такого барьера — между его слоями, каждый из которых поддерживал следующий, создавая комбинацию невероятной мощности и силы. Внутрь барьера его тело застыло между двумя ударами сердца. Он мог годами стоять здесь, оставаясь живым.

Со скрипом древней иссохшей кожи, одна из мумий повернулась к Маулусу, уставившись на него желтыми бельмами глаз.

Смотря с ужасом, как пять тел, не живых, но определенно и не мертвых, неловко поднимаются на ноги, высокородный обнажил меч. Две из пяти фигур были вооружены ножами, а остальные потянулись к нему скрюченными пальцами. Они даже пытались говорить, разевая иссушенные рты, но из их источенных легких вырывался лишь тихий шелест. Смесь гнева, страха, и жадности — вот что выражали их лица, когда они двинулись к нему.

Первая мумия, дико размахивая кинжалом, нацелилась на голову высокородного, и Малус откинулся назад, уходя от удара, а затем, распрямившись, ударим мечом по руке с ножом. Конечность полетела прочь, в облаке пыли, но тварь врезалась в Малуса, сбив его с ног. Рука с мечом ударилась о базальт дверей, и клинок вылетел из нее, откатившись прочь.

Гниющая рука вцепилась Малусу в горло, и лицо мумии оказалось в дюйме от его, издавая свой тихий шипящий крик. Через миг в него вцепились остальные твари. Высокородный заметил вторую мумию с ножом, крутящуюся вокруг, выбирая место для удара в голову.

Сухие, словно пергамент, пальцы сомкнулись на его шее. Нож мумии пошел вниз, и Малус толкнул поперек его пути однорукую мумию. Клинок вошел ей в затылок, с треском разбивающейся яичной скорлупы, окатив высокородного потоком вонючей пыли и ошметков сухой кожи. Малус подсунул ногу под безголовую теперь мумию, и швырнул ее через себя, толкнув искалеченный труп на мумию с ножом. Они потеряли равновесие, и завалились назад, выпав за границу барьера. Ударившись об пол, они разбились в пыль, поскольку лишились поддерживающей силы стазис-барьера.

Прочие мумии отшатнулись прочь от Малуса, увидев судьбу, постигшую их товарищей. Высокородный поднялся на ноги, поднял меч, не мешкая атаковал древние фигуры. В считанные мгновения лишившись рук и ног, их тела врезались в барьер и обратились в пыль.

'Что за безумие', думал Малус, стирая с лица коричневую труху. 'Они застряли тут на столетия, пытаясь открыть эти двери, но стоило мне появиться здесь, чтобы сделать то же самое, они на меня накинулись. Это был страх, или жадность? Или и то, и другое?'.

Малус шагнул в дверной проем. Он почувствовал, как сила хлынула сквозь него, стремясь в покои, что были впереди. С тихим щелчком, базальтовые двери бесшумно распахнулись.

Эта комната выглядела иначе, чем пустое хранилище сокровищ. Грубы золота, серебра, камней и изукрашенных вещиц, лежали повсюду, обрамляя огромный граненый кристалл в центре помещения. В отличие от зеленых камней, превозносимых зверолюдами, этот камень сиял голубоватым светом, напоминающим полярные сияния. Вокруг кристалла клубилась аура силы, рассыпая по его поверхности голубоватые сполохи.

Наконец, он достиг своей цели.

Малус подступил к кристаллу, с горящими от нетерпения глазами. 'Как же ты не верила в мою удачу, сестренка. Ты и понятия не имела, с кем связалась!'.

Высокородный рассмеялся, глядя на окружающее его баснословное богатство. 'Здесь хватит золота для того, чтобы весь Хаг Грэф казался сборищем нищих', подумал он. 'И это лишь начало'. На глаза ему попался перстень с продолговатым рубином, длиной почти с его палец. Неверный свет кристалла плясал бликами на его гранях цвета свежей крови. Малус выудил кольцо из груды сокровищ и оценил его вес и насыщенный оттенок камня. 'Перстень достойный победившего завоевателя', подумал он. 'И если будет на то воля Темной Матери, это будет лишь первое из доставшихся мне сокровищ!'.

Кольцо скользнуло на палец Малуса. В этот же миг, сила, до того окутывавшая кристалл, ударила высокородного в грудь. По его телу растеклись лед, пламя и черная порча. Это было ощущение, более яркое чем смесь из боли, ужаса и безумия.

Наполнившая его сила была холодной и ужасающе чуждой. Беспощадной, как зимняя буря, и неотвратимой, как катящаяся вниз лавина. Воля высокородного была не просто сломлена, ее словно никогда и не существовало.

Когда ужасная сила опустошила его душу одним жутким ударом, Малус завопил в агонии и леденящем душу ужасе. Он упал на колени, и лишь теперь услыхал громоподобный смех эхом отдающийся в его разуме.

Тьма обступила его, не давая дышать. А затем, в его черепе раздался шепот, вкрадчивый словно слова возлюбленного.

— 'А ведь ты дурак, Малус Темный Клинок. Из-за приглянувшейся побрякушки, ты добровольно стал моим рабом!'.

ГЛАВА 21

ХВАТКА ДЕМОНА

Малус сложился вдвое, от его тела пошел дым, когда он пытался бороться с тем, что силой прорывалось внутрь его тела. Это было не то, что происходило в случае с Эренлишем: все было намного, намного хуже. Захвативший его дух прошел сквозь плоть и кости, и змеей свернулся вокруг сердца, оставив пустоту там, где только что была его душа. Он яростно восставал против ледяного касания сущности, собрав всю свою волю, чтобы изгнать ее из своего тела, но это не произвело даже малейшего впечатления. В его разуме эхом загуляли раскаты чужого хохота.

— Освободи меня! — простонал Малус.

— 'Освободить? Но я же только что заполучил тебя. Знаешь, как долго я ждал слугу, вроде тебя?'.

Зарычав, высокородный бросился на кристалл. Выдернув меч из ножен, он обрушил на светящуюся поверхность поток ударов. Сталь и камень звенели как хор колоколов, но когда его силы иссякли, и он отступил, на фасетчатой поверхности не было ни царапины.

— 'Это плохое применение, для столь неплохого меча, Малус. Продолжишь в том же духе, и затупишь лезвие'.

— Что ты такое? — завопил рассвирепевший Малус.

— 'Что я такое? По сравнению с тобой, меня можно назвать богом', — по комнате разнесся суховатый смешок, — 'Ваш же вид, из-за своей недоразвитой восприимчивости, назвал меня демоном. Будь у тебя тысяча лет на раздумья, ты не стал бы произносить мое имя. Для наших дел можешь называть меня Ц'арканом. Этого будет достаточно'.

— Демон? — Малус замер. 'Демон? Внутри меня? Нет. Я не могу допустить этого!'. Высокородный опустился на колени, и вытащил кинжал. Он прижал обломанное лезвие к горлу, — Демон ты или бог, но я не буду рабом никому!

— 'Если пустишь лезвие в ход, смертный, то не только умрешь рабом, но будешь моим рабом всю вечность', — холодно и злобно заметил демон.

— Лжешь.

— 'Ткни, и выясним'.

Ум высокородного кипел. 'Вперед. Он лжет. Лучше смерть, чем жить так!'. Но семена сомнений уже были посеяны. 'А что, если он говорит правду? Зачем ему лгать?'. По-звериному завыв, Малус выронил кинжал, — Ты сказал, что в этом случае, я так и останусь рабом. А иначе, что?

— 'Уже лучше', — в холодном голосе демона послышалось одобрение, — 'Умный маленький друкхи. Да, я заключу с тобой сделку. Предлагаю обмен: твоя душа за мое освобождение. Выпустишь меня, а я освобожу тебя. Вполне справедливо, не находишь?'.

Малус вздохнул, — Я не чародей, Ц'аркан. Как я смогу освободить тебя?

— 'Оставь колдовство мне, маленький друкхи. Полагаю, ты уже знаешь историю храма? Про этого червя Эренлиша и его дружков лизоблюдов? Знаешь ... я слышал вопли Эренлиша,, когда буря рассеялась. Как же давно я ждал этого, Малус! Я знал, что рано или поздно череп этого дурака вернется сюда, но то, как ты с его помощью открыл врата ... это было изумительно. Прими мою благодарность за это'.

— Переходи к делу, демон, — фыркнул высокородный, — В отличие от тебя, я вполне могу помереть тут от старости ... или от скуки.

— 'Не внутри этих барьеров, маленький друкхи ... или, по крайней мере, очень и очень не сразу. Но я отвлекся... Эренлишь и его дружки, эти мерзкие трусливые поганцы, хоть и великой ценой, но они преуспели и заточили меня в этот кристалл много тысяч лет тому назад'.

— Как они смогли?

— 'Как они это сделали, не важно, Малус. Достаточно того, что у них получилось. Они приковали меня к этому месту и сделали своим рабом. Думаю, ты вполне понимаешь, насколько ужасно это было'.

— Это еще одна причина меня отпустить, — заметил Малус.

— 'Не делай неверных выводов из моих трагических обстоятельств, маленький друкхи', — холодно ответил демон, — 'Пятеро колдунов пировали на моей силе, претворяя в жизнь свои жалкие планы. Но они легкомысленно отнеслись к силам выше понимания смертных, что и стало началом их падения. Один за другим они встречали свои ужасные завершения, до тех пор, пока этот дурак Эренлиш не спрятался внутри своего черепа, и на тысячелетие выпал из истории. Но узы, наложенные ими на меня, остались. Я вечность проклинал их, но признаю, что, создавая это ужасное узилище, они неплохо потрудились! Как только Эренлиш исчез, я начал штурмовать стены моей темницы. Я даже смог развлечься с аколитами и рабами, которых тут оставил чародей, но и только. Медленно, очень медленно, мне удалось распространить свое влияние за пределы моей тюрьмы. За последние сотни лет мне удалось достичь границ храма. Но не дальше. Барьеры оказались сильны даже для меня'.

— То есть ты признаешь, что не всесилен? Какой же ты тогда бог, — глумливо фыркнул Малус.

Демон проигнорировал выпад, — 'Барьер, маленький друкхи, можно разрушить. Волшебство, которое потребуется для этого, лежит за пределами возможностей нынеживущих сметных колдунов, но мне известны слова и ритуалы. Однако мне потребуются символы каждого из пяти забытых чародеев — пять талисманов, которые могут разрушить заклятья, которые когда-то помогли создать. И каждый из них сам по себе могущественный артефакт: Октагон Праана, Идол Колкута, Кинжал Торксуса, Варпмеч Кхайне, и Амулет Ворога'.

— Что я могу знать об этих талисманах, демон? Я воин и работорговец, а не чародей или тщедушный ученый-заучка. Эти типы, о которых ты говоришь ...они же все умерли тысячу лет назад! Как мне теперь отыскать эти вещи, даже если они все еще существуют?

— 'Молись, маленький друкхи, чтобы их можно было отыскать. Песок в часах уже сыпется. Даже пока мы тут беседуем, твоя жизнь утекает прочь'.

— Что? — замер Малус, — Ты это о чем?

— 'Я забрал твою душу, Малус. Ты что, уже забыл? Я опустошил тебя как выдолбленную тыкву, чтобы поместить в тебя небольшую часть своей сущности. Поэтому мы сейчас свободно разговариваем, а я слышу все твои мысли. Видишь ли, я не из тех, кто позволяет своим слугам действовать самовольно'.

— То есть ты меня убиваешь? Так?

— 'Справедливо было бы сказать, что тебя убил ты сам, когда позволил жадности взять над тобой верх', — самодовольно ответил демон, — 'Как только я завладел твоей душой, твое тело начало умирать. Если бы не моя сила, ты был бы уже мертв. Но даже мне не остановить неотвратимого. Если твою душу не вернуть в течение года, то тело твое погибнет, а дух будет принадлежать мне навечно'.

— Год? — воскликнул Малус, — У меня всего год, чтобы найти пять давным-давно потерянных реликвий? Ты требуешь от меня невозможного!

— 'Может и так', — с готовностью согласился демон, — 'Но если не попытаешься, то так и не узнаешь. А если ты потерпишь неудачу, что ж, я уверен будут другие, кто будет искать этот храм, особенно теперь, когда Врат Бесконечности больше нет'.

Малус разочарованно заскрипел зубами, — Я могу остаться здесь, — вызывающе заявил он, — Ты сам сказал, что я могу оставаться здесь очень-очень долго.

— 'О, умный, умный маленький друкхи', — сказал демон, — 'Конечно, это так. Ты можешь сидеть здесь сотни и сотни лет, медленно превращаясь в иссохшую развалину, вроде ничтожеств, с которыми ты сражался под моей дверью. Если хочешь, оставайся. А я подожду другого слугу. Можешь даже поиграться с побрякушками, которые Эренлиш и его приятели натащили сюда. Хотя через первую сотню лет даже золото блестит не так привлекательно'.

— Будь ты проклят демон! — сплюнул Малус, — Ладно, я найду эти твои пустяковины!

— 'Отлично! Я так знал, что ты рано или поздно согласишься', — по голосу демона можно было предположить, что он доволен зверушкой, выучившей новый трюк, — 'Когда ты отыщешь все талисманы, то должен будешь вернуться сюда, до того как истечет год, а я позабочусь об остальном'.

— И тогда, ты меня освободишь?

— 'Более того, я поклянусь, что никогда более не попытаюсь тебя поработить. А как подтверждение моих наилучших намерений, я поведаю тебе, что один из талисманов, Октагон Праана, находится очень-очень близко. Даже в моем нынешнем стесненном состоянии, я могу его ощущать'.

— И где же эта побрякушка?

— 'На склоне этой горы', — ответил демон, — 'Зверолюди поклоняются ей. Ночью, я мог слышать их блеяние, когда они просили талисман защитить их. Что за глупые твари. Ирония в том, что для того, чтобы вырвать талисман из их мохнатых лап, тебе придется всех их перебить', — демону явно нравилась эта перспектива.

Медленно и неохотно, Малус поднял кинжал и сунул в ножны. Высокородный поднялся, — Я сделаю то, что должен, — холодно произнес он, снова собравшись с силами, — Через год я вернусь, и мы завершим, то, что начали.

— 'Конечно, Малус Темный Клинок. Конечно'.

— Не зови меня так, — огрызнулся Малус.

— 'Почему? Разве я что-то пропустил? Темные Клинки — порченные вещи, не так ли? Подойди-ка к кристаллу, Малус. Тебе стоит кое-что увидеть'.

Высокородный замер, собираясь с духом, но потом сдался и шагнул к кристаллу.

— 'Отлично. А теперь, посмотри внимательно'.

Голубое сияние угасло, и грани кристалла сверкнули полированным серебром. Словно зеркало ...

...В котором, Малус увидел, кем он стал.

Его кожа стала белой, словно мел. По тыльной стороне руки с перстнем разбегались вздутые черные вены, исчезая под наручем. Казалось, что они пульсируют от наполняющей их скверны. А его глаза стали двумя провалами во тьму.

— 'Смотри, чем ты стал, ты, лишенный души слуга демона. И говоришь, после этого ты не порченная вещь, Малус Темный Клинок?'.

Хохот демона гремел раскатами грома, когда Малус выбегал из его темницы.

* * *

Оскальзываясь на пыли оставшейся от мумий, когда он бежал по рампе из апартаментов проклятых колдунов, Малус несся через храм. Останки аколитов насмешливо скалились ему вслед, смотря пустыми глазницами. Они словно тянулись к нему, когда он пробегал мимо, предлагая ножи или веревки удавленников. Предлагая ему милосердие проклятых.

Его сапоги стучали по камням. Он птицей слетел по лестнице, ощущая на лице жар магмы, и сопротивляясь желанию броситься в пламя. Вместо этого, дойдя до лежащего на ступенях мумифицированного покойника, он пинком отправил его в озеро огня, завидуя постигшей его огненной купели.

Когда он достиг моста, парящие камни уже ожидали его, поднятые до нужной высоты силой демона. Каким же он был дураком, веря, что это он вызвал их из глубин силой своей воли! Он перешел по ним, обращая внимания не больше, чем при обычной речной переправе.

За площадкой и огненным озером, статуи четырех богов, казалось, смеялись над его мукой, глумясь над глупостью, с которой он сунулся в логово демона. 'Вот что ты получил, не признавая нас', говорили их кошмарные лики. 'Ты и твоя Темная Мать. Услышала она твои молитвы в каменном зале наверху? Даровала победу над врагом?'.

Он обернулся к статуям, завыв зверем, но сил разрушить огромные изваяния у него не было. Насмешка идолов стала еще ехиднее.

Выбежав из покоя четырех богов, Малус пронесся через ряды вечных слуг. Он в порошок растер их послушные тела, проклиная их согбенные позы.

Отдаленно, он услышал звон клинков и крики. Зверолюди и друкхи кричали от ярости и боли. Обнажив меч, Малус побежал навстречу битве.

'Смогу ли я пролить достаточно крови, чтобы смыть из памяти лицо своего отражения?'.

Выбравшись на холодный дневной свет, Малус окинул взглядом резню, развернувшуюся возле ворот храма. Используя огромные двуручные молоты, зверолюды пробили в них дыру, и вокруг бреши грудами лежали дюжины их тел. Два из четырех науглиров были мертвы, изрублены топорами и мечами. А третий медленно расставался с жизнью, дрожа и истекая кровью из смертельных ран. Выжил лишь Зловред. Мельче и вертче своих собратьев, он лишь обзавелся чередой ран на толстой шкуре.

Трое приближенных Малуса как воронье носились по полю битвы, их черные доспехи блестели от брызг вражеской крови. Бесполезные арбалеты они давно отбросили прочь, действуя окровавленными клинками. Они работали как искусные мясники, скользя среди трупов и добивая любого раненого, если он им попадался. Нельзя было сказать, сколько атак они уже отбили, проводя так время в ожидании очередной волны нападающих. Они были настолько поглощены своим делом, что не заметили Малуса, пока тот не подошел вплотную.

Первой его заметила Льюнара. Ее покрывала подсыхающая кровь, волосы спутались, а лицо разлиновали кровавые разводы, как у одной из смертоносных невест Кхайне. На ее броне были видны следы зубов и трещины, а в руках она сжимала изогнутые мечи. Ее лицо было усталой маской.

— Милорд, вы не торопились обратно, — начала она, — Они сделали уже три попытки, и лишь сейчас отступили. Мы и холодные уничтожили около восьмидесяти из них, но ...

Слова замерли на языке Льюнары, когда она разглядела новое лицо своего лорда. Ее глаза встретили его взгляд и распахнулись от ужаса, — Мой лорд, что с тобой ...

Взвыв раненным зверем, Малус раскроил Льюнаре череп ударом меча.

Увидев удар, Дэльвар и Ванир завопили от недоумения и ужаса. Тело Льюнары еще не упало на землю, а высокородный уже бросился на них.

Воин Нагайры бросился влево, сунув руку за спину, и выбросив ее вперед, едва уловимым движением. Не задумываясь, Малус заслонился мечом, отшвырнув брошенный кинжал прочь. Он обрушился на жулика, нанеся удар тому в голову, который Дэльвар отбил длинным ножом в левой руке. Правой рукой жулик вытащил еще один длинный нож, и начал прицеливаться, ища зазор в погнутой броне высокородного.

Перехватив кисть Дэльвара левой рукой, он ударил приближенного рукоятью меча в лицо. Оглушенный Дэльвар нанес удар в горло, но немного промахнулся, сделав лишь длинный порез на челюсти Малуса. Зарычав, высокородный ткнул мечом в левую подмышку жулика, туда, где допехи не давали защиты. Кончик уперся в сустав. Дэльвар выгнулся, побелев от боли, а Малус налег на меч, пробивая плоть и кости, и вгоняя его еще глубже в грудь друкхи.

Дэльвар закричал и отчаянно забился, пытаясь вырваться, но Малус держал его на месте мертвой хваткой. Жулик попытался ударить кинжалом, но на пути была вытянутая рука Малуса, и хотя кончик кинжала слуги порезал ему щеку, висок, ухо и горло, ни одна из ран не была достаточно глубока, чтобы убить. С каждым ударом, с каждой вспышкой боли, Малус крепче налегал на рукоять меча. Острие прошло сквозь сустав, ребра, разрезало мускулы, легкое и сердце. Дэльвар издал невнятный хрип, выплюнул сгусток крови, и упал наземь.

Развернувшись к Ваниру, Малус обнаружил того стоящим в нескольких ярдах поодаль.

— Я хотел смотреть тебе в глаза, когда убью тебя, — оскалил острые зубы рыцарь, — У меня были более грандиозные планы на твое умерщвление, Темный Клинок ... удивительные замыслы, затянувшиеся бы на несколько лет твоей никчемной жизни. Но, если уж мне не получить этих радостей, я, по крайней мере, хочу увидеть как жизнь погаснет в твоих глазах.

Малус устремился к высокородному рыцарю, обрушив на его голову плечи и шею поток выпадов. Ванир крутился гадюкой, действую со сноровкой опытного дуэлянта. Кинжал в его левой руке выбил стаккато на малусовом нагруднике, наплечнике и бедренной броне, ища в доспехе уязвимые места. Когда высокородный отклонился, для нового замаха, меч Ванира блеснул и зацепил шею Малуса, едва разминувшись с артерией. Высокородный был опытным бойцом, но Ванир был мастером, художником клинка.

И теперь, чередуя атаки мечом и кинжалом, Ванир стремился закрепить успех. Малус отразил первый удар мечом, но получил удар ножом сквозь зазор в правом наплечнике. Он отшвырнул прочь быстрый клинок, а затем бросился на рыцаря, и погрузил белые зубы в горло Ванира.

Ванир завопил и извернулся, ударив эфесом меча Малуса в висок, но от высокородного было так просто не избавиться. Он погружал зубы все глубже, ощутив медный вкус крови, а затем рванул голову в сторону, выдрав кусок горла рыцаря. Ванир упал, зажимая ладонями поток крови из разорванной глотки, но то был лишь беспомощный жест смертельно раненного. Через мгновение жизнь в глазах Ванира погасла, а лицо застыло вечной маской безграничной ненависти.

Запрокинув голову, Малус Темный Клинок завыл волком. И был этот крик таким диким и отчаянным, что даже орда закаленных в боях зверолюдов, строящихся для четвертой атаки на ворота, заколебалась в страхе и удивлении, услышав это звук.

Лицо Льюнары все еще стояло перед его глазами, мучая его. Выражение ужаса на ее лице, когда она осознала его падение, было большим, чем он мог вынести.

Малус поднялся на ноги, и вытер рот от крови Ванира тыльной стороной покрытой черными венами руки.

'Они все служили мне преданно и хорошо, и враги, и союзники', подумал он. 'И лучше им быть мертвыми, чем видеть мой позор'.

Глава 22

КРОВАВЫЙ ВЕТЕР

Зловред зарычал, на приближающегося к нему Малуса. Глаза холодного остекленели от боли, а бока тяжело поднимались и опадали. Науглир смутно ощущал, что с его хозяином что-то не так, хотя и не понимал, что именно.

— Полегче, ужасный, — спокойно сказал Малус, внимательно смотря на глаза Зловреда. Если только внутреннее веко захлопнется, а зрачки расширятся, Малусу придется сражаться за свою жизнь.

— Это же я, Малус. Нам больше нечего здесь делать. Дует кровавый ветер, и нам пора в путь.

На мучительный миг ему казалось, что Зловред его не признал. Науглир зарычал, его глаза распахнулись шире, но входящие сквозь ворота зверолюди испустили яростные вопли, отвлекая крупного зверя, и Малус воспользовался этим моментом, чтобы забраться в седло. Зловред заворчал и закрутил головой, но Малус пришпорил его, и холодный послушно двинулся вперед.

Высокородный повел Зловреда к воротам, и пустил его бегом, едва достигнув дыры, пробитой зверолюдами. Когда Зловред протискивался сквозь брешь, Малус прижался к его шее, и все равно места едва хватило. Когда они оказались по ту сторону, Малус выпрямился и направил своего зверя прямо на приближающихся зверолюдей.

В иных обстоятельствах одинокого всадника вряд ли было бы достаточно, чтобы поколебать толпу воинов. Но они сражались в жестокой сече у преддверия храма, и видели, как четыре атаки захлебнулись под сокрушающими челюстями и ужасными когтями Зловреда и его собратьев. Одного вида бегущего к ним науглира было достаточно, чтобы они замешкались, и этого хватило, чтобы Малус и Зловред понеслись сквозь их ряды, расшвыривая в стороны искалеченные тела. Высокородный рубил запрокинутые лица и глотки, воя не хуже банши, и яростная атака заставила зверолюдей отступить.

В поле зрения возникла знакомая группа крупных зверолюдей, в руках которых были огромные двуручные орудия убийства. Яхан и его отборные бойцы проревели свои боевые кличи, и попытались добраться до Малуса, но отступающие на несколько драгоценных мгновений перекрыли им путь. Высокродный потянул за поводья, и Зловред хлестнул хвостом по зверолюдям, а затем сорвался на бег, вырвавшись из взбаламученной толпы, вперед, по дороге черепов. Когда Яхан и его бойцы, рыча проклятья и клятвы, выбрались из объятий толпы, Малус уже достиг поворота, и исчез из виду.

Ум высокородного напряженно работал, пытаясь отстраниться от ужасов прошедшего часа, и разработать приличный план действий. Каким-то образом, он должен прокрасться в лагерь зверолюдей и отыскать Октагон Праана. И он был уверен, что единственный, кто знает наверняка, где искать реликвию, это сам Кул Хадар. Соваться в лагерь средь бела дня было невозможной глупостью. Он должен залечь где-то и дождаться ночи, а затем, едва представится возможность, прокрасться в палатку шамана.

Но сперва, надо было оторваться от несущейся за ним воющей толпы.

Малус оглянулся. Никто из зверолюдей еще не добрался до поворота, а впереди был уже виден следующий. Когда науглир завернул, Малус натянул поводья, — Стоять, — скомандовал он, и спрыгнул с седла. Затем, он отстегнул поводья Зловреда и спрятал их в седельную сумку, — Беги, Зловред, — смотря холодному в глаза, сказал он, — Охоться. И жди моего зова.

Науглиры не были сообразительными созданиями, а кое-кто прямо считал их глупыми, но приложив определенные усилия и терпение, их можно было научить выполнять простые команды. Зловред знал эти команды, и когда Малус похлопал его по плечу, холодный потрусил вперед и исчез среди деревьев в стороне от дороги. Он будет двигаться по лесу, ища пищу, а затем, найдет себе лежбище, и будет зализывать раны. Если затея Малуса удастся, то он ночью позовет его. Если же нет, то лучше Зловреду оставаться свободным, чтобы прокормиться самому.

Когда холодный двинулся прочь, Малус убрал меч в ножны, и нырнул в подлесок с той стороны дороги, что была ближе к лагерю орды. Пригнувшись, он двигался как можно тише и незаметнее, как только мог. Через некоторое время он услышал завывания, и грохот сотен босых ног, когда мимо него по дороге черепов пронеслась орда. Если ему повезет, то они пробегут некоторое расстояние, прежде чем поймут, что потеряли след. К этому моменту, он надеялся быть глубоко в лесной чаще.

Он уже готовился поздравить себя с выбором правильной тактики, когда, заворачивая за угол куска скалы, столкнулся с несущимся навстречу зверолюдом.

Друкхи и зверолюд покатились по земле клубком спутанных рук и ног. Малус не знал, был ли этот воин частью гнавшейся за ним орды, или нет. Он вытащил кинжал и ударил зверочеловека в грудь. Боец издал булькающий хрип, и попытался достать высокородного палицей. Малус принял удар на наплечник, и еще несколько раз погрузил клинок в шею и грудь зверолюда. Через несколько мгновений воин затих, а Малус услышал со стороны дороги крики.

Он вскочил на ноги, и понесся вперед, прикрывая рукой лицо, чтобы уберечь его от ветвей. Позади, слышались вопли и завывания, и он еще раз поразился, насколько легко зверолюди передвигались в густом подлеске. Пробежав еще примерно пятьдесят ярдов, Малус пригнулся, и почти ползком двинулся вперед, высматривая упавшее дерево или углубление в земле, в котором смог бы спрятаться. Вскоре, он нашел углубление, частично затянутое зелеными побегами, и залег под ними, стараясь контролировать свое дыхание.

Через несколько минут, его нагнала погоня. Зверолюди бежали мимо, перерыкиваясь, и осматривая лес. Малус лежал так неподвижно, как только мог, прижимая к груди окровавленный кинжал. Звуки погони отклонились к северо-западу, и тут Малус услышал, как еще один зверолюд прокладывает себе путь, двигаясь прямо к его укрытию.

Главное не шевелиться. Охотник наступит на него, или пройдет мимо. Малус лежал и вслушивался.

Ближе ... еще ближе. Теперь воин уже должен видеть побеги, и может он свернет? Еще ближе. Не свернул. Мохнатые лапы проломились сквозь лианы. Копыто погрузилось в палую листву в двух дюймах от ноги Малуса. Высокородный взлетел птицей, схватил зверолюда за один из кривых рогов, и дернул к себе, прямо на острие кинжала. Клинок пробил горло воина, выйдя из спины. Зверолюд тяжело повалился на Малуса, дернулся, и умер, не издав ни звука.

Зверочеловек упал поверх высокородного, истекая теплой еще кровью, стекающей по груди и заполнявшей дыру в его горле. Насколько Малус мог сказать, крупный зверолюд полностью скрыл ту его часть, что не прятали лозы. Переведя дух, Малус опустил голову на холодную землю, и стал ждать ночи. Через мгновение, он уже спал.

* * *

Когда Малус проснулся, его дыхание туманом клубилось в холодном ночном воздухе. Тело зверолюда окоченело, а засохшая кровь тихо похрустывала при движениях высокородного. Медленно и осторожно, он спихнул с себя тело бойца орды, и сел, морщась от неприятных ощущений в затекших ногах и руках. Он оглядел подлесок, и в первые мгновения измученный разум высокородного не мог понять где он, и что он здесь делает. Но затем пришла пульсирующая боль ран, а в груди он ощутил пустоту, и вспомнил все.

Устало поднявшись на ноги, он распрямился. С расстояния доносились звуки орды и треск лагерных костров. 'Похоже, там все спокойно', с беспощадным оскалом подумал Малус. 'Пожинаешь плоды своей победы, Кул Хадар? Не стоило тебе начинать вражду со мной'.

Похоже, что около половины выживших представителей орды вернулись обратно, хотя сказать точнее было затруднительно. Если Хадар следует тому же ритуалу, что и Мачук, то он будет сидеть у огня, пить и есть с остальной ордой, и так до самого рассвета. Малусу надо будет прокрасться к окраине лагеря и попытаться высмотреть заметную фигуру шамана среди зверолюдов у костров.

Оставалась еще задача, как ему пробраться через лагерь незамеченным. Хотя к раннему утру, большая часть зверолюдов будет почти точно пьяна, его ни за что не перепутают с представителем орды. Ему нужно сменить облик.

Взгляд Малуса опустился на лежащее у его ног тело. Мгновение он рассматривал тело зверочеловека, затем опустился на колени, и принялся сдирать с него шкуру.

* * *

Он нацепил шкуру зверолюда поверх доспехов, словно плащ. Она сидела криво, но ее задачей было обмануть орду на расстоянии, и при беглом взгляде. Ну, или он очень на это надеялся.

Затаившись у самого края чащи, Малус внимательно осматривал три лагерных костра. И насколько он мог сказать, Кул Хадара нигде не было. 'Что, ты не часть орды, Хадар? Неудивительно, что они тебя изгнали, как только подвернулась возможность'.

Хорошие новости заключались в том, что он насчитал в лагере меньше сотни зверолюдов. В боях с всадниками Уриаля и побоищем в ущелье у врат храма, орда изрядно уменьшилась. А те, кого он видел у костров, были весьма пьяны.

Выйдя из леса, высокродный начал пробираться к палатке Кул Хадара. Держась теней, идя шагом, он двигался так, чтобы от костров его, по-возможности, закрывали палатки или другие укрытия. Пока он углублялся в лагерь, никто его даже не окликнул.

Приближаясь к палатке Кул Хадара, Малус заметил, что соседние, малые палатки, темны. Если это жилища Яхана и его воинов, то должно быть они все еще ищут его в лесу. Задача становилась еще проще.

Зайдя за угол палатки, высокородный прижался к стенке. Он учуял запах горящего дерева, и услыхал, как внутри кто-то тихо движется. Вытащив кинжал, Малус тихо и осторожно проделал в материале отверстие, достаточно большое, чтобы заглянуть внутрь.

Перед железной жаровней в центре палатки, наблюдая за входом, сидела фигура. Он услышал тихий шепот, что-то вроде речитатива. Возможно, Кул Хадар молился богам о защите, или избавлении, или переnbsp;кладывал вину за неудачу в роще на кого-нибудь другого. Малус злобно ухмыльнулся, и начал медленно расширять разрез, ведя нож к земле. Когда разрез стал достаточен, чтобы он мог пройти сквозь него, он позволил шкуре зверолюда соскользнуть и тихо пробрался в палатку.

Внутри палатка была убрана толстыми шкурами, и пышными подушками. Мачук, и Хада до него, жили словно урхан Отари, правя своей земле, возлежа на них. И они же приглушили шаги Малуса, пока он двигался к бормочущей у огня фигуре. Когда до нее оставалось рукой подать, бормотание прекратилось, и рогатая фигура выпрямилась. Не мешкая, Малус бросился на зверочеловека, схватил за рог, и прижал лезвие кинжала к горлу, — Ни звука, Хадар, или получишь улыбку от рога до рога.

Закутанная в плащ фигура тревожно заблеяла, и Малус понял, что схватил не Хадара. Через пару мгновенийnbsp;

&, панели по периметру палатки были отодвинуты прочь, открыв проходы из соседних палаток. Внутрь, с оружием наготове, хлынули Яхан и его воины. А за ними, клыкасто улыбаясь, шагнул Кул Хадар с посохом.

Обозленный Малус перерезал глотку пойманному зверолюду, и отступил назад, когда обманка упала в конвульсиях, заливая кровью подушки и меха.

Шаман не выглядел напуганным, — Когда Яхан и его воины потеряли твой след в лесу, и пришли ко мне, спрашивая, что ты будешь делать дальше, — Хада качнул рогатой головой, — ..То я сказал им, что если ты не продолжаешь убегать прочь, то обязательно вернешься. Предсказуемо, друкхи, как предсказуемо. Одно не понимаю, зачем ты вернулся?

Малус оскалился, — Я пришел с предложение, Хадар, — заявил он, — Я ищу талисман, нечто называемое Октагоном Праана. Мне сказали, что он у тебя, — высокородный протянул руку, — Отдай его мне, и я разделю с тобой все, что обрел в храме.

Зверолюд откинул голову и хрипло расхохотался, — Какой же ты забавный, друкхи. У меня есть для тебя тоже предложение. Убери нож, и расскажи все, что ты знаешь об этом храме, и я обещаю не сдирать с тебя кожу перед тем, как принести в жертву в священной роще.

— Интересное предложение, Хадар. Дай мне минуту на раздумья, — сказал Малус, и швырнул кинжал в голову шамана. Хадар отбил его в воздухе посохом, но Малус к этому моменту уже несся через палатку с мечом наголо.

Яхан заревел, и его воины двинулись вперед. Здоровенный воин попытался схватить Малуса, но высокородный ударил назад мечом и срезал большую часть его пальцев. Пока воин орал, Малус нанес обратный удар, и перерезал ему глотку.

Другой боец воспользовался своим мощным кулаком и ударил высокородного в правый висок. Перед глазами Малуса заплясали искры, и все затянула красная дымка. В руку с мечом вцепились сильные руки, выкручивая оружие, а кулак нанес ему еще один удар по голове. Когда его левую руку тоже схватили и вывернули назад, а зрение прояснилось, перед ним стоял Яхан, поднимая свой огромный боевой топор. Продемонстрировав Малусу оба лезвия, воин быстро замахнулся, и нанес удар в живот мМалуса.

Под звук пробиваемого металла, его тело сковал ледяной шок. Высокородный смотрел, как Яхан потянул топор на себя и вытащил четырехдюймовый трехгранный шип его навершия из дыры в его животе. Из раны хлынула темная кровь, а затем пришла боль и затопила все вокруг.

Глава 23

ПРИГОРШНЯ ДУШ

Они отобрали его клинки, и доспех, и били кулакамnbsp;и до тех пор, пока его одежда и кхейтан не пропитались кровью. Рана в животе продолжала кровоточить, а боль делала невозможным любое движение. Они привязали его к одному из опорных шестов палатки Хадара, и шаман долго расспрашивал его о том, что он нашел в храме.

Малус рассказал ему все. Он даже преувеличил размеры сокровищ в комнате с кристаллом. Пусть зверолюди поубивают друг друга, пытаясь добраться туда. Если Темная Мать будет милостива, то Хадар туда доберется, и Ц'аркан поработит его, также как Малуса. Хадар заявил, что не верит ни единому слову, и вновь пригрозил сдиранием кожи. Малус лишь рассмеялся над ним, что в его положении и так было мучительной пыткой.

Скоро он окажется в когтях демона навечно, ответил высокородный. Что Хадар может противопоставить этому?

'— Ты еще не умер', — эхом отдался в его голове голос демона, '— Если пожелаешь, я могу исцелить твои раны. Я могу дать тебе огромные силу и скорость. Я могу ...'.

— Нет, — прошептал высокородный.

'— Нет? Ты отказываешься? Ты предпочитаешь вечно мучиться, будучи моим рабом?'.

— Заткнись, — прошипел Малус.

По внутренностям его черепа разнесся мощный удар. В центре черепа взорвалась боль, и Малус на несколько секунд потерял сознание.

Когда он очнулся, перед ним на корточках сидел Хадар, — Не умирай пока, друкхи, — проворчал шаман, — Нам есть еще что обсудить. А теперь, скажи-ка, зачем Ц'аркану понадобился Октагон Праана?

Высокородный медленно моргнул, пытаясь собраться с мыслями, — Он хочет освободиться. Октагон принадлежал одному из заточивших его чародеев.

— Тем больше причин держать его подальше, — заявил Хадар, — Праан был великим шаманом, основавшим эту орду много веков назад. И талисман одно из ее наиболее священных сокровищ.

Но Малус его не слышал. Его голова упала, а на мех закапала кровавая слюна. Хадар поднял высокородному голову, и открыл один из глаз.

— Он едва дышит, — сказал Хадар Яхану, — Отнесите его в круг. Я должен приготовиться к жертвоприношению.

Пока воины отвязывали Малуса, Хадар ушел в дальний угол палатки, где стоял медный сосуд с чистой водой. Шаман принялся смывать с рук и лица кровь, очишая себя перед предстоящей церемонией, — — Знаешь, Малус, не смотря на резню, которую ты здесь устроил, я считаю, что тебя послали боги. Да, именно так. Ты принес череп Эренлиша, убил Мачука, и открыл для меня Врата Бесконечности. А теперь, еще и передал бесценную информацию о ловушках Ц'аркана и храме, и с этим знанием я воспользуюсь кристаллом и подчиню демона своей воле. И под конец, благодаря твоей глупости, я перережу твою глотку в круге камней, и твоя кровь очистит оскверненную твоими действиями священную рощу, Он обернулся к Малусу, которого воины собирались вытащить из палатки, — Сегодня ночью, у костра, я собираюсь съесть твое сердце, Малус. Ты оказал мне и моей орде огромную услугу.

Гулкий смех Хадара провожал Малуса в темноту.

* * *

Малус оставлял за собой кровавый след, пока его затаскивали на холм. Его конечности остывали, а зрение то уходило, то возвращалось. Он никогда так близко не подходил к порогу смерти, и теперь ощущал, как эта грань впивается в его тело все глубже, словно зимняя стужа.

На каждом шагу этого пути демон шептал в его голове, предлагая исцелить его раны. Нотка отчаяния все громче звучавшая в речах Ц'аркана порадовала высокородного. Демон мог сколько угодно говорить о вечном служении после смерти, но было кристально ясно, что он предпочел бы оставить Малуса в живых. Он также нашел интересным то, что демон не мог исцелить его без разрешения с его стороны. Какие еще ограничения существуют для него? Мысли приглушили боль. Приятно было сохранить хоть такой контроль над своей судьбой.

Яхан и четверо уцелевших воинов с легкостью затащили его по склону горы. Темные деревья жадно шелестели ветвями, несомненно, чувствуя кровь, текущую из тела Малуса. Стоячие камни выщербили магические силы, бушевавшие здесь вчера, но сам внутренний круг уже очистили от обломков. Кто-то, возможно уцелевшие жрецы, унесли прочь тела. Может, это они сейчас поджаривались на кострах внизу.

Вокруг священного круга несколько жрецов все еще продолжали уборку. Они поклонились воинам, когда Яхан отдавал тем приказы. Зверолюди почтительно вступили в круг, и, уложив Малуса на камень, отступили прочь. Они даже не станут его связывать? ОН же безоружен и почти мертв.

По крайней мере, прямо сейчас. Малус осторожно приоткрыл глаза. Воины выстроились за пределами круга, уперев оружие в землю. Яхан стоял в стороне, не теряя из виду своих воинов и действия жрецов.

— Ц'аркан, — едва различимо шепнул Малус, — Ты говорил, что можешь меня исцелить. И сделать быстрее и сильнее.

'— Это так. Я смогу сделать тебя быстрее и сильнее на короткое время, но потом придет расплата. Таково твое желание?'.

— Да, — ненавидя себя за это, согласился Малус.

По его сосудам растекся черный лед, замораживая кровь, и заставляя гореть раны. Каждый мускул свело от боли, его выгнуло дугой над камнем, на несколько мучительных секунд. Затем, он рухнул на камень, полуобморочный от облегчения, из-за отступившей муки, и лишь потом он осознал, что вновь здоров. Здоров и полон сил.

Он даже думать не хотел, как глубоко эта просьба позволила Ц'аркану запустить в него когти. Он уплатит цену, и подсчитает все после.

Малус медленно повернул голову. Он приметил крупный камень за пределами круга, меньше чем в футе от одного из воинов. Тихо, как только мог, он перекатился в сторону и рванулся к нему.

Ему казалось, что его тело состоит из стальных канатов, легких и мощных. Он почти пролетел расстояние до камня, и вырвал его из земли, словно это был мелкий камешек. Воин лишь начал оборачиваться, распахивая глаза, а Малус поднял камень и раскроил зверочеловеку череп. Глаза зверолюда закатились, и на землю хлынула кровь, когда он начала падать. Малус одной рукой подхватил огромный меч воина и метнулся к следующему, еще до того, как он упал наземь.

Следующий боец успел проблеять предупреждение, и вскинуть секиру, когда Малус нанес удар, без усилий разрубив его на две половинки. Высокородный проскочил сквозь облако разлетающейся крови и внутренностей, к следующей жертве, которая шагнула навстречу, вскидывая меч, чтобы отразить атаку. Малус с легкостью обошел защиту зверолюда, и распорол ему живот быстрым ударом, оставив бойца зажимать рану, удерживая внутренности, устремившись к последнему из воинов Яхана.

Последний воин несся к нему, высоко вскинув секиру. Краем глаза, Малус заметил Яхана, обходящего его сбоку и сзади. Малус сосредоточился на зверолюде, стоящем перед ним, и тут без предупреждения силы его покинули, а нападающий воин прыгнул к нему. Высокородный мысленно взвыл. 'Проклятый демон и его двуликие дары', ярился он.

'— Ты просил о помощи, и я ее оказал', — холодно ответил демон, '— Попроси меня еще раз, и ощутишь мою силу вновь'.

Действуя инстинктивно, Малус нырнул влево, и нанес низкий удар мечом, когда секира воина устремилась к его голове. Зверочеловек промахнулся, а меч Малуса врубился в его правую ногу в колене. С воплем воин рухнул, а Малус отступил на пару шагов, и обернулся, чтобы встретить Яхана.

Яхан атаковал как разъяренный бык, проревев вызов, и высоко занося секиру. 'Если он нанесет мне прямой удар, хоть один, то я покойник', размышлял высокородный. Без доспехов, двуручный топор разрубит его как лучину.

Наблюдая, как Яхан приближается, Малус дождался пока топор пойдет вниз, опустил меч и нырнул влево. Лезвие секиры ушло в землю не меньше чем на палец, а Малус в этот момент уязвимости вскинул меч, ударив острием в мощный правый бицепс. Воин завыл, и на возврате ударил Малуса секирой, от чего тот едва успел увернуться.

Прежде чем высокородный вновь собрался с силами, могучий боец нанес еще один удар, в голову. Малус пригнулся и рванулся вперед, на этот раз ткнув кончиком меча в мускулистую ногу Яхана. Острие легко пронизало плоть и мускулы, насквозь пронзив бедро воина.

Высокородный отскочил от Яхана так быстро, как позволяли силы, но недостаточно быстро. Молниеносно быстрый удар достиг его правого плеча, оставив болезненный разрез. По руке теплым потоком потекла кровь, и высокородный пошатнулся. Стиснув зубы, Малус обернулся, чтобы встретить атаку воина, одновременно пытаясь продумать свой следующий удар.

И вновь ритм боя задал Яхан, рванувшийся вперед, и отбивший клинок Малуса с такой силой, что почти вырвал меч из руки высокородного. Но вместо того, чтобы остаться на месте, Малус кинулся вперед. Когда оружие Яхана пошло по возвратной траектории, он уже был внутри пределов его действия и неуязвим для удара. Малус вновь пронесся мимо Яхана, еще раз ударив воина в бедро. По ноге зверолюда заструилась кровь.

Яхан повернулся, и немедленно нанес следующий удар, но теперь он был немного медленнее, и его удар был не столь быстр. Когда он замахнулся, Малус развернулся, и неожиданно ударил мечом в лицо зверочеловеку, заставив воина инстинктивно закрываться. Как только это случилось, Малус опустил меч и глубоко загнал его в раненую ногу воина.

На это раз нога зверолюда подломилась. Когда он упал, Малус поднял меч, и опустил его на отставленную левую руку Яхана. Тяжелый клинок почти перерубил мощную конечность, оставив лишь тонкую полоску мускулов.

Яхан закричал от боли и рухнул в лужу своей крови. Несмотря на ужасные раны, воин все еще пытался подняться на оставшейся руке. Малус поднял меч, и прекратил мучения воина. Клинок пропел и разрубил кости и плоть, отправив голову Яхана прыгать вниз по склону.

Со стороны жрецов раздались вопли, почти тут же подхваченные внизу, в лагере. Малусу почудилось, что он различает голос Кул Хадара, среди хора воплей. Он не сомневался, что шаман и остальная орда очень скоро будет штурмовать пещеру.

Если он собирался прибрать к рукам Октагон Праана, это нужно делать сейчас, или никогда. К счастью, Хадар выдал ему подсказку, где его можно отыскать. Где же еще лучше всего хранить священные реликвии орды, как не там?

Сжимая в руках окровавленный меч, Малус побежал к пещере на вершине, в святилище.

Глава 24

ПРОКЛЯТИЕ ДЕМОНА

У входа в пещеру прятались два жреца. Одного Малус ударил мечом в грудь, а второй пронесся мимо, и с воплями побежал вниз по склону. Друзы кристаллов заливали маленькую, грубо высеченную палату зеленоватым светом. По комнате были расставлены малые алтари, посвященные звероголовым богам, возможно младшим сущностям, которым орда поклонялась в дополнение к правящим дальним севером Губительным Силам.

На деле это место оказалось лишь расширением коридора, ведущего глубже в недра горы. Ища признаки опасности, Малус пошел дальше.

Пятьдесят ярдов путь был боле или менее прямым. Чем дальше он шел, тем больше старых костей Малус замечал. И некоторые были разломаны в поисках внутреннего содержимого. В воздухе висела вонь гнилого мяса. Страж, хмуро сообразил Малус. Но что это за страж, и где он прячется? И что еще важнее, может ли он меня учуять?

Впереди, высокородный разглядел еще зеленоватый свет. Путь вывел его в маленькую пещеру, освещаемую светящимся кристаллом, помещенным в железную подставку, вместо того, чтобы вырастать из земли. В его бледном свете, Малус разглядел широкую каменную полку у дальней стены. Там покоился, сияя в зеленом свете крупный бронзовый восьмиугольный медальон на длинной цепи. Покрывающие его поверхность руны сияли от заключенной в них силы.

'— Да, это он! Октагон Праана! Хватай его!' — зарычал демон.

Но Мауса куда больше интересовал источник вони висящей в воздухе, вони гниющего мяса. Он тихо и осторожно подошел к порогу, и осмотрелся. Высокородный ни слышал, ни звука, и не видел ничего движущегося.

'Странно', думал он. 'Откуда, эта вонь?'. А затем, он увидел оленью тушу, изломанную под невероятными углами, лежащую на полу рядом с Октагоном. Его спина и шея были сломаны. Один из ветвистых рогов был вырван, и брошен рядом с телом. Обе передние ноги были оторваны, и туша лежала в луже свернувшейся крови. Малус предположил, что она находится в пещере неделю или около того. 'Возможно, это подношение', подумал он. 'Но те кости, позади, они же не сами сломались'.

Высокородный еще раз огляделся. Но в тенях ничего не шевелилось. Может, тут был страж, но был убит в одном из боев? Идея казалась вполне реальной, особенно ввиду того, что комната казалась пустой. 'Не стоит терять время', решил Малус. 'Я знаю, что Хадар вот-вот будет здесь, и я не хочу быть загнанным в тупик'.

Малус пересек пещеру и потянулся к талисману. Он был на полпути, когда сверху упало что-то огромное и тяжелое, прямо ему на спину, и швырнуло на каменный пол. Шипастая палица угодила между лопаток, вышибив дух. Еще один сильный удар достался его ребрам, и по его груди разлились волны мучительной боли.

Высокородный попытался встать, и обнаружил, что нападающий сидит на нем, не давая увернуться от ударов. Палица врезалась в его правое плечо, и боль от потревоженной раны едва не лишила его сознания.

Его противник был в позиции недосягаемой для ударов большого меча Малуса. Отчаянно соображая, высокородный развернул оружие и ткнул им назад, со всей оставшейся силой. Острие вонзилось в плоть, и его противник дико взвыл, отчего у Малуса волосы встали дыбом. Он скатился с высокородного, и Малус быстро рванулся к Октагону. Задыхаясь от боли, он повернулся лицом к врагу, и вытаращил глаза от изумления.

Если огромный страж Октагона когда-то и был зверолюдом, то сейчас, мало что напоминало об этом. Тварь была высока, с широкими плечами и короткими толстыми ногами. Могучее тело покрывали отдельные островки шерсти, а бесформенная голова казалась недолепленым восковым комом. Единственный налитый кровью глаз внимательно смотрел на него.

Малус увидел, что у создания нет никакой палицы. Оно наносило удары кулаками.

Страж Октагона сжимал рану на боку, и полузлобно полумучительно завывал. Неожиданно, он развернулся и начал карабкаться вверх по стене, к широкому козырьку над входом.

На какую-то секунду Малус подумал, что он так там и останется, зализывать рану, но, едва достигнув карниза, тот фыркнул и прыгнул на него.

За спиной у него была полка, и отступать было некуда. Будь Малус новичком, он бы запаниковал. Вместо этого, он упер рукоять меча в камень полки, направив острие прямо в грудь твари.

Страж завопил, когда Малус вонзил меч между его ребрами. Широкое лезвие вошло внутрь грудиной клетки создания, отворив поток крови, окатившей Малуса, за миг до того, как монстр врезался в него. Он сильно ударился об каменную грань полки, и захрипел от боли в спине. Твари испустила странный звук, и огромной лапой обхватила голову высокородного. Другой лапой страж схватил Малуса за плечо, и начал тянуть.

Тварь пыталась свернуть Малусу шею.

Малус стиснул зубы и напряг шею, колотя кулаками по огромным лапам, но это было все равно, что трепыхание цыпленка в хватке фермерской жены. Он ухватился за рукоять меча, и попытался провернуть ее в ране, лишь бы заставить тварь выпустить его. Но монстр лишь взвыл от боли и удвоил усилия.

Медленно, но голова Малуса поворачивалась. Вот она достигла до предела позволяемого позвоночником, и пошла дальше. По спине прошла волна боли, а глаза застила белая пелена. Высокородный завопил от боли, чувствуя как хрустят его кости, готовые вот-вот сломаться, и гадая сколько еще осталось до этого.

Внезапно, нажим ослаб, а затем вообще прекратился. Медленно, и мучительно, Малус повернул голову, и тело стража упало в сторону. Его уродливое лицо было пепельным, а по сапогам высокородного текли крупные капли его крови.

Ни мало не заботясь, высокородный уселся прямо в лужу липкой жидкости, и попытался собраться с силами. Он был оглушаем, резан, и бит не один раз в жизни, но никогда его не пытались убить таким образом.

'— Вставай', — заворчал демон, '— Торопись. Кул Хадар может появиться в любой момент!'.

— Пусть, — отозвался Малус, — Он-то мне голову не свернет.

'— Точно. Он больше рассчитывает на топоры', — ехидно заметил Ц'аркан, '— Вперед'.

Малус мучительно поднялся на ноги, и потянулся за Октагоном. '— Надевай', — велел демон.

— Зачем? Что он делает?

'— Он может поглощать магическую энергию. Направленные на тебя заклинания будут поглощаться амулетом, независимо от их силы. Очень полезный талисман'.

Отчаяние в разуме Малуса боролось с подозрительностью. Что если демон лжет? И все же, может ли он не использовать столь ценный талисман? В конце концов, с глухим ругательством, он накинул цепь на шею. Может, демон и не говорил правды, но вряд ли он довел бы Малуса до обстоятельств, где тот не смог бы далее служить его интересам.

С огромным усилием, Малус поднял свой меч, и пошел обратно по коридору. Худшие из его мыслей, о Кул Хадаре и его орде встречающих его у входа в святилище не оправдались. Они ждали перед остатками каменного круга, явно не желая осквернять священную рощу новыми актами насилия.

С некоторым удивлением высокородный отметил ,что с Хадаром было меньше пятидесяти представителей орды.Твоя поддержка тает, Кул Хадар, или это все, кто остался?

Но те, кто пришел были полностью преданны. Увидел Октагон, они завопили от ярости и злости.

'— Их почти пятьдесят', — заметил демон, '— У тебя нет ни доспехов, ни верхового зверя. Чтобы победить, тебе понадобится моя помощь'.

— Нет, — отрезал Малус, — Ты и так изрядно попировал на мне сегодня. Больше не получишь ни кусочка.

'— Ты же умрешь!'.

— Возможно... а может, и нет. Молчи, и наблюдай.

Малус вышел из-под свода пещеры, — Похоже, я не так уж хорошо послужил твоей орде, Хадар.

— Сними Октагон со своей нечестивой шеи! — взревел Хадар, и остальные поддержали его согласными воплями.

Зажав медальон между пальцами, Малус внимательно его рассмотрел, — Если эта побрякушка столь священна, а твоя вера столь сильна, то отчего бы нам не испытать ее?

Хадар помолчал. Остальные с выжиданием уставились на него, и шаман понял, что попался, — Что ты задумал?

Малус развел руки, — А что же я мог придумать? Я вызваю тебя. Если ты победишь, то твоя вера сильнее, и медальон твой. Ну, а если нет ...

Взгляды Малуса и Хадара встретились. Наконец, шаман сказал, — Неплохо, друкхи. Я не проиграю.

Друкхи ухмыльнулся, — Тогда начнем.

'— Нет!' — зарычал Ц'аркан, '— Дурак. Ты же не оговорил условий поединка!'

— Условия? А какие условия мне нужны? Пока на мне надет Октагон, его магия мне не страшна, а эта палка пугает меня куда меньше, чем топор Яхана. У меня все преимущества.

'А кроме того', мрачно подумал Малус, 'Я хочу быть уверен, что Хадар умрет от моей руки, чтобы ни случилось. Он задолжал мне много боли'.

Держа меч наготове, Малус уже шел вниз по склону. Хада избавился от мантии, и поднял свой тяжелый посох. Его губы разошлись в дикой ухмылке.

'Странно', подумал высокородный, 'Чему это он улыбается?'.

Хадар произнес последовательности из слов, и сам воздух закружился вокруг шамана. Его и без того крупное тело стало казаться еще мощнее, даже более могучим чем прежде. Хадар взревел как разъяренный медведь, и произнес еще одну вереницу магических слов. К тому моменту, когда он закончил, между ним и Малусом осталось всего десять ярдов.

Следующее, что Малус осознал, это тяжелый посох шамана врезавшийся в его руку с оружием, отчего тяжелый клинок, крутясь, полетел в траву. Обратным ударом Хадар ткнул высокородного в грудь, отшвыривая в противоположном направлении.

Он приземлился в опасной близости от темных деревьев, а его ребра ныли, как после пинка науглира. К тому моменту, когда он вновь смог дышать, Хада стоял рядом с ним, и целился жутким посохом ему в голову. Собрав остатки сли, Малус едва успел увернуться.

— Ты мне солгал! — обвинил Малус демона, несясь за выбитым из рук клинком.

'— Нет, я лишь сказал, каковы будут ограничения для Хадара. Его магия не может тебя коснуться. Это ты сам себя одурачил, решив, что лучше меня знаешь магию'.

Внезапно на Малуса упала тень, и он инстинктивно пригнул голову. Вместо того, чтобы убить, посох ударил его по плечам, швырнув лицом вниз. Его левая рука онемела от удара, а левая дрожала в агонии. И что хуже, он был на несколько ярдов ниже своего меча. Осознавая опасность промедления, Малус поднялся на ноги, и поковылял вперед, шаря правой рукой по траве, словно в поисках чего-то, что можно было бы использовать как оружие.

Зрители засмеялись, глядя как враг по-дурному ползает по роще, которую сам же и осквернил. Хадар шел к нему, вновь призывая свои силы, — Ты был глупцом, вызывая меня на поединок в месте моей силы, — заявил Хадар, — Здесь я могу использовать мою магию полнее всего, получая силу от самой земли. Что ты сможешь этому противопоставить?

'— Позволь мне тебе помочь', — прошептал демон, '— Я могу дать тебе силу и скорость, чтобы удивить его. Только одно слово...'.

— Нет, — отрезал Малус.

Посох вновь опустился, в этот раз ударив его по пояснице. Малус заорал от боли, и упал вниз лицом. Его действующая рука отчаянно заскребла по траве, и наконец-то нащупала что-то маленькое и твердое.

Занеся посох для удара, над ним высился Хадар, — От воина, победившего Яхана, я как-то ожидал большего, — признался шаман, — Но эта земля не твой союзник, правда?

Малус перевернулся на спину и выкинул вперед правую руку, направив пальцы под нижнюю челюсть Хадара. Шаман лишь успел заметить это движение, прежде чем маленький кривой засапожный нож прошел сквозь мягкие ткани и вонзился в его мозг.

— Может, и нет, зверолюд, — холодно ответил Малус, — Но время от времени, она дает мне то, в чем я нуждаюсь.

Несколько ударов сердца шаман продолжал стоять, затем рухнул наземь.

'Так я и знал, что этот нож упал где-то тут', думал высокородный, поднимаясь на ноги. Малус поднял свой меч, не обращая внимания на изумленные вопли и исполненные страха взгляды наблюдателей. Повернувшись к ниМ, он указал мечом на них.

— Слушайте меня, животные! — прорычал Малус, — Ваш шаман мертв. Ваши лучшие воины мертвы. Ваша реликвия взята ... и все это сделал я один. Ваша орда разбита. Убирайтесь прочь, или попытайтесь сразиться со мной, как это сделал Кул Хадар. Выбирайте.

Несколько мгновений они смотрели на Малуса, тщательно обдумывая. Один из зверолюдей шагнул вперед, открывая рот, но прежде чем он сказал ъоть слов, Малус ударил его в горло. Остальные обратились в бегство, оглашая рощу воплями отчаяния.

Малус смотрел им вслед. Когда они исчезли из виду, он уронил большой меч наземь, и подошел к обезглавленному телу Яхана. Наклонившись, он поднял огромную секиру павшего воина. Затем, внимательно посмотрев на черноствольные деревья, пошел искать дерево для растопки.

* * *

В каменном круге жарко горели стволы, тепло отражалось от камней, и гнало прочь ночной холод. Малус отрезал еще один кусок мяса сапожным ножом, и сунул в рот. Оно было жестким и плохо жевалось, но несомненно было вкуснее всего, что ему доводилось есть до этого дня. И немного отдавало зверем, но это не делало его хуже. Он сел на корточки и посмотрел на кружащиеся над головой полярные огни.

Днем из лагеря доносились вопли и завывания отчаяния, но к вечеру все стихло. Выйдя из рощи, больше с усилием, чем напоказ, Малус обнаружил, что место заброшено. Дойдя до палатки Хадара, он нашел ее полностью разграбленной. Остались лишь его вещи: они были сложены горкой на грязном полу, где когда-то лежали подушки. Вооружившись, Малус почувствовал себя намного лучше и отправился к лесу, искать Зловреда. Науглир обнаружился на окраине леса, пируя на павших воинах Хадара. Он позволил Зловреду наесться до отвала, а затем начал свое далекое путешествие на юг, обратно к Хагу. В его разуме эхом звучали слова демона: 'песок уже сыпется из часов. Пока мы беседуем, твоя жизнь утекает прочь'.

Он добыл Октагон Праана, но оставались еще четыре талисмана, и он понятия не имел, где они могут быть. И из двоих, кто мог обладать нужной ему информацией, один, наверняка, желал его смерти, а вторая попыталась угробить его, отправив в Пустоши.

'— Твоя сестра пыталась лишь проучить тебя', — подал голос Ц'аркан, '— Желай она твоей смерти, она бы задержала тебя в городе, где до тебя добрался бы Уриаль'.

Малус выругался. Пройдет немало времени, прежде чем он привыкнет к присутствию демона в своем разуме, — Ты верно подметил, — мрачно признал высокородный, — Возможно, она ожидал, что я поверну обратно, когда станет слишком опасно, — он оскалился, — Плохо же сестричка меня знала.

Потом, вспомнив еще кое о чем, его лицо помрачнело. Если все так, то Нагайра никогда не собиралась приносить в жертву Дэльвара и его людей.

'— Возможно, но это обстоятельство лишь тебе на руку, пресеnbsp;

&кая возможное будущее предательство. Просто скажи ей, что весь твой отряд погиб во время путешествия на север. И это будет сущей правдой'.

Малус кивнул, но его лицо все еще было мрачным. В этом походе он лишился множества ценных ресурсов. И некоторые, например Льюнару, заменить будет практически невозможно.

И все же экспедиция была не совсем провальной. Он вернется с достаточным количеством богаттв из сокровищницы демона, чтобы расплатиться с долгами, и начала нового дела...

'— Ты слишком вольно распоряжаешься моими побрякушками, Темный Клинок', — предупредил демон.

— Я буду волен с твоим золотом, а ты получишь свободу, — ответил Малус, — Я же не смогу искать твои реликвии, если меня прирежет убийца.

Ц'аркан промолчал, а Малус позволил себе маленькую самодовольную усмешку. Было правдой то, что он, покинув Хаг высокородным, вnbsp;

&ернется рабом, но между сейчас и потом, он найдет путь избавиться от метки демона на себе. И, не смотря на все печальные обстоятельства, он обладал преимуществами, недоступными никому более. И он планировал извлечь из них максимальную выгоду.

Он преодолеет это препятствие. Когда-нибудь, он снова станет свободным. Он мог пожертвовать многим, и вынести долгие муки, если это вело к его цели. В этом была суть друкхи — брать силу от тьмы, и делать своей.

Высокородный прислонился к стоячему камню. Он найдет путь восстановить связи с Уриалем или Нагайрой. И высокородный был намерен заплатить любую цену. Он был весьма основательным в подобных вопросах.

Малус отрезал еще один кусок от сердца Кула Хадара, и задумчиво прожевал, раздумывая над своим будущим.

КОНЕЦ 1 ХРОНИКИ.