Вскоре лодки анталоатров дошли до острова Павсания и одноименной колонии эллинов. Павсанийцы, увидев неимоверное количество лодок с вооруженными туземцами, заперлись в стенах городка. Какого же было их удивление, когда один из сошедших на остров, воинов на чистом греческом пояснил, что им нужна свежая вода и отдых, за который они щедро заплатят. Павсанийцы, поняв, что им ничто не угрожает, поделились пресной водой и пожаловались на то, что их бросили на острове и они вынуждены выживать. И тогда анталоатры предложили им переехать в Тир, который также как они не любит александрийцев, а остров отдать им вместе с построенными крепостью и домами. Павсанийцы, узнав, что кроме Александрии Красной, есть еще не уступающий ей большой город Тир, в котором проживают и некоторые эллины (особенно солдаты-наемники), посовещавшись, решили воспользоваться услугами анталоатров и переехать в Тир, а дикий остров оставить дикарям.
Неделю анталоатры грабили побережье напротив острова Павсания и свозили на него массы рабов и добычи, а павсанийцы собирались в дальний путь. Вскоре выяснилось, что лодки просто не смогут вместить добычу, что ничуть не расстроило анталоатров. Часть анталоатров с павсанийцами и добычей сели на лодки и отправились домой и в Тир, а часть с основной массой рабов остались на острове. Они в свою очередь поделились надвое и одни находились на острове, охраняли рабов и заставляли их работать на постройке стен и рытье рвов, а потом и на рисовых полях, которые анталоатры решили разбить на острове. Другие продолжали грабить побережье и свозить добычу.
Прибывшие в Тир павсанийцы внесли новую неразбериху в верхи тирского общества, одни боялись, что эти эллины будут всегда "троянским конём" в городе и предадут в любую минуту, другие наоборот радовались, что население города выросло за счет врагов александрийцев. В результате возле вавилонского квартала Тира стал быстро расти квартал греческий.
В Тир и Александрию хлынул поток черных рабов из Африки. Приток населения в обе колонии дал в свою очередь толчек развитию экономики, а первый урожай винограда добавил виноделие в виды занятий колонистов, а на рынок стало во всё возрастающем количестве поступать местное вино и изюм.
Дети-заложники сакалавов в Тире обучались разведению неизвестных им сельхозкультур и выпасу скота, а также их обучали счету, финикийскому языку и письму, благо оно было простым. Естественно кормили их как на убой, причем кормили в основном финикийскими блюдами, причем девочкам на кухне показывали весь процесс приготовления. Одежда детей была домашней. Обувь в обязательном порядке состояла из сандалий. Школы-интернаты для детей-заложников были одними из самых лучших зданий в Тире. Именно на систему детей-заложников решило опираться правительство Тира и пока это давало свои результаты. На землях сакалавов не было вооруженных конфликтов, фактории и торговые лавки тирянцев в поселках сакалавов росли как грибы после дождичка, налоги вовремя поступали в Тир, а на землях сакалавов внедрялись нужные тирянцам сельхозкультуры.
Последующие 10 лет.
Следующий десяток лет прошел под знаком всеобщего изобилия и роста мощи и народонаселения колоний и государства анталоатров.
Из наиболее значимых событий, повлиявших на дальнейшую судьбу Тира, Александрии Красной и анталоатров можно упомянуть следующие.
В верховьях реки Бецибуки была обнаружена железная руда, в результате в дельте реки, несмотря на угрозу малярии, быстро вырос город в переводе с финикийского Хадид (Железный), официально город полностью принадлежал колонии Тира, но туда устремились кузнецы всех национальностей, обилие леса и поставки руды с верховьев поддерживали рост города. Сама по себе речная система реки Бецибуки была огромна и судоходна, по ней и вверх и вниз сновали торговые суда. Распашка новых земель под рисовые поля, использование рабского труда вела к всё большему и большему производству риса, а рис уже давно стал меновым товаром большой ликвидности. Железо само по себе стало своеобразными деньгами, железными прутиками можно было оплатить нужный товар. Но железо ржавело и потому быстро теряло в цене, соответственно много на таких прутиках не накопишь. В основном крупные сделки заключались посредством немногих монет из серебра и золота, которые привозили из Селевкии и Египта Птолемеев. Местное золото в виде золотого песка поступало из внутренних районов Коккиво в мизерных количествах и не могло удовлетворить спрос на него. Теперь в Египет и Селевкию ходили регулярно не единичные караваны, а многочисленные торговые суда.
На острове Занзибар выросла колония подконтрольная Александрии, но на соседнем острове точно такая же колония Занзибар выросла под контролем Тира. Остров Павсания попал под контроль анталоатров и был неплохо обжит ими, тем более, что являлся крупнейшей базой работорговли. Черные рабы и рабыни являлись уже официальным товаром и визитной карточкой в списке колониальных товаров их продавали и в Египет и в Селевкию и на территорию колоний. Вавилоняне, обосновавшиеся в Тире освоили новый вид работорговли, они закупали рабов крупными партиями у анталоатров, затем вывозили в Вавилон и распределяли подмастерьями у местных ремесленников, те три года обучали рабов, бесплатно пользуясь их трудом, а по истечении трех лет тиряне из вавилонского квартала продавали этих же рабов-ремесленников уже во много раз дороже в колониях и государстве анталоатров.
Остров Диоскорида официально принадлежал Селевкии, но де факто был свободен и теперь вовсю богател и расцветал благодаря торговле местными ароматными смолами и обслуживанию транзитной торговли, ведь каждый корабль останавливался, чтоб набрать там пресной воды, пополнить запас продовольствия и просто дать отдых экипажу. Арабские правители сделали попытку прибрать остров к рукам, но получили неожиданно яростный отпор, в котором приняли участие боевые корабли Александрии и Тира. Арабские корабли были буквально разметаны союзной эскадрой вдоль всего побережья Аравии.
Начала приносить дивиденды и политика, проводимая тирянцами на африканском побережье. Местные племена быстро поняли, что столбы тирянцев это 100% защита от набегов анталоатров. Тирянцы еще раза два проплывали вдоль побережья проверяя столбы и вновь вступая в контакт с племенами. В третье плавание им уже многие подносили пшеничные лепешки и зерна пшеницы. Племена, начавшие выращивать пшеницу, тут же получили коров, быков и плуги, которыми показали как пользоваться. Были завезены пифосы под будущие урожаи зерна. В больших количествах были выданы подарки тканями, бусами, вином и сахаром, полученным из сахарного тростника, ну и конечно бетелем, который также стал одной из главных статей экспорта Тира. Причем бетель экспортировал только Тир, анталоатры и Александрия сами покупали бетель у тирянцев. После внедрения плуга в Африке, пшеница потекла в Тир золотой рекой, в результате уже к 285 году до н.э. импорт зерна из Египта и Селевкии полностью прекратился, теперь его импортировали по низким ценам с ближайшего побережья Африки. Но торговые связи из за открытия залежей железа и выращивания пшеницы в Африке не прекратились, поменялся ассортимент товаров. Теперь из Египта везли в основном папирус и льняные ткани, а также парусину, а из Селевкии племенной скот, ремесленные изделия и особенно персидские луки, которые очень высоко ценились анталоатрами. И везде пытались приобрести побольше золота и серебра, которых так не хватало для торговли в колониях. Монеты по прежнему не чеканились, но в ходу были монеты Селевкии и Египта, да и других государств средиземноморья, которые ходили по весу. Соответственно ростовщики и менялы на этом неплохо наживались.
Дошло до того, что в Тире в вавилонском квартале появились представители банкирских домов Вавилона и довольно быстро прижились, дело в том, что торговля в колониях процветала, как между отдельными государствами, так и между метрополией. Корабли регулярно курсировали по маршруту Египет, Вавилон — Коккиво. Риск гибели кораблей и товаров уменьшался, потому-как даже в случае крушения следующий корабль забирал и команду и остатки товара себе на борт, если конечно это было возможно. Рынок постоянно требовал вложения капиталов в постройку новых кораблей, в перевозку товаров. Корабли и товары неплохо было застраховать от рисков, которые всё же были. В общем, банкирско-ростовщические дома Вавилона с удивлением обнаружили, что в далеком Тире на Коккиво компактно проживает немалое количество их земляков, которые имеют огромное влияние на жизнь колонии. Кстати, влияние вскоре проявило себя с неожиданной стороны. Вавилонский квартал потребовал представительства в "совете мудрых" и добился его, правда им не дали имеющиеся места, просто в "совете мудрых" стало заседать 20 представителей финикийцев и 2 представителя вавилонян. Фактически вавилоняне ничего не решали в совете, но были в курсе политики и в случае разделения голосов поровну могли стать решающим меньшинством.
Морская торговля была выгодным занятием и в нее вкладывались большие средства. Вскоре между банковскими домами, стали ходить не деньги, а обязательства по типу векселей и страховок на морские грузы. В греческом квартале также появилась школа для детей. Персидского квартала как такового не было, так как персы предпочитали селиться в отдельных усадьбах по всему острову Нусибе и прилегающим островам и занимались в основном садоводством и огородничеством, причем продукция шла в город на продажу.
Теперь из Египта и Селевкии везли и предметы роскоши и книги в специальных бочёнках. Так как, население было смешанным, стала быстро распространяться профессия переводчика и переписчика книг. Книги, пользующиеся успехом, тут же переводились и переписывались на другие языки.
Александрия Красная в основном обживала бухту Неарха, по сути городов было уже два, так как на северном берегу бухты быстро разрастался пригород Александрии, теперь она просто делилась на южную или старую Александрию и Северную или новую Александрию. И в Тире и в Александрии Красной правительница анталоатров приказала выстроить себе дворец, так как жить в неправильных домах колонистов она не могла, ведь дома у анталоатров расположены строго в соответствии по сторонам света, а при закладке дома колдун должен совершить множество обрядов.
Колдуны, они же лекари стали постоянными лицами и в Тире и в Александрии Красной, так как к их услугам прибегали и местные жители и поселенцы.
"Краснозубые" с маниакальным упорством уничтожали крепость на острове Нуси-Бураха и постоянно вырезали местный гарнизон эллинов и анталоатров. Но всякий раз александрийцы и анталоатры заново отстраивали крепость и разоряли побережье залива "краснозубых". В конце-концов остров Нуси-Бураха получил название острова Смерти и туда ссылались наиболее агрессивные элементы из Александрии и посылались для прохождения боевой подготовки молодые воины анталоатры. Для анталоатров служба в гарнизоне острова стала своего рода посвящением в воины. В большинстве случае гарнизону удавалось отбиться от нападающих, но как правило, после сильного урагана, появлялись "краснозубые" и сжигали крепость дотла.
В результате бурного развития к концу 280 г. до н.э. на острове Нусибе не осталось не занятой земли и избыток населения устремился на соседние острова Нусикумба и Анкифи. Городов там не возникло, но все пригодные для сельского хозяйства земли были заняты и на них разбивались сады и распахивались поля. Сельхозпродукты уходили в Тир который с каждым годом требовал всё больше и больше. Самые отважные начали селиться и на побережье Коккиво напротив островов, но боясь малярии, в период дождей уезжали на острова.
Тиряне предпринимали постоянные торгово-военные походы в глубинные районы Коккиво, подчиняя себе всё новые и новые племена сакалавов.
Дети-заложники, воспитанные в Тире пользовались непререкаемым авторитетом и военной поддержкой при борьбе за власть в своих землях. Как правило домой они возвращались в окружении верных друзей тирянцев.
Александрийцы по прежнему заселяли район бухты Неарха, постепенно превращая этот район в сплошную сельскохозяйственно-промышленную зону и недостатка в земле не испытывая.
Анталоатры также как тирянцы и александрийцы очень быстро освоили с помощью рабов-негров все пригодные для сельского-хозяйства территории своих островов и их избыток выхлестнулся на остров Павсания и в тот же Тир и Александрию.
Поворот во внешней политике
В 283 г. до н.э. произошло важнейшее событие во внешней политике восточноафриканского региона, на трон Египта взошел Птолемей-Филадельф второй, обративший свои взоры в район Красного моря. Один за другим на побережье Красного моря начали появляться крупные египетские города эллинов Береника, Филотера, Миос-Гормос, Птолемаида-Эпитера, Золотая Береника, Адулис, Арсиноя, а затем Ампелона на аравийском берегу.
Сын египетского диадоха Птолемея I Сотера, монарх-эпигон Птолемей II Филадельф (283-246), усиленно стараясь развить красноморское судоходство, завершил строительство нильско-суэцкого канала, заброшенного Дарием; сделал проходимым для кораблей Акабский залив; построил в северной части хиджазской Тихамы милетскую торговую колонию Ампелон. По его приказу Аристон, вероятно один из высших чиновников, систематически обследовал западноаравийское побережье на всем протяжении. Данные Аристона впоследствии были использованы в трудах александрийского автора Агатархида, Диодора Сицилийского, Страбона и безымянного египетского купца-грека, оставившего купцам и лоцманам следующих поколений "Перипл Эритрейского моря" (50-60 гг. н. э.). Для нас наблюдения Аристона и сообщения "Перипла" особенно важны благодаря не только богатству справочных данных, относящихся к навигации в западной части Индийского океана. Их важность состоит и в непосредственности впечатлений, преобладании личного опыта, скупом и точном языке — во всем том, что спустя полтора тысячелетия составит наиболее живые и ценные для науки страницы трудов Ахмада ибн Маджида и его собратьев по профессии.
Инициатива греческих правителей Египта, направленная на развитие торгового судоходства в Красном море ради закрепления здесь своей экономической власти, натолкнулась на противодействие с арабского берега. Набатейцы, жившие на восточном побережье Мертвого моря и владевшие Газой, еще со времен Александра Македонского нападали на греческие корабли. Первопричиной этого, по-видимому, был не союз с персами, как утверждает английский историк В. Тарн, именуя его "службой у персов", а осознание реальной угрозы, которую несло красноморское судоходство завоевателей набатейской морской торговле из Аэланы со всем Синаем и набатейскому контролю над северным участком "дороги ладана". Знаменитый Бахрам Гур из "Шах-наме" Фирдоуси, которому автор XI в. ас-Са'алиби (ум. в 1035 г.) приписывает знания полиглота, пользовался для разговоров на темы мореплавания набатейским языком, и в этом сообщении надо видеть прежде всего дань значению набатейского, т. е. североарабского, торгового судоходства в определенную эпоху. Стремление противостоять греческой агрессии во имя защиты своей торговли заставило набатейцев, пользуясь греко-персидской враждой, заручиться поддержкой персов и подняться на борьбу с превосходящими силами иноземцев.
