Из Терний

— Сэйке шийла, друг!

— Нумирад шийла, — ответил Лас, подходя к столу. Постоялец в чёрном разломил хлебную лепёшку , которую держал в руках, и отправил кусочек мякиша в рот.

— Это память меня подводит, или я тебя раньше здесь не встречал?

— Несомненно, с твоей памятью всё в порядке, ликк-ши. Я давно не бывал в ваших краях. Я Лас.

— Лас... — Мужчина вертел в руках остатки лепёшки, будто пытался отыскать что-то внутри. — И кем же ты будешь, Лас?

— Поверенным Высочайшего. Будь спокоен, мой визит ни к тебе, ни к твоим друзьям прямого касательства не имеет.

— Ну, как знаешь, Лас, — усмехнулся мужчина. — Думаю, у тебя хватило бы ума не приходить, будь это не так. Так что тебе нужно от старого Рэна? И что за ангел там у тебя за плечом?

Хитрющие глаза Рэна сверкнули в сторону Терилун, и та отвела взгляд.

— Это Терилун. Она со мной.

Впервые девочка почувствовала что-то подобное: Лас стоял впереди, говорил уверенно, спокойно, рассудительно — и между ней и всеми опасностями извне словно вставала невидимая стена.

— А нужна мне всего лишь информация об одном человеке. Не бесплатная, разумеется.

Но если стена — между ними и всем остальным миром... значит, Лас — внутри. Терилун до сих пор не приходило это в голову, а теперь было так странно — этот человек...

— Знакомо ли тебе имя "Тёмный Прохожий"?

...но Терилун уже бросила пытаться составить об "этом человеке" какое-то определённо впечатление — оно всё равно менялось по пять раз на дню.

— Чм-м-м... — цокнул языком Рэн. — Дай подумать... Кажется, говорили о ком-то таком недавно. Как будто кто-то ходит от города к городу и с собой приводит всяческие напасти. Чёрный человек... м-м-м...

Лас едва заметно напрягся, убрал ладонь с ножен и сжал ей край узорного своего платья.

— М-м... Нет, кажется, больше ничего не слышал. Прости, Лас, мне нечем тебе помочь.

Терилун только сейчас заметила у Рэна едва различимый акцент — слишком длинные "с", "о", переходящее в глубокое "ооу"...

— Рэн.

Лас склонил голову набок.

— Ровно то же говорили мне сегодня двое других ликк-ши. Но ты — другое. Ты что-то знаешь, Рэн. Так ведь?

Акцент менее заметный, но похожий на говор тех, с кем сегодня уже встречался Лас. "Ткачи" — кто они? Воры, убийцы, шпионы с запада или с юга: В упавшей тишине Терилун принялась украдкой разглядывать Рэна. В профиль он был вылитый Сай, разве что сменивший цвет: с белого — на чёрный, с мёртвой тоски — на хитрость и бойкое любопытство. И вокруг него не было тишины: комната, пусть и отдельная, была полна обычных, живых, успокаивающих звуков. И было что-то ещё.

— Ладно-ладно, убедил, — картинно поднял ладони вверх Рэн. — Всё равно ничего не обещаю. Но раз уж ты настаиваешь... — Он положил так и не доеденный хлеб, потом убрал руки под стол — и оттуда донеслись две тонкие-тонкие, едва слышные ноты. Где-то за стеной послышался звук стекающей воды; через несколько секунд дверь напротив бесшумно отворилась.

— ...Да, милый?..

На пороге, прислонясь к притолоке, стояла такая женщина, каких Терилун сроду не видала. Маленькая, невысокая, ниже даже самой девочки, она была одета в тяжёлый, толстый халат, спускавшийся до самого пола. Ткань была сплетением красных и зелёных нитей с искоркой золота, с тонким чёрным кружевом на рукавах. Унизанные перстнями пальцы были белоснежными, будто полупрозрачными, как молочная сыворотка; из-под густых бровей смотрели зеркальные чёрные глаза. Пышные волнистые волосы были зачёсаны назад и уходили за ворот халата. По обнажённым щиколоткам на пол стекала вода.

— Подойди, Суу. Здесь кое-кто спрашивает про чёрного человека, которого недавно видели в городе.

Суу подошла, медленной, слегка шатающейся походкой, лениво оглядывая гостей.

— Мне кажется, ты говорила о нём дней десять назад. Слышно было что-то с тех пор?

Суу прошла ещё два шага вперёд, словно ища опоры, и в конце концов оперлась рукой о стол.

— Чёрный?.. Да-а... кажется, было...

Терилун присмотрелась к ней внимательней. У Суу было тело ребёнка, лицо ребёнка, голос ребёнка — но вела она себя, как знатная леди. Ну, как они должны себя вести. По идее.

— Расскажи гостям, Суу. Всё хорошо.

Ещё одна нота из-под стола — немного ниже предыдущих, но всё равно на пределе: казалось, вдохнёшь или выдохнешь не вовремя — не услышишь. Никто в комнате, кажется, не обратил внимания.

— Чёрный... чёрный... да. В рваном плаще. И облако такое тёмное вокруг... как будто. Вокруг лица.

Суу повернулась лицом к Ласу и села, поджав нож, на стол. Говорила она медленно, делая паузы в самых неожиданных местах; её тонкий голосок порой спускался до шёпота.

— Десятого дня... на рынке Киичи. Над рынком, мельком. В центре. Людный день. Он... ушёл.

Суу говорила так медленно и бессвязно, что Терилун заскучала и принялась разглядывать её саму. Вблизи она уже не казалась такой хрупкой, как раньше — маленькая, но крепкая, с мозолями на отмытых до блеска розовых пятках, с ловкими обезьяньими ухватками.

— А шестого дня о... нём говорили. Видели его, опять. Айш. Кажется. Или Ёёи. Не помню. Шестого дня, в... красной столовой. Мы обсуждали налёт на Сондзу на следующ...

Резкий писк из-под стола — одновременно оглушительный и еле слышный. Суу замолкла, медленно повернула голову к Рэну, посмотрела на него и больше не говорила ни слова.

— Где они его видели? — спросил Лас, будто не заметив заминки.

— Айш... или Ёёи?.. — переспросила Суу, когда уже знакомый Терилун низкий тон разрешил ей говорить.

— Кто угодно — мне важно знать, где он был тогда.

Суу подняла глаза к потолку.

— Мм... не помню. Кажется, они возвращались из... об этом можно, милый?..

Она изогнула спину и запрокинула голову, вверх ногами глядя на Рэна. Халат на её груди слегка разошёлся, обнажив тонкую полоску белой-белой кожи.

— Милый?..

Рэн смотрел растерянно, даже сердито, будто жалел, что вообще начал этот разговор.

— Пока что всё, Лас. Нам больше нечего сказать.

— Тем более, — добавила Суу, опершись руками о стол и склонив голову набок, — я и вправду ничего не помню. Честно.

Лас отвёл глаза.

— Если будут ещё вести, мы тебя найдём.

Секунда — и Рэн снова был насмешливым, непроницаемым, будто ничего не изменилось.

— Вы не знаете, где я живу.

— Мы — найдём, — улыбнулся Рэн. Суу выпрямилась и сладко потянулась, подняв обе руки вверх.

— Хорошо, Рэн. Спасибо за помощь. — Лас открыл свою суму и вытащил звенящий мешочек с деньгами. Суу потянулась за ним, но Лас прежде запустил туда руку, вытащил пригоршню монет, и только тогда отдал его девушке.

— Остальное — когда найдёте.

Рэн посмотрел на ладонь Ласа — на ней блестели крупные серебряные юи.

— Будь по-твоему, Лас. Тогда не прощаемся. И заходи ещё!

Суу невероятным движением перекувырнулась и в мгновение ока оказалась на скамье рядом с Рэном.

— ...Или не заходи.

Суу хихикнула и обвила руками шею Рэна, склоняясь для поцелуя. Терилун, смущённая, отвернулась.

— И вот ещё. Передай Саю вот это.

На ладони Рэна покоилась маленькая вытянутая коробочка из простого дерева, в какой могла бы уместиться кисточка или набор для письма.

— Давно пора было это сделать. Раз уж тебе по пути.

Лас молча улыбнулся, принял коробочку и направился к выходу. Уже стоя на пороге главного зала, в который раз ничего не понимая, Терилун услышала смех Суу, а вслед за ним — целый аккорд тонких струн, звонких и неуловимых, как горсть стеклянного бисера на льду.

— Опять, Лас? Что ещё? Уходи.

Сай сидел в полутьме под крышей своего дома, там же, где и в прошлый раз, но спиной. Вокруг стояла та же самая мёртвая тишина, а наступающий вечер превращал вечные сумерки рощи в синюю полутьму.

— Мы, кажется, договаривались увидеться. Ты нашёл то, что я просил?

— От входа влево, вторая полка у стены.

Лас прошёл несколько шагов во мраке комнаты и взял с полки толстую книгу в кожаном переплёте. Полистал, закрыл, спрятал под мышку.

— Один из Ткачей хотел тебе кое-что передать.

Сай вздрогнул, но не обернулся.

— Я предупреждал. Хотя... мне она не нужна больше.

Лас извлёк из сумки коробочку.

— Я могу оставить её здесь.

— Нет-нет, давай сюда, — быстро проговорил Сай, поднялся на ноги, пошатнулся, справляясь с головокружением, и подошёл к Ласу.

Он выглядел потерянным, осунувшимся, пустым — едва ли не хуже, чем при первой встрече.

— Давай.

Он взял коробочку из рук Ласа, несколько секунд промедлил, открыл. Внутри лежал ножичек с длинной деревянной рукоятью и очень коротким, в один палец, изогнутым лезвием. Вроде тех, которыми кожевники срезают жилы при разделке туши.

— Вот и конец... — Сай достал нож из футляра, снова положил обратно. Ужасная мысль вдруг сверкнула в голове Терилун. Он же не...

— Конец...

Сай резко развернулся, подошёл к полкам в дальнем углу и вернулся с другим футляром — кожаным, длинным, размером чуть больше ладони, с пришитым сбоку креплением для пояса. Возвратившись ко входу, Сай долго стоял, молча сжимая деревянный в одной руке и кожаный в другой. По его лицу несколько раз пробегала тень, будто он думал о чём-то и никак не мог решиться. В конце концов, он шумно выдохнул и поднял глаза на Ласа.

— Я не могу. — А потом, глядя на Терилун: — На, держи.

Девочка с удивлением разглядывала кожаный футляр, оказавшийся у неё в руках. Вблизи он казался старым, гладким в одних местах и протёртым почти до дыр в других. И ещё — как будто тёплым на ощупь, излучающим жизнь, особенно с хмурым миром Сая вокруг.

— Ты хорошо играла.

Терилун ещё не успела смутиться, а Сай уже снова стоял спиной к ним двоим на середине комнаты.

Ещё только открывая футляр, Терилун как будто уже почти знала, что внутри. Практически идеально треугольная, с одной слегка скошенной гранью, рамка из желтоватого металла. Отверстие для большого пальца в одном из углов. На тонкой оправе крепились восемь тонких струн — не звериные жилы, а упругая, прочная сталь. Затаив дыхание, Терилун осторожно провела по ним пальцами, и — да! — раздались ровно те же едва слышные, вкрадчивые, нежные.

— Не здесь!..

От крика Сая Терилун дёрнулась, прижимая инструмент к себе. Лас не шелохнулся.

— Пожалуйста. Пожалуйста, уходите.

— Ти, ту-ди-да, да-ти-ту, ди-ту, ту-тун!

Знакомая дорога тянулась вперёд, испуская накопившийся за день пыльный жар. Лас по обыкновению шёл на два шага впереди, но словно на затылке глазами следил за спутницей, не давая ей разорвать дистанцию.

— Ти, ту-ди-да, да-ти-ту, ди-ту, ту-тун!

Терилун повторила новопридуманную мелодию и с чрезвычайно довольным видом подскочила к Ласу.

— Нравится?

Лас посмотрел на неё непонимающим взглядом.

— Нравится мелодия?.. — Девочка чувствовала, что невероятно осмелела.

— Терилун. Ты так и не поняла.

Терилун не любила, когда к ней вот так обращались по имени — как к маленькой. Ничего хорошего это не сулило.

— Я ничего не слышу. Как и все другие. Это могут слышать только ликка. И дети.

— "Дети"! — насупилась Терилун.

— Не переживай. Через пару лет ты тоже перестанешь... а может, и нет. У всех это происходит по-разному, но большинство перестаёт слышать такие тонкие звуки, когда взрослеет. В этом вся идея.

— А эти "ликка"... Ткачи?..

— Ликка — просто ликка. Это народ с запада Суо, небольшой. А "Ткачи" — что-то вроде их организации здесь. Сай был одним из Ткачей.

— А этот инструмент?.. — не унималась Терилун.

— Ко. Да, это был ко Сая. Раньше.

Некоторое время они шли молча. Терилун думала о Сае — о том, как он потерял жену, как замкнулся в своём мраке, без музыки, без всего, и после этого ему дают нож и говорят разрезать струны, уничтожить последнее напоминание о возлюбленной... И Лас — что он хотел сделать этим поединком? Вернуть его к жизни? Или просто использовать и выбросить обратно в темноту?.. Терилун посмотрела на него снизу вверх. О чём думал Лас, не знал никто. То добрый, то жестокий, то внимательный, то загадочный...

Позади послышался негромкий шорох. Звук шагов, возможно. Замер. Терилун обернулась. Посреди дороги, одетая в чёрную рубашку и перехваченные поясом странные широкие штаны, стояла Суу. Прекрасные её волосы спадали до земли и в несколько колец лежали в дорожной пыли.

— Быстро, — улыбнулся Лас. Суу метнула в него острый взгляд. Это было то самое, что Терилун заметила ещё в таверне: глаза, губы, положение тела — всё мощное, упругое, натянутое до предела, почти хищное.

— Айш видела его на дороге в Ниссу. Пять дней назад. Больше ничего.

— Этого... более чем достаточно, — откликнулся Лас через несколько секунд, будто не сразу осознал услышанное.

— Серебро? — равнодушно спросила Суу. Лас достал из сумки холщовый мешочек, поменьше, чем предыдущий.

— Золото. — Он почти вплотную подошёл к Суу и, прежде чем отдать деньги, добавил: — Сай больше не будет с вами работать. Я — буду.

Суу молча взяла золото и отвернулась.

— Идём. Нам нужно спешить, — сказал Лас, возвращаясь к Терилун. Это лишь игра вечернего света — или он действительно выглядел взбудораженным, обеспокоенным?.. Терилун на секунду отвлеклась на Ласа — а в следующий миг на дороге никого не было. Суу растворилась в том же небытии, из которого пришла.

— Быстрей, быстрей! — подгонял Лас, действительно ускоряя шаг до почти невыносимого. — Придётся зайти домой, но ночевать будем в дороге. Мы чуть его не упустили.

Терилун спешно затолкала футляр с ко в сумку и заспешила следом.

— А, кстати — это тоже тебе.

Не сбавляя темпа, Лас протянул Терилун книгу Сая. Она ухватила её обеими руками и некоторое время шла прямо так, прижимая её к себе, как единственное сокровище, но в конце концов не выдержала и, водя дрожащим от быстрого шага пальцем от буквы к букве, прочитала заглавие:

"То, что было прежде".

Глава 3. Голоса Шиллы

...Пришёл он и на третью ночь, куда условились — но никого не было в беседке. До самой полуночи ждал Юн, и тогда наконец появилась его Аи — бледная, грустная, молчаливая. Хотел он обнять её, но она отстранилась в ужасе и приложила палец к губам. В этот миг за деревьями послышались голоса — это отчим Аи, что в гневе расправился с ней и теперь вместе с сыновьями пришёл искать того, кто её обесчестил. Юн спрятался под лавку в беседке, и чудом никто его не заметил. Чуть свет, бежал он прочь из города, а призрак любимой последовал за ним. Никто больше, казалось, её не замечал, и осторожно оглядывался на неё Юн, проходя среди других людей. Каждый день улыбалась Аи ему своей печальной, холодной улыбкой, и то и дело глядела на подаренный им браслет, но никогда не позволяла к себе прикоснуться — отлетала с ужасом прочь. Мучился юноша оттого, что никак не мог достать до любимой, и однажды ночью, когда она заснула, тихо подошёл и погладил её по волосам. В тот же миг поднялся ледяной ветер. В страхе Аи открыла глаза и потянулась к подаренному ей браслету, но тот уже таял, как воск, и скоро жгучим обручем сжал запястье Юна. Вверх по руке его поползла мертвенная белизна. Вскрикнула Аи, схватилась за горло, упала наземь — и он увидел, что это был старый, изъеденный червями труп. Тут бледность из браслета доползла доверху, и Юна тоже не стало.