Последнее Лето

— Э... — она дернулась, и все-таки пришла в себя. — А. Да. — японка покачала головой. — Ты — Сергей?

Так, меня знают как минимум по имени. Отлично, только понять бы, откуда...

— Да. — я улыбнулся. — Опоздал на смену, теперь вот бегаю с обходным листком.

Итак, анализ. Девушка — красива, причем в этом может оставить позади вообще всех, включая Славю. Длинные аквамариновые волосы, уложенные в два хвоста, изумрудные глаза и живая мимика, настолько естественная, что я с трудом представляю количество проведенных перед зеркалом часов. Она явно понимала, какой внешностью обладает, и умела за ней следить. По крайней мере пионерская форма, обычно сглаживающая фигуру, оставляла крайне мало мест для фантазии. И ей даже не требовалось для этого вязать узлы, превращая блузу в топик, или натягивать юбку на пупок, открывая ноги.

Дальше. Талант к музыке — очевиден. Вокал поставлен великолепно, да и сам по себе голос крайне хорош. Родись она в мое время — поднимала бы миллионы на одном ютубе, даже если бы отказалась заниматься этим профессионально. Инструменты... Как минимум рояль, скорее всего что-то еще.

А если зайти глубже?

А вот тут пока притормозим. По внешности слишком легко ошибиться, а ее биографии я не видел. Хотя интересно было бы посмотреть.

— А я — Мику. — девушка улыбнулась, но странно на меня посмотрела. С ожиданием отрицания, что-ли.

А. Понятно. Это для меня японские имена привычны, а для местных — повод переспросить или вообще решить, что над ним издеваются.

— Приятно познакомиться, Мику-сан. — мои знания японского этим практически исчерпываются, но почему бы и не подколоть. Может выдаст больше информации для анализа. Короткий поклон, но улыбку с лица не убирать. — Вы японка?

Девушка рассмеялась.

— Давай на ты, Сергей? — Мику покачала головой. — Мало кто верит, что это мое настоящее имя. Я японка наполовину — мама из Японии, а папа — Русский Инженер!

В ее последних словах было столько гордости, что... Мне стало стыдно. Я невольно дернулся. В ушах будто хрустнуло что-то — и отозвалось болью в животе, чуть-чуть ниже крайнего ребра. Так хрустит стекло, когда уже превращенно в крошку.

Я выдохнул. Гордиться тем, что твой отец — инженер... Дорого стоит. Хотя, может тут это пока нормально? Ведь девяностые еще только грядут, и пока что бывшие профессионалы, враз ставшие никому не нужными, и стремительно спускающиеся по социальной лестнице.

— А это мой музыкальный клуб. — девушка с той же гордостью взмахнула рукой и улыбнулась.

Место действительно было неплохим — портреты Шопена и Баха на стенах, три гитары в стойках, да и вообще я насчитал шесть разных инструментов, не считая рояля, все любовно протертые от пыли. Здесь явно часто играли, и делали это с удовольствием.

— Красиво. — я кивнул. — А на чем играешь?

Девушка задумчиво осмотрела стену.

— На гитаре, фортепиано, барабанах, скрипке... На саксафоне и флейте пыталась, но не выходит у меня. — Мику забавно нахмурилась, смотря на указанные инструмент.

Я же задумчиво смотрел на нее. Если не врет, а в настолько легко проверяемых вещах не врут, то я смотрю не на таланта, а на полноценного гения, при этом вполне себе сформировавшегося. Потому что четыре инструмента и вокал в семнадцать лет это очень, очень круто. Настолько, что я с трудом представляю, как ее вообще выпустили в условно обычный лагерь, а не специализированный музыкальный.

Положительно, это очень, очень странный лагерь.

— Поражен и восхищаюсь. — я улыбнулся, и сделал это совершенно искренне — подобный талант сложно не уважать.

Мику смущенно кивнула, и сложила ладони под щекой.

— Может мне вообще выйти? — раздраженный голос Алисы вклинился в разговор. Я улыбнулся — примерно такой реакции от нее я и ожидал.

— Не завидуй, Двачевская. — я покачал головой. — Но ты права, нам и правда пора идти. Мику, подпишешь листок?

Японка выхватила у меня бегунок, и быстро его просмотрела.

— О, так вы ко мне первыми пошли... — девушка улыбнулась. — Вступишь в клуб?

Я задумался. С одной стороны Мику оставляла о себе крайне приятное впечатление, и, вдобавок, в малопосещаемом клубе можно было бы спрятаться на первое время от проверок и прочих неизвестных мне деталей лагерной жизни. С другой... Во-первых, я не умею играть. Во-вторых, должна быть какая-то причина, по которой никто еще не записался в клуб хотя бы ради настолько приятной во всех отношениях девушки. Что там, куча обязаловки в виде выступлений и прочей самодеятельности?

— Еще чего. Если вступишь — завалят нормативами. Будешь гонять арпеджо и гаммы вместо музыки. — Алиса фыркнула, с любовью посмотрев на электронную гитару, стоящую чуть сзади.

— Неправда! Я всегда говорила, что творчество важнее плана. — Мику вскочила. Похоже, это было для нее больной темой.

А вот этого момента я как раз не учел. Черт, да мне и в голову не приходило, что по урокам могут быть какие-то планы — только рекомендации, как максимум. А тут... Похоже, тут это серьезный такой вопрос.

— Пф. — Алиса покачала головой. Похоже, спорить она не видела смысла. — Тебе решать, в общем.

Я вздохнул.

— Вопрос изначально не имеет смысла, я играть не умею. — причем совершенно. Всегда было не до того.

— Научу! — Мику была до странности настойчива. И это отнюдь не выглядело данью вежливости.

Если подумать... Вариант очень и очень неплохой. Только вот мне хотелось потратить время не прячась в музыкальном клубе, а навести контакты с вожатой и в идеале получить доступ к ее закромам. Как минимум чтобы узнать свою биографию. Прости, ультрамариновая девочка.

— Прости, но пока что нет. Может быть потом, как освоюсь в лагере, пока что хожу побродить. — Мику кивнула. Она выглядела слегка растроенной, но, похоже, такой предлог ее удовлетворил.

Девушка расписалась в обходном листке, и мы с Алисой вышли.

— Понравилась? — в голосе местного воплощения двача звучало раздражение.

Я вздохнул. Мало того, что у меня все так же ныло ниже ребер, так еще и непонятные эмоции рыжеволосой пацанки начинали подбешивать.

— А если и да, то что? — я выдохнул. Разговор отчаянно напоминал произошедший на площади, только в обратную сторону.

Двачевская покачала головой.

— То ты идиот, который упустил шанс познакомиться с ней поближе. — она дернула плечом. — Бесишь.

Так-так, а ведь что-то тут кроется — не просто так Мику сидит одна в клубе, да и Двачевская... А ведь она с ней дружит. На фоне общего увлечения музыкой, скорее всего. Кроме того, я упускаю ключевой элемент — не просто ведь так Алиса стала пацанкой, не с потолка взялись ее реакции. А значит, что-то тут кроется. Что-то, связывающее Алису, Мику и... Кого-то еще. Не знаю почему, но я был уверен в существовании этого третьего. Что-то намекало, будто зудело в голове, какой-то отрывок в поведении, какая-то мелкая деталь, прошедшая мимо сознания...

Нужно ли мне узнавать это?

Боль под ребром резко усилилась, будто в живот воткнули раскаленный штырь, а в следующий миг все прошло — будто бы и не было этого долгого приступа.

— Куда там дальше, Двачевская? — я заглянул через ее плечо в бегунок.

Осторожно, чтобы не коснуться, но при этом отслеживая каждую реакцию — не били ли тебя в детстве, не боишься ли ты парней, красавица. Не является ли child abuse для тебя больше, чем словом? Дернешься ли ты? Не дернулась. Ну и ладно. Все-таки человеская мимика и реакции — кладезь информации. Хотя насколько все проще было бы, имей я доступ к папочке с делами...

— Пошли в медпункт, Виола свалить может. — а ведь в глазах — явное ожидание, какое бывает перед розыгрышем или подколкой. Что-то тут не так. Не просто так она решила пойти именно туда.Но в листе медпункт значится, так что причин отказывать нет.

— Пошли, красавица. — я улыбнулся. Двачевская хоть и не покраснела, но сжалась. Реакция на комплимент? Радость, легкое смущение, подозрительность и нацепленное на лицо безразличие. Именно в таком порядке. Вот и прекрасно.

За эту прогулку я хорошенько потыкаю тебя палочками, Алиса, и изучу настолько разнасторонне, насколько смогу. И ведь ты сама вручишь мне все ключики. А потом я заведу уже собственную папочку.

Изучи — пойми — подстройся — пользуйся.

Все, как наставлял отец.

Медпункт был небольшим, уютным зданием с медицинским флагом вместо флюгера. Я осторожно подошел к двери и постучался — отслеживая каждую эмоцию на лице Алисы. Ожидание, усмешка — все говорило о том, что внутри меня ждет подлянка. Но раз уж она не пытается остаться на улице — значит или ей это не угрожает, или не может отказать себе в удовольствии посмотреть лично.

— Войдите. — женский голос. Грудной, бархатистый и будто бы обволакивающий. Я напрягся. Не люблю людей, действительно умеющих управлять своим голосом. Их на порядок сложнее читать.

— Здравствуйте. — я улыбнулся. Открыто, но не перебарщивая — вежливость, не жизнерадостность. — Я с бегунком.

В помощи врача я не нуждался, но скорее всего медосмотр мне устроят — как-никак, новый пионер.

— Ну здравствуй... пионэр — я замер, и только сейчас перевел глаза на сидящую напротив женщину. — Присаживайся.

Черные, как сказали бы раньше — цвета вороньего крыла волосы, уложенные в высокий хвост со спадающей на лоб прядью. Разноцветные, блестящие глаза — не линзы, а самая что ни на есть гетехромия. У многих это бы выглядело уродством, но ей это скорее шло. Плюс к тому медицинский халат с поддетой под него тонкой рубашкой — расстегнутый настолько, что открывал больше, чем закрывал, но при этом оставался в рамках приличий. Я выдохнул. Женщина выглядела на двадцать восемь — тридцать, хотя была явно старше. Прекрасная фигура, хищный, почти голодный взгляд и усмешка, которую я бы не рискнул повторять.

Это давило на либидо, но куда сильнее была расстерянность. У нее нет причин так себя вести и одеваться — более того, это вообще-то аморалка, как ни крути. Для чего подобный стиль? Давить на мозги неопытным пионерам? В принципе, если они во время уколов пялятся на нее — они будут проходить на порядок легче, так как сработает есстетсвенное обезбаливающее. Но слишком натянуто. Я прямо посмотрел ей в глаза — ни тени внимания к декольте. Во-первых, это вряд ли та реакция, что она ждет. Во вторых — разочаруем Алису.

— Хорошо. — я сел на стоящую рядом кушетку, лишь на миг позволив себе скосить взгляд. Должно в ее глазах что-то проскользнуть, не верю я в настолько нарочитый сексуальный интерес к молоденьким мальчикам. Хотела бы — трахала кого хотела.

Черт. Мне остается выбор между двумя линиями поведения — делать вид, что я не понимаю намеков и оставаться в пределах самоконтроля, или подыграть ей. Что даст больше информации?

— Будете осматривать? — улыбка. Теперь — намекающая, чуть более широкая. Посмотрим, насколько далеко она зайдет в этом образе.

— Осмаатривать... — женщина улыбнулась краешками губ. — Будем. Раздевайся.

Я усмехнулся, и скользнул пальцами к рубашке. Расстегнуть ворот, первые пуговицы — равномерно, быстро, будто это рутиная операция. Все-таки мое новое тело хоть и очень похоже на мое настоящее, но чуть-чуть ниже, и слегка более накачано — все-таки отсутствие постоянно доступного компьютера повлияло на него положительно.

Пальцы Виолы легли на мой живот. Я сосредоточился — похоже, от стетоскопа она отказалась в угоду образу, да и вряд ли ее интересовали шумы в груди — все-таки ни кашля, ни соплей. А вот осмотр... Хм. А ведь пальпация, при всей ее эротичности, крайне профессиональная. Это могу понять даже я — она не останавливается на одном месте, и легко почувстовать специфические нажатия, на которые мое мышцы реагирует сами — бессознательный рефлекс. Но при этом — приятно. Ох, не простая ты медсестра, Виола.

Рука женщины уперлась мне в грудину, и от легкого нажатия я растянулся на кушетке.

— Штаны. — она снова улыбнулась краешками губ. В сочетании с грудным, бархатным голосом это давало соверешнно убойный эффект. Вернее, давало бы, если бы меня волновали настолько элементарные манипуляции, а не их цель. — Снимай.

Я замер. Мне было действительно интересно, зачем это Виоле — что она там собралась проверять? Коленный рефлекс? Но все же, раздеваться до трусов на глазах Алисы... Зачем это ей?

— Зачем? — я прямо посмотрел на нее. Как бы я не старался, но если удержать мысли ровными еще получалось, то здоровый мужской организм, ощутив рядом полуголую самку, проявлял совершенно понятные физиологические реакции, и мне пришлось слегка изменить позу — уж очень давило на штаны изнутри.

Женщина улыбнулась и положила ладонь мне на лоб. Надо ли говорить, что он был горячим?

— Ты же горишь, пионер. — Виола улыбнулась. — Будем проводить противопростудные обтирания.

— Эм... — до меня донесся голос смущенной Алисы. — Может я того, пойду?

Я усмехнулся, а Виола покачала головой. Похоже, я уже знаю, чем это закончится.

— Куда пойдешь, пионерка? Лучше подойди, поможешь. — женщина усмехнулась. — И тоже раздевайся.

Я посмотрел на Двачевскую. Покрасневшие щеки, бродящий от моего полуголого тела до лица Виолы взгляд... Похоже, смутилась она честно, а не играя, как мы с медсестрой. Интересно, она устроила этот цирк, чтобы смутить Алису, или и правда расчитывала на мою искренность? Учитывая, что я для нее — обычный пионер, это вполне возможный вариант.

— Что? — Двачевская заалела. — Нафига?

Судя по всему, она хотела выматерится, но сдержалась.

— Чтобы не запачкать одежду. — Виола была абсолютно серьезна, и этим крыла все попытки Двачевской рассмотреть в этом шутку на корню.

Я просто замолчал — в этой игре мне предоставили роль обьекта и наблюдателя, так что не стоит меня правила. Меня устраивает и такое положение дел.

— ЧТО?! — девушка почти кричала. Похоже, ее мысли окончательно ушли в сторону половых сношений.

Заметка — не умеет следить за ходом беседы и легко поддается на провокации. Явно не играет — возмущение совершенно искреннее. Но если бы следила — помнила бы об обтираниях.

Я мягко дотронулся до плеча Виолы и вопросительно посмотрел на нее. Женщина согласно кивнул. Разрешение окончить цирк выдано.

— Во время обтираний, Двачевская. — я усмехнулся. — Не тупи.

Алиса дернулась. Похоже, она успела забыть о том, что у меня есть голос. Виола быстро расписалась в обходном листке, и вернула его мне.

— Здоров, пионэр. — женщина усмехнулась. — Но если что — заходи. И провериться, и просто так. В гости.

А ведь во взгляде — ни грама былой наигранной хищности. Хороший такой, серьезный, жесткий взгляд. Более чем открытый. Ой, не простая это медсестра, даже если опустить небольшое хобби.

Мы вышли из медпункта, и только после этого Алиса расслабилась. Я усмехнулся — чуть-чуть продавим.

— Никогда бы не подумал, что ты такая скромница, Двачевская. В монастырь не хочешь записаться? — девушка возмущенно посмотрела на меня.

Так-так, а ведь кроме смущения есть еще кое-что. В самой глубине глаз, но есть. Капелька страха. Она боится — не Виолы, не намеков на секс — это я бы ни с чем не перепутал. Нет, она боится чего-то другого. Но это связано со мной. Лично со мной? Вряд ли. Значит, с занятой в сценке ролью.