| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Вместо ответа Диз кинул мне папку. Я открыла. Ясности увиденное не прибавило.
— Что это?
— Заявление о регистрации брака.
— Почему два?
— Одно российское, одно итальянское. Выбираешь, какое хочешь. По итальянскому в случае развода можешь потребовать алименты.
— Серьезно? — я не удержалась, чтобы не пролистать.
Диз закатил глаза.
— Почему я был уверен, что это сразу привлечет твое внимание?
— Справедливости ради, ты тоже не на высоте, — парировала я. — Это что, предложение? Лучше, конечно, чем у твоего брата, ты по крайней мере без оторванных конечностей обошелся. Но обычно их делают иначе. Встают на одно колено, например... Не надо! — вовремя пресекла я попытку. — Пол грязный.
Диз только вздохнул. А мог бы повести себя как джентльмен и сказать, что ничего страшного.
— Я помню, что была моя очередь! Но у меня уже вторая бешеная неделя, и я правда не успевала. Я исправлюсь.
— Ты на него хоть смотрела? — кротко поинтересовался Диз.
Еще нет. Свесившись с табурета, я взглянула на плитку и выругалась, не обнаружив обычно собиравшихся в углу клубков пыли.
— Мы же договаривались, что ты не будешь мыть за меня!
— Я и не мыл.
— И мы договаривались: никакой прислуги!
Один из самых давних и неразрешимых наших споров. Сыну Абигора, вероятно, было непривычно без штата слуг, но я категорически отказывалась от того, чтобы по моим вещам шуровали чужаки.
— Ты постоянно занята. Я постоянно занят. Зачем тратить время на то, что можно поручить другим людям? К тому же, — Диз отхлебнул кофе, — считай, что делаешь доброе дело.
Я с подозрением прищурилась:
— Это какое же?
— Помогаешь людям заработать. Ее зовут Мария. Она была учительницей сербского и живет на пособие. Будет приходить раз в неделю, чтобы вымыть первый этаж, ее номер телефона на холодильнике. Если останешься до понедельника, сможешь познакомиться с ней.
— И ты ее взял...
— В магазине.
Только с Диза сталось бы поехать за продуктами, разговориться с совершенно незнакомым человеком и в итоге нанять уборщицу. Но перспектива не бегать в свободное время с пылесосом и шваброй, надо признать, искушала.
— Ладно, — сдалась я. — Но только первый этаж.
Диз кивнул, соглашаясь. На второй, в спальню и в кабинет, он бы и сам не пустил. Как и в прятавшуюся в саду мастерскую.
— Так что ты решила?
А я так надеялась, что мы эту тему закрыли... Со вздохом я отодвинула кружку.
— Зачем? — серьезно спросила я. — У нас и так все хорошо, почему нельзя оставить все, как есть?
— Потому что тебе это нужно.
Не нужно. Да, когда-то давно у меня был план: найти хорошую работу, к тридцати выйти замуж, в тридцать два завести ребенка... Но будем откровенны: тогда я не предусмотрела, что окажусь не человеком, трудиться буду на благо современной инквизиции, а жить — с демоном. Да и на вечную жизнь не рассчитывала.
— Было бы не нужно, ты бы не возвращалась в депрессии каждый раз, когда одна из твоих бывших одноклассниц выходит замуж, — заметил Диз. — И не перестала бы приглашать меня с собой.
— Вообще-то, брать тебя к ним я перестала, потому что мне надоело смотреть, как к тебе подкатывают.
Еще бы: красавец-бизнесмен-миллионер, герой любовного романа во плоти! С точки зрения обычных такое сочетание выглядело крайне привлекательно. А что кроется под обложкой... Это людям знать необязательно. И каждый раз все повторялось: вопросы, где таких берут, ненавязчивое оттирание меня в сторону, откровенный флирт... Сколько еще я должна была это терпеть?
— Выйди за меня. И подкатывать перестанут.
— Ты их недооцениваешь.
И все-таки... Возможно, Диз был прав. Возможно, какая-то оставшаяся от наивной девочки Наташи часть меня хотела замуж. Было в этом что-то из детства. Такое правильное и обыденное. Но что в моей нынешней жизни было обыденно и правильно?
И одновременно другая часть меня не хотела...
— Чего ты боишься? — угадал мои мысли Диз.
Того, что после одной идиотской бумажки все изменится. Что хрупкий мир, к которому мы пришли после долгой притирки друг к другу, в одночасье рухнет. Брак казался чем-то пугающим, стирающим наш статус-кво. Будто после него мы разом поймем, что ошибались и больше не хотим быть вместе. Изменюсь я, изменится он, мы потеряем все то, что выстраивалось годами, одинокими вечерами и слезами в подушку, сомнениями и компромиссами. Глупо, конечно. После стольких лет даже я признала, что это навсегда. Если бы у меня было хоть малейшее сомнение, никогда бы не согласилась на татуировку. Но кто сказал, что фобии рациональны?
Глупо. Это был Диз. Которого я любила и которому верила. Если он верил, что этого не случится... В конце концов, страхи существуют для того, чтобы их преодолевать.
— Ничего, — я потянулась за лежащей на стойке ручкой. — Я согласна.
НАТАША И ДИЗ. ЛЮБОВЬ И АРИСТОТЕЛЬ
Спустя десять лет после событий "Института моих кошмаров"
— Как думаешь, мы можем все отменить? — тоскливо предложила я, стоя посреди спальни в одних колготках.
Диз покачал головой, забавляясь.
— Я уже открыл вино. Выдохнется. И Лекса меня убьет, она в кои веки сумела запихнуть Лину с Ником в то, что называет нормальной одеждой. К тому же, твоя тетя звонила мне уже дважды сегодня, чтобы сообщить, что Поццуоли — это край света, и приличные люди из таких мест приглашения не рассылают.
Подвергать Диза подобной пытке еще раз было бы негуманно, согласна — хотя он и был виноват, что мы оказались в этой ситуации. Если бы он не проговорился, не пришлось бы проставляться. Да и родственники, проделавшие в самом деле неблизкий путь, за отмену в последний момент меня убили бы. Смирившись, я достала из шкафа платье. Нужно просто пережить несколько часов. Ты справишься, Наташа. Это даже не так страшно, как секта каннибалов... Наверное.
— Ты собираешься пойти в этом? — поинтересовался Диз.
Я недоуменно оглянулась на него в зеркале. Скромный круглый вырез, прямая юбка чуть выше колена, баска... Я всегда такие носила. Они мне шли, в конце концов!
— Что не так? Мне казалось, оно тебе нравится.
— Нравится, — подтвердил он. — Но даже я знаю, что черный — не самый традиционный цвет для свадьбы.
Я фыркнула. Кто бы говорил: ему значит, в черной рубашке можно? И не надо мне повторять, что она темно-зеленая!
— А в сочетании с цветами...
— Это очень красивые тюльпаны!
Проходя вчера мимо киоска в аэропорту, я не удержалась и купила охапку.
— Красивые, — согласился Диз. — Только черные.
— И что? Отлично вписываются в интерьер.
Но я понимала, что он имел в виду. Соглашаясь, провела по платью рукой, меняя цвет нитей на красный.
— Диз, — пришла мне в голову забавная мысль, — а у нас свадьба?
С точки зрения государства поженились мы две недели назад. Никому не говоря, зашли перед обедом в муниципалитет. Сотрудница еще очень старательно сдерживала возмущение: жених в клетчатой рубашке, невеста в офисном блейзере и джинсах, оба уткнулись в телефоны и ничего не слышат.
— Что? А, да, согласна, — ответила тогда я, пытаясь понять, нужно ли мне срочно вернуться в офис.
За время с подачи заявления мне удалось очень успешно себя убедить, что это просто формальность, которая ничего не значит. Иллюзия продержалась полчаса. Тогда-то, в маленьком семейном ресторанчике, куда мы заглянули на ланч из мидий и белого вина, я осознала случившееся. Телефон разрывался от сообщений, а я впала в прострацию, переваривая, что сейчас произошло.
"Ты в порядке? Сможешь приехать?" — спрашивала последняя из пятнадцати СМС-ок, когда я наконец нашла в себе силы взять сотовый в руки.
"Я, кажется, замуж вышла..."
"Шутишь?" — незамедлительно пришел ответ от Макса.
Хотела бы, но не получится. Диз, видя, что я опять выпадаю из реальности, отобрал у меня смартфон. Напечатал что-то и вложил мне обратно в ладонь. Я рассеяно посмотрела на историю сообщений: "Не шутит. Постарайтесь сегодня обойтись без нее. Д".
Удивительное дело, больше в тот вечер меня никто с работы не беспокоил...
— Как тебе приятнее, — флегматично ответил Диз, подходя и застегивая молнию у меня на спине. — Хочешь, сегодня, хочешь — тогда...
Взяв с комода тяжелый золотой браслет, Диз протянул его мне. Я помотала головой.
— Хочу сегодня без него.
Хочу, чтобы все видели тянущийся черным кружевом круг призыва на запястье. Договор, связывающий нас навсегда. Это тоже часть меня.
— Лучше не надо, — отозвался Диз. — Твои родители и так считают, что я на тебя плохо влияю. Если увидят твои татуировки, окончательно в этом уверятся.
Я рассмеялась, принимая браслет.
— Еще бы они не считали, что ты на меня плохо влияешь! Ты при знакомстве умудрился сообщить им, что твой отец — оружейный барон!
Родители, и так впечатленные британским акцентом и выглядывающей из-под воротника татушкой, собирались вызвать ОМОН.
— Оборонный подрядчик, — педантично поправил Диз. — Совершенно нормальная профессия.
— Я за тобой замужем, но даже я не считаю это нормальной профессией.
— Зато им понравилась профессия моей матери, — вспомнил Диз.
Конечно. Я закатила глаза.
— Ты соврал, что твоя мать работает в паллиативной медицине!
Что, объективно, лучше, чем настоящее положение дел: "Моя мать — смерть, а сам я — демон из Ада, приятно познакомиться". Но все же...
— Это весьма близко к правде.
— Это не имеет ничего общего с правдой! Что это?
Сначала я даже не поняла, что лежит у него на ладони. Потом осознала, что за эти годы отдалилась от мира людей сильнее, чем думала. Я ни разу не вспомнила о кольцах. Ни во время регистрации, ни потом. Зачем? Вытатуированный на запястье круг говорил куда больше.
— Для полной конспирации не хватает обручального, знаешь ли, — заметила я, забирая то, что поменьше, и надевая на палец белый ободок.
— Напомни, что случилось с теми, что я пытался тебе подарить?
Увидев первое — десять карат чистейшей воды в изумрудной огранке и платиновой оправе — я сначала потеряла дар речи, потом додумалась спросить, настоящее ли оно. И с чего он решил, что оно мне понравится. Ответ "Райли посоветовала" объяснял многое. Рыжей бы оно точно пришлось бы по вкусу, она камни любила.
— Еще ты сообщила, что оно слишком дорогое. Что не помешало тебе отказаться и от второго...
Справедливости ради, рубин в те же десять карат был ненамного дешевле. Если не дороже.
— Ты сказала, что с твоей работой оно непрактично.
Попробовал бы он походить с такой глыбой на пальце!
— И заявила, что, если у меня есть лишние деньги, лучше бы я потратил их на благотворительность.
— Все еще так считаю.
— Поэтому ты не посмотрела ни один из проспектов организаций, что я принес? Они до сих пор лежат на холодильнике.
Я пожала плечами. Неловко, конечно, но я была занята.
— Ты же говорил, что выбрал какой-то детский дом. Я тебе доверяю.
И не только выбрал. С тех пор с его счета туда шли ежемесячные отчисления. Странны интерес для демона. Но я знала, откуда он взялся. Детство в Аду — не слишком счастливая пора. Даже если ты сын Абигора... Встав на цыпочки, я поцеловала его, стараясь не смазать помаду.
— Кстати о твоих родителях, ты же не пригласил никого из своих родственников? — спохватилась я.
Молчание нервировало.
— Диз!
— Только Скиллу, — поспешил он заверить. — Ей полезно выбираться в люди. К тому же, она возьмет с собой кавалера из обычных. Очень приятный профессор морской биологии, тебе понравится. И Тану — она убьет меня, если пропустит такое событие.
— Мы же договаривались!
— Твоих родственников наверняка заинтересует, почему с моей стороны никто не приехал. Так будет менее подозрительно.
Ага. Только каковы шансы, что Тана не растреплет всем? Так что как минимум стоило ожидать еще появления Тривии. А где Тривия, там и Диана... И хорошо еще, если в гости не завалится Танатос — или если он хотя бы прихватит с собой Гипноса. Мысленно я застонала. Мои отношения с родственниками Диза напоминали логистику в городе с десятибалльными пробками, где коммунальные службы с большим удивлением узнали, что наступила зима, и никак к этому не подготовились: деться некуда, остается только запастись терпением и наблюдать за разворачивающимся перед тобой концом света. А если добавить к этому мою семью...
* * *
На первый взгляд все проходило неплохо. Хотя, набив в одну гостиную компанию обычных, Охотников и гени, никогда не предскажешь момент взрыва. Стоит одному сказать что-то не то...
— Просто твоя тетя все еще под впечатлением от дома, вряд ли она скоро заговорит, — рассмеялся Диз. Его все только забавляло. — Твоя мать как всегда держит свои мысли при себе, хотя я заметил, что у нее немного дергается левая бровь. Совсем как у тебя, когда ты хочешь меня убить. А твои коллеги после стольких лет до сих пор в шоке и не могут поверить, что ты действительно вышла за меня. Знаешь, с твоей стороны это очень смело.
— Глупости, — я взяла из его рук бокал. — Это не смело. Смело — это Райли...
Я поискала глазами рыжую. С коротко подстриженными волосами и огромным животом ее было сложно узнать. Но не заметить — невозможно.
Связать свою жизнь с обычным — вот что требовало храбрости. Выйти замуж за Тоби, понимая, что он умрет через несколько десятилетий, понимая, что ее дети проживут меньше ее... А я выбрала самый безопасный вариант. Я нашла ладонь Диза и переплела наши пальцы, будто убеждаясь, что он в самом деле здесь.
— Вы решили обойтись без речи? — подплывшая к нам Лекса выглядела как всегда крайне элегантно с мундштуком и кроваво-красными губами.
— Не люблю публичные выступления, — отказалась я.
— Не принимается! — категорично заявила подошедшая следом за ней Каталина. Длинное платье цвета рассветного неба отлично подходило к ее лавандовому ирокезу. — Ты же не думал, что так легко отделаешься? — обратилась она к Дизу.
Улыбнувшись, тот отвесил ей шутовской поклон и передал свой бокал мне.
— Не потакай ей, — шепотом попросила я.
— Желание гостя — закон.
Ага. Только мне придется тогда тоже говорить! А сначала еще и слушать. Про любовь — о чем же еще может быть свадебная речь? Отличная парочка из нас получалась: демон, который неизвестно еще, что именно чувствует, зато очарует любого, и Наташа, которая любит, но поведать об этом, не чувствуя себя последней дурой, не способна. Смирившись, я прислушалась к тосту.
— Древние философы, если кто-то их еще помнит, — среди гостей раздались смешки. Я бросила взгляд в угол, где Геката в пурпурном платье, стилизованном под древнеримский хитон, о чем-то оживленно сплетничала с моей начальницей. Бедные слушатели даже не подозревали, что некоторые здесь помнили античных мудрецов не только по учебникам, — давали множество классификаций любви. Эрос. Филия. Сторге. Агапэ. Людус. Мания. Прагма. Но я склонен скорее согласиться с Аристотелем. "Любить значит желать кому-нибудь того, что считаешь благом, ради него, а не ради самого себя, и стараться по мере сил доставлять ему эти блага". Любить значит желать ей счастья. Поступить так, как ей будет лучше. Даже если знаешь, что после того, как ты раскроешь ей правду, она уйдет и больше никогда не вернется. Но ты понимаешь, что не станешь ничего от нее скрывать. Потому что так будет правильно. Для нее.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
