Песок под солнцем

— А как же тогда? Папа никогда не говорил...

— Конечно, не говорил, потому что одежду ему покупаю я. Как и многое другое. — Она вздохнула. — А теперь, почему я "защищаю" этого твоего грузчика. — ("Он не мой" — проворчала я), — Мне до него вообще-то дела нет, была бы возможность, вообще в каталажку закатала, да предъявить и правда нечего. Нет, Березочка моя, дело в тебе. Нельзя ненавидеть своего первого, это потом боком выходит. Раз уж ты сама влезла к такому, найди силы сама и простить.

Наверное, она права.

— Ма? Вот чего я не понимаю, как же у вас с папой получилось? Я вообще не вижу, как могла бы... или страх, или тупость, или ненависть.

— У нас. Понимаешь, в те годы, когда я познакомилась с Ромой, "семей" уже не было, но слово "пара" еще обозначало не только две конфеты в одной упаковке или брюки. А сейчас... Я все-таки не зря в статистике работаю, кое-что знаю из того, что не говорят по TV. Те пять процентов "совместно живущих", которыми везде потрясают, это ведь в среднем, а в основном — старшее поколение. В вашем — меньше полпроцента. Данные не секретны, в сети наверняка есть, просто их не упоминают лишний раз.

— Мам, расскажи, как вы познакомились.

— Хорошо, давай сейчас мы постелем постель, ты залезешь под одеяло, а потом я тебе расскажу.

Это была правильная мысль. Мама у меня вообще умница. Утонув в подушке с наволочкой в цветочек и под одеялом, я как будто вернулась в детство, когда, утащив папин велосипед, попробовала на нем покататься и на повороте врезалась в угол дома. Тогда тоже все тело болело, но вот обиды не было: я ведь поехала. И даже проехала метров тридцать. Обижаться? Не на кирпичную стену же. Вот и сейчас я как будто снова оказалась в том времени. И даже хихикнула, представив Алехана в виде кирпичного угла с осыпавшейся штукатуркой.

— Ну вот, уже лучше. А познакомились мы с твоим папой обыкновенно, на вечеринке. Тогда еще среди девушек было принято изображать романтические чувства, говорить парням, как ими восхищаются за какие-нибудь таланты. А те в ответ изображали восхищение красотой девушек. Вот такие взаимные танцы. Все знали, что врут, но ритуал соблюдали. А Роман всегда выделялся на общем фоне циничностью и при этом был бесшабашный игрок по жизни. Таким, в общем-то, и остался. Вечеринка проходила у него дома и, когда все уже всё выпили, натанцевались и вроде пора бы расходиться по домам, девушки под разными предлогами всё тянули. Ждали, вдруг кому нибудь он намекнет задержаться. А Роман вдруг приносит круглый поднос с пятью бокалами и бутылку вина. Говорит: "— Я знаю, здесь многие надеются мне браслетик нацепить, так я сегодня добрый и предлагаю вам сыграть." Потом насыпает в четыре из пяти бокалов порошок женского противозачаточного, пятый оставляет пустым. И заливает это все красным вином. Накрывает поднос скатертью, крутит его и приговаривает: "Ну, девушки, кто самая смелая? Выпьет вино и останется?" Подружки носики сморщили: "Фи, как не романтично", а мне стало забавно именно от этой его прямоты. Взяла и выпила.

— А что потом?

— А потом была хорошая ночь. Ни он ни я не знали, значит она что-нибудь, или нет. А еще через месяц я позвонила ему и сказала, что он проиграл. И сразу предложила жить вместе.

— Хорошо вам. Оба выиграли в эту лотерею, — я вздохнула, вспоминая, что мне не светит.

— Нет, Бри, это не выигрыш. Я думаю, здесь была целая цепочка решений, одно за другим. Выпить вино; постараться сделать радостной ночь; позвонить ему вместо того, чтобы сперва идти в Службу Учета; и потом много еще разного. Разорвись любое звено, и ничего не будет. Тут только чувствовать человека и то решение, которое будет правильным. И еще лет семь потом я при каждой ссоре видела по глазам: ждет, что его прогонят. Собственно, вокруг так и происходило у друзей и знакомых, мало кому удавалось прожить вместе больше нескольких лет. Только уже после того, как родился Янка и, несмотря на появление второго браслета, между нами ничего не изменилось, вроде бы успокоился.

— Я ничего такого не замечала... Думала, вам повезло встретиться и все.

— Нет, дочь. Эти решения — каждый день. Даже если самый первый приз выигран. Вот сейчас: уже заполночь, а Ромы нет. Как думаешь, стоит позвонить ему на коммуникатор?

— Ну-у... — я задумалась на мгновение. — Папу с работы возят на служебной машине. Значит, раз его еще нет и никто не позвонил, наверное, там в посольстве что-то случилось. Тогда наш звонок может оказаться не вовремя.

— Правильно думаешь, это я тебя для примера спросила. Звонить не буду, подождем еще, и в крайнем случае сообщение отправлю.

Отправлять не пришлось. После щелчка замка из прихожей раздалось довольное пофыркивание и веселый папин голос провозгласил:

— Как же хорошо дома! Вы не спите еще? Соня, Бри, у вас что-то случилось?

— Случилось. Наша Бри решила попробовать, как это — лечь с мужчиной. Думала, уже выросла и все знает. Оказалось, нет пока. — Я уже готова была провалиться сквозь диван. — Но без серьезных травм обошлось. Вот и думай теперь, то ли ее поздравлять с новым биологическим статусом, то ли за косу оттаскать, как в детстве.

— Не надо за косу, — я поспешно перевожу стрелки. — Па, лучше скажи, что у тебя.

— Не надо ее за косу, — поддержал папа, — поздравлять можно, событие. А у нас опять с приключениями. Не скучаем. В университете общественность закатила бал и советник посла кошей в кои-то веки взял с собой дочку. Обычно они подростков за территорию посольства не выпускают, а тут на тебе. Мы уж обрадовались, думали, сдвинулось дело с мертвой точки. Но студентки старшие, похоже, вообще соображение потеряли! Представьте: достали где-то "огонек" и подпоили парней. И один из подпитых, вместо того, чтобы послушно пасть в руки организаторшам этого безобразия, уволок куда-то ушастую девицу.

— Кошу утащил? И что ему за это будет? — От удивления я даже забыла о своих горестях.

— А не знаю. Все зависит от того, что он с ней сделал и что потребуют коши.

— Он ее это?..

— Неизвестно, это, то или еще что. Не нашли их пока. Когда искали в университете, я там присутствовал. Но нашли только двоих, один чуть не повесился на чердаке, а второй бился головой о батарею в подсобке. Коши нигде нет. А потом посол с советником взяли и уехали. Я надеялся, они нам помогут, они обычно всегда в курсе, где кто из ихних, наверное, маячки какие-нибудь, которые наша аппаратура не ловит. А тут... убрались, как будто так и надо. То ли знают что-то, то ли наоборот. Но вернулись к себе на остров. Ищите сами, дескать. Решил, что этим полиция и без меня может заняться, лучше выспаться, а то завтра ожидается веселенький день.

Папа еще долго говорил, как его удивило отсутствие беспокойства кошей за судьбу их детей. Потом, решив, что мне нужно выспаться, родители переместились из моей комнаты в столовую, откуда не слишком внятно доносились голоса. Я постепенно переставала их слышать, и долго еще лежала без сна, размышляя о том, насколько важной и непроизносимой частью нашей жизни стал страх.

* * *

Проснулась от запаха кофе. И хорошо, что проснулась, нельзя сказать, что сон был кошмаром. Скорее, эротикой... но какой-то перекошенной. Родители в столовой обсуждали... меня.

— Рома, надо что-то делать с Бри.

— А что с ней делать? Ты говорила, травмы небольшие.

— Физически — да. Но это же первый раз, все представления о мужчинах испортить может. Я вот что думаю, — мама сделала "значительную" паузу, — надо бы ей найти хорошего серобраслетника. Чтобы показал ласку. И вообще.

— Сонь, ты же знаешь, серобраслетников не тянет к женщинам. Да и могут они не часто. — Папе, похоже, эта идея не нравится. Мне тоже.

— Но ведь могут? Если поискать и договориться. Тебе это проще, чем мне, наверняка там в ваших мужских компаниях найдется кто-нибудь.

— Я попробую. Но надо еще Бри уговорить.

— Это уже я займусь. Когда у тебя на примете кандидатура будет.

Эх мама, мама... Спасибо тебе, конечно, но исправлять представления твоей дочери уже поздно. Крышу у меня сдвинуло капитально. Во сне я снова была привязана к кровати за руки и партнер, огромный зверь, собирался меня съесть после изнасилования. Ужас, боль и секс сплелись воедино внутри меня. Если бы не тогдашнее лицо Алехана, я бы, наверно, когда-нибудь опять к нему пришла. Рано или поздно. Но ненависть перечеркивает все. Она больше допустимого даже для моей искореженной души. А тихие ласки серобраслетников, тем более по договоренности с родителями... или вообще за деньги? Да зачем они мне? Поздно, мама. Предложи ты мне такое год или два назад, и может быть, все бы сложилось иначе. Но тогда ты считала меня маленькой, а теперь чего уж...

От переживаний отвлек звонок папиного коммуникатора. Он, наверное, его так и оставил вчера в кармане куртки.

— Рома, ты сейчас Бри разбудишь. Бери быстрее.

Торопливые шаги по коридору.

— Да? Вот как? Очень хорошо, в этом случае появлюсь к обеду.

Снова шаги, скрип стула в столовой.

— Сонюш, пожарь яичницу. Мне можно сегодня не спешить.

— Вчерашняя проблема решилась?

— Да. Коша нашлась. А из посольства передали, что не имеют претензий к парню. Просят только разобраться с "отравителями" по букве закона. Странно все это.

— Почему странно?

— Понимаешь, Сонь, с теми, кто подмешал "огонек", и так бы разобрались. Обычное преступление, ничего особенного. Здесь нет противоречия между законом и дипломатией. Вот если бы они настаивали на наказании парня, при условии, что он ничего не совершил, тогда дело другое. А так задача слишком проста, на первый взгляд. Но их посол упомянул об этом. Короче, жди, что эта история окажется не такой простой. И без вмешательства по дипломатическим каналам дело заглохнет. Не знаю почему, просто чувство такое.

— Твоим чувствам лучше доверять. А еще что?

— Еще? Да, вот послушай. Я тебе говорил, как все удивились, когда выяснили структуру отношений в посольстве кошей?

— Ты сказал, там только живущие вместе пары.

— С самого начала они называли себя "семьями", но потом Флокса, наша председатель Женского Комитета, объяснила послу, что это неправильное употребление слов человеческого языка. Я из-за этой истории тогда чуть с работы не вылетел.

— А вот об этом ты не говорил.

— Да что там говорить. Я на совещании тогда выступил, если более развитая цивилизация представляет в посольстве пары, называет их "семьями", то ведь это неспроста, а намек нам, людям. Флокса тогда вся взъерепенилась, назвала мою позицию "атавизмом сексизма", и заявила, что цивилизация, ушедшая далеко вперед, не может иметь таких пережитков. Я не стал настаивать, и вроде потом все успокоилось.

— Об этой истории я слышала, но вовсе не думала, что она может вылиться в увольнение. Флокса мне звонила тогда. Предлагала тебя выгнать "в воспитательных целях". Я ей ответила: "я, свободная женщина в свободном обществе, сама решаю, как поступать".

— Вот как, — папин голос изменился и стал блеклым, — даже тебе звонила... Ты у нас умница.

— Так что еще не так со вчерашней историей?

— Что не так? Помнишь, ты мне показывала исследования вашего управления о том, почему у нас не складываются пары живущих вместе?

— О том, что для индустриального хозяйства "живущие вместе" как структура избыточны и не нужны?

— Да. Когда вчера полиция перетряхивала все здание, а я стоял с их послом и советником, разговор зашел о детях, выросших у "живущих вместе". Посол спросил: "— Вот ваша дочь навряд ли стала бы подсыпать огонек. Почему у вас так немного пар, живущих вместе?" А я ему вкратце рассказал твою статистику и вывод, что в индустриальном обществе люди подобны отдельным шарикам, элементам, которые самодостаточны, одинаковы и "могут быть насыпаны в емкость любой формы". Тогда советник — это который отец девчонки-потеряшки — заметил, как бы ни к кому не обращаясь: "— Песок под солнцем превращает мир в пустыню." А потом ему кто-то позвонил и они ушли. Даже не дожидаясь окончания поисков. А я теперь думаю, что бы оно могло значить?

— Как-то очень похоже на предостережение. Попробуем порассуждать. Нам известно, что цивилизация кошей сильно обгоняет нашу. Тогда, скорее всего, такой же этап промышленного хозяйства у них тоже был, или есть сейчас. Но для этого хозяйства совместно проживающие пары скорее помеха. Или уж точно "сущность сверх необходимого". Но нам тем не менее демонстрируют наличие таких пар, и намекают о их полезности. Значит, у кошей другой этап развития. Может, конечно, оказаться более ранним, но, судя по уровню технологий, скорее более поздний. И на нем пары уже нужны или по крайней мере имеют смысл.

— И они ждут, заморозив контакт, когда мы выйдем на открытие этого смысла?

— А хотя бы и так.

— Но почему тогда коши не делятся с нами технологиями, которые могли бы вывести общество на следующий этап развития? Передают какую-то лабуду, типа выращивания сортов особо крупных креветок с различным вкусом. Нет, спасибо им, конечно. Сейчас в супермаркетах продают не просто "креветку гигантскую", а аж четыре разных вкусовых сорта. Ну как креветки могут повлиять на развитие цивилизации?

— Не знаю, Рома. Скорее всего, чего-то мы здесь не понимаем или не видим.

— Погоди, Сонь, меня опять вызывают... — Да? Вот как? Уже отправили? — и другим голосом, "рабочим": — Да, собираюсь.

— Поехал?

— Да. Есть новости. Полиция нашла парня, выяснили, что он таки изнасиловал кошу. Точнее, "использовал вместо резиновой куклы". А еще в истории оказалась замешана дочь начальника городской полиции. Теперь мне понятна оговорка посла. Но по-прежнему непонятно отсутствие претензий.

— Ладно, беги, вон машина за тобой уже приехала.

На занятия в колледж я сегодня не пошла. Вот еще, красоваться синяками. Все равно не до занятий будет, только успевай на вопросы отвечать. Позвонила, сказалась больной. А сама достала коммуникатор и полезла в сеть. Там активно обсуждали вчерашние происшествия, сочувствовали коше. Гадали, обошлось ли без травм. "Секс-эксперты", которые всегда откуда ни возьмись вылезают в подобных обсуждениях, разделились на два лагеря. Одни утверждали, что пострадавшую наверняка сейчас лечат, поскольку размеры соответствующих частей тела у людей заметно крупнее.

Оппоненты же заявляли, будто бы размер — ерунда, а важна поверхность. Дескать, поверхность соответствующего органа у кошей-самцов такая же, как язык — шершавая, и напоминает однонаправленную терку. В одну сторону гладко, в другую цеплюче. А значит, гладкий человеческий инструмент точно не мог вызвать каких-либо проблем. Что и подтверждается отсутствием претензий. Этот тезис вызвал вал комментариев, в которых девушки самых разных возрастов дружно сочувствовали тяжелой судьбе самочек-кошей. Параллельно споря, в какую именно сторону названный орган шершав — при движении вперед или назад. Так я и задремала с открытой страничкой обсуждения на коммуникаторе.

Снился на сей раз не Алехан, а незнакомый кош с полосками на щеках, который убеждал меня, что у него самая правильная анатомия, главное — "не гладить против шерсти". Я его спрашивала дрожащим голосом, связывают ли они своих самочек. "Только по настоятельной просьбе. А вообще,— подумав, заметил кош, — они и так никуда не денутся, кто же будет с "терки" против шерсти соскакивать?" Меня этот ответ отчего-то развеселил ужасно, я смеялась и таскала его за полосатый хвост. Так и проснулась уже во второй половине дня, с улыбкой и отпечатком комма на лице.