Задающие вопросы

-Добрый день. Мистер Шнайдер? — обратился он к хозяину кабинета. На него посмотрели два небольших удивленных глаза. Господин директор явно не ожидал визита, несмотря на вчерашний звонок Акселя. Еще бы, редко кто ожидает посетителя во время завтрака.

-Фта, фа фры фто? — выдавил он, но тут же извинился жестом и начал судорожно запивать чаем набитый рот.

Юрген Шнайдер оказался невысоким толстоватым человеком с круглым добрым лицом. Сверкающая лысина делала его похожим на улыбающийся бильярдный шар выдающихся размеров. Аксель непроизвольно улыбнулся, и спросил:

-Извините, может я немного не вовремя? Мне казалось что мы назначили для встречи одиннадцать часов.

Спешно пытающийся справиться с, по видимому, тушеной капустой директор замотал головой. Наконец проглотив, он сумел ответить. По английски он говорил довольно бегло, хотя и с достаточно странным акцентом. Впрочем, ничего удивительного, все-таки урожденный немец, многие годы говорящий на греческом...

-Извините, мистер Марсо, на голодный желудок плохо думается, а с этой ужасной диетой я голоден постоянно, — пояснил он извиняющимся тоном, — вы же Аксель Марсо, верно? Журналист?

-Именно так, — кивнул француз, — мне будет очень интересно осветить современную греческую культуру.

-Это дело благородное, — с важным видом покивал Шнайдер, — да что же вы стоите! Присаживайтесь, мистер Марсо.

У директора были очень удобные кресла для посетителей, настолько, что у посетителя создавалось впечатление что это не встреча с серьезным руководителем творческого объединения в официальном кабинете, а посиделки с добрым дядюшкой на веранде загородного дома.

Тем временем директор Шнайдер убрал куда-то в стол пластиковую коробку со своей здоровой пищей, и вопросительно посмотрел на Акселя.

-Итак, мистер Марсо, я весь в вашем распоряжении в следующие полчаса.

-Прошу, зовите меня Аксель.

-Тогда и вы зовите меня Юрген, — ответил на любезность толстячок.

Аксель занялся привычным делом — он начал задавать вопросы.

По итогом обстоятельной беседы с мистером Шнадером Аксель мог смело заявить что у него была готова основа статьи. Не самая выдающаяся, да и конечный вариант будет сильно отличаться, но в общем и целом осталось лишь коснуться местной культуры на личном уровне.

"Одеон" по сути был союзом деятелей искусств, оказывающим юридическую защиту своим членам, договаривающимся о сотрудничестве, выставках и выступлениях артистов за рубежом и предоставляющим стартовые площадки для смелых проектов.

Дело в том что искусство Греции в нынешнее время было глубоко элитарным. Ну, за исключением музыки и танцев. Обычный грек плевал с высокой башни на живопись, скульптуру, поэзию, театр и на многое другое. Лишь представители богемы, всякие светские львицы и сорящие деньгами снобы обращали внимание на деятелей культуры и их творчество. Таким образом, многим новичкам было сложно пробиться в мир искусств в одиночку, ведь трудно заниматься тем, что не приносит денег, а денег их труды не приносили, ведь массам было плевать. "Одеон" же решал эту проблему. Именно сюда и в подобные ему организации стекались деньги меценатов, именно благодаря "Одеону" можно было найти благодарную публику и получить свою часть популярности. За это приходилось платить некоторым процентом с каждой заработанной банкноты, однако собирая всего по процентов по пятнадцать "Одеон" давал несравнимо больше. Во всяком случае в условиях Греции и ее пассивной публики.

Лишь пару раз Аксель ненавязчиво коснулся темы кинематографа и авторских прав. Но директор дал ожидаемый и очевидный ответ: защита авторских прав своих членов была прямой обязанностью объединения, и, да, в Восточной Европе частенько приходилось бороться за их соблюдение. Кино же пытались снять хоть и не часто, но регулярно.

Сам же Шнайдер был управляющим, финансистом, и прямого отношения к творческому процессу не имел. Его задачей было обеспечить "Одеону" прибыльность, иначе, учитывая современные реалии экономики, даже подобной поддержки художники и поэты Греции будут лишены. Работал толстячок, похоже, на совесть, потому что не был учредителем организации, а работал на коллектив нескольких богатеев из той самой "элиты", которые и спонсировали молодых творцов. Реши он поднять таксу за услуги или вообще в каком-нибудь виде осложнить жизнь членам "Одеона" или осложнить процесс вступления в объединение для новых артистов, как у организации в третий раз сменился бы директор.

Вот оно! Нужно найти этих учредителей! Совершенно ясно что если "Одеон" покрывает делишки вампиров, то не без ведома этих учредителей, а может и по их прямой указке.

-К сожалению, — грустно развел руками Шнайдер, — наши уважаемые меценаты предпочитают оставаться инкогнито. Разумеется в бумагах значатся их имена, но широкой публике они предпочитают не открываться.

-Почему же, Юрген? — изобразил удивление Аксель, разумеется уже почти уверенный в их чудовищной природе, — разве не естественно желать некоторой признательности и уважения за свою благотворительность?

-Ну, если в двух словах, то они считают чувство благодарности и зависимости от конкретной фигуры благодетеля пагубным для творчества. Все же рекомендую вам лично спросить их, — он взял лист бумаги и начал писать, по видимому адреса и телефоны, — а то я тоже не совсем понимаю смысл подобной политики.

-Что? — уже вполне натурально удивился Аксель, — вы же сказали что они не желают афишировать себя.

-Поймите правильно, они не желают чтобы их имена мелькали в прессе в одной строчке с "Одеоном", — прояснил ситуацию директор, — они в принципе достаточно публичные персоны, так что не должны отказать вам в маленьком интервью. Просто не называйте их имена в своей статье.

-Э, спасибо, — несколько неуверенно взял бумагу с контактами журналист, — очень вам благодарен.

-Да не за что, Аксель, мне было приятно пообщаться с вами, — улыбнулся толстячок, — и рекомендую вам посетить сегодняшнюю постановку театра. Насколько я знаю, сегодня должны ставить "Трехгоршковую оперу" Брехта. Видели?

-Нет, пока не довелось. Что же, не буду больше мешать вашей работе. До свидания, Юрген.

-Да, Аксель, приятного вам дня.

Полученную информацию требовалось обдумать и составить план действий. Аксель отправился обратно в номер.

Солнце палило просто нещадно, и до гостиницы Аксель еле добрался. По счастью фургончик с мороженным встретился ему примерно на половине пути, что существенно упростило дорогу. По дороге он перебирал то, что узнал от Юргена, и это ему не нравилось.

Итак, у него есть несколько имен. Насколько они связаны с тем удаленным видео? Должны быть хорошо связаны, все же именно им принадлежит "Одеон". Но они, судя по тому что могут быть не против встретиться, а также потому что являются публичными персонами, не должны оказаться вампирами. Акселю немедленно пришла в голову картинка графа Орлока, с окровавленной мордой радостно машущего рукой поклонникам на красной дорожке и подписывающего фотографии. Аксель помотал головой, надеясь вытрясти этот абсурд из головы, но добился лишь того что капелька с тающего мороженного попала ему на туфлю.

-Ну что за жизнь, — вздохнул журналист.

Но вздыхать не время. Вместо того чтобы строить пустые домыслы, следует побыстрее добраться до номера и разузнать что же знает об этих именах интернет. А то на пустом месте можно додуматься до многого. Да и потом, он уже как раз подошел к парадному входу гостиницы. Спустя пару минут он уже закрывал за собой дверь номера.

Облив голову водой — чертова жара! — Аксель развалился на стуле. Перед ним на столе лежал лист бумаги с именами.

Ванджелис Василидис.

Деспоин Спартиди.

Икарос Фасулаки.

Язык сломаешь.

Да, как показал быстрый поиск, они действительно были достаточно известными людьми. Ванджелис владел транспортной компанией, занимался грузоперевозками, и делал на этом отличные деньги. Выступал с резкой критикой полной экономической интеграции с остальным Евросоюзом, преимущественно из-за их требований реформ, которые сильно повлияли бы на гречески бизнес грузоперевозок. Что связывало этого человека с искусством решительно непонятно. Не знает куда девать деньги?

Деспоин была владелицей нескольких частных музеев. С ней все понятно, если кто и заинтересован в развитии культуры и искусства, то именно она.

Икарос же... Хм. Политик. Один из членов партии "Новая демократия". Аксель сразу поскучнел. Несмотря на свою профессию, политиков он не слишком жаловал. Точнее, не слишком жаловал политиков невысокого масштаба, поскольку ничего кроме совершенно бесполезных слов в любом количестве и по любому поводу от них не получить. "Новая демократия", судя по всему, была партией консервативной, с сильной поддержкой религии. Икарос как раз частенько заводил речь о православии. Во всяком случае при беглой проверке выходило так.

Аксель устало потер глаза после нескольких часов работы. Живот заурчал, напоминая что с самого утра он пуст, и журналист был вынужден признать его правоту. Определенно небольшая передышка не повредила бы.

Спустившись в ту самую кафешку, в которой он встретился с Жорой, он как раз вспомнил о том, что давно ничего не слышал от друга. Дожидаясь своего заказа он позвонил сообщнику.

Телефон долго не отвечал, Аксель даже начал беспокоиться. Однако Георгий все же снял трубку. Сонный и зевающий голос спросил:

-Алло? Кто это?

-Жора! Ты что трубку не берешь?

-Акс, ты что ли? — послышался зевок, — я сейчас сплю. У меня была бессонная ночь, сейчас будет еще одна, так что будь человеком, отвали, а?

-Постой! Ты узнал что-нибудь? — остановил он явно пытающегося закончить разговор друга.

-Неа, но, — снова зевнул собеседник, — сегодня я подготовился получше.

-А у меня есть кое-что...

-Слушай, пришли мне на почту что ты там нарыл. Я правда спать хочу, помираю.

Разговор окончился. Официантка принесла заказ. Пожав плечами, Аксель принялся за еду. Сегодня ему еще нужно созвониться с одним из этих меценатов, договориться о встрече. Он решил начать с Ванджелиса, благо особой разницы между ним и Деспоин он не видел, а Икароса хотел бы отложить так надолго, как только возможно.

Но в любом случае, позвонить и договориться дело пяти минут. Чем бы ему таким заняться дальше? Аксель задумался. Кажется, Юрген что-то говорил про "Трехгоршковую оперу"?

Совпадение

Григорий проснулся поздно, в десять. Или же он мог посчитать это ранним пробуждением, раз уж сам назначил полночь началом охоты. В любом случае проснулся он не вовремя. Но тут уж ничего не сделать, разве что хапнуть чашечку кофе на дорожку, для бодрости.

Надо сказать, подготовился он неплохо. Оглядывая стол на котором он разместил свой арсенал, Григорий понимал что основная проблема будет заключаться в следующем: как ему все это допереть и как в этом воевать?

С чесноком проблем не было. Не было проблем и с топором. Чуть сложнее было достать осиновые колья, но как оказалось на окраине города этого добра навалом, точнее навалом было осины, которую уже купленный к тому момент топорик превратил в орудие убийства вампиров. А вот ради святой воды пришлось немало постоять в храме, где как раз шла какая-то служба. Да и серебряный крестик купить, благо он тоже был нужен Григорию. И молитвенник. Григорий подумал насчет небольшого томика Библии, но, поразмыслив, решил что все равно ее не читал, а потому какими именно цитатами оттуда отгонять разбушевавшегося кровососа даже не подозревал. А вот молитвенник выглядел более перспективно. Оставшиеся покупки занимали слишком много места, и именно с ними были самые большие проблемы. Ультрафиолетовая лампа, мешок крупы и вязаная кофта.

Григорий тяжело вздохнул. Даже если забыть о том, что все это не потащишь в бой, так еще и некий внутренний голос шептал, что рассыпав крупу перед голодным кровососом, тот вполне сможет умереть от смеха. А кофта и вовсе была чем-то за гранью добра и зла. От того чтобы выкинуть этот странный набор в мусорку и не вспоминать никогда, Григория останавливало одно довольно подлое соображение. А вдруг и в самом деле этот бред работает? Тогда намного более глупым решением будет выкинуть. Короче говоря, нужно проверять.

Но тут была загвоздка. Григорий уже сталкивался с вампиром, и если — а так скорее всего и будет — ни крупа, ни вязаная тряпочка не остановят чудовище, то он, Григорий, умрет. И не дай бог эти твари заражают укусом. Проверять в поле настолько ненадежные средства нельзя.

Так что последнее что он делал перед сном, это купил цепь, снотворное, а также поискал какой-нибудь заброшенный завод или склад в окрестностях больницы. В центре города таких не было, во всяком случае англоязычный интернет не знал ни о чем подобном. А вот пара пустырей была. Несколько площадок огороженных гаражами в скоплениях промышленной зоны, находящейся в трех-четырех кварталах от больницы, еще был мост под которым тоже должно быть достаточно тихо. Да, если и проводить испытания такого рода, то подальше от любопытных глаз. Толстая прочная цепь удержит тварь и...

-Черт, вот чем я занимаюсь? — задал в воздух вопрос Григорий, — какой плен, какие опыты?

Григорию очень понравились построенные иллюзии его блистательной победы над вампиром, где он держит кровососа на цепи и проверяет легенду за легендой в поисках действенного средства... А потом он вспоминал настоящего вампира. Пожалуй, легче связать цепью медведя. Может ему и повезет убить вампира, но вот взять в плен нечего и думать.

Единственная стоящая причина по которой он все еще искал подходящее место для допроса пленника состояла в том, что он опасался выходить на дело. Снова.

Нет, это уже совсем никуда не годилось! Быстро покидав вещи в сумку, Григорий прикинул вес получившегося снаряжения. Усмехнувшись, он выложил цепь. Да, хотел взять что попрочнее, а в итоге взял слишком тяжелую. Ну, негативный опыт — тоже опыт.

В этот раз времени на дорогу ушло меньше. Видимо оружие, пусть и такое своеобразное, действительно придает уверенности.

Придя на свой старый наблюдательный пост, он вновь начал осматривать окрестности. На входе в больницу пусто. На улицах пусто. Никого. Мать его, откуда все-таки такой холод в Афинах, теплый же должен быть климат?!

Снова вернулись опасения вчерашней ночи и сегодняшнего вечера. Оружие почему-то успокаивало намного слабее. Странные выверты психики, ой странные.

Однако посидев так минут десять, он наконец понял что ему так не нравилось ни вчера, ни сегодня. Да, он прекрасно видит большинство входов в больницу отсюда... Вот только и его видно не хуже чем президента за трибуной. Охотник, блин.

-Я определенно идиот, — вздохнул Григорий.

Быстро кинув взгляд на соседнюю улицу, он отправился в переулок между домами. Ага, помойка, коробки, какая-то железная штуковина из ржавых гнутых труб. Отлично. И видно отсюда больницу хоть и хуже, но не намного. Не видно одного из входов, но видно дорожку к нему, так что полуночные посетители остаются заметными. Хотя запашок тут еще тот, да и присесть негде. Хотя... если пододвинуть эту разбитую микроволновку сюда, то можно и присесть.