Упрашивать не пришлось. Все кушанья были немудрящие, изготовленные своими руками. Посреди стола лежал разрезанный на ломти, исходивший умопомрачительным запахом свежеиспеченный круглый хлеб. Белые ломти с рыжевато-коричневой корочкой просили — съешь меня. Марианна подумала: 'Именно о таком каравае я мечтала. Она что, читает мои мысли?'
Стояло молоко в глиняном кувшине. Дымилась аппетитным паром рассыпчатая каша. В красивой большой чашке лежал округлый ком свежевзбитого масла. Рядом, на плоском блюде белел отрезанный от большого круга, треугольный ломоть козьего сыра. Чашки с разными сортами меда были расставлены по всему столу. Тут и там стояли миски с разной ягодой. Фрукты — яблоки и груши — возвышались пирамидами на высоких вазах.
— Простите, гости дорогие — мясного я не держу. Рыбу тоже. Но я думаю, вам это приелось уже в дороге.
Дети, не сговариваясь, потянулись к хлебу. Марианна откусила кусочек от ломтя и застыла. То, что она ела, с большим трудом можно было назвать хлебом. Это было все: ветерок, гоняющий золотые колосья пшеничного поля; скрип мельничного жернова, влекомого водяным колесом; жар углей на которых печется круглый пышный каравай; чье-то доброе лицо, раскрасневшееся от жара печи.
Она запивала хлеб молоком из глиняной расписной кружки, и думала — все, буду есть один хлеб, для другого места уже не останется. Но незаметно для себя перепробовала все стоящее на столе. Эльф и орченок не отставали. Горзах налегал на молочное — сыр, творог, масло, а Лео добрался до фруктов и сока в стеклянных простых бутылях.
Хозяйка с доброй улыбкой смотрела на своих гостей и иногда пододвигала к ним то одно, то другое блюдо, предлагая попробовать. Заметив, что движения замедлились и дети, отвалившись на жесткие спинки стульев, лишь изредка тянулись за особо понравившейся ягодкой или ломтиком сыра, она заговорила:
— Не буду скрывать, вчера ночью я навестила вас в лесу. И честное слово — чуть не упала! Я уже очень долго живу на свете, но чудней компании еще не встречала. Мальчик из Лесного Народа, и при этом не простой — из царского рода изначальных эльфов; маленькая девочка — человек, с каплей великой крови и, совсем невиданное в этих лесах — маленький орк, тоже не простой, а ученик шамана!
Выслушав это, Марианна новыми глазами посмотрела на своих спутников. Про эльфенка она, уже примерно знала, а вот про Горзаха даже не догадывалась. Шаманы были главными в племенах орков. Значит он тоже типа Лео. Но больше всего удивило упоминание о капле великой крови в её венах.
— Как я уже сказала, слишком долгой была моя жизнь, чтобы я поверила в случайность вашей встречи. Кому-то очень нужно чтобы вы сошлись вместе. Вот только кому? — она задумалась. Потом махнула рукой и улыбнулась. — Загляну на досуге в книги. А сейчас можете спрашивать. Расскажу, что могу.
Марианна опередила всех:
— Кто вы? И откуда вы знаете все про нас?
Она заметила, что эльф изумленно посмотрел на неё. Горзах тоже удивленно покачал головой. 'Все-таки он меня понимает' — опять засомневалась девочка.
— Ты не узнала меня, Марианна?
Девочка отрицательно замотала головой.
— Люди...— вздохнула женщина. — Как же далеко вы оторвались от корней...Вон даже степной житель, — она показала на орка. — И то догадался у кого он в гостях. Я — Лесная...
— Лесная — кто?
Седоволосая засмеялась:
— Любят же люди все разложить по полочкам. Всему дать название...Просто Лесная, или Лесовая. Люди еще Лесовичкой иногда зовут.
Услышав это слово, знакомое по бабкиным сказкам и страшным рассказам подружек, девочка округлила глаза:
— Я думала это сказки. Вас не бывает.
— Как видишь, я есть.
Марианна начала вспоминать все, что знала о Лесовичке. Однако, кроме страшилок из детства, ничего по-настоящему про неё она не знала. С опаской взглянув на Лесную, она нерешительно спросила:
— А вы хорошая?
Та опять рассмеялась, и девочка смутилась: 'Вот я дурочка. И так понятно, что добрая'.
— Молодец, Марианна! Прямо в лоб — а, ну-ка, бабка расскажи — хорошая ты, или плохая? Задала ты мне задачку, — становясь серьезной она задумчиво ответила. — Если честно, я и сама не знаю.
Пытаясь исправить неловкость, девочка начала объяснять:
— Просто сейчас, когда мы здесь сидим, я чувствую, что вы очень хорошая, а вчера, когда вы за нами в лесу следили, было совсем другое чувство. — Она запнулась, но переборов себя продолжила. — Может это из-залеса, но взгляд в спину был такой злой.
Взгляд хозяйки стал совсем серьезным:
— Значит, вы и это заметили. Нет, тот кто шел за вами — это не я.
Марианна сначала думала, что это ей показалось — хозяйка дома менялась на глазах. В зависимости от того, про что она говорила. Когда она говорила про них и улыбалась — сразу молодела. Сейчас же заговорив про их преследователя, она покрылась морщинами, сгорбилась, взгляд потух.
— Не надо вам знать, кто это был. Отстал и ладно. Не забывайте — война идет. Всякого лиха по дорогам полно.
Марианне показалось, что сама Лесовая прекрасно знает о ком говорит, и опасается этого неведомого.
— Бабушка, — не зная, как лучше называть хозяйку, девочка выбрала наиболее привычное обращение. — Может лучше будет, если вы расскажете кто это, и зачем он за нами шел. Когда знаешь — не так страшно.
— Ты, чудо, Марианна! — снова молодея, заулыбалась Лесная. — Бабушка! Я уже и забыла, когда в последний раз меня так называли. Не проси. Я сказала, что не надо детям знать такое — значит не надо. Лучше расскажите-ка мне, как вы оказались вместе, и куда вы идете?
Рассказ получился коротким. После девочки лесная старушка расспросила эльфенка и Горзаха, обращаясь к нему на лающем орочьем языке.
— Грустная история...Жалко вас, дети...Но я все больше убеждаюсь, что вы не случайно вместе. Особенно после рассказа маленького орка.
'Интересно, что он ей рассказал, — Марианна снова пожалела, что не понимает Горзаха. — Надо расспросить Лео'.
— Сейчас вам надо отдохнуть. А, я пока книги свои посмотрю.
Лесовая провела их вглубь усадьбы, к огромному дереву. Марианна подумала, что даже втроем взявшись за руки, они не смогут обхватить ствол. Под широкой кроной, буйно усыпанной резными, темно-зелеными листьями, стояла приятная прохлада. Три сетки с наброшенными шерстяными одеялами, висели подвязанные к крепким ветвям. Девочка почувствовала, что сейчас уснет. Она заметила, что эльфенок прижался к коричневой морщинистой коре исполина, и поглаживая, что-то шепчет. Что это он? Хотела спросить, но сил на разговор уже не было. Она в полудреме забралась на гамак, и блаженно вытянувшись, мгновенно заснула.
Бабка, как всегда утром, трясла и трясла её за плечо. 'Надо вставать, — думала Марианна, цепляясь за остатки сна. — А то сейчас ругаться начнет'.
— Вставай, милая, вставай, Марианна, — голос был добрый, но совсем не бабкин. Девочка мгновенно вспомнила все и, еще не открыв глаз, попыталась вскочить. Лесовая, едва успела её подхватить — соскакивая с сетки, Марианна запуталась и упала бы, не поймай её хозяйка.
Послышался звонкий мальчишеский смех.
— Засоня! — поддразнил её эльфенок. Девочка, наконец, полностью проснулась и удивленно раскрыла глаза. Из-за крыши дома выползало утреннее солнце. 'Я, что всю ночь проспала?' Она помнила, что сон сморил их после обеда. 'Действительно, засоня'.
— Отпустите, бабушка, я проснулась.
— Молодец, — хозяйка опять выглядела совсем не бабушкой. — Иди мойся и садись завтракать.
Когда она вернулась, сполоснув лицо у чудесного ключика, бьющего прямо из-подцентрального могучего дерева, её разноплеменные спутники уже сидели за столом. Он опять был полон — ничуть не хуже вчерашнего обеда. Все было свежим, и так и просило — съешь меня!
Солнышко пригревало — несмотря на то, что осень. Еда была вкусной и обильной. Путешественники опять наелись до отвала, полуголодное странствие давало себя знать. 'Эх, не уходить бы никуда, — размечталась Марианна. — Мы бы Лесной по хозяйству помогали'. Хозяйка усадьбы словно услышала мысли девочки.
— Маленькие вы еще для великих дел, жалко вас ребятки. Оставить бы вас жить у меня, но нельзя — не я судьбами распоряжаюсь, на это есть новые боги. Мы — первые, живем по-простому, и чудеса наши обычные, можем помочь чему-нибудь вырасти или зверюшку какую от хвори спасти, большего не дано.
Так, что придется вам идти, книги говорят — длинный у вас путь.
— А куда нам идти, бабушка?
— И этого не подскажу, Марианна. Не знаю. Куда вы шли до этого?
— Решили, что пойдем к Белой. У реки всегда люди живут.
— Эх, — вздохнула Лесовая. — Раз решили идите. Только мой вам совет — сразу на глаза не являйтесь. В хорошие-то годы, полно всяких, а сейчас в лихолетье и вовсе все озверели. Осторожно идите. Всегда сначала высматривайте, потом выходите.
— Мы не маленькие, — надулся эльф. — Всегда так и делаем, сначала разведка, потом бой. Мой отец так учил.
— Твой отец, Леонойль, известный человек, я давно его знаю. Правильно учил, так что ты уж смотри лучше, ты в лесу как у себя дома. Горзах степняк, а Марианна девочка, так, что ты главный разведчик.
— Я знаю, — важно подтвердил эльфенок.
— Выходить вам надо сейчас — рассвело, утренний ветерок и солнышко росу высушили, в лесу солнце не жжет, идти легко будет.
— Я вам собрала кое-что в дорогу.
Хозяйка достала из-за ограждения беседки три походных мешка с плечевыми лямками.
— Вот. Сама спроворила, пока вы спали. Тут немного, но все сытное и не портится, будете есть не так, как тут, — она улыбнулась, показав на стол. — Дней на пять растянете. А если, еще что-то по пути из лесу или из реки добудете, то и больше. Ну, а до реки вам осталось меньше двух дней.
— Спасибо, бабушка! Мы будем есть понемногу, мы привыкли.
Сборы оказались не долгими. Подвязав на новые мешки свои вещи, странники стали прощаться.
— Подождите, я пойду, провожу вас немного.
Хозяйка еще раз внимательно оглядела компанию и открыла калитку:
— Шагайте.
Сама она пошла последней, и, как обещала, проводила их до самого оврага.
— Мы хоть правильно идем, бабушка?
— Да, так вдоль ручья и держитесь. Он прямо к реке выведет.
Они прошли через желтеющий лес и остановились перед спуском в заросший овраг.
— Вот теперь попрощаемся.
Лесовая легонько коснулась головы каждого, у Марианны поправила волосы и подтолкнула.
— Идите.
Когда они уже начали спускаться вниз, она добавила, погромче, чтобы все услышали:
— Держитесь друг друга, вместе вы сила.
Дети исчезли в сумраке елей. Лесная еще постояла, оглядываясь, пробормотала чуть слышно: — Надо присмотреть за ними, хоть немного... — И вдруг начала превращаться. Тело её каплей потекло вниз, расплываясь на уровне ног. Человек быстро перетекал в другую форму. Через минуту, там, где стояла Лесная, сидел зверь. Он глухо рыкнул, и, играя мышцами под гладкой шерстью, мягко прыгнул вниз, в сырой сумрак.
Идти, после ночевки у Лесной, стало почему-то гораздо легче. И лес стал приветливее, даже вечно хмурые, опустившие бессильно ветви, ели, казались не такими мрачными. Тот злой взгляд в спину тоже исчез. 'Какая хорошая эта Лесовая, — думала Марианна, стараясь не отставать от Горзаха. — Орченок после ночевки у нее совсем поправился, почти не хромает'. Даже тропинка стала шире. 'Наверное, ближе к реке по ней больше зверей ходит'. Мысли были легкие, совсем не тревожные. Немного беспокоилась она только за Лео — тот сразу как они вошли в лес, снова начал пропадать. Хотя это было уже привычно и вскоре она успокоилась.
На ночлег они остановились на полянке у излучины, уже порядком разлившегося, ручья. Чем дальше они шли, чем ближе подходили к реке, ручей становился больше и бурливей. На перекатах вода билась о камни и вскипала белыми пенистыми загривками.
— Тут есть здоровые рыбины, — безапелляционно заявил эльф, вглядываясь в темную воду. — Но руками уже не половишь.
— Ничего, — Марианна скинула на траву заплечный мешок. — У нас есть еда, не пропадем.
— Да знаю я, — отмахнулся Лео. — Просто, таких здоровых я еще не ловил.
Горзах тоже сбросил поклажу и что сказал эльфенку. Тот ответил. Марианна в очередной раз пожалела, что не понимает орка, и переспросила перворожденного:
— Что он говорит?
— Мяса хочет, — засмеялся эльф. — Смотри, съест тебя ночью.
Орк, оживленно жестикулируя, начал что-то быстро выговаривать Лео. В речи часто звучало знакомое — каххум, каххум.
— Что с ним? — всполошилась девочка.
— Разозлился, говорит нельзя тебя пугать, — опять засмеялся эльфенок.
— Так он, значит, все-таки понимает по-нашему?
— Понимает. Только признаваться не хочет.
— Почему?
— Он же орк. Они всегда врут.
— Перестань! — разозлилась Марианна. — Опять начинаешь?
Костер задумчиво играл нагоревшеми угольками, маленькие язычки пламени иногда выскакивали между сияющими потрескавшимися головешками. Дети поели и сейчас молча смотрели в огонь, каждый вспоминал что-то свое. Марианна думала про все сразу — вспоминала дом, отца, бабушку. Вспомнив про нее, вспомнила про ночь, когда бабка пропала и чуть не заплакала, однако вовремя сдержалась. 'Нельзя мне, я уже большая, а каково им? — она посмотрела на спутников. — Совсем дети'. На самом деле, она была лишь на два-три года старше тех, кого назвала детьми.
'А ведь я так и не узнала, что произошло с Горзахом. Как он попал в лес и почему был ранен?'. Девочка повернулась к эльфу.
— Лео!
Взгляд мальчишки показал, что он тоже не здесь, вспоминает свое. Секунду он непонимающе смотрел на Марианну, потом глаза его ожили, и он ответил.
— Говори.
— Спроси Горзаха, пусть расскажет свою историю. Переведешь мне, хорошо?
— Да, ну его. Что он интересного может рассказать? Наврет опять...
— Что ты опять? Спроси.
— Ладно.
Лео повернулся к орку. Тот уже тоже очнулся и переводил, быстрые поблескивающие в огне костра, глаза с девочки на эльфенка и обратно. Леонойль заговорил, Марианна поморщилась — слишком уж язык орков походил на собачий лай. Орченок подбросил в огонь сухую ветку и ответил.
— Не хочет рассказывать, — перевел эльф. — Говорит плохая история, особенно на ночь.
Девочка оглянулась, хотя свет от прогорающего костра выхватывал только небольшой круг — дальше ночь все растворила в темноте — но, почему-то сегодня ей не было страшно. Ни она, ни даже эльф не чувствовали, что совсем рядом, в каких-то пятнадцати шагах от них, под кустом лежит большая кошка и слушает их разговоры. Лишь ученик шамана, иногда царапал кожу под висевшим на шее орочьим оберегом — тот покалывал, сигнализируя о присутствии магии. Однако, судя по реакции, магия была обычная, изначальная — присущая дикой природе, поэтому он не тревожился. Лес есть лес.
— Горзах, расскажи, пожалуйста, я хочу знать.
Тот вздохнул и заговорил, быстро и отрывисто гыркая. Каххум, каххум, через слово повторял он.
— Ну, что он говорит? И спроси, пусть, наконец, расскажет, что такое каххум?
