— Я был у Берке, — наконец признался купец. — Именно он проявив великодушие, свойственное храбрейшему, и вручил мне пайцзу. Но твой высокочтимый дядя, о, повелитель, собирался почтить меня, ничтожного, слишком большим доверием. Опасаясь не оправдать его надежд, я вынужден был отказаться.

Из дальнейших распросов постепенно понял, что дядя Берке попросту кинул хитропопого бизнесмена. Приняв дары он пообещал пристроить просителя на службу, однако кроме того захотел войти в долю в его предприятиях на весьма невыгодных для Махмуда условиях. Купец отказался, однако попытался решить вопрос увеличением цены взятки. Новые дары дядя Берке тоже охотно принял, а взамен, выдав стандартную пайцзу и дал понять, что вопрос закрыт, а триста рублей не спасут гиганта мысли. Видимо, условия ведения совместного бизнеса выставленные дядей оказались настолько невыгодными, что Махмуд предпочёл ещё раз потратиться и обратился ко мне.

— Понятно, — протянул я. — Но ты же ещё можешь принять службу у дяди, если согласишься выполнить его желание?

— Увы мне! — тяжело вздохнул купец. — Великие люди любят когда их волю выполняют сразу, без долгого размышления и колебаний. Скорее всего, меня даже не допустят до его юрты. Особенно, когда узнают, что я был у тебя, хан.

— Жаль! — искренне огорчился я, однако отказываться от мысли заполучить своего человека близь Берке не захотел. — Я приму тебя на службу, но тоже поставлю условие...

Махмуд заметно пригорюнился, наверняка решив, что условие племянника не намного будет отличаться от предложения дяди. Однако у меня были другие планы.

— У тебя ведь есть родственники-купцы, которые, возможно, тоже вскоре захотят переселится в Улуг Улус? — спросил я.

— Да, мой хан, такие есть. У почтенного Юсуфа, отца моей младшей жены, тоже были такие планы, — недоумённо согласился Махмуд.

— А этому Юсуфу тоже ведь может прийти в голову мысль, обратится за помощью к Берке, а тот поставит ему те же условия, — продолжал я. — Однако если твой родственник до этого тайно встретится со мной, они, возможно, не покажутся ему такими тяжёлыми. Ты понимаешь меня?

— Вполне, о, повелитель, но только, осмелюсь... Пожалуй, лучше будет, если тебя тайно посетит другой мой родственник — племянник. Аллах не дал мне сыновей, но Ахмет заменил их. Отпрыск моей любимой сестры, после смерти своего отца он воспитывался в моём доме, однако сейчас про это мало кто помнит, уже несколько лет Ахмет живёт в Дешт-и-Кыпчак, водит караваны. Если пожелаешь я отправлю ему весть, и через несколько дней ты его увидишь. Юсуф же... Не сомневаюсь, тоже захочет припасть к твоим ногам и такой мудрый господин найдёт ему достойное занятие, соответствующие его возрасту и знаниям, но он слишком стар для тайных встреч с ханами.

— А твой племянник, значит, подойдёт?

— Я уверен в нём как в самом себе, мой хан. Он молод, храбр, порой горяч, как настоящий джигит, имеет много друзей в степи, однако не по годам мудр и осторожен. Несколько раз Ахмет уже исполнял мои поручения, которые не требуют внимания посторонних, и о нашей родственной связи здесь почти никто не знает, а про моё родство с Юсуфом известно многим.

— Молодец, Махмуд, ты правильно меня понял, — похвалил я купца. — Остаётся только пожалеть, что ты не пришёл ко мне раньше, до того как сам отказался от предложения дяди Берке.

_______________________________________________

*Уважаемые читатели татары, башкиры, казахи и пр. Прошу не принимать мои слова на свой счёт. Здесь имеются ввиду прежде всего такие государства как, к примеру, Крымское Ханство или Ногайская Орда. Из песни слов не выкинешь. Грабительские походы для их жителей были основным, а для многих и единственным источником дохода. Да и чингизово войско, по сути, бандиты. Спаянные железной дисциплиной, храбрые, умелые, но бандиты.

Глава 4.

— Пшёл на х..., п...р гнойный!!! — проорал я вслед выкатившимуся от моего пинка очередному просителю и, перейдя на понятный местным язык, но не снижая тона, добавил, обращаясь к своему секретарю: — Кояк, если ко мне припрётся ещё хоть один купец с предложением принять "нежных мальчиков, которые приятны взору и всё умеют", клянусь Господом, я отрежу ему уши... нет, не уши, я ему всё отрежу! Ты понял?

— Понял, мой повелитель, но засвидетельствовать тебе своё почтение жаждут ещё трое, подозреваю, что и они...

— Гнать! — яростно перебил я. — Сегодня принимать не буду, а на будущее предупреди, всё отрежу, своими же руками.

Йети иху мать, достали! Блин, никогда бы не подумал, что простая задача набрать сотню русских мальчишек обернётся такими проблемами.

Трудности начались сразу. Во-первых, обломался с национальным составом будущих гвардейцев. Оказалось, что такого количества русских рабов подходящего возраста в Сарае просто нет. Конечно, во всём Улусе их было гораздо больше, но у присутствующих на данный момент в городе работорговцев удалось выкупить лишь двадцать пять пацанов. Ждать, когда наскребётся нужное число, я не захотел, справедливо решив, что болгары или сербы ничуть не хуже, ни религиозного ни языкового различия в этом случае не предвиделось. Не подумав головой и взяв поляков за скобку, отдал приказ выкупать не только урусов, но и других ... православных. В результате получил то, что получил, и винить кроме себя некого. Сотня была полностью, даже с запасом, укомплектована уже через два дня, но весьма своеобразным национальным составом. Кроме уже имеющихся русичей, южных славян набралось четырнадцать, получил я также семерых греков, десяток грузин, пятерку аланов, ещё трое моих будущих янычаров были из различных, хрен знает каких, племён Северного Кавказа, остальные же сорок четыре человека оказались ... половцами. Когда Фархад с гордым видом доложил о получившимся интернационале, я долго ругался. В первую очередь на себя. Но исправлять сделанное было уже поздно. Не обратно же пацанов распродавать! И я просто спросил, откуда взялись все эти рабы. Больше всего меня заинтересовали половцы. На естественный вопрос о том с каких это пор мы обращаем в рабство кипчаков мне поведали весьма интересную историю.

Оказалось, что все малолетние степняки выкуплены оптом у одного купца, и ещё полгода назад они были детьми свободных кочевников. Все беды начались когда их правитель по привычке сохранившейся со старых времён ограбил булгарский караван проходящий через его земли. Монголы и сами в сфере грабежей и прочего криминала являлись признанными профессионалами, но почему-то сильно не любили конкурентов на этом поприще. Особенно же их раздражало когда грабили купцов, которых они крышевали. Таким образом, нападение на булгарских бизнесменов и так являлось деянием требующим сурового наказания, так мало того, в ограбленном караване путешествовал и был убит обладатель серебряной пайцзы Бату. Мстители явились через месяц, и разбойничее крещёное кочевье перестало существовать. Мужчин безжалостно вырезали, а женщин и детей тут же продали сопровождавшему карателей купцу. Остальные мальчишки попали в рабство по различным причинам, но в основном тоже являлись военной добычей монголов.

Не удовлетворившись этими объяснениями, я пожелал собственными глазами посмотреть на получившуюся интернациональную банду. И прибыл к месту её расположению весьма даже вовремя. Как раз к подготовке казни. Савар на полном серьёзе принял мои слова, что обучать сотню следует как настоящих монголов и, соответственно, собирался применять к нарушителям дисциплины привычные ему санкции. Двум валяющимся на земле связанным пацанам, греку и половцу, должны были сейчас начать ломать хребет, причём, ни кто-нибудь, а их же товарищи.

— Казнить всегда успеем, — объявил я, выслушав доклад своего нового сотника, и потребовал: — Сначала я хочу выслушать в чём их вина.

Вина оказалась, как и ожидал, скорее моя и была не такой уж тяжёлой. Пацаны просто выясняли отношения на кулачках, а причина драки явилась именно из разноплеменного состава собранной оравы.

Зачинщиками конфликта оказались половцы. Так получилось, что убитый в караване, с ограбления которого их несчастья и начались, обладатель пайцзы был греком. Мало того, купец выкупивший пленников тоже принадлежал к гордым потомкам эллинов и, судя по всему, обращался с порабощёнными единоверцами весьма неласково. Что интересно, монголов малолетние степняки в своих злоключениях совсем не винили, сосредоточив ненависть исключительно на "подлых ромеях". Зачинщик драки половец Пётр, чувствуя за спиной поддержку более чем четырёх десятков соплеменников, попытался "наехать" на одного из византийцев. Однако атакованный пацан оказался не робкого десятка, без всяких прелюдий ответил оскорбившему его половцу ловким ударом в ухо. Быть бы храброму эллину битым и шестеро соплеменников вряд ли смогли бы ему сильно помочь, но пышущим жаждой мести кипчакам не повезло. Мать шустрого грека была родом с Руси, и пацан уже успел скорешиться не только со своими малочисленными земляками, но и с сородичами из гораздо более представительной и влиятельной славянской диаспоры, которыми железной рукой руководил первый увиденный мной в этом времени русич — Векша-Лют.

Побоище получилось эпическим и могло длиться ещё долго, силы были примерно равны. Но, в соответствие с законом любого сражения, победили не самые многочисленные, а более подготовленные и организованные, таковыми же оказались... монголы.

Савар с тремя своими воинами, будущими десятниками и инструкторами новой сотни, верхом на конях ворвались в кучу мутузящих друг друга подростков. Ловко орудуя плётками, всадники сыграли роль миротворцев, межэтнический конфликт был почти мгновенно ликвидирован, зачинщики выявлены, связаны и приговорены к казни.

Мда, проблемка. Прощать драчунов, конечно, нельзя, однако и наказывать неохота. И дело здесь не только в суровсти монгольских законов. В конце концов, казнь можно и отменить. Хотя бы на первый раз. Попотчуют пацанов плетьми и хватит. Однако проблему это не решит. Раскол сотни уже произошёл и ничего с этим не сделаешь. После экзекуции ребята озлобятся ещё сильнее. Даже если драк больше не состоится, в чём я очень сомневаюсь, моральный климат в коллективе будет далёк от идеала. Может попробовать перевести противостояние в спортивное состязание? А как? Как бы ещё хуже не сделать.

— Значит так, — решился я наконец, — казнить всего двоих за общую вину — нехорошо! Наказание должны понести все затеявшие драку.

Столпившиеся неподалёку подростки испуганно замерли.

— Однако из-за своей глупости вы ещё не поняли, что вся сотня — это ваши новые родичи и товарищи, — продолжал вещать я. — Поэтому первый раз казни не будет, а глупость из вас будут выбивать. В следующий же раз виновные лишатся головы, обещаю. Но за сегодняшний поступок не только эти двое, но и остальные виновные будут наказаны плетьми, определит этих виновных божий суд. Те кто понял, пусть переведёт мои слова тем, кто ещё не знает языка.

Я сделал паузу, внимательно оглядывая с коня зашушукавшуюся толпу. Ага, судя по всему

поняли все. А сейчас попросту делятся впечатлениями, что это за божий суд я придумал.

— Савар, дай мне свой аркан, — вполголоса попросил я у недоумевающего воина.

Получив требуемое и не обращая внимания на присутствующих, разложил верёвку на всю длину, остановил Тигра примерно посередине, после чего объявил:

— Те, кто участвовал в драке, будут перетягивать аркан и не по одному, а все вместе. Внимание, главное правило! Пороть будут не тех, которые проиграют, а тех, кто выиграет. С сильных спрос больше всегда! Кто не захочет участвовать в божьем суде, тоже считаются оправданными. Этим они признают себя хоть и не виноватыми, однако соглашаются, что они ещё малолетние дети не отвечающие за себя и требующие защиты.

Ха-ха-ха! Оказывается, Савар сказал мне не всю правду. Взялись за верёвку, то есть признали себя участвующими в потасовке, не только все славяне, греки и половцы, но и бывшие вроде бы не при делах аланы, грузины и прочие кавказцы. Длины одного аркана на всех желающих не хватило, пришлось привязать к нему второй. Дальше — больше. Разгорячённые прерваной дракой малолетние мазохисты, а таковыми в новой сотне оказались буквально все, видимо очень хотели получить внеочередных плетей. Дёрнули так, что порвали ни в чём не повинный спортинвентарь. Объявление же, что таким образом божий суд состоялся, и виновных нет, вызвало глухое ворчание. Пришлось повторить. На сей раз аркан выдержал. Победители — славяне, греки и примкнувшие к ним грузины — гордо отправились получать свою награду. А оказавшиеся "невиновными" половцы со товарищи целый день с завистью поглядывали на своих поротых противников.

Я мог только гордиться собой, что так ловко разрулил тему, однако проблемы от нового подразделения монгольской армии только начинались. Правда на тот момент я об этом ещё не знал...

Для профилактики и недопущения впоследствии подобных стычек Савару явно нужен был зам по воспитательной работе. Учитывая вероисповедание контингента, лучше всего на эту роль подходил православный священник. И нужная, можно сказать, идеальная кандидатура довольно быстро была найдена.

Не успев далеко отъехать от места дислокации сотни, я оказался свидетелем весьма увлекательного зрелища. Из одного из близстоящих саманных домов как пробка вылетел толстый коротышка одетый в богатые восточные наряды. Сначала он рванулся к стоящим неподалёку лошадям, но, поняв что не успевает, со всех ног побежал по прямой, в степь. Вслед за ним выскочил громадный, под два метра ростом, бородатый мужик. Из одежды бородач имел только сапоги, портки и простую льняную рубаху. Схватив валявшийся рядом трёхметровый дрын, видимо заготовку для оглобли, и, размахивая им как прутиком, он, с диким рёвом, бросился в погоню. Более легко и свободно одетый великан неминуемо догнал бы свою неповоротливую добычу. Но его самого настигли раньше. Выбежавшие из дома трое, по виду, типичных степняков, вскочили на коней и быстро доскакали до разбушевавшегося велета. Самоуверенно не извлекая оружия они попытались конями опрокинуть его на землю, но оказались сами выбиты из седёл. Я удивлённо моргнул, удары были нанесены с такой скоростью, что даже со стороны заметить их было трудновато. Никаких богатырских замахов оглоблей. Несколько коротких быстрых движений, и три человека валяются на земле, а их лошади, перепуганные нечеловеческим рёвом, вслед за первым беглецом поспешно удирают в степь.

Продолжать погоню победитель не стал, видимо, короткая схватка помогла ему выпустить пар. Злобно сплюнув вслед сбежавшему коротышке, он развернулся и, положив оглоблю на плечо, отправился обратно к дому. Дойти ему не дали. Обиженные степняки жаждали мести. И хотя бородач, судя по жестам, говорил им что-то успокаивающее, сабли они всё-таки достали. На свою беду. Мгновенно перехватив своё простое оружие за середину, мужик вторично доказал, что в воинских ухватках он далеко не новичок. Коснуться себя железом он не давал, однако и своих противников щадил. Старательно выбивая пыль из их халатов, по голове почти демонстративно не бил. Смотреть весь этот цирк было весьма увлекательно, но дело зашло далеко, за нападение на монголов великана-воина ждала казнь. Я решил вмешаться.