Машинист

Железнодорожный переезд.

Он остановил локомотив. Вокруг было тихо и пустынно, в воздухе плавали, сталкиваясь, капельки тумана. Дом, стоявший у самых путей, был им почти скрыт и казался темной, горбатой горой, из-за которой время от времени доносилось непонятное звяканье. Нацеленные в небо шлагбаумы казались поднятыми руками человека, задумавшего капитуляцию.

— Не выходи, — сказал он. — Это необорудованная станция, перрона нет. Жди. Если я не вернусь через два часа...

— Отправляться на твои поиски?

— Нет. Если я не вернусь через два часа, тебе конец. Управлять составом ты не сможешь, а пешком до Ристоля не доберешься.

— Благодарю за прогноз. Ты очень любезен.

— Да, — сказал он. Подхватил тело Виктора, замотанное в накидку с дивана, и выволок его наружу. Туда же через минуту выбросил и лопату из машинного отделения. Копать глинистую влажную землю с переплетенными корнями подгнивающих растений было тяжело, и он быстро отказался от этой затеи. Вместо этого сгреб щебень, окружающий пропитанные креозотом шпалы и засыпал им труп — получилась небольшая пирамида у дороги. Он снял фуражку и оперся на черенок лопаты. Руки болели.

Из-за чернеющего в тумане дома снова донеслось металлическое звяканье.

— Что это? — спросил он. Туман не ответил. Он забросил лопату на площадку, ощупал карманы — нож, отвертка и шоколадный батончик — и отправился на разведку.

Дом оказался старым, деревянным, почерневшим от времени. Угрозы от него не чувствовалось. Рассохшиеся ступеньки слегка поскрипывали под подошвами, а входная дверь оказалась незапертой. Он вступил в полумрак, держа наготове нож.

Что это? Шевеление впереди. Он крепче стиснул рукоять. Справа по коридору оказалась кухня, белый высокий пенал холодильника с защитой от детей, на столе покрывались плесенью высохший лук и картошка. Слева запертая ванная комната. Еще несколько шагов. Справа закрытая сдвижная дверь, тяжелая с виду, прямо по курсу небольшой зал ромбической формы, телевизор, книжные полки, кресла, газетный столик. Еще две комнаты — слева и справа. Увядшие цветы в хрустальной вазе.

Из левой комнаты донесся шорох. Он перебросил нож в другую руку, в правую взял отвертку. Первый удар — в голову, второй — по лапам. Не дать приблизиться вплотную. Затем обшарить дом и вытащить все съедобное. Может, в погреб? Тут же должен быть погреб?

Он завернул направо, переступил порог и остановился. Мышцы расслаблялись тяжело, со скрипом.

— Привет, — сказал он.

Сидящая на кровати девочка лет двух-трех — впрочем, ей могло быть и полтора, он плохо определял возраст — ничего не ответила. Она была не расчёсана и грязновата, и, по правде говоря, от нее не очень хорошо пахло, но глаза были живыми и разумными.

— Ты кто?

Она не ответила, продолжая следить за ним широко распахнутыми темными глазами. Он спохватился и убрал нож с отверткой за спину.

— Здесь есть еще кто-нибудь?

Молчание. Желудок в очередной раз свело от голода.

— Я здесь похожу еще немного, — сказал он. — Осмотрюсь. Потом поболтаем.

Выходя, он услышал, как девочка начала хныкать.

Разгадка таинственного бряканья обнаружилась на заднем дворе — правда, с таким же успехом он мог бы назваться и передним и вообще просто двором, все зависело от точки зрения. Под небольшим навесом, за деревянной дощатой оградой мекала и звякала оловянным колокольчиком тощая пожилая коза. Появление постороннего она восприняла с интересом и ожиданием — все сено, которое раньше, должно быть, укрывало землю в загоне, было съедено.

— Привет, — сказал он, обходя строения. В обширном хлеву рядом не было никого — пустой курятник, пустой загон для свиней, едва начатая поленница дров, верстак с инструментами. Ни следов крови, ни следов борьбы.

Время уходило, истончаясь хрупкими минутами. Он ощутил головокружение. Голод. Скоро он будет не в состоянии двигаться. А до Ристоля еще долгий путь. Что их ждет в Ристоле?

"Мы ничего не знаем", — вспомнились слова Виктора. Кое-что изменилось. Теперь он хотел узнать.

Он снова вошел в дом, обшарил кухню — холодильник выключился давным-давно, и оттуда на него пахнуло мерзким запахом разложения. Он удержал внутри кислый ком тошноты. Подпол оказался обычной ямой, полной подмоченной и начавшей гнить картошки. Он вернулся в жилую часть. Девочка так и сидела в своей комнате — фотографии, аляповатые рисунки, все еще живые цветы в горшках — и хныкала, вытирая кулаками покрасневшие глаза. Он сел на диван рядом с ней и посмотрел ей в лицо. Светлое и прекрасное человеческое лицо.

— Прости, — сказал он. — Прости, пожалуйста. Но тебе не нужно мясо. Тебе нужен хороший горячий обед. Тебе нужна забота, ласка и добрые люди вокруг. Но у меня ничего этого нет. И ты не мой пассажир.

Малышка перестала плакать и внимательно смотрела на него, засунув большой палец себе в рот.

— Прости, дитя, — сказал он. Положил на стол два шоколадных батончика. И вышел.

Он вывел козу из-под навеса и привязал к холодным поручням локомотива. Она не сопротивлялась, не пыталась вырваться, даже не мекала больше, просто стояла у путей, дрожа всем телом.

Он приставил нож к груди животного.

— Тихо, — сказал он. И с силой вогнал лезвие внутрь.

Совсем чисто не получилось — струйка или две все же брызнули, окропив грязно-белую шерсть и скатившись по ней на влажную землю. Зато бесшумно: коза едва дернулась, сделав маленький шажок, и тут же завалилась прямо ему на руки. Готово дело. Освежевать бы... да только времени нет, на запах крови наверняка соберутся упыри. Придется взять на борт так, и разобраться по пути. Да еще придумать, как приготовить — в вагоне не было ничего, кроме старой микроволновки.

По правде говоря, есть хотелось так, что он готов был рвать это парное мясо зубами. Ничего. Ничего, придумаем. Он втащил тушу на локомотив, снова привязав к поручням для сохранности, и запустил двигатель.

Пронзительный плач из покинутого дома у железной дороги он проигнорировал.

* * *

Микроволновка сломалась, вскипятив огромную пластиковую миску с бульоном. Выпотрошить тушу он так и не сумел — не было практики, а учиться оказалось поздно. Но и освежеванных ног оказалось достаточно для двоих. Он накормил Кэти получившимся и едва остывшим бульоном, поел сам, оставив вареное мясо на потом. Желудок ворчал и шумно переворачивался в животе, но принял еду благосклонно.

Безногую тушу он замотал в рогожку и привязал снаружи. Если случится что-то еще и станет совсем голодно, придется найти способ употребить и ее.

— Санниленд будет минут через пятнадцать, — сказал он. Кэти вскинула на него замаслившиеся от сытости глаза.

— Будем останавливаться? Еда у нас теперь есть. А Санниленд небезопасен, ты сам говорил.

— Да, — сказал он. — Я сделаю так: проеду сквозь него на малой скорости. Санниленд расположен удачно, железная дорога делит его пополам. Если мы увидим упырей, я просто прибавлю скорость. Если же никого не увидим, то остановимся. Может быть, я смогу раздобыть оружие.

— Зачем тебе оружие, если мы скоро будем в Ристоле?

— Оружие не помешает, — сказал он.

О Викторе девушка больше не вспоминала. Состав снова вырвался на равнины и пронизывал теперь их желтоватое тело, сделанное из жухлой травы. С обеих сторон надвигались покрытые коричневой ржавчиной домны Санниленда. Над ними не висели оранжевые плюмажи дыма, не бегали вверх и вниз вагонетки, даже красно-черные отвалы пустой породы казались окончательно умершими. Ему не хотелось останавливаться в Санниленде.

Он сбросил скорость и принялся вертеть головой, оценивая обстановку. Туман рассеялся, и унылые пейзажи расстилались без преграды для зрения. Пустота и заброшенность. Тишина и неподвижность. Голова кружилась — то ли от сытости, то ли от чувства усталости и опустошения.

Но в поле зрения не было ни единого упыря.

Кэти забарабанила в дверь.

— Эй! Мистер машинист! Поглядите вон туда! На вышку!

На вышке телевизионного оператора реял красный флаг. Рядом с ним, на самой макушке, размахивала руками человеческая фигурка. Совсем крошечная. Выживший?

— Вы знаете семафорную азбуку? — выпалила девушка. — Он что-то передает!

— Нет, — сказал он. — Никто уже не использует семафорную азбуку. Она исключена из учебной программы.

— Вон еще!

Спереди и сбоку бежали к железнодорожному полотну еще фигурки. Люди или упыри? Он пожалел, что нет бинокля.

— Это выжившие, обычные люди! — закричала Кэти ему на ухо. — Сбрось скорость, мистер!

— Это и без того почти минимальная, — сказал он, вглядываясь в фигуры впереди. Пропил Уолден бинокль, что ли? — Скорость бегущего человека.

— Мы возьмем их с собой! Правда? Мы должны их взять! Спасем этих парней!

Снова накатило головокружение, он закашлялся.

— Посмотрим, — сказал он и вышел на площадку.

Вдоль железнодорожного полотна бежало несколько человек. Ближе всего к локомотиву оказалась женщина лет тридцати. Светлые волосы стелились по воздуху забавными кудряшками, но в глазах была такая отчаянная безумная надежда, что ему стало неловко.

— Эй, машинист! — это была она. Звонкий, чистый голос. И эти глаза... — Останови поезд!

— Я не могу, — сказал он. — Я еду в Ристоль.

— Нам нужно туда же! Эй! Подбрось и нас!

— Мне запрещено.

Колеса состава перестукивались теперь совсем медленно. Тук-тум — пауза — тук-тум.

— Какого хрена! Эй! Ты знаешь, что эти ублюдки из Ристоля передали по радио? Сегодня — последний день, когда жители окраин могут прибыть в город! Завтра они выпустят ядерные ракеты и превратят все за пределами пятикилометровой зоны в выжженную пустошь! Они говорят, это защитит их от черных тварей! А нам не успеть добраться до Ристоля пешком! Пожалуйста, мистер!

— Никаких радиопередач нет уже несколько дней.

— У нас длинноволновой приемник... — ей не хватало дыхания, — ...а они вещают всего пару часов в день. Зачем мне врать?

Тук-тум — пауза — тук-тум. Тук-тум — тук-тум. Он все осматривал окрестности серым взглядом, словно пытаясь разыскать что-то.

— О чем ты думаешь? — Кэти просочилась на площадку из кабины. — Останови состав, ради бога, и заберем их с собой!

— В городе наверняка были упыри. Что с ними случилось?

— Мы отсиделись в бомбоубежище, а затем вышли и перебили всех. У нас были машины и бензин, но это все в прошлом. Дороги перекрыты. Остались только поезда. Остановите состав, умоляю!

Тук-тум. Тук-тум.

Женщина начала отставать. Человек на телевизионной вышке все еще бешено сигнализировал что-то. Он наконец увидел то, что искал. И еще раз. И еще.

— Сожалею, — сказал он громко. — Я не могу вас взять.

— Что? Нет, прошу вас, не делайте...

— Мне очень жаль.

Он быстро прошел в кабину, закрыл гермодверь быстрым движением и увеличил скорость. Руки слегка подрагивали.

Тук-тум, тук-тум. Тук-тум, тук-дум.

— Что ты за чертова сволочь? — Кэти забарабанила кулаками по двери. — Как ты мог так поступить? Это же были люди! Выжившие! Мы могли их спасти!

— Нет.

— Что?

— Посмотри вон туда. На ладонь левее семафора. И вон туда, посреди дороги. Это капсулы, я видел такие в Диллингене. Мы с Виктором считали, что это бактериологическое оружие. Рассадник вируса. Мутагена, превратившего людей в упырей. Все эти выжившие, скорее всего, давно заражены. Это только вопрос времени. Я не мог привезти их в Ристоль.

— Но мы же... — Кэти сделала паузу, подбирая слова. — Но ведь был шанс...

— Шанс был у них или у нас. Я выбрал нас.

Она промолчала.

— Да, — сказал он. — Это называется эгоизм. Я выжму из состава все возможное, и мы прибудем в Ристоль через восемь часов. Осталось совсем немного.

* * *

Ристоль жил и был готов к войне — это становилось понятно сразу. Задолго до того, как состав въехал на окраины города, потянулась полоса обеспечения. Где сожженные, а где вырубленные под корень леса и рощи, упрятанные под бетонные колпаки русла рек, стоящие в укромных местах радиолокационные станции и автоматические турели чутко вращали сеточками радаров и длинными носами огнеметных установок. Наверное, здесь было полно и другого, чего он просто не уловил.

Кэти перестала разговаривать, просто сидела на диване, обхватив руками колени и уставившись в одну точку. В промежутках она ела вареное мясо, которое он приготовил. Он был этому даже рад, самому ему есть почему-то не хотелось.

Один раз над составом прошел вертолет, низко, словно разглядывая, потом, набрав высоту, улетел в сторону города — прекрасного, с голубоватыми башнями из стекла и пластика, с могучими силовыми полями и плексигласовыми куполами. Над городом горело желтое энергетическое марево. Пятая степень защиты. Абсолютная безопасность.

Они все-таки добрались до Ристоля.

Ожил интерком.

НЕОПОЗНАННЫЙ ПОЕЗД, ИДЕНТИФИЦИРУЙТЕ СЕБЯ.

ЭТО АЛЬБУС НОЛЬ ШЕСТНАДЦАТЬ, — написал он непослушными от волнения пальцами. — СЛЕДУЮ ПО МАРШРУТУ УИЛСТРИМ РИСТОЛЬ. ОПОЗДАНИЕ ПО НЕЗАВИСЯЩИМ ОТ МАШИНИСТА ОБСТОЯТЕЛЬСТВАМ. ЗАПРАШИВАЮ ПУСТОЙ ДОК.

ПРИНЯТО, АЛЬБУС НОЛЬ ОДИН ШЕСТЬ, — появились буквы на экране. — СКОЛЬКО ПАССАЖИРОВ НА БОРТУ?

МАШИНИСТ ПЛЮС ОДИН.

ПРИНИМАЕМ ВАС, АЛЬБУС. ЗАЕЗЖАЙТЕ НА ДОК ТРИНАДЦАТЬ.

ПРИНЯТО, РИСТОЛЬ, — он отключился и начал плавно притормаживать. Все? Неужели это все?

— Нам дали добро на прибытие, — сказал он Кэти. Девушка не подняла головы. — Я все-таки довез нас до города. Мы в безопасности.

— Да и хрен с ней, — сказала она. — Плевать я на нее хотела. Зачем мы здесь?

— Чтобы выжить.

— Зачем?

Он подумал.

— Не знаю. Но послушай, Кэти, я должен был...

— Да мне все равно, — нетерпеливо сказала девушка. За окнами мелькала городская застройка, улицы, машины, работающие магазины, люди — подумать только, люди! — целые дома, заводы, военная техника. Много техники. — Мне уже все равно.

Он прошел в кабину и еще больше снизил скорость. Поезд подъезжал к вокзалу.

На перроне его ждали военные.

— Господин машинист, есть приказ провести вас к...

— Ведите, — сказал он. — Я не буду сопротивляться.

Изогнутая змея автопоезда пронзила город так быстро, словно в Ристоле изобрели телепортацию, а воздушные лифты доставили его на самый верх блестящего здания с затемненными стеклами. Над городом, несмотря на поздний вечер, тускло светило искусственное солнце. Город был в безопасности.

— Господин машинист, — ему навстречу вышел человек в сером костюме с незапоминающимся добродушным лицом и холодными глазами. — Очень рад видеть вас здесь. Рад, что вы сумели добраться до Ристоля, хотя, признаться, это заняло у вас больше времени, чем я рассчитывал. Надеюсь, вы здоровы?

— Я совершенно здоров. Послушайте, в Ротфилде к моему составу прикрепили вагон с секретными инструкциями и охраной...